Текст книги "За кулисами второго фронта"
Автор книги: Александр Орлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц)
Очередной жертвой в фашистских планах завоевания «жизненного пространства» для третьего рейха была Чехословакия.
Она имела хорошо развитую промышленность, интенсивное сельское хозяйство, мощный военно-экономический потенциал. Продаваемое ею оружие и военная техника составляли на мировом рынке 40%. С захватом столь развитой страны Германия резко повышала свои возможности, приобретала стратегический плацдарм для нападения на Польшу и дальнейшей агрессии на восток. «Моим твердым решением является уничтожение Чехословакии военным нападением в ближайшем будущем», – сказано в директиве по плану «Грюн» (захват Чехословакии), подписанной Гитлером 30 мая 1938 г.
Эта твердая уверенность фюрера имела серьезные основания. Еще 19 ноября 1937 г. лорд Э. Галифакс, в то время заместитель премьер-министра Великобритании, заверил Гитлера, что правительство Британии проявляет полное понимание «законных» территориальных требований Германии в отношении Чехословакии, Австрии и Польши. При этом он высказал лишь пожелание, чтобы все изменения в данной части Европы «были произведены путем мирной эволюции». Французская газета «Тан» с сомнением вопрошала: «…надо ли ради спасения Чехословакии поджигать весь мир и обрекать на гибель 3 миллиона французов?» Английский премьер-министр Чемберлен заявил, что его держава «не должна быть втянута в войну из-за Чехословакии». Глава французского МИД И. Дельбос отметил, что договор Франции с Чехословакией вступит в действие только при вооруженном вмешательстве Германии, но если она осуществит аннексию Судетской области без прямого «акта агрессии», то договор «не вступит в силу». Не случайно Гитлер говорил, что Англия и Франция «уже молча отказались от Чехословакии», что он «убежден в британском неучастии» и абсолютно «не верит в военные действия Франции против Германии».
Зная уже, что вмешательства западных держав не последует, он стремился изолировать Чехословакию политически от ее соседей. В плане «Грюн» фигурируют Венгрия и Польша как возможные соучастники нападения на Чехословакию и дележа ее территории. Шло запугивание и стран Малой Антанты, куда кроме Чехословакии входили Югославия и Румыния. Так, склоняя венгров к совместному выступлению против Чехословакии, глава германского МИД Риббентроп заверял их, что Югославия останется нейтральной, так как зажата между державами оси, а Румыния в одиночку никогда не выступит. Гитлер допускал, что «Россия попытается поддержать Чехословакию в военном отношении, и прежде всего с помощью воздушного флота». Поэтому он рекомендовал командованию вермахта действовать стремительно, предупредив, что, «если в первые дни не будут достигнуты серьезные успехи… наступит европейский кризис».
Всесторонне оценив обстановку в Европе, гитлеровцы приступили к подготовке захвата страны. Прежде всего началась заблаговременно тщательно спланированная нацистским руководством политическая и идеологическая кампания. Пошел в ход и национальный вопрос, поскольку в приграничных районах Чехословакии, главным образом в Судетской области, жило много немцев. В качестве «пятой колонны» Берлин использовал действовавшую в Чехословакии фашистскую судето-немецкую партию, возглавляемую К. Генлейном. Последний получал прямые указания и денежные средства– ежемесячно 15 тысяч марок – из Берлина. Перед генлейновцами ставилась задача постоянно выдвигать все новые и новые требования к правительству Чехословакии, которые «нельзя было бы удовлетворить». Так, судето-немецкая партия в апреле 1938 г. потребовала предоставить Судетской области автономию. Это, по существу, означало, что Чехословакия должна была отказаться от суверенитета в самой развитой части территории своей страны. Одновременно немецкая печать обрушилась на правительство ЧСР, обвиняя его в потворствовании Москве, – рейх объявлял себя «защитником» европейской цивилизации от «коммунистического варварства». Провокационные действия нацистов и главарей судето-немецкой партии привели к обострению положения в Судетской области.
Подготовка к захвату Чехословакии велась всеми средствами политического нажима: дипломатическими, пропагандистскими, военными. Гитлер надеялся заполучить Судетскую область без единого выстрела, «поскольку во всех отношениях вермахт не был готов к большой войне в 1938 г.».
На основании данных разведки в Берлине считали, что даже без поддержки извне чехословацкая армия способна продержаться в течение трех месяцев. Поэтому Гитлер делал упор на военно-политический шантаж. В мае нацисты стянули к границам ЧСР войска. Правительство Чехословакии, рассчитывая на поддержку Запада, объявило всеобщую мобилизацию, которая продемонстрировала решимость народа и армии оказать сопротивление агрессору. Как и предполагали в Берлине, позиция Великобритании сводилась к тому, чтобы «внушить чехам и французам, что лучший выход – это компромисс между Германией и Чехословакией». Министр иностранных дел Франции Ж. Бонне также считал, что чехословацкое правительство должно точно знать: «Франция не будет воевать из-за судетского вопроса». В свою очередь, посол США в Берлине Вильсон, посетив Прагу, предупредил Бенеша не рассчитывать на американскую помощь, а удовлетворить требования Германии и аннулировать союз с СССР.
Беспокойство правительств стран Запада вызывала лишь, подумать только, позиция СССР, который проводил политику создания в Европе системы коллективной безопасности. Советский Союз неоднократно заявлял о своей готовности помочь ЧСР в отражении фашистской агрессии, что и подтверждалось на деле. В 1937 г. было заключено соглашение об оказании Советским Союзом помощи Чехословакии в оборудовании аэродромов и поставках ей самолетов. Первые 40 машин прибыли в Чехословакию в апреле 1938 г. Сразу же после захвата Австрии Германией СССР 15 марта 1938 г. официально заявил о том, что готов выполнить свои обязательства, предусмотренные советско-чехословацким пактом, но сделал специальную оговорку: «…если об этом попросят». Ведь в советском военном вмешательстве военные на Западе могли усмотреть «экспорт революции», особенно теперь, с началом гражданской войны в Испании, где Советы помогали республике. Вот почему было чрезвычайно важно, чтобы сама Чехословакия попросила СССР о помощи, а Франция выполнила бы свои обязательства по отношению к Чехословакии, поскольку Советский Союз мог прийти на помощь Чехословакии только после того, как ей начнет помогать Франция.
25 мая советское правительство вновь подтвердило, что в случае нападения на Чехословакию СССР окажет ей необходимую помощь. Такие же заявления были сделаны 25 июня и 22 августа.
В этой чрезвычайной обстановке политики в Лондоне и Париже под видом организации «посредничества» между Германией и Чехословакией попросту помогли Гитлеру. Ведь для правящих кругов Англии и Франции важнее всего было отвести экспансию Германии от себя и направить ее на Восток.
«Англичане, – пишет английский историк Ф. Белл, – надеялись удовлетворить германские претензии путем переговоров и при этом не допустить какого-либо сотрудничества с СССР. Такой курс опирался на накопленный в течение 20 лет опыт идеологического противоборства и недоверия и порождал твердую решимость держать СССР в изоляции».
Кроме того, в Великобритании считали, что после репрессий 1937—1938 гг. в СССР Красная Армия значительно ослабла. Так думали и во Франции. «Французский генеральный штаб, – писал журнал „Пари-матч“ в марте 1938 г., – весьма сомневался в наступательных способностях Красной Армии. По его мнению, она была подготовлена лишь к оборонительной войне».
Вот как раз это укрепляло Чемберлена и Даладье в их бесчестном желании решить судьбу Чехословакии за спиной Советского Союза и, отдав ее Гитлеру, подталкивать его дальше на Восток, всячески расписывая слабость СССР, в конечном счете столкнуть гитлеровскую Германию и Советский Союз в смертельной схватке.
На встрече с Гитлером в Берхтесгадене 15 сентября 1938 г. британский премьер-министр Н. Чемберлен согласился с его требованиями передать Германии ту часть чехословацкой территории, где более 50% населения были немцы. Чемберлен обещал главе третьего рейха, что после обсуждения этого вопроса с правительствами Англии и Франции он обеспечит принятие чехословацким правительством гитлеровских требований.
Действительно, через два дня после переговоров английский кабинет одобрил «принцип самоопределения», как завуалированно назвали отторжение Судетской области от Чехословакии. Затем последовали англо-французские консультации, в результате которых на свет появился англо-французский ультиматум: Чехословакии предписывалось удовлетворить притязание Германии «в интересах европейского мира».
Народ Чехословакии решительно выступил против посягательств западных держав на территориальную целостность страны. Но президент Э. Бенеш и правительство Чехословакии заняли противоречивую позицию. Провозгласив свою решимость вести борьбу с врагом «за каждую пядь земли», президент Бенеш и его сторонники ориентировались на неверные Чехословакии Англию и Францию, а спасительному для них сотрудничеству с СССР, его действительной помощи, по сути, не придавали значения. Еще 17 мая на встрече с британским посланником Б. Ньютоном Бенеш говорил:
«Отношения Чехословакии с Россией всегда были и останутся второстепенным вопросом, зависящим от позиции Франции и Великобритании. Нынешние связи Чехословакии с Россией целиком обусловлены франко-русским договором, и если Западная Европа утратит интерес к России, то и Чехословакия его так же утратит».
Под натиском народа правительство Чехословакии прибегло к тактике лавирования и обмана. Президент Э. Бенеш, заверяя представителей СССР, что «капитуляция исключена», попросил уточнить советскую точку зрения по вопросу предоставления советской военной помощи Чехословакии.
В Москву из Праги 19 сентября ушла телеграмма: «Бенеш просит правительство СССР дать как можно быстрее ответ на следующие вопросы:
1. Окажет ли СССР согласно договору немедленно и действительную помощь, если Франция останется верной и тоже окажет помощь.
2. В случае нападения Бенеш немедленно обратится телеграммой в Совет Лиги Наций… В связи с этим Бенеш просит помощи в Лиге Наций и просит у Советского правительства такого оке срочного ответа о том, поможет ли СССР в качестве члена Лиги Наций…»
Ответ последовал из Москвы незамедлительно, 20 сентября:
«1. На вопрос Бенеша, окажет ли СССР согласно договору немедленную и действительную помощь Чехословакии, если Франция останется ей верной и также окажет помощь, можете дать от имени правительства Советского Союза утвердительный ответ.
2. Такой же утвердительный ответ можете дать и на другой вопрос Бенеша…»
Этот ответ был в тот же день немедленно передан по телефону Бенешу. 21 сентября советский посол в Праге С.С. Александровский посетил Бенеша лично и устно снова изложил твердую советскую позицию. В тот же день, выступая на пленуме Совета Лиги Наций, нарком иностранных дел СССР М.М. Литвинов вновь заявил о готовности Советского Союза выполнить свои обязательства по отношению к Чехословакии, подчеркнув при этом необходимость проведения совещания европейских великих держав и других заинтересованных государств «для выработки коллективного демарша». Вот так Советский Союз предлагал выйти из возникшего кризиса.
А Бенеш в тот же день объявил, что Чехословакия принимает англо-французские требования. Известие об этом вызвало в стране волну массовых демонстраций протеста и забастовок.
Тогда под давлением народа чехословацкое правительство объявило всеобщую мобилизацию. Было даже сформировано новое правительство во главе с генералом Я. Сыровы. Назначение премьер-министром генерала давало понять, что новая власть окажет сопротивление, но, как показали последующие события, защищать Республику она не собиралась.
Между тем Англия и Франция продолжали оказывать давление на Чехословакию, добиваясь от нее требуемых уступок Германии. Правительство Чехословакии не пожелало использовать значительные возможности отпора захватчику.
29—30 сентября 1938 г. в Мюнхене состоялась встреча Чемберлена, Даладье, Гитлера и Муссолини. Подписанное на ней соглашение о разделе Чехословакии предусматривало: передачу Германии с 1 по 10 октября Су-детской области и пограничных с Австрией районов со всеми находившимися на этих территориях сооружениями и укреплениями, сельскохозяйственными и промышленными предприятиями, с запасами сырья, путями сообщения, средствами связи и т. п. Кроме того, Чехословакия была обязана в течение трех месяцев удовлетворить территориальные притязания Венгрии и Польши. Участники соглашения лицемерно «гарантировали» неприкосновенность новых границ Чехословакии от неспровоцированной агрессии. 30 сентября правительство Чехословакии (его на встречу в Мюнхене не пригласили) приняло условия Мюнхенского соглашения. Германия отторгла у Чехословакии примерно 20% ее территории, где проживала четверть населения страны и производилась почти половина продукции тяжелой, 86% химической, 80% текстильной промышленности, 70% электроэнергии, 70% черной металлургии, добывалось 66% каменного угля.
Вот так, без выстрела, покорилась фашистам и их пособникам одна из наиболее индустриально развитых стран Европы, преданная своим правительством и западными союзниками.
А ведь Чехословакия была, несомненно, сильна, и помощь СССР еще более усилила бы ее. В сентябре 1938 г. чехословацкая армия имела в строю 2 миллиона солдат и офицеров– 45 дивизий, 1582 самолета, 469 танков, 5700 артиллерийских орудий. Моральный дух войск, как и всего народа, был безупречным. Когда 23 сентября в 22 часа была объявлена мобилизация, резервисты тут же кинулись к местам сбора. За сутки на призывные пункты явились 1250 тысяч человек, а к исходу 24 сентября против германских агрессоров могла выступить армия численностью уже 1,5 миллиона человек, обладавшая не только первоклассным для того времени вооружением, но и волей к сопротивлению. Мобилизация, проводимая строго по плану, завершилась 29 сентября. Войска заняли приграничные укрепрайоны в готовности к действию. Но приказа, которого они ждали, так и не последовало.
Анализ фактов показывает, что германское превосходство в силах было тогда минимальным. Вермахт (2,2 миллиона человек) в то время имел 47 дивизий, 2500 самолетов и 720 танков.
Фактор внезапности нападения отсутствовал: Чехословакия была готова, силы ее мобилизованы. Оборудованный по последнему слову техники, занятый войсками оборонительный рубеж не уступал по своей оснащенности линии Мажино. Против его тяжелых фортов были бессильны даже 210-мм орудия. Чехословацкая авиация в считанные минуты могла подвергнуть опустошительным бомбардировкам германские химические заводы около границы и нанести противнику значительный ущерб.
Немецкий генералитет все это знал и учитывал. Знал он и другое. В спецзаписке, поданной в дни чехословацкого кризиса в имперскую канцелярию, видные немецкие военачальники сообщали, что моральное состояние населения Германии таково, что не позволит ей выдержать длительную войну, а низкая дисциплина в войсках вермахта вынуждает командование часто закрывать глаза на серьезные проступки. Затем, линия Зигфрида – оборонительные рубежи Германии на Западе – строится в спешке, нет укреплений в районах Ахена и Саарбрюккена, что облегчает ее прорыв. И далее: для доведения армии до штатов военного времени не хватает 48 тысяч офицеров и 100 тысяч унтер-офицеров– в случае мобилизации 18 дивизий окажутся без младшего командного состава. Кроме того, Германии необходимы войска прикрытия на границах с Польшей и Францией, на побережьях Балтийского и Северного морей, а также не менее 250 тысяч солдат в Австрии, чтобы предотвратить антигерманские восстания в случае прорыва и наступления там чехословаков. В отношении чехословацкой армии немецкими генералами был повторен вывод, сделанный еще весной: даже без союзников она может продержаться три месяца. Однако, если военные действия начнутся, Чехословакии будут помогать.
Все эти предупреждения были разумны и основательны. Гитлер впоследствии говорил:
«Когда после Мюнхена мы смогли исследовать военную мощь Чехословакии изнутри, то, что мы увидели, сильно нас потрясло: мы подвергали себя большой опасности. Чешские генералы подготовили серьезный план».
«Общее удивление вызвали чешские пограничные укрепления, – вспоминал бывший министр вооружения третьего рейха А. Шпеер. – При пробных выстрелах, к удивлению специалистов, выявилось, что оружие, которое должно было быть против них использовано, оказалось неэффективным. Бункеры были поражающе мощными, исключительно умело размещены, глубоко эшелонированы, при великолепном использовании характера местности. Их захват при решительной обороне стоил бы нам много крови».
В 1946 г. на Нюрнбергском процессе бывший начальник штаба верховного главнокомандования вермахта генерал-фельдмаршал В. Кейтель заявил:
«Я уверен в одном: если бы политическая обстановка не была благоприятной после Бад-Годесберга и Мюнхена, мы никогда бы не проникли в Чехословакию. Я твердо убежден в том, что если бы Даладье и Чемберлен заявили в Мюнхене: „Мы выступим“, – мы ни в коем случае не предприняли бы военных мер. Мы не могли этого сделать. Мы не имели средств для прорыва Богемской линии Мажино. У нас не было войск на западе».
Действительно, стянув крупные силы к границам Чехословакии, германское командование оставило на западе и юге страны лишь незначительное прикрытие из 12 дивизий. А по ту сторону франко-германской границы было сосредоточено 40 французских дивизий, которые, будь Франция верна своим союзническим обязательствам, могли нанести серьезное поражение вермахту. Но этого, увы, не произошло.
Готовность помочь Чехословакии выражал только СССР. В дни чехословацкого кризиса в западных приграничных округах нашей страны в боевую готовность были приведены танковый корпус, 30 стрелковых и 10 кавалерийских дивизий, 7 танковых, мотострелковая и 12 авиационных бригад, 7 укрепленных районов, а в системе противовоздушной обороны – 2 корпуса, дивизия, 2 бригады, 16 полков, 4 зенитные артиллерийские бригады и 15 зенитных артиллерийских полков, части боевого тылового обеспечения. Для переброски в Чехословакию было подготовлено 548 самолетов, из них – 246 бомбардировщиков СБ и 302 истребителя И-16.
Но обращения за помощью от правительства Чехословакии так и не последовало. Что же, боевые возможности Красной Армии были невысокими? Такая мысль на Западе неоднократно высказывалась на том основании, что сталинские репрессии, «обезглавив» армию, снизили ее боеспособность. Так, французский генеральный штаб сомневался в наступательных способностях наших войск, считая, как и раньше, что они подготовлены только к оборонительной войне.
Однако военный атташе США в Москве полковник Ф. Феймонвиль – человек несомненно осведомленный – в сентябре 1938 г. отмечал, что военная промышленность русских способна «в случае войны дать Вооруженным Силам Советского Союза все необходимое».
Действительно, Красная Армия была организована и оснащена не хуже других армий того времени и в случае необходимости она, конечно, оказала бы Чехословакии немалую помощь, тем более что и вермахт в 1938 г., как признавали немецкие генералы, не был еще подготовлен к войне.
Но был один фактор, который мог весьма ограничить возможности советской помощи. Военные приготовления СССР на своей территории могли не принести реальной пользы чехословакам, поскольку он не имел общих границ с ЧСР, а на пропуск советских войск требовалось согласие правительств Польши и Румынии. Это обстоятельство не являлось, однако, непреодолимым препятствием. Черчилль, оценивая возможности советской помощи Чехословакии, писал:
«…согласие Румынии, а также, в меньшей степени, Венгрии на пропуск русских войск было, конечно, необходимо. Такого согласия вполне можно было бы добиться, по крайней мере от Румынии, как указывал мне Майский, с помощью нажима и гарантий великого союза под эгидой Лиги Наций. Из России в Чехословакию через Карпаты вели две железные дороги: северная – от Черновиц через Буковину и южная – по венгерской территории, через Дебрецен. Одни эти железные дороги… вполне могли бы обеспечить снабжение русской армии в 30 дивизий».
Такое соглашение в период мюнхенского кризиса и было достигнуто 9– 13 сентября в результате переговоров Литвинова с министром иностранных дел Румынии Комненом.
Румыния дала согласие на пропуск советских войск через свою территорию с 24—25 сентября, но с ограничениями: в течение 6 дней разрешалось пропустить 100-тысячную армию. Но транспортная сеть в Румынии и ее состояние в то время делали пропуск такого количества войск в столь ограниченные сроки весьма трудно разрешимой задачей. Еще раньше, в августе, румынское правительство через французского посла в Бухаресте дало понять, что «закроет глаза на пролет советских самолетов на высоте 3000 метров и выше, поскольку эта высота практически недосягаема для румынской зенитной артиллерии».
Таким образом, возможность оказания помощи Чехословакии при известных условиях имелась.
Предотвратить катастрофу Чехословакии можно было бы благодаря сплоченности антифашистских государств. Для этого западным державам надо было лишь поддержать советскую идею коллективной безопасности, чего как раз и не хотели правящие круги Англии и Франции. Вспоминая дни Мюнхена, Даладье вспоминал в 1963 г., что «идеологические соображения часто заслоняли стратегические императивы».
Англо-французские «миротворцы» изображали мюнхенское соглашение как «шаг в направлении обеспечения мира». «Друзья мои! — воскликнул Чемберлен по возвращении в Лондон, обращаясь к толпе, заполнившей улицу перед его резиденцией. – Сюда, на Даунинг-стрит, из Германии прибывает почетный мир. Я верю, что мы будем жить в мире».
На самом деле, обстановка в Европе была отнюдь не радужной. 29 сентября на бывшей австро-венгерской границе Гитлер встретился с Муссолини.
«Приближается время, – заверил он дуче, – когда нам придется воевать бок о бок против Франции и Англии».
В октябре глава германского внешнеполитического ведомства И. Риббентроп доверительно говорил министру иностранных дел Италии Г. Чиано:
«Чешский кризис показал нашу силу. У нас есть преимущества в инициативе, и мы хозяева положения. На нас не могут напасть. С военной точки зрения ситуация отличная: уже в сентябре 1939 г. мы сможем вести войну с великими демократиями».
Мюнхенское соглашение от 29 сентября 1938 г. в значительной степени изменило ситуацию в Европе. Англия и Франция, подписав договор с Германией и Италией, дали Гитлеру возможность усилить свое влияние в Центральной и Восточной Европе и, следовательно, в действительности открыли путь фашистской агрессии на всем континенте.
Трагический опыт Мюнхена показал малым странам Европы, что их расчет на помощь «великих демократий» при фашистской агрессии иллюзорен.
Мюнхенское соглашение значительно укрепило стратегические позиции Германии и ее союзников в Европе и разрушило и без того политически неустойчивую договорную систему (договоры СССР, Франции и Чехословакии о взаимопомощи, союзные обязательства Франции и стран Малой и Балканской Антант, а также Польши), благородная цель которой – сдерживать агрессора – была так легкомысленно скомпрометирована.
Вермахт вышел на очень выгодные исходные рубежи для дальнейшей экспансии и продемонстрировал готовность к ней. Это вынудило малые и средние страны Европы переориентироваться в своей политике с Англии и Франции на Германию. Гитлер получил возможность существенно изменить свой «график» агрессии. Если в 1937 г. он говорил о «крупной» войне не ранее 1943 г., то теперь срок ее был перенесен на 1939 г.
Курсу на создание системы коллективной безопасности в Европе был нанесен смертельный удар. По сути, Мюнхен привел к неизбежности войны в ближайшем будущем. Резко ослабли позиции Англии и Франции в Европе.
СССР, отстраненный от участия в судьбе Чехословакии, оказался в положении внешнеполитической изоляции.
Более того, наша страна встала перед угрозой проведения единой антисоветской политики мюнхенских держав, Соединенных Штатов, Польши и Венгрии, при полном одобрении ее правительствами западных демократий. Тогда, в условиях надвигавшейся войны, СССР мог рассчитывать только на себя, как в дипломатической, так и в военно-стратегической сфере.
Сговор в Мюнхене нанес тяжкий удар по силам мира и демократии. Развернулось пацифистское движение под лозунгом «Мир любой ценой!». А это означало, что политика умиротворения Гитлера будет продолжена.
Утрата надежд на коллективную безопасность, переход многих стран на путь тайных переговоров лишили антивоенные силы Европы ясной, устойчивой политической основы. Посол СССР в Лондоне Майский докладывал в Наркоминдел 2 октября 1938 г.:
«…Лига Наций и коллективная безопасность мертвы. В международных отношениях наступает эпоха жесточайшего разгула грубой силы и политики бронированного кулака».
Установив, как, заблуждаясь, полагали в Лондоне и Париже, «директорат четырех», английские и французские правящие круги прямо-таки убедили себя, что третий рейх двинет свои силы на завоевание восточных территорий. Среди политиков Англии и в близкой к правительству прессе, как сообщалось в Москву советским полпредством в Лондоне, выражалась уверенность в том, что «теперь Гитлер пойдет на восток и что его ближайшим крупным объектом является Украина».
Сразу после мюнхенской сделки, 30 сентября Чемберлен и Гитлер подписали англо-германскую декларацию о ненападении. 6 декабря такую же декларацию с Германией подписала и Франция. Риббентроп, комментируя ее, заявил, что она окончательно «отколола Францию от СССР и устраняет последние остатки опасности русско-французского сотрудничества». Министр иностранных дел Франции Бонне писал в те дни, что «отныне германская политика ориентируется на борьбу против большевизма».
Так была сорвана первая попытка СССР и народов западных демократических стран предотвратить войну в Европе угрозою создать два фронта против Германии, если она начнет агрессию на западе или востоке. Гитлер с удовлетворением понял, что у западных лидеров нет политической воли, желания объединяться с Советским Союзом. Оставалось только выбрать – куда направить первый свой внезапный удар: на восток или на запад. Он выбрал запад. Но почему? Да потому что «блицкриг» – молниеносная война – был более легок на территориях малых стран, нежели на огромных пространствах Советского Союза. Ну прямо по Черчиллю: «…на западе армии слишком велики для территорий, на востоке – территории слишком велики для армий».
Гитлер начнет наносить удары по странам Европы, отодвигая нападение на СССР на более поздние сроки, когда в войне против него можно будет использовать всю экономическую и военную мощь захваченной Европы. Он рассчитывал невиданным по силе натиском моторизованных армад «в скоротечной кампании» разгромить Красную Армию и тем уничтожить «большевистскую Россию». Расчет делался не на быстрый захват территории противника, а на молниеносный разгром его вооруженных сил, без слишком далекого проникновения в глубь страны. Только быстрая капитуляция Москвы, только блицкриг обеспечивали победу. Затяжная война на огромной советской территории грозила третьему рейху неминуемой гибелью.
