Текст книги "Сказочники оптом и в розницу"

Автор книги: Александр Матюхин

Соавторы: Светлана Захаров,Евгений Захаров
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

Глава шестая
На кой же черт Кащей прихватил на работу дерево?

– Дерево – оно на то и дерево, чтобы, не задавая вопросов, делать, что прикажут, – просветил меня Колобок. – А не то – живо в бумагу! В бумагу! Или на поделки там всякие. Нэцке. Слыхало про нэцке, ты, потенциальный отход целлюлозно-бумажной промышленности?

Видимо, дерево было наслышано, потому что мигом рухнуло, образуя мостик, по которому я и пробежал – не очень, надо сказать, ловко – через огромную вонючую яму, над которой мы, собственно говоря, и материализовались.

– Теперь, Глым Харитоныч, ты имеешь представление о нашей Агромадной Свалке, – обводя широким жестом окрестности, изрек Кащей.

– Да уж, – промямлил я, озираясь. – Имею.

Свалка действительно была агромадная. Ни конца, ни края ее видно не было. Только никаких пакетов с отходами или гнутых рулей ржавых велосипедов, как непременных свалочных атрибутов, тут не наблюдалось. Зато было то, чего на наших помойках отродясь не бывало – скелеты. Разных размеров и степеней устарелости. Их, правда, было немного, но меня, как новобранца, наличие костей на обычной мусорке насторожило.

– А зачем скелеты? – наконец спросил я, удостоверившись, что если просто стоять и пялиться на кости, ответа не дождешься. – Почему? Здесь могильник? Или бойня?

– Нет тут никаких могильников, – отозвался Кащей (Колобок не мог отозваться – он откатился в сторону и теперь с увлечением рылся в одной из куч). – Не забывайте, любезный Глым, что в нашем Царстве, есть немало любителей жареных, и не только фактов.

– А! – хлопнул себя по лбу я. – Змиулан!

– И помимо него есть, – вздохнул Кащей. – Помните, что я вам говорил о наследии одного из сказочников. Упыри, оборотни… Вспомнили?

– Так точно. Кошмарные лысые клоуны. А что ж вы так вздыхаете, любезный Кащей? – ответил я в тон костяному человеку.

– Ах, Глым, Глым, – покачал головой Кащей. – Если бы вы знали, как трудно бывает отказаться от старых привычек и вкусов. И ради чего? Ради великой цели, это понятно, но все же, все же…

Он еще пуще вздохнул, поцыкал зубом, но более ничего не произнес.

Вероятно, стоит немного объяснить, отчего сразу после посещения кабачка мы оказались на свалке? Нет? Не стоит? Ну, я полагаю, пара слов не помешает – для тех, кто не понял, естественно.

Кащей, Колобок и мы с деревом оказались на Агромадной Свалке по довольно простой причине. По словам моего челюстно-лицевого наставника, первой стадией обучения любого Сказочника-новобранца является твердое усвоение навыков выносливости и терпимости. Поэтому для начала мне необходимо в течение нескольких недель заниматься сортировкой мусора. Вот я и прибыл на свалку. И осматриваю теперь это все уродство без особого энтузиазма.

Кучи мусора в некоторых местах казались просто непроходимыми, словно вьетнамские джунгли (странный какой-то синоним слова "непроходимые", на мой взгляд – довольно глупый, потому что во Вьетнаме сплошная пустыня, и никакими джунглями не пахнет, а говорить так почему-то принято). Круглый и печеный приказывал ветвистому и деревянному проделывать гимнастические упражнения, дабы я мог одолеть завалы. Кащей-то просто делался полупрозрачным и пронизывал кучи насквозь, а бессовестный хлеб с разбегу мог перекатиться через любое препятствие.

– Во! – раздался триумфальный крик Колобка. – Вот оно! А говорили, пропало с концами! Фигушки! Ну, теперь мы живо этого мерзавца Шамана за задницу возьмем!

– Без меня, – брезгливо сказал Кащей.

– Это фигуральное выражение! – сердито сказал Колобок, кидая Кащею сверкнувшую на солнце вещицу. – Лови! И не говори потом, что Колобок – осел, и пользы никакой не приносит!

– Да, это от души! – нервно дергая челюстью, от виденья чего меня прошиб холодный пот, проговорил Големыч. – Вот за это спасибо! Не грех и за задницу… Глым Харитоныч, ведаете, что это за штука ценная?

– Не знаю, не ведаю, – проворчал я. – Что это? Шаманобойка? С ее помощью мы сможем прихлопнуть гадкого шалуна, как муху-цецекатуху?

– Не совсем, – Кащей пустил мне в лицо солнечного зайчика с помощью таинственной ценной штуки. – Это зеркальце.

– Ой! – я прижал к щекам ладошки. – Зеркальце! Скорее давайте его сюда! Хотя… Пока не надо. Я забыл дома рейсфедер.

– Чего? – такого оторопелого вида, как сейчас у Кащея, я не видел никогда в жизни.

– Рейсфедер, говорю. Брови выщипать. А ты думал, зачем? Нарисовать чертеж пленения грозного Шамана путем похищения его с собственного балкона, предварительно выманив его на оный балкон с помощью волшебного вида вяленого палтуса?

– Вы, Глым Харитонович, не в остроумии практикуйтесь, а слушайте, причем внимательно. Это – волшебное зеркальце. Если сказать слова заветные, оно покажет все, что бы вы не пожелали.

– Не покажет, – сказал я. – Я не знаю, я не знаю, я не знаю слов. Хей!

– А зачем вы это три раза сказали? – насторожился Кащей.

– Я один раз сказал. Это эхо.

– А к чему бы такой "хей"?

– Кашлял.

Человек-кость поморщился.

– Не надо ерничать, – сказал он сухо. – Слова знаю я. И мы можем в любой момент узнать, где находится Шаман. И обезвредить его.

– Мне вот что непонятно, – весело сказало дерево, невзирая на свирепый взгляд Кащея. – Как на свалке оказалось чудесное зеркальце. Такая редкая вещь… Ты где его нашел, Колобок?

– Колоб Окк Дедушкович-Бабушкович, – с нажимом отозвался вышеупомянутый. – Еще не хватало мне панибратства с младшим древесным составом.

– Так точ-с, Люлякебок Дабушкович-Берлушкович! – гаркнул ствол, вытягиваясь во фрунт.

– Чего?!!

– Виноват, господин Окк!

– То-то же. Туточки оно было, – показал кругляш, отряхивая тоненькие, изгвазданные по локоть руки. – В этом навозе. Похоже, драконий.

Кащея перекосило. С неожиданной для него резвостью Големыч принялся отряхивать ладони, затем, привычно дернув себя за левое ухо, извлек из воздуха кран, поколдовал над ним и принялся с наслаждением, по-докторски, отмывать один длинный когтистый палец за другим.

– А у вас есть драконы? – осторожно уточнил я.

– Ну, как не быть? Возьми нашего Змиулана. Он же не один. У него семья. Трехголовая жена и двое детишек, Славик и Анечка.

– То есть они…

– Ни в коем разе. Только диких зверей и скот, и только по ночам. Может, какую лошадку под седлом и заели. Вместе с последним.

– Последним из могикан?

– Нет! С седлом, я имею в виду.

– Здорово, – но я мысленно все равно дал себе зарок: никаких конных прогулок по ночам. – Так давайте прямо сейчас и посмотрим, что делает Шаман?

– Нельзя, – строго указал Кащей (он уже закончил водные процедуры и теперь тщательно протирал каждый суставчик полой плаща). – Рано. Конечно, я буду за ним приглядывать, но, пока ты не войдешь в рост и силу, ничего предпринимать не будем. А если он нас победит? Кто тогда Сказочника, то есть тебя, тренировать и наставлять будет?

– Новых найдут, – беспечно сказал я. – Вы же не одни. Так ведь?

– М-м-м, – неопределенно сказал Кащей. – Видите ли, Глым, мы же не просто так тебя выбрали и учить будем. На нас лежит бремя ответственности. Мы являемся наставниками Сказочников буквально с первого их появления. Кроме нас, почитай, никто не сможет нести этот груз. Для этого требуются особые знания, опыт, склад характера. Но что это значит рядом с великой целью, возложенной на нас, миссией, которую мы не просто должны – обязаны, я подчеркиваю, обязаны исполнить!!!

– Да и платят неплохо, – зевнув, закончил Колобок. – Давай, миссионер, расскажи ему про свалку, а я пойду, покемарю.

Но покемарить нашему батону, ему же булке, не пришлось. Кащей поручил ему ответственное, особое и почти невыполнимое задание – поймать дерево, которое загуляло и уперлось на другой конец Свалки, "а ведь без него у нас не получится в полной мере провести наш инструктаж, ты меня понял, я спрашиваю, ТЫ МЕНЯ ПОНЯЛ, СУСЕЧНЫЙ???". Укатившись за деревом, Колобок исчез из поля нашего зрения.

Кащей, как следует откашлявшись, извлек из многочисленных складок своего плаща небольшую засаленную книжицу с огромной кляксой, напоминающей зверя жутконоса, на обложке.

– Это у нас что? – спросил он, любовно оглаживая книжицу. – Это у нас инструкция. Краткая, прошу заметить, инструкция под заглавием "Каким должен быть истинный, то бишь настоящий, без вредных примесей, Сказочник".

– Дай, – я вынул из костлявых лап "Инструкцию". – Нифига себе – краткая! 586 страниц! И потом – вы меня уже учили во сне, хватит. Практику давай.

Кащей, проигнорировав мое последнее заявление, надулся и отнял книжицу обратно.

– Конечно, она краткая! Полная-то в трех томах и еще дополнительный том – "Комментарии и список действующих лиц".

– Действующих где?

– В сказках, конечно. Позволь, я зачитаю тебе несколько маленьких, ТАКУСЕНЬКИХ, но особо важных и оттого необходимых для запоминания параграфов…

Суть того, что протарахтел мне в следующие полчаса Кащей сводилась примерно к следующему: бла-бла-бла, и все такое. Если же свести все его "умозаключения" и "взаимозаменяемости", то проще сказать так: мне предстояло пройти курс подготовки настоящего Сказочника (далее – С.). Вначале я должен был изучить Устав, в котором, по словам моего сенсея, доступно и емко излагались правила и обязанности С. Заглянув одним глазом в вынутый из воздуха и любезно предоставленный мне Устав, я уяснил, что "Сказочник обязан беспрекословно подчиняться условиям сказки, которую он сотворяет, ибо всякий рассказчик есть слуга своего рассказа", молча ужаснулся, но продолжил внимать заунывному сказу Кащея.

– Форму получите позже, – сказал Отощавший в завершение разговора. – Колпак со звездами, плащ-палаты, берцы…

– Вот здесь, пожалуйста, помедленнее, – попросил я.

– Берцы – это значит сапоги, полностью закрывающие берцовые кости, – терпеливо сказал Костистый. – Чтобы бедренные артерии были защищены от укусов.

– Простите, я что-то стал плохо слышать. Вы сказали – УКУСОВ?

– Так точно. Знаете, лучше перебдеть, чем…

– А на меня гонит, что выражаюсь! – заорал Колобок, появляясь из мусорных завалов. – Самому-то можно!

– Это народное выражение! – ой, держите меня, Кащей опять попытался покраснеть! – Могу словарь принести! Где дерево?

– Здесь, – и Колобок отвесил кому-то, прятавшемуся в тени, изрядный пинок. – Встань-покажись, кол осиновый!

Из-за кучи показалась ветвистая макушка.

– Вроде бы раньше оно побольше было, – с сомнением начал Кащей и сделал неуловимое движение локтем. Тотчас кучи разъехались в стороны.

– Кошмар, – с чувством сказал я. – Господин Колоб, вам бы ручки вместе с ножками оторвать за такие дела.

– А что, а что? – принялся орать в ответ Колобок. – Думаете, легко за ним было гоняться?

– Ты тоже хорошо! – рявкнул Кащей дереву, которое стало раза в два меньше и передвигалось теперь в основном на толстых ветвях, поскольку корни и добрая половина туловища его отсутствовали, срезанные начисто пилой, находящейся сейчас – правильно, в руках Колобка. – Зачем убегало?

– Так я что? – развело ветвями дерево. – Прогуляться нельзя было? Корни размять? А теперь все-о! – затянуло оно. – Не-ету у меня больше корешко-ов!

– Новые выпустишь, – жестко сказал Колобок.

– А ты их растил? – взревело дерево. – Ты их питал? Тянул из последних сил к минералам и солям? А?

– Ничего я не тянул!

– Вот! А как пилить – это пожалуйста!

– Ты само в телегу попало!

– Не гнался бы – не попало!

– Не убегало бы – не гнался!

– Дурак!

– Козлина, козлина!

– Полено червивое!

– Вакуленчук!

Услышав про неведомого ему, но явно обидного Вакуленчука, Колобок опять потянул из кармана пилу.

– Стоп, стоп! – прогремел Человек-кость. – По порядку. Что за телега?

– Да вот эта вот телега, – и Колобок отскочил, давая возможность громыхающему и лязгающему предмету обсуждения наброситься на оторопевшего Кащея. Колесная тварь, яростно хлопая единственной оставшейся дверцей с погнутыми и острыми краями, в один миг проглотила моего наставника, но тот без особого для себя ущерба выскочил с другой стороны, заставив карету дико заскрипеть от злости и повторить атаку.

– Банзай! – заорало дерево и со всей мочи треснуло ветками возмущенно лязгнувшую карету.

– Полундра! – и Колобок, вступив в битву, с разбегу вскочил на продавленную крышу, заставив ее обладательницу взбрыкнуть и, подобно доведенному до бешенства быку, начать кружиться вокруг своей оси.

Кащей уворачивался от дикого транспорта, одновременно, по-видимому, пытаясь вспомнить подходящее заклятье, но пока что безрезультатно – даже "мореволнуется" не помогло. Дерево, получив увесистый пинок в область ствола, охало и ощупывалось. Колобок, вопя, носился верхом на обезумевшей карете между мусорными сопками и призывал страшные кары на голову склеротика-Кащея. Самому ему, видимо, было невдомек прокричать пару-другую тормозящих волшебных слов. Я же оных не знал совершенно.

Поэтому сделал то, что, по крайнему моему разумению, должен был сделать любой человек, обладающий хотя бы зачаточной храбростью. Схватив валяющийся рядом обломок двуручного меча, я подскочил к карете и вонзил его между передними колесами, которые тут же намертво заклинило. Карета, удивленно хлопнув дверцей, как в замедленной съемке, полетела вверх тормашками. Прямо в мои подставленные руки сверху хлопнулся верещащий господин Колоб. А карета неожиданно замерла в воздухе, ошеломленно похрустывая железными суставами.

– Вот-с, друзья мои, я вас и выручил, – несколько неуверенно заявил Кащей.

– Это Глым нас выручил, – рыкнул Колобок, спрыгивая с меня. – Если бы ты не остановил этот искусственный интеллект, он бы сейчас просто сложился, как карточный домик – хруп! А так сейчас ты его отпустишь, и мерзавец опять накинется на нас.

– Вы просите хрупа? Их есть у меня! – и Кащей передернулся всем утлым телом.

Карета, продолжая движение, подлетела к земле и – да не просто "хруп", а "ХРАААЗЗЬЬЬ" – ее буквально смяло, раскатало и наделало из полученного железного теста множество заготовок для вкуснейшего кулинарного изделия "хворост".

– Мило, – нервно зевнув, сказал я. – Теперь позвольте ма-аленький вопросик. На кой хрен вам какой-то Сказочник, ежели тут мы имеем самую настоящую машину для убийства? Вы что, сами со своим Шаманом разделаться вот эдак, запросто, не можете? В труху его! В пы-ыль!

– Глупый вопрос, – холодно ответил Кащей. – Мы тебе повторяли уже триста сорок раз – Сказочник придумывает сказки, без чего этот мир не может функционировать. Да, не отрицаю, я – машина для убийства, не для выделки сказок. Прискорбно, но не мы все это придумали.

– А кто? – вскипел я. – Кто тут всем заправляет?

– Придумщик, – скучно сказал Кащей. – Заправила. Называйте его как хотите. Такой в любом мире есть. Только у вас с ним как разговаривают, через попов, кажется? А у нас наоборот – он разговаривает.

– С кем?

– А с кем ему надобно, с тем и разговаривает. Вот и нам было сказано. И до вас, может, очередь дойдет.

– Тупость какая, – фыркнул я, и тут же услышал в голове как бы вздох, а затем чей-то ехидный голос: "Ну, ты, знаешь ли, выбирай выражения!".

Я с подозрением уставился на наставников.

– Кто это?

– Не понял? – воздел брови Колобок.

– Все ты понял. Кто это сказал?

– Не знаю, – Кащей пожал плечами. – Наверно, та самая тупость, о которой вы, милейший Глым, только что вели речь.

Во попал! Да у них тут тоталитарный режим! Постоянная слежка! А я еще сбежать хотел… Отсюда не то что сбежать – даже подумать об этом не получится.

– И часто он так… общается?

– Только когда почувствует, что ты готов его услышать, – сообщил Колобок.

– И с тобой он тоже говорит? – спросил я, повернувшись к дереву, которое тщательно растирало ствол.

– А то, – отозвалось оно. – Но очень редко. И всегда не по делу. Путает с кем-то. Инструкции дает какие-то. Да пребудет с тобой Сила, и все такое…

– Это бывает, – заметил Кащей. – Нас много, а он один. Вообще лучше о нем не думать. Чем чаще к нему взываешь, тем меньше гарантии, что отзовется. Только в самых крайних случаях.

– А сейчас что – не крайний случай?

– Видимо, нет.

– Хорошо. Вернемся к нашей теме.

– Про инструкцию? – обрадовался Кащей.

– Про свалку. Ведь все начиналось, если помнишь, с нее.

– Про свалку рассказывать практически нечего, – сказал Кащей, откровенно зевая. – Это Агромадная Свалка, на которой хранится весь мусор…

– Это я понял, – нежно, как бы говоря с умалишенным, проворковал я. – А зачем вы, такие многомудрые, притащили меня именно СЮДА?

– Потому что Свалка – как раз то самое место, куда мы ни разу не водили кандидатов в Сказочники. Во всех других местах не получалось. Может, тут что и выйдет?

Я покрутил головой:

– Смачно. Знаете, меня всегда умиляли вот такие финты ушами. Нет бы сказать, что именно тут вырабатываются самые сложные, воздействующие на неокрепшие умы, флюиды, позволяющие более органично слить сознания будущего Сказочника с окружающим его новым миром… А вы? Не получалось у них, видите ли. Может, хоть тута вытанцуется. Сельпо!

Видимо, таинственное слово, изреченное мной, было недоступно пониманию человеку-кости и человеку-сушке. Потому как последний мгновенно налился свекольным и запыхтел, Кащей же до пронзительного хруста сжал свои устрашающие челюсти.

– Напуган, – сообщил я. – До дрожи нервенной. Может, и дерево покажет, как оно умеет злиться?

– Не покажет, – откликнулось дерево, довольное, что его наконец-то приняли в разговор. – И скажу, почему. Потому что мы, деревья, довольно мирные существа. Мне эвон как корешки оторвали – и ничего. Спокоен, весел и готов к борьбе.

– Какой?

– Какой скажете. Дзю-до и дзю-после, революционной и с тараканами.

– Берите пример, – я указал на дерево все еще пыжащимся наставникам.

– Тем более я все равно могу ночью подобраться к этому, – и дерево махнуло веткой в сторону Колобка, – и сесть на него. Выйдет славный блинчик.

– Не стыдно? – заорал доведенный до кондиции Колобок. – Големыч, ну что ж ты молчишь? Заступись!

– Знаете, Колоб, а ведь эти двое абсолютно правы, – отверз наконец бульдожьи уста Кащей. – И хотя в прежнее время филейные части одного уже сладко бы шкворчали на обкорнанном тулове другого, на сей раз я признаю свою неправоту. Так сказать, Кащей всегда отдает долги чести.

Колобок – да что там скрывать, и я с деревом – просто позеленели и отмерли. Таких слов от Кащея лично я не ожидал – хотя, не спорю, сказано было вполне в его манере. Но чтобы вот так, запросто, повиниться перед каким-то жалким кандидатом в мастера, который еще ничем, кроме нечленораздельных жалоб, не отличился…

– Вот, – сказал Кащей, явно чтобы хоть как-то разрядить обстановочку, – но хочу сразу предупредить – возвращаться к этому досадному эпизоду мы больше не будем.

– Давай в зеркальце глянем, – предложил я. – На Шамана поглядим.

– Чего на него смотреть? – сплюнул крошками Колобок. – Дрянной тип.

– Врага нужно знать в лицо, – поддержал меня Кащей. – Гляди, Глым. Зеркальце, зеркальце, покажи нам Шамана.

– Не в рифму, – сказал мрачно Колобок.

– Ситуация, – сухо отрезал Кащей. Мы, сгрудившись вокруг зеркала, заглянули в него. Сначала оно отразило наши ставшие безобразными лица (а я уж думал, кащееву мордашку ничто не может испортить), а затем ставшую поистине акульей челюсть моего наставника сменило изображение занавеса с вполне реальными заплатками. На нем появилась крупная надпись: "Шаман. Часть 1". Половинки занавеса мягко разошлись в стороны, открыв мне неожиданное зрелище.

Глава седьмая
Что же за зрелище открыли мне разошедшиеся в стороны половинки занавеса?

Я действительно не ожидал увидеть то, что предстало моим глазам. Не скрою, воображение уже рисовало мне сухопарого седого старика с длинной, в завитках, бородой и клочкастыми бровями, который, рисуя в воздухе суковатым посохом каббалистические символы, свободной рукой щедро бросал в кипящее в котле варево любимую пищу Кащея – жаб, ужей и пауков. Но вместо этого мое внутреннее "я" издало такое совиное уханье, что костистый еле успел ухватить едва не вырвавшееся из его руки зеркальце.

Коротконогий и толстый рябой старикашка сидел по-турецки за обычным деревянным, к тому же плохо оструганным столом, жрал из чугунка раков и плевал остатки на ковер. Его седоватые усы тряслись, с них капал рачий сок, а желтые глаза подозрительно вращались в разные стороны, как бы отыскивая мерзавцев и предателей. А также неопытных Сказочников.

– Это и есть ваш Шаман? – все еще по-птичьи выдохнул я.

– Он, обезьяна, – с чувством сказал Колобок. – А что? Не похож?

– Нет, – кивнул я. – Вернее, похож, но не на великого и могучего черного мага.

– Меня терзают смутные сомнения, – медленно сказал Кащей. – Колоб, а ты уверен, что в твоем недуге именно Шамана виноватить следует?

– Да т-ты… Да ты что? – взорвался Колобок. – А кого же? Я же говорю – этот гад у меня совесть и спер!

– А при каких обстоятельствах сие произошло? – прищурился Кащей.

– Ты что так взволновался, дядька? – я тоже не скрывал своего удивления. – Я думал, ты у нас дед-всевед.

– Дело в том, – сказал Кащей, – что у наших Сказочников многое было различным. Но по нескольким признакам всегда можно отличить настоящего Сказочника от обычного человека.

– Шесть пальцев? Или хвост? У меня ни того, ни другого…

– Воображение, позволяющее проникнуть в наш мир – это раз. Способность слышать Заправилу – это два. Способность узнать такого же, как он, – это три.

– И что?

– И то, что Шамана ты бы узнал сразу, если бы…

– Если бы он был черным магом?

– Дура! – Кащей удивлял меня все больше, теперь он еще и ругаться начал. – Не просто магом, но – Сказочником! Следовательно, тот, кого мы ищем – не Шаман!

– А как же моя совесть? – замяукал Колобок.

– Поэтому я и спрашиваю – ты точно знаешь, что это был Шаман?

– Да! – страшно закричал тут Колобок.

– Уверен?

– Нет…

– !!! – Кащей так страшно высказался в адрес господина Колоба, что дерево в ужасе заткнуло ветвями все свои естественные отверстьица.

– Погоди, – я ухватил Копченое Ребрышко за пуговицу. – Нечего тут рукоприкладствовать. Знаешь, что мы можем сделать?

– Знаю, – холодно сказал Кащей. – Мы можем взять за шкирку это маленькое дрянное бессовестное черствое и на редкость отвратительное…

– Короче – Колобка.

– Короче – Колобка за шкирку и ка-ак хрястнуть!

– А потом я на него сяду! – закончило дерево сладким голосом.

– Вы что все – опухли? – Колобок не на шутку разволновался. – Что за слова, в самом деле – хрястну, сяду? Вы обо мне говорите, между прочим. О наставнике Сказочника!

– Не только ты – наставник, – ввернул Кащей.

– Это совершенно неважно, – фыркнул Колобок в ответ на его реплику. – А важно то, что… Тьфу ты, сбили меня совсем.

– Ты хотел поведать нам о Шамане, – напомнил я.

– Правда? – изумился Колобок, но, увидев выражение лица своего милого друга и соратника, поспешно согласился. – Ах, да, да. Итак, Шаман. Первое: с чего я взял, что именно он, паскуда, спер мою совесть? Отвечаю коротко и ясно: а кто же еще? Именно так думал я, когда проснулся однажды абсолютно бессовестным.

– Врет, – отрезал молниеносно папаша Кащ. – Ничего он не просыпался. Просто у нас со здоровьем строго. Каждое утро – пятиминутный осмотр внешних, внутренних и ментальных органов.

– Понятно. Опять какое-нибудь зеркальце?

– Нет, на сей раз к стеклу сие не имеет никакого отношения. Давным-давно из одного мира к нам провалился так называемый Ынструмент…

– Может, Инструмент?

– Вот именно что Ы. Позднее выяснилось, что создал его малютка-медовар из соседнего измерения с диким потенциалом сказочного изобретателя – его изобретения, которые он придумывает за скучным процессом медогонства, прорывают ткань реальности, попадая туда, где подобные приборы в порядке вещей – чаще всего, к нам. Их правописание и наше не намного, но отличаются, поэтому названия кнопок и лампочек на панели Ынструмента с ошибками написаны. А штука, я тебе доложу, знатная! Все-все о тебе расскажет, чего не хватает, на какую диету переходить, чтобы цвета в ауре наладились.

– А с медоваром что?

– Берегут. На него знаешь, сколько зубов из разных миров точится? Но посещать его запрещено – напугается, придумывать перестанет… Поэтому созвали Конвенцию и заключили Пакт О Ненападении На Малютку.

– Ха! – мне стало обидно за свой, хоть и наполненный налоговыми инспекторами, зато довольно уютный мир. – Малютка! Тьфу на него! Поглядите еще, какие я буду сказки сочинять! Ынструменты у них! А сами – полезные зеркала драконам скармливают!

– Это вы правы, с этим мы разберемся, – пошевелил тяжелой челюстью Кащей, насмерть перепугав окрестных помоечных ворон. – Собственно, вот и все о Колобке. После того, как обнаружилось, что он потерял совесть, этот плод хлебного дерева принялся налево и направо орать, что это Шаман виноват, и что он еще получит по мозгам! Собственно, Шаман действительно любит делать мелкие пакости, но на подобное он еще не замахивался. Почему-то этому, – кровожадный взгляд Кащея заставил Колобка стать еще меньше ростом, – все верили, даже я, и все последующие гадости, случавшиеся у нас в Царстве, стали приписываться Шаману. Ну, ты знаешь – Портняжка, Джинн и пр.

– Что я могу сказать? – развел руками я. – Просто разве процитировать на память куплет, чудом дошедший до нас из каменного века? "И если туп, как дерево – родишься баобабом". Это все – про вас, родимые.

– А вот я, к примеру – орех грецкий, – похвастало дерево. – Только че-то не растет на мне ничего…

– Довольно о деревьях! – взревел Колобок. – Ну да, я ошибся. А с кем не бывает? Вы вон тоже все дураки!

– В смысле?

– В смысле, неумные существа.

– Отчего же?

– А так, – и Колобок уселся на перевернутую дырявую лохань. – Давно бы уже поглядели в это самое зеркало и узнали, где тот, кто паскудством занимается.

– Не скажет. Ему точный запрос нужен, – проворчал Кащей.

– Раньше-то недосуг было заглянуть?

– Раньше-то его не было! Оно уж незнамо сколько времени назад пропало! Искали, конечно. Только вот сейчас и нашли! В драконьем… Та-ак! Колоб! Равняйсь! Смирно! Слушай мою команду! Срочно дуй к Змейсу и проработай его на предмет помета!

– Навоза, что ли?

– Ты издеваешься, я не понял? Помета его, то бишь детей. Выясни, кто из них в последнее время нападал на караваны или жрал рыцарей в седле. ЧТО НЕПОНЯТНО?

Взметнувшаяся пыль указала направление спешащего на драконий допрос Колобка.

– Теперь с тобой, гражданин Сказошник. Только что мы выяснили несколько неприятных фактов. Первое: Шаман – не тот, кого мы определили в злодеи. Следовательно, нам нужно выяснить, кем же является истинный негодяй. Для этого необходимо, во-первых, пообщаться с Шаманом.

– Не понимаю, почему этого нельзя было сделать раньше? – пожал плечами я.

– Потому что нам было некогда! – заорал дошедший до ручки Големыч. – Потому что нам было некогда! Потому что мы были заняты воспитанием подобных тебе олухов!

– М-м-м, – промычал я. – Морген, морген, морген лейте…

– Вот я тебе! – кончика моего носа коснулись острые костяшки кащеева кулака. – Раз! Но потом. Сейчас я лечу к Шаману, а ты пока поучи Устав. Ничего не трогай! И еще. Эй! Дерево!

– Слушаю! – покладисто склонился к Кащею орех.

– Расскажи ему поподробнее о нашем мире. А то, понимаешь, не в курсе товарищ!

Равнодушно понаблюдав за набившим оскомину исчезновением моего наставника, я обернулся к дереву.

– А ты? – спросил я. – Ты-то чего так перед ним?

– Как же, – вздохнуло дерево. – Я на стажировке. Мне еще лет десять корячиться, если в институте. А если на практике – за три года могут принять. Вот и практикуюсь. Контактером. Полное название моего курса – "Наладчик контактов между вселенными, адаптор прибывающих иномирян, маркетолог третьего разряда".

– Так вот почему ты мысли умеешь читать? И говоришь… А сколько ты уже практикуешься?

– Полгода, – орех задумался. – Нет, подожди. Восемь месяцев.

– Я твой первый… иномирянин?

– Нет. До тебя еще был один, которого я застал. Но он быстро отсеялся. Никак не мог к Колобку привыкнуть. Как увидит – так смех разбирает! Неделю так поржал, вот мы и не выдержали.

– И что?

– Что-что? Вышвырнули обратно.

– А как же торжественное съедение Змеем Горыновичем?

– Что? Змиулан? Да его сразу за такие дела в ледник годика на три!

– То есть, если бы я уперся и не захотел ничего делать, меня бы вернули?

– Да. А что, вам не сказали? Ах да… Знаете, Кащей у нас такая своеобразная личность. Любит пошутить.

– Я вот сейчас тоже как пошучу! – свирепо сказал я. – Шантажисты! Все! Не буду ничего. Домой.

– Поздно. Вы уже подписали договор.

– И что? – я был настроен воинственно. – Вы меня наругаете? Или поставите в угол?

– С подписанием договора, – монотонно, на память зачитало мне дерево, – все указанные в нем пункты имеют юридическую силу.

Я вспомнил о лисьем яде, кузнеце Крузенштерне, и мне стало ужасно себя жаль.

– Так, – сказал я. – Слушай, деревце. О чем я еще не знаю, но по местным меркам прямо-таки обязан знать?

– То есть?

– О вашем мире. О Царстве, едрит его за ногу, Государстве!

– А-а. А чего ты не знаешь?

– Н-ну, к примеру, о том, как часто меня могут вызывать к Царю-Государю. И как его зовут, неплохо было бы узнать.

– У царей не бывает фамилиев, – строго указало дерево.

– А имя?

– Имени тоже нету. Царь. Просто Царь. Очень приятно.

– Кому?

– Всем.

– Интересно. А от других царей его как отличать прикажешь?

– Другие уже умерли, – резонно заметил орех. – А говорим так: "При прежнем Царе" или "При допрежнем Царе". И насчет вызовов – у нас вообще-то Сказочник ходит туда, куда хочет. Хоть к Царю, хоть к чертовой бабушке, – несколько дерзко закончило дерево.

– Миленькое дело. То есть вот я, Глым, могу прямо сейчас…

– Прямо сейчас – не можешь. Ты еще не Сказочник.

– А кто тогда?

– Официально говоря – стажер. Сначала выучиться надо, подрасти морально. А потом можно и к Царю. Еще вопросы есть?

– Куча. Карта у вашего Царства есть?

– Присутствует, – и перед моим носом развернулась цветастая тряпочка. – Вот границы. Отсель досель.

– А тут?

– Это уже не наша земля. Видишь – подписано: "Джермания". Тут вот – "Хранцыя". А с юга – "Ыспания", "Ыталия" и "Хрэция".

– А севера почему нет? Отрезали? На слюнявки не хватило?

– А на севере все плохо. Мы его принципиально игнорируем. И он нас, кстати, тоже.

– И войн нет?

– А зачем? Им у нас жарко, нам у них холодно.

Как, оказывается, все просто в волшебной стране!

– У нас не все так просто, – сказал орех. – У нас сложно все. Видел дом, из которого тебя привели?

– Больничку-то? Как не видеть. И что?

– Это, Глым, не больничка. Это Творческая Мастерская.

– Во здорово! То-то я и гляжу, там сумасшедших полно. Только мне, видать, сбежать и удалось.

– Балда! – не удержался орех. – Это же все твои будущие помощники! Они дорабатывают сказки, рассказанные твоими предшественниками. Доводят, так сказать, до ума.