Текст книги "Буденный"

Автор книги: Александр Золототрубов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)

– Удар через Донбасс, – задумчиво сказал Буденный. – Пролетариат Донбасса поддержит нас, но, пожалуй, плохо будет с фуражом…

Сталин сказал, что руководство Южным фронтом примет все меры, чтобы в кратчайший срок доставить Конной армии фураж и продовольствие в необходимом количестве. Было принято решение подчинить в оперативном отношении Конной армии две стрелковые дивизии, создать отдел формирования (позже отдел стал упраформом Конной армии), а также организовать лазарет.

После заседания Реввоенсовета Сталин спросил Буденного, почему он до сих пор еще не вступил в партию. Буденный сказал, что считает себя большевиком с августа 1917-го. По заданию М. В. Фрунзе разоружал «дикую» дивизию в Орше. Боролся он за дело большевистской партии и у себя в станице, создал там ревком, краснопартизанский отряд. Буденный даже подал заявление в политуправление 10-й армии, чтобы его приняли в ряды большевиков. В подтверждение своих слов он подал Сталину копию этого заявления, датированного 19 марта 1919 года.

Сталин тут же поставил вопрос о приеме Буденного в РКП (б). Было решено считать его членом партии с момента подачи заявления – с 19 марта 1919 года. Рекомендовали Буденного в партию Сталин, Ворошилов и Щаденко.

Когда гости уехали, Ворошилов сказал Буденному, что в последней беседе Владимир Ильич особо подчеркнул необходимость политического воспитания бойцов и командиров Конной армии. Он отметил, продолжал Ворошилов, что сформированная из неорганизованной крестьянской и казачьей массы Конная армия, в том числе и значительная часть командиров, не имеет идейной пролетарской закалки и крепкой военной дисциплины и заражена партизанщиной, не располагает достаточным числом коммунистов среди рядового и командного состава. Все это следовало преодолеть в условиях боевой походной жизни. В завершение беседы Владимир Ильич подчеркнул: «На политических работников и всех коммунистов Конной армии нашей партией возлагается большая задача – сделать свою армию олицетворением нерушимости союза рабочих и крестьян, имеющих общую цель и единые интересы. Как и во всей стране, этот союз должен проявляться во всем – в боевой обстановке и в повседневной жизни, в общении и укреплении дружеских отношений с представителями разных национальностей. В этом залог нашей победы и в гражданской войне, и в дальнейшем построении социализма».

Именно к этому призывал и первый приказ Реввоенсовета Конармии от 6 декабря 1919 года. «На Реввоенсовет Конармии возложена чрезвычайно трудная и ответственная задача, – говорилось в нем, – сплотить части красной конницы в единую, сильную духом и революционной дисциплиной Красную Конную армию.

Вступая в исполнение своих обязанностей, Реввоенсовет, напоминая о великом историческом моменте, переживаемом Советской Республикой и Красной Армией, наносящей последний смертельный удар бандам Деникина, призывает всех бойцов, командиров и политических комиссаров напрячь все силы в деле организации армии. Необходимо, чтобы каждый рядовой боец был не только бойцом, добровольно выполняющим приказы, но сознавал бы те великие цели, за которые он борется и умирает. Мы твердо уверены, что задача будет выполнена, и армия, сильная не только порывами, но сознанием и духом, идя навстречу победе, беспощадно уничтожая железными полками и дивизиями банды Деникина, впишет еще много славных страниц в историю борьбы за рабоче-крестьянскую Советскую власть».

ГЛАВА ПЯТАЯ
«Я ЛЮБЛЮ КОННУЮ АРМИЮ, НО ЕЩЕ БОЛЬШЕ ЛЮБЛЮ РЕВОЛЮЦИЮ»

1

8 декабря Буденный получил директиву Главного командования № 1311/ш об овладении Полтавой. Главком С. С. Каменев, член РВСР Д. И. Курский и начальник штаба РВСР П. П. Лебедев, анализируя ход операции Южного фронта, потребовали от конницы Буденного нанести быстрый и энергичный удар в направлении на Купянск. В директиве указывалось, что без таких действий в период вынужденного отступления противника утрачивает всякий смысл само сосредоточение в одних руках столь мощной конной группы. «Немедленное нанесение удара конницей Буденного на Купянск может иметь следствием того, что Добровольческая армия будет отрезана от казачьего фронта». Директива адресована командованию Южного фронта. Но ведь только вчера здесь были И. В. Сталин и А. И. Егоров, и, когда речь шла о дальнейших боевых действиях Конармии, вопрос о немедленном овладении Купянском так резко не ставился. Буденный еще раз про чел вслух последнюю строчку директивы: «Добровольческая армия будет отрезана от казачьего фронта…»

– Что, не понял задумку главкома? – спросил командарма Ворошилов, все утро писавший обращение Реввоенсовета армии в связи с предстоящими боями за Донбасс.

– Нам, Клим, дня два необходимо на подготовку наступления на Купянск. И все же сегодня в ночь наступаем. Надо срочно собрать начдивов, командиров бригад и полков.

– Вот прочти, Семен Михайлович, – Ворошилов отдал командарму листы бумаги.

«Крепче же зажми винтовку, красный воин! – читал Буденный. – Получше приготовься, красный храбрый кавалерист, и стройными, стойкими рядами сметем деникинские банды с лица пролетарского Донецкого бассейна.

Пусть Красное знамя труда на веки вечные водрузится в угольном царстве, и народ не забудет наших великих жертв и славных доблестных сил. Он скажет: наши сыны были достойны великих дней освобождения, они завоевали нам жизнь».

Прочитав воззвание, Буденный сказал:

– Это то, что надо. Ты в Конармии недавно, но, чувствую, люди к тебе тянутся, а это главное.

Поздно вечером 9 декабря Конармия овладела Валуйками. Теперь главный удар наносился на Купянск, а вспомогательный – на Покровское. Ворошилов горячо поддержал командарма, добавив, что дорог каждый час: отступая, деникинцы попытаются разрушить в Донбассе шахты.

– Похоже, – размышлял С. М. Буденный, – что Деникин стремится вывести свои войска из-под удара и перебросить свои войска в Донскую область, где контрреволюционное казачество предоставит ему возможность пополнить армию свежими силами, продуктами, оружием… На станции Сватово уже скопились вражеские эшелоны с живой силой и ценными грузами. Надо овладеть станцией. Для этого мы выделим ударную группу в составе 4-й и 11-й кавдивизий под командованием О. Городовикова.

14 декабря Буденный получил директиву Реввоенсовета Южного фронта. Теперь не оставалось никаких сомнений насчет замысла Деникина: главное – не дать его Добровольческой армии уйти в Донскую область. «Ударной группе т. Буденного, – говорилось в директиве, – в составе Конармии, 9-й и 12-й стрелковых дивизий, использовав самым решительным образом для быстрого продвижения пехоты весь наличный транспорт местного населения, стремительным натиском выдвинуться в район Донецкого бассейна и, заняв железнодорожные узлы Попасная, Дебальцево, Иловайская, отрезать все пути отхода для Добровольческой армии в Донскую область. Для занятия Таганрога выделить достаточной силы конную группу. Обращаю внимание т. Буденного, что от быстроты и решительности действий его ударной группы будет зависеть успех всей намеченной операции».

– Ну, что я тебе, Клим, говорил, – улыбнулся Буденный, прочитав директиву. – Отрезать Деникину все пути отхода.

– Надо еще выбить врага из Сватова, – заметил начальник штаба Зотов.

– Я думаю, через день-два Сватово будет в наших руках.

16 декабря командарм получил короткое донесение от Городовикова: «4-я дивизия овладела станцией Сватово, захвачены трофеи, в числе их бронепоезд «Атаман Каледин», много лошадей и снарядов».

– Молодец Ока! Теперь можно переправляться через Северный Донец.

Анализируя обстановку, Буденный высказал начальнику полевого штаба Зотову такую мысль: Деникин, видимо, постарается нанести удар по частям Конармии при форсировании Северного Донца. Поэтому нам необходимо вначале захватить плацдарм на южном берегу реки, чтобы обеспечить переправу остальных частей ударной группы.

Днем 17 декабря Буденный руководил переправой своих войск. Первый эшелон бойцов в составе 4-й и 6-й кавдивизий на участке Насветечить – Лоскутовка форсировал реку и на ее южном берегу захватил плацдарм. Сделано это было в считанные часы. Другого выхода у командарма не было: по мере вклинивания в территорию, занятую противником, Конармия все больше отрывалась от соседних армий. На это, как выяснилось позже, Деникин и рассчитывал. Но еще перед форсированием реки командарм приказал начдиву 6-й кавдивизии С. Тимошенко прикрыть левый фланг армии, а 11-я кавдивизия, хотя и была выведена в резерв, фактически прикрывала правый фланг 9-й и 12-й стрелковых дивизий.

И все же генерал Улагай, имея численное превосходство в колпице, пытался отбросить Конармию, не дать ей переправиться на южный берег реки. Главное, к чему он стремился, – прорваться в тыл 4-й кавдивизии, окружить и уничтожить ее.

Бойцы 4-й кавдивизии Городовикова сражались храбро, но белые теснили конников к реке, пытаясь сильным артогнем разгромить их. Только тогда Городовиков послал Буденному донесение с просьбой о подмоге. Командарм позвал к себе Зотова и коротко бросил:

– Давай сюда штабных товарищей, и двинем в район боя на бронепоезде!

Бронепоезд Реввоенсовета Конармии двинулся по железной дороге в Сватово – Кременная, неподалеку от станций Меловатка и Кабанье, где кавдивизия Городовикова вела ожесточенный бой. Бронепоезд открыл огонь из орудий и пулеметов. Противник в панике стал откатываться к Северному Донцу.

В ночь на 23 декабря Конармия форсировала Донец и прочно закрепилась на его правом берегу. В тот же день Буденный прибыл на станцию Валуйки – к прямому проводу его вызывал командующий Южным фронтом Егоров.

Буденный доложил: «Боевой дух чудо-богатырей Конармии выше всяких похвал. Преданность революции и хорошее отношение к совершающимся событиям гарантируют полную и скорую победу…» Однако Буденный со свойственной ему прямотой сказал, что Конармия нуждается в огнеприпасах; пет санлетучек, а раненых много, им нужна немедленная медицинская помощь. «Обещанный вами фураж до сих пор не поступает, и что-то о нем совершенно не слышно. А мы уже подошли к голодноватым местам… В данный момент нет пи одного фунта сахару…»

Егоров сообщил Буденному, что «овса в пути 80 вагонов, сена отправляется 50, остальное грузится и будет направлено; вам выслано 2 миллиона патронов…».

Подводя итоги боев за станцию Сватово и другие населенные пункты, Буденный отметил, что успех был достигнут не только благодаря четкому командованию начдива Городовикова, возглавившего ударную конную группу, но и благодаря стремительности общего наступления Конармии. А самое главное, пожалуй, то, что умело использовались приданные Конармии 9-я и 12-я стрелковые дивизии. Солдаты-пехотинцы, посаженные на конные по возки, успешно взаимодействовали с кавалерией, сковывая противника в нужном направлении, что, в свою очередь, позволяло кавалерии наносить удары во фланг и тыл врага. К сожалению, командующий 8-й армией Сокольников еще перед боями потребовал от Буденного вернуть 12-ю стрелковую дивизию. «Вообще я считаю, – говорил Сокольников Буденному, – что наступление моей Восьмой армии в направлении станции Лихой важнее удара Конной армии через Донбасс на Ростов, а лобовой удар, который мы наносим противнику, приведет не к разобщению белогвардейских армий, а к поражению вашей армии».

На другой день Буденный пытался снова вызвать Сокольникова на прямую связь, но белогвардейцы усилили натиск на фронте, и он не смог связаться с командующим 8-й армией. Сокольников тем временем связался с Егоровым, а тот, прежде чем принять решение, запросил Буденного по прямому проводу: «Твердо ли держите в руках 9-ю и 12-ю дивизии? Помогают ли они вам и считаете ли необходимым дальше продолжать их подчинение вам?» Прочитав это, Буденный усмехнулся:

– Деликатно запрашивает нас Александр Ильич. А я полагал, что Сокольников понял мои доводы. А он… Ну скажи, разве нужна ему эта дивизия, если главный удар по белым наносит Конармия? Нет, Клим, я, кажется, поссорюсь с командующим, если снова буду с ним говорить. Давай лучше ты.

Ворошилов подошел к дежурному связисту и продиктовал: «9-я и 12-я стрелковые дивизии добросовестно и с большой пользой выполняют все наши задания. Считаю крайне важным оставление обеих дивизий в нашем распоряжении».

На следующий день Егоров отправил на имя Сокольникова телеграмму: «Наступление ударной группы т. Буденного отнюдь не носит лобового характера. Если соседними армиями будут прикованы к себе находящиеся против них силы противника, то маневр т. Буденного может привести именно к разобщению частей Донской армии от Добровольческой, главные силы которых до сего времени действуют к западу от меридиана Попасная – Таганрог. Ввиду изложенного дать согласие на снятие с фронта ударной группы т. Буденного, 12-й дивизии, не могу. Эта дивизия уже втянута в боевые действия названной группы и в настоящее время выдвигается на южный берег р. Северный Донец».

Буденный вызвал к себе начальника разведотдела армии И. С. Стройло и попросил уточнить данные о войсках Деникина, обороняющих Донбасс.

Ивана Сергеевича Стройло Буденный знал давно, еще когда тот в 1915 году окончил учительскую семинарию и был призван в царскую армию. Стройло стал прапорщиком, воевал на Юго-Западном фронте, которым в то время командовал генерал А. А. Брусилов. После свержения царизма в ноябре 1917 года попал на Дон, работал в подпольной большевистской организации в отряде председателя Донского советского правительства Ф. Г. Подтелкова, откуда его послали на курсы политработников в Ростов. Но окончить курсы Ивану Сергеевичу не удалось: все курсанты ушли на фронт. Стройло умело организовал в Конармии разведку, и командарм высоко ценил его. Сейчас Иван Сергеевич доложил: в районе Донбасса Деникин собрал три кавалерийских корпуса, две пехотные дивизии и пять бронепоездов. А главные его силы находятся в районе Бахмута.

Буденный проницательно посмотрел на Стройло. Выходит, Деникин замышляет нанести контрудар? Расчет на то, что Конармия дрогнет и белогвардейцы отбросят ее за Северный Донец.

– Да, а что делать с пленными? – спросил Стройло. – Их чертова дюжина.

Командарм предложил Ворошилову отпустить их.

– Наверняка они ждут, что мы их расстреляем. Деникин своих казаков стращает Буденным, мол, красный бандит, вешатель. Отпусти их, Зотов, – распорядился командарм. – Пусть видят беляки, что мы не злодеи.

Буденный стал размышлять над тем, как сковать действия противника. Скорее всего наступлением с фронта частями 9-й и 12-й стрелковых дивизий; 11-я и 6-я кавдивизии нанесут фланговые удары по врагу в районе Бахмут (Артемовск) – Попасная. А для развития успеха и парирования возможных контрударов он выделит в резерв 4-ю кавалерийскую дивизию. Бронепоезда пошлет на станцию Попасная, откуда можно действовать в трех направлениях: Попасная – Бахмут, Попасная – Горловка, Попасная – Дебальцево…

Однако настораживало одно обстоятельство: если белогвардейцы пойдут в контратаку, выдержит ли их натиск 9-я стрелковая дивизия? Люди там закаленные, приобрели опыт ведения боев с конницей белых, но у противника численное превосходство. Буденный считал также, что соседние 8-я и 13-я армии наступают крайне медленно. Еще 21 декабря он послал телеграмму командующему Южным фронтом Егорову с просьбой поправить это дело. Но случилось так, что об этой телеграмме узнал главком С. С. Каменев и не поддержал его просьбу. Мало того, главком счел нужным указать Егорову на активизацию действий Первой Конной армии. В своей телеграмме от 26 декабря главком писал, что, требуя ускорить наступление соседних 8-й и 13-й армий, Буденный, по-видимому, не вполне уяснил свои задачи быстрого выдвижения конницы, совершенно не равняясь на соседнюю пехоту для выполнения поставленной ему цели. «Прошу вас указать т. Буденному на необходимость энергичного действия конной массы в данном ей направлении».

– Есть над чем подумать, – сказал Буденный.

Он тут же вместе с членами Реввоенсовета еще раз проанализировал действия Конармии и отдал приказ ускорить темпы продвижения, чтобы не дать противнику возможность перегруппировать свои войска. А такой замысел Деникина был очевиден: конная группа Улагая неожиданно появилась к северу от Бахмута.

Буденный бросил навстречу конной группе 11-ю кавдивизию, а 4-ю кавдивизию Городовикова – в тыл белогвардейцев. Ставя задачу Городовикову, командарм приказывал начдиву ночью вывести дивизию в район Михайловка – Ореховка, создав угрозу правому флангу и тылу бахмутской группировки Улагая. Городовиков, однако, возразил: «Зачем ждать рассвета? Не надо ждать. Я начну переход сейчас. Под покровом ночи незаметно выведу свою дивизию. Разрешите?..»

Вклинившись глубоко в расположение белогвардейцев и разорвав фронт на две части, 4-я кавдивизия создала реальную угрозу окружения белых. 26 декабря противник повсеместно вынужден был начать отступление.

И к 1 января 1920 года Донбасс вновь стал советским.

2

Наступил новый, 1920 год. Противник в течение 2 и 3 января сумел задержать наступление наших частей на фронте 8-й армии и правофланговых частей Юго-Восточного фронта. «Это обстоятельство, – телеграфировал Буденному командующий фронтом Егоров, – создает крайне благоприятную обстановку для нанесения ему частями вверенной вам группы удара во фланг и тыл в направлении Ростов – Нахичевань. Для успешности этой операции намечаемый удар должен быть нанесен безотлагательно и самым стремительным образом…»

– Ростов – это ворота на Северный Кавказ, и Деникин непременно попытается вывести через них свои войска из-под удара Красной Армии, – возразил командарм. – Необходимо преследовать противника. Ведь, по данным разведки, в районе Большие Салы, Несветай и Генеральный Мост противник сосредоточил ударную группу своей конницы, состоящую из частей корпусов генералов Мамонтова, Науменко, Топоркова, Барбовича.

Ворошилов предложил выехать на фронт и там принять окончательное решение.

Весь день Буденный, Ворошилов и Щаденко провели на передовых позициях. Выяснилось, что главные силы белогвардейцев на Ростовском направлении, значит, наступать на Таганрог не было смысла.

В это время в штаб Конармии поступило сразу две директивы Главного командования командованию Южного и Юго-Восточного фронтов. В одной из них – № 4/ш об овладении районом Ростова и Новочеркасска – говорилось, что ввиду крупных успехов 13-й и Конной армий в Донецком бассейне, захвативших в плен Марковскую дивизию Добровольческой армии и громадные военные трофеи, главком С. С. Каменев, в частности, приказывал левому флангу Южного фронта и правому флангу Юго-Восточного фронта «продолжить энергичное и согласованное наступление на юг для овладения районом Ростов-на-Дону – Нахичевань – Новочеркасск, выслав сильную конницу для захвата переправ через Дон на участке от ст. Аксайская до устья». В другой директиве – № 5/ш о задачах Первой Конной армии – главком писал: «Не стесняя вас в выборе решения, считаю необходимым пояснить мою директиву от 2 января с. г. № 4/ш, а именно: при распределении сил Конной армии главным направлением считаю направление на Ростов-на-Дону и Нахичевань, куда, полагаю, и надлежит бросить главную массу Конной армии, выделив меньшую часть ее сил для захвата Таганрога и содействия 13-й и 14-й армиям в их операции по окончательному разгрому остатков главного ядра Добровольческой армии…»

В морозный день 6 января Буденный отдал приказ об овладении Ростовом. Завязались ожесточенные бои. Под ударами частей 9-й стрелковой и 11-й дивизий пал Таганрог, белые отступили к Ростову, надеясь, что подступы к этому городу надежно защищены. На город наступала 6-я кавдивизия Семена Тимошенко, и Буденный решил вместе с Ворошиловым быть в ее рядах, чтобы непосредственно руководить наступлением, а Щаденко он направил в 11-ю кавдивизию. Собрались ехать, а тут в штаб армии поступило донесение о том, что 15-я и 16-я стрелковые дивизии 8-й армии, наступавшие в Ростовском направлении, в бою с конницей белогвардейцев понесли большие потери и отступили в район расположения 4-й кавдивизии. Противник мог использовать этот частичный успех, если не принять срочных мер. Буденный приказал командиру автобронеотряда Аргиру и автоброневикам Войткевича немедленно «опрокинуть вражью конницу». 11-ю кавдивизию он направил в район Чалтырь – Крым с тем, чтобы она охватила левый фланг противника.

4-я кавдивизия без единого выстрела вышла в район хутора Ольгинский – Волошино и, круто повернув назад, нанесла внезапный удар по флангу и тылу противника. Когда Буденному, находившемуся в штабе 6-й кавдивизии, стало об этом известно, он обрадовался: «Ну и Городовиков, ну и молодчина! А что, Климент Ефремович, любит наш Ока фланговые удары по врагу? Вот оно, искусство боя – уметь навязать противнику свою волю».

Вечером 8 января части Конармии ворвались в Ростов. Белогвардейцы, застигнутые врасплох, не смогли оказать им упорного сопротивления. 11 января Реввоенсовет Конармии отправил донесение Реввоенсовету Южного фронта и В. И. Ленину: «Красной Конной армией 8 января 1920 г. в 20 часов взяты города Ростов и Нахичевань. Наша славная кавалерия уничтожила всю живую силу врага, защищавшую осиные гнезда дворянско-буржуазной контрреволюции. Взято в плен больше 10 ООО белых солдат, 9 танков, 32 орудия, около 200 пулеметов, много винтовок и колоссальный обоз…»

Утром 12 января на окраине Ростова выстроились полки Конармии. Буденный громко читал телеграмму Реввоенсовета Южного фронта, присланную по случаю освобождения Ростова. В ней говорилось, что беззаветное мужество и доблесть героев Конной армии вернули Советской России Ростов. Красное знамя развевается на стенах бывшего очага заклятых врагов русского трудового народа. «Братски жмем руку красным богатырям, несущим знамя освобождения Кавказу. Обнимаем товарищей Буденного, Ворошилова, Щаденко».

После занятия Ростова Южный фронт был переименован в Юго-Западный, а Первая Конная армия передана в подчинение Юго-Восточного фронта, которым командовал В. И. Шорин. 9 января Буденный получил директиву командующего: Конармии ставилась задача «переброситься на левый берег Дона и, обеспечив за собой обладание переправами, выходить на фронт Ейское – Кущевская (исключительно)». Командарм задумался. По сведениям разведки, почти все переправы через Дон враг уничтожил; реки покрыты тонким льдом… Как тут наступать? А если учесть, что в эти дни началась оттепель и по утрам над степью стояли густые туманы, то станет очевидным, что продвигаться Конармия будет медленно. Так оно и случилось.

Буденный в тот же день послал Шорину донесение, в котором изложил причины задержки наступления. Он с нетерпением ждал ответа.

Прошло еще несколько тревожных дней. Буденный вновь и вновь изучал сложившуюся обстановку, требовавшую учета своих сил и сил противника, создавшего на некоторых участках фронта ударные пункты. На фронте Азов – Батайск – Ольгинская Деникин сосредоточил свои главные силы – конные корпуса, а также части Добровольческой армии. Войска 8-й армии в эти дни находились на правом берегу реки Аксай, от Нахичевани до Новочеркасска. Что предпримет Шорин?

Наконец вечером 14 января поступила депеша от командующего фронтом. Шорин подтвердил задачу Конармии – форсировать Дон на участке Батайск – Ольгинская, прорвать оборону противника и выйти на линию Ейск – Старо-Минская – Кущевская. Получалось, надо наносить удар в лоб по главным силам противника, сосредоточенным в Батайске и Ольгинской? Но зачем идти в лоб? Наносить удар по Батайску крайне невыгодно для Конармии. Если даже она и форсирует Дои, то попадет в болота: поймы рек Дона и Койсуг, отделявшие Конармию от Батайска и Ольгинской, затоплены водой, покрыты тонким льдом. По нему армия не пройдет, вся застрянет, по ней деникинцы из орудий и пулеметов смогут бить прямой наводкой. Рассчитывать на помощь 8, 9 и 10-й армий не приходилось: они еще не успели перегруппировать свои силы. Что делать? К тому же у врага на том берегу Дона масса конницы, орудия и пулеметы будут бить без промаха. С болью в душе Буденный отдал приказ наступать.

17 января Конармия устремилась к Батайску. Кавалерия шла на врага под градом пуль. Атака длилась до самого вечера, но успеха не имела. К ночи полки Конармии вернулись на исходные позиции.

В 3 часа ночи Реввоенсовет Конармии обратился к командующему фронтом с просьбой оказать поддержку стрелковыми частями или отменить директиву. Но Шорин был неумолим. Ворошилов только развел руками, а Буденный, бросив взгляд на карту, высказал такую мысль: а что, если переправиться через Дон в районе станицы Константиновская, где есть переправа, и с тыла ударить по белым? Да, так он и решил. 21 января Конармия снова пошла в наступление, но успеха не имела. Командарм еще раз убедился, что лобовой атакой Батайском не овладеть, надо применять обходной маневр. Реввоенсовет Конармии вновь обратился по прямому проводу к Шорину с просьбой отменить его приказ на атаку Батайска со стороны Ростова. Однако тот отклонил его просьбу.

Мнение Буденного о бесцельности лобовых атак, как позже выяснилось, разделяло и Главное командование Красной Армии. Так, 22 января в директиве № 66/ш о перенесении главного удара на фронт 9-й армии главком С. С. Каменев писал, что операция форсирования Дона на фронте 8-й и Конной армий, произведенная этими армиями 21 января, с достаточной очевидностью доказала всю трудность этого маневра при настоящей обстановке. «Считаю, – телеграфировал главком командующему Кавказским фронтом (Юго-Восточный фронт в это время уже был переименован в Кавказский), – что дальнейшее повторение такого рода маневра не обещает успеха и поэтому необходимо все внимание обратить сейчас на маневр 9-й и 10-й армий, поставив задачей: прорыв 9-й армией линии Маныча с целью продвижения конницы Думенко во фланг и тыл Добровольческой армии, укрепившейся на фронте 8-й и Конной армий».

К сожалению, командование Кавказского фронта не приняло мер для выполнения этой директивы. 23 января Буденный вынужден был послать телеграмму на имя И. В. Сталина и председателя Реввоенсовета республики, изложив подробности бесцельного наступления, во время которого армия понесла большие потери. Командарм писал, что командующему фронтом Шорину Реввоенсоветом армии предложена следующая комбинация: 8-я армия, оставаясь в Нахичевани и Ростове, берет на себя защиту этих городов, а Конармия перебрасывается в район станицы Константиновская, где, легко переправившись на левый берег реки Дои, форсированным маршем поведет наступление на юго-запад, уничтожая все на своем пути. «Если же будем продолжать попытки овладеть г. Батайском от Ростова, Нахичевани, наша нравственная обязанность предупредить вас и в вашем лице Советское правительство, что мы уничтожим окончательно лучшую конницу республики и рискуем очень многим…»

Однако одним этим Буденный не ограничился. Когда 24 января в Ростов прибыл Шорин, командарм высказал ему все. Конармия, говорил Буденный, штурмует Батайск и буквально истекает кровью в болотах, а другие армии фронта почему-то не оказывают ей должной помощи. Однако Шорин заявил, что Конармия должна взять Батайск, как и было им решено. Остается неясным, почему Шорин не выполнил требования директивы главкома за № 66/ш от 22 января, то ли он не получил ее, когда ехал в Ростов, то ли игнорировал требование С. С. Каменева.

В тот же день Реввоенсовет Конармии обратился с телеграммой к Ленину, Сталину и Троцкому. Он докладывал, что командующий Кавказским фронтом Шорин «поставил Конную армию на грань гибели и совершенно не прислушивается к нашему мнению о наиболее целесообразном ее использовании…». В этот же день начальник штаба РВСР П. Лебедев передал приказание главкома «принять все меры, чтобы лобовые атаки 8-й и Конной армий, назначенные на 24 января, были отложены».

Положение усугубилось еще и тем, что в это время частям 21-й дивизии удалось занять Манычскую, что было равносильно началу прорыва линии Маныча. С. С. Каменев, желая развить главный маневр на фронте 9-й армии, решил нанести с этого же фронта удар конной группой. Поскольку, как считал главком, бесцельные атаки Конной армии на Батайск уже были прекращены, он приказал обеспечению фронта Новочеркасск – Синявская возложить на 8-ю армию, усиленную 9-й, 12-й стрелковыми дивизиями и одной из основных конных дивизий, входящих в состав Конной армии Буденного. Остальные силы Буденного, писал главком, быстро перекинуть в район Константиновская – Раздорская, «где объединить командование всех частей конницы Думенко и Буденного под начальством командарма Буденного, усилить еще одной пехотной дивизией и нанести решительный удар в общем направлении на Мечетинскую с целью выхода конной группы во фланг и тыл противнику, собравшему лучшие свои части на фронте Новочеркасск – Синявская. Переброска частей конницы Буденного должна быть произведена форсированным маршем». Шорин вывел из подчинения Конармии 9-ю и 12-ю стрелковые дивизии, передал их 8-й армии, а ослабленную Конармию, не объединив с конницей Думенко, как того требовал главком, приказал перебросить в район Заплавской с задачей форсировать Маныч в районе станицы Багаевской и нанести удар во фланг ростовской группировки противника.

Три дня продолжались бои. Но продвинуться к Батайску так и не удалось. Буденный мучительно думал, как спасти армию. Это было его долгом, его обязанностью, пренебрегать которой он не имел права. И тогда он решил обратиться с письмом к Ленину. Буденный взял лист бумаги, карандаш и стал писать:

«Станица Багаевская на р. Дон, 1-го февраля 1920 года. Глубокоуважаемый вождь, Владимир Ильич! Простите меня за то, что обращаюсь к Вам с этим письмом. Я очень хочу лично Вас видеть и преклониться перед Вами как Великим вождем всех бедных крестьян и рабочих. Но дело фронта и банды Деникина мешают мне сделать это. Я должен сообщить Вам, тов. Ленин, что Конная армия переживает тяжелое время. Еще никогда так мою конницу не били, как побили теперь белые. А побили ее потому, что командующий фронтом поставил Конную армию в такие условия, что она может погибнуть совсем. Мне стыдно Вам об этом говорить, но я люблю Конную армию, но еще больше люблю революцию. А конница еще очень нужна революции. Командующий фронтом товарищ Шорин вначале поставил конницу в болота Дона и заставил форсировать р. Дои. Противник этим воспользовался и чуть было не уничтожил всю нашу конницу. А когда Реввоенсовет потребовал, чтобы изменить направление Конной армии, тов. Шорин лишил вверенную мне армию пехоты. Он передал две пехотные дивизии 8-й армии, а Конная армия была брошена одна на противника и вторично оказалась сильно помятой. За все мое командование подобных печальных явлений не было. А как только Шорин получил право распоряжаться вверенной мне армией, так и полились несчастья. Еще 26-го октября 1919 года, когда я был в подчинении тов. Шорина, он мне дал задачу, которая была вредна нам и полезна противнику. Тогда я по телеграфу ему об этом сказал, и он, наверное, обиделся и запомнил, а теперь все это отражается на общем нашем революционном деле. На сегодня получил задачу разбить противника и продвинуться вперед на 60 верст, а соседние армии стоят согласно приказу Шорина на месте и тем самым дают возможность противнику снимать свои части с фронта и бросать их против Конной армии. Это явное преступление. Прошу обратить Ваше внимание на Красную Конную армию и другие армии, иначе они понапрасну погибнут от такого преступного командования. Крепко жму Вашу руку. Командарм 1 Конной Буденный». Отправить письмо Буденный поручил начальнику полештарма Зотову. «Сделай, Степан Андреевич, так, чтобы письмо попало лично в руки Ильича», – сказал Буденный. (Уже после гражданской войны Буденный узнал, что В. И. Ленин, получив его письмо, лично расписался на конверте. С пометкой В. И. Ленина оно хранится теперь в Институте марксизма-ленинизма при ЦК КПСС.) В ночь на 2 февраля Буденный выехал на фронт. Конармия по-прежнему вела тяжелые бои с белогвардейцами, лишенная всякой поддержки соседей. В ожидании доставки письма В. И. Ленину в Москву Буденный решил послать телеграмму С. С. Каменеву и вечером 2 февраля вместе с Ворошиловым приехал в Ростов. В докладе главкому с предельной точностью изложил суть вопроса. Теперь оставалось ждать, что решит главком. В это время в штаб Конармии приехал другой член Реввоенсовета, Е. А. Щаденко, который все это время находился в Таганроге. Он создал там упраформ Конармии, сформировал из добровольцев 14-ю кавалерийскую дивизию, готовил к открытию командную школу Конармии. Узнав о неправильных действиях Шорина, он посоветовал Буденному немедленно связаться по прямому проводу со Сталиным, который, по его данным, находился в Курске.