Текст книги "Княжич (СИ)"

Автор книги: Александр Волков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

Глава 3

Князь Станислав Александрович Волховский был крайне умелым фехтовальщиком, и с даром Кенши обращался на зависть любому одарённому мечнику, потому княжич Волховский с удовольствием тренировался с отцом. За их родовым имением был организован небольшой полигон площадью в сотню квадратных метров, по которому раскинулись траншеи и брустверы. День выдался тёплый, солнечный, так что мишени было отлично видно. Княжич насчитал около полусотни ростовых макетов американских солдат, четыре танка «Абрамс» в окопах под маскировочными сетками.

Волосы у князя были белыми, а стрижка – короткой и строгой. Об крепкую шею, казалось, можно было гнуть рельсы. На поясе у него висел двуручный меч одачи-умбра во внушительных размеров ножнах. Не смотря на габариты, это оружие вполне лаконично смотрелось у него в руках, ведь ростом князь был метра под два. Княжич Волховский помнил рассказы о том, что предыдущий владелец одачи-умбра, господин Игараси, был вынужден носить меч за спиной из-за скромного роста.

– Мы закончили, ваше сиятельство! – доложился слуга, когда закрепил в пяти метрах от стартовой площадки последний макет солдата.

Старший и младший Волховские стояли у стеклянного столика на стартовой площадке, рядом с удобными кожаными креслами.

– Благодарю. – Кивнул Станислав Александрович. – Убедись, что на полигоне не осталось никого, и сделай нам чаю, будь добр.

– Слушаюсь, ваше сиятельство! – бодро ответил слуга, и отправился осматривать окопы.

Слуги поспешили убраться с полигона.

– Я слышал, что сделал Растеряев после спарринга, – произнёс князь.

– Подвергнешь меня критике, отец? – Княжич покосился на князя.

– Не скажу, что на твоём месте поступил бы так же, – князь начал рассуждать. – Как по мне, стоит просто разбить Растеряеву рожу где-нибудь за пределами камер видеонаблюдения и любопытных глаз. Не обязательно доводить до дуэли, чтобы решить эту проблему. Более того, мы оба знаем, что ты победишь его в кулачном бою.

– Его физиономия мне нисколько не интересна, как и привычка дворян создавать препоны из примитивных конфликтов, – ответил Волховский. – У меня есть дела более важные. Каждая минута, потраченная на разборки с Растеряевым, может быть эффективно использована в домашней лаборатории. И любая из этих минут способна принести успех в разработке вечного бензина.

– Меня удивляет твоя выдержка, сын. – Князь прикрыл глаза, и улыбнулся. – Будь я тобой, то давно бы давно сломал Растеряву зубы об поребрик, ведь он проявляет к тебе неуважение ещё со школьной скамьи. Собственно, с его отцом я так и поступил. Если бы не врачи, его челюсть до сих пор была бы кривой.

– Для драки мне нужна причина более веская, чем общественное порицание, – не согласился Волховский. – Представление людей обо мне ничего не значит, и оно никак не способно повлиять на мои действия.

– Ты так говоришь, потому что у тебя есть индульгенция от общественного мнения. – Князь взглянул на катану-умбра. – Индульгенция, которую нашей семье подарил я. И подарил потому, что знаю осознаю ценность связей, ценность репутации и общественного мнения.

– Тебя просто боятся, – усмехнулся княжич.

– Страх создаётся поступками человека, а не возникает сам по себе.

– Давай сменим тему, – сказал княжич Волховский. – Я думал, ты закупил «Абрамсы» для дружины. Тебе не кажется расточительным использование дорогостоящего импортного товара в тренировочных целях? Есть ведь мишени подешевле.

– Я бы не сподобил примитивную военную технику из страны третьего мира до места в дружине Волховских, – ответил Станислав Александрович. – Есть танки получше. И это не импорт. «Абрамсы» собраны по моему личному заказу на заводе в Петербурге. Это не боевые модели, но они нисколько не уступают оригиналу в прочности. Если бы ты чаще появлялся на семейных экономических собраниях, то знал бы, куда и зачем я вкладываю деньги.

– Ты собрался сам уничтожить «Абрамсы»? – княжич покосился на отца.

– Нет, это предстоит сделать тебе, – ответил князь. – Попробуй осилить хотя бы один.

– Сдаётся мне, отец, ты шутишь, – княжич Волховский с трудом скрыл удивление. – Одолеть Растеряева в спарринге и уничтожить танк – задачи несколько разной сложности. Я не знаю магическую стойку, способную раздавить танк.

– Растеряев тебе не противник, как и любой студент института. – Князь усмехнулся, и положил ладонь на рукоять одачи-умбра. – Ты ведь собрался сделать товар, который захватит мировой рынок? Значит, тебе стоит быть готовым к противостоянию с корпорациями и государствами, которыми эти корпорации владеют. А в таком случае танки тебе будут встречаться чаще, чем Растеряев с огненной шпагой. И поверь, справиться с организованной группой противника, у которой в распоряжении бронетехника, куда сложнее, чем с отдельными дворянами. Ты должен уметь с этими группами справляться на случай если останешься один, без поддержки армии.

– Я не планирую захватывать мир, – возразил Волховский. – К чему мне деньги, если даже сейчас на счетах их больше, чем требуется? Я хочу увековечить своё имя, и нашу фамилию, хочу оставить след в истории. Хочу, чтобы нашу семью помнили из-за научного подвига, а не из-за страха перед клинками-умбра.

– Присядь. Я тебе кое-что объясню, сын. – Станислав Александрович расселся в кресле, закурил, и княжич Волховский уселся напротив, поморщившись от запаха табачного дыма. – Ты забываешь, что наука – тоже бизнес. И если ты сам не станешь инвестировать в перспективный проект альтернативного топлива, то не станет никто, а значит, славы это не принесёт. Времена, когда научные открытия валялись на каждом шагу, давно прошли. Сейчас не открытия приносят известность и привлекают капиталы, а наоборот, капиталы и известность позволяют делать открытия. Мы живём в век устоявшихся рыночных тенденций, и можно либо предпринимать попытки им соответствовать, чтобы заработать денег, либо идти вопреки. И вот твоя идея устоявшимся тенденциям претит во всех смыслах. Если у тебя получится реализовать её, то «Мирнефтьпром» станет хромать на обе ноги, и потеряет столько йенорублей, сколько сосчитать невозможно.

Волховский, прикрыл глаза, тихо фыркнул, и ответил:

– Какая нелепость. С какой стати, позволь спросить, меня должна волновать толщина финансовых отчётов «Мирнефтьпрома»?

– Я удивлён, что ты не понимаешь созависимость толщины финансовых отчётов и твоей жизни. – Станислав Александрович расслабился, выдохнул облачко дыма, и взял кружечку чая с подноса, который принёс слуга. – Хороший чай. Попробуй.

Слуга учтиво поклонился.

– Мне не хочется, – отказался княжич, и слуга скрылся в доме. – И я понимаю, в чём созависимость заключается. Ты ведь хочешь сказать, что если моя разработка негативно повлияет на прибыли «Мирнефтьпрома», меня захотят убить, ведь так?

– Правильно. – Станислав Александрович кивнул. – В моё время дворяне по-другому вели бизнес. Его вели жёстко. В совете директоров «Мирнефтьпрома» сидят не молоденькие желторотики, а старые, свирепые акулы с полными карманами денег, которые умеют разделываться с конкурентами. Если вдруг кто-то, даже княжич, позарится на их капиталы, то поверь, акулы вспомнят древние хищнические рефлексы. И Царь-Император вряд ли сумеет им помешать. А именно на их капиталы ты и станешь претендовать, когда потребитель купит машину, заправится твоим вечным топливом, и забудет дорогу к заправкам «Мирнефтьпрома» навсегда. Забудет, что такое инфляция, забудет о систематическом подорожании бензина и взвинченных ценах на него. Автопромышленники без проблем перестроятся под твою задумку, министерства обороны завалят тебя контрактами. Представляешь себе танк, который не нуждается в заправке? Который постоянно сможет обеспечивать экипажу тепло и быть автономным до тех пор, пока не кончится боекомплект. Поверь, нефтяников разозлит факт, что в существовании столь независимых от классического топлива машин виноват именно ты.

– То есть, я должен бояться? – равнодушно возразил княжич. – Предать мечты забвению? Жить размеренной светской жизнью?

– Почему нет? – Станислав Александрович развёл руками. – У тебя есть всё. Имение, личный полигон, где ты можешь взрывать американские танки, куча поклонниц. А соперничество с «Мирнефтьпромом» может всё это отнять. Они продают бензин по всему миру. Представляешь, какие убытки им предстоят? И представляешь, на что они пойдут, чтобы их не понести?

– Без разницы. – Княжич Волховский позволил себе нахмуриться. – Закон не запрещает экономические нововведения, не запрещает прогресс, не запрещает рост. Раз нефтяные магнаты не считаются со Словом Закона, значит будут считаться с катаной-умбра. Благодаря своему мечу ты прижал к ногтю Царя-Императора. Поступить так же с советом директоров «Мирнефтьпрома» мне ничего не мешает.

Внезапно Станислав Анатольевич рассмеялся, громко хлопнул по подлокотнику, и вынудил княжича Волховского вскинуть брови от удивления.

– Я смешон? – поинтересовался княжич.

– Нет. – Станислав Анатольевич пальцем вытер проступившую от смеха слезинку. – Думаю, если бы ты знал господина Дзюндзи Игараси при жизни, вы бы определённо подружились.

– Почему?

– Потому что у тебя с ним куда больше сходств, чем со мной, – пояснил князь. – Ему было неведомо слово «хватит». Он предотвратил запланированный ядерный удар по Японии в 1945-м, сверг нацистко-японский режим, и вроде бы на этом история могла закончиться неплохо, но Игараси хотел мести. Он самолично, с помощью одачи-умбра, оставил вместо Нью-Йорка кратер, который теперь превратился в «Залив потерянной Свободы». С его руки некогда великая Америка стала похожа на Африку, благодаря ему, в принципе, существует русско-японский конгломерат. И знаешь, лежит в основе деяний господина Игараси?

– Знаю. – Княжич Волховский отвёл глаза. – Он хотел защитить Хиросиму и Нагасаки. Хотел защитить Японию, и заставить Америку бояться.

– Такое же простое побуждение, как у тебя, и готовность к таким же мерам. – Станислав Александрович внезапно помрачнел, и пристально взглянул на княжича. – Мне следует напомнить, что стало с господином Игараси и его семьёй? Следует напомнить, какой ценой нашему роду достались клинки-умбра?

– Нет, не следует. – Княжич почувствовал себя неловко. – Я знаю эту историю.

– И не стоит говорить, что я прижал Царя-Императора к ногтю, – Станислав Александрович сделал глоток чая. – Скорее, мне удалось достичь с ним взаимопонимания. Покровительство и неприкосновенность семьи Волховских в обмен на нашу силу. Ты, в свою очередь, даже не думаешь достигать экономического паритета с «Мирнефтьпромом», и твоя история может кончиться так же, как закончилась для господина Игараси. Тебе не страшно?

– Нет. Я просто хочу изобрести что-то инновационное, и деньги меня не волнуют. Может ты сам боишься, что «Волхнефть» обанкротится из-за моей задумки?

– Из-за твоей задумки в лету канет промышленность, которая функционировала веками. Но это не имеет значения. – Добродушно улыбнулся князь, проигнорировав ребяческую дерзость сына. – Рано или поздно я умру. Неважно, что станет с «Волхнефтью». Даже неважно, что станет с Петербургом после моей кончины. Я забочусь о том, как ты будешь жить, когда моё время иссякнет. Путь Дзюндзи Игараси полон разрушения, полон изматывающих лишений и сопротивления, а именно на него ты собираешься ступить. У меня не получится всегда тебя защищать. Значит, ты должен уметь защищаться самостоятельно, раз намереваешься изменить мир. Потому спрошу ещё раз. Ты не боишься?

– Нет, – княжич ответил без промедления. – Я не боюсь. И способен защитить себя.

– Докажи, – Станислав Александрович указал на «Абрамс». – Ты умеешь использовать гравитационный пресс, и я об этом знаю. По аномалии скольжения ясно, что ты склонен к доминационной ветви Кенши-умбра, а не к скоростной.

– Но это же танк, а не человек, – снова засомневался Волховский. – Мощности гравитационного пресса не хватит.

– Есть единственный способ укрепить силы – использовать их. Сейчас ты способен раздавить лишь одного человека, а если у тебя получится совладать с танком, то даже рота солдат не станет проблемным врагом. К тому же, я покажу тебе новую стойку, которая усилит магию. Смотри. – Князь вынул меч из ножен, и рубанул по воздуху, закончив удар в атакующей стойке. – Это классическая дзэнкуцу-дати. Однако меч надо не вытягивать вперёд, как ты привык. Нужно рассечь воздух, и оставить рукоятку у пояса. Пойми – каждый удар, каждое движение влияет на магию, которую творит меч в пробуждённом состоянии. Подобное положение превращает тебя в своего рода пружину, частицы Кенши это чувствуют, складываются в другую картину потоков, и усиливают гравитацию. Попробуй.

Волховский вытянул катану из ножен, и пробудил её. Он вспомнил прошлую жизнь, и обрёл чувство непоколебимой решительности. Ему казалось, что если снова отдать страху управление над собой, то всё сделается худо, так же как и тогда, на старой Земле. Волховскому до одури не хотелось становиться собой прежним. Не хотелось быть обычным задротом Максимом, который был нахрен никому не нужен, и умер нелепо.

Ему удалось не попасть под колёса «КАМАЗ’а» на Невском проспекте. Удалось избежать всех подворотен со злыми гопниками и не быть зарезанным в драке, однако потом он думал, что лучше бы зарезали.

Насколько невезучим надо быть, чтобы на самом безопасном маршруте свалиться в канализацию и свернуть себе шею?

Настолько невезучим, насколько был Максим.

«Нет уж, – думал Волховский. – Теперь я – княжич Волховский, и если у меня есть возможность изменить мир и стать знаменитым, я ей воспользуюсь!»

– Давай! – подбадривал князь. – Злее! Эмоциональнее! Частицы Кенши улавливают твои чувства, и усиливаются вместе с ними! Чем свирепее ты будешь в бою, тем мощнее сможешь ударить!

Волховский всю злобу, всю решительность вложил в попытку уничтожить «Абрамс». Он с криком рубанул мечом по воздуху, и принял новую стойку. Под гравитационным давлением броня машины завибрировала, со скрипом прокрутились опорные катки, гусеницы лопнули, но танк раздавить не удалось. Волховский не сдался даже тогда, когда сердце заколотилось слишком сильно, дыхание сбилось, а рукоять катаны стала обжигать ладони. Однако продолжать давление было бессмысленно – металл не поддавался.

– Не понимаю, – княжич опустил катану к ноге, и пытался отдышаться, его мутило. – Как господин Игараси смог уничтожить Нью-Йорк, если танк доставляет столько трудностей?

– А вот так. – Князь скинул с себя пиджак, выдернул из ножен одачи-умбра, и исчез.

Да так исчез, что кресла швырнуло прочь. Стеклянный стол взорвался осколками, а затем на полигоне поднялось густое облако пыли. Танки развалились на куски с ровнейшими срезами, следом и макеты солдат порвало в клочья. Сам Волховский еле на ногах устоял, когда на него обрушился мощный шквал ветра. Послышались грохот и скрежет танковой брони, следом – страшный и оглушительный хлопок, будто бы истребитель преодолел звуковой барьер.

Волховский был вынужден сесть на корточки, прикрыться руками, чтобы не повалиться навзничь. Когда всё стихло, явился слуга. Он держался спокойно, будто бы ничего не произошло, и протянул княжичу полотенце.

– Князь разминаться изволит? – поинтересовался слуга.

– Никогда не привыкну к мысли, что это только разминочный уровень силы, – поделился переживаниями Волховский, и вытер лицо. – Спасибо, Евгений Альбертович.

– Надеюсь, вам не доведётся увидеть, как его сиятельство Станислав Александрович использует одачи-умбру в полную силу, – ностальгически ухмыльнулся слуга. – Это очень страшный меч, особенно в умелых руках.

– У вас есть воспоминания, связанные с Нью-Йоркским взрывом?

– У меня нет. – Слуга покачал головой. – Зато у мира есть. Что вы желаете на обед?

– Обед? – не понял Волховский. – Не рано ли?

– Его сиятельство решил устроить застолье пораньше, – пояснил слуга. – Вам предстоит деловая встреча.

– На ваше усмотрение, Евгений Альбертович, – ответил Волховский. – Особых пожеланий у меня нет.

– Как скажете. – Слуга учтиво поклонился. – Позвольте откланяться.

– Видел? – спросил Станислав Александрович, когда вышел из облака пыли, и положил клинок одачи-умбры обухом на плечо.

– Я бы оценил шутку, будь она смешной, – сказал Волховский, и хмыкнул. – Как ты движешься с такой скоростью?

– Скорость не выше обычной. – Князь сунул меч в ножны. – Человек не в состоянии маневрировать, целиться и атаковать, когда движется слишком быстро. Так что я не ускорил себя, а замедлил мир вокруг.

– Замедлил? – спросил Волховский с подозрением. – Хочешь сказать, клинкам-умбра подвластно время? Я об этом даже не догадывался.

– Потому что я тебе не рассказывал ни о происхождении клинков-умбра, ни о Сердцах пустоты, которые бьются у них в рукоятках, – пояснил князь. – И не время, а гравитация, как ты сам мог заметить, когда использовал катану раньше, или когда сейчас пытался раздавить танк. К слову, не расстраивайся, что не вышло. Человека, вроде Растеряева, у тебя получится размазать по асфальту. Может, сможешь справиться с бронированным внедорожником, потому что тебе удалось порвать гусеницы. Это хороший результат. Только что ты перешёл на более высокую ступень доминационной ветви. Лишь запредельные нагрузки, вроде попытки уничтожить танк, развивают силу. Ну, и стойки, разумеется. Правда, более мощные тебе рано изучать. Тебя от этой чуть не вырвало.

– Я понял, – ответил Волховский, а потом поинтересовался: – А что за Сердца пустоты?

– Нам предстоит лекция о двух ответвлениях Кенши-умбра. Выбирать тебе не придётся, к сожалению, ведь с детства ты был предрасположен именно к тому, чтобы ломать и крушить, а не быстро двигаться, как я. Но лекцию отложим на потом. – Князь вернулся на стартовую площадку, и раздражённо цокнул, когда под его ботинками хрустнули осколки стекла. – Проклятье. Пиджак унесло. Сын!

– Да?

– Приведи себя в порядок. Скоро у нас будут гости. Ты должен присутствовать.

– Хорошо, отец.

Князь не говорил княжичу Волховскому, что за гости должны были явиться. Слуги, под руководством Евгения Альбертовича, приготовили обед, накрыли на стол и украсили его дорогой посудой, но подавать блюда не спешили.

Снаружи активизировались дружинники, и выставили дозорных по периметру здания. В защите имения задействовали пять бронированных машин. Две поставили у парадного входа, две по сторонам, и одну около полигона, пыль на котором только улеглась. Дружинники были облачены в чёрные бронекостюмы высшего класса защиты с фамильными эмблемами, вооружены автоматами, и могли дать отпор в любой момент.

Князь сел во главе стола, и поставил рядом с тарелкой портативную рацию.

Рация пшикнула:

– Ваше сиятельство, кортеж босса Таоки в зоне поражения. Снайперы на позициях. Огонь готовы открыть в любой момент.

– Таока? – сдержанно поинтересовался княжич Волховский. – Я понимаю, что он герой ГВА. Но с каких пор мы ведём дела с бандитами?

– Всё не так просто, – ответил князь, взял станцию, и затем произнёс в микрофон: – Принято. Телохранителей не впускать. Господина Таоку обезоружить. В случае неповиновения спровадить, в случае агрессии – стрелять на поражение.

Босс якудзы – последний, кого княжич Волховский ожидал увидеть в своём доме, однако возмущаться не стал. Правила устанавливал князь, и перечить не хотелось.

Каким угодно Волховский воображал себе босса якудзы. Суровым, хмурым, покрытым шрамами, с маргинальным выражением лица, но уж точно не тощим, ухоженным и добродушным на вид стариком, который вошёл в обеденный зал. Волховский признал, что господин Таока производил положительное впечатление. Одет он был в аккуратный, даже несколько скромный для человека такого статуса деловой костюм.

– Ваше сиятельство, – вежливо поздоровался Таока. – Княжич. Благодарю, что вы не отказались принять меня.

Глава 4

– Присядьте, господин Таока, – князь указал на гостевое место за столом.

Таока благодарно кивнул, присел на гостевое место, и с ожиданием взглянул на князя. Старый японец знал, что в княжеском доме без разрешения Станислава Александровича разговор лучше не начинать. Князь изучающе взглянул на Таоку, побарабанил пальцами по столу, и гадал, на кой чёрт босс якудзы, да ещё и из клана Ямагути-гуми, захотел аудиенции. Они со времён войны не виделись. Таока никогда не пытался справиться как у князя дела, а тут на тебе – визит без письма и весточки.

Наверняка пришёл просить об услуге. Иное предположить было сложно. Ведь Таока спас князю жизнь во время штурма Вашингтона, а князь привык возвращать долги.

– Я внимательно слушаю, господин Таока, – князь дал разрешение говорить.

– Боюсь, альянс кланов якудза в Санкт-Петербурге может выйти из под контроля, – сказал Таока на безупречном русском, решив не ходить вокруг да около. – И наверное, если бы я вас не знал, то сам бы уладил этот вопрос. Но, без вашего вмешательства может начаться открытая война.

– Условия работы якудзы на территории Российской Империи вы знаете. Вам разрешён только официальный бизнес, – нахмурился князь. – Криминал должен оставаться на территории японского архипелага. Если вы хотите воевать, милости прошу – домой. Иначе мне придётся использовать одачи-умбру, и можете не сомневаться, что Царь-Император даст все нужные разрешения.

– Этого мне бы и хотелось избежать. – Таока волновался, но тщательно скрывал чувства. – Всем известно, на что клинки-умбра способны. Может, молодые боссы якудза не помнят тяжесть времён после Нью-Йоркского взрыва и войны, но зато помним мы с вами.

– Помним, – подтвердил князь. – Но я сделаю всё, чтобы защитить город, и все боссы, от молодых до старых, должны осознавать этот факт. Неважно, что якудза во время формирования русско-японского конгломерата серьёзно вложилась в экономику России, и помогла освоить ресурсную базу США. Это не позволяет кланам конфликтовать друг с другом.

– Я это осознаю, – голос Таоки стал твёрже. – Именно поэтому я здесь. И именно поэтому я кое-что принёс.

Слуги подали обед, и разлили по бокалам вино пятисотлетней выдержки. Куриный суп с клёцками на первое, и запечённая утка в кисло-сладком соусе на второе. Японские блюда на княжеском столе тоже бывали часто, однако вторник – день русской кухни. Суп съели быстро. Затем князь взял вилку и нож, аккуратно отрезал кусочек от утиного крылышка, распробовал, и сдобрил мясо скромным глотком вина из бокала.

– Восхитительные блюда, ваше сиятельство. Особенно утка, – похвалил Таока. – Всё же, русская кухня хороша по-своему, и я не понимаю людей, которые пытаются сравнивать её с японской.

– Кухарки знают своё дело, – согласился князь. – Не спешите, наслаждайтесь едой. Если бы вы приехали в среду, то я бы угостил вас японскими блюдами. Их в моём доме готовят не хуже.

– Даже так? – сдержанно удивился Таока. – Среди служанок есть японки?

– Есть. Умение готовить азиатские блюда у них в крови.

Волховский к еде не притронулся. Ему не терпелось узнать, что же там притащил господин Таока, однако в ходе светской беседы приходилось проявлять светскую вежливость. Пока Станислав Александрович и Таока беседовали, Волховскому вспомнились японские служанки. По ним не скажешь, конечно, но они были очень хороши в постели. В быту вели себя гораздо скромнее, чем русские девушки, однако без одежды, в уединённой обстановке, японки становились очень страстными, раскованными.

В прошлой жизни Волховский мечтал переспать с японкой, да только политическая ситуация не позволяла оказаться в Японии, или привезти японку в Россию. Только в Русско-японском конгломерате мечта осуществилась, и вайфу удалось заменить настоящей женщиной. Точнее – женщинами, которых в жизни княжича было много. Секс со служанками политически ни к чему не обязывал, не накладывал обязательств, и с ними было проще, чем с дворянскими особами.

Когда кончились основные блюда – слуги подали к вину фрукты и шоколад.

– И что вы принесли? – поинтересовался князь.

– Я принёс это. – Таока поставил бокал на стол, вытянул из внутреннего кармана запечатанный конверт, и передал его князю. – Взгляните. Он был обнаружен на пустыре за городом, на месте преступления.

Князь распечатал конверт, достал оттуда увядший ликорис, и сделал вид, что не удивился. Но только сделал вид. Для всех присутствующих было очевидно, что это значило. Дьявольские цветы были единственной силой, которую можно было противопоставить клинкам-умбра, и появление этих цветов ничего хорошего не предвещало.

После Нью-Йоркского взрыва президент США потребовал выдать виновника атаки, но никто не пожелал отдавать Дзюндзи Игараси американцам. Наоборот, когда мир увидел, что планетарный гегемон смертен, что штатам можно нанести вред – многие против них восстали, а Россия была на острие клинка.

Американцев всеобщее неподчинение не устроило. Они решили показать миру настолько яркую демократию, что обратились к тёмным индейским шаманам, которые умели приманивать и подчинять демонов с помощью демонических цветов. Завязалась страшная война. На полях сражений столкнулись демонические твари и современная военная техника. Противостоять демонам было сложно, и именно Япония спасла ситуацию. Она научила мировых лидеров искать среди людей одарённых Кенши. Благодаря одарённым демонов удалось скучковать на территории США, а затем уничтожить. После поражения на собственных землях штаты превратились в гетто государственных масштабов.

– Мы же вроде перебили тёмных индейцев. – Князь побарабанил пальцами по столу, и покосился на Таоку. – Откуда он взялся? Кто его вырастил?

– Я не знаю. – Таока покачал головой. – Мои люди обнаружили его в Петербургской области, на месте расправы над молодой бандой, не учтённой в клановой таблице. Мы пытались найти основателя банды, но, похоже, он умер вместе с подопечными.

– Кто учинил расправу? – хмуро спросил князь. – Другая банда? Завязалась схватка за ликорис?

– Демон, – осторожно ответил Таока. – С бандой расправился демон. Ликорис увял, потому что его использовали.

– Вы уверены? – князь положил ликорис на стол, сделал глоток вина, и закурил, хотя никогда не позволял себе курить в доме. – Может, якудза решила заняться дьявольской ботаникой, чтобы обрести силы, способные пошатнуть власть Царя-Императора?

– Это не так, ваша светлость. Я побоялся идти к Царю-Императору именно потому, что в первую очередь якудза окажется под подозрением. – Таока покачал головой. – Вы единственный представитель власти, к которому у меня есть доверие. Всё же, мы многое пережили вместе, и я прошу вас не сомневаться во мне. Взгляните на снимки в конверте. Тогда вы точно убедитесь, что поработал демон.

Князь ознакомился со снимками, задумался, и сказал:

– Нужно сообщить Царю-Императору, и инициировать официальное расследование.

– Прошу вас этого не делать, – попросил Таока. – Если государственные ищейки влезут в дело, то якудзу в Петербурге задушат проверками, а боссов и вовсе казнят за подозрение в связи с тёмными силами. Потому я приехал к вам лично, чтобы попросить провести проверку в частном порядке, и найти человека, который использовал ликорис.

– Не делать? – ухмыльнулся князь. – Вы забыли, сколько бед натворили американцы всего за несколько месяцев, пока у них в распоряжении были знатоки дьявольской ботаники? Это же как обнаружить у террористов ядерный арсенал, и просто махнуть рукой. Бездействие будет равносильно дозволению к использованию оружия массового поражения.

– Не забыл. – Таока покачал головой. – Но клянусь вам, ни у кого из боссов нет и мысли разворачивать на заднем дворе дьявольский сад. Главы кланов подозревают друг друга в попытках обрести на рынке безраздельную власть с помощью дьявольской ботаники, бряцают оружием, вынюхивают, но ничего не могут найти. Пока мне удаётся их сдерживать, но они молодые, импульсивные, и не умеют ждать.

– Значит их раскидают по тюрьмам или убьют, если они не проявят терпение. – Князь сцепил ладони в замок, и задумался. – Мне-то что? Чем раньше Царь-Император выдворит асоциальных японцев в резервацию японского архипелага, тем меньшему риску будут подвержены жители Петербурга и мои люди.

– Ваше сиятельство. – Таока склонил голову и закрыл глаза. – Прошу, не нужно рубить с плеча. Борёкудан всю историю были изгоями, но после Нью-Йоркского взрыва на них, наконец, взглянули под другим углом. В них увидели людей, способных на сострадание и сочувствие, способных помогать другим, способных честно вести бизнес. Я всю жизнь положил на то, чтобы хоть немного выбелить имя организации, научил боссов вести легальные предприятия, оставил всю грязь, весь криминал в японской резервации. Уверяю, что кланы на территории Российской Империи чисты, но чтобы подтвердить это – требуется найти и казнить истинного виновника в демоническом призыве. Если вы поможете мне, то Царь-Император не будет давить на нас не глядя, не будет искать повода искоренить нашу организацию.

Князь был не дураком. Как бы старик Таока не пытался представить своих соклановцев белыми и пушистыми, они были потомственными бандитами, которые постоянно находились на грани между законопослушностью и преступным образом жизни. Можно лишь постараться заставить бандита вести честную игру, однако с генетикой ничего не поделаешь. Станислав Александрович это понимал. Понимал, что нужно позвонить Царю-Императору и обозначить проблему с дьявольской ботаникой, но вид господина Таоки останавливал.

Обычный человек увидел бы в Таоке авторитетного, опасного босса якудзы, которому нельзя верить, однако Станислав Александрович знал его с другой стороны. В его глазах Таока был героем войны, который доживал своё, пытался достичь огромной, практически недосягаемой цели, и теперь оказался на грани краха. Таока действительно стремился перестроить организацию, стремился сделать из бандитов честных людей, перевоспитывал их, потому что жалел о прошлом якудзы. Жалел о том, как сам действовал в молодости, и не хотел, чтобы дети шли по его стопам.

В конце концов, именно с Таокой князь Волховский прошёл Глобальную Войну с Америкой, ГВА, и старик приложил немало усилий ради победы.

Если бы у самого Станислава Александровича не было скелетов в шкафу, если бы он не совершал поступков, о которых жалел – он бы без раздумий связался с Царём-Императором. Однако скелетов за жизнь скопилось столько, что им впору было устраивать вечеринки. Поступок тоже был, да такой, что о нём лучше не вспоминать. И, быть может, с этим звонком стоило потянуть. Стоило дать господину Таоке немного времени.

– Я не буду поднимать государственных ищеек, – нехотя произнёс князь. – Но лишь временно, и лишь из уважения к вам. Позвонить придётся рано или поздно, потому что если вдруг у кого-нибудь из ваших подопечных есть скрытый дьявольский сад, то развяжется новая война, но в этот раз против Русско-японского конгломерата. Я подключу собственные административные ресурсы, привлеку к поискам собственных людей.