Текст книги "Чёрная пешка"

Автор книги: Александр Лукьянов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 59 страниц)

С Гуроном за это время он виделся мельком и всего дважды. Еще раз отмечу, что дружбы между прогрессорами не возникло. Прошлое знакомство они помнили, но не вспоминали. Действовали весьма слаженно, но их отношения не выходили за рамки тесного взаимодействия коллег, выполняющих общую задачу. При этом Всеслав сразу же согласился с ролью ведомого, охотно признав, что товарищ, хотя и младше, тем не менее, превосходит его и по оперативным качествам, и по практическим навыкам.

В марте 2170 г. Гурон в очередной раз посетил салон гаданий и предсказаний. Гадалка сообщила, что его переброска в Империю подготовлена. Ее доверенное лицо, опытный проводник "Ходуля" ожидает распоряжений. Гурон напомнил, что хочет познакомить прорицательницу с человеком, который, по его мнению, вполне мог бы составить ему компанию. Пророчица тут же протянула Гурону пригласительный билет.

Саракш

Хонти. Город Ур-Иль,

Ул. губернатора Попользюко № 13,

Салон «Озарение»

5-й час, 3 дня месяца Фиалок, 9590 год от Озарения

Всеслав полулежал в удобном кресле белого дерева с мягкими плюшевыми подушками. Он без всякого труда подавил действие неизвестного снотворного, за полчаса до этого выпитого из хрустального кубка гадалки. Но сейчас притворялся засыпающим. На его голове красовалась нелепая позолоченная корона, в ободке которой Всеслав сразу же почувствовал встроенные мнемодатчики, очень похожие на сенсоры ментоскопа, однако все же другие.

Кожей Всеслав ощутил, как рядом с ним бесшумно возникла хозяйка салона. Она вкрадчиво прошептала:

–Как вы себя чувствуете, сударь мой?

Гость мерно сопел.

Гадалка удовлетворенно кивнула и принялась проворно присоединять проводки к короне. Щелкнуло. Тихо загудело. Судя по звукам, в резном сундуке, украшенном мистическими изображениями были спрятаны ментоскоп и вычислитель. Всеслав расслабился и приступил к процедуре самогипноза. Началось состязание психики землянина и саракшианской техники.

...Мишка, пыхтя, читал, время от времени иронически хмыкал: «Ну и университет». Вдруг он насторожился и поднял потертый нос к потолку. В маленьких стеклянных глазках мелькнуло беспокойство:

–Слава, осторожно!

Всеслав поднял голову и вздрогнул. Световые панели колыхались, наливались тяжестью и металлическим блеском. Потом из них мягко вывалились ртутно переливающиеся щупальца. Они ожили, колыхнулись и потянулись, вслепую ощупывая пространство. Щупальца были незрячими и в то же время очень чуткими, неразумными и одновременно целеустремленными. Зеркальные отростки искали Всеслава и Мишку и стремились узнать о них как можно больше. Отталкивать их было нельзя, но и раскрываться полностью тоже никак не следовало. Мишка повел лапкой, комната тут же раскрасилась в три цвета. Щупальца следовало допустить в белые участки. Пусть там удовлетворяют свое любопытство. Их проникновение в лимонные секторы требовалось ограничить. А вот на темно-пепельных участках отросткам вообще было нечего делать ни под каким видом.

Началась игра. Блестящее щупальце плавно изогнулось и устремилось к белому стулу.

–Любишь сладкое? – спросило оно голосом, от которого во рту появился отвратительный вкус меди.

–Нет! -тут же ответил Всеслав. Щупальце проглотило ответ, обволокло его и потянуло под потолок. Следующее свалилось на белую поверхность стола. Мишка одобрительно кивнул.

–У тебя была мать? – тембр голоса был столь же мертвенным.

–Да.

Новый отросток достиг пола и зазмеился по направлению к желтому торшеру. Всеслав оттолкнул его ногой.

–Ты доверяешь нам?

–Не знаю. -отрезал Всеслав.

–Ты доверяешь нам? Ты доверяешь нам? Доверяешь нам? Доверяешь? Доверяешь?

–Не знаю. Не знаю!

Щупальце задрожало и медленно ушло вверх. Мишка встревожено завозился и указал на зеркальный сталактит, медленно сваливающийся на серый диванчик в углу.

–Кто ты?– прозвучал вопрос.

Одним прыжком Всеслав оказался рядом и молча пнул шевелящуюся сосульку, что было сил. Еще несколько сильных ударов. Щупальце разбилось на крупные ртутные капли, бессильно растекшиеся в разные стороны.

Следующие сверкающие побеги. Очередные вопросы. Прямые ответы на одни из них, уклончивые отклики на другие и беспощадные удары по расплескивающейся ртути – при третьих. Совершенно неясно, сколько это длилось. Но вот металлический отблеск исчез, потолок вернул прежний вид.

Мишка вздохнул, поудобнее устроился на руках и приготовился вздремнуть, сообщив напоследок:

–Вроде бы все в порядке. Выходим?

Всеслав тихо замычал, повертел головой, открыл глаза, старательно изображая трудное пробуждение.

–Машшарахша!– пробормотал он, – Что это было?

Ему было совершенно очевидно, что хозяйка салона была в полнейшем замешательстве. Результаты обследования психики Всеслава, проведенного под видом магического ритуала, повергли ее в шок. Но сказывалась великолепная школа имперской разведки. Гадалка чарующе улыбнулась и проворковала:

–О, сударь мой! Волшебная корона – а она не ошибается! – указывает на вашу незаурядность и большие повороты к лучшему в судьбе. Не упустите же момента! Не хотели бы на днях еще раз осчастливить нас своим посещением?

–Отчего нет... – пожал плечами Всеслав, осторожно снимая корону, которую прорицательница тут же спрятала под замок в мозаичную шкатулку. – Только честно сознаюсь, что с деньгами у меня...

–Ни слова больше! – возмутилась пророчица, – Ни о какой оплате не может быть речи! Это я окажусь перед вами в долгу, общаясь со столь интересным человеком!

Автоматический радиоперехват

Источник: Саракш, Хонти. Город Ур-Иль,

1 мая 2170 г., 4 час.43 мин.(время земное, гринвичский стандарт)

Выполнен кибер-оператором ХР-144 базы «Саракш-2».

Расшифрован им же.

Тема: "Операция «Штаб».

Содержание: Сообщения имперской резидентуры.

Агент «Колдунья» – Центру

Сообщаю о готовности к отправке очередной группы. В ее составе – упомянутый мной ранее "Чиновник", а также выявленный вчера "Школяр". Обращаю на последнего особое внимание – интереснейший экземпляр. Поражает крайней нестандартностью реакций на базисное обследование.

Процедура переправки, пароли, место и срок встречи – обычные.

Прошу также снабдить меня для дальнейшей деятельности средствами, список которых передаст сопровождающий "Чиновника" и "Школяра" проводник. Через него же прошу передать то, что было затребовано мною в прошлый раз.

Колдунья

Конец документа

Комментарий Сяо Жень:

15 мая 2170 г. второй секретарь комитета ХПСС Ур-Ильского уезда опять решил провести выходной на страстно любимой рыбалке. Он оформил разрешение на пользование служебным автомобилем и утром выехал из Ур-Иля.

В тот же день делопроизводитель губернского института усовершенствования учителей собрался на еженедельную ярмарку, чтобы купить рубашку и ботинки, а также запастись продуктами на будни. Об этом он сказал соседу по комнате, вздыхая, пересчитал лугли в тощем кошельке и вышел из общежития.

На третьей версте пригородного тракта машина секретаря остановилась, очевидно, ему понадобилось пройти до лесопосадки. Оттуда он вернулся вместе с поджидавшим его там делопроизводителем. Они сели в автомобиль и, не проронив ни слова, доехали до реки.

Саракш

Хонти. Просека в сосновом лесу в 35 верстах от города Ур-Иля,

4-й час, 11 дня месяца Фиалок, 9590 год от Озарения

Всеслав лежал на молодой травке и наблюдал за тем, как Гурон, чертыхаясь, распутывает леску:

–Помочь?

–Машшарахша! -рыкнул хонтийский партийный чиновник, – Лучше не лезь под руку. Пр-роклятые удочки!

В конце концов, удилища нависли над водой, а Гурон со злобным облегчением уселся на перевернутое ведро рядом.

–Вообще терпеть не могу рыбы. – проворчал он, – Зато окрестная кошачья общественность меня боготворит. Сегодня вечером опять будут ждать у крыльца. Всё скармливаю им.

Всеслав хмыкнул.

–Ну, кошки – кошками, однако, вернемся к делам. -сказал Гурон, -Времени у нас осталось – совсем ничего. Ходуля уже появился в городе, заходил к гадалке. Вскоре она пригласила меня в салон и устроила с ним встречу. Проводник предложил план перехода, который, как я понимаю, является для них стандартным и отлаженным чуть ли не до автоматизма. Ходуля доводит нас до приграничной полосы, там мы укрываемся в каких-то развалинах. В назначенный день и час прибывает имперская субмарина. Проводник передает нас с рук на руки островитянам и...

Я выслушал и предложил поправку к плану. Тащиться с Ходулей к побережью через всю Хонти, как ты понимаешь, нам нет никакого смысла. Поэтому я сообщил гадалке, что могу оформить для себя служебную командировку, а тебя взять в качестве сопровождающего. Доедем на поезде до самой закрытой зоны, там встретимся с проводником, который будет поджидать в условленном месте. Остаток пути до моря проделаем вместе, а дальше все пойдет по их схеме. Они согласились с большим удовольствием. В тот же вечер Ходуля отправился на запад. Полагаю, что он уже там, где надо.

Командировочные документы я выправил по всем правилам, но, разумеется, ни в каких поездах мы разъезжать не станем. Тем более, что у тебя от саракшианских железных дорог, вероятно, не лучшие воспоминания... Знаешь пустырь за мясокомбинатом?

–Да.

–Завтра ровно в полночь там опустится глайдер с базы "Саракш-2". На нем за час-полтора долетим до... Вот, посмотри по сканнер-карте... До этого перегона. Там должен ждать Ходуля. Потом – сюда пешком по диагонали, вот тут развязка, это – кладбище военной техники... Запомнил?

Крот медленно кивнул. Гурон щелкнул зажигалкой под уголком карты, подождал, пока бумага разгорится, бросил ее на уложенную под ветками бересту. Костерок затрещал, синие струйки потянулись вверх.

–Волнуешься?

–Не могу понять. – ответил Всеслав, – Наверное, да. Но, вероятно, следовало бы переживать как-то по-другому... Сильнее, что ли... Не знаю... А ты, гляжу, совершенно спокоен.

–Надоело. – неожиданно объявил Гурон, – Тошно. И все крепнет ощущение, что вся возня с проникновением в Империю никому по большому счету не нужна. Нашему руководству, имею в виду. Ты знаком с Сикорски?

Всеслав сел по-турецки и внимательно посмотрел на Гурона сквозь дымок. Такого разговора он не ожидал:

–Разумеется, о близком знакомстве речь не идет, но несколько раз виделись. Давно.

–Можно ли считать, что Рудольф все годы после отъезда с Саракша в прежней мере интересуется делами на планете?

–Н-нет... Пожалуй, совершенно равнодушен. – признал Всеслав.

–Можешь ли сказать, что КОМКОНу-2 в целом нужны какие-то акции на Саракше вообще и в Островной империи, в частности?

–Думаю, наоборот, секция "Саракш" будет сокращаться, если вообще сохранится. Правда, Геннадий Юрьевич Комов, по слухам, намерен расширять программу исследования голованов.

–Ах, вот даже как! Голованов? Сам Комов? Расширять? – недобро прищурился Гурон. – Не знал. Надо запомнить...

–Но, похоже, кроме собачьих изысканий ничего не предвидится.

–Они не собаки. – терпеливо поправил Гурон, -Значит, насколько я понял, Саракш нашим командирам прискучил? Прогулка Каммерера еще двенадцать лет назад внесла окончательную ясность, а? Тогда зачем же сейчас огород городить с операцией "Штаб" и выпихивать нас на Архипелаги?

–Давай раз и навсегда определимся, – предложил Всеслав, – меня никто не "выпихивал". Можно сказать, это я вынудил себя "выпихнуть".

–Да ну? – поразился Гурон, -Чего только во Вселенной не бывает... Но это все равно не снимает вопроса: нужна ли операция "Штаб"? Если необходима, то для чего? Кому? Двигают нас, словно пешек, с клетки на клетку, а смысла партии не видно. Нет, пешка не намерена философствовать о смыслах и тайнах высоких материй, просто объясните ей, пешке, что будет, когда она дойдет до конца и сверху прозвучит слово "мат". Добились успеха? Хорошо, отлично, великолепно! В чем он, этот успех?

–Боюсь, что обратился не по адресу. -флегматично ответил Всеслав, – Это тебе к самому Экселенцу на прием надо. А мною движут сугубо эгоистичные побуждения – хочу быть здесь.

–Бог в помощь. А что касается аудиенции у Сикорски – следует, следует поразмышлять.

–"Должностная этика КОМКОНа-2 действительно является подмножеством базовой этики социума – но подмножеством, в котором отсутствует, по крайней мере, одно положение – "я живу в обществе и должен руководствоваться всеми его этическими нормами". Оно заменено положением "я помогаю обществу жить нормальной жизнью, и ради этого могу пренебречь некоторыми его этическими нормами". Повторяю – это не этика социума, это этика в значительной степени внесоциальная в той – же степени, в какой внесоциальны контролирующие социум организации, то есть тот же КОМКОН-2"[126]126
  Isaac Bromberg, You and Me, «Red Peace and Global Truth», v.2, Ottawa, 2169, p.66


[Закрыть]. – задумчиво процитировал Лунин.

–Понимаю, что ты хочешь сказать. Но принять не могу...

–Не мое. – отрицательно покачал головой Всеслав. -Из статьи Исаака Бромберга, сборник "Red Peace and Global Truth", не то прошлого, не то позапрошлого года издания.

–B БВИ?

–Нет. Печатное издание.

–Кстати о БВИ. Слушай, Крот, ты никогда не задумывался, насколько реальна возможность ввода в БВИ заведомо ложной информации... Есть же в Большом Всепланетном Информатории система разных уровней допуска. Это вот – для избранных, это – для прочих, но всю картинку, наверное, не получает никто. Не зря ведь, по слухам, в архиве Странника лежат древние... ммм, как их... заккуpапии... – Гурон сморщился, пощелкал пальцами, вспоминая перевод хонтийского слова, – ну, папки же для бумаг! А сам он с музейным портфелем таскается – заккуpапия и портфель, они, того, понадежнее будут, чем электронная память БВИ: в той подправят и не узнаешь, как оно там на самом деле...

–Пожалуй... – озадаченно ответил Лунин. – А что это вдруг тебя озаботило?

–Не "вдруг". И не только это. Ладно, замнем проблему, все равно ни до чего доброго не договоримся. Есть хочешь?

–С моими доходами – и не хотеть! – фыркнул Всеслав, – это у вас, партийных бюрократов разносолы на столах.

–Бутерброды на заднем сиденье. Все – твои. Делюсь с трудящейся интеллигенцией. Лопай, не стесняясь, к завтрашней полуночи ты должен быть энергичен и силен.

Саракш

Хонти. Пустырь на окраине Ур-Иля, борт глайдера «Лич»

00 часов, 13 дня месяца Фиалок, 9590 год от Озарения

Лунин стоял с рюкзаком за спиной на разбитой бетонной плите и слушал, как опускается глайдер. За полгода глаза уже привыкли к непроглядности саракшианских ночей, но все равно было очень неприятно напрягать зрение, чтобы различить силуэт «Лича». Поэтому Всеслав даже не открывал глаз. На слух ему казалось, что глайдер садится чересчур неспешно, и он старался представить себе, как это происходило бы днем. Получалось очень неплохо. Тогда он безуспешно попытался вообразить, как «Лич» снижается на Земле. Шипение стало громче, глайдер развернулся бортом к пустырю, осел сразу сажени на две и замер на вершине мусорного холма. Двигатель стих, Гурон и Крот стали вскарабкиваться вверх по склону. Дверца глайдера скользнула под крышу, в кабине загорелся свет.

–Выключить! – мгновенно скомандовал Гурон и панель испуганно погасла.

Прогрессоры устроились на задних креслах, кабина закрылась, глайдер выдвинул стреловидные крылья. Внезапно машина стремительно подскочила и понеслась круто вверх, так, что у Всеслава подкатил к горлу кислый жесткий комок, а тело стало тяжелым и недвижным.

–Что за дела?! – возмутился он.

–Очевидно, датчики засекли чье-то приближение, – с трудом пояснил Гурон, – вот и ускоряемся.

–Ничего себе, ускореньице!

"Лич" выровнялся, бесшумно устремился вперед. Засветились экраны панорамного обзора. На западе было совершенно темно, а на востоке проступила россыпь огоньков. Они вспыхивали вразброс, хаотично, но постепенно сливались в линии – улицы Ур-Иля. Город скрывался в чернильном мраке, огни уже не пробивались сквозь тьму. Вокруг пребывало чугунное небо. Без конца и края, без низа и верха, густо-серое, фосфоресцирующее. Потом началась сизо-фиолетовая стратосфера. А машина все летела вверх и вверх. Только когда смутный клубок света вверху начал напоминать диск Тристара, когда прямо по курсу робко блеснула первая звезда, глайдер прекратил маневры и понесся на запад. В это время окружающая мгла выпустила из себя оранжевую полную луну. Тристар казался таким близким, добродушным и солидным, так ясно вырисовывались все его "океаны" и "материки", что смотреть на саракшианскую луну казалось сущим наслаждением.

Все было так иллюзорно и так необычно и в то же время безмятежно-спокойно, что уже не верилось, что глайдер стремительно несется, а не стоит на месте, что внизу лежит Саракш, и невообразимо далеко есть еще Земля, и что на обеих планетах есть города, леса, реки... Всеслав наслаждался комфортом, покоем и тишиной. Он невообразимо утомился за последние суматошные дни.

–Соскучился по солнцу и луне. -внезапно сказал Гурон. – По звездам – тоже. Скоро забуду, как они выглядят.

–А на Гиганде, на Надежде, что – солнца и звезд нет?

–Ты не понимаешь. Там – все чужое, не наше...

Некоторое время они молчали.

–Даже если все пройдет благополучно, – вновь заговорил Гурон, – мы окажемся без связи. Причем неизвестно, на какое время.

"Да,– подумал Лунин,– без связи". Насколько все-таки проще было разведчикам, работавшим с доиндустриальными цивилизациями. Для них искусные мастера КОМКОНа-2 монтировали передатчики и приемники в браслеты и медальоны, диадемы и эфесы мечей. Хоть весь увешивайся, словно новогодняя елка игрушками. На Саракше же контрразведки аборигенов в два счета обнаружили бы любое устройство. Более того, медосмотр, произведенный саракшианскими врачами, при помощи зауряднейшей рентгеноскопии тут же выявил бы имплантат в теле обследуемого. Поэтому никаких (!) средств связи для Гурона и Крота не предусматривалось. Орбитальным средствам инфракрасного сканирования сверхвысокой точности, сосредоточенным, прежде всего, на станции "Саракш-1", предстояло постоянно держать в поле зрения все острова и ожидать, спустя месяц после перемещения прогрессоров на Архипелаги, условленного визуального знака, означающего успех внедрения и готовность в данном районе принять связного. Для Крота это был большой костер в форме пятилучевой звезды. Гурону же предстояло просигналить зажжением символа в виде квадрата, перечеркнутого диагоналями. Идея принадлежала Всеславу: "При всем хитроумии служб имперской госбезопасности им и в голову не придет, что НАВЕРХУ имеется нечто такое, чему можно сигнализировать, притом столь примитивным способом!"

–А вот что будет, – неожиданно сказал Гурон, – если мы сейчас отключим автопилот, развернем глайдер, возьмем курс на северный полюс, долетим до "Саракша-2" и откажемся участвовать в операции "Штаб"?

–Что случилось? – изумился Лунин.

–Пока – ничего... -буркнул Гурон. – Капитана на рее не повесим и Веселого Роджера на мачте не поднимем. Мне чисто теоретически любопытно представить, как на это среагировало бы руководство.

–Восприняло бы отказ с удивлением и пониманием, вернуло бы нас на Землю...

–Полагаешь?

–А какие могут быть варианты? – Всеслав подумал, пожал плечами, – Ну, может быть, перед тем подержало бы на Пандоре, напустило бы врачей с психологами. Осторожно и бережно выяснило причины срыва операции, в любом случае сочло бы их уважительными... Что еще? Не знаю...

–Ну-ну...

Разговор прервался и в течение всего полета больше не возобновлялся. Через полтора часа свист двигателей стал шепелявым, глайдер перешел на высотное барражирование над местом предполагаемой посадки. Бортовой вычислитель глайдера связался с "Саракшем-1" и запросил последнюю по времени информацию. На экране появилась карта, на которой присутствие людей в обследованном районе должно было обозначаться оранжевым цветом. Ни одна рыжая точка на карте не мерцала. Гурон удовлетворенно кивнул. Машина по спирали с сужающимися витками пошла на посадку. Окна вновь заволокло черно-серой пеленой. Нос глайдера чуть приподнялся, из днища выдвинулись опорные полозья и беззвучно ткнулись в песок.

–Полiт закiнчено. -сообщил вычислитель. -Якi подальшi накази?

Помедлив несколько секунд, Гурон сказал:

–После высадки пассажиров – автоматическое возвращение на базу. Режим – полная радионевидимость.

–Гаразд.

Саракш

Хонти. Пограничная зона

03 часа, 14 дня месяца Фиалок, 9590 год от Озарения

Всеслав настраивал себя на двухчасовой сон, но с неудовольствием отметил, что проснулся раньше. Гурон, впрочем, не спал вообще. Он сидел, прислонившись к кирпичной стене и задумчиво вертел в руках маленький компас.

Когда-то это было трехкомнатное строение. Не жилой дом, а, скорее, какое-то служебное помещение. От него сохранились лишь кирпичные стены и фрагменты крыши. Через гребенку обрушенных балок начинало по-утреннему сереть небо. Вдоль стен росли пучки слабоядовитых малиновых грибов. На гнилых досках пола, сохранившихся местами, чернели смердящие кучки.

–Провоняем тут. – сказал Всеслав. – Такое чувство, что в эти развалины сбегается гадить все Хонти. Что, не нашлось лучшего места, чтобы провести остаток ночи?

–Не я выбирал. Здесь мы должны встретиться с Ходулей.

–А, так это проводник развлекается? Ну, тогда ладно, потерпим, Должен же и он получить интеллектуальное и эмоциональное наслаждения от осознания того, что его подопечные сидят в смраде.

–Кстати, он уже давно наслаждается. -заметил Гурон. -Сидит вон в том в кустарнике и размышляет, здесь ли мы.

–С чего ты взял?

–Около сорока минут назад в темноте что-то пошевелилось. На зверя не похоже. Потом, как начало светать, в нашу сторону поблескивали стеклышки бинокля. Дадим ему знак, пусть подходит.

Не вставая, Гурон поднял сломанную доску и потыкал в пласт штукатурки, висящий на куске электропроводки. Тот мерно закачался в оконном проеме.

–А вдруг это не Ходуля?

–Он.– спокойно ответил Гурон и Лунин в который раз с уважением подумал, что бывший малёк Левушка-Ревушка очень изменился, став прогрессором высшего класса.

В дверном проеме бесшумно материализовался широкоплечий крепыш в видавшей виды рыжей кожаной куртке и старой кепке. Через плечо переброшен бурый вещмешок, в руке поблескивает автоматический пистолет. Грубое темное лицо с большим давно небритым квадратным подбородком, маленькими серыми глазками, смотрящими пристально и вместе с тем совершенно безразлично, словно на бродячего пса, влезшего куда не положено.

–Доброе утро, Ходуля. -сказал Гурон.

Глазки проводника прищурились.

–Доехали, значится? – прогудел он, -Не передумали дальше?

–Здравствуйте, Ходуля. – жизнерадостно улыбнулся Лунин. Проводник перевел взгляд на него:

–А, тот, второй, значится...

–Ага, ага! – дурашливо закивал Всеслав, -Значится, я. Присаживайтесь: посидим, подышим. Славное утро, правда? Как хорошо, что мы такие пунктуальные!

На кирпичном лице проводника не обозначилось ни одной эмоции.

–Впереди – никого, – сказал он. – Можно от перегона до кладбища. Делать, что скажу, а если не так, жаловаться некому. Тут вам не там, тут вас рассуждать не будут.

Всеслав с благоговением выслушал тираду и тайком показал зевающему Гурону поднятый вверх большой палец.

Ходуля вышел из развалин, огляделся по сторонам и направился к лесопосадке.

Прогрессоры подхватили рюкзаки и последовали за ним.

За весеннюю ночь лесопосадка основательно отсырела, и скоро всем стало холодно. Особенно досаждала молодая травка, покрытая мелкой серебряной росой. Всеслав был в армейских сапогах, а вот сквозь шнуровку Гуроновых ботинок холодная сырость лезла совершенно беспрепятственно. Под ногами хлюпало, но уже не досаждали ни комары, ни мелкий гнус. Лесополоса осталась позади. Потом они пошли гуськом по сгнившим шпалам железнодорожной насыпи, с которой были содраны рельсы. Всеслав шел вторым и смотрел, как высыхают на кожаной куртке Ходули капельки сизого тумана. Проводник двигался легко, будто не было томительной ночи и беспокойного пережидания пограничных патрулей. Он был великолепно натасканным механизмом для выполнения своего нелегального дела, но было бы бессмысленно ожидать от него чего-либо другого, еще более нелепо, чем требовать от киберуборщика чтения Шекспира вслух. Ходуля механически посматривал по сторонам, но, судя по нему, все было вроде бы спокойно.

Плотный туман сворачивался, словно кислое молоко в кипятке и скатывался по обе стороны насыпи. Но он не собирался так просто сдаваться и кое-где налезал на рельсы густыми струями, так что там приходилось идти по колено в неспешно шевелящейся мути. Пахло мокрой травой, гнилыми шпалами и дегтем, грибами, ржавчиной. Внизу мало что было видно, кроме тумана, но Лунин догадывался, что налево и направо тянется обычная для этих мест слабовсхолмленная равнина с галечными россыпями, и мелкими оврагами. А слева за равниной во мгле должны прятаться невысокие обрывистые сопки.

Чуть дальше насыпь приметно шла вниз и полностью скрывалась в тумане. Они вошли в белые струи по пояс, потом с головой. И там, в мути, что-то было. Крупное. Недвижное. Не опасное. Действительно, Ходуля постучал подобранной палкой по чему-то металлическому, обошел его слева и вновь вернулся на дорожку из гнилых шпал. Перед Луниным сквозь белесую пелену проступил ряд пустых окон в остове ржавого автобуса. На проржавевшем боку смутно выделялась облупленная трехцветная эмблема хонтийских служб быта.

Светало. Туман усердно оседал росой и исчезал. На насыпи его не стало совсем, а по краям сизая непроглядность истончалась, проявлялись округлые зеленые вершины холмов. Между холмами местами уже можно был пеструю поверхность болотец, окаймленных низеньким хилым камышом. На горизонте, за холмами, показались зализанные вершины гор, и небо над ними было по саракшианским меркам "ясное" – ярко-серое с перламутровым отливом.

Ходуля резко изменил направление, свернув направо к унылому пространству, засыпанному кремневой щебенкой.

–Вперед, – негромко хрипнул он и, не дожидаясь, пока Крот и Гурон догонят его, сбежал с насыпи. Теперь они шли параллельно ей. С каждым шагом трава под ногами становилась гуще и ниже, так что через четверть часа тройка шагала уже по зеленому упругому ковру.

–Тпру! – сказал Ходуля и сбросил вещмешок. – Короче, садитесь. Передышка всем. Можете курить.

Всеслав полез в рюкзак, расстегнул пуговицы на кармане, добыл газетный сверток и старый термос.

–Кто хочет хлеба с копченым салом?

Ходуля дымил дешевой сигаретой и проигнорировал предложение. Гурон согласно кивнул, выбрал бутерброд и принялся жевать: -Вкусно.

Всеслав протянул ему термосную крышку-стаканчик с горячим кофе.

Саракш

Хонти. Пограничная зона

03 часа 30 минут, 15 дня месяца Фиалок, 9590 год от Озарения

Ходуля: Не свезло с погодой им, двум этим. Дождь пошел. И вот чего непонятно-то: который помоложе и покрупней, говорит: «Сейчас дождь будет». Другой – старше и хилее – не верит: «Дождь?» Младший уточняет: «Через десять минут. Плюс-минус две». Ну, в натуре, и полило аккурат в назначенное время. Машшарахша, колдуны какие что ли, вроде моей хозяйки из Ур-Иля? Ну, ежели чародеи, тогда ясно, чего она за их проводку цену назначила чуть не вдвое больше, чем за остальных платила. Только зря, по-моему, они в Империю-то наладились. Начнут их там вскрывать да смотреть, как внутри устроены и где их ведьмачества упрятаны. Да, впрочем, и демоны с ними, мне-то что, коли уплочено. Дело мое ходульное: туда-сюда...

Теплый весенний ливень. Гроза на Саракше с точки зрения землянина – странная. Из-за особенностей атмосферы гром не бухает и не грохочет, а басовито трещит и повизгивает. Молнии видны очень редко. Вода пропитала одежду, на обуви налипло по пуду грязищи. Дорог в приграничной зоне нет. Исчезли с началом набегов островитян. Есть расхлябанные колеи, заполненные то едкой пылью, то – как сейчас – жидкой грязью. Желтый камыш кругом. Вот в камыше открылось ровное овальное зеркало черной воды, посреди которого вонял ворох подозрительного тряпья. Опять камыш. Относительно сухой и чистый холмик с деревом посредине. Греющиеся ужи порскнули в воду. На холмике – разбитый миномет, завязший по самые ступицы.

Ходуля: Хы, остановились. Увидели, значится. Ну, висит на дереве жмурик в полевой форме со связанными руками. Ну, язык высунул. Ну, почернел. И чего? Бывает. Теперь реже, чем в гражданскую, однако бывает. Сказать им, что можно, мол, остановиться под деревом да перекусить? Шутка. Ххы! Не, не остановились, мимо прошли. И пусть их, больно надо связываться. Младшему верзиле вон предложил вчера поразмяться малость, так тот сначала отнекивался-отнекивался потом встал в боевую стойку, а дальше... дальше, машшарахша, ну, ничего не помню... Завертелось все перед глазами, искры посыпались, глядь – мордой в подорожнике валяюсь, млею. А на вид он вроде нескладный. Ну их...

Дождь прекратился. Скользкая тропинка вела вверх по склону, петляя меж кустов и деревьев. Впереди маячила черепичная крыша башнеобразной постройки. Последним испытанием оказались высокие, почти в рост человека, папоротники. Очевидно, они приняли на себя все мыслимые небесные осадки и с величайшим усилием сохраняли воду на резных листьях, чтобы дождаться путников и прицельно облить их. Каждую успешно попавшую за шиворот струйку Лунин встречал изысканным сквернословием на блатном жаргоне базового языка.

Ходуля: Ага, хижина сбоку. Известная донельзя. Сколько раз проходил – все удивляюсь, откуда такое. Дом круглый, стены – плетень, окошек нету. А у входа чего не понашвыряно – черепки, железки ржавые, гнилые деревянные лопаты и колья. Все травой заросло. Крыша когда-то соломенной была, потом истлела, ветром туда семян травяных нашвыряло, проросли. Так что вместо крыши – зеленая дерновая шапка. Внутрь я ни разу не заглядывал и не хочу. Даже если кто скажет, что там сокровища самого князя Гур-Шуша зарыты. Ну, все, за поворотом – ограда будет, дошли, значится.

На возвышенности стояла старинная постройка. Лет шестьсот назад здесь основали нечто среднее между монастырем и маяком. На верхнем этаже высокой башни горел огонь, видный издалека как с моря, так и со стороны суши. Этажом ниже гудел большой колокол. Башню обступали спальни "отцов-путеуказателей", пекарни и кузницы, прочие хозяйственные сооружения. Двор обнесен каменной оградой и даже рвом. Строили тогда на века, даже сейчас все было в весьма приличном состоянии.

Ходуля: У младшего, который насчет подраться не промах, нюх точно собачий. Учуял он чего-то. Даже раньше меня. Остановился, руку молча задрал. Классный бы из него проводник вышел, конкретный. Ну и мне тоже почудилось, что кто-то тут побывал. Чего там и где – не могу скумекать, а вот скребет на душе и все тут. Постолбели у ворот малость да и вперлись с бережением. "Пахнет морем". -сказал тот, что помладше и поздоровше. Другой кивнул в согласии. А чего бы не пахнуть? Море – вон оно, влезь на ту дурилу каменную да гляди в бинокль на здоровье. Сподручно так, все видно, как у дервиша пандейского на лысине. Ихняя лодка имперская всплывает, ракеты выбрасывает, я ракетами отвечаю, баранов своих вывожу на берег. Мне офицеры пароль, я им пароль. "Конвой сдан!" "Конвой принят!" И шабаш, в натуре, разбежались...