Текст книги "Избрание (СИ)"

Автор книги: Александр Никатор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)

Всё меньше спорили о святости кельрика и больше говорили о новых порядках, что они с собой привели из своей фанатичной провинции, и о том, что не стоило подобные порядки кельриков вводить в столице империи, ни под каким предлогом: «Здесь всё же ситуация иная, чем в приграничной, с южными варварами лунопоклонниками, провинции!»

На другой площади, точнее крохотной площадке, у памятника одному из князей, основателей города, в пышном парке с вековыми деревьями – очередной проповедник добивался внимания пары сотен горожан, что случайно оказались его слушателями: «Гарданская жирная свинья, Борелл – истину говорю вам! Ничего кроме жрать и возвращать природе, в виде перегноя, им сожранное – он не способен! Животное разодетое в бархат как князь и не более того! Там заправляют его советники – друиды, что и хотят стравить нас, имперцев солнцеверов, что бы помешать в полном и окончательном завоевании еретической Амазонии и заставить всех слушать их поганых пьяных человекоедцев – друидов, вместо жрецов Солнца… Братья! Мы должны объединиться и всячески помогать готовящемуся походу на мятежников, ибо лишь в нём спасение нашей державы и возможный мир и покой, вместе с благоденствием! Если наследники начнут мешать выступлению – будьте уверены: проклятые друиды опоили их своими настойками и внуки основателя нашей империи, просто не в себе! Не стоит их в этом случае слушать или принимать всерьёз – выдвигайтесь без приказов против еретиков Амазонии и предателей Урдии, и смело сбивайте их деревянных и каменных идолов с постаментов, крушите рыцарские замки и требуйте воссоединения с империей, вечного и лишь на наших условиях!»

– Верно! Поможем походу и министру Дезидерию!! Хватит собачиться меж собой – пора объединяться против мятежников и еретиков!!!

Толпа всё увеличивалась и в парке стало уже тесно, часть людей начала кого то выталкивать из неё и пинками гнать прочь: это были гарданцы, что зашли послушать странных жрецов в столичных парках и решив что это очередной «кинжальщик», что ранее бросался на их господина – попытались было схватить оратора у памятника.

Однако тут же они были избиты стоящими рядом с ними людьми и выкинуты прочь, с угрозой «перевешать гарданский друидических собак – на всех деревьях парка.»

– А ромлеянин, что с ним?! – возопил какой то паренёк, худощавый и вечно движущийся, как ртуть, у ненадолго замолкнувшего, из за потасовки с гарданцами, проповедника. – Его кем считать?

– Этого негодного и «ненастоящего»?! – изумлённо возопил проповедник, оглядывая всех словно в немом исступлении, от столь странного вопроса заданного ему. – Да какой же он внук императора, если всем доподлинно известно, от многочисленных свидетелей, что блудница, мать его – прижила плод от какого «раба для дамских утех», купленного ей сыном нашего покойного императора, подлым и совершенно безмозглым – Хадом! Он потешался над процедурой престолонаследия! По достоверным слухам, даже гарантировал своим людям, что смеха ради протолкнёт на престол, после себя, именно «Чужачка» Джанелло, что совершенно не похож ни на кого из верных народов нашей империи – лишь южных бедуинов или кого ещё, им подобных… Возможно он и не внук, а положен в люльку вместо настоящего, умершего ребёнком, внука – врагами и шпионами! – уже немного путался на летней жаре старенький жрец проповедник. – Да! Неверный невнук императора посылает людей своих, что бы они насильничали у нас, в столице империи, пока в его землях отступник и ересиарх Велизарий «Барс с косой»– сам себя производит в Солнцеликие. Да когда возможно такое было?! Я уверен, что был сговор между негодными Джанелло и Велизарием, и последний, специально так быстро занял земли ромлеянского правителя и провёл собственное избрание Солнцеликим, что вице-король Ромлеи с ним заодно и против нашей священной, под Светилом, державы! Они сговорились её разрушить, развалить изнутри: Джанелло будет разваливать как светский правитель – дурацкими законами и насильничаньем, а Велизарий, как высший жрец примарх церкви Солнца – давая место ересям и уничтожая правое учение, и всех кто его ещё поддерживает!

– Нет «Чужакам»! Прочь ромлеянские скоты – бегите назад в свои земли!! Не дадим глумиться с наших жён и дочерей – прогоним из столицы ромлейских подонков!!! – орали вокруг собравшиеся люди в толпе.

– Братья!!! – взывал в запале проповедник, видя что толпа его слушает, как овцы доброго пастуха, – Братья! Вдумайтесь в мои слова, прошу: гарданский наследник – идиот и обжора, что за похлёбку и кубок вина продаст нас всех друидам и северным лютым варварам, ненавидящим Солнце и не знающим тепла его и достатка, в садах и парках своих… Ромлеянин – неверный невнук императора, готовый в случае избрания себя правителем – всех наших женщин, жён и дочерей, сестёр и прочих родственниц – продавать на рынках южных морей своим друзьям, племенным вождям из варваров, в гаремы, лишь бы набить свою мошну, вечно дырявую… Можем ли мы взирать на это безучастно?!

– Нет!!! Не станем!!! – горланила вовсю раззадоренная толпа.

В ней то тут то там появлялись странные ловкие люди и перемигиваясь меж собой, начинали вместе дружно орать: «Просить министра Дезидерия о заступничестве! Как его «минарды» сдерживают преступников, из прибывших провинциальных свит наследников – пускай и он сам, раз сейчас именно он «престолодержатель»– спасёт нас от самих корольков, из окраины нашей державы! Просить министра!!!»

– Уммландский наследник Лиутпранд… – продолжал проповедник, хотя его уже почти никто не слушал, так как все, перебивая друг друга объясняя всем и каждому, рядом с собой, необходимость обуздать своеволие прибывших наследников императора и их слуг, с помощью главного имперского министра Дезидерия и его нынешних, и обязательно впредь бессрочно продлённых, полномочий «престолодержателя». – Лиутпранд – Скряга! Вся казна державы пойдёт на его крохоборов министров, вроде главного кровопийцы, богатейшего банкира империи – Тудджерри. Как только они усядутся вдвоём на троне – тут же увеличат вдесятеро налоги и начнут штрафовать за любую мелочь, отбирая в свою пользу самый мало мальски ценный кусок земли или захудалую бастиду нищего рыцаря, пивоварню или пекарню – всё! Его уммландцы мало себя пока проявили в бесчинствах лишь оттого, что они мастера налоговой описи и сборов: как только дорвутся до власти – мы все получим сполна новые поборы и подати!

Толпа вовсю бесновалась и вскоре с сотню молодых людей отправились к дворцу ромлеянского наследника, возглавляемые тем самым парнем, что ранее спрашивал у проповедника о Джанелло.

По пути они агитировали всё новых людей и уже к воротам поместья наследника из Ромлеи, их прибыло с три сотни злых, возбуждённых, размахивающих руками и галдящих людей, с кинжалами за поясами и палками и камнями в руках.

Начав кидать камни в окна – они требовали у ромлеян убираться прочь, а когда одного из атакующих застрелил арбалетчик на дозорной башне, начался фактически настоящий штурм: на бочки и столы, приставленные к воротам в поместье, влазили всё новые люди и пытались перебраться внутрь территории, скамьями выбивали двери подсобных помещений и забрасывали внутрь факелы из смолы или горящую солому.

Вскоре прибыла столичная стража и столь любимые у горожан «минарды» министра Дезидерия: и если стража, уговорами и тычками, оттесняла толпу далее куда прочь от дворца наследника Джанелло, то минарды вошли внутрь ромлейского штаба и несмотря на отчаянные протесты ромлеян, забрали с собой, «на суд» – с десяток им просто не понравившихся слуг и телохранителей вице короля Джанелло, предупредив что в случае сопротивления им и попытки мешать с арестами – сюда прибудут все их бойцы из казарм в императорском дворце: «И тогда…»

Джанелло бесился, прыгал как обезьяна и плакал. Алавия привычно его утешал вином с фруктами и уговорами, и советовал реже появляться в столице вне стен их поместья – Избрание неизвестно когда произойдёт, а покушение и даже попытка штурма собняка, вот они, с небольшой разницей во времени случились.

Слуги ромлеянского вице-короля были мрачны: их постоянно захватывали, на улицах имперской столицы и нередко убивали при этом – минарды главного имперского министра и пока наследник Джанелло особо не преуспел в защите людей из своей свиты.

Смысла служить такому слабому правителю, уже потерявшему свои собственные земли – становилось всё меньше и меньше… Часть ромлеян тайно сговаривалась со знакомыми гарданцами и уммландцами, о переходе в свиты их господ, или шпионаже, в пользу иных наследников престола.

Столица кипела от гневных проповедей новоявленных ораторов на площадях и случившегося побоища у поместья Джанелло, и всё чаще произносились вместе слова «Прошение» и «министр Дезидерий».

Агенты последнего, с его негласного разрешения и финансирования, уже вовсю подзуживали людей как можно скорее идти к императорскому дворцу и выставив уважаемых в народе людей за «просителей к добрейшему из главных имперских министров» – нижайше его умолять о защите от насилий, прибывших в столичный город провинциалов из свит вице-королей и взять управление походом, на мятежников, лишь в свои руки, а возможно и не только походом…

Последнее говорилось шёпотом, но всё чаще люди, рубя воздух ладонями, доказывали собеседникам необходимость в пожизненном «главном имперском министре Дезидерии» и оставлении четырём наследникам лишь их нынешних земель и неких «представительских полномочий», без передачи реальной власти – что бы не произошла гражданская война и новые мятежи провинций империи.

Дезидерий распорядился через своего личного лекаря Феофилакта – организовать из имперской казны богатые раздачи пищи неимущим и организацию всё новых празднеств, в основном религиозных или военных, и связанных прямо со столичным городом: дабы связать себя крепче с горожанами крупнейшего полиса империи и явственно, делами своими, показать добрую волю к жрецам храмов и участникам будущего похода против мятежных королевств.

Жрецы и рыцари получали новые выплаты – «походные», а ветераны из простолюдинов – бесплатные столы с едой и вином, и выступления нанятых министром артистов, включая и огромные оркестры, что веселили музыкой для плясок людей до глубокой ночи.

Возле столичных храмов, на крупнейших площадях города, даже близ императорского дворца – всюду расставлялись длинные столы и скамьи, устраивались музыканты или жонглёры, подвозились пузатые бочки с вином и пивом, на длинных транспортных телегах.

К каждой подобной раздаче была приписана, секретарями Дезидерия и своя команда «кликуш», что обязаны были за вечер обойти веселящихся людей и пока одна группа агентов министра проклинала приехавших наследников и их слуг, что безобразничали в столице – вторая вовсю нахваливала «престолодержателя» и всячески намекала подвыпившим людям о том, что не стоит долго рассусоливать и пора уже как можно скорее идти с совместным прошением к министру, дабы оградил, в эти дни окаянные тревог и мятежей, от безумных людей провинциальных наследников и… И сам продолжал исполнять обязанности главного имперского министра, даже несмотря на избрание нового императора, до самой своей смерти.

Первые дни, подобные разговоры о «безвременно правящем министре» – скоро прерывались собеседниками и люди в испуге уходили прочь от агентов Дезидерия.

Но с каждым новым днём горожане всё смелее и активнее обсуждали эту тему у себя до домам и на работах, и на третьи сутки раздач и представлений, официально устроенных «для поддержания славы и духа будущего похода на мятежников» в людях – уже почти все, находящиеся в толпе, на площадях столицы, хором скандировали имя «престолодержателя» и потихоньку начинали готовить делегации к городским старшинам из самых уважаемых граждан, что бы они, в ближайший праздник Солнца, что должен был случиться уже ровно через два дня – возглавили народное шествие с прошением и челобитной к Дезидерию, и официально: от всех городских гильдий, имперских рыцарей проживающих в столице, полисных магистратов – торжественно и с максимальным почтением преподнесли ему данное прошение, на коленях, показывая степень уважения перед ним и желание людей что бы он оставался на своём посту максимально долго.

Слуги наследников – вскоре сообщили о подобных настроениях в городе своим хозяевам и те решили провести как можно скорее совещания, и узнать у своих первых министров: нельзя ли что предпринять, против данного выступления черни и примкнувших к ним, низших дворян столицы.

Великий инквизитор Корсо, на вопль отчаяния от своего ученика и одного из нынешних наследников, Амвросия, лишь покачал головой: «Поздно. Мои инквизиторы всегда готовы действовать, но сейчас, почти все из столичной черни и мелкой знати – на стороне Дезидерия… А благодаря нашему упущению – он всё ещё «престолодержатель» и обзавёлся охраной, отличной от имперской гвардии, которая вряд ли бы ослушалась нашего приказа, в случае желания всех четырёх наследников об его аресте. Аресты же лишь силами самой инквизиции, в столице – возможны, но без упорного боя уже не обойтись, а кто победит, в ненавидящей нас распутном греховном городище – сейчас совершено неясно… Не стоит его трогать. Нужно ждать и верить… У нас в подвалах есть несколько ополоумевших жрецов, которых вполне реально вернуть в мир с оружием в руках и указав на цель – просто отдать приказ. Возможно они будут удачливее того странного друида, с медальоном Солнца на шее, который послужил причиной создания гвардии телохранителей министра, проклятых «минардов»!

Алавия также попросил подождать и не делать каких либо резких движений своего правителя Джанелло: говоря что время ещё не пришло, тем более сейчас, когда их собственное королевство временно потеряно, вместе с доходами оттуда – не стоит так откровенно и безрассудно бросаться в атаку на усилившегося безмерно главного имперского министра! Пускай остальные наследники искусают зарвавшегося Дезидерия, а уж потом…

Тудджерри советовал вице-королю Уммланда, Лиутпранду, при котором был первым министром – не идти первым и напролом, а занять роль «примирителя», благо уммландцы не успели настолько надоесть столичным горожанам, как остальные, недавно прибывшие толпами, провинциалы из королевств внуков наследников покойного императора, и есть шанс получить благоволение жителей столицы себе.

Когда Дезидерий уйдёт в поход на мятежные королевства – можно устроить собственные раздачи продуктов и подарков, даже земель и замков, у них в Уммланде – нуждающимся в них рыцарям и баронам, и провести пару массовых шествий с молениями, по всем храмам города: «Опыт организации подобных мероприятий у меня есть… Кгхм… «– проговорил немного смущаясь банкир и отвернулся, когда Лиутпранд с улыбкой стал грозить ему пальцем и что то говорить о его бывшей «не настоящей супруге», отправленной на костёр за подобные же «массовые гуляния с народом».

Гарданцы же заперлись в своём в замке, «Берлоге» и вызвав десяток преданных друидов, из числа бывших лекарей императора, которые смогли спрятаться и не попасться инквизиторам в лапы сразу же после смерти монарха – стали договариваться о том, как и через кого, можно будет передать в императорский дворец яд и по возможности скорее отправить к праотцам, так внезапно для всех усилившегося, главного имперского министра, Дезидерия.

Через двое суток, в праздник Седьмого Победоносного Светила – особо почитаемый сержантами рыцарских орденов и оруженосцами день, так как согласно легендам, именно в эти праздничные сутки они получают невиданный прилив мужества и силы, из за каких то там «всплесков» на Солнце и в припадках святого боевого духа могут совершать невиданные подвиги: в одиночку рубясь с десятком латных рыцарей противника или что подобное – и началось массовое шествие горожан к императорскому дворцу и примкнувших к ним бойцов, из лагеря при столице будущего похода против мятежников.

Многие из имперских рыцарей, выбившиеся в них из отличившихся оруженосцев или, что бывало гораздо реже, сержантов – именно данным «днём солнцекипения» объясняли свои беспримерные подвиги на полях сражений, что и привели их к рыцарскому званию… Пока недоброжелатели за их спинами поговаривали о «шутах при герцогах», что своими проказливыми деяниями отличились скорее в шатрах, на пирушках, чем в схватках – против врагов.

Несколько десятков тысяч людей, в лучших своих нарядах – с самого утра разошлись по основным храмам столицы, а потом, скрытно ведомые «как бы случайно», агентами главного имперского министра: которые то устраивали «пробку» на одной из улочек – переводя людскую массу на иное направление движения, то громогласно требовали идти «к такой то», ими обозначенной площади, и объединиться со стоящими там мастерами из гильдий – агенты Дезидерия заставили толпы людей начать потихоньку всем вместе выдвигаться на улицы и площади возле императорского дворца.

Агенты ни на минуту не прекращали контроля за всё подходившими людьми и всячески проталкивали наиболее активных говорунов к небольшим площадкам или возвышениям, что бы они занимали людей своей болтовнёй, перед тем как начнётся основное действо сегодняшнего дня.

Вскоре многолюдная, шумная, колышущаяся толпа заполонила до упора, словно сельди в бочке, три огромные площади прямо перед дворцом покойного монарха и несмотря на все попытки стражи вмешаться и как то отвести прущих всё сильнее людей в иные места, потихоньку приближалась, к означенной горлопанами Дезидерия, цели.

– Привет!!! – заорал в радостном возбуждении Атаульф, хватая за рукав Жака, что прибыл в делегации вместе со своими земляками. – Ты тоже сейчас будешь просить министра о милости и защите, вместе с нами?

– Здорово братец Атаульф! – чуть не прослезился «Жак-простак», видя друга так близко от себя. – Конечно! Все наши – считают господина Дезидерия очень достойным человеком и хотят просить его о защите, от нападок со стороны безумных слуг «четверых» и… Там ещё что хотят, тоже…

– Да знаю я, чего все хотят! – хохотнул Атаульф скромности друга. – Что бы министр Дезидерий, как самый достойный этого поста – занимал должность главного имперского министра пожизненно, и что бы избранный вскоре император – не привёл своего, провинциального первого министра, на этот пост, и не стал нас душить налогами и странными законами, как привык у себя в провинциальном вице-королевстве!

Пока юноши медленно двигались в толпе, приближаясь, по шажку, к императорскому дворцу – они слышали всё новые разговоры о нынешнем главном имперском министре и в каждом из них добавлялась какая то новая положительная его черта: до последнего не набирал себе стражу – видимо врагов особо не имел, а значит был достойным, хорошим человеком, пока на замарался с проклятыми наследниками! Понимает дела империи – был главным министром при усопшем императоре, не то что «корольки провинциалы»! Не даёт наследникам и их людям обижать почём зря, простецов и малую знать, как и сам первый император основатель державы: тот тоже «поприжал хвосты» вельможным высшим аристократам из грандов!

Наконец толпа вплотную прижалась к воротам запирающим площадь у дворца и после криков имперской гвардейской стражи и минардов, которые дружно объявили что начнут стрелять в собравшихся людей из бомбард, если те не остановятся – над собравшимися людьми пронёсся шёпот: «Делегаты выходят с прошением к министру, их запустят, а мы тут будем ждать – чего решат…»

Из толпы вынырнули два десятка богато одетых мужчин в мехах, несмотря на летнюю жару и длинных золотых цепях, обозначающих глав гильдий столицы или имперских рыцарей, что занимали посты в магистратах города и после короткой проверки минардами, которые попросили всех оставить любое оружие на входе, даже церемониальное – были запущены вначале в помещения для слуг, а через десять минут, когда за ними зашёл секретарь главного имперского министра Анулон – они были препровождены им в кабинеты, где делегатов должен был принять господин Дезидерий: «который немного захворал, после покушения…»

Идея, с принятием делегатов-просителей, от столичных жителей, на диване и в окружении лекарей и плачущих слуг – принадлежала Феофилакту, личному лекарю Дезидерия и по его мнению могла дополнительно давить на жалость простых, доверчивых людей, видящих что тот, кого они всю неделю называли «отцом и спасителем»– находится на грани жизни смерти.

В такие моменты простолюдины и выслуженные имперские рыцари, назначаемые из отличившихся ветеранов простецов – при виде данной сцены, по своей доверчивости и впечатлительности – скорее всего пустят слезу и ещё яростнее будут умолять министра, как о милости, об их защите от свит наследников и скорее заговорят о «возможном пожизненном минестерском чине – на им, Дезидерии, занимаемой ныне должности».

Делегатов, секретарь Анулон прямо подвёл к запертым дверям кабинета, за которыми, словно опытный артист в окружении массовки, возлежал на подушках министр Дезидерий и приставив палец ко рту, Анулон тихо но настойчиво попросил столичных делегатов: «Если можно – кратко и по сути! Наш господин болен, из за всех этих дел с Избранием императора, мятежами в державе, беспорядками в столице…»

Когда дверь наконец медленно отворилась и всех депутатов от столичных жителей, после очередного придирчивого обыска минардами, провели наконец в кабинет – они резко сняли вычурные огромные шапки, со своих уже сильно вспотевших голов и дружно упали на колени. После чего поползли, сбивая стулья и прочую небольшую мебель на своём пути и отчаянно лопоча, словно самые «чёрные» из слуг богатого аристократа: «Просим… Просим! Просим!!!»

– Что вам надо, дети мои? – тихо спросил, не имевший пока законного чада, Дезидерий, у стоявших на коленях «деток», абсолютно все из которых были минимум на десять лет его старше, а пара из них, так и на все тридцать. – Чего хотите все вы от больного, мелкого чиновника, что положил здоровье лишь служению Отечеству и сейчас, когда возможно мои последние дни наступили – старающегося хоть как то оградить вас: простых и честных горожан, имперских рыцарей, провинциальных баронов, членов столичных гильдий – от внезапной лютости и скверны, прибывших в таких невиданных ранее количествах, в нашу прекрасную столицу вместе с худшими из слуг, опять же наших – наидостойнейших наследников?

Последняя фраза была несколько двусмысленна, ибо непонятно становилось: как у достойных правителей – появилось столь большое окружение из подонков и негодяев? Или возможно они были не настолько достойные… В общем лекарь Феофилакт и секретарь Тарасий, что стояли справа и слева от говорившего Дезидерия, потупившись кротко заулыбались, видя что их господин в отличной форме и не без сарказма ведёт беседу и принимает сейчас делегатов, от горожан столицы и её магистрата.

Однако сами коленнопреклонённые делегаты ничего не заметили и начали немедля, в открытую, плакать и громко молить, что бы министр берёг себя: если не по своему желанию, то ради труда для блага империи и «детей своих» – людей малых и беззащитных, которых лишь его стараниями не извели совершенно, прибывшие вместе с принцами наследниками – убийцы и насильники, фанатики поджигатели и палачи из их свит, что теперь в таком множестве распложились по всем уголкам столицы и не дают спокойно никому жить.

– Стараюсь изо всех сил… Пытаюсь! – проговорил в ответ на обращённые к нему мольбы, главный имперский министр, немного приподымаясь на подушках. – И всё же, что привело вас ко мне и главное, – притворно удивился министр Дезидерий, – зачем собрались такие огромные толпы народа перед императорским дворцом… надеюсь не для того, что бы замыслить что недоброе?! Не позволю нарушать закон! Я и первейших, из слуг наследников, по тюрьмам кидал за подобное и прочих важных знатцев, что захотят что либо делать поперёк правосудия и наших добрых имперских традиций пойдут – сломаю!

Люди, стоявшие на коленях в кабинете, испугались и начали вразнобой что то мямлить себе под нос, явно не зная как теперь объяснить своё появление в помещении у столь важного сановника, и опасаясь что их всех сейчас же бросят в подвалы, для допроса о целях их делегации.

По знаку глазами самого «престолодержателя», его секретари, Анулон и Рикульф, что стояли чуть позади говоривших делегатов, начали слегка подталкивать в спину троих имперских рыцарей, занимавших ныне наиболее высокие посты в магистрате столицы, в то время как бывший управитель города, отпросившись по болезни – умчался прочь на курорт, ближе к Южным морям, ещё перед приездом четверых наследников и, как небезосновательно подозревал Дезидерий, собирался вернуться лишь когда узнает окончательные результаты Избрания нового императора и сможет договориться с его людьми о своей дальнейшей судьбе – или сбежит Южными морями куда в дальние земли…

Пока бургграф, управляющий столицей, отсутствовал, его помощники, три заслуженных имперских рыцаря – отвечали за управление городом и делали это, слегка не забывая и себя самоих – коллегиально, благо являлись товарищами ещё с тех пор, когда двое из них были простыми сержантами в ордене «Чёрного единорога», а третий, там же – оруженосцем рыцаря, ставшего впоследствии большим полководцем и великим герцогом империи…

Троица рыцарей магистратов, после толчка Рикульфа оглянулась и решившись, дружно подползла к лежавшему на диване человеку и в слезах принялась лобызать ему руки.

– Ну, ну… Чего вы? – снова тихим голосом начал министр. – Стоит ли так убиваться из за одного жалкого слуги империи, что достойно прожил свою жизнь – полностью посвятив её служению своему господину, императору и им созданной великой державе? Полноте…

– Просим… Просим. Просим!

– О чём же? – немного нетерпеливо и несколько резко, как для сильно болящего, спросил Дезидерий. – Чего именно вы от меня требуете, чего вам и людям на улице надобно?

– Милости!

– Да какой?! Раздачь хлеба и вина – они существуют при храмах и я лишь немного содействую этому… Денег? – так их дают лишь сирым и убогим, а на вас золотое и серебряное шитьё – чего же вы просите?

– Защиты!

– Ага… И от кого?

– Просим господина нашего доброго, отца нашего, защитника простецов и низовых рыцарей, и провинциальных баронов в столице – защитить! Защитить от произвола слуг наследников, что понаехали в столицу как саранча и теперь, совершенно не соблюдая наши древние, отеческие и недавно принятые, имперские, законы – ведут себя как хотят! Совершенно не стесняясь, как будто находятся в завоёванном, при штурме, городе!

– Верно… – пробормотал словно в забытьи Дезидерий. – Как в завоёванном городе… Это уже просто кощунство над самими принципами нашей великой империи!

Люди вокруг него дружно закатили глаза и тройка его доверенных секретарей, личный лекарь Феофилакт и часть из стоявших рядом минардов – принялись цокать языками и поочерёдно закатывать глаза, показывая всю невероятность и подлость данного поведения, прибывших недавно чужаков провинциалов.

– Просим! – продолжали униженно канючить коленнопреклонённые гости. – Просим оставить себе пост «престолодержателя» и быть им до конца вашего века, не складывая полномочия и будучи нам защитником и арбитром в спорах провинциальных наследников, что бы не допустить войны междуусобной и раздирания державы на части…

– Что вы говорите?! – вскричал, словно поражённый, Дезидерий. – Нарушить закон, отринуть естественное право нового императора, когда он появится – назначать себе самому главного имперского министра… Да что вы несёте, кто вас надоумил на такое?!

Троица втянула голову в плечи, однако получив очередной лёгкий одобрительный толчок от Рикульфа, тут же продолжала скороговоркой: «Наследников много и каждый из них лишь о своих людях заботится – кто же станет печься обо всей империи? Кто бы из них ни пришёл – его провинциалы займут все места и начнут поддавливать и в столице, а потом и в королевствах остальных из внуков покойного монарха: и там быть резне, а со временем и во всей нашей многострадальной державе! Нам нужно единение и компромисс, о котором так часто говорил император, основатель державы: пускай все четверо наследников станут «императорами с коллегами», без всякого ненужного никому Избрания и оставят себе свои нынешние земли, как и сейчас он правят. А вы, наш добрый господин – станете при них за арбитра и мудрого наставника, управляя делами всей империи и решая споры наследников и знати: ведь Вы столько лет вели все дела при покойном императоре и более других знаете, чем живёт наша держава! Все четверо провинциальных королей могут в равной степени принимать послов и объявлять внешние войны, с вашей безусловной поддержкой, но при этом не должны вести себя как зря, на территории страны созданной многими усилиями их деда и оставив себе свои нынешние королевства – возможно тогда вице-короли не начнут войну друг против дружки? Ведь есть риск потерять всё… Они все разом станут императорами – «императорами с коллегами» и не опередят или падут перед прочими наследниками внуками. Вы же сможете и далее работать на благо империи в должности, что вам так хорошо знакома и ведома, без всяких перестановок. Новые императоры не станут тащить, к нам, в столицу – своих провинциальных первых министров и мы, в «срединных землях» империи, перестанем опасаться массового прихода чужаков к нам в дом и установления ими новых, совершенно диких, правил или огромной, всеимперской гражданской войны: когда юг и север пойдут против друга, выясняя чей наследник станет впоследствии «императором Руин». За время правления первого императора основателя мы привыкли к миру и стабильности, и хотим либо письменного признания наследников и клятв в Храмах, при жрецах – что они примут любое решение Избирателей и не оспорят его, либо, что было бы даже лучше – что Вы останетесь на своём главноминистерском посту пожизненно и станете печься о державе и нас, простых горожанах, крестьянах, жрецах и низовых знатцах – которым не нужны вечные войны, а лишь мир и спокойствие, в нашей великой империи!»

Дезидерий словно бы с минуту раздумывал, потом, рывком отбросив медвежью шкуру которой он укрывался – резко встал на ноги и взяв за плечи, помог подняться всем троим, из старших говоривших делегатов просителей. После облобызал их всех и громким голосом произнёс: «Не хотел я этого – не желал и не добивался! Но вы правы, правы дорогие мои представители столичного люда – во всём правы: нельзя прятать голову в кустах, когда страну рвут на части и рассказывать о мире и законности, когда его нарушают даже приближённые люди кандидатов в императоры… нельзя! Убедили. Вот честно – убедили вы меня своими доводами! Я, будучи сейчас «престолодержателем», официально объявляю: о назначении главного имперского министра Дезидерия – бессрочным главным министром империи и призываю всех – высшую знать из грандов и избирателей, имперские службы, наследников вместе с их советами в провинциальных королевствах и чиновничеством, имперскую армию, церковь Светила Солнца, низовую знать и простолюдинов: присоединиться ко мне и вместе, соблюдая оставшиеся старинные и недавно принятые имперские законы – как можно скорее восстановить порядок и мир, на землях империи и прекратить любые междуусобицы, решая все споры в судах: светских и церковных!»