Текст книги "Бои под Нарвой"

Автор книги: Александр Степанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

Глава 9

Вскоре эшелон Стального отряда двинулся по направлению к Ревелю. Блохин и Прахов находились на паровозе, чтобы в случае появления противника тотчас принять необходимые меры.

Путь оказался исправным только до станции Вайвара, а за ней мост был взорван. Отряду пришлось выгружаться, а потом добираться до небольшой деревушки Варты, где стояли латыши.

По-зимнему короткий день кончился, надвигались сумерки. К небольшому кирпичному зданию вокзала почти вплотную прилегал редкий сосновый лес. С запада доносились глухие удары орудийных выстрелов. По Ревельскому шоссе тянулись обозы, транспорты, подводы с тяжелоранеными, шли небольшими группами легкораненые.

– Эй, товарищи, вы какой части? – окликнул группу раненых Блохин.

– Латышские стрелки, – с акцентом ответил один из них и, окинув взглядом разгружающийся эшелон, попросил у Блохина: – Дай закурить, товарищ! Табаку нет – совсем плохо…

Блохин протянул солдату кисет и стал расспрашивать о положении на фронте. Латыш рассказал, что в районе Иеве разрозненные рабочие отряды, матросы и латышские стрелки ведут бой у западной окраины города.

Постепенно темнело. Маленькая станция огласилась шумом голосов, грохотом скатываемых с платформ подвод, орудий и санитарных повозок.

Повалихина торопила рабочих, чтобы до темноты успеть выгрузить продовольствие и фураж. Забрать все эти запасы Стальной рабочий отряд не мог, было решено оставить часть снаряжения на станции, под охраной нескольких человек. Повалихина никому не соглашалась доверять казенное имущество, кроме мужа.

– Он к моему порядку приучен, – доказывала она. – Знает – за все с него счет стребую!

Маленький, щуплый Повалихин с опаской покосился на свою грозную супругу и поправил торчащую из-за спины огромную берданку. Блохин решил, что оставшиеся припасы будут охранять Повалихин и двое пожилых рабочих.

У пушкарей при разгрузке произошла заминка: не все орудия можно было увезти – не хватало лошадей. Часть пушек прицепили проволокой к кузовам грузовиков. Но все же для двух орудий не хватало тягловых средств.

– Оставим их здесь, на станции, – решил Петров. – Согласно приказу мы должны передать две пушки морякам, так что разговаривать не о чем. Моряки скоро прибудут, они едут за нами вторым эшелоном.

– Мало ли что решили в Нарве! – закричал Фомин. – Тут, на фронте, нам виднее, чем им в штабе. Вон как грохочет… – Он указал рукой на запад, где вспыхивали артиллерийские сполохи. – Значит, немец напирает, а мы сами себя будем разоружать, отдавать пушки. Так ведь, товарищи? – окинул матрос взглядом толпившихся рабочих.

– Мы обязаны выполнить приказ! – сухо повторил инженер.

– Смотрите, товарищи, как некоторые наши начальники заботятся о вашей безопасности! – закричал Фомин. – Готовы все пушки раздать другим, а затем и все боеприпасы! Чтобы легче было немцам с нами справиться…

– Не отдавать пушек! Убрать офицерика из отряда. Долой! – закричало несколько голосов из темноты.

«А Фомин, оказывается, не одинок!» – с горечью и озлоблением подумал Петров.

На шум подошел Блохин. Разобравшись, в чем дело, он приказал оставить пушки и часть боеприпасов. В темноте снова зашумели:

– А ты кто такой? Спелся с офицериком? Долой!

При пляшущем свете костра Петров заметил, как напряглась могучая фигура Блохина.

– А ну, крикуны, выходи на свет! Хочу посмотреть на ваши морды!

Крики смолкли, но никто к костру не вышел.

– Трусите! – усмехнулся Блохин.

– А чего трусить? – отозвался Фомин. – Товарищи правильно говорят…

– Если кого надо гнать из отряда, так это Фомина, – спокойно и веско проговорил Онуприенко. – Он все время дисциплину нарушает…

– Ему не воевать, а руками махать хочется! Только отряд наш позорит! – подхватил Туркин.

– Откуда ты, Фомин, взялся? – спокойно спросил Крупович. – Анархист, что ли? Не признаешь власти, а поди, сам мечтаешь стать начальником!

– Да я что? Я как все, – затоптался на месте Фомин.

– Я и не знал, что у Фомина столько друзей в отряде! – насмешливо сказал Блохин.

– Мы ему не друзья! Чего тут говорить! – обиженно отозвались несколько голосов. – Мы не то… Мы не против, если пушки с толком использовать против немцев! Мы как лучше…

Из-за поворота показался длинный эшелон. Вскоре из него на ходу стали выпрыгивать вооруженные матросы.

– Передать пушки морякам! – строго, но спокойно повторил Блохин и подал команду: – Становись!

Отряд построился в походную колонну. Перед выступлением Блохин вызвал к себе командиров рот и обратился к ним с кратким напутствием:

– Если наскочит немец, не теряйтесь. Действуйте решительно и выдержанно. Не так страшен немец, как паника. Испугался, побежал – тогда гибель твоя неизбежна. Самые опасные у нас места в голове колонны и обозе. В голове пойду я с товарищем Петровым, а в хвосте – комиссар товарищ Прахов. Для прикрытия обоза назначаются отборные красногвардейцы во главе с товарищем Фоминым. Помните о нашей клятве – отстоять родной Питер!

В полной темноте Стальной отряд двинулся по шоссе.

Петров был сильно огорчен происшедшим инцидентом. Открыто и резко выраженное недоверие его обидело и потрясло.

– Переживаешь? – спросил Блохин, шагая рядом с инженером.

– Может, и правда, я здесь лишний, товарищ Блохин? – вздохнул Петров.

– Ну уж это, товарищ Петров, просто слабость, – строго сказал командир отряда. – Вы здесь нужны. Против вас выступало несколько крикунов, которых, очевидно, подговорил Фомин. А вы уже готовы в кусты схорониться… Идите-ка проверьте – не растягивается ли колонна.

– Есть! – ответил Петров и отошел на обочину шоссе.

Мимо него медленно двигалась плотная, темная масса людей. Грохотали колеса пушек и двуколок, гудели автомашины.

Как самая счастливая пора ему припомнились студенческие годы, тихие вечера в маленьком домике Семеновых, мягкий свет настольной лампы и чистые, любящие девичьи глаза…

Небольшая фигурка спрыгнула с двуколки и, хрустя снегом, подбежала к Петрову.

– Рая?! – удивленно и радостно воскликнул он.

– Я, Аркаша! – тихо ответила девушка, сжимая его руку. – Я все знаю… Ты, наверное, взволнован случаем в Вайваре? Не волнуйся, мой милый! Против тебя только этот демагог матрос и несколько его дружков. Рабочие верят тебе… И я верю!

Девушка на мгновение припала к груди инженера и сейчас же побежала догонять свою двуколку.

«Милая!» – подумал Петров и легко и упруго побежал по обочине к голове колонны.

В ночном небе мерцали яркие звезды. Мороз усилился, снег резко скрипел под ногами и колесами. Тянул острый холодный ветерок. Стараясь согреться, красногвардейцы ускорили шаг.

Впереди вправо и влево от дороги мерцали зарева пожаров. Все громче становились звуки ружейной и пулеметной стрельбы.

– Надо выслать разведку, а то вдруг наткнемся прямо на немца, – забеспокоился Петров.

Блохин согласился с ним и вызвал к себе Прахова. Посоветовавшись, они решили отправить вперед грузовик с пулеметом. Командовать заставой вызвался сам Блохин.

Прошло с полчаса, а от разведки никаких сведений не поступало. Обеспокоенный отсутствием известий от Шохина, Прахов остановил отряд на шоссе.

– Как бы не наскочил на нас в темноте немец, – проговорил он.

– Скорее, по ошибке приняв нас за немцев, на нас может налететь какой-нибудь из разведывательных отрядов, высланных из Петрограда, – ответил Петров.

Выслали вперед заставу – двадцать красногвардейцев под командой Петрова с приказанием останавливать и опрашивать всех идущих по шоссе.

Отойдя несколько сот шагов по шоссе, инженер остановил красногвардейцев. Несколько человек он оставил на дороге, а остальных расположил в придорожном ельнике. Несколько минут было тихо. Потом донесся нарастающий топот лошадей, и на шоссе показались фигуры всадников.

– Приготовиться! – вполголоса скомандовал Петров.

Красногвардейцы вскинули винтовки.

– Стой! Кто здесь? – крикнул Петров.

– Свои! – ответил передний всадник, осаживая лошадь.

– Алеша Орехов, ты? – воскликнул один из рабочих, вглядываясь в лицо кавалериста.

– Я! Вы из отряда Стального завода? – весело спросил Орехов. – Мне-то вас и надо! Блохин направил для связи. Иеве занята немцами. Латышский отряд задержался у деревни Варты. Нам на ночлег надо располагаться там же. Туда не более двух верст, но идти проселком.

Петров в темноте разглядывал всадников. Они сидели на рослых и сильных конях. По подстриженным гривам и нерусской кожаной сбруе Петров догадался, что лошади трофейные.

– Где вы их захватили? – похлопал инженер по упитанному крупу лошади.

– Под Везенбергом. Немецкий разъезд попал в нашу засаду.

– До немцев далеко?

– Верст десять-двенадцать. Если их латыши не задержат, могут добраться и сюда.

Петров залюбовался Ореховым. До войны это был мешковатый деревенский парень со смешным псковским говорком. Он не проявлял интереса ни к своей работе, ни к общественной жизни завода. По праздникам любил попьянствовать и даже побуянить. А теперь перед инженером сидел в седле подтянутый кавалерист, толковый, немногословный.

– Поедем к Прахову, – предложил Петров.

Ведя за собой в поводу лошадей, конный отряд пошел за Петровым.

– Задание Смольного выполнили своевременно и точно, товарищ Прахов, – доложил Орехов. – Отправлено шесть донесений и двое военнопленных!

Стальной отряд двинулся дальше и вскоре свернул на проселочную дорогу, занесенную глубоким снегом. Автомобили и пушки застревали в сугробах, то и дело приходилось их вытаскивать.

Варты оказались небольшой, утонувшей в снегу деревушкой. Петров пошел разыскивать командира латышей Беманса, чтобы договориться о размещении людей. Беманса в деревне не было, он находился на передовой. Узнав, в чем дело, один из помощников командира латышей, рослый медлительный человек, согласился уступить несколько изб Стальному отряду.

В них с трудом удалось разместить около половины людей. Остальных по распоряжению Блохина Прахов и Фомин повели в соседнюю деревню, занятую моряками.

– А нам где располагаться? – спросила у Блохина Повалихина.

– Оставайся здесь, – решил командир отряда. – Выбери себе избу побольше и займись приготовлением чая. Раздай людям консервы, хлеб и сахар.

Вскоре Блохина разыскал незнакомый солдат-латыш и сообщил, что Беманс ждет командира рабочего отряда.

К командиру латышей Блохин пошел вместе с Петровым. В тесной комнатушке навстречу вошедшим поднялся невысокий, еще совсем молодой человек с седыми висками. Его светлые глаза были спокойными и внимательными.

– Беманс, – отрекомендовался он, крепко пожав руки Блохину и Петрову.

Блохин доложил ему, что Стальной рабочий отряд в составе трехсот бойцов при шести орудиях прибыл в его распоряжение.

– Товарищ Дыбенко сообщил мне о вашем отряде, – слегка растягивая слова, заговорил Беманс. – Это очень кстати, а то нас сегодня основательно потрепали. Особенно нам пригодятся ваши пушки. Вы займете спокойный участок неподалеку отсюда, за болотом. Там могут наступать лишь небольшие немецкие части.

Затем он познакомил Блохина и Петрова с обстановкой в районе Варты. Два полка немцев с артиллерией наступали вдоль дороги и по шоссе на Нарву. Отряд Беманса вместе с подчиненными ему моряками должен остановить или хотя бы задержать немцев до следующей ночи. Роль Стального отряда сводилась к оборона небольшого участка и поддержке действий латышей и моряков.

– Ночь ваш отряд проведет здесь, а на рассвета вы займете отведенную вам позицию. Пойдем пока ужинать, – пригласил Беманс.

К концу ужина подошел Прахов. Он сообщил, что разместить всех рабочих у моряков не удалось и часть вернулась в Варты.

Комиссар Латышского отряда Калберзинь – седой, крепкий мужчина лет сорока пяти – сейчас же отдал латышам распоряжение еще потесниться и уступить рабочим две избы дополнительно. Но все же часть людей осталась без крова.

– Все партийцы пусть ночуют в сараях. Авось не замерзнем, – решил Прахов.

Латыши интересовались настроением рабочих Стального отряда.

– Несмотря на усталость, сильный мороз и непривычку к таким переходам, настроение бодрое, – ответил Прахов.

– А как дела у вас? – в свою очередь справился Блохин у латышей.

– Как на войне. Отходим с боями, устали, изголодались, но многие раненые остаются в строю и храбро сражаются, – неторопливо ответил Калберзинь, потирая рукой красное от мороза скуластое лицо.

Потом комиссар латышей вдруг улыбнулся:

– А мы старые знакомые, товарищ Прахов. Когда-то я работал на Стальном заводе…

– Стой! – обрадованно воскликнул Прахов. – В механическом цехе?! Теперь и я припомнил вас, товарищ Калберзинь!

Поблагодарив радушных хозяев, Блохин, Прахов и Петров вышли на улицу. Около одной избы горел громадный костер. Вокруг него грелись рабочие. С крыльца избы доносился звонкий голос Повалихиной:

– Мартеновские, заходите чай пить. Да не прите все сразу, порядок соблюдайте! Прокатчики, вылазь во двор! Погрелись малость, дай место другим!..

Блохин с Петровым зашли в избу.

– Этот бритый черт Фомин толковал, чтобы рабочие не очень-то начальству верили, то есть тебе и Прахову, – сердито прошептала на ухо Блохину Повалихина. – Снюхались они, говорит, с офицеришкой Петровым. Мутит исподтишка тех, кто недавно на завод пришел. Старые рабочие его не больно слушают.

– Спасибо! – поблагодарил Блохин и подумал, что к Фомину придется принять какие-то более крутые меры.

Глава 10

Ночью в Варты неожиданно приехала Лебедева. По ее распоряжению в Латышский отряд были вызваны командиры и комиссары Стального отряда и моряков. Лебедева сообщила, что занят Псков, немцы продолжают продвижение.

– Ввиду этого все расположенные здесь части должны отходить к Нарве, задерживая противника, – ровным, спокойным голосом продолжала Лебедева. – Товарищ Дыбенко рассчитывает, что вы продержитесь здесь до вечера, а с темнотой начнете отход к Нарве. Там сейчас сосредоточиваются наши основные силы.

Ознакомившись затем с приказом по отряду Беманса, Лебедева сделала несколько замечаний и завела беседу с комиссарами.

– Я хотела поговорить с вами, товарищи, о политическом положении страны. Надо, чтобы и все бойцы знали о нем, – заговорила Лебедева. – Наступление немцев поставило молодую Советскую республику на край гибели. Это окрылило врагов народа и внутри страны. Одновременно с началом наступления немцев на Петроград готовился заговор. Заговорщики помогли военнопленным сосредоточиться в Питере, с тем чтобы в момент приближения немецких войск к городу совместно с пленными поднять восстание. Заговор этот уже обезврежен. Недавно у нас в отряде Дыбенко был обнаружен предатель – генштабист из бывших офицеров Жданович. Он намеревался перебежать к немцам. Его арестовали и препроводили в Петроград. Ввиду этого партия сейчас требует от нас особой революционной бдительности!

– Мы, латыши, все хорошо знаем друг друга. Но, конечно, бдительность всегда нужна, и мы на это обратим особое внимание, – заверил Калберзинь.

– Какое отношение местных крестьян к происходящим событиям? – поинтересовалась Лебедева.

– Недоверчивое. Не знают, чем все кончится. Пока ждут, припрятывают на черный день хлеб и картошку, с опаской поглядывают на нас – не станем ли отбирать продовольствие, – пояснил Калберзинь.

– Вместе с немцами движутся их прихвостни из Прибалтики – кулацкие и помещичьи сынки. Они грабят и отбирают скот и продовольствие у крестьян, что вызывает страшное озлобление в деревне. Крестьяне организуют отряды сопротивления, выбирают «командиров» деревень, выставляют наблюдательные и разведывательные посты, вооружаются, – рассказал Беманс.

– Надо помочь крестьянам в создании таких партизанских отрядов, – кивнула Лебедева. – Они будут нам очень полезны в разведке сил врага.

– Это мы сделаем! – согласился Беманс.

В это время в сенях раздался шум, послышался говор нескольких голосов, затем распахнулась дверь и в избу вошел Орехов, за ним – несколько крестьян. Они были в овчинных полушубках, подпоясанных ремнями, на которых висели ручные гранаты. У всех за плечами были винтовки. Сняв меховые треухи, они поклонились командирам.

– Это партизаны из деревни Викколю, что находится верстах в пяти к западу отсюда, – доложил Орехов. – Наша разведгруппа давно завела с ними дружбу. Там сейчас расположился на ночлег немецкий отряд силой до роты пехоты и с двумя орудиями. Партизаны пришли сюда на лыжах.

– Мы слушаем вас, товарищи! Садитесь! – приветливо пригласила Лебедева.

– Хотели подробно обсказать, что видели у немцев, – проговорил бородатый крестьянин.

– Рассказывай, отец! Да садись поближе к столу. Небось утомился за день, – заговорил Прахов, усаживая крестьянина перед собой.

– Сколько вас человек? – поинтересовался Беманс.

– С десяток будет. Да в лесу десятка полтора дожидаются известия от нас. Не знали мы, какая власть здесь – советская или германская. А то объявилась еще и эстонская, кулацкая, русского человека не признает, гонит за Нарву, – сообщил крестьянин.

– Можно использовать их как разведчиков. Они здесь знают все тропы и всегда сумеют пройти в тыл к немцам, – предложила Лебедева.

– Среди вас, наверное, есть и бывшие солдаты? – спросил Петров.

– Как не быть! Конечно, есть бывалые солдаты. Сейчас в любой деревне солдата найдешь.

– Не поможете ли нам с продовольствием? – спросила Лебедева. – А то у нас в отрядах заминка в снабжении бойцов. Мы, конечно, вам заплатим.

Партизаны переглянулись.

– Помочь, конечно, можно… Только на нынешние деньги не много купишь. А меняться крестьяне согласны. Мыла у нас нет, соли, материи. Махорки и той не достать.

– Много выделить мы не сможем, но кое-что дадим, – пообещала Лебедева.

– Поручим это дело Повалихиной. Она у нас баба-бой, мигом сообразит, что на что можно поменять, – подсказал Блохин.

– Вот у нас и оказались неожиданные союзники, – заметил Петров.

– Почему неожиданные? – удивилась Лебедева. – Мы, большевики, всегда считали крестьянскую бедноту верным союзником в борьбе за власть, а теперь и за укрепление Советской власти…

– Давайте, товарищи партизаны, попьем чаю! – предложил Калберзинь.

Распрощавшись с латышами, Лебедева направилась в соседнюю избу, где расположились женщины Стального отряда.

После дневных забот, путешествия на машине, выступлений на митингах, комиссар чувствовала огромную усталость. Не хотелось ни говорить, ни думать. В избе все уже спали, и Лебедева не решилась никого беспокоить. Но тут проснулась Кустова. Увидев комиссара, она, как Лебедева ни отказывалась, уступила ей постель.

– Я уже поспала несколько часов. С меня хватит. Пойду в отряд, сменю Саню у телефона. А вы ложитесь, отдохните, товарищ Лебедева, – приветливо сказала Кустова.

В избе, где помещалось командование Стального отряда, у телефонного аппарата клевала носом Повалихииа. Рядом с ней спала на скамье Саня.

– Ложитесь спать, Матрена Спиридоновна, а я посижу у телефонного аппарата, – предложила Кустова.

Повалихина подозрительно посмотрела на нее.

– Не ровен час, уснешь, звонок прозеваешь, тогда Сане головы не сносить. Лучше уж я сама телефон посторожу, – ответила она, протирая кулаками слипающиеся от усталости глаза.

– Не беспокойтесь! Я поспала несколько часов и хорошо отдохнула…

– Ну смотри, Валентина Ивановна, не подведи Саню! Известное дело – набегалось дите, ну сон и сморил, а спать ей у телефона не положено, ровно как часовому на посту. – Повалихина заботливо поправила шубку, которой была укрыта Саня, улеглась сама и мгновенно захрапела.

Кустова достала вязание и, примостившись у коптилки рядом с телефоном, принялась за рукоделие.

Всюду было тихо, только заливисто, с присвистом, храпела Повалихина да на большой русской печи похрапывали хозяева избы.

Неустанно работая крючком, Кустова думала о Петрограде, о своих ребятах. Потом почему-то вспомнился муж, погибший в Мазурских болотах… Женщина тяжело вздохнула и вытерла глаза.

Чуть слышно скрипнула дверь. В комнату неожиданно заглянул Прахов. Увидев у телефона Кустову, он справился, где Саня.

– Я ее заменяю. Разбудить ее?

– Нет, ничего, пусть отдыхает…

Прахов присел на край лавки и вполголоса заговорил с Кустовой. Он расспрашивал ее о детях, о планах на будущее.

– Одна цель у меня в жизни – вырастить детей такими, чтобы за них не было мне стыдно, – тихо проговорила женщина.

– Ну что вы, Валентина Ивановна! – возразил Прахов. – Вы еще молоды. Выйдете замуж, найдете свое счастье…

– Кому я нужна с двумя детьми и мамой? Трудно найти отца для чужих детей.

– Хороший человек всегда нужен, – вздохнул комиссар. – Хорошего и вам нужно мужа. Такого, чтобы был настоящим отцом для ваших детей.

– Это вам, Маркел Яковлевич, надо новой семьей обзаводиться. Дети у вас уже взрослые, а вы еще не старик, – улыбнулась Кустова. – Вдвоем-то легче переживать нынешнее неспокойное время.

– Не до личных дел сейчас мне…

– Тем более вам нужна заботливая жена, теплый семейный уют, где бы вы могли хорошо отдохнуть и набраться сил. Верная жена – подруга будет помощницей и в вашей работе, – проговорила Кустова, глядя на Прахова глазами женщины, видевшей много горя.

– Новую семью создать не так просто, особенно сейчас, – признался Прахов. – Вдруг жена станет враждебно относиться к революции? Человека ведь сразу не разберешь. А теперь для меня весь смысл жизни в борьбе за счастье народа…

– Так разве мало женщин теперь сочувствуют или даже участвуют в революционной борьбе? Вы только не торопитесь, Маркел Яковлевич, осмотритесь, прикиньте и выбирайте с разумом…

– Чудачка вы! Любовь – и… разум! По-моему, ежели уж любить, так без рассудка, всем сердцем одну до могилы! – Комиссар потеплевшими глазами взглянул на свою собеседницу. – Из однолюбов я… Поэтому мне так и трудно. И хочу полюбить, и боюсь, что от любви, как мальчишка, потеряю голову.

– Счастлива будет та женщина, которую вы полюбите, – чуть слышно отозвалась Кустова.

Прахов крякнул и поднялся с лавки.

– Так вы того, за телефоном следите, чтобы не прозевать нам какое-нибудь распоряжение. Латыши подключили нас к своей линии. До свидания, Валентина Ивановна!

Прахов неторопливо надел треух и вышел.

Оставшись одна, Кустова снова принялась за вязание. Теперь она думала о разговоре с Праховым. Комиссар ей нравился. Она угадывала в нем прекрасного семьянина, надежного спутника в жизни.

Из-за бревенчатой стены донесся ровный голос Петрова. Потом заговорили Блохин и Прахов, о чем – разобрать было невозможно. И снова ровным ручейком полился голос Петрова.

«Читают приказ. Сейчас позовут перепечатывать», – догадалась Валентина Ивановна.

Она не ошиблась – в дверь заглянул Петров и позвал ее.