Текст книги "Буденный"

Автор книги: Александр Золототрубов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)

На рассвете 26 марта Буденный получил приказ командующего 10-й армией о переименовании Особой кавдивизии в 4-ю кавалерийскую дивизию. По существу, это ничего не меняло: численный состав дивизии остался прежним.

– Нам бы корпус создать, вот это дело! – сказал Буденный Савицкому.

Прошел месяц, 6 мая – этот день Буденному запомнился надолго – он вышел из домика, где размещался штаб дивизии. Видит, какой-то всадник спрыгнул с коня. Высокий, плечистый, через плечо – красная лента: «Депутату Ставропольского губернского Совета рабочих, крестьянских и солдатских депутатов тов. Апанасенко».

– Вы кто?

– А что, разве не умеешь читать? – усмехнулся тот. – Апанасенко я, Иван Родионович, начальник первой Ставропольской рабоче-крестьянской кавалерийской дивизии.

Он сообщил, что у него две тысячи бойцов – три бригады и артдивизион из трех орудий.

– А что, если мы объединим твою и мою дивизии и создадим конный корпус? – предложил Буденный.

– Конный корпус. – Апанасенко задумался. – А кто будет командовать им?

– Если хочешь, то я предложу твою кандидатуру, – серьезно сказал Буденный.

Однако Апанасенко наотрез отказался.

– Я буду командовать своей дивизией, если товарищ Егоров не станет возражать.

В тот же день Буденный связался по телефону с Егоровым и доложил ему о своем разговоре с Апанасенко.

– А завтра ты попросишь у меня лошадей, седел, шашек, орудий: как же – теперь не дивизия, а корпус.

– Ничего не попрошу, – ответил Буденный.

– Ну что ж, на собственный страх и риск объединяю всю кавалерию в первый конный корпус. Командовать корпусом назначаю вас, – уже официально приказал командующий. – Приказ об организации корпуса я отдам позже, как только буду в штабе армии. Вас же прошу подобрать достойных людей на командные посты. Это очень важно…

Буденный вошел в штаб. Здесь его ожидали Апанасенко, комиссар Савицкий и другие. Он сообщил, что командующий одобрил их идею, теперь надо решить организационные вопросы.

В дверь постучали. В штаб вошел командир полка Литунов и черноглазый коренастый драгун в белогвардейской форме.

– Это еще кто такой? – насупился комкор.

Литунов доложил, что бойцы взяли в плен драгуна. Повели в полк, а он и заявляет: «Отведите меня лично к товарищу Буденному. У меня к нему есть важное дело». Вот и привели. Драгун оказался земляком Семена Михайловича, привез ему письмо от матери, в котором она писала о гибели отца. Кулаки избили отца и едва живого привезли в село Светлый Яр. Болел он тифом, а тут еще воспаление легких. Не выдержал отец и через десять дней скончался. Земляки-беженцы помогли похоронить отца в селе Покровка, что неподалеку от Астрахани. «…А как ты живешь? Гляди, чтоб тебя вражья пуля не укусила. Жду я тебя, мой соколик, и никак не дождусь. Потому письмо тебе передаю тут с одним казаком. У него мать беляки убили. Возьми его в свой отряд, сынок, прошу тебя…»

– Что, не хочешь белым служить? – спросил Буденный.

– Изверги они, белые… – тихо обронил казак. – Ранен я был в руку, потому и домой попал. А теперь здоров…

ГЛАВА ТРЕТЬЯ
КОМАНДИР КОРПУСА

1

Ночью лил дождь. Буденный, осторожно вглядываясь в темноту, объезжал полки. У штаба 4-й кавдивизии его окликнул часовой.

– Свои, комкор. Где Городовиков?

Начдив появился из темноты. Он доложил о готовности своей дивизии, внимательно выслушал советы комкора. Дивизия первой идет в атаку, значит, на фланги надо выдвинуть пулеметные тачанки, особо усилить левый фланг – там главные силы белых.

– Трудно нам будет, Ока, но надо выстоять. Поеду еще к Тимошенко…

На рассвете завязался бой. Левофланговые полки 4-й кавдивизии ринулись в атаку. Буденный, охваченный азартом боя, не заметил, как оторвался от своих. На какую-то секунду он вздыбил коня, остановился. Сзади кто-то крикнул: «Это же Буденный, руби его, казаки!» Буденный развернулся и неподалеку от себя увидел трех казаков, скакавших прямо на него. Один из них, офицер в черной бурке, вырвался вперед. Когда всадник был совсем близко, командарм резко остановил своего коня и, увернувшись от удара, в свою очередь, рубанул офицера по спине. Хрипло вскрикнув, тот рухнул с коня. Другой наскочил сзади, но, видно, не рассчитал и только задел круп комкоровской лошади. Она заржала от дикой боли, метнулась следом за казачьей лошадью и в этот момент Буденный своим клинком достал второго всадника. Удар пришелся по плечу, и казак свалился с седла. Буденный развернулся, чтобы не угодить под клинок третьего, это ему удалось, и, когда тот занес шашку, он успел кольнуть его в живот.

После атаки к Буденному подскочил на разгоряченном коне Ока Городовиков. Доложил: белые напирают.

Им удалось на левом фланге создать превосходство в силе; даже губительный огонь тачанок не мог сдержать натиск казаков. Судя по всему, противник стремился вбить клин между двумя дивизиями корпуса. Начальник 4-й кавдивизии просил комкора оказать его бойцам поддержку – бросить часть сил на левый фланг.

– Я поведу в атаку Особый дивизион, а ты, Ока, скачи к штабу, там заваруха началась.

Буденный подскочил к Особому дивизиону, лихо осадил лошадь и, выхватив из ножен клинок, громко скомандовал: «За мной, в атаку, марш-марш!» Бойцы лавиной устремились на врага. Мощное «ура!» гремело кругом. Атака конников была поддержана огнем с тачанок. Пригнувшись к шее коня, комкор с шашкой в руке вихрем летел впереди дивизиона. Прошли какие-то секунды, и вот уже началась отчаянная рубка. Белогвардейцы, не выдержав внезапного удара, в панике стали отступать.

Против 8-й и 9-й армий Деникин бросил конные корпуса генералов Шкуро и Науменко, пехотные корпуса генералов Май-Маевского, Кутепова, Слащева, а также несколько пехотных дивизий. Положение обеих армий осложнилось и тем, что донская контрреволюция в тылу у красных подняла мятеж казаков, кулаков и отчасти середняков-крестьян, недовольных продразверсткой. Деникин, используя это обстоятельство, форсировал наступление своей армии. Буденный понимал, что связь донских мятежников с Деникиным представляла особую опасность. Но только ли этим объяснялись неудачи наших двух армий? Была еще одна, пожалуй, основная причина, о которой впоследствии писал Буденный. Троцкий, являясь в то время председателем Реввоенсовета республики, развалил работу по руководству боевыми действиями армий Южного фронта. Между армиями фактически отсутствовало взаимодействие, в результате чего 8-я и 9-я армии не сумели воспользоваться успешным наступлением 10-й армии, затянули свое продвижение и не выполнили задачу по захвату Ростова – очага контрреволюции на юге страны. Неорганизованность и медлительность в наступлении 8-й и 9-й армий дали возможность Деникину отмобилизовать свои войска и перейти в наступление. Под ударами деникинских войск с фронта и повстанцев с тыла 8-я и 9-я армии к концу апреля вынуждены были начать тяжелый отход.

Обстановка осложнялась с каждым днем. Деникин, имея преимущество в подвижных конных частях, мог беспрепятственно выйти на незащищенные фланги 10-й армии и нанести удар с тыла. С этой целью он бросил корпус генерала Улагая в район станицы Граббевской с задачей захватить станцию Ремонтная, перерезать железнодорожную магистраль Тихорецк – Царицын. Егоров приказал Буденному выйти в район Граббевской и разгромить корпус генерала Улагая. «Улагай, Улагай», – вспоминал Буденный. Уж не тот ли поручик, который летом 1914 года командовал третьим взводом драгун.

– Тогда редко он сам водил нас в атаку, чаще возлагал эту обязанность на меня, – сказал Буденный Савицкому.

На рассвете 10 мая корпус Буденного выступил из станицы Орловской. Разведка донесла, что Улагай идет к Граббевской. У Буденного созрело решение: обойти с флангов эту станицу и обрушить на врага внезапный удар. Ожесточенный бой завязался на подступах к Граббевской. Появление конницы красных было для белоказаков полной неожиданностью. Генерал Улагай, увидев в бинокль красных всадников, в испуге воскликнул: «Боже, они обошли нас с флангов!» Враг не выдержал внезапного удара и, неся большие потери, отступил за реку Маныч. К ночи корпус прекратил преследование противника и согласно приказу командарма Егорова расположился на ночлег в станице Граббевской. Поздно вечером начальник оперативного отдела штаба корпуса Зотов с тревогой в голосе сообщил Буденному, что белоказаки форсируют реку Сал в районе хутора Плетнева. Генерал Улагай поспешно отступил за Маныч для того, чтобы отвлечь конный корпус с главного направления, где белые усилили натиск. Скорее всего, заметил Зотов, он начнет наступление у станицы Великокняжеской, так как, по сведениям воздушной разведки, противник стремится охватить с флангов наши 32-ю и 37-ю стрелковые дивизии, чтобы прорваться в район станции Ельмут.

– Возможно, – согласился Буденный и тут же добавил: – Выходим на рассвете.

На рассвете 16 мая корпус двинулся к станице Орловской. Вперед ушли разведчики.

В десять часов утра они вернулись и доложили, что у станицы Великокняжеской противник перешел в наступление.

Буденный спешился у небольшого кургана, подозвал к себе Погребова и Зотова, раскинул перед ними на зеленой травке измятую карту. Комкор предложил зайти противнику в тыл и нанести контрудар. Для этого надо изменить маршрут движения корпуса. Начальник штаба Погребов засомневался – дело выигрышное, но рискованное.

– А я люблю риск, – засмеялся Буденный. – Разумный риск – ключ к победе. Итак, в тыл врага!..

Внезапность удара корпуса решила исход боя: 1-я Пластунская дивизия почти вся была уничтожена. Успех налицо, но мысль о том, что группировка деникинских войск, наступавшая против 8-й и 9-й Красных Армий и стремившаяся захватить промышленный Донбасс и своим левым крылом выйти на Украину, а правым – разгромить 10-ю армию, все больше волновала Егорова. Командарм вынужден был отдать приказ стрелковым соединениям армии отойти на рубеж реки Сал. А конному корпусу следовало занять оборону на широком фронте по правому берегу реки Маныч и обеспечить стрелковым соединениям армии планомерный отход на новый рубеж обороны; когда это будет сделано, корпусу предстояло отходить вдоль железной дороги.

Буденный приказал Погребову подобрать двух-трех разведчиков и послать их в тыл белых.

Через три дня разведчики вернулись, они доставили белогвардейского офицера из штаба Покровского.

– Да ты что, Виктор Андреевич, не шутишь ли? – удивился Буденный. – Давай его сюда…

Белогвардейский офицер сообщил, что Деникин приказал генералу Покровскому продвигаться к Большой Мартыновке, чтобы обойти правый фланг 10-й Красной Армии и перерезать железную дорогу в районе станции Котельниковой на Царицын.

Буденный по прямому проводу донес Егорову о предполагаемом намерении генерала Покровского. «Сосредоточьте свой корпус севернее населенных пунктов Кудинов – Плетнев, – приказал ему Егоров. – Я буду у вас». «Вот и отлично, – сказал Буденный. – Вместе тут и решим, как нам быть дальше». 25 мая корпус сосредоточился в указанном районе. …Егоров застал Буденного в штабе, который располагался в крестьянской избе.

– Не ожидал, что я так скоро приеду? – Он пожал комкору руку. – Мой вагон на станции Ремонтной. Сел на лошадь и галопом к тебе. Ну, как тут живешь? – И, не дождавшись ответа, продолжал: – Противник сегодня форсировал реку Сал в районе хутора Плетнева, готовится переправиться на правый берег крупными силами. Надо сейчас же, немедленно сорвать замысел врага, а те части, что уже переправились, уничтожить. Я тоже поведу людей в бой. Доложите, как будете действовать.

– Вам бы побыть в штабе, а то пуля людей не разбирает… – заговорил Буденный, но Егоров прервал его:

– Я жду доклада.

Комкор доложил: во-первых, надо ударить белым в тыл, во-вторых, наступать только ночью, чтобы враг не заподозрил неладное, в-третьих, 6-я дивизия наносит удар с запада, со стороны Андреевской, 4-я – с востока, со стороны хутора Гуреева, она уничтожит белоказаков, переправившихся через реку.

– Согласен, – сказал Егоров. – А шестую дивизию я поведу в атаку. Давно не брал в руки клинок… Не возражаешь?..

Ночью дивизии конного корпуса скрытно подошли к хутору Плетневу и с ходу атаковали противника. Белоказаки растерялись, не успели организовать оборону; частью были изрублены, частью взяты в плен. Перед самым наступлением Буденный приказал начдивам бросить на фланги дивизии пулеметные тачанки. Они-то в упор и расстреливали белогвардейцев, отошедших к реке. Положение наших стрелковых частей было вновь восстановлено. Но в бою получил ранение Егоров. Он лежал на земле рядом с убитой лошадью, солдат делал ему перевязку.

Буденный вытащил из кобуры седла лошади чистую белую рубашку, разорвал ее на куски и перевязал раны. С помощью бойцов положил командарма на тачанку. Лицо у Егорова посерело, на груди запеклась кровь. Он тихо стонал. Потом неожиданно приподнялся и тихо сказал:

– Семен Михайлович, сними мое седло и положи на тачанку. Не хочется с ним расставаться.

Буденный оставил за себя начальника штаба Погребова и приказал ему сосредоточить корпус в районе слободы Ильинки, а сам на тачанке повез Егорова на станцию Ремонтная.

Там Буденный встретил Федора Прасолова, сослуживца брата Дениса. Он сообщил, что Денис погиб. В бою его ранило в живот, пока везли на бричке, кровью изошел… Вечером поезд командующего отправлялся в Царицын. Прощаясь с Буденным, Егоров приказал ему возглавлять руководство частями армии на фронте до тех пор, пока начальник штаба 10-й армии Л. Л. Клюев не примет обязанности командарма на себя.

– Я хочу тебе сказать, Семен Михайлович, что Деникин бросил на Царицын новые воинские части. Мало у нас конницы, вот только ваш один корпус… Постарайся прикрыть Десятую армию, если придется отходить. Корпус береги, укрепляй, это наша надежда…

Весь июнь конный корпус вел ожесточенные бои. Белогвардейцы, неся большие потери, рвались к Царицыну. Генерал Мамонтов захватил станцию Арчеда, перерезав железную дорогу, соединяющую Царицын с войсками 9-й армии; белогвардейцы ворвались также в Лозное и Давыдовку, создав угрозу тылам 10-й армии.

Вечером 23 июня Буденный приехал в штаб корпуса. Погребов доложил ему о том, что получен приказ командующего 10-й армией Клюева, предписывающий конному корпусу двинуться в район Лозное через Котлубань, Садки…

Что же это получается, размышлял комкор: армия готовит оборонительные рубежи, корпус прикрывает ее, а потом она, не принимая серьезного боя с противником, передает эти оборонительные рубежи конному корпусу и отступает. Когда, наконец, это кончится? И кто в этом виновен?.. Позже, уже будучи маршалом, Буденный писал; «В Реввоенсовете 10-й армии не было дружной, коллективной работы, и это чувствовалось во всей жизни армии. Члены Реввоенсовета Легран, Сомов, Ефремов без согласования между собой отдавали противоречивые распоряжения. Л. Л. Клюев, будучи хорошим начальником штаба, оставшись за командующего, не смог, очевидно, по слабости своего характера проявить должной воли, настойчивости и принципиальности и других качеств, необходимых для командира».

– Что сбудем делать? – нарушил раздумья комкора Погребов.

– Приказ есть приказ, и прошу всех без исключения его выполнять, – строго сказал Буденный.

Генерал Мамонтов, не принимая боя, отступал. Преследуя его войска, 28 июня конный корпус занял район Лозное – Давыдовка, а в ночь на 29 июня Мамонтов, сгруппировав крупные силы конницы, пошел в атаку. Всю ночь и утром шел ожесточенный бой; конница белых волнами накатывалась на дивизии корпуса, но красные бойцы не дрогнули, в отчаянной рубке они сумели нанести мамонтовцам решительный удар, белоказаки дрогнули, отступили. Конный корпус вошел в Садки. Отсюда комкор послал Клюеву приказ, в котором указывалось, что приказ – обеспечить правый фланг и тыл 10-й армии – выполнен. Получив донесение, Клюев 30 июня телеграфировал Буденному: в связи с отходом 10-й армии в направлении Камышина Реввоенсовет приказывает конному корпусу прикрывать правый фланг армии. Ось маневра корпуса – река Иловля. Штаб армии перемещается на пароходе по Волге в село Золотое…

Буденный с огорчением узнал о том, что в Царицын ворвались белогвардейцы.

Это произошло главным образом потому, что процесс перестройки Красной Армии на регулярных началах оказался на юге страны особенно трудным и затяжным. Он осложнялся элементами партизанщины, недооценкой использования опыта и знаний военных специалистов старой армии, сепаратизмом и местническими тенденциями ряда работников. Наши части, оборонявшие Царицын, имели численное превосходство, но возможности для нанесения решающего удара по врагу не были до конца использованы. Это сказалось на последующем ходе событий на юге страны: борьба с Донской белоказачьей армией затягивалась, помощь советским войскам на Северном Кавказе своевременно не была оказана.

На VIII съезде партии В. И. Ленин, отметив беспримерный героизм защитников Царицына, остановился на ошибках командования 10-й армии, которое вслед за военной аппозицией отказывалось от использования опыта военных специалистов, не вело борьбы с партизанщиной. В речи на закрытом заседании съезда Владимир Ильич, в частности, сказал: «Когда Ворошилов говорил о громадных заслугах царицынской армии при обороне Царицына, конечно, товарищ Ворошилов абсолютно прав, такой героизм трудно найти в истории… Но сам же сейчас, рассказывая, Ворошилов приводит такие факты, которые указывают, что были страшные следы партизанщины. Это бесспорный факт…»

Разумеется, Буденный и для себя сделал вывод: чтобы преодолеть следы партизанщины, о которых говорил Ленин, необходимо провести огромную организационную работу в корпусе, поднять боевой дух среди бойцов и командиров, воодушевить их на ратный подвиг.

…Комиссар Кивгела, выслушав комкора, сказал о том, что больших потерь 10-я армия не понесла: конный корпус прикрывал ее отход надежно. Теперь же, несмотря на падение Царицына, надо собраться с силами и крепко ударять по белогвардейцам. Соглашаясь с ним, Буденный не мог не признать, что происшедший разрыв между флангами наших 8-й и 9-й армий способствовал захвату врагом Царицына, и важно хотя бы теперь выправить положение.

– Чтобы укрепить веру стрелковых частей в наши силы, а также дать им возможность лучше подготовиться к обороне, надо конным корпусом нанести контрудар по противнику. – Буденный посмотрел на комиссара. – Я так полагаю, а ты?

– Ясное дело, чего же тут гадать?

3

С самого раннего утра Буденный кропотливо изучал сводку разведданных. В это время в комнату вошел начальник штаба Погребов и доложил, что командир одного эскадрона ночью без разрешения начдива ночевал в соседнем селе и прибыл в полк на рассвете: говорит, что гостил у одной молодухи.

– Ишь ты, на любовь его потянуло, – сердито сказал Буденный. – Что же вы решили, начштаба?

– Можно бы и простить, да совесть не позволяет, – признался Погребов.

– Если сам командир грубо нарушает воинскую дисциплину, разве может он требовать от своих бойцов смело и отважно действовать в бою? Разве будут брать пример солдаты с такого командира? Наконец, разве станут уважать такого командира его подчиненные? – сказал Буденный. Комкор подошел к командиру эскадрона и, глядя ему в лицо, спросил, где он был вчера днем, когда на привале комиссар читал командирам статью В. И. Ленина «Письмо к рабочим и крестьянам по поводу победы над Колчаком». Тот ответил: был в эскадроне и вместе с бойцами слушал комиссара.

– Слушали? – сурово спросил Буденный. – Тогда, видимо, вы не поняли смысл статьи Ленина? В боях вы храбро сражались, но сегодня ночью грубо нарушили революционную дисциплину. А товарищ Ленин пишет в письме о том, что кто не помогает всецело и беззаветно Красной Армии, не поддерживает изо всех сил порядка и дисциплины в ней, тот предатель и изменник, того надо истреблять беспощадно. И еще вот что здесь написано: «Не за страх, а за совесть исполнять все законы о Красной Армии, все приказы, поддерживать дисциплину в ней всячески…» [2]2
  Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 39, с. 152.


[Закрыть]А вы какой подаете бойцам пример? Вы же командир Красной Армии! Нет, видно, недостойны вы быть командиром…

…На рассвете 14 сентября разведка донесла, что в районе Калача появилась группа генерала Савельева.

Деникин, ставя задачу Савельеву, потребовал от него прорвать фронт в стыке 8-й и 9-й Красных Армий и во взаимодействии с корпусом Мамонтова разгромить 8-ю армию, действовавшую на левом берегу Дона от Воронежа до Павловска.

Буденный скомандовал корпусу «смирно!» и, подъехав к Троцкому, отдал ему рапорт. Выслушав его, Троцкий не поздоровался ни с комкором, пи с бойцами. Докладывая о делах в корпусе, Буденный сказал, что в нем много добровольцев, наслушавшихся разных белогвардейских басен о коммунии, нередко поэтому среди бойцов возникают дебаты: что такое Советская власть? Что такое коммунизм?

– Может быть, вы скажете бойцам несколько слов по этому вопросу? – попросил Троцкого комиссар Кивгела.

Троцкий согласился выступить. Он рассказал о том, что в рядах Красной Армии есть элементы, извращающие понятия о формах устройства общества, за которое мы воюем. «Я имею в виду коммуну с ее обобществленными средствами производства и равными условиями пользования благами труда». Из рядов послышалось: «Значит, все общее?» Буденный увидел, как Троцкий покраснел, голос его стал грубым и жестким. Когда же он заявил, что все будет общим при абсолютной ликвидации частной собственности, поднялся шум, послышались крики: «Эта коммуна – для коммунистов, а мы за большевиков!» Буденный поднял руку – наступила тишина. Он достал из кармана коробку спичек и стал громко объяснять: на одной стороне этой коробки мы напишем «большевик», а на другой – «коммунист». Повернет ли он, Буденный коробку эту одной или второй стороной, вниз или вверх, от этого ничего не изменится – коробка останется коробкой.

– То же самое назовите вы меня большевиком или коммунистом, будет одно и то же, – сказал в заключение комкор.

– Понятно! – ответили бойцы в один голос.

Уехал Троцкий недовольный. «Потом мне рассказывали, – писал впоследствии Буденный, – что, вернувшись от нас в Москву, Троцкий говорил: «Корпус Буденного – это банда, а Буденный – атаман-предводитель. Мое выступление эта банда встретила ревом, а один взмах руки Буденного произвел на них впечатление электрического удара. Это современный Разин, и куда он поведет свою ватагу, туда она и пойдет: сегодня за красных, а завтра за белых». После отъезда Троцкого Буденный и комиссар Кивгела долго молчали. Первым нарушил тишину комиссар. Он прямо заявил, что удивлен поведением Троцкого.

– Ничего, комиссар, при первом же случае, когда будет прямая связь с Москвой, я обо всем лично доложу товарищу Ленину. А сейчас прошу собрать сюда всех командиров, и будем думать, как нам повести наступление, чтобы в недельный срок настигнуть и разбить группу генерала Савельева.

Стояли жаркие осенние дни. Конный корпус продолжал движение к Новохоперску. На окраине села у глиняной хаты красногвардейцев встретила крестьянка с кувшином молока. Она подошла к Буденному и спросила на украинском языке:

– Хто вы таки?

– Красные, мамаша, – Буденный улыбнулся.

Она подала ему кувшин, и Буденный с аппетитом выпил холодного молока. Поблагодарил хозяйку. Женщина рассказала, что недавно белые убили ее мужа-инвалида.

– Я чула, – говорила она сквозь слезы, – що тут десь Буденный со своим отрядом. Чого же вин там десь скакае, если боляки тут недалеко, у Калача. Що, спугався небось генерала? Так вроде Буденный, говорят, храбрый.

– Может, и храбрый, – взволнованно сказал Буденный. – А врага мы из Калача выбьем…

Разложив перед собой карту, Буденный уяснил обстановку: конная группа генерала Савельева стремится прорвать наш фронт в стыке 8-й и 9-й Красных Армий и во взаимодействии с корпусом Мамонтова разгромить 8-ю армию, действующую на левом берегу Дона от Воронежа до Павловска. «Мы должны сорвать этот план», – решил Буденный. Он не стал ожидать указаний от командующего армией, ибо твердо знал не только состав сил противника, но и его замысел.

На рассвете 23 сентября корпус занял город Калач. 26 и 27 сентября разгорелись ожесточенные бои корпуса с кавалерией противника в районе Котовка – Березняги и пехотой противника севернее Казанской. Конница белых, как и предполагал Буденный, под мощными ударами 4-й и 6-й кавалерийских дивизий бросилась к переправе через Дон, но тут их преследовали части 6-й кавдивизии. Белоказаки начали беспорядочный отход к станице Казанской. Офицерская бригада генерала Арбузова пыталась оказать сопротивление, но командир кавполка Федор Морозов с криком «ура!» увлек бойцов в атаку. Морозова дважды ранило, под ним убили коня, но он нещадно разил белых. Он зарубил одиннадцать белогвардейцев, в том числе и генерала Арбузова. Буденный подъехал к Федору Морозову.

– Что, еще не успокоился после боя? – спросил Семен Михайлович. Он обнял Морозова и при всех расцеловал его. – Молодцом! Храбро ты рубил беляков, ох и молодчина, видать, рука у тебя, Федор, крепкая!

– Может, и крепкая, – смущенно улыбнулся Морозов.

– Ну а за то, что лично зарубил белого генерала, – продолжал Буденный, – представлю тебя к награде.

Позже Буденный назначил Морозова начальником 11-й кавалерийской дивизии. Он геройски погиб на Южном фронте 30 октября 1920 года. Итак, группа генерала Савельева разгромлена. Не теряя времени, Буденный связался с командующим Особой группой войск Шориным и доложил о своем замысле. Однако Шорин не разделил точку зрения командарма и приказал конному корпусу идти на Бутурлиновку. У Буденного создалось впечатление, что командованию Особой группы не совсем ясна создавшаяся обстановка, и он заявил об этом главкому. В тот же день по приказанию главкома С. С. Каменева начальник штаба Реввоенсовета республики П. П. Лебедев телеграфировал командованию Особой группы: «…представляется крайне желательным, чтобы Буденный нанес еще один короткий удар в юго-восточном направлении; это приведет к тому, что вся 9-я армия легко выйдет на Доп. После этого короткого удара, который не должен длиться долее 1–2 дней, Буденного желательно повернуть, но не на Бутурлиновку, а примерно на Павловск, дабы далее направить его по тылам противника, наступающего на Лиски, Коротояк, что, несомненно, вызовет встречное движение конницы противника и подставит ее под удары Буденного. Вполне целесообразнее ваше приказание от 27 сентября Буденному двинуться на Бутурлиновку в то время, когда он еще был значительно севернее, сейчас же это может привести к тому, что корпус будет только болтаться между двумя полями сражений в тылу своих частей. Поэтому главком просит вас изменить ваш приказ от 27 сентября и отдать новое распоряжение в соответствии с изложенным выше, но, однако, лишь в том случае, если у вас не будет опасения, что эта отмена приказания может сбить Буденного с толку». Шорин, однако, почему-то медлил. А время шло. Корпуса Мамонтова в районе Бутурлиновки уже не было. Стало очевидным, что надо немедленно двинуть конный корпус на помощь 9-й армии, помочь ей выйти на Дон. 30 сентября главком шлет директиву командованию Особой группы об ускорении удара конного корпуса для содействия выходу 9-й армии на Дон. «Сегодняшний день в конном корпусе Буденного прошел, видимо, только в разведке. Между тем по обстановке совершенно необходимо скорейшее освобождение конкорпуса для новой задачи. Поэтому потребуйте от конного корпуса еще одного короткого энергичного удара на юго-восток с тем, чтобы 9-я армия немедленно вышла на Дон и приступила к подготовке переправ», – указывалось в директиве главкома С. С. Каменева. В этот же день Буденный получил новую директиву Шорина: корпусу вернуться назад в Казанскую и нанести удар по белоказакам перед фронтом 9-й армии вдоль Дона на станицу Вешенскую.

– Безобразие, я никак не пойму товарища Шорина! – возмутился начальник штаба Погребов.

– Это просто-напросто предательство по отношению к нашей Восьмой армии!

О своем мнении комкорпуса срочно доложил командующему Особой группой войск.

Шорин, однако, стоял на своем. Дальнейший ход событий показал, что Буденный не ошибся в своих предположениях. В. И. Ленин писал члену Реввоенсовета Юго-Восточного фронта И. Т. Смилге 4 октября 1919 года: «Шорин жульничает, сберегая Буденного только для себя и вообще не проявляя никакой энергии для помощи войскам Южфронта. Вы будете целиком ответственны за устранение этого безобразия, равносильного предательству. Телеграфируйте подробно, какие реальные меры серьезной помощи и серьезного контроля за выполнением ее и с каким успехом применяете» [3]3
  Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 51, с. 54.


[Закрыть].

Утром 2 октября Буденный получил директиву командующего Особой группой войск Шорина, в которой тот вынужден был согласиться с решением комкора. Однако вместо постановки задачи корпусу на разгром Мамонтова Шорин подчинил конкорпус командующему 9-й армией, поставив ему задачу с узкой целью не допустить продвижения Мамонтова в восточном и юго-восточном направлениях.

– Вот увидишь, комиссар, – сказал Буденный Кивгеле, – эту директиву Шорина главком отменит. Ведь теперь главное – разбить два вражеских корпуса: Мамонтова и Шкуро.

Буденный был уверен, что главком примет необходимые меры, чтобы нацелить корпус на оказание помощи 8-й армии. И вот в директиве № 47891 от 7 октября 1919 года он указывал: «Ввиду выяснившейся обстановки в 8-й армии конкорпусу продолжать преследование Мамонтова, разбить его и конницу Шкуро». Более того, главком принял решение усилить корпус Буденного всей конницей 8-й армии, пехотой этой же армии оказать Буденному самую деятельную поддержку. И хотя 8-я армия потеряла Воронеж и теперь вела бои по реке Икорец, ей ставилась задача при первой же возможности возвратить Воронеж. Но самое главное было то, что главком это директивой передал корпус Южному фронту: «Корпус Буденного переходит в подчинение командюжа».