Текст книги "Сказочники оптом и в розницу"

Автор книги: Александр Матюхин

Соавторы: Светлана Захаров,Евгений Захаров
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

– Есть у меня волшебное кольцо, – сказала она и тут же поправилась. – Вернее, у меня было волшебное кольцо.

– Пока ты его не посеяла?

– Пока его не стащили, – прошипела Мамба.

– Кто?

– Да есть тут один… В общем, оно тебе здорово поможет, если ты его найдешь.

– А что оно делает?

– Оно вызывает Двоих из ларца, одинаковых с торца.

– Что? Ты про Бегемота и Борца в одинаковых трусцах, в фиолетовых носцах? И чем они могут мне помочь?

– Советом.

– И все? Спасибо, конечно, но советчиков у меня – хоть отбавляй.

– Ты не понял. Они решают проблемы. И с твоей тоже справятся. Так что найди кольцо – и считай, что полдела сделано.

– Хорошенькое дело – "найди"! Где же его искать. И главное – кого? Постой! Ты же сказала – есть тут один… Значит, ты его знаешь?

– Знаю. Я бы сама отняла, да вот не могу найти.

– А Кащей? Могла бы у него спросить.

Я мог бы поклясться, что Мамба несколько смутилась.

– Как-то повода не было. Он же все время занят, Кащей-то. Да и не факт, что помог бы. Этот ворюга – я сейчас не про Големыча – запрятался куда-то, сукин кот, и носа не кажет.

– Тоже мне – всемогущая наставница, – съязвил я.

– Не надо так говорить, – медленно, угрожающим тоном просвистела змея. – Не на-адо так говорить. Я тебе не сыщик-консультант, а мастер по самообороне.

– Которой было поручено хранить кольцо, – вставил я.

– Да, было. Да, поручено! Но эта лягва неодетая ворует все кольца, какие на глаза попадаются.

– Как сорока, что ли?

– Хуже, – туманно отозвалась Скарапея. – В общем, так. Я его найти не могу, придется тебе приснить его логово и самому отнять ключ к ларцу.

– Еще и ключ? Он что, и ключи ворует? Я ему принесу, у меня целая связка есть.

– Да не ключ! Его ключ – это не ключ! Это кольцо, а не ключ, потому что ключ… – Мамба поняла, что я ее нарочно запутал, оглушительно свистнула и что есть мочи долбанула меня хвостом промеж глаз…

И на этом малоприятном моменте я и проснулся.

– Гляди, Эдуарыч, какую гулю ему в евонном сне сделали, – озабоченный голос Семена Игнатьича. – Может, коровью лепеху приложить?

– Я те приложу, – проскрипел я, подымаясь.

– Он же для тебя старается, – этот бас я тоже узнал. Семен Семеныч, как же иначе.

– Семеныч, макни его башкой в ведро – полегчает, – этот совет был дан деятельным Струговичем.

– Водные процедуры иногда весьма и весьма, знаете ли, – поддакнул Евсеич.

Я тут же почувствовал, как меня хватают за шкирку и тащат к ведру. Макаться в холодную воду, даже для собственной пользы, решительно не хотелось. Мигом вспомнив сонные уроки, я совершил несколько обманных движений, крутанулся вокруг своей оси, вышел из сцепления с ручищей Семена и провел прием, который Черная Мамба назвала "смердящий павиан стыдится своего поступка".

Когда дюжий Семен, по-лошадиному тряся головой, выбирался из бывшего ведра с водой, представлявшего теперь кучу щепок и грязной лужи, мне аплодировала вся оставшаяся шестерка. Как мне объяснили позже, никто из Семенов не мог до сих пор побороть Семеныча. А вот мне это удалось.

Сам же Семеныч молча пожал мне руку и побрел к своей котомке. Вытащив из нее заветную фляжку, он принялся заливать горечь поражения горькой настойкой. Я, в свою очередь, принялся рассказывать про свои чудесные сны. Ни один из Додельщиков не нашел в них ничего чудесного. Только Эдуардыч предупредил:

– Перед тем, как будешь снить себе пещеру с кольцовым вором, потренируй память и повспоминай всяческие загадки и головоломки.

– Это еще на кой?

– Увидишь, зря не скажу, – совет Эдуардыча был не менее ясен, чем салют в туман, но сейчас я был готов к любой неожиданности, поэтому, пока мы делали последний марш-бросок к деревне, приставал к каждому Семену по поводу задач и загадок, над некоторыми из которых хохотал, как безумный. В этаком приятственном занятии и прошел остаток дня.

Перед сном все Додельщики пожелали мне удачи. Я устроился поудобнее на подстилке, поглубже вдохнул, как перед нырком в воду, и…

– А где Орех? – внезапно спросил я. – Почему я его не имею счастье лицезреть? Короче – где деревце говорящее?

– Забыли предупредить, – кротко сказал Семен Евсеич. – Ореха вызвали. По личному делу.

– Это какой же собачке он понадобился?

– Почему – собачке?

– А кому же еще может спешно понадобиться деревце?

– Не дерзи, – покачал головой Евсеич. – Кащей его вызвал, понятно? Кащей. Мол, им с Колобком самим с саранчой не справиться. Третий нужен.

– Понятно. Так и вижу заголовки в местных газетах: "Великий и могучий Кащей, не менее великий и не менее могучий господин Колоб и их суковатый друг отважно борются с крылатыми полчищами козявок и жуколиц", – я хмыкнул и, закрыв глаза, пожелал: "Хочу, чтобы мне приснилась пещера с похитителем колец!". Если честно, я даже не представлял себе, поможет ли мне это предсонное желание.

Глава четырнадцатая
Помогло ли мне это предсонное желание?

Еще как! Тут же уснул, и приснилась мне пещера. Мрачная, гадкая… отовсюду капало, как из прохудившихся труб. Откуда-то тянуло чем-то неаппетитным. Под ногами похрустывали чьи-то косточки. Малоприятное место, надо сказать. А что делать? Колечко-то надо добыть во что бы то ни стало. Хотя если добыча эта станет в одну маленькую и несчастную жизнь некоего Глыма Харитоныча, тьфу на этот кольцоключ, на этот ларец и на этих двоих – тоже тьфу!

Не сдержавшись, я сплюнул.

– Расссплевался! – просипел из темноты чей-то голос. – Дома у сссебя плюй-сс!

– За это отдельное спасибо, господин нехороший, – сказал я. – Отчего ж не плевать, коль и так все захаркано?

– Тут вссе нашше, хотим – и харкаем! – отозвался голос. – А тебе – нельззя! Нельзззя!

– Да пошел ты, нечистый дух, не до тебя сейчас.

– А до кого же? Тут никого нет, кроме насс…

– Вас тут несколько?

– Одни мы тут, совсссем одни! Голлм!

– Тот самый хранитель колец, правильно понимаю?

В темноте захихикали.

– Ссам догадался или кто подссказал?

– Подссказал!

– Он еще и дразнитсса, – прошипел голос кольцекрада. – Может нам его ззадушшить, моя прелессть?

– С-с-с, – посмеялся я. – Попробуй. Рискни здоровьем.

– Он ззнает какой-то сссекрет? – забормотал себе под нос скрипун. – Пуссть он расскажет нам, расскажет! Мы любим сссекреты, голлум, голлум!

– Секрета нет, секрета нет, секрета никакого нет, – сердито пропел я полузабытую песенку. – Я тебя и не собирался обманывать. Я пришел за одним из твоих колечек. Отдашь его сам – не стану превращать ни в какую отвратительную штуку.

– Он не сстанет, – ядовито сказал голос. – А успеет ли он попробовать, вот вопросс? Мы оченно быстро кинемсся, оченно!

– Не надо кидаться, – попросил я. – А не то колдану. Я же великий волшебник, если кто не в курсе.

– Не может быть-сс! Ты не Кащщей, не Колобсс, да и на Ссамдурлая не похожий ссовссем! Он обманывает насс, обманывает, моя прелессть! Ззадушим его! И попробуем – мягкие ли у него коссточки, голлум…

– Вот чуть что – сразу душить, да? – я начал сердиться. – Я – новый Сказочник, что непонятно? Что непонятно?

– Ложжжь! Фальшшь! Нету Ссказочника! – прошипел кольцекрад. – Нету, яссно?

– А я тогда кто? Конь в драповом пальто?

– Не зззнаю, – с сомнением сказала темнота. – Проссто так ссюда бы никто не пришшел. А! Зззнаю! Зззмеюка прислала! Сосисска! Редисска! Навуходоносссор!

– Что ты лаешься, как доцент кафедры библиотековедения? – устало сказал я. – Может, и змея. Только она не знает, где твое обиталище. Это узнал я сам – с помощью своей великой силы! Сдавайся! Лапы вверх! И тащи сюда кольцо.

– Какое кольтссо? Мы не знаем никакого кольтсса – чесстно, моя прелессть, не знаем! – голос моментально изменился. Теперь его обладатель нудел и гундел, как шетланский инструмент волынка.

– Нет, знаешь! У тебя их масса, потому как ты – знатный кольцекрад! Только мне нужно всего одно, и как ты верно заметил – змеиное. Тащи его сюда.

– Он ззаберет у насс кольтссо, – проскулил голос.

– Ну и пусть, у насс их много, – ответил он сам себе более уверенным тоном. – Мы же уже знаем, что это – не то ссамое. С ним не иссчезаешь, оно не доставляет радоссти, никакая оно не прелессть!

– А если, а если, – захлебывался в скулеже пещерный житель, – оно вссе же то ссамое? Мы себе не просстим, нет, не просстим!

– Тогда мы найдем Ссказочника и выцарапаем изсс груди его жалкое ссердцце, голлм!

– Да, да! – кольцекрад, убедив сам себя, весело заплясал, судя по мокрым шлепкам в темноте.

– Ну так давай кольцо, да я пошел, – я протянул руку, но ощутил только пустоту.

И тут в мою ладонь вцепилась чужая – мягкая и влажная, с острыми когтями. Я еле удержался, чтобы не заорать.

– Ссначала ззагадки, – просвистел голос. – Поиграем в ззагадки!

– С какой радости?

– Таковы правила! Никто не получает от насс кольтсса за проссто так! Даже навссегда ненависстный Торбинсс играл с нами! Выиграешш – получишш!

– Ну раз Торбинс… – не имея ни малейшего понятия, о чем идет речь, я хлопнул по лапе кольцекрада. – Давай ты первый.

– Прекрассно, прекрассно, – промурлыкал голос. – Ззагадка первая – что над нами вверх ногами?

– А, это я знаю. Муха!

– Ззагадка вторая, – мгновенно среагировал голос.

– Стоп, стоп! Куда это – вторая? Моя очередь!

– По три разза, прелессть, по три разза! Вссегда так было!

– Ну раз всегда… – что-то слишком часто я соглашаюсь с этим мерзавцем, надо быть пожестче. – Только быстро, мне некогда.

– Виссит груша – нельзя сскушать, – голосу было явно противно, он даже сплюнул от отвращения. – Пакосссть какая! Лучше бы рыбка. Вкуссненькая рыбка!

– А нечестно задавать загадки с двумя ответами! – возмутился я, хотя в душе был рад, что этот ворище загадывает то, на что я знал отгадки еще в весьма юном возрасте – к примеру, именно эту задачку я решал в тот раз, когда у меня отвалился хвост.

– Пуссть он говорит оба! Оба ответа пуссть наззовет, голлм!

– Это лампочка – и еще папин нос! – торжественно выдал я.

– Носс можно сскушать! – алчно протянул голос. – Ну хорошо, лампочка тоже ссчитаетсса! Ззагадка третья: что лежит у меня в карманцах? Ха! Пусскай он поломает голову, моя прелесть, пусскай!

Над этим вопросиком я не задумался ни на миг:

– Ничего!

– Чччто? Чччто он сссказззал?!! – захрипел незадачливый задачник.

– А что слышал – ничего. Потому что живешь ты в сырой пещере, где любая одежа истлеет на раз – значит, ходишь голый, и никаких карманцев у тебя нет и быть не может!

– Уа-а-ау! – взвыл кольцекрад. – Пойма-ал! Он насс пойма-а-ал! Навссегда ненависстный поссле Торбинсса Ссказзочник!

– Моя очередь говорить загадки! – потребовал я.

– Ессли хоть на одну ответим – нипочем кольтссо не отдадим! – хлюпая носом, пробурчал голый невидимка.

– Идет, – я был уверен в успехе – Семены не подвели, посему без промедления спросил: – Кто такой – маленький, зеленый, на глубине живет, камни ест?

– Я! – быстро крикнул голос.

– Нет. Проиграл!

– У меня ещще две попытки! – завизжал голос. – Это жжаба? Волшшебная жжаба?

– Не-а, никакая не жаба. Какая же жаба – "он"?

– Тогда это – покрывшшийся плессенью Колобсс! Это Колобсс! Он любую гадоссть съесст! Угадали? Мы угадали?

– Вот! Вам! Шиш!

– А кто это, прелессть? Кто это такой ззеленый?

– А это всего лишь маленький зеленый камнеед!

– На глубине-сс?

– Да.

– Камни ест-сс?

– Точно.

– Но таких же не бывает, нет!

– Не тебе это утверждать. Еще вчера я не знал, что существуешь, например, ты.

Голос угнетенно помолчал. Затем, в ответ на мой вопрос, продолжать ли турнир, что-то горестно голлумкнул.

– Что такое – зеленое, скользкое, висит на стене и плачет?

– Разздавленный камнеед, моя прелессть!

– Никак нет, ваша вороватость!

– Жжаба! Обычная жжаба!

– И опять-таки не жаба! Что ж ты к жабам-то привязался?

– Не любим ихсс. Одна вода, вкусса никакого.

– Третий вариант?

Кольцекрад долго пыхтел, а потом все же выдал какой-то совершенно несуразный рассказ про удирающего от кого-то зеленого от страха зверя неизвестной породы (естественно, скользкого), который с разгона врезался в стену.

– Напрасные слова-а-а, – пропел я.

– Что, опять не то? – хныкнул вор.

– Конечно, не то. Ответ: это сопля.

– Это нам ззнакомо, прелессть, ззнакомо. Почему плачет, почему?

– А тебя бы так об стенку!

На этот раз обескураженное молчание было немногим дольше.

– Давай третью, – коротко сказал голос.

– А как же твой друг? – спросил я.

– Какой еще?

– Ну тот, который тебе обычно говорит, что мне нужно делать, а что нет.

– Сам справлюсь. Третью загадку.

– И сепетить перестал, надо же… Ну хорошо, изволь: если вырыть глубокую яму и бросить туда камень, что с ним будет?

– Упадет на дно, – опасаясь неминуемого подвоха с моей стороны, осторожно сказал голос.

– Не совсем.

– Разобьется в пыль – и это будет уже не камень?

– Неправда ваша.

– Тогда… Тогда…

– Броссаемсса на него и откуссываем ему голову, моя прелессть! – завопил голос, но тут же сам себя оборвал более твердым и менее шипящим голосом: – Не лезь, хуже будет.

– Знатоки посовещались, и каков же будет окончательный ответ? – уточнил я.

– С камнем не будет ничего.

– Я предпочел бы более точный ответ.

– А что с ним может быть? Он же камень. Если не разобьется в пыль и не зацепится за что-нибудь… Он же не зацепится?

Я предпочел не заметить этот ловкий, хотя и бесполезный ход – просто воображение у пещерной твари было из рук вон.

– Не зацепится.

– Тогда ничего с ним не будет – вот и ответ! И попробуй сказать, что я не прав!

– Попробую.

– Что же будет ссс камнем? – вновь сорвался на шип незнакомец.

– Все просто. На глубине его съест маленький зеленый камнеед. И только попробуй броситься – у меня наготове самое жуткое и сильнейшее заклятье, которое превратит тебя в…

Но моим страхам, получится ли колдануть во сне или нет, не было места в случившейся затем сцене. Что-то одиноко звякнуло у моих ног. Присев на корточки, я нашарил где-то у носка ботинка маленькое гладкое колечко.

– Все равно оно мне не нравилось, – горестно сказал таинственный соперник. – Подавись. Если по-честному играть, то я выиграл. Ты же еще с папиным носом прокололся.

Черт возьми, мне стало его жаль! Тут я кое-что вспомнил.

– Погоди! – и я, скрипнув зубами от боли, все же стащил с пальца свое обручальное кольцо – все равно мне оно уже не понадобится, без старухи-то. – Согласен насчет носа! Махнемся, не глядя!

И я кинул свое кольцо в темноту. Видать, голый властелин колец поймал его на лету – звяка я не услышал.

– Голлм-голлм, – подавился слюнями от радости пещерник. – А он не такой уж плохой, правда, прелессть?

И на один миг в темноте блеснуло – это была улыбка. Я тоже невольно улыбнулся.

– А может, нам его вссе-таки съессть, да, съессть? Два кольцсса лучше, чем одно, – на той же ноте продолжил кольцекрад.

"Сорок пять секунд подъем!" – заорал я сам себе – и тут же проснулся.

И новообретенное кольцо было у меня на мизинце.

И мне прямо до ужаса захотелось его опробовать.

Но еще сильнее мне захотелось в одно секретное место.

Куда я и не замедлил отправиться.

Глава пятнадцатая
В какое же секретное место я отправился?

Это вас, в общем-то, и не касается. Главное, что по возвращении из оного я приготовился опробовать змеиное колечко.

Но Семены уже начали просыпаться, поэтому пришлось с сожалением отложить полевые испытания на потом.

"Потом" – это в смысле после охоты на Хельсинка, подумалось мне. До деревни вампиров было рукой подать. Ничего, мы потерпим. Как это говорится: делу – время, потехе – час? А час, можно подумать, не время? Никогда не понимал этой дурацкой поговорки…

Деревня вампиров появилась неожиданно – деревья, прежде растущие довольно кучно, расступились, и нашим взорам открылся ряд небольших домишек, жавшихся – иначе не скажешь – друг к другу, как будто сами жилища боялись тех, кто в них обитал. Домишки, пара колодцев, сады-огороды – все как у людей. Разве что ни о какой церкви, естественно, и речи быть не могло. Зато бросались в глаза всевозможные сараи, клети и загончики, в которых буйно процветала жизнь. В нос, как бы извиняясь за опоздание, резко шибанул специфический запах.

– Коровки, свинки, курочки – ай да вампиры! – не удержался я. – С умом дело поставили, на широкую ногу. А где сами хозяева?

– Дядька, да ты, никак, белены объемшись? – добродушно изрек Семен Семеныч. – Когда это кровососы посреди дня гоцали?

– А чего? Вон, глядите сами, вроде идет кто-то, – указал я на одинокую фигуру, которая приближалась к нам из-за дальних избенок.

– Это местный… Ну, в общем, у него всегда праздник, – заметил Эдуардыч. – Поясню: солнца этот кадр не боится, вообще ничего не боится, потому как пахан.

– Чей? Упыриный?

– Именно. Тут как дело-то было: сказка про вампиров закончилась, понятное дело, кончиной их старшого. Остальные почали баловать, в соседские села по ночам бегать, в окна пялиться да облизываться – беременные женщины были очень недовольны. Никакого порядка, каждый за себя, сосед за соседа не в ответе, не с кого спросить, в общем и целом. Пришлось нам на помощь идти – а какая от нас помощь, сами их до смерти боимся! Вот и выписали из-за моря-окияна, из страны Звездополосатии им пахана черноликого, арапского происхождения.

– Сам-то из этих, небось? – уточнил я.

– Из них, родимых, только белая ворона – света не боится, да ты это уже и так слышал. Мигом голубчиков зубастых построил, уму-разуму научил, да и сам с ними жить остался. Что, Веся, насторожился? Про тебя говорим, мил человек, не ослышался.

– Кости моете, начальнички? – ухмыльнулся острозубой улыбкой здоровенный арап, подходя ближе.

– А то! – подмигнул Семен Стругович. – Сам же знаешь – работа вредная, языки чешутся.

– Лучше бы другие места чесались! – взревел арап, да так, что Струговича снесло на пару метров. – Сколько раз просили – поторопитесь, додельщичьи ваши души, нас и так мало осталось!

– Шо, опять?

– Вчера третьего завалил, скотина безрогая! Как пробрался – ума не приложу! А только на полуночной поверке хватились – нету Лугоши! В дом кинулись – а там уже поздняк метаться, Лугошу только в совок сметать да на двор выкидать. И так уже в оба глаза надзираю, и все без толку!

– Растяжки ставили? – поинтересовался Семеныч.

– И растяжки, и бревна на весу подвязывали, и ямы с кольями рыли, и даже посреди дня кремом от загара мазались, в засаде сидели…

– О!

– Что "о"? Хрена с два!

– Но зато теперь с вами мы и невероятный помощник – Сказочник Глым! Недолго вашему кровопийце – извини за невольный оксюморон – жить осталось!

– Вот моли своего бога, Эдуардыч, что ты ученый человек, – цыкнул острым зубом арап, – то подумал бы, что ругаешь меня неизвестными словами, да и на клык бы поставил! Ну, где тут ваш Сказочник, показывайте.

– Здесь, где ж ему быть, паря? – я вышел вперед и протянул руку. – Глым Чугунков, с кем имею?

– Веслав Заточкин, – пожал мою ладонь вампирский пахан. – Можно просто Заточка.

– Можно и по-другому, – хихикнул язва Стругович – и едва успел увернуться от черного кулачища.

– То есть? Не в обиду, Заточка, только я не понял юмора. За дело ли бил?

– Еще за какое. Понимаешь, Глым, когда я порядок среди бледнопузых наводил, пришлось проговориться, что я раньше на таких, как они, охотился. Почему – долгая история, не один час займет, а время дорого. Скажу только, что немалых трудов мне стоило на просьбу Додельщиков откликнуться. Да и местные ко мне нежных чувств не питали, вот и дали мне поначалу кличку непечатную.

– В смысле?

– Нецензурную.

– В смысле??

– Я же фактически продался, вот и…

– В смысле???

– Да чего там – "Бля…" его прозвали! – и Стругович мигом спрятался за широкую спину Семен Семеныча.

– Точно, – кивнул мрачный Заточка. – Да я уже и не обижаюсь. А поначалу было. Сколько я им хребтов попереломал, сколько зубов повышибал – а все как об стенку горох, они ж бессмертные. Стал уважение другими методами завоевывать. Торговлю с людьми я им предложил завести, фермы опять же. Так что про "блю" уже давно позабыли.

– Ясно, – сказал я. – Но, если честно, то я не представляю, чем смогу быть вам полезен. Это вот Семены – мастера своего дела, а я не волшебник, я только учусь.

– Ни шиша себе, учится он! А как Семеныча киданул, вспомни!

– Случайно, мне Мамба несколько приемов показала, вот вам крест!

– Креста, пожалуйста, не надо, – попросил Заточка. – А это про какую Мамбу речь – не про Черную ли?

– Точно. Знакомая, что ли?

– Есть маненько, – ухмыльнулся арап, но на дальнейшие расспросы о межличностных отношениях отвечать отказался.

– У вас есть план, мистер Веслав? – спросил Эдуардыч.

– Есть ли у меня план? Есть ли у меня план? У меня три плана, мистер Семен, но только они не совсем подходят к данной ситуации. Сказать по чести, они вообще не подходят, ибо срабатывают лишь против подобных мне существ. Световые бомбы, пули с начинкой из святой воды и тому подобный бред. Я очень рассчитывал на вас и на ваш, помноженный на семь, разум.

– Не будем забывать о Сказочнике, – вставил Семен Игнатьич.

– Я бы предпочел, чтобы вы все же забыли о Сказочнике, – вставил я. – Сказочник еще молодой и неопытный, он просто посидит в сторонке и посмотрит.

– Тебе что Кащей сказал?

– Смотреть и учиться.

– А практическую помощь не просил оказывать?

– В экстренных случаях.

– Вот и будем считать, что это тот самый экстренный случай.

– А если Глым возьмет, да и придумает, что этот самый супостат отвяжется от нашей деревни и уйдет куда глаза глядят? – с надеждой спросил Заточка.

Остальные Семены замолчали и посмотрели на меня.

– Я не знаю, – протянул я. – Попробовать, конечно, можно…

– Тебе и карты в руки. Пробуй, – Эдуардыч сделал широкий жест. – Очисти деревню вампиров от скверны!

Я зажмурился для верности и попробовал сложить сказку.

– Жил-был Абрам Ваныч Хельсинк…"

И не смог!

Вот не смог – и все!

Даже элементарный "жил-был" не выдавливался!

– Не можешь? – призвал меня к жизни голос Эдуардыча. – Не придумывается?

– М-м, – я покачал головой.

– Я догадывался о чем-то похожем, – Семен-старший развернул карту. – Если это колдовство Антисказочника, то обычными способами тут ничего не сделаешь.

– Разве на каждую магию не найдется своя антимагия и наоборот? – спросил я.

– Может быть. Но ты пока лишь неискушенный любитель, а не прожженный Сказочник. Тут не так все просто. Твое сочинительство разбивается о встречную магию. Тут колдуй не колдуй – все равно получишь… В общем, ничего не получишь. Надо приниматься за дело, засучив рукава. Ребятки, готовы встретить врага его же оружием?

– А то! – вразноголосицу ответили ребятки и полезли в котомки, извлекая оттуда такие заковыристые штуки, какие мне не снились и в страшных снах про Бледноморд – а они были горазды на всякие фигли-мигли! О том, что сделаны они не для борьбы с тараканами, я догадывался, но как эти милые вещицы можно было применять на практике? Как можно было применить вроде бы обычную ракетку для игры во фрешминтон, к которой с какого-то перепугу были прикручены лошадиные хвосты? А для чего, я спрашиваю, может быть полезна железная фигня вроде мясорубки, но с торчащей из нее метелкой с беспрестанно шевелящимися "прутьями"? Лишь в руках у Эдуардыча я заметил более-менее знакомую вещь – увесистый дробовик. Не отказался, значит, старик от своего плана, подумал я и мысленно ему поаплодировал.

Этот прохиндей тут же повернулся ко мне и церемонно раскланялся! Тьфу ты!

– Выходит, остальные крово… вампиры, конечно же, вампиры, – не будут нам помогать? – поинтересовался я.

– Положим, и ты нам не очень-то помогаешь, – проворчал Заточка, пробуя пальцем на остроту лезвие своего меча.

– Я не потому что не хочу – я не могу! – огрызнулся я. – Честно говоря, не представляю, как вы вообще собираетесь ловить неизвестно кого?

– Отчего же неизвестно? Очень даже известно. Это должен быть очень хитрый и мудрый человек – причем не обязательно сильный, ибо справлялся он с моими односельчанами не силой, но ловкостью и проворством, – проговорил со злостью арапский вампир.

– Деревянами.

– Чего?

– Вы же в деревне живете. В селе же церковь есть, а у вас – нету.

– Точно, – Заточка пожал мне руку. – Мужик. Иди, иди себе, не мешайся.

– Глым, в самом деле, садись вот на этот взгорочек и наблюдай за процессом загона с последующим отловом, – посоветовал и Семен Стругович. – За дело берутся профессионалы!

– Хоть убейте – не пойму, как, вот как собираетесь изловить гада, если не представляете себе, как он вообще выглядит? – крутил я головой, стараясь наблюдать за всеми Семенами одновременно.

– Ну что, скажем ему? – спросил Семен Семеныч, пихая в бок хитроглазого Струговича. Тот пожал плечами.

– Скажем что? – спросили мы хором с Заточкиным.

– У нас тоже есть свои козыри в рукавах, – отозвался Стругович.

– Это я знаю, мог бы и не говорить, – хмыкнул я. – Видели, как вас по носу картами-то…

– Короче, – рявкнул Веслав. – Что за дела, братки? Что-то знаете, а с другими не делитесь? Может, сами и наслали этого мерзавца?

Изо рта его полезли острые белоснежные клычищи.

– Погодь, Веся, не кипятошничай, – успокаивающе молвил Семен Евсеич. – Не безобразь. Мы ведь и вправду на выручку к тебе шли. А по дороге сделали запрос в одно очень важное агентство.

– Какой еще запрос, че я не помню? – зашумел я.

– Вы, любезный Глым, во сне с Самдурлаями рубились, вам не до того было, – осадил меня Эдуардыч. Краем глаза я заметил, как при упоминании о Самдурлае Заточка посмотрел на меня с уважением.

– Так вот что нам пришло в ответ, – и Эдуардыч извлек из-за пазухи смятый комок бумаги, который после придания ему осмысленной формы оказался небольшой афишкой. Прямо посреди нее на нас смотрело хитроглазое, прямо как у Струговича, покрытое щетиной лицо мужичка без возраста в одноухой мохнатой шапке.

– Ивашка под простоквашкой, – прошептал Веслав. – Ух, порву, как меха на баяне!

Под физиономией красовался несколько разъясняющий Заточкины слова текст, гласивший:

"Разыскивается Абрам Ваныч Хельсинк из Хвинляндии. Обвиняется в преследовании нечистой силы без всяких на то причин и указаний Царя, что значит – совершает противузаконные поступки. Особые приметы: говорит "таки" и "шо", мыслит медленно, но придумывает хитро, характер скверный, не женат. Награда – 5000 (пять тысяч) монет".

– Дело! – потер лапы хищный Стругович. – Еще и монеток огребем!

– По шеям ты огребешь! Что, неграмотный? Видал, что пишут? Раз этот самовольник поперек батюшки-царя в пекло лезет, значит, сам Кащей ему не брат! – сердито указал Семен Эдуардыч. – И что еще это значит?

– Значит, что приемов у него в запасе немерено, – угрюмо сказал здоровяк Семеныч. – Тут просто по шеям не наваляешь.

– И что выходит?

– Выходит, что ты правильно дробовик захватил, Эдуардыч, – вздохнул молчавший до сих пор Семен Игнатьич.

– Точно. А засаду все равно придется устраивать. Ну-ка, поведай мне, Веслав Заточкин, как именно вы негодника караулили?

И, взяв арапа под локоток, Эдуардыч повел его куда-то за сараи.

– А мне что делать? – бесился я.

– Тебе же сказали – садись на взгорок и не отсвечивай!

– Тогда я пойду спать! – злобно сказал я. – И присню себе про вас ужасные вещи!

– Только попробуй! – погрозил мне кулаком Семеныч. – Сказочные сны – это тебе не шутки!

– Тогда присню вашу победу! – льстиво сказал я. – И впереди – я на белом коне!

– Не получится, – с грустью заметил Семен Евсеич. – Ты же уже пробовал. Во сне будет то же самое. Ничего тебе не поможет. Никакие сказочные атрибуты.

И тут!

Я вспомнил!!

Про кольцо!!!

Которое было у меня на мизинце!!!!

И которым я до сих пор не воспользовался!!!!!

Вот осел.

Я взялся за кольцо и торжественно сказал:

– Ну-ка, Двое из Ларца, в фиолетовых носцах, в одинаковых трусцах – идите ко мне на помощь!

– Ха-ха, – еще более печально сказал Семен Евсеич. – Так они и пришли. Нет уж, к ним самим подход нужно знать.

– То есть?

– Ох, – сказал в сторону неумолимо печальный Семен Евсеич. – Самому надобно к ним идти. Так у вас, молодой человек, ничего не выйдет.

– Вот блин горелый! Опять во сне?

– Именно, – склонил голову сухонький Евсеич.

– Э-эх! – я треснул ногой по крыльцу избы, рядом с которой стоял, и побрел на указанный пригорок. Там я свернулся калачиком и все-таки – но очень осторожно – пожелал себе приснить что-нибудь гадкое про Додельщиков. Не вышло. Я так и предполагал. Так, разочарованным, я и уснул.

И увидел себя на берегу очень чистой, прямо-таки прозрачной речки. Через нее был перекинут небольшой аккуратный мосток с резными перильцами. На мостке лежали двое небритых и лохматых. Один был очень объемистый и коричневый, другой – не менее пузатый, но молочно-белый. Обоих роднили полосатые шерстяные – само собой, ярко-фиолетовые – носки и футбольные трусищи, однако у темнопузого они были черными, украшенными красноглазыми китами, а у бледнопузого – вязаными, с желтыми черепушками и бабочкой.

– Здрасьте нафиг! – ошеломленно сказал я.

– Добрейший вечерочек, – поприветствовали меня оба хором.

И у меня тут же назрел животрепещущий вопрос.