Текст книги "Погружаясь в Атлантиду..."

Автор книги: Александр Мухортофф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

* * *

В полёте мы провели больше часа и вскоре приземлились на территории Израиля. Пока офигевшие вояки доставали из вертолёта Изюма, я отправился в штаб договариваться о нашей дальнейшей доставке на Кавказ. Анату и Хата отвели в казарму – им не мешало принять душ и вздремнуть. Дружелюбные израильские офицеры в штабе предложили мне свою помощь в путешествии, на что я вежливо, но твёрдо ответил отказом.

– Американские спецслужбы не нуждаются в помощи! – сказал я, гордо выпячивая грудь.

Связавшись со штабом, я ожидал услышать Хаджета, но оказалось, что мой дорогой адмирал улетел в Вашингтон на переговоры с президентом. Мысленно пожелав ему удачи, я спросил у офицера связи есть ли где поблизости полковник Морелли. Оказалось, что полковник вернулся на базу и сейчас отсыпается. Приказав разбудить его и связаться со мной через связь спецкостюма, я стал ждать, развалившись на кресле в офицерской комнате отдыха. Рядом сидел еврей в чине майора по имени Антон – эмигрант из России. Вскоре Морелли вышел на связь, несмотря на заспанный голос, чувствовалось, что он мне очень рад.

– Теди, дружище, как вы там?

– Нашли девушку, отрыли из песка пирамиду и узнали что на землю готовится вторжение инопланетян, – скромно сообщил я.

– Ни хрена себе! – удивился полковник. – Теперь ясно, почему Хаджет улетел в Вашингтон трезвый как стекло.

– Да, ситуация дерьмовая... – согласился я, – как там твой нью-йоркский родственник и наш перуанский груз?

– Всё прошло в лучшем виде, – доложил Морелли, – по возвращению тебя будет ждать хорошее количество бумаги зелёного цвета.

– Это приятно слышать, партнёр! – искренне обрадовался я. – Кстати, нам бы не мешало пополнить наш бюджет, срочно отправь в Израиль немного денег из средств государства, а то нам предстоит небольшое путешествие на Кавказ, возможны финансовые траты.

– Сделаем, Теди, – сказал полковник, – кстати, а как ты узнал о том, что готовится вторжение инопланетян?

– Ну не зря же я работаю на правительство США.

И потом, пассажиры тарелки в лице Хата и девушки, с которой ты не знаком, мне здорово помогли. Всё серьёзно, Морелли, опасность велика, но земляне дадут отпор поганым пришельцам, уж ты мне поверь!

– Есть, сэр! – как в былые времена гаркнул полковник.

– Так-то, приятель! – ухмыльнулся я. – И смотри, чтобы никаких панических настроений в рядах вооружённых сил!

– Окей, друг! Сколько тебе выслать денег?

– Двадцать штук хватит, и мне нужен наш «стелс», чтобы отправиться на Кавказ. Кстати, может отправишь деньги вместе с самолётом?

– Это накладно, авиабаза с которой взлетит «стелс» находится в Алабаме, а мы, как ты знаешь, на Гавайях.

– Ладно, – согласился я, – тебе виднее, как там удобнее поступить. В общем, жду и того и другого. До связи!

– До связи, Теди!

Сняв с себя шлем спецкостюма, я попросил Антона проводить меня к друзьям. Выйдя на улицу, мы направились в сторону аккуратных двухэтажных домиков из белого кирпича. Что ни говори, а израильтяне молодцы – отхапали себе великолепный кусок земли на средиземноморье, отстроили домишек, и всё так красиво и уютно. Вот только своими действиями они ополчили против себя полмира, но разве это имеет теперь значение? Земля обетованная обжита и обустроена, а для решения проблем есть израильская армия и мои горячо любимые Соединенные Штаты Америки.

– У вас что, дамы служат в армии? – удивлённо спросил я Антона, разглядывая пробегающих мимо меня девушек.

– Конечно, – ухмыльнулся тот, – на войне ведь тоже трахаться надо.

– Грамотное решение проблемы, – согласился я, – а вот в нашей армии дефицит резиновых женщин и, как следствие, профицит гомосексуалистов и онанюг всех мастей.

– Ужасно, – кивнул израильтянин.

Проводив глазами колонну бегущих женщин в военной форме, я тяжело вздохнул – всё-таки приятно лицезреть колыхающиеся на бегу третьи и четвёртые размеры груди. Эх, если бы не Анату!..

Вспомнив о ней, я невольно прибавил шагу. Вскоре мы с Антоном подошли к домику, в котором остановились мои товарищи, пожав израильтянину на прощанье руку, я взбежал на крыльцо и забарабанил в дверь.

– Ну что, выбил для нас транспорт? – с порога спросил Хат.

– Да, скоро прилетит наш «стелс» и можно будет продолжить путешествие. А где Анату?

– В душе, уже час там сидит, – сообщил Хат, – если ты не против, я пойду вздремну, а то устал чего-то.

– Валяй, – легко согласился я.

Скинув с себя спецкостюм, я пошёл на второй этаж, туда, откуда слышался звук льющейся воды. Дверь в ванную была слегка приоткрыта. Приняв это за знак «Заходи не парься!», я легко толкнул дверь рукой и вошёл в комнату. Прямо передо мной за матовым стеклом душевой кабины стояла под струями воды самая великолепная женщина на земле.

Красиво расставив длинные ноги, опираясь руками в стенку, она, опустив голову, стояла под лёгкими струйками живительной влаги, которые дождиком падали на неё сверху. Мои ноги предательски задрожали и, подойдя к окну, я присел на подоконник. Всё-таки я мужчина, и зрелище обнажённой богини не могло оставить меня равнодушным. Старательно отводя глаза от душевой кабинки, я стал смотреть на неровно выложенный на полу кафель. Сделав глубокий вздох, я попытался успокоиться. Она всего лишь женщина, а ты, Вачёвский, познал много женщин!

– Зачем так мучить себя, Теди? – раздался её мягкий голос.

Вздрогнув, я поднял глаза. Открыв дверь кабинки, Анату смотрела на меня, и в её взгляде было всё: тоска, жалость, горечь и желание. Дикий замес! Я застыл, оглушённый той нечеловеческой болью, которая промелькнула в её взгляде.

– Думаешь легко быть без мужчины сотни миллионов лет? – только и спросила она.

Я сорвался с места как стрела из лука, который стрелок держал в натянутом состоянии целый год. Схватив её за шею, я впился в её губы поцелуем, почувствовав, как тепло её тела обжигает мою кожу. Мои пальцы скользили по её загорелой коже, посылая мне в мозг ни с чем не сравнимые импульсы подлинного счастья.

– Только не делай так, как тогда в пустыне? – отстраняясь на секунду, попросил я. – Не вырубай меня, ладно?

На её прекрасном лице появилась улыбка.

– В этот раз, Вачёвский, ты так просто от меня не отделаешься!

Втянув меня в душевую кабину, она захлопнула дверь… Я не знаю, сколько прошло времени и сколько воды утекло из ванной до того, как мы с Анату закончили то, от чего покраснела бы даже сама Дженни Джопсон. Лучи солнца, попадающие в ванную комнату через окно, окрасились в красный цвет, а это означало приход вечера.

Сидя на мокром полотенце в углу комнаты, я мечтал о сигарете и глазел на Анату, которая сидела на бортике душевой кабины, совсем нецеломудренно раздвинув свои невероятно красивые ноги.

– Я дура! – внезапно сказала Анату.

– Почему? – удивился я.

– Это могло случиться ещё вчера, я круглая дура!

– Это точно, – не стал возражать я, – хотя, учитывая, что вчера вокруг нас паслось пятнадцать верблюдов и семеро диких бедуинов, всё могло быть совсем не так романтично.

– Никогда бы не подумала, что потомок клонов может быть лучше бога, – не слушая меня, сказала она.

Я задумался, выбирая между обидой и лестью, а так как обижаться на «потомка клона» мне было лень, я принял этот витиеватый комплимент.

– Всё свое детство я проработал в видеопрокате, торгуя порнофильмами. Я просто не могу быть плохим любовником! А твои боги, видимо, в своей высокой морали превратились в ханжей и просто не знают, как доставить женщине удовольствие!

– Это факт, по сравнению с тобой они ничто! – засмеялась Анату и, подскочив ко мне, сгребла меня в охапку.

Погладив её по мокрым волосам, я счастливо улыбнулся. Все мои любовницы в сравнении с Анату были фригидными пустышками, даже Ракель из Пуэрто-Рико и Стефани из Парижа.

– Я не знаю, кто эти девушки, но спасибо за комплимент! – чмокая меня в грудь, сказала Анату.

– О боже, не читай мои мысли! – попросил я, аккуратно высвобождаясь из её объятий и помогая встать. – Мне необходимо покурить, а не то сойду с ума.

Спустившись вниз, я увидел Хата, сидевшего перед телевизором с невозмутимым лицом.

– Как дела? – спросил я.

Сложив большой и указательный пальцы в колечко, Хат молча дал понять, что у него всё хорошо.

Проходя мимо, я краем глаза заметил возникшую на его лице ухмылку. Сложив руки на груди, я, прищурившись, посмотрел на этого маленького засранца с высоты своего роста.

– Ну и какого хрена ты тут лыбишься? – поинтересовался я.

– Это было круто! – заговорчески улыбаясь, сказал Оултер.

– Подслушивал, или подсматривал, собака?!

– Вначале первое, потом второе. Ты был в ударе, учитель!

– Утрись своим ехидством! – сказал я. Увидев на комоде пачку «Мальборо», я достал сигарету и, жадно затягиваясь, закурил. – Где здесь кухня?

– Проголодался? – опять ехидно спросил Хат.

– В глаз получишь, – предупредил я.

– Кухня там, – показав пальцем направление, сообщил Оултер.

– Не заблужусь, – буркнул я.

В холодильнике нашлись сэндвичи и пакеты с непонятными буквами, в которых оказалось молоко. С аппетитом стрескав два сендвича и выпив пакет молока, я с удовольствием рыгнул, откинулся на стуле и закурил. В кухню зашла Анату, красивая даже в одежде, её глаза блестели счастьем, отобрав у меня кусок сендвича, она впилась в него ровными белыми зубами и плюхнулась на стул напротив меня.

– Хат, собака, за нами подсматривал! – сообщил я ей.

– Да что он меня обнажённой не видел? – улыбнулась богиня. – Мы с ним как никак столько лет вместе провалялись.

– А вы не это? – нахмурился я.

– Нет, дурачок, – засмеялась Анату, – у нас были другие задачи. Совокупления среди них, увы, не было.

– Что значит: УВЫ?! – вскинулся я.

– Ты же не девственником оказался, так чего ты от меня требуешь? Я женщина и секс мне необходим так же, как и тебе.

– Эмансипированная богиня, блин! – тяжело вздохнул я.

– Ага, – потрепав меня за волосы, сказала она, – но люблю я тебя.

– Странно, между нами такая пропасть – и социальная, и временная…

– Ты на что это намекаешь, Вачёвский?! – змеиным взглядом посмотрев на меня, спросила Анату.

– Ну, ты богиня, а я всего лишь человек. Ты очень стара, а я молод…

Увернувшись от пощёчины, я как можно ласковее поцеловал её в макушку.

– Я шучу, милая, люблю тебя безумно.

– Так-то лучше.

– И всё-таки, судя по тебе, женщины остаются женщинами, даже будучи богинями. Все ваши женские штучки: обиды, фобии и сумасшествия, видимо, у вас в крови.

– Я даже не хочу всё это слушать, Теди!

– Типично женский подход к спору!

– Тебе что так необходим скандал? – успокаиваясь, спросила Анату.

– Просто ты так прекрасна в гневе!

В кухню зашёл Хат, успевший облачиться в спецкостюм.

– Воркуете, голубки? А за нами, между прочим, уже прилетел самолёт. Пора лететь, время не ждёт.

– Отвали, Оултер! – в унисон крикнули мы с Анату.

– Спелись уже, – резюмировал Хат, – жду вас на улице.

Проводив его взглядами, мы с Анату посмотрели друг на друга и, не сговариваясь, рассмеялись.

– Полетели спасать мир, любимая? – галантно протягивая руку, спросил я.

– С тобой, Вачёвский, куда угодно, хоть на окраины Вселенной, – кладя свою ладошку в мою, сказала моя персональная богиня.

Переодевшись в спецкостюм, я вышел на улицу – там, в открытом джипе уже сидели Хат и Анату. Примостившись между ними, я, положив руку на плечо израильскому солдату, сидевшему за рулём, приказал:

– Вези нас к нашему самолёту, юноша.

Проехав через военный городок, мы очутились на аэродроме, куда ещё этим утром прилетели из Египта. В центре взлётно-посадочной полосы гордо высился наш «стелс», окружённый со всех сторон любопытствующими израильтянами.

– Они достигли неплохого уровня развития, – сказала Анату Оултеру, кивая в сторону самолёта.

– Неуклюжая конструкция на самом деле. Хотя аэродинамические свойства их истребителей из тех, что я видел на базе в Пёрл-Харборе, не хуже, чем у штурмовиков лаптогов, – ответил ей Хат.

– Вы о чём, ребята? – не понял их короткого диалога я.

– Обсуждаем лётное средство передвижения, на котором нам предстоит преодолеть довольно большой путь по воздуху, – сказала Анату.

– А в Египет ты что не на самолёте попала? – удивился я.

– Нет, – коротко ответила она.

– А как? – чувствуя подвох, поинтересовался я.

– Использовала наши архаичные средства перемещения в пространстве.

– Это какие?

– Увидишь, любимый, – отрезала она.

– Опять тайны, – обиделся я, – как мне это надоело!

Выбравшись из джипа, я стал пробиваться через толпу к самолёту.

– С дороги, потомки Моисея! – крикнул я, когда застрял среди обсуждающих самолёт израильтян в полуметре от трапа. Они почтительно расступились. Забравшись в кабину, я пожал руку уже знакомому мне пилоту и дал распоряжение на взлёт. Вернувшись к своим друзьям, я вдруг вспомнил, что совсем забыл про Изюма.

– Майк, стоп машина! – крикнул я пилоту. – Открой люк и спусти трап.

– Что случилось? – спросила Анату.

– Верблюдика забыл пристроить, – отмахнулся я.

Выскочив на взлётное поле, я нос к носу столкнулся с запыхавшимся израильским офицером, державшим подмышкой слегка потрёпанный временем портфель из коричневой кожи.

– Вы специальный агент президента? – гаркнул он.

– Конечно, я.

– Вы забыли получить денежный перевод.

– Я, блин, вообще все забыл... – хлопнув себя по башке, заявил я.

Достав из портфеля конверт с деньгами, офицер передал его мне и заставил расписаться в ведомости, написанной на непонятном языке. Поэтому, в свою очередь, я подписался Клинтом Иствудом. А чёрт его знает, что у них там написано!

Офицер уже собрался убежать назад, но я цепко схватил его за воротник.

– Значит так, приятель, – начал я, – как тебя зовут?

– Киаран.

– Ни хрена себе имечко, – согласился я. – У тебя здесь, на базе, спецверблюд ВМФ Соединённых Штатов Америки под кодовым именем Изюм, его необходимо транспортировать на военную базу в Пёрл-Харбор под личный контроль полковника Морелли.

– Сделаем, – подтвердил Киаран, записывая данные в свой блокнот.

– Могу я на тебя положиться?

– Конечно, господин специальный агент президента.

– А то смотри у меня. Верблюд стоит двадцать миллионов долларов и является спецоружием, обращайтесь с ним вежливо и аккуратно. Всё понятно?

– Та к точно!

– Ну, тогда пока, Киаран! – от души хлопнув его на прощанье по спине, я вернулся в самолёт.

– Всё нормально? – спросила Анату.

– Изюмчик будет ждать меня в штатах, надеюсь наш климат ему подойдёт, – ответил я и, заглянув в кабину, приказал, – на взлёт, Майк!

ГЛАВА 11

Как приятно на закате десантироваться над побережьем Чёрного моря, когда последние лучики солнца ещё согревают землю и поверхность воды, и чудится, будто они играют с пенными барашками волн, окрашивая их в невероятный багряный цвет. А те, словно пытаясь сбросить с себя это произведение незваного художника, разбиваются о берег, превращаясь в буйство алых брызг…

Вот о чём я думал, когда медленно парил над прекрасным вечерним морем. По традиции пописав в спецкостюм, я с неподдельным восторгом смотрел на покрытые густым лесом прибрежные холмы. Выступая далеко в море, они образовывали удобные природные бухты, служившие лет восемьсот тому назад хорошим пристанищем для лихих турецких пиратов, промышлявших разбоем на северных границах Чёрного моря.

Кстати, почему кто-то назвал это море «Чёрное»? Синее оно. И солёное. Конечно, в курортных районах в пик сезона оно здорово опресняется благодаря наплыву туристов. Ведь писать в море куда приятнее, чем в спецкостюм! Я понял это, валяясь на наших пляжах Флориды и от скуки наблюдая за туристами. Всякий раз, заходя в тёплые воды Атлантического океана по пояс, они застывали на несколько секунд, а на их лицах появлялось ни на что не похожее умиротворённое выражение, после которого мне хотелось вскочить с шезлонга и заорать: «С облегчением, мистер Смит из штата Оклахома! Спасибо, что, приехав на отдых, нассали в океан! Не волнуйтесь, мы сделаем вид, что этого не заметили!»

Тем не менее, Флорида далеко, а я стремительно снижаюсь к черноморскому побережью Кавказа, и уж больно стремительно это происходит! Кажется, хвалёная техника в этот раз меня подвела и теперь мне суждено бесславно разбиться о чужой берег. Подняв голову, вместо обычного крыла парашюта я увидел три маленьких парашютика. В такие моменты вся жизнь должна проноситься перед глазами, а с губ слетать слова молитвы, но в моём случае всё было куда прозаичнее. Очень грязно выругавшись, я обкакался.

…И на большом ускорении шмякнулся попой о поверхность воды, которая оказалась такой же твёрдой, как добротный асфальт. Преодолев под водой несколько метров вниз, я остановился и быстро всплыл на поверхность. Господа, я хочу сделать программное заявление. Всё-таки, не смотря на все мои дружеские отношения с богами, я должен признать теорию развития человечества, озвученную когда-то Чарльзом Дарвином, верной! Там, где у нас находится копчик, раньше точно был хвост. Моё великолепное приводнение на генетическом уровне напомнило мне тот удивительный момент, когда он у нас отвалился.

Делая неуверенные гребки, я как раненный гарпуном дельфин – наверняка красиво – поплыл к берегу. Что ни говори, а с моря берега Кавказа выглядели куда симпатичнее. Едва мои ноги коснулись дна, я расслабился, упал на колени и выполз на ровный белый песок. Задница у меня горела самым что ни на есть дьявольским огнем, но, тем не менее, настроение, оттого что я всё-таки выжил, было приподнятым.

– Ребята, все живы? – спросил я, надеясь, что рация не сломалась от удара о воду.

– Вот, сука! – подавая хороший пример моего лингвистического обучения, сказал Хат.

– Ты где находишься, божок мой доморощенный?

– Надо думать на земле. Теди, мне кажется, я сломал себе позвоночник.

– Сраные пилоты нас подставили, – сказал я, кое-как поднимаясь на ноги, – наши горные парашюты не предназначены для прыжков с большой высоты.

– А может они специально? – тоскливо спросил Хат. – А то гоняем их по всему свету...

– Когда выберемся, я натравлю на этого долбаного пилота своего Изюма. К тому времени мой верблюдик устанет от сексуального воздержания и...

– Какой же ты коварный человек, – услышал я голос Анату.

– Ты где, мое сокровище? – поинтересовался я.

– Если ты поднимешь свою голову, то сможешь меня увидеть.

Задрав башку, я посмотрел на небо. На фоне алых облаков черным треугольником был виден парашют Анату. И, несмотря на то, что моя богиня нелепо болталась на парашютных стропах, я невольно залюбовался ею.

– Как ты там? – спросил я.

– Вачёвский, это просто великолепно! Я готова выпрыгивать из ваших транспортных средств каждый день!

– Договорились. Когда ты мне надоешь, я повезу тебя кататься на своем «линкольне» и ты сможешь выпрыгивать из него сколько душе угодно, но учти – меньше ста миль в час я на нём не езжу.

– Значит, ты хочешь, чтобы я разбилась?

– Возможно, со временем мне этого и захочется, но сейчас я хочу, чтобы ты приземлилась побыстрее.

В ожидании пока Анату спустится вниз, я стал озираться в поисках Оултера и вскоре увидел его медленно хромающего в моем направлении. Когда Хат приблизился, я заметил, что его посадка была куда болезненней моей. Скривившись, парень потирал низ спины и периодически тяжело вздыхал.

– Знаешь, Теди, может быть, в следующий раз выберем более безопасный вид посадки?

– Да уж, – согласился я, – парашютным спортом мне заниматься расхотелось.

Вяло махнув рукой, Оултер осторожно опустился на землю и тут я отчетливо услышал самый неприятный звук, из всех возможных.

– Замри! – крикнул я.

– Что такое? – удивился Хат.

– Срань Господня, ты сел на противопехотную мину.

– А это плохо? – поинтересовался Оултер.

– Да, чёрт возьми! Если ты с нее встанешь, твоя задница улетит обратно в Египет, а голова отправится в сторону вон того холма.

– Похоже, дело дрянь... – грустно сказал Хат.

– Сиди, не двигаясь, я что-нибудь придумаю.

– Что случилось? – услышал я сзади себя голос Анату.

Обернувшись, я увидел её, выходящую из морской пены. Всё такую же прекрасную и соблазнительную.

– У нас большая проблема – этот олух умудрился сесть на мину.

– Это я уже слышала, если он встанет, его задница улетит в Египет, а голова…

– Вот именно! – нервно кусая губы, сказал побледневший Хат.

Оба бога в отчаянии уставились на меня. Я задумчиво почесал нос.

– А какого вы на меня смотрите? Кто здесь бог: вы, или я?! Придумайте что-нибудь! Как бормотанием поднимать из песка пирамиду – так вы первые, а как жопой на мину – так Вачёвский!

– Здесь другой случай, – неуверенно сказал Хат, – я же не могу поднять песок вместе с собой.

– Ну, тогда исчезни и материализуйся в другом месте, или выполни еще какой-нибудь хитрый трюк, – придумал я.

– Да, – задумчиво сказала Анату, – похоже, Оултер, вскоре твоя задница улетит…

– Хватит! – на глазах Хата появились настоящие слезы. – Я уже знаю, куда улетит моя задница. Есть какие-нибудь другие идеи?

– Кажется, есть, – сказал я, наблюдая вышедшего на пляж аборигена.

Господин был очень колоритный. Маленького роста, в огромной кепке, старом заношенном пиджаке, чёрных спортивных штанах с белыми полосками и потёртых от времени кирзовых сапогах. Субъект жевал яблоко и вёл на поводке забавного ослика со сломанным ухом.

– Чё, на мыну сэл? – на ломанном русском спросило существо.

Вспомнив Васю из Египта, я выбрал единственно правильный ответ.

– Хуясе! Разве не видно?

– Видна, – почесав за ухом, из которого росли густые чёрные волосы, ответил абориген, – встанет с мыны, его жопа до Турции долетит!

– Достали, блин! – завопил Хат. – Что только жопы от взрыва летают?!

– Нэ ругайса! – обиделся странный господин. – А то я на мыну спецыално нагой наступлу!

– Ты что, дурак? – удивился я.

– Да. Меня завут Гурам, я здэсь жыву нэ далеко. И эти мыны я закопал.

– Точно дурак, – согласился я, – а можно спросить: нахрена?

– А нэлзя, – ответил гнусный сапёр и, жуя яблоко, пошёл дальше.

– Эй, козёл, – вежливо спросил я, – что это за дикая страна?

– Абхазия. По нашему – Апсны. Что в переводе на ваш вонючий русский – страна души.

– Да, душевно, вашу мать! Мины на пляжах закапываете… И вообще, мы не русские, мы дипломаты из Америки.

– А мнэ что русскые, что амэриканцы – одинаково не лублю.

– А деньги ты, сука, любишь? – грустно спросил я.

– Дэньги всэ лубят, – заинтересовался Гурам. – Чё надо?

– У нас, видишь ли, друг попой на мину случайно сел, тобой же, гад, закопанную. Если поможешь, дам тебе сто долларов.

– Обманэшь, – недоверчиво сказал Гурам.

– Не обману.

Воткнув палочку, которую держал в левой руке в землю, абхаз привязал к ней ослика и картинным жестом поправив свой драный пиджак, заявил:

– Дэньги вперед!

Увидев у меня в руке пачку банкнот, он хищно открыл рот, из которого торчали жёлтые неровные зубы, и выпустил на чистый песок целую струю слюней.

– Двэсти долларов! – обжигая меня взглядом, сказал он.

– Вымогатель! – ответил я, протягивая ему банкноты.

– У нас эта называется кавказским гостеприимством, – поучительно подняв палец, ответил добрый местный житель.

Присев на корточки рядом с Хатом, он что-то начал делать.

– Этот гад зачем-то щупает меня за задницу! – вскрикнул Оултер.

– Ужэ и познакомиться нэльзя... – расстроено сказал Гурам.

– Я думал ты мину разминируешь, а ты моего друга совращаешь?!

– Размынырую, но мэдлэнна. Сапёр ошыбается одын раз.

– Судя по тебе, само твоё появление на свет было ошибкой, – злобно сказала Анату.

– Малчи, жэнщына.

– Не хами даме, – пригрозил я.

– А чэго вы тут командуете? – закричал Гурам.

– А то, что мы прилетели к вам сюда для того, чтобы спасти Землю! Едва не разбились при посадке, а потом напоролись на тебя – подрывника-неудачника! – хватая его за лацканы пиджака, сказал я.

– Спасаете землю? – внезапно без акцента сказал Гурам. – А что, нам что-то грозит?

– Если мы не выполним нашу миссию, Землю уничтожат инопланетяне.

– Ладно, брат, извини, – отдавая мне назад деньги, сказал Гурам. Снова присев на корточки, он сноровисто отбросил в сторону Хата и быстро и уверенно вывернул запал мины, – извините, я вас за туристов принял.

– Интересно вы туристов встречаете... – удивился я.

– А что ты хочешь, – грустно сказал Гурам, – от жителей страны, обожжённой войной и раздираемой на части Россией и Грузией? Причем, заметь, мы в этом дурдоме уже двадцать лет живем.

– Но ведь мы в этом не виноваты, – сказал я.

– Не надо на него злиться, – мягко сказал Хат, – мы сами во всем виноваты.

– Кто мы?

– Кто, кто? Боги, конечно.

– Ничего не понимаю, – сказал я, – виноваты, не виноваты… Кстати, Гурам, а куда пропал твой акцент?

– Акцэнтом я турыстов пугаю, – усмехнулся тот.

– Значит, мины на пляже – это твой маленький бизнес?

– Вроде того.

– А несчастные случаи были? – спросил я.

– А куда без них. Дело ведь житейское…

– Знал я, что на Кавказ лететь не надо, – подытожил я.

– А насчет инопланетян не соврали? – поинтересовался местный житель, отвязывая ослика и беря палку под мышку.

– Чистая правда, – честно блеснув глазами, сказал я.

– Плохо, очень плохо. Я ведь почему не стал с вас денег брать – узнавший все ужасы войны человек никогда не захочет её повторения.

– А ты не дурак, ты – мудрец, – неожиданно тихо сказала Анату.

– Нет, женщина, я дурак. Был бы мудрецом, родился бы где-нибудь в другом месте. Ладно, темнеет уже, пойдем ко мне, поедим хачапури и ляжем спать. Всё равно вы ночью никуда отсюда не уйдете.

– Что верно, то верно, – согласился я.

Поддерживая хромающего Хата и взяв Анату за руку, я направился вслед за Гурамом. Выйдя с пляжа, мы оказались на территории заброшенного отеля, белоснежные здания которого были покрыты копотью; кое-где виднелись следы взрывов.

– Чувствую, у вас здесь жаркая битва была... – сказал я.

– Не жаркая – глупая: брат брата стрелял, друг друга убивал; столько крови пролилось. А зачем?

– Кто знает? – метнув взгляд в Анату, сказал я. – Всё решают боги. Верно, любимая?

– Перестань, Теди.

– А что? – тихо спросил я. – Ведь это вы сотворили этот мир.

– Мы сделали всё правильно, – сказала Анату, – и вскоре ты поймёшь это.

– Пойму что? – удивился я. – То , что людям нравится убивать? То , что едва кому-то становится жить хорошо, другой, багровея от зависти, начинает с ним войну? И это даже не в глобальном масштабе, а в обычных, житейских ситуациях.

– Та к надо, – тихо сказала Анату, – вам это необходимо, поверь мне.

– Да чушь собачья! – проревел я. – Бред, понимаешь? Бред. Когда я был маленьким и видел явную несправедливость этого мира, я не ныл маме или папе, а уходил на улицу, садился на лужайке подле нашего дома и смотрел на звезды. И знаешь, какой вопрос мучил меня больше всего? Знаешь. Ты ведь всё знаешь, ты читаешь мысли.

Я говорил с Богом, даже не зная, как он выглядит, но свято веря в Высшее Присутствие. Я спрашивал его: почему мир так несправедлив? Почему боли и страдания нам выпадает больше, чем счастья и любви? Почему этот мир рвёт нас на части?

– Ты был очень умным ребенком, Теди, – попробовал пошутить Хат, покрепче обнимая меня за плечо.

– Дело не в этом, – ответил я, – ну всё же, ответьте мне, умники, вы же боги! Почему всё так несовершенно?!

– Милый, – ласково погладив меня по голове, сказала Анату, – если бы не боль и страдания, вы бы не становились чище, лучше, а самое главное – сильнее.

– А вам не приходило в голову, что пока вы получите более чистых и более лучших людей, сотни, а то и миллионы умрут, не пройдя всего отведённого им пути лишь потому, что им не хватило сил, смелости, или простого везения?!

– С генетической точки зрения мы просто проводили естественный отбор.

– Знаешь, любимая, уж очень мне не нравятся ваши методы ведения дел.

– По-моему ты просто в дурном настроении, – заметила Анату.

– Может ты и права, но ты ведь не станешь отрицать, что всё, что я сейчас сказал – чистая правда? И всё, что вы делаете, вы делаете не идеально?

– Время покажет, – усмехнулся Хат, – ждать осталось недолго.

– Что ж, посмотрим… Надеюсь, что я и правда ошибаюсь.

– Пришли, – сказал Гурам, идущий впереди нас.

Мы остановились у небольшого одноэтажного домика, окруженного редким самшитовым забором. Возле раздолбанной калитки стоял чумазый довольный мальчуган.

– Анзорик, иди в дом, – потрепав его за вихры, широко улыбнувшись, сказал Гурам, – это мой сын.

– Я думал ты с осликом близок, а у тебя оказывается семья... – сказал я.

– А, – махнул рукой Гурам, – достали вы со своими стереотипами, туристы! Раз горец, значит у него секс либо с овечкой, либо с осликом.

– А что, чистая ложь?

– Были случаи, – стуча кепкой по колену, ответил Гурам, – но неужели ты думаешь, что если у меня есть поблизости красивая молодая женщина, я буду дарить ласки своему ослику?

– Логично, – согласился я.

Мы прошли через калитку и оказались на заднем дворе. Возле стены дома стоял мангал, на котором жарился шашлык, запах от которого проникал даже через шлем спецкостюма.

– Ааа, вкуснятина... – заметил я, невольно облизываясь.

– Папа привёл космонавтов! – послышался из дома звонкий детский крик, и на крыльцо вышла женщина. Видимо то, что Гурам называл красивой молодой женщиной, выглядело именно так. Около ста двадцати килограмм весом, невысокого роста и с ощутимыми усиками над верхней губой.

– Кого ты привёл? – на местном наречии спросила женщина.

Я порадовался, что в наших спецкостюмах встроены универсальные переводчики.

– Я принял их за туристов, но эти люди находятся здесь, чтобы спасти наш мир от инопланетян, – на том же наречии ответил Гурам.

– Спасают мир, говоришь? От инопланетян?! Совсем из ума выжил? Это же наверняка туристы!

– Сама дура! – грозно махая пальцем, сказал Гурам. – Ты когда-нибудь видела туристов в таких костюмах?

– Откуда ты их взял? Поймал на своих минах? – спросила жена.

– А где же ещё!

– Ты уверен, что это не туристы?

– Уверен. Туристы не прыгают с военных самолётов с парашютами.

– Ты заметил наш самолёт? – удивился я.

– Ты знаешь абхазский? – удивился Гурам.

– Немного знаю, – смутился я, как будто меня застукали за чем-то неприличным.

– Ладно, – махнул рукой хозяин дома, – час поздний, поэтому поужинаем, чем Бог послал, и ляжем спать. Мы обычные крестьяне: ложимся рано и встаём рано.

Сняв с себя шлемы и умывшись чистой холодной водой, поднятой из колодца, мы прошли за стол. Усевшись на грубых деревянных лавках, мы с неподдельным удивлением разглядывали ломящийся от различных яств стол.

– Они поставили на стол всё, что у них есть, – шепнула мне на ухо Анату, – это бедные, но очень хорошие люди.

– Поэтому они ловят туристов на минах?

– Каждый зарабатывает на хлеб как может, – сказал Хат, – разве не этой аксиоме ты следуешь всю свою жизнь?

– Оултер, грязный говнюк, перестань рыться в моих мозгах!

– Было бы в чём рыться, – обиделся Хат.