Текст книги "Буденный"

Автор книги: Александр Золототрубов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

– Так и действуйте, – сказал Буденный. – Передаю вам два стрелковых корпуса: двадцать седьмой – его две дивизии на подходе, и шестьдесят четвертый из Северо-Кавказского военного округа прибудет сюда чуть позднее. Это все, что пока могу сделать для фронта.

…Главком Буденный ехал в машине по пыльной дороге. С болью глядел он на толпы беженцев, люди шли группами и в одиночку, ехали на бричках. Справа, где дорога переходила в ржаное поле, пастухи гнали скот. Вдали горело село. Маршал невольно вспомнил годы гражданской войны, когда Первая Конная армия походным порядком шла этими местами на польский фронт. Тогда жители украинских сел и деревень с радостью встречали конармейцев, несли им хлеб, молоко. А теперь люди шли в скорбном молчании, они спешно эвакуировались, потому что знали – враг вот-вот прорвет линию фронта. У колодца машина остановилась: дорогу перекрыли крестьянские подводы. Бородатый мужчина в галифе и белой рубахе подошел к машине и пристально посмотрел на главкома, а потом воскликнул:

– Господи, так это же самолично товарищ Буденный! – Он подскочил к машине, попытался было открыть дверцы, у него это не вышло. Машину сразу же окружили люди. Тогда маршал вышел из автомобиля.

– Товарищ Буденный, – обратился к нему бородатый мужчина. – Как же это так, неужто германец сюда прискачет?

Люди притихли и ждали, что скажет маршал.

– У немца, товарищи, сейчас больше танков, и он напирает. Но я хочу вам сказать, мои дорогие, что Гитлеру мы голову скрутим. Это уж факт. Он напал на нашу страну внезапно, напал как бандит. Вы знаете, что Первая Конная армия, не знавшая поражений, разбила и Деникина и Врангеля на украинской земле. Била так, как призывал нас к этому наш вождь и учитель товарищ Ленин. Могу заверить вас в том, что и гитлеровцы будут разбиты. Что вам сказать сейчас? Старайтесь в полную силу трудиться в тылу, все для фронта, все для победы. И чтоб паники не было в ваших рядах, и чтоб каждый знал – мы, солдаты и маршалы Красной Армии, не отдадим нашу прекрасную Родину на поругание врагу. Гитлер будет разбит, победа будет за нами. Это я вам говорю, Семен Буденный!..

2

Дорога свернула к селу, а там и неподалеку штаб армии. Главкома встретил начальник штаба Юго-Западного направления генерал А. П. Покровский. Хмурясь, доложил обстановку. Его слова: «Наши войска после упорного боя отступили», – покоробили маршала.

– Из Ставки ничего нет? – спросил он, стряхивая с кителя пыль.

– Ставка пока молчит. – Генерал достал из сумки какой-то листок. – Немцы сбросили листовки, болтают, что Гудериан через две недели будет на подступах к Киеву…

– Ладно, – прервал его Буденный, – я сам вижу, куда пошли танки Гудериана. Вот что, начштаба, срочно свяжитесь с командующим артиллерией фронта и отдайте приказ от моего имени – усилить огонь по передовым частям немцев. У Кременчуга сложилась критическая обстановка, надо поднять в воздух всю авиацию…

Наша авиация нанесла ощутимые удары по пехотным дивизиям врага на Кременчугском направлении. Примечательно, что 1 сентября Гальдер записал в своем дневнике: «Форсирование рек 100-й и 97-й легкими пехотными дивизиями даст возможность переправить на тот берег (у Кременчуга) еще три полка. Однако из-за превосходства противника в воздухе пока невозможно навести мост. Пока необъяснимо, с чем связан усиленный огонь артиллерии противника на северо-западном участке фронта у Киева…» Кстати, начальник штаба сухопутных войск гитлеровской Германии Гальдер в своем военном дневнике не раз упоминает имя маршала Буденного. Характеризуя обстановку на фронте на двадцатый день войны, Гальдер обеспокоенно пишет о том, что «русское Верховное Командование поставило во главе фронтов своих лучших людей: Северо-Западный фронт возглавляет Ворошилов, Западный – Тимошенко, Юго-Западный фронт – Буденный». Правда, Гальдер допустил ошибку, не фронты, а направления…

…Было два часа ночи. Далеко над Днепром полыхало зарево – там шел бой. Час назад главкому звонил генерал Кирпонос и с тревогой сообщил, что в ряде мест фронт прорван и немцы пытаются взять наши войска в клещи. Кирпонос просил прислать подкрепление. «Если можно, я вас убедительно прошу дать хотя бы сто танков, – клокотал в телефонной трубке голос генерала. – Я понимаю, у вас, возможно, и нет танков, тогда шлите артиллерию…»

…Буденный склонился над картой. Танки Гудериана прорвали Брянский фронт и повели наступление на Конотоп и Чернигов. Нависла угроза над 5-й армией генерала Потапова. Становился очевидным замысел противника – обойти нашу киевскую группировку с восточного берега Днепра, взять ее в железные клещи. Однако Брянскому фронту, которому ставилась задача разгромить танковую группу Гудериана, этого сделать не удалось. У него, как потом выяснилось, не хватило сил. Докладывая маршалу Шапошникову, что противник охватывает с севера правый фланг Юго-Западного фронта, Буденный телеграфировал: «Я прошу вас вообще обратить внимание на действия Еременко, который должен был эту группу противника (речь идет о танковой группе Гудериана. – А. 3.) уничтожить, а на самом деле из этого ничего не получилось… Мое мнение прошу доложить Верховному Главнокомандующему».

Прошла еще одна тревожная ночь. Буденный ни на минуту не сомкнул глаз. Вражеские танки уже ворвались в Ромны. Командование Юго-Западного фронта вынуждено было обратиться в Ставку с просьбой об отводе войск, чтобы избежать окружения. На просьбу командующего Юго-Западным фронтом генерал-полковника М. П. Кирпоноса об отводе войск начальник Генерального штаба маршал Б. М. Шапошников ответил: «Ставка Верховного Главнокомандования считает ваше предложение пока преждевременным». Генерал-полковник Кирпонос о содержании своих переговоров доложил главкому Юго-Западного направления маршалу Буденному, который тут же обратился в Ставку к Сталину: «Военный совет Юго-Западного фронта считает, что в создавшейся обстановке необходимо разрешить общий отход фронта на тыловой рубеж. Начальник Генштаба маршал тов. Шапошников от имени Ставки Верховного Главнокомандования в ответ на это предложение дал указание вывести из 26-й армии две стрелковые дивизии и использовать их для ликвидации прорвавшегося противника из района Бахмач – Конотоп. Одновременно тов. Шапошников указал, что Ставка Верховного Главнокомандования считает отвод войск на восток пока преждевременным. Со своей стороны, полагаю, что к данному времени полностью обозначился замысел противника по охвату и окружению Юго-Западного фронта с направлений Новгород-Северский и Кременчуг.

Для противодействия этому замыслу необходимо создать сильную группу войск. Юго-Западный фронт сделать это не в состоянии. Если Ставка Верховного Главнокомандования, в свою очередь, не имеет возможности сосредоточить в данный момент такой сильной группы, то отход для Юго-Западного фронта является вполне назревшим… Промедление с отходом Юго-Западного фронта может привести к потере войск и огромного количества мат– части».

Ответ из Ставки был неутешительный: «Киева не оставлять и мостов не взрывать…» Маршал Буденный надеялся, что Верховный Главнокомандующий поймет его тревогу, разрешит отвод войск во избежание окружения, но Сталин после доклада главкома переговорил с командующим Юго-Западным фронтом генерал-полковником Кирпоносом и требовательно заявил: «Ваше предложение об отводе войск на рубеж известной вам реки кажется опасным».

– Что мне делать? – спрашивал главкома генерал-полковник Кирпонос.

– Сражаться до последнего, – ответил маршал.

В тот же день, 11 сентября, маршала Буденного известили, что решением Ставки он освобожден от должности главкома Юго-Западного направления и вместо него назначен маршал С. К. Тимошенко.

Вернувшись в Москву, Буденный сразу поехал в Кремль. Сталин принял его.

– Мне кажется, вы не все сделали, что требовалось. Да, согласен, что Еременко не смог остановить танковую группу Гудериана. Но ведь и у вас было немало войск?

– У нас почти не было танков, товарищ Сталин. И потом, я уверен, что… – Буденный увидел, как нахмурился Сталин, однако решительно продолжал: – Я уверен, что ваше решение вместо меня назначить главкомом Юго-Западного фронта маршала Тимошенко ничего не изменит. В самый критический момент, и вдруг смена главкома. Нет, я этого не понимаю. Конечно, ваш приказ для меня закон, но что это даст? Судьба Киева решена, его вот-вот возьмут гитлеровцы. Я же докладывал в Ставку и лично вам, товарищ Сталин, свои соображения, просил разрешить отвод войск, но… – И маршал развел руками.

Он ждал, что Сталин возразит ему, но тот долго молчал. А потом сказал:

– Ставка была уверена, что Брянский фронт нанесет чувствительный удар по танковой группе Гудериана. Еременко уверял меня, что он это сделает.

После того как Буденный сдал дела маршалу Тимошенко и прибыл в Москву, положение под Киевом еще более обострилось. 19 сентября наши войска оставили город. Последней уходила из Киева 37-я армия. 71 день сражались наши войска, обороняя столицу Украины. По силы была неравны. Буденный очень переживал эту неудачу, хотя врагу и был нанесен огромный урон: Красная Армия в ожесточенных боях за Киев разгромила свыше десяти кадровых дивизий противника, он потерял более ста тысяч солдат и офицеров. Более месяца сдерживали советские войска группу армий «Центр» действиями на Киевском направлении. Это было очень важно для подготовки битвы под Москвой.

Вышел от Сталина Буденный удрученным. Он глубоко верил в свою правоту, считал, что Верховный Главнокомандующий недооценил обстановку под Киевом, не прислушался к его голосу. Чтобы как-то снять гнетущее напряжение, Буденный зашел в рабочую комнату генерала А. М. Василевского, Александр Михайлович сидел за столом и что-то чертил на карте. Увидев Буденного, встал, тепло пожал ему руку.

– Я все уже знаю, – упреждая доклад Семена Михайловича, сказал Василевский. – Считаю, что товарищ Сталин не все учел…

Спустя много лет, касаясь тех драматических событий, маршал Василевский писал, что вплоть до 17 сентября Сталин не только отказывался принять, но и серьезно рассмотреть предложения, поступавшие к нему от главкома этого направления Буденного, члена Ставки Г. К. Жукова, Военного совета Юго-Западного фронта и от руководства Генерального штаба. «Объяснялось это, на мой взгляд, тем, что он преуменьшал угрозу окружения основных сил фронта, переоценивал возможность фронта ликвидировать угрозу собственными силами и еще больше переоценивал предпринятое Западным, Резервным и Брянским фронтами наступление во фланг и тыл мощной группировки врага, наносившей удар по северному крылу Юго-Западного фронта. Сталин, к сожалению, всерьез воспринял настойчивые заверения командующего Брянским фронтом А. И. Еременко в безусловной победе над группировкой Гудериана. Этого не случилось. И Б. М. Шапошников и я с самого начала считали, что Брянский фронт не располагает для этого достаточными силами. Но, видимо, тоже поддались уверениям его командующего». Еще до сдачи дел маршалом Буденным Василевский и Шапошников были у Верховною Главнокомандующего с твердым намерением убедить его в необходимости немедленно отвести все войска Юго-Западного фронта за Днепр и далее на восток и оставить Киев, о чем докладывал Сталину главком Юго-Западного направления. «Разговор был трудный и серьезный, – писал маршал Василевский. – Сталин упрекал нас в том, что мы, как и Буденный, пошли по линии наименьшего сопротивления: вместо того чтобы бить врага, стремимся уйти от пего…» Маршал Г. К. Жуков также отмечал: «Считаю, что Верховный Главнокомандующий был тогда не прав, требуя от командования Юго-Западного фронта удерживать фронт обороны западнее Днепра и западнее Киева до последней возможности…» Активный участник боев на Юго-Западном направлении маршал И. X. Баграмян, анализируя причины поражения наших войск, писал: «Надежда Сталина на успех Брянского фронта в борьбе с танковой группой врага явилась одной из серьезных причин упорного нежелания Ставки начать во второй декаде сентября отвод войск Юго-Западного фронта».

3

В боевой биографии маршала Буденного командование Резервным фронтом заняло всего лишь 27 суток – он был назначен на эту должность 12 сентября 1941 года. Но эти сутки стоили ему огромных усилий, и позже, вспоминая то суровое время, он с удовлетворением говорил: «В обороне родной и милой моему сердцу Москвы есть и моя частица труда». На дальних подступах к столице вели оборонительные бои три фронта: Западный (командующий генерал– полковник И. С. Конев), Брянский (командующий генерал-лейтенант А. И. Еременко) и Резервный фронты. Всего в их составе к концу сентября насчитывалось около 800 тысяч бойцов, 782 танка и 6808 орудий и минометов, 545 самолетов. Гитлеровское командование развернуло на Западном направлении против трех наших фронтов 77 дивизий, в том числе 14 танковых и 8 моторизованных, и главные силы 2-го воздушного флота – более 1 миллиона человек, 1700 танков и 960 самолетов, свыше 14 тысяч орудий и минометов. Нетрудно подсчитать, что в численности войск, их вооружении противник имел значительный перевес. Приняв командование Резервным фронтом, Буденный в течение двух суток объезжал войска. С чувством горечи он признал, что хотя люди и горели желанием скорее идти в бой, однако большая их часть не обстреляна, не имела опыта ведения боев, и это, безусловно, снижало боеготовность войск Резервного фронта. В «Истории Великой Отечественной войны Советского Союза 1941–1945» говорится, что «Резервный фронт в основном был укомплектован запасными частями и соединениями народного ополчения. Части фронта почти не располагали автоматическим стрелковым оружием, им не хватало артиллерии, танков, а очень часто и обычных винтовок». Однако главное все же было в том, и это весьма отчетливо понимал Буденный: противник имел в то время общее техническое превосходство. И все же маршал не падал духом. Воспользовавшись тем, что на фронте наступило относительное затишье – гитлеровское командование сосредоточивало свои силы для наступления, командующий фронтом все время проводил в войсках: проверял готовность артиллеристов, танкистов, летчиков к обороне. «Мы должны сделать все, чтобы не дать врагу прорваться к столице» – такими фразами обычно Буденный заканчивал свою беседу с воинами. На рассвете 2 октября группа армий «Центр» нанесла удары по войскам Резервного фронта. Гитлеровцы бросили в бой танки, авиацию. Несмотря на героические действия советских войск, противнику к исходу дня удалось вклиниться в расположение советских войск в стыке между 30-й и 19-й армиями, а также на левом фланге 43-й армии. Когда тапки противника прорвались в полосу 43-й армии, маршал Буденный находился в боевых порядках этой армии и тут же организовал оборону. По его приказу командарм 43-й армии перебросил на угрожаемый участок несколько орудий, и артиллеристы буквально с ходу в упор били по фашистским танкам. Вот загорелись один, другой, третий танки. Остальные повернули обратно. Высокий черноглазый сержант-артиллерист что было сил крикнул:

– Товарищ маршал, драпают фрицы! Аж пыль столбом!

Ночь прошла спокойно. А с рассветом 3 октября завязались ожесточенные бои. Немецкое командование бросало в сражение свежие силы. Критическое положение сложилось в полосе 43-й армии, левый фланг которой примыкал к правому крылу Брянского фронта. Буденный бросил в бой последние резервы, по задержать противника так и не удалось. 5 октября он доложил в Ставку Верховного Главнокомандования о том, что положение на левом фланге Резервного фронта создалось чрезвычайно серьезное. Образовавшийся прорыв вдоль Московского шоссе закрыть нечем. Фронт своими силами задержать противника на направлениях Спас-Деменск – Всходы (30 километров севернее Спас-Деменска. – А. 3.) – Вязьма, и Спас-Деменск – Юхнов – Медынь не может. Маршал просил Ставку усилить удары авиации по прорвавшимся танковым частям противника и выдвинуть на направление прорыва резервы Главного Командования. В районе Вязьмы группировка наших войск попала в окружение. Оборвалась связь с командующим Западным фронтом И. С. Коневым и со Ставкой. На вездеходе под огнем врага Буденный рано утром 8 октября приехал в Малоярославец и с работниками штаба расположился в райисполкоме. Из докладов офицеров ему стало ясно, что слабо прикрыта или почти оголена Можайская линия, поэтому танки вот-вот могут появиться под Москвой. Еще 5 октября Ставка разрешила войскам Резервного фронта отойти на рубеж Ведерники (25 километров восточнее Вязьмы) – Мосальск – Жиздра. И хотя Буденный выполнил это указание, облегчения ни ему, ни войскам не наступило. Теперь он размышлял, что еще можно сделать, чтобы вывести части войск из окружения. В это время дверь открылась и в комнату кто-то шумно вошел. Буденный обернулся. Это был Г. К. Жуков.

– Вот не ожидал! – обрадовался Георгий Константинович, здороваясь с маршалом.

Буденный, в свою очередь, был рад, что увиделся с Жуковым.

– Ты откуда? – спросил его Буденный.

– От Конева. Ему тоже там нелегко…

– А я двое суток не имею с ним связи, – сказал Семен Михайлович. – Вчера я находился в штабе сорок третьей армии, а штаб фронта снялся в мое отсутствие, и я не знаю, где он сейчас. А связи, как видишь, пока нет. Вот колдую над картой.

Жуков сообщил Буденному, что на Западном фронте значительная часть наших сил попала в окружение.

– У меня не лучше, – Буденный устало присел на стул. – Двадцать четвертая и тридцать вторая армии отрезаны. А вчера я сам чуть не угодил в лапы врагу между Юхновым и Вязьмой.

Штаб Резервного фронта в это время находился на сто пятом километре от Москвы, в лесу за железнодорожным мостом через реку Протву.

– Сталин вызвал меня из Ленинграда, – говорил Жуков. – Там немцы ослабили натиск, и, по нашим данным, они не могут в ближайшее время начать наступление – понесли большие потери. Я передал Ленинградский фронт генералу Федюнинскому, а сам срочно вылетел. – Помолчав, Жуков добавил: – Верховный очень встревожен создавшейся обстановкой. Вот послал меня сюда… Немцы наращивают силы, рвутся к Москве.

– Ты куда сейчас? – спросил Буденный.

– Поеду в район Юхнова, а оттуда – в Калугу. – Георгий Константинович надел шинель. – Поезжай в штаб фронта, разберись в обстановке и сообщи в Ставку, как идут дела. Сразу же позвони, Семен Михайлович. Сталин очень ждет твоего доклада. А я поеду даль– те. Да, не забудь доложить Верховному о нашей встрече. Он поручил мое лично увидеться с тобой.

После отъезда Жукова Буденный связался с Москвой, доложил обстановку. Выслушав его, начальник Генштаба маршал Б. М. Шапошников сказал, что дня через два Ставка примет важное решение, а пока войска Резервного фронта должны сражаться до последней возможности. А через два дня, чтобы сконцентрировать усилия войск, прикрывавших Москву с запада, и наладить более четкое управление ими, Государственный Комитет Обороны и Ставка Верховного Главнокомандования передали 10 октября войска Резервного фронта в состав Западного фронта. Командование фронтом возложили на Г. К. Жукова, а его заместителем был назначен генерал-полковник И. С. Конев.

Хмурым утром 12 октября Буденного вызвали на связь. У аппарата – Председатель Государственного Комитета Обороны И. В. Сталин. Разговор был коротким.

– Срочно выезжайте в Москву, – сказал Верховный. – Вам предстоит выполнить важное поручение…

На другой день Буденный прибыл в Москву. Прямо с аэродрома направился в Кремль. Сталин тепло встретил его, пожал руку и усадил в кресло. По задумчивому лицу Семен Михайлович догадывался, как тяжело Сталину.

– Мы собираемся провести в Москве военный парад. Что вы на это скажете?..

Семен Михайлович опешил. Какой еще парад? Ведь враг стоит в тридцати километрах от Москвы. Столица на осадном положении, ЦК партии и Государственный Комитет Обороны приняли решение срочно эвакуировать из Москвы в Куйбышев ряд государственных и правительственных учреждений, а также весь дипломатический корпус. Над столицей стали появляться фашистские самолеты. И вдруг парад.

– Парад мы проведем обязательно, – повторил Сталин. – Мы с вами, Семен Михайлович, сделаем так: вы объедете и поздравите войска, а я скажу небольшую речь. Согласны?

– Я буду рад выполнить это поручение.

– Хорошо. Подумайте с командующим войсками Московского военного округа Артемьевым, какие нужно принять меры предосторожности против вражеских провокаций, особенно с воздуха, и сделайте все, чтобы это был настоящий большой парад войск Московского гарнизона. Он будет иметь большое политическое значение, вызовет громадный резонанс во всем мире. Вы только вдумайтесь: Гитлер трубит на весь мир, что он вот-вот возьмет столицу большевиков, а у нас на Красной площади, у Мавзолея Ленина – военный парад. Это очень важно! И надо его хорошо подготовить.

После беседы со Сталиным маршал поехал в штаб Московского военного округа. С командующим войсками генерал-лейтенантом П. А. Артемьевым обсудили, какие части вывести на парад. Приняли меры для охраны неба столицы.

О том, как ответственно отнесся маршал к важному правительственному заданию – подготовке парада, свидетельствуют записи в блокноте, сделанные маршалом и хранящиеся ныне в семейном архиве Буденных. Вот запись от 27 октября 1941 года: «27.10.41. Парад» (подчеркнуто). Затем перечислены вопросы, очевидно, подлежащие решению и контролю:

«1. Командующий П. А. Артемьев. 2. Подготовка на лошадях. 3. Какие войска. 4. Сколько войск. 5. Форма одежды. 6. Порядок построения. 7. Оркестр 200 человек (Николаевский НКВД)». Вслед за этим записано: «Патроны» (и подчеркнуто двумя жирными линиями). Красным карандашом выделено: «Начало парада» и тоже подчеркнуто два раза. Под этими словами простым карандашом помечено: «5 минут. Ускоренный шаг при прохождении войск. Поворот войск после прохождения у набережной». 7 ноября, когда многое уже было сделано по подготовке к столь необычному параду, маршал записал: «5.XI.41. Доложить т. Сталину о параде на 7 ноября. 1. ВВС, об аэродромах, базах горючего, огнеприпасах. 2. Как быть с вооружением танков, авиации?» И еще одна запись: «5.Х1.41. При налете противника зенитная артиллерия ведет огонь: при облачной – заград. огонь, а при ясной погоде – прицельный». Когда маршал сделал все, что намечал, он доложил об этом Верховному Главнокомандующему. Выслушав Буденного, Сталин спросил, какое настроение у летчиков.

– Верят, что фашистам не бывать в столице, – сказал маршал. – Правда, жаловались, что самолетов мало.

Сталин заметил:

– Самолеты у нас будут… Теперь же надо принять все меры, чтобы пи один фашистский самолет не проник в московское небо. Но если все же они появятся, парад ни в коем случае не отменять.

Наутро 7 ноября состоялся исторический военный парад войск Московского гарнизона.

…8 часов утра. На трибуну Мавзолея В. И. Ленина поднялись члены Государственного Комитета Обороны, члены правительства. Маршал Буденный пришпорил коня и галопом выскочил из Спасских ворот на заснеженную Красную площадь. Приняв рапорт командующего парадом генерала П. А. Артемьева, он стал объезжать выстроенные на площади части. Воины дружно отвечали на его приветствие. «Ура!» катилось по Красной площади. Громкое, воинственное. Объехав войска, Буденный поднялся на трибуну Мавзолея. К микрофону подошел Сталин и, как всегда, негромко, но с какой-то особенной приподнятостью, произнес речь.

«На вас смотрит весь мир как на силу, способную уничтожить грабительские полчища немецких захватчиков. На вас смотрят порабощенные народы Европы, подпавшие под иго немецких захватчиков, как на своих освободителей. Великая освободительная миссия выпала на вашу долю. Будьте же достойны этой миссии! Война, которую вы ведете, есть война освободительная, война справедливая. Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков – Александра Невского, Димитрия Донского, Кузьмы Минина, Димитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова! Пусть осенит вас победоносное знамя великого Ленина!»

Начался торжественный марш войск. Перед Мавзолеем В. И. Ленина твердой поступью прошли части 2-й Московской стрелковой дивизии. За ними пронеслись эскадроны кавалерии, мотопехота, танки. Воины были в теплых полушубках, стальных касках. Они уходили прямо с парада на фронт…

Военный парад 7 ноября 1941 года в Москве на Красной площади вызвал новый мощный патриотический подъем по всей стране. Коллективы заводов, фабрик, совхозов и колхозов брали обязательства дать больше продукции, необходимой фронту. Красноармейцы в окопах клялись не допустить врага к столице. Весь мир увидел, как велика уверенность и решимость советских людей отстоять свою Родину. «Организация в Москве обычного традиционного парада, – писала английская газета «Ньюс кроникл», – в момент, когда на подступах к городу идут жаркие бои, представляет собой великолепный пример мужества и отваги».

В ходе контрнаступления советских войск под Москвой немецко-фашистские армии потерпели серьезное поражение. 11 танковых, 4 моторизованные и 23 пехотные дивизии были разбиты, остальные 50 дивизий группы армий «Центр» понесли большие потери. Общий урон противника, включая раненых и больных, составил не менее 300 тысяч человек. Гитлеровцы были отброшены от Москвы на 100–200 километров.

Разгром немецко-фашистских войск под Москвой – решающее военно-политическое событие первого года Отечественной войны, начало коренного ее поворота и первое крупное поражение гитлеровцев во второй мировой войне. Победой под Москвой был окончательно сорван фашистский план «молниеносной войны» и развеян миф о непобедимости германской армии. Провалились расчеты гитлеровцев на непрочность общественного и государственного строя, советского тыла… Но Буденный, как, может быть, никто другой, вынес с полей этого сражения и другое: времена гражданской войны давно прошли, и теперь важно изыскивать иные формы борьбы с врагом, чем те, которые применялись ранее; враг силен и коварен, и для его разгрома мало одной храбрости…

4

Вскоре после военного парада на Красной площади Буденный едет инспектировать строительство оборонительных сооружений под Сталинградом. Дело в том, что с помощью заводов строители под руководством инженера A. Н. Комаровского, ставшего впоследствии генералом армии, Героем Социалистического Труда, лауреатом Ленинской и Государственной премий, организовали массовое изготовление сборных железобетонных деталей и по собственному проекту начали сооружать из них доты и командные пункты. Предварительно эти конструкции испытали на поражаемость артиллерийским оружием, убедились в их надежности. Однако из Москвы поступило категорическое требование прекратить «самовольство», а строить эти сооружения только из монолитного железобетона. Тогда стояли сильные морозы, не было леса для опалубки, средств для обогрева тепляков, передвижных бетономешалок, и применять монолитный бетон было практически невозможно. Однако руководство Главного управления оборонительного строительства Народного Комиссариата Обороны (НКО) не соглашалось с тем, что стал делать А. Н. Комаровский, ссылаясь на указания начальника Генерального штаба маршала Б. М. Шапошникова. Дело застопорилось. Разобравшись во всем на месте, Семен Михайлович доложил в Ставку: метод строительства оборонительных сооружений, предложенный Комаровским, вполне надежен. С мнением Буденного Ставка согласилась. Уже после войны генерал армии А. Н. Комаровский писал: «С большой признательностью вспоминаю поддержку в этом вопросе Маршала Советского Союза Семена Михайловича Буденного, который был командирован Ставкой для инспектирования наших работ. С ним мы много поездили по сталинградским и донским рубежам на его зеленом «бьюике» с колесами, обмотанными цепями». Вскоре после Октябрьских праздников Буденный по заданию Верховного Главнокомандующего вылетел на юг. Обстановка для советских войск в то время была тяжелой. Во второй половине октября вражеские войска перешли в наступление. 11-я армия Манштейна, стремясь захватить Крым, наносила главный удар через Перекопский перешеек. Крым тогда обороняла лишь одна ослабленная 51-я Отдельная армия под командованием генерал-полковника Ф. И. Кузнецова. А части Отдельной Приморской армии, эвакуированные из Одессы, вступили в бой с фашистами только 23 октября. Генерал И. Е. Петров, командовавший этой армией, был опытным военачальником, но он уже тогда честно заявил маршалу Буденному: Крым нам не удержать, силы слишком неравны.

– Иван Ефимович, надо сделать все возможное, чтобы как можно дольше продержаться в Крыму, – сказал Семен Михайлович. – Да, войск у нас недостаточно, но мы должны сковать в Крыму силы врага, чтобы не дать ему возможности перебросить свои войска под Москву.

Храбро сражались советские воины, они совершали подвиги, оказывая врагу упорное сопротивление. И все же гитлеровцам удалось к середине ноября захватить весь Крым, кроме Севастополя. Ставка Верховного Главнокомандования приняла решение в декабре подготовить и провести крупную десантную операцию в Крым с целью разгрома немецко-фашистских захватчиков. В Тамань стали прибывать свежие воинские части. Операция готовилась серьезно, без спешки.

5 декабря в Тамань прилетел представитель Ставки маршал Буденный с группой старших начальников. Начальник Генштаба маршал Б. М. Шапошников поручил ему оказать помощь командирам и политработникам в подготовке десантной операции. Командир военно-морской базы контр-адмирал А. С. Фролов доложил маршалу, что армейских складов в Тамани пет, но теплое обмундирование есть в батальоне. Буденный попросил комиссара стрелкового батальона Д. В. Полякова подобрать всем полушубки и меховые шапки, что и было сделано.

Буденный лично осмотрел войска, готовившиеся к выбросу десанта. «Скоро положение на фронте изменится к лучшему», – сказал маршал, выступая перед личным составом. Действительно, в конце декабря наши войска успешно высадили десанты в Керчь и Феодосию, освободили от врага Керченский полуостров. Большой вклад в это внес и маршал Буденный.

1941 год закончился нашими бесспорными успехами в Крыму. Севастополь отбил второй, декабрьский, штурм гитлеровцев. Однако превосходство в авиации и танках все еще было на стороне врага. В январе 1942 года немцам удалось вновь захватить Феодосию и несколько потеснить части 51-й армии на восток. Большего добиться враг не мог. Однако к весне на Керченском полуострове создалась сложная оперативная обстановка. В целях облегчения руководства войсками на юге Ставка создала 21 апреля Северо-Кавказское направление, куда были включены Крымский фронт, Севастопольский оборонительный район, Северо-Кавказский военный округ, Черноморский флот и Азовская военная флотилия. Главнокомандующим войск этого направления был назначен маршал Буденный, членом Военного совета – секретарь Краснодарского крайкома ВКП(б) П. И. Селезнев, заместителем главкома по морской части – заместитель наркома Военно-Морского Флота адмирал И. С. Исаков, начальником штаба – генерал Г. Ф. Захаров. «Я знал, что на Кавказе в новой должности мне будет нелегко, – писал после войны Семен Михайлович. – Этого не скрывал и Верховный Главнокомандующий. Но я был горд оказанным мне доверием и мысленно дал себе клятву, что трудности и даже опасности не будут для меня помехой».