Текст книги "Правда о Григории Распутине"

Автор книги: Александр Боханов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 33 страниц)

Глава V
Друзья Царского дома

С 1907 года началась история систематического общения Григория Распутина с Царем, Царицей и Их Детьми. Тогда он впервые молитвой не только облегчил страдания трехлетнего Цесаревича Алексея, но и спас Его от смерти. В том году летом Мальчик упал в Царскосельском парке, а через несколько часов началось внутренне кровоизлияние. Дальнейшее рассказала Великая княгиня Ольга Александровна – очевидец события.

«Бедное Дитя так страдало, вокруг глаз были тёмные круги, тельце Его как-то съежилось, ножка до неузнаваемости распухла. От докторов не было совершенно никакого проку… Было уже поздно, и меня уговорили пойти к себе в покои. Тогда Аликс отправила в Петербург телеграмму Распутину. Он приехал во Дворец около полуночи, если не позднее. К тому времени я была уже в своих апартаментах, а поутру Аликс позвала меня и комнату Алексея. Я глазам своим не поверила. Малыш был не только жив, но и здоров. Он сидел на постели, жар словно рукой сняло, от опухоли на ножке не осталось и следа, глаза ясные, светлые… Позднее я узнала от Аликс, что Распутин даже не прикоснулся к Ребенку, он только стоял в ногах постели и молился».

Именно с этого момента Царица признала в Григории не просто народного толкователя христианских заветов, но и спасителя Ее Сына. С каждым новым случаем явления Распутиным земного чуда Ее признательность лишь увеличивалась. Александра Фёдоровна называла его Другом и это слово писала с большой буквы…

Последние десять лет существования Монархии Венценосцы встречались с Распутиным регулярно, и это общение приносило Им душевный покой, умиротворение, тихую радость от ощущения благости Света Небесного. Малограмотный крестьянин из Сибири рассказывал, пояснял, наставлял, и хотя его речь была далека от литературного совершенства, но то, о чём он говорил – о любви, смирении, вере и надежде, – было так желанно этим Людям, было так Им необходимо.

Вскоре в этих вечерних посиделках-собеседованиях стали принимать участие и Царские Дети: сначала старшие (Ольга и Татьяна), а затем и все остальные. Царь и Царица принимали его и в Своих покоях, но лишь тогда, когда вызывали Распутина к заболевшему Наследнику.

Очень скоро «друг Григорий» стал своим и для Царских Детей (Они впервые его увидели в конце 1906 года). Дети, воспитанные глубоко религиозными, беспредельно всегда уважали и ценили всё и всех, что было дорого Родителям. Они приняли своими чистыми душами друга Отца и Матери. У Александры Фёдоровны не было тут никаких «тайн». В январе 1909 года в коротеньком письме-записочке Она сообщала старшей Дочери Ольге: «Я буду очень счастлива, когда смогу увидеть нашего дорогого Друга».

Радость от общения неизменно испытывали и Дочери. 25 июня 1909 года Ольга Николаевна писала Отцу из Петергофа:

«Мой милый дорогой Папа. Сегодня чудесная погода, очень тепло. Маленькие ( Анастасия и Алексей. – А. Б.) бегают босиком. Сегодня вечером у нас будет Григорий. Мы все так чудесно радуемся его еще раз увидеть».

В первые годы знакомства встречи не были частыми. Происходили они, как правило, у Милицы и Станы, но затем, после охлаждения отношений между Царской Семьей и черногорками, наступившего в 1908 году, Распутин стал появляться и во дворце. Хронология этих встреч зафиксирована в дневнике Николая II. И 1906 году они виделись два раза, в 1907 году – три.

1908 год.

«Приехал в Петергоф в 6.30. Аликс в это время разговаривала с Григорием, с которым Я тоже виделся полчаса!» (4 августа).«Покатались и заехали к Ане В. ( Вырубовой. – А. Б.). Видели Григория и долго разговаривали» (6 ноября).«Поехали к Ане В., где видели Григория. Зажгли вместе ее ёлку. Было очень хорошо – вернулись в 12.15» (27 декабря).

1909 год.

«В 6 часов к Нам приехали архимандрит Феофан и Григорий. Он видел тоже детей» (4 февраля).«После чая наверху в детской посидели с Григорием, который неожиданно приехал» (29 марта).«От 6 до 7.30 видели Григория вместе с Ольгой… [26]26
  Речь идёт о Великой княгине Ольге Александровне.


[Закрыть]Вечером ещё немного посидел с Григорием» (26 апреля).«После чая к нам приехали Феофан, Григорий и Макарий» (23 июня).«Вечером долго беседовали с Григорием» (15 августа).

Распутин толковал сложные истины и церковные догматы неожиданно просто и убедительно. Он столько интересного рассказывал о своих паломничествах, открывая слушателям красоты мира, природы, России. Речь его была простой, народной, но такой выразительной, сочной, каковой в Царском дворце никогда и не звучало. Вот образец размышлений Распутина той поры. [27]27
  Из его книжки «Житие опытного странника», составленной в 1907 году.


[Закрыть]

«Когда я стал ходить по святым местам, то стал чувствовать наслаждение в другом мире. Ходил временно не всегда по святым местам: испытывал много чего: видел как Богу служат в обители святой и думал, что в миру кто делает со страхом и благословением Божием тоже участник даже и больший, потому что Сам Самодержец Царь крестьянином живет, питается от его рук трудящихся, и все птицы крестьянином пользуются, даже мышь и та им питается. Всякое дыхание да хвалит Господа и молитва всё за крестьянина – только он не сквернословил! Велик есть крестьянин перед Господом: он никаких балов не понимает, он в театре редко бывает, он только помнит: Сам Господь подать неси нам велел – Божий трудовик! У него вместо органов коса в руках; вместо увеселений – соха у сердца; вместо пышной одежды какой-нибудь твердый армячок; вместо тройки лихой какая-нибудь усталая лошадка… А без Бога хотя и на тройке мчатся, а уныния полный экипаж».

Простота, доходчивость, красочность, но и духовная глубина объяснений довольно отвлеченных категорий и символов поражала многих и совсем не ограничивалась только кругом «истерических столичных дам», как о том все еще нередко пишут. В числе тех, кто симпатизировал Распутину, находились и блестяще образованные церковные иерархи, как архимандрит Феофан, и такой выдающийся проповедник, как протоиерей Иоанн Кронштадтский, и такой благочестивый пастырь как митрополит Московский (1912–1917) Макарий (Невский). [28]28
  Митрополит Макарий был прославлен в лике Святителей в 2000 году.


[Закрыть]

Здесь естественно может возникнуть вопрос: что же Царю не с кем было больше о Боге и богоугодной жизни и поговорить, кроме как с «этим Гришкой»? Было с кем. Существовали духовники, имелись в Империи и прекрасно образованные «высоколобые» богословы, от общения с которыми ни Царь, ни Царица не уклонялись.

Царским духовником много лет состоял один из самых выдающихся русских богословов и проповедников второй половины XIX века, ректор (1866–1883) Петербургской Духовной академии Иоанн Леонтьевич Янышев (1826–1910). Именно он начал обучать принцессу Алису Гессенскую нормам Православия, а затем являлся для Государей Николая II и Александры Фёдоровны непререкаемым духовным авторитетом.

Несколько лет роль духовника Царя и Царицы исполнял другой широко образованный пастырь, с 1909 года – ректор Петербургской Духовной академии, отец Феофан.

Однако теологическая образованность сама по себе не делает носителя знания сакрального умелым и притягательным собеседником. Как хорошо знал с детства Царь, и как с молодых лет усвоила Царица, носителем слова Божия может быть лишь избранный Всевышним, кому Он и посылает сей исключительный дар; Распутин такими даром обладал.

Вопрос о том, «обладал» или «не обладал» Григорий Распутин некими сверхъестественными способностями, занимал умы еще при его жизни. Поклонники «старца» в провидческих и лекарских возможностях своего кумира не сомневались; при личном общении в том не раз убеждались. Большинство же других, к данному кругу не принадлежавших, ни в какие неземные «дарования» не верили.

Не верили в них многие придворные, и, конечно же, их отрицала медицинская корпорация, известные представители которой пользовали членов Императорской Семьи. Тогда наличие сих дарований действительно могло вызывать сомнения. Надежных материалов и объективных свидетельств в обращении не имелось. Позже они стали появляться.

Лишенный всяких мистических настроений следователь ЧСК В. М. Руднев, изучая подробно данный феномен, признал, что «Распутин несомненно обладал в сильной степени какой-то непонятной внутренней силой в смысле воздействия на чужую психику, представлявшей род гипноза. Так, между прочим, мной был установлен несомненный факт излечения им припадков пляски св. Витта у сына близкого знакомого Распутина – Симановича, студента Коммерческого института, причем все явления этой болезни исчезни навсегда после двух сеансов, когда Распутин усыплял больного».

«Непонятные способности» существовали не сами по себе; они сакральный дар, проявление силы веры. Русское «образованное общество» той поры в значительной своей части было или откровенно атеистическим, или религиозно индифферентным. Потому таким загадочным и представал Распутин, потому была так и «непонятна» природа его общения с Монархом и Его Семьей, потому так исступленно в этих отношениях искали (и до сих пор ищут) некую альковную, финансовую или шпионскую «тайну».

Царь и Царица видели в Распутине простого, глубоко верующего человека, наделенного даром молитвенного чудотворения. Они как православные христиане общались не с «безродным» и с «необразованным», а с братом во Христе. И когда началась Мировая война, Императрица, работая в лазарете, обмывала раны и ухаживала не просто за «чужими мужиками», как о том злословили. Она заботилась о Своих братьях, проливавших кровь на полях сражений за Родину-мать, за Русь Святую…

Конечно, вся эта «метафизика», вся эта «мистика» для самодовольного ума была недостижима. В этом смысле весьма показательный случай произошел во время допроса ЧСК А. А. Вырубовой в мае 1917 года. Председатель Н. К. Муравьев задал подозреваемой «убойный» вопрос: «Какие были у Распутина представления о своей личности, кем он себя считал?». Почитательницу Распутина этот вопрос на минуту озадачил. Но ответ последовал: «Он всегда говорил, что он один из странников одухотворенных. Он сам всегда говорил».

Эта формула для «адвоката» и «социалиста» ничего не значила. В «обществе» уверенно утверждали, что «истерические поклонницы», в числе которых на первом месте стояла Вырубова, считали его «Мессией», «Новым Христом». Понятно было, что подобное величание – богохульство, это то самое «хлыстовство», которое Чрезвычайной комиссии надлежало лишь «задокументировать».

А тут какой-то «странник одухотворенный». Муравьев и понять не мог, о чём речь идёт. Ему стало лишь «ясно», что Вырубова пытается скрыть «правду», и потому он решил «внести ясность». Прозвучавшие вопросы во всей красе отразили дремучую бездуховность дознавателя: «Ну как одухотворенным? Но какая его была задача? Что он, собственно говоря, делал?».

Действительно, если бы Распутин проворачивал какие-нибудь дела или приходил бы в Царский дом в качестве «возлюбленного», то было бы всё «понятно». Это целиком вписывалось бы в сочиненные схемы. А так приходил, вел много раз беседы с Царями, и ничего «значительного» не происходило? Так ведь не может быть!

Господа разоблачители так и не смогли понять, невзирая на многочисленные свидетельские показания, что в общении Царя и Распутина ничего предметно-мирского не было. Была радость духовного общения, о существовании которой такие персонажи, как Н. К. Муравьев и его патрон А. Ф. Керенский, и не подозревали…

В конце концов так или иначе, но наличие «необычных способностей» признали многие, кому приходилось подробно разбираться в распутинской истории. Факт наличия удивительных дарований можно считать исторически установленным.

Несмотря на это, через многие десятилетия появляются вдруг утверждения, идущие куда дальше тех исторических фантазий, которые когда-то одолевали Муравьева, Керенского и иже с ними. Пресловутый «срыватель покровов с тайн истории» Радзинский категоричен и беспощаден, для него «это миф». Согласно его утверждению «большевики намеренно распространяли слухи о сверхъестественных способностях Распутина», чтобы «дискредитировать его и находившихся у него в рабстве Романовых».

Не стоит тратить время и предметно опровергать абсурд ни о характере большевистских инсинуаций (в них утверждалось прямо противоположное), ни тезис о «рабстве Романовых», который просто идентичен выводам коммунистических пропагандистов. Исходя из умозаключений «специалиста по тайнам», сформулируем неожиданный и даже кощунственный, но в данном контексте логичный вопрос: не была в таком случае и сама Александра Фёдоровна агенткой большевиков? Если принять на веру озвученные выше видения, то в головах впечатлительных авторов может родиться срочное желание разгадать эту новую «тайну». Ведь самой главной и самой именитой «пропагандисткой» распутинских дарований и была именно Императрица!

Прошло два-три года после знакомства Венценосцев с Григорием Распутиным, и его имя долетело до гостиных. Новость о сибирском мужике, обретавшимся в Царских апартаментах, пугала и расстраивала тех, кто к законным обитателям этих чертогов имел нелукавую симпатию. Некоторые хотели «выяснить истину», «поговорить по душам», чтобы понять смысл необычной дружбы между Венценосцами – людьми по-европейски образованными, светскими – и каким-то «темным крестьянином». Звучавшие ответы мало кого удовлетворяли, хотя, по сути дела, при всей их немногословности являлись абсолютно правдивыми.

В феврале 1912 года Николай и Александра имели объяснение с «дорогой Мама» – Императрицей Марией Фёдоровной. Старая Царица была обеспокоена слухами и не преминула сказать, что Сын и Невестка общаются с таким «порочным» человеком.

Она хотела «открыть» Им глаза, но выяснилось, что Они обо всех этих утверждениях знали и стали горячо ей доказывать, что всё это – ложь, что это простой и удивительный человек, с которым «Мама» следовало бы познакомиться. Чуть позже на вопрос сестры Царя Великой княгини Ольги Александровны, как Аликс может верить какому-то мужику, Царица без обиняков заявила: «Как же Я могу не верить в него, когда Я вижу, что Маленькому всегда лучше, как только он около Него или за Него молится».

Подобный очевидный признак избранничества перечеркивал все негативные характеристики, неоднократно доходившие (родственники и некоторые придворные очень в этом деле старались) до ушей Матери-Царицы, имеющий на руках больного Сына, все помыслы Которой были направлены лишь к Его спасению. Да, и вообще, какая мать не стала бы преклоняться перед человеком, не раз спасавшим ее сына?

Отношения между Царицей и Распутиным цементировались тем, что по пятам за Престолонаследником ходила смерть. Уже после падения Монархии, давая показания следователю Чрезвычайной комиссии Временного правительства, архиепископ Феофан, которого многие считали «жертвой распутинских интриг», со всей определенностью заявил:

«У меня никогда не было и нет никаких сомнений относительно нравственной чистоты и безукоризненности этих отношений. Я официально об этом заявляю как бывший духовник Государыни. Все отношения у Нее сложились и поддерживались исключительно только тем, что Григорий Ефимович буквально спасал от смерти своими молитвами жизнь горячо любимого Сына, Наследника Цесаревича, в то время как современная научная медицина была бессильна помочь. И если в революционной толпе распространяются иные толки, то это ложь, говорящая только о самой толпе и о тех, кто ее распространяет, но отнюдь не об Александре Фёдоровне».

Владыка, в отличие от многих других носителей «правды о Распутине и Царице», был человеком прекрасно осведомленным. На протяжении нескольких лет он был вхож в Семью Самодержца, исповедовал членов Ее и мог судить обо всем не с чужих слов, а по собственным наблюдениям.

Сам же владыка Феофан несколько лет признавал необычный духовный дар Распутина, видел в нем талантливого проповедника из народа. По просьбе Александры Фёдоровны архиепископ совершил поездку в Сибирь, на родину Распутина, всё и всех внимательно там изучил и ничего предосудительного с точки зрения канонического Православия не обнаружил.

Однако в 1910 году его мнение начало меняться на прямо противоположное. В 1917 году, отвечая на вопросы следователей ЧСК, владыка Феофан сказал, что Распутин «не был лицемером и негодяем. Он был истинным человеком Божиим, явившимся из простого народа. Но под влиянием высшего общества, которое не могло понять этого простого человека, произошла ужасная духовная катастрофа, и он пал».

В чём, собственно, проявлялось «падение», владыка подробно не изложил, но почему-то некоторые решили, что это «разврат». Что же заставило доброго пастыря так резко переменить взгляды, почему архиепископ так категорически стал ненавидеть Распутина, что даже и начале 1911 года внёс предложение в Синод «официально выразить Императрице неудовольствие в связи с поведением Распутина».

Буквально еще вчера Григорий Распутин был «Божьим человеком», а сегодня уже перестал им быть! Затея с Синодом успеха не имела, но ещё раньше Владыка вознамерился сам «отрыть глаза» Царице. Встреча состоялась, продолжалась почти два часа, и, как потом признавался епископ Феофан, «Государыня была обижена». Чем же была «обижена» Царица-христианка? На этот важный вопрос ответил другой пастырь – игумен Серафим (Кузнецов).

По его словам, духовник Государыни «ставил в вину Григорию Распутину, что якобы одна какая-то женщина открыла на исповеди неблагопристойное поведение старца Григория. Епископ Феофан и здесь показал свою неопытность духовную, на слово поверил женщине, которая впоследствии оказалась невинной; но это ещё ничего: он доложил Царице… Каково же было глубоко верующей Императрице слышать от Своего духовника то, что ему было открыто на исповеди!.. Царице было известно каноническое постановление о строжайшем наказании духовников, которые дерзают нарушить тайну исповеди, включительно до низведения подобных духовников в первобытное состояние. Подобному доносу Своего духовника Императрица не только не поверила, а сочла его поступком самым недостойным и преступным против церковных канонов».

К сожалению, епископ не только изменил свою точку зрения, не только пытался повлиять на Александру Фёдоровну, используя совершенно недопустимый прием, но и стал рассказывать, что называется, направо и налево, о «порочности» друга Царской Четы. Такие заявления владыки имели широкий общественный резонанс. Ведь он был не только пастырем и богословом, но и духовником Царицы…

Распутин производил неизгладимое впечатление даже на тех, кто был полон предубеждения. Сестра Царя Великая княгиня Ольга Александровна и через десятилетия помнила во всех деталях свои впечатления от того дня, когда впервые в Царском дворце увидела Распутина. Нежданная для Великой княгини встреча произошла в апреле 1908 года.

«Когда я его увидела, то почувствовала, что от него исходят мягкость и доброта. Все Дети, казалось, его любили. Они чувствовали Себя с ним совершенно свободно. Я помню, как Они смеялись, когда маленький Алексей, изображая кролика, прыгал взад и вперед по комнате. А потом Распутин вдруг схватил Его за руку и повел в спальню. Мы трое пошли следом. Наступила такая тишина, как будто мы оказались в церкви. В спальне Алексея лампы не горели; свет исходил только от лампад, горевших перед несколькими красивыми иконами. Ребенок стоял очень тихо рядом с этим великаном, склонившим голову. Я поняла, что он молится. Это производило сильное впечатление. Я поняла также, что мой маленький Племянник тоже молится. Я не могу этого описать, но я почувствовала в тот момент величайшую искренность этого человека. Я понимала, что и Ники и Аликс надеялись, что в конце концов я полюблю Распутина. На меня, конечно, произвела впечатление сцена в детской, и я признавала искренность этого человека. Но, к сожалению, я никогда не могла заставить себя его полюбить».

Никакого «расписания» встреч Распутина и Царской Семьи не существовало, и он никогда не появлялся и Их Доме, когда Хозяева отсутствовали. Бывало, что встречи случались в интервале одного-двух дней, но такое происходило редко, лишь тогда, когда это вызывалось состоянием здоровья Цесаревича. Если подобной чрезвычайной необходимости не возникало, то свидания случались нерегулярно, а между ними могла быть пауза в несколько месяцев. К тому же Распутин много времени проводил или у себя на родине, или в паломничестве, что тоже исключало общение.

Лишь в начале 1914 года у него появилась квартира в Петербурге (Петрограде) на Гороховой улице, где он проживал со своими домочадцами подолгу и находился на близком расстоянии от своих Венценосных почитателей.

В дневнике Николая II встречи и беседы с Григорием Распутиным непременно фиксировались. Нередко рядом с записью о встрече с Распутиным фигурирует имя «Аня Т.», «Аня В.» или просто «Аня». Имелась в виду Анна Александровна Вырубова, тот самый «пузырь от сдобного теста», о котором так уничижительно отозвался Сергей Витте в своих «Воспоминаниях». Не менее оскорбительно о ней отзывались тогда и потом некоторые другие современники и многочисленные сочинители: «устрица», «интриганка», «марионетка Распутина», «религиозная фанатичка», «опора темных сил».

Иные шли дальше, называли Мессалиной, любовницей Распутина и даже любовницей Императора. Чтобы снять сразу же все обвинения в разврате, отметим один важный факт, который до сих пор нередко игнорируется. В мае 1917 года, находясь под арестом в Петропавловской крепости, изнемогая от оскорблений караула («подстилка Распутина») и двусмысленных намёков следователей, несчастная потребовала проведения медицинского освидетельствования, которое однозначно установило, что Вырубова – девственница.

Анна Александровна Вырубова, вернувшая после революции себе девичью фамилию Танеева, несомненно, была самым близким человеком к Царской Семье. Можно даже сказать, что она стала неформальным членом Семьи.

Помимо Распутина и Вырубовой Царь и Царица охотно семейно общались и с иными лицами, которых считали Своими друзьями. Не все из них в числе таковых оставались всегда. Кто-то умирал (генерал Александр Афиногенович Орлов и фрейлина Софья Ивановна Джамбакуриан-Орбелиани), кто-то по собственной воле удалялся, не чувствуя к себе расположения (сестра Царицы Великая княгиня Елизавета Фёдоровна), от кого-то Венценосцы сами отдалялись (Великие княгини Милица и Анастасия Николаевны).

Некоторые друзья Царского дома готовы были лишь по сердечной привязанности пойти вместе со своими коронованными друзьями до конца. Наиболее показательный пример – госпожа Юлия Александровна Ден, которая стала особенно близкой Царской Семье в годы Мировой войны. Александра Фёдоровна с Юлией Ден (Лили) часто и охотно общалась.

Худая, высокая, спокойная и рассудительная жена капитана первого ранга гвардейского экипажа, Карла Акимовича Дена, Лили видела в Царице наставницу и покровительницу. Она советовалась с «Порфироносной Приятельницей» по всем житейским вопросам, регулярно приносила Ей из Петрограда (в отличие от большинства из ближнего окружения Императрицы Лили жила там, а не в Царском) множество столичных новостей, обсуждала поведение известных деятелей из политического и светского миров.

Во время Февральского переворота, когда Царица с больными Детьми оказалась брошенной на произвол судьбы в Александровском дворце Царского Села, Лили Ден без колебаний, оставив в Петрограде своего больного сына, осталась рядом с Императрицей, став фактически заложницей непредсказуемых обстоятельств. Она не могла покинуть поверженную Царицу, Женщину, Мать, Подругу и рассталась с ней не по своей воле. Во время набега «революционной ватаги» под руководством Керенского Ден была арестована как «опасная реакционерка» и препровождена под конвоем в Петроград.

Последние годы Монархии другом Семьи являлся и морской офицер, а затем командир Императорской яхты «Штандарт», капитан первого ранга и флигель-адъютант (с 1912 года) Николай Павлович Саблин. Царь и Царица его искренне любили и ценили, хотя держался он рядом с Ними достаточно независимо. Человек это был спокойный, уравновешенный, и Царская Чета охотно и часто с ним общалась. В январе 1916 года, имея в виду Н. П. Саблина, Царица заметила в письме Супругу: «У Нас так мало истинных друзей, а из них он – самый близкий».

Как обычно, близость безродного офицера к Царской Семье многих удивляла; эти отношения порождали различные пересуды. Однако никакой тайной подоплеки здесь не существовало. Николай и Александра видели в нем простого и преданного человека, а именно таких людей они искали и особенно ценили в последние годы. Сам Н. П. Саблин, человек весьма небогатый, никогда не имел и не искал никаких преимуществ и выгод от знакомства с Государями.

Однако сердечная привязанность в данном случае не выдержала испытаний: после революции Саблин никак не засвидетельствовал свою преданность и, находясь в Петрограде, на помощь Царице не прибыл…

Самой же близкой подругой Александры Фёдоровны, своего рода Ее вторым «Я» около десяти лет являлась малоприметная и тихая Анна Александровна Танеева, занявшая в жизни Императорской Семьи исключительное место. От «Ани» у Венценосной Четы не было никаких семейных секретов.

Анна Александровна искренне блюла это доверие и платила своим высокопоставленным друзьям бескорыстной преданностью, доходившей до самозабвения. Александра Фёдоровна и Аня Танеева были единомышленницами: их душевные устремления и нравственные представления почти целиком совпадали, хотя по своей природе, по психологическому и эмоциональному складу эти женщины были очень несхожи. Как личность Александра Фёдоровна была во всех отношениях несравненно более масштабной фигурой.

Никакого влияния ни на Царицу, ни уж тем более на Царя Анна Танеева-Вырубова никогда не имела, хотя во многих сочинениях и фильмах она изображается коварной и расчетливой интриганкой. Какая-то русская Екатерина Медичи, да и только! Подобное – плод воспалённого воображения сочинителей.

Очень точно о восприятии Вырубовой высказалась Великая княгиня Ольга Александровна. «Анна никогда не имела на Них влияния. Сколько раз, бывало, Аликс говорила мне, что Ей так жаль „эту бедную Аннушку“. Она была совершенно беспомощна и наивна, как ребёнок, и очень недалека». Александра Фёдоровна ценила в ней искренность и верность, те качества, которые для Неё в людях были всегда особо значимы.

Конфидентка Царицы родилась в 1884 году в семье крупного сановника, Главноуправляющего (с 1896 года) «Собственной Его Величества канцелярии», музыканта, композитора, меломана и коллекционера Александра Сергеевича Танеева. Матерью ее была Надежда Илларионовна, урожденная графиня Толстая. Эта семья уже давно занимала видное место в императорской столице.

Две дочери статс-секретаря, обер-гофмейстера и члена Государственного совета Анна и Александра (родилась в 1885 году) получили хорошее домашнее воспитание, знали языки, были музыкально образованны и прекрасно играли на фортепиано. Однако по характеру они были несхожи: старшая – замкнутая, неторопливая, серьезная, не проявлявшая никогда тяги к светским развлечениям.

Младшая же, Александра – полная ее противоположность: яркая, экстравагантная, умевшая вращаться в свете и любившая общество, много и охотно бывавшая на публике. В 1908 году Александра Александровна вышла замуж за пасынка дяди Царя Великого князя Павла Александровича – камер-юнкера А. Э. Пистолькорса. Ее свекровью стала жена Великого князя, к тому времени уже графиня Гогенфельзен, с 1915 года – княгиня Палей.

Представление об Але Пистолькорс можно получить из ее письма свекрови, датированного 10 июня 1908 года.

«Вы пишете, что Бэби ( так они звали А. Э. Пистолькорса, родившегося в 1885 году. – А. Б.) не любит свет; но ведь я тоже не из светских. Я выезжала по-настоящему только один сезон, а последние годы проводила в маленькой тесной компании и ездила на балы только тогда, когда родители считали это необходимым. Вы, наверно, слышали от Маруси ( племянница графини Гогенфельзен. – А. Б.), как мы с ней увлекались спектаклями. Кроме того, я прямо обожаю музыку. Мы с Бэби играем в четыре руки, и потом он аккомпанирует, когда я пою».

Александра Танеева ко времени замужества уже имела некоторую «светскую биографию», но в письме к свекрови, которая безвыездно несколько лет жила в Париже и была удалена от петербургских новостей, старалась представить себя в выгодном свете. Все эти люди и нюансы их биографий не стоили бы упоминания, если бы не одно обстоятельство: в последние годы Императорской России Александру Пистолькорс, ее супруга и княгиню Палей стоустая молва уверенно зачисляла в разряд «рьяных распутинок». Об их «рьяности» дальше придется говорить особо.

Старшая сестра Александры Анна никаких светских претензий не имела, в обществе была молчалива и с ранних пор проявляла серьезное влечение к религиозно-духовной сфере. На балах она не «порхала» и во французских пьесках не играла.

В шестнадцать лет Анна серьезно заболела, и во время кризиса ей привиделось, что к ее постели подошла Императрица, протянула ей руку и спасла от смерти. После этого сразу же наступило резкое улучшение, о чем родители не замедлили сообщить Царице. Относясь чрезвычайно серьезно ко всем знамениям, Александра Фёдоровна навестила выздоравливающую девушку и благословила ее. Так Императрица впервые увидела ту, кому суждено было со временем стать почти Ее тенью, в некоторых описаниях – заслоняющей собой и само «светило».

В 1902 году Аня Танеева выдержала экзамен при Петербургском учебном округе на звание домашней учительницы, а в 1903 году получила шифр (бриллиантовая брошь с вензелем Императрицы) и стала фрейлиной Большого Императорского двора. Девушка была очень религиозна, добра и отзывчива. Среди родственников имела репутацию человека абсолютно бескорыстного, старавшегося помогать всем, кто нуждается в ее помощи.

В многочисленных книгах и фильмах портрет ближайшей наперсницы Императрицы Александры Фёдоровны рисуется почти всегда в серо-черных тонах. Если же проанализировать, на основании каких же источников создается историческая реконструкция в подобной цветовой гамме, то сразу же выясняется, что надежные документальные материалы, раскрывающие интеллектуальный и духовный мир этой женщины, встречаются чрезвычайно редко. Тут, как и во многих других аспектах романовской темы, эмоции и «общепринятые» клише превалируют над действительными фактами.

Подлинных же личных документов А. А. Вырубовой сохранилось немного. Нет дневника, [29]29
  Неоднократно публиковавшийся «Дневник» А. А. Вырубовой – грубая фальшивка, сочиненная историком революционного движения П. Е. Щеголевым и писателем, будущим «любимцем» И. В. Сталина – А. Н. Толстым.


[Закрыть]очень мало осталось писем, имеются лишь телеграммы и коротенькие записочки. [30]30
  Наиболее полное собрание документов содержит публикация: Верная Богу, Царю и Отечеству / авт. – сост. Ю. Ю. Рассулин. СПб., 2005.


[Закрыть]Словно предчувствуя грядущее крушение и не желая оставлять будущим палачам документальные свидетельства, она не раз просила Царя и Царицу уничтожать ее послания, что и исполнялось. Так, 8 января 1916 года Николай II писал Жене: