Текст книги "Журнал «Если», 2001 № 05"

Автор книги: Александр Громов

Соавторы: Христо Поштаков,Андрей Синицын,Роберт Франклин Янг,Владимир Гаков,Эдуард Геворкян,Дмитрий Байкалов,Евгений Харитонов,Сергей Питиримов,Максим Митрофанов,Шейла Финч
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)

Это же относится и к художникам, которых детали связывают еще более, чем писателей. Просто соединить несовместимые подробности – получится классический сюрреализм. А вот организовать, логически состыковать эти детали, чтобы в целом они давали вещный, абсолютно достоверный мир, который живет и развивается по каким-то своим законам, – это уже фантастика.

Именно такую творит английский художник, настаивая на том, что он «не копиист, не мистик и не глубокий философ». «Просто, – заявляет Роджер Дин, – я вижу вокруг многое, что в состоянии увидеть каждый. Было бы желание».

Вл. ГАКОВ

Роберт Янг
ДЕВУШКА, ОСТАНОВИВШАЯ ВРЕМЯ

Роджеру Томпсону, сидевшему в то июньское утро пятницы на парковой скамейке, не могло прийти в холостяцкую голову, что судьба его уже решена и что вот-вот его ожидает сюрприз. Возможно, он и не собирался ничего менять в своей жизни, когда несколько минут спустя увидел высокую брюнетку в облегающем красном платье, идущую по дорожке, но этот осторожный намек не мог, разумеется, предупредить его обо всех громадных витках времени и пространства, которые, являясь следствием его холостяцкого положения, уже давно пришли в движение.

Высокая брюнетка как раз поравнялась со скамейкой, и дело начало принимать оборот, хорошо знакомый нам по литературным произведениям и касающийся знакомства двух молодых людей: один из ее заостренных каблучков провалился в трещину, заставив женщину неожиданно остановиться. Наш герой с достоинством встретил столь благоприятную возможность познакомиться, особенно учитывая тот факт, что он находился в водовороте процесса изучения особо трудной и темной фазы поэтического анализа науки, над которым в данный момент работал, и был меньше обычного подготовлен к подобной неожиданности. Не прошло и миллисекунды, как он был уже рядом с девушкой; в следующую долю секунды его рука уже обхватила ее ногу. Он высвободил ступню прелестницы из туфли, заметив при этом три узкие золотые ленты, опоясывавшие ее ногу как раз чуть выше лодыжки, и помог потерпевшей сесть на скамейку.

– Я извлеку вашу туфлю в одно мгновение, – сказал он.

Дело не разошлось со словами, и через несколько секунд изящная ступня девушки оказалась там, где ей полагалось быть.

– О, благодарю вас, мистер… мистер… – начала она.

Ее голос оказался чуть хриплым, а лицо вписывалось в идеальный овал; губы были красными и полными. Глядя в кристально чистую перламутровую глубину ее глаз, он испытал ощущение обморочного падения, несмотря на полное сознание, и, пошатываясь, присел рядом с ней на скамейку.

– Томпсон, – произнес он. – Роджер Томпсон.

Перламутровая бездна глаз стала еще таинственнее и глубже.

– Рада познакомиться с вами, Роджер. Меня зовут Бекки Фишер.

– И я рад такой чести, Бекки.

Пока все шло хорошо. Парень встретил девушку. Он надлежащим образом поражен. Девушка благосклонна. Оба молоды. Стоит июнь.

По существу, завязывается роман. Тем не менее это был такой роман, который никогда не войдет в анналы времени.

Почему нет? – спросите вы.

А вот увидите.

Остаток дня они провели вместе. У Бекки в этот день выдался выходной, и она была свободна от работы в «Серебряной ложке», где обслуживала столики. Роджер, который с нетерпением ждал ответа уже на шестое резюме, посланное им с момента окончания Технологического института в Лейкпорте, был свободен почти каждый день. Этим вечером они пообедали в скромном кафе, а затем бросали монетки в музыкальный автомат и танцевали. Но самая необыкновенная и замечательная минута наступила в полночь на крыльце дома, где жила Бекки. Их первый поцелуй был столь сладостным и так долго хранил вкус на губах Роджера, что он, пока наконец не добрался до своей комнаты в отеле, даже не успел удивиться, каким это образом молодой человек, вот такой, как он, считавший любые отношения лишь помехой для научной карьеры, мог влюбиться столь сильно за такой короткий промежуток времени.

В его воображении обыкновенная скамейка в парке превратилась в некий священный символ, и на следующее утро его уже можно было видеть идущим по извилистой дорожке в надежде вновь узреть этот божественный предмет. И можно понять его огорчение, когда он, преодолев последний поворот, обнаружил, что святыня, можно сказать, осквернена. На том самом месте, где еще вчера царила его богиня, теперь с полной непринужденностью восседала какая-то девчонка в голубом платье.

Он уселся от нее как можно дальше и с неприязнью оглядел: как есть дурнушка – слишком худое лицо и слишком длинные ноги. По сравнению с красным платьем, которое носила Бекки, ее было просто тусклым тряпьем, а что касается небрежно подстриженных золотисто-каштановых волос, то они являли просто насмешку над парикмахерским искусством.

Девушка делала какие-то пометки в маленькой записной книжке красного цвета и, казалось, в первый момент даже не заметила его. Однако вскоре она взглянула на свои часики, а затем, как будто время суток каким-то образом сообщило ей о присутствии Роджера, посмотрела в его направлении.

Это был скорее спокойный, чем настороженный взгляд, и ни в малейшей степени не навязчивый. Прежде чем она торопливо вернулась к своей записной книжке, он успел заметить россыпь золотистых веснушек, пару голубых глаз и небольшой рот, напоминавший по цвету листья сумаха, тронутые первым морозом. Роджер неторопливо раздумывал над тем, а не стала бы его реакция на девушку иной, если бы он использовал в качестве критерия менее совершенное существо, нежели Бекки.

Внезапно он ощутил, что незнакомка вновь смотрит в его сторону.

– Как бы вы напиксали слово «супружество»? – спросила она.

Он вздрогнул:

– Супружество?

– Да. Как бы вы напиксали его?

– С-у-п-р-у-ж-е-с-т-в-о, – по буквам произнес Роджер.

– Спаксибо. – Она что-то исправила в книжке, а затем вновь повернулась к нему. – Мне очень плохо дается пиксьмо, особенно когда дело каксается иностранных слов.

– О, так значит вы из другой страны? – Это объясняло ее причудливый акцент.

– Да, я из Базенборга. Это совксем маленькая провинция на ксамом южном континенте шекстой планеты звезды, которую вы называете Альтаир. И я прибыла на Землю только ксегодня утром.

По тому, как прозаично она произнесла это, можно было бы подумать, что самый южный континент Альтаира-6 удален от Лейкпорта не дальше, чем самый южный континент Солнца-3, и что космические корабли – столь же обычное средство передвижения, как и автомобили. Не удивительно, что ученый внутри Роджера пришел в негодование. И не удивительно, что он тут же приготовился к бою.

Лучшим вариантом, решил он, должна стать методика «вопрос-ответ», построенная таким образом, чтобы выманивать ее на все более и более глубокую воду, пока она не утонет в ней.

– А как вас зовут? – начал он будто мимоходом.

– Элейн. А вакс?

Он ответил ей. Затем продолжил:

– А есть ли у вас фамилия?

– Нет. В Базенборге мы уже много веков, обходимкся без фамилий.

Это он оставил без внимания.

– Хорошо, а тогда где же ваш космический корабль?

– Я пристроила его рядом с каким-то амбаром на пустующей ферме в некскольких милях от города. Окруженный ксиловым полем, он выглядит как ксилосная башня. Люди никогда не заметят обычный предмет, даже ексли он будет торчать прямо у них под ноксом, при уксловии, что он ксливается с окружающей обкстановкой.

– Ксилосная башня?

– Да. К…силосная башня. Я вижу, что опять смешиваю свои «с» и «к». Понимаете, – продолжала она, стараясь как можно старательнее выговаривать каждое слово, – в алфавите Базенборга самым ближайшим звуком к «эс» будет «экс», так что если я не слежу за собой, то всякий раз, когда мне следует произносить «эс», у меня выходит «экс», если впереди или далее не следует буква, смягчающая этот звук.

Роджер внимательно посмотрел на девушку. Но голубизна ее глаз просто обезоруживала, и даже едва заметная улыбка не тронула спокойную линию губ. Тогда он решил подыграть лгунье.

– Значит, все, что вам надо, это хороший преподаватель дикции? – спросил он.

Она кивнула, не меняя серьезного выражения:

– Но как мне найти его?

– В телефонном справочнике их сколько угодно. Просто позвоните любому и условьтесь о встрече.

Вероятно, с долей цинизма подумал Роджер, если бы он встретил эту девушку раньше, чем на его горизонте появилась Бекки, он решил бы, что ее акцент в высшей степени очарователен, и наверняка не посоветовал бы ей пользоваться услугами преподавателя дикции.

– Но давайте вернемся к тому, о чем мы только что говорили, – продолжил он. – Вы утверждаете, что оставили свой корабль прямо на виду, потому что люди никогда не замечают обычный предмет, если он не выделяется из окружающей обстановки. Это свидетельствует о вашем желании скрыть факт своего пребывания на Земле. Верно?

– Да, это так.

– Тогда почему, – с радостью продолжал Роджер, – вы сидите вот здесь, в разгар дня, и преспокойно выбалтываете свой секрет мне?

– Потому что закон очевидности действует и среди людей. Самый надежный способ заставить кого-либо поверить, что я не с Альтаира-6, это продолжать уверять его, что я именно оттуда.

– Хорошо, давайте оставим это. – Роджер со всей страстью запустил вторую ступень своей операции. – Давайте лучше обсудим ваше путешествие.

Внутренне он ликовал. Он был уверен, что теперь фантазерка у него в руках. Однако постепенно выяснилось, что подловить ее невозможно. Ведь строя свои планы на том, чтобы выманивать ее на все более и более глубокую воду, он проглядел очень важную вещь – возможность того, что она умеет плавать. А она не только могла плавать, но и чувствовала себя в океане науки более уверенно, чем он сам.

Например, когда юный ученый указал ей на то, что вследствие имеющегося соотношения между массой и скоростью движущегося тела скорость света не может быть достигнута и что по этой причине для ее путешествия с Альтаира-6 к Земле должно было потребоваться более шестнадцати лет, необходимых для прохождения этого же расстояния светом, она парировала:

– Вы забыли о преобразовании Лоренца. Движущиеся часы замедляют свой ход по отношению к неподвижно закрепленным часам, так что если я передвигаюсь со скоростью света, мое путешествие не продлится более нескольких часов.

Или когда он заметил ей, что на Альтаире-6 пройдет куда более шестнадцати лет и что вся ее семья и ее друзья станут гораздо старше, она, не моргнув, ответила:

– Да, но лишь с допуском, что скорость света недостижима. Однако сама скорость света может быть удвоена, утроена и даже учетверена. Несомненно, масса движущегося тела возрастает пропорционально своей скорости, но только не в том случае, когда используется ослабитель, устройство для нейтрализации массы, изобретенное нашими учеными.

И, например, еще, когда он, допустив (условно) возможность двукратного превышения скорости света, указал на то, что путешественница не только двигалась назад во времени, но и должна была закончить свой вояж гораздо раньше, чем начала его, давая тем самым рождение новому парадоксу, она весомо возразила:

– Здесь не может быть никакого парадокса, потому что при возникновении малейшего отклонения оно будет погашено сдвигом космического времени. Но все равно мы не пользуемся средствами передвижения более быстрыми, чем скорость света. Они нам доступны, и наши корабли снабжены ими, но мы не прибегаем к их помощи, за исключением случаев необычайной срочности, потому что синхронные множественные временные сдвиги могут разрушить непрерывность пространственно-временного континуума.

А когда вслед за этим он настойчиво попросил ее рассказать, как все-таки инопланетянка совершила свой прыжок, она спокойно ответила:

– Я выбрала кратчайший путь, тот самый, который выбирает каждый из обитателей Альтаира-6, когда хочет путешествовать на большие расстояния. Пространство искривлено (это известно и землянам), а с новым, использующим подобную деформацию движителем, разработанным нашими учеными, вообще нет никакого труда, даже для любителя, попасть в любое желаемое место галактики всего лишь за несколько дней.

Это был классический обман, но установить его не представлялось возможным. Роджер поднялся. Он понимал, что потерпел поражение:

– Ну что ж, только не столкнитесь с каким-нибудь деревянным метеоритом, – язвительно заметил он.

– Куда… Куда же вы, Роджер?

– В один бар, за сандвичем и пивом, к тому же там есть телевизор и можно посмотреть игру Нью-Йорк – Чикаго.

– Но… но разве вы не собираетесь пригласить меня с собой?

– Конечно, нет. С какой стати?

Преобразованию Лоренца никогда и не снилось, что оно вдруг проявится в ее глазах, превращая их в затуманенный синий океан печали. Неожиданно она опустила их, устремив взгляд к своим часикам.

– Я… Я не понимаю… Мой датчик совместимости указывает… а ведь девяносто и даже восемьдесят процентов считается весьма высокой степенью взаимопонимания.

Слеза размером с большую росинку скатилась по щеке девушки и с бесшумным всплеском упала на голубой корсаж ее платья. Ученый внутри Роджера оставался безучастным, но зато в нем проснулся поэт.

– Ну, пойдемте вместе, если вам так хочется, – попытался он исправить свою оплошность.

Бар находился недалеко от Главной улицы. Позвонив преподавателю дикции и условившись, что Элейн с Альтаира придет на занятие в половине пятого, он выбрал кабину, которая позволяла свободно наблюдать за экраном телевизора, и заказал два сандвича и два стакана пива.

Сандвич у Элейн с Альтаира исчез так же быстро, как и у него.

– А как насчет еще одного? – спросил он.

– Нет, спасибо. Хотя говядина была действительно вкусной, учитывая низкое содержание хлорофилла в земной траве.

– Так значит, ваша трава сочнее, чем у нас? Я предполагаю, что у вас гораздо совершеннее и автомобили, и телевизоры!

– Нет, они почти такие же. За исключением необычайных достижений в области космических полетов, наша техника развивается практически параллельно земной.

– А как насчет бейсбола? У вас он тоже существует?

– Что это бейсбол? Глаза Элейн с Альтаира стали еще больше.

– Увидишь, – пообещал Роджер с Земли, не скрывая злорадства. Притворяться, что ты с Альтаира-6, – это одно, но прикидываться, что ты не слыхивала о бейсболе, – это уже совсем другое. Лгунья обязательно выдаст себя, хотя бы единственным движением кончика языка, прежде чем день покатится к закату.

Однако ничего подобного она не сделала.

– Почему они не перестают кричать: «Давай, давай, Эпарисио»? – спросила она примерно в половине четвертого.

– Потому что Эпарисио – прославленный игрок по части финиша. Понаблюдай за ним, теперь он наверняка попытается перехватить второй.

Эпарисио не только попытался, а сделал это.

– Поняла? – спросил Роджер.

По растерянному выражению лица Элейн с Альтаира было ясно, что она ничего не поняла.

– В этом нет никакого смысла, – заметила она. – Если он так хорош в прорывах к цели, то почему же не сделал этого с самого старта, вместо того, чтобы стоять там и раскачивать этот дурацкий шар?

Роджер в изумлении уставился на нее.

– Какая же ты бестолковая! Это невозможно – перехватить первый финиш.

– Но предположим, что кто-то сможет сделать это. Они так и позволят ему там стоять?

– Повторяю: нельзя перехватить первый финиш. Это просто невозможно!

– Ничего невозможного нет, – заявила Элейн с Альтаира.

Впервые сомнение закралось в душу Роджера, но он оставил все как есть и остальное время матча просто не обращал на спутницу внимания. К тому же он был страстным болельщиком, и когда его кумиры вышли вперед со счетом 5:4, недоверие Роджера рассеялось, как туман, а радость была столь велика, что он вызвался проводить Элейн в спальный район, где располагался класс преподавателя дикции. По дороге он рассказывал о своих попытках поэтического анализа науки и даже процитировал несколько строчек из сонета Петрарки, посвященных атому.

– Я надеюсь, ты провела чудесный день, – сказал он, когда они остановились перед домом, где размещался класс занятий дикцией.

– О, несомненно! Девушка возбужденно что-то написала в своей записной книжке, вырвала лист и протянула ему. – Мой адрес на Земле, – пояснила она. – В какое время ты собираешься зайти ко мне сегодня вечером, Род?

Его эйфория неожиданно улетучилась.

– С чего ты взяла, что у нас намечается вечернее свидание?

– Я… Я считала это само собой разумеющимся. Согласно моему датчику совместимости…

– Хватит! – рявкнул Роджер. – Хотя бы на сегодня… этих датчиков совместимости, ослабителей массы и ускорителей скорости света. Между прочим, на вечер у меня уже назначена встреча, причем с девушкой, которую я безуспешно искал всю свою жизнь и не мог найти до вчерашнего утра и…

Он остановился. Внезапная печаль замутила голубые глубины глаз Элейн с Альтаира, а ее рот съежился, как слегка тронутый морозом лист сумаха на ноябрьском ветру.

– Я… Теперь я понимаю, – сказала она. – Датчики совместимости реагируют лишь на совпадение эмоций и интеллектуальных наклонностей. Они недостаточно чувствительны, чтобы улавливать поверхностные эмоциональные связи. Я… Я полагаю, что опоздала на один день.

– Возможно… Ну что ж, передавайте мой поклон обитателям Базенборга.

– Ну… А вы придете в парк завтра утром?

Он открыл было рот, чтобы произнести категорическое «нет»… и увидел вторую слезу. Она была даже больше, чем первая, и поблескивала, как прозрачная жемчужина, в уголке ее левого глаза.

– Думаю, что да, – безвольно произнес он.

– Я буду ждать тебя на скамейке.

Он убил целых три часа в кинотеатре и в половине восьмого встретил Бекки у подъезда ее дома. На ней красовалось облегающее платье, которое выгодно подчеркивало ее формы, и туфли с заостренными металлическими мысками, под стать трем узким золотистым лентам на ее лодыжке. Он только раз взглянул в завораживающие серые глаза и тут же понял, что собирается сделать ей предложение, прежде чем этот вечер подойдет к концу.

Они обедали в том же самом кафе. В разгар трапезы в дверях появилась Элейн под руку с элегантно одетым молодым человеком. Роджер едва не упал со стула.

Новая знакомая заметила его уже издалека и повела свой эскорт прямо к их столу.

– Роджер, это Эшли Эймс, – взволнованно объявила она. – Он пригласил меня на обед, чтобы можно было продолжить урок дикции. После он собирался пригласить меня к себе и показать первое издание «Пигмалиона». – Затем она перевела свой взгляд на Бекки и вздрогнула. Неожиданно ее взгляд скользнул вдоль пола туда, где из-под скатерти виднелись аккуратные лодыжки Бекки, и когда она вновь подняла глаза, то они из синих превратились в зеленые. – Когда садятся трое, один уходит, – заявила она. – Я считаю, что это должен быть один из вас!

С глазами Бекки тоже произошла метаморфоза. Теперь вместо серых они стали желтыми.

– Я первая нашла его, таковы правила. Так что отстань!

– Идем, – высокомерно проговорила Элейн с Альтаира, обращаясь к Эшли Эймсу, который хищно кружил сзади. – Наверняка на Земле должен быть ресторан получше этого!

Озадаченный, Роджер смотрел им вслед.

– Так ты знаешь ее? – спросил он у Бекки.

– Самая настоящая сумасшедшая, с явно выраженным космическим комплексом. Иногда приходит к нам в «Серебряную ложку» и болтает всякую ерунду о жизни на других планетах. Давай сменим тему, а?

Роджер так и сделал. После обеда он повел Бекки на шоу, а после этого предложил прогуляться в парке. Красноречивым ответом послужило трепетное пожатие его руки. Священная скамья возвышалась, словно остров в озере из чистейшего лунного света; и они отправились вброд через серебристые отмели к его оправленным в железо берегам, и уселись на его отлогие холмы. Ее второй поцелуй заставил казаться первый более робким, и когда он оборвался, Роджер понял, что уже никогда не будет прежним.

– Так ты выйдешь за меня замуж, Бекки? – выпалил он.

Казалось, она вовсе не удивилась:

– Ты действительно этого хочешь?

– Конечно! Как только я получу работу и…

– Поцелуй меня, Роджер.

Он больше не возвращался к этой теме, пока они не остановились на крыльце ее дома.

– Разумеется, я согласна выйти за тебя, Роджер, – сказала она. Завтра мы поедем за город и все обсудим.

– Прекрасно! Я возьму на прокат машину, мы позавтракаем и…

– Лучше заезжай за мной в два. – Она поцеловала его с такой силой и страстью, что он едва не задохнулся. – Спокойной ночи, Роджер.

– Увидимся завтра в два, – сказал он, когда вновь обрел дыхание.

Он почти не чуял под собой ног, возвращаясь в отель. Но тут же, неприятно потрясенный, спустился на землю, когда прочитал письмо, врученное ему ночным портье. Формулировка отличалась от пяти других, полученных им в ответ на пять предложений своей кандидатуры, но сущность послания была все той же: «Не звоните нам, мы известим вас сами».

Опечаленный, он поднялся наверх, сразу разделся и лег в постель. После пяти неудач кряду он не придумал ничего лучшего, как сообщить шестому из проводивших с ним собеседование менеджеров о своих попытках поэтического анализа науки. Он знал, что современные промышленные компании предпочитали людей, хранивших в голове строгие факты, а не разочарованных поэтов, пытающихся найти симметрию в микромире. Однако, как обычно, энтузиазм увлек его в сторону.

Прошло много времени, прежде чем ему удалось заснуть. И когда наконец это произошло, Роджеру приснился длинный и запутанный сон о девушке в бледно-голубом платье и о сирене в облегающем туалете.

Верная своему слову, Элейн с Альтаира уже сидела на скамейке, когда следующим утром он отправился на прогулку.

– Привет, Род, – весело сказала она.

Хмурый, он сел рядом с ней.

– Ну и как ты нашла это первое издание у Эшли?

– Я все еще не видела его. Прошлым вечером, после того, как мы пообедали, я так устала, что попросила его сразу проводить меня. Но он собирается показать мне книгу сегодня вечером. Мы предполагаем устроить ужин при свечах у него дома. – Она чуть поколебалась, а затем поспешно, с видимым напряжением добавила: – Она не для тебя, Род. Я имею в виду Бекки.

Роджер выпрямился.

– Что заставляет тебя думать так?

– Я… Я проследила тебя прошлой ночью с помощью моего флеглиндера. Это такой маленький телеприемник, который можно настроить на любого, кого ты хочешь видеть и слышать. Прошлой… Прошлой ночью я настроила его на тебя и Бекки.

– Ты хочешь сказать, что шпионила за нами?!

– Пожалуйста, не сердись на меня, Роджер. Я просто беспокоилась за тебя. Ах, Роджер, ты попал в когти женщины-колдуньи из Магенворта!

Это было уже слишком. Он встал, чтобы уйти, но она схватила его за руку и потянула назад.

– А теперь послушай меня, Роджер, – продолжала она. – Это очень серьезно. Я не знаю, что она болтала обо мне, но в любом случае – это ложь. Девушки из Магенворта – подлые, жестокие и коварные, и они готовы на все ради достижения своих дьявольских планов. Они прибывают на Землю на космических кораблях, как и девушки из Базенборга, только их корабли достаточно велики, так что на борт каждого можно взять не двух человек, а целых пять. Они выбирают себе подходящие имена и устраиваются на работу в места, где возможно общение с мужчинами. Так они заполняют свободные места в кораблях, подбирая себе четверку мужей…

– Итак, ясным днем ты пытаешься доказать мне, что та самая девушка, на которой я собираюсь жениться, – колдунья из Магенворта, прибывшая на Землю, чтобы выбрать себе четверку мужей?

– Да, выбрать и увезти их с собой назад, в Магенворт. Понимаешь, Магенворт – это небольшая матриархальная провинция на Альтаире-6, вблизи самого экватора, и их брачные обычаи отличаются от наших, так же, как и от земных. Все женщины Магенворта должны иметь четырех мужей, чтобы быть принятыми в обществе, а поскольку на Магенворте уже давно не хватает мужчин, то они отправляются за ними на другие планеты. Но это еще не худшее. После того, как они находят их и привозят в Магенворт, то заставляют там работать на полях по двенадцати часов кряду, в то время как сами полеживают в оборудованных кондиционерами деревянных домиках, щелкают орехи и пялятся в телевизор!

Теперь Роджер был больше ошарашен, чем рассержен.

– А как же мужья? Я полагаю, что каждый смиренно тянет свою лямку и нисколько не возражает против того, чтобы делить жену с тремя другими мужчинами?

– Но ты не понимаешь! – Элейн с Альтаира буквально подскочила на месте. – Мужья не имеют выбора. Они околдованы, околдованы точно таким же образом, как Бекки обрабатывает тебя. Уж не думаешь ли ты, что это твоя инициатива – просить ее руки? Ну так вот, это была ее идея, вложенная в твое сознание с помощью гипноза. Разве ты не заметил эти поблескивающие серые глаза? Она колдунья, Роджер, и как только полностью заберет тебя в свои когти, ты станешь ее рабом на всю жизнь. Похоже, она уже не сомневается в победе, иначе не пригласила бы тебя сегодня днем на свой корабль!

– А как насчет трех других ее так называемых мужей? Они не собираются присоединиться к ндм во время загородной прогулки?

– Разумеется, нет. Они уже на корабле, безнадежно заколдованные и ожидающие ее. Разве ты не заметил на ее ноге три браслета? Так вот, каждый из них надевается в знак покорения мужчины. Это старый обычай Магенворта. Вероятно, сегодня на ней окажется уже четыре. Роджер, неужели ты никогда не задумывался, что случается с теми мужчинами, которые каждый год исчезают с Земли?

– Нет, никогда, – ответил он. – Но есть одна вещь, которую мне хотелось бы знать. А ты-то зачем явилась на Землю?

Взгляд голубых глаз Элейн с Альтаира опустился и теперь был направлен на его подбородок. – Я… Я явилась затем… – начала она. – Видишь ли, в Базенборге девушки сами выбирают себе парней, а не парни выбирают девушек.

– Похоже, это вполне нормально для Альтаира-6.

– Это оттого, что недостаток мужчин не ограничивается одним только Магенвортом, а касается всей планеты. Когда стали доступны космические корабли с кнопочным управлением, школьницы Базенборга, так же, как и Магенворта, начали изучать иностранные языки и обычаи. Информация была легко доступна, потому что мировое правительство Альтаира-6 много лет посылало тайные антропологические экспедиции на Землю и ей подобные планеты с тем, чтобы мы были готовы осуществить с вами контакт, когда вы наконец дорастете до космических путешествий и будете готовы к членству в Лиге Сверхпланет.

– А какова же квота на мужей в Базенборге? – язвительно спросил Роджер.

– Один. Вот почему девушки из Базенборга не расстаются с датчиками совместимости. Мы не похожи на злобных волшебниц из Магенворта. Их мало беспокоит, кого они выбирают, лишь бы была покрепче спина; а мы, девушки из Базенборга, заинтересованы в правильном выборе. Во всяком случае, когда мой датчик показал 90, я поняла, что ты и я идеально подходим друг другу, и вот почему я первая завела с тобой разговор. Я не знала в тот момент, что ты уже почти околдован.

– Допустим, твой датчик оказался прав. И что тогда?

– Разумеется, я позвала бы тебя с собой в Базенборг. Тебе понравилось бы там, Род, – торопливо добавила она. – Наши промышленные корпорации были бы без ума от твоего поэтического анализа науки, и ты получил бы превосходную работу, а наши сограждане построили бы нам дом, и мы могли бы устроиться в нем и… и… – Ее голос стал печальным. – Но я полагаю, мне придется выбирать Эшли. Он соответствует лишь уровню 60, но это все же лучше, чем Ничего.

– Неужели ты полагаешь, что, если явишься сегодня вечером в его квартиру, он женится на тебе и ты вернешься в Базенборг вместе с ним?

– Я должна попробовать. Денег у меня хватило только на недельную аренду корабля. Ты думаешь, я так же богата, как эта колдунья из Магенворта?

Она посмотрела ему прямо в глаза, а он безнадежно пытался найти в ее взгляде уловку или обман, которого там не было и следа. Но ведь есть же какой-то способ разоблачить ее. Она избежала его ловушки со временем и с бейсболом и…

Минутку! Может быть, она и не ускользала из его ловушки… Если она говорила правду, и действительно хотела вытеснить со своего горизонта Бекки, и при этом еще имела космический корабль, оборудованный ускорителем скорости света, то она упустила очень большой козырь.

– Не приходилось ли тебе слышать шуточное стихотворение про мисс Брайт? – спросил он.

В ответ она покачала головой.

– Оно звучит примерно так:

 
Жила-была Брайт, совсем юная мисс,
Носиться быстрее, нем свет, таков у нее был каприз;
Сегодня, путем релятивным, уйдя со двора,
Вернулась с прогулки назад, но уже во вчера.
 

Позволь мне попробовать разобраться, – продолжил Роджер. – Я увидел Бекки почти на двадцать четыре часа раньше, чем тебя, и встретил ее в том же месте – на той же самой скамейке. Однако если ты говоришь правду, то у тебя вообще нет никаких проблем. Все, что ты должна сделать, так это отправиться на Альтаир-6 и обратно с достаточным превышением скорости света, чтобы вернуться на Землю за двадцать четыре часа против своего реального появления здесь. Затем ты просто-напросто проходишь по дорожке туда, где на скамейке сижу я, и если твой датчик совместимости стоит хотя бы фальшивого пятицентовика, я буду чувствовать точно такое отношение к тебе, как и ты ко мне.

– Но эта ситуация содержит парадокс, и космос будет вынужден образовать временной сдвиг для его компенсации, – возразила Элейн с Альтаира. – Необходимой скорости я добьюсь всего лишь за миллисекунду, но степень парадокса станет предельно наглядной, время начнет меняться катастрофически! И ты, и я, и каждый из находящихся в космосе будут буквально катапультированы назад, к тому моменту, когда этот парадокс начал возникать, и мы забудем все, что происходило за последние несколько дней. Это будет похоже на то, как будто я никогда не встречала тебя и как будто ты никогда не встречал меня…

– И как будто я никогда не встречал Бекки. Чего же еще тебе желать?

Она не мигая уставилась на него.

– Ну… ну да, именно это может сработать. Это… это было бы похоже на то, как если бы Эпарисио перехватил финиш при стартовой подаче. Позволь мне теперь прикинуть: если я успею на автобус, то буду у корабля менее чем через час. Затем, если я устанавливаю опережение с учетом Отклонения два, а отставание на…

– О, ради Бога, – прервал ее Роджер, – замолчи, прошу тебя!

– Тсс! – произнесла Элейн с Альтаира. – Я соображаю.

Он встал:

– Ну, тогда соображай! Я собираюсь вернуться в свой отель и приготовиться к свиданию с Бекки!

Рассерженный, он удалился. У себя в комнате Роджер выложил на кровать лучший костюм. Побрился, принял душ, а потом потратил массу времени на одевание. Затем вышел из дома, взял на прокат автомобиль и отправился к дому Бекки. Было ровно два часа, когда он позвонил в ее дверь. Должно быть, она принимала душ, потому что когда она открыла ему, на ее плечи было наброшено махровое полотенце. Его взгляд скользнул к лодыжкам Бекки: на ноге по-прежнему красовалось три браслета. Нет, четыре.