Текст книги "Сказочники оптом и в розницу"

Автор книги: Александр Матюхин

Соавторы: Светлана Захаров,Евгений Захаров
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

– Понятно, – я хмыкнул. – Такие тупые были мои предшественники, что сами додумать ничего не могли!

– Вовсе нет! Теодор Шнапс, к примеру, очень башковитый был. Просто одни сказки могут входить в противоречие с другими. А кто подгонять швы будет? Кто проследит, чтобы концы с концами сходились? Уж не Сказочник, ему уже до другой сказки дело. Вот и работают мастера. Многие, кстати, из недавно придуманных.

Я вдруг вспомнил давно мучивший меня вопрос и тут же задал его:

– А что у вас за летучие козлы такие, что с ними даже Кащей разбирался?

– Да есть тут одни козлы, – процедило дерево. – Знаешь поговорку про коров, которые не летают?

– Ясен пень.

– Вот и одному твоему коллеге ничего не пришло в голову умнее, как первую же свою сказку придумать про летающих козлов: будто бы летает эдакая вонючая бригада и всех сверху орошает.

Я не сдержался и хихикнул.

– Не стыдно? – укоризненно сказало дерево. – Посмотрим, про кого ты придумаешь.

– Про коров придумаю, – пообещал я. – Чтобы они с козлами воевали.

– А если они объединятся? Ты об этом подумал? Нам и с козлами хлопот хватает. Кто больше всех козлов боится, в курсе?

– Козлихи, наверное.

– Нет. Водяные. Им козлиный дух жить мешает. У нас уже несколько озер и прудов загрязнилось – уходят водяники на дно и все тут. Там спокойнее, говорят. Вот Кащей и прочие и выезжают козлов от рек да прочих водоемов гонять.

– А как же Додельщики эти самые? Пусть придумают, чтобы не было козлов.

– Это если только они в разрез с другими сказками пойдут.

– Полетят.

– Остряк.

– Дубина.

– Логично.

– Замяли. Я вот тут подумал, – сказал я. – А нельзя сказку придумать, как эти козлы взяли и улетели куда-нибудь на север?

– Ты что? Ты что? – дерево замахало ветвями. – Ты Устав внимательно читал?

– Да я вообще его не читал. Так, пробежался.

– А между тем в Уставе сказано: "Ежели Сказошник ошибку какую учинит в сказки создании, то исправиться она должна не иначе как по законам сказошным или же сама собою устранится. Никакой новой сказки для поправки сочиняться не должно, ибо дважды в одну реку не войдешь, а только неприятностей удвоить число получится".

– А если по простому?

– Вот был у нас случай, – словоохотливо начал орех, поудобнее складывая ветки на стволе. – Твой коллега, кажись, двадцатый по счету после Шнапса, сочинил сказку про зеленого гоблина. Жил себе гоблин на болоте, никого не трогал. Да вдруг потянуло его на подвиги, на приключения. Глядь-поглядь – жену себе завел, дракона ручного…

– Жену-дракона?!!

– Сначала жену, потом дракона, а совсем потом еще и городского голову…

– Завел?

– Сожрал! И сам править уселся! Сказочник тогдашний за голову схватился и – не знаем, как получилось, не уследили – присочинил продолжение. Вроде бы гоблину летать захотелось, изобрел он аппарат специальный, чтобы по воздуху мотаться. Да вот тут и ошибка вышла! Никуда он не улетел, а принялся налеты на наше Царство делать да бомбардировки навозные учинять!

– Фу!

– Что ты! Еще и жену приучил. Как принялись вдвоем летать да отбросами бросаться – тут даже Царю-Государю несладко пришлось. Как есть ведь дворец загадили!

– И что дальше?

– Да то и дальше, что Кащею нашему наказ был даден срочно лететь за море-окиян в звездополосатую Мерику, чтобы за большие деньжищи специальное средство от зеленых гоблинов покупать.

– Отраву?

– Хуже. Паукодядьку.

– Ох, пакость, наверное?

– Страшная. Глазишши что плошки, ни носа, ни рота, сам весь синий да красный, веревками опутанный. Как начал за гоблинами меж башен да куполов гоняться – матушки, всех перепугал! Полстолицы развалил, пока поймал паскудников.

– И где они сейчас?

– Гоблинов в ссылку на север отправили, хотели и Паукодядьку заодно, да, видать, догадался – сам обратно в Мерику убежал.

– Кошмар какой, – с чувством сказал я. – Спасибо, орех, что предупредил. Теперь всю ночь будут проклятые твари сниться.

– Не будут.

– Как это?

– Ты же Сказочник. Сам себе можешь что угодно приснить.

– Правда, что ли?

– Еще какая. Только ты осторожнее. Наснишь не пойми кого, они потом утром не уйдут. А что? Были прецеденты.

– Тоже мне, – фыркнул я. – Я вот тоже умное слово знаю – гирудотерапия.

Дерево тут же надулось.

– Нет такого правила – обзываться, – сказало оно мрачно. – Не дружу с тобой.

– И не надо.

Взял однажды за правило не отменять принятого решения, я отвернулся от ореха, уселся поудобнее, привалившись спиной к здоровенному мешку с мусором, раскрыл Устав на самом интересном месте – главе "Отдых и как он осуществляется"…

И получил веткой по шее!

– Тебе что Кащеич сказал? – желчно, явно желая уязвить, поинтересовалось дерево. – Чтобы ты мусор разбирал. Вот и разбирай.

– Кое-кто не хотел со мной дружить, – вставил я.

– Я и не дружу, я напоминаю о твоих обязанностях. Вернутся граждане начальники, спросят: "А почему это наш новый Сказочник не трудится?" Что я им отвечу?

– Меня это не касается, – я вновь раскрыл Устав.

– Спорим – касается? За неисполнение приказов – два наряда вне очереди.

– Это еще что? Тут не армия!

– А я вот тебе расскажу, – проскрипел орех. – Надеваешь бабский наряд и дуешь по улице! Если тебя увидят – на части разорвут! Наряд, я имею в виду. А тебе аж два назначат! Хо-хо-хо!

– Испугал, – презрительно сказал я. – Что тут где убирать?

– Ничего убирать не надо. Надо – сортировать. Бумагу налево, продукты естественного происхождения – направо. По центру – железки всякие.

– Где тут лево, где право? – я бестолково крутился меж мусорных гор. – Укажите хотя бы, деревянное вы мое!

Дерево оказалось настолько любезным, что указало и даже отволокло к каждой из куч по мешку – для наглядности. Окинув взглядом пространство свалки, я издал недостойный Чугункова пронзительный мышачий писк.

– Тут же сортировки месяца на два!

– За пару недель управисся, – ехидно сказал орех.

– Интересует меня, как проявляли закалку, упорство и терпение другие кандидаты в мастера? – задумчиво протянул я.

– Кто как. Рукава от рек отводили, дороги мостили, канализацию…

– Ловко это у вас выходит! Халявная рабсила!

– Все равно никто долго не задерживался, – кинулось в оборону дерево. – Потому как ненастоящие. А ты… Впрочем, поживем – увидим.

– Вот именно, – я, кряхтя, поволок один из мешков.

И остановился.

Дикая, но не лишенная рационального зерна мысль обозначилась в моем мозгу.

– А не колдануть ли мне? – спросил я сам себя. – По старой памяти?

– Ни в коем разе, – тут же отозвалось дерево. – Ни за что. Во-первых, не умеешь. Во-вторых, никакой старой, равно как и молодой памяти насчет колдовства у тебя быть не может.

– За это отдельное спасибо, – я загрустил. – Нечестно так! Я же Сказочник! Могу я хотя бы попытаться?

– Ну, – дерево явно не знало, как быть. – Ну… Может, одна очень маленькая сказочка не повредит?

– Я тоже так думаю, – кивнул я. – Итак. Жил-был мусор…

– Стоп! – заорал орех. – Ты сам подумал, что сочиняешь?

– А что я такого сказал?

– Ты сказал, что мусор жил! Тебе бы очень хотелось, чтобы вся эта мерзость ожила и поперла со свалки в город?

– Ох. Прощенья просим. Итак, дубль два: однажды на Агромадную свалку зашел Сказочник. И решил он рассортировать весь мусор по категориям. Налево отправилась бумага…

Со всех сторон свалки внезапно раздалось уханье и стоны.

– Что это? – я аж присел от неожиданности.

– Бумага, – прокомментировал орех. – Отправилась налево, как и было сказано.

– Справа же Сказочник разместил продукты естественного происхождения… Правильно?

– Пока да, – опасливо сказало дерево. – Смотри, не ошибись!

– И по центру, – заученно договорил я. – всякие железки…

– А! – воскликнул орех. – Стоп! Елы-палы! Поздно!

– Что я опять натворил? – стараясь перекричать шум двигающегося мусора, завопил я.

– По какому центру? По какому, я спрашиваю, центру?

– Ну, посредине. Ты же сам сказал!

– Я для тебя сказал! А ты – для Сказки! Вот что теперь делать?

Сказать по правде, я и сам не знал, что делать в ситуации, когда на тебя во всех сторон, медленно и достаточно стратегически окружая, ползут вышеупомянутые всякие железки.

– Сейчас они зажмут нас в клещи, – дерево пыталось спрятаться за меня, – а потом раздавят. И придется Кащею с Колобком нового Сказочника искать. И услужливое дерево. А ведь я еще так молод…

– Эй, эй, – остановил панихиду я. – Можно подумать, я – старикашка. Давай, я сейчас все переиграю.

– А вот это точно не положено. Я же только что тебе рассказывал, что бывает, если сказку-пересказку придумывать. Забыл, никак?

– А кто говорит о пересказке? Я еще свою не закончил: "И вот, когда железки уже ползли к центру, Сказочник вдруг сказал себе: "А что железкам делать в центре? Им же просто необходимо начать самих себя плющить, чтобы потом у рабочих свалки не было проблем по транспортировке". И в тот же миг…

И в тот же миг железки, ползущие к нам, стали как-то странно корежиться и непристойно изгибаться. Но… Они по-прежнему ползли к нам. И расстояние быстро сокращалось. Пожалуй, даже слишком.

– "И когда они уже достаточно сплющились, – лихорадочно тараторил я, – им уже незачем было ползти к центру…" Ого-го!

Какой-то таинственный агрегат (позже дерево мне сказало, что это была давшая трещину наковальня) подло подполз сзади и ударил меня под коленки. Выронив Устав, я полетел через голову, довольно сильно задев копчиком указанную наковальню. Поднявшись на ноги, я уставился прямо в пасть жаровни, которую как раз в этот момент нехило скрючило. Да так, что ее "челюсти" – при небольшом усилии с их стороны – могли запросто забрать мою ногу в свои стальные объятия.

– Оре-ех! – я пустил предательского петуха. – Выручай!

– Вашамамапришла! – прогремел голос, от звука которого железяки-бунтари мгновенно замерли и скукожились еще круче. – Молочкапринесла! А ну, пшли вон!

– Глым, сукин кот, тебя что, на пять минут одного оставить нельзя?!! – провизжал и другой, не менее знакомый и не менее приятный (на данный момент) голос.

Кащей схватил меня и поставил на место. Дрыгнув ногой, я высвободил штанину из плена жаровни.

– Целоваться не будем, – быстро сказал я. – Спасибо, конечно, но я бы и сам…

– Ага, я слышал, как он бы сам, – гаденько хихикнул Колобок. – "Выручай, деревце!" Ты бы его еще полить пообещал!

– Глым, – мой ненаглядный Бульдожий сын присел на замершую готовальню. – Дорогой мой человечек. Ясно же было сказано – читать Устав и сортировать мусор. Зачем надо было проводить эксперименты, явно ненужные?

– Шеф, – вмешалось дерево, – у него, между прочим, неплохо получалось. Пока сам себе не подкузьмил.

– Разберемся, – Големыч с хрустом размял пальцы. – Хорошо, что вовремя успели. Так, ну, о том, что тут произошло, можно и не спрашивать – сам все вижу, да еще и мысли у вас, Чугунков, как с цепи сорвались, чуть ли из ушей не выпрыгивают. Что у тебя, Колоб?

– Докладываю, – тот вытянулся в струнку, если такое выражение можно применить по отношению к куску хлеба. – Дело о драконьем назь… то есть помете можно считать закрытым. Путем проведенного лично мной перекрестного опроса каждой из голов подозреваемых были получены следующие результаты: ни один из семейства Змиулана не ел недозволенных особей, как-то: коней и пр. Равно как и их поклажу.

– Хреново, – к моему ужасу, сказал Кащей и сплюнул.

– Однако, есть одно немаловажное обстоятельство, – смакуя каждое слово, изрек Колобок.

– Короче, – лязгнул челюстью костистый.

– Короче – как-то в их столовую, проще говоря, кормушку, подбросили целый тюк, набитый мясом. По дегустации выяснилось, что мясо было обыкновенное, говяжье, так что ничто не помещало нашим чешуйчатым друзьям его оприходовать.

– И что? – левое кащеево веко задергалось.

– Младший Видоплясов, Славик, пожаловался на обилие костей. Но никому из остальных ничего похожего не попалось. Видимо, сынок Змиуланов и слопал всевидящее зеркальце. Вывод: какая-то сволочь нарочно скормила им дивную стекляшку. И наверняка с далеко идущими планами.

– Это точно, – хмуро сказал Кащей. – Теперь я окончательно убедился. Вернее, я был уверен, но не до конца. А сейчас…

– Големыч, – задушевно промурчал Колобок. – Может, ты устал аль переутомился?

– Я был у Шамана, – отсутствующим голосом сообщил Кащей.

– Иди ты! – ахнул Колобок.

– Иди ты, я уже был, – отрезал наставник намбер ван.

– Да ладно! – недоверчиво продолжал коркокожий. – Я думал, ты наврал все.

– То. Есть. Как? – медленно проскрежетал Кащей.

– Да просто. Дождался, покуда я убегу к змееву семейству, да и вернулся обратно.

– Не было его, зуб даю, – сказал я.

– И я даю, – ввернуло дерево. – Он одновременно с тобой появился, Глыму на помощь.

– Ах, да, – Колобок заржал. – Ходячие помои.

– Вы по-прежнему намерены поливать меня презрением? – нарочито вежливо поинтересовался Бессмертный. – Господин Колоб, я к вам обращаюсь?

– Что? Не, не! Верю сразу и во веки веков. Продолжай.

– Короче, – выдал слово-паразит Отощавший. – Прихожу к Шаману…

– Раков он хоть дожрал?

– Куда там! За новой порцией как раз при мне послал. Захожу, он, понятно, вылинял, усы выжал в тарелку и ко мне на полусогнутых: "Кащей Големыч, мол, не изволите ли чего?"

– Классовое неравенство, – вздохнул я. – Как мне это знакомо. В задницу систему! Лично я с подобным боролся. Не щадя живота своего.

– Знаем, как ты боролся, – ухмыльнулся Аржаной. – Сколько налоговых инспекторов зарыто в твоем огороде? Восемь? Десять?

– Тридцать четыре! – заорал вышедший из себя Кащей. – Долго меня еще будут идиотски перебивать на этой идиотской свалке этими идиотскими репликами?

– Пару раз, не больше, – пообещал я. – Извини.

– Ах, так вам все-таки интересно? Тогда я продолжу. Шаман – и почему я раньше не додумался проведать этого карлу? – так лебезил передо мной, что я сразу отмел все подозрения в его адрес. Но тем не менее поделился ими с ним и выслушал довольно сбивчивый, но тем не менее весьма достойный ответ: "Да чтоб удавить меня кислородной подушкой – не я!"

А затем между нами состоялся весьма любопытный разговор. В частности, Шаман сообщил мне – не без некоторого нажима с моей стороны, естественно – несколько немаловажных и дополняющих общую картину следствия фактов…

– М-м, – протянул Колобок. – Я даже знаю, на какое место ты ему нажал, чтобы узнать эти факты.

Кащей что-то прорычал, но, по-видимому, не рассердился, так как продолжил без особого недовольства:

– Какого рода были факты – об этом позже. Сейчас могу сказать следующее: проанализировав все известное мне раньше, узнанное от Шамана, да и от тебя тоже, я сделал однозначный, но неутешительный вывод.

– Я вам не подхожу? – с надеждой спросил я.

– Он нам не подходит? – с еще большей надеждой спросил Колобок.

– Интересно, дождь будет или нет? – без особой надежды на ответ спросило дерево.

– Отставить веселье! – рявкнул Кащей. – Ты подходишь. Он подходит. Все подходят. Никакого дождя в ближайшие три дня. А теперь внимательно: в нашем Царстве-Государстве появился маньяк.

– Кащейчик, да ты что? Маньяк? Тю! – Колобок был беспечен, как птица. – Какой-то…

– Не какой-то, а забирающий волшебную силу АНТИСКАЗКАМИ. Сидит, например, он в трактире и рассказывает антисказку. С виду вполне обычная сказка, но не просто с плохой, а с ужасной концовкой, высасывающей жизни у всех ее участников. В общем, Глыму нужно будет его поймать и обезвредить. Иначе жизни нам осталась без году неделя.

После этой оглушаюшей фразы, произнесенной Кащеем с воистину равнодушной миной, мне сразу захотелось сделать одну вещь.

Глава восьмая
Какую такую вещь мне захотелось сделать после оглушающей фразы Кащея?

А вот какую – сбегать кой-куда, чтобы вернуться помолодевшим. В туалет мне захотелось, сразу и бесповоротно, дорогие граждане, а главное – друзья. Другой реакции на то, что лишь от тебя зависит судьба целой страны, от обычного человека ждать не приходится.

– Только не здесь, – торопливо сказал Кащей. – Не будем осквернять это… ммм… хотя, впрочем, если очень хочешь, то оскверняй. Свалка все-таки.

– Не желаю, – сердито сказал я. – Перехотел.

– Вся эта ерунда с Джинном, Колобком и прочими – лишь разминка перед настоящими Пакостями. Ведь маньяк – он на то и маньяк, чтобы побольше Напакостить. Причем – и я в этом очень уверен – сам он полагает, что совершает благие дела.

– Ты даешь! Ладно, мы не спрашиваем, как ты додумался про маньяка, но рассуждать об особенностях характера явно гипотетического существа может только большой-большой художник.

– А я художник, – сухо поведал Големыч. – У меня даже три картины в Арбитраж взяли.

– Арестовали имущество? – высказал страшную догадку я. – А самого посадят скоро?

– Кто меня арестует? – фыркнул Кащей. – Кто меня посадит? Я же ставленник! А значит – ЭнЗе! Перевожу специально для тебя – Неприкосновенный Зе.

– Тогда уж Неприкосновенный Ке, – сказал Колобок. – Зе – это Змиулан.

– Я не знаю, кто там Ке, кто Зе, – призвал к порядку я. – Только давайте вернемся к дикому маньяку.

– Давайте, – согласился Кащей. – Итак: как я пришел к такому выводу? Это все дедукция, любезные мои.

– Это, случайно, не в честь твоего папки назвали? – спросил я очумевшего от подобного вопроса Колобка.

– Нет. А что вдруг?

– Ну, ты же – Дедушкович по паспорту. А тут – дедукция. Значит?

– Ничего это не значит! – взорвался Колобок. – Это выходит "дедовщина" тоже от моего папы пошла?

– Ну, почем знать…

– ЧТО?!!

– К порядку! – воззвал Кащей. – Что за наветы, в самом деле, Глым? Быстро миритесь!

– Может, нам еще и поцеловаться? – хмуро сказал я.

– Беее! – отреагировал Колобок.

– Не в губы, – быстро сказал Кащей.

– Достаточно, – мне тоже надоело свариться, хотя, будем честными, я все и затеял. – Что там за дедукция?

– Это такой метод выстраивать целое из целой цепочки частностей, – важно произнес Тощей. – Сам придумал. Верите?

Он прищурил свои острые глаза и выпятил челюсть.

– Верим, – торопливо закивал я. – Ох, как верим. Зубы на место верни, пожалуйста.

– Что, страшно?

– Не то слово. Колобок вон чуть не прыснул.

– ЧТО?!!!

– Ух, – Кащей утер пот и широким жестом запечатал нам рты. – Вот так уже лучше. Сейчас я вам немного расскажу про дедукцию…

Но продемонстрировать нам словесные чудеса Кащею помешали. Помешал ему внезапно затрепыхавшийся в воздухе… петух.

Самый обыкновенный петух, только огненно-желтого цвета.

Только в отличие от обычных петухов никаких "кукуреку" от него мы не услышали.

Петух заорал:

– КАЩЕЕЕЙ! Шухер! Срочное сообщение!

– Давай, – сухопарая костяшка сложила колени циркулем и уселась на землю, внимать.

Я мог дать пня против коня, что петушиная морда в мгновение ока видоизменилась и стала физиономией какого-то старика с окладистой рыжей бородой.

– Из дворца сообщают, – сказал петух басом. – Признал?

– А то, – Кащей слабо склонил голову. – Царю-батюшке мое нижайшее.

– Не до того, – проворчал царь. – Слушай, Кащей, хоть и непривычно мне такое говорить именно тебе, но помощь требуется.

– Маньяк? – уточнил костлявый.

– Во-во, – затряслась рыжая борода. – Он самый. А кто это?

– В смысле – Антисказочник? – вспомнив, с кем говорит, поправился Кащей.

– Его зовут Маньяк?

– Да, – не желая вступать в объяснения, согласился Кащей.

– А по батюшке?

– По батюшке я бы его послал через три колена, – сухо обронил Кащей. – Погодите-ка. Откуда про его узнали?

Петух загоготал.

– Дак на то я и царь, стороны сей государь, чтобы знать, что и где творится.

– Понятно, – немного подумав, сказал Бульдожий Зуб. – Дерево. Корни оборву.

– Оно же не виновато, – сказал петух. – Это у него приказ такой. Мой собственный. Эх, как вы с Шаманом-то…

– Шпионить за Сказочником?! – загремел Кащей.

– Не шпионить, а присматривать. Имею право. Царь я или не Царь?

– Царь ты дрожащий, только право и имеешь, – заметил Кащей.

– Да я… Да я щас как пошлю все свою дружинушку хоробрую! – защищался Царь.

– И что? Что она сделает с Антисказочником? Он ее в консервы закатает и еще перчиком так сверху!

И подлец Кащей вдобавок продемонстрировал, как будет посыпать перчиком закатанную в банки дружину зловещий Маньяк.

– Пантомима хорошая, – кивнул Царь. – Только ты мне никак сказать не даешь…

– Я уже и так знаю. Эта сволочь выкинула какой-то особый фортель, и теперь никто, кроме меня…

– И Колобка! – вставил Царь-Петух.

– А? – неожиданно распечатал уста подгорелые Колобок. – Меня?

– Ты что, глухой? – спросил Петух. – И тебя, я же ясно сказал.

– При чем тут это шарообразное? – неприятно удивился Кащей.

– При том, что новая напасть – это саранча! А кто лучше знает, как справиться с расхитителями сельхозпродукции, как не сам сельхозпродукт?

Кащей посинел от злости.

– Какая еще в бебеху саранча? – завопил он, да так, что петух в ужасе спрятал голову под крыло. – Мы про Антисказочника, а он – саранча!

– Летучая такая! – сообщал из-под крыла Царь. – Да не простая! Самая что ни на есть придуманная! Сказочная саранча! А у нас сто лет уже сказок никто не творил. Про саранчу, во всяком случае.

– Сто не сто, а двадцать – точно, – кивнул Колобок. – С чего вы, батюшка, взяли, что летучая мразь придуманная?

– Не знаю, где вы еще видели саранчу, которая умеет говорить, – фыркнул петух.

– А-га, – протянул Колобок. – Говорит, значит. И что говорит?

– Чтобы ей собрали урожай в отдельную кучу. Они потом прилетят всем табуном и всласть попируют. А то, видите ли, им тяжело над полем мотаться и самим все рвать.

– Весь урожай?

– Нет. Половину. Остальное – крестьянам.

– А иначе?

– Иначе они так и так съедят половину, а остальное – понадкусывают и заплюют!

– То есть нам надо их извести?

– Или договориться. Для этого Колобок и нужен.

– Нашли жучиного знатока! – круглый упер еле заметные ручки в пухлые бока. – Нет уж, всех их перебить – и дело с концом!

– Как хотите, как хотите, – Петух захлопал крыльями. – Мое дело вам задание дать.

– А с этим что? – указал на меня Кащей.

– Смотрите по обстоятельствам. Но дерево пусть лучше с ним будет. Пригляжу, а если что, весточку пришлю.

Договорив, петух вновь приобрел назад свой клюв, гневно посмотрел на нас и в нескольких пронзительных воплях сообщил, что думает о подобном произволе. После чего мгновенно снялся с места и отчалил, поминутно оглядываясь – видно было, что с Кащеем он знаком не шапочно.

– Получите задание, курсант, – нахмурился Кащей. – Перво-наперво ищите себе Атрибуты Сказочника.

– Где искать?

– Где да где – здесь!

– Но это же…

– Знаю. Свалка. А на любой Свалке можно найти все, что хочешь. Тем более, что ты – Сказочник, и любой мало-мальски волшебный предмет будет буквально искать тебя сам.

– Да ну. Лучше бы ты из воздуха достал…

– А на что тебе смекалка? Солдат должен быть находчив и смел. А у нас, как ты сам понимаешь, практически военное положение. Так что кругом и марш на поиски Атрибутов. Не забыл, что искать хоть?

– С вами забудешь, – и я потопал вглубь мусорных куч.

– Дерево, помогай ему. Мы с Колобом двигаем на саранчиные разборки, а потом…

– Да, вот именно. А потом? – спросил я.

– Потом, как найдешь вещички и экипируешься, отправляйся назад, в Творческую Мастерскую.

– На кой?

– Не грубите старшему по званию. Объясняю. Там находишь группу Додельщиков – помнишь Семенов?

– А как же! Очень милые люди! Кое-кто из них, кажется, хотел оторвать мне башку и выкинуть ее на улицу?

– Бред, – сказал Кащей, впрочем, не совсем уверенно. – Словом, находишь их и просишь принять в свою Кампанию.

– Может, в компанию?

– Именно в "Ка". Они как раз собираются на Доделывание сказок, придуманных этим подлецом-антисказочником! Ведь, если этакую мертворожденную сказку не излечить, она высосет немало жизни из нашей и так уже достаточно обескровленного Царства!

Голос его дрогнул, в уголке мрачно-пустого глаза появилась непрошеная слеза.

– На жалость не дави, – жестко сказал я. – На жалость не дави. Думаешь, я забыл, как вы меня подло выкрали из моего мира? А иголки? А ежедневные измывательства, коим я был подвергаем?

– Че? – Кащей буквально врос. – Коим-коим ты был подвергаем?

– Ну, может, и не был. Но времени еще достаточно, не так ли?

– Верно, – лязгнул челюстями наставник. – Достаточно на то, чтобы я взял вот эдак твою жалкую тушку и – надвое ее! Надвое!

– Нет такого правила! – быстро сказал я. – Мне уже дерево все-все рассказало! И ничего мне не будет!

Кащей прищурился.

– Ой ли? – сказал он ласково, и до моей шеи будто кто-то очень нежно дотронулся. Холодными скользкими щупальцами.

– Так, – деловито сказал я. – Хватит глупить. Что я делаю с Додельщиками, Кащей?

– Идешь с ними за Кампанию, обучаешься, тренируешься, чтобы, как только столкнешься с Антисказочником, смог бы ему противостоять.

– А что, и такое может быть? Я уж лучше вас позову.

– А если нас съест саранча? – вставил Колобок. – Хоть изорись тогда.

– Хорошо, но обучать-то кто меня будет? Додельщики – они же не Сказочники!

– Помнишь, что я тебе говорил про сны? Будешь снить себе уроки.

– Короткие, – сказал я. – По десять минут. И большая перемена.

– Увидишь, – усмехнулся Кащей. – Будет тебе перемена.

– Ну а вы?

– Ну, а мы идем сейчас до саранчи. И, если она нас не съест первыми, будем искать Антисказочника, применяя дедукцию.

– Ты мне так и не рассказал, что это за фигня!

– А, – сказал Кащей лениво, – собственно, и не надо.

С этими словами они с Колобком развернулись и побрели куда-то сквозь грязь и гниль.

– Здорово, – сказал я. – А как же "Пух! – и нету"?

– Тут недалеко, – не оборачиваясь, сказал Колоб.

– Рядом, – поддержал его Кащей.

И ушли.

А я остался.

И еще дерево.

Которое, стоило мне про него вспомнить, поддало мне под зад веткой.

– Давай ищи Атрибуты, – проскрипело оно и дерзко передразнило Кащея. – Не забыл, что искать?

– Ты-то хоть заткнись! – попросил я.

Конечно, я помнил про эти дурацкие Атрибуты. Кащей мне все мозги проел, вдалбливая основы сказочницкого ремесла.

В частности, я узнал, что, оказывается, Сказочник просто-таки шагу не может ступить без своего волшебного Запоминальника. Оказался зловещий Запоминальник всего-навсего разумной (хорошо хоть не говорящей) записной книжкой, в которой сами собой возникали мысли, рождающиеся в воспаленном мозгу настоящего Сказочника (мне заранее было очень и очень жалко свой будущий Запоминальник).

Еще в аксессуары Сказочника входили:

а) Плащ-Палаты (длиннополое одеяние, при особом броске на землю превращающееся в элегантный домик с удобствами – отхожей ямой и жестяным корытом!);

б) волшебная Палка-Втыкалка (при правильном воткнутии ее в землю тут же начинал бить источник Живой воды, но на правильное воткнутие, сообщил мне Кащей скептически, я могу не рассчитывать ближайшие лет пятьдесят);

в) Швейцаров Нож (такая штуковина, похожая на безголовую рыбу, нажимая коей на живот, можно было извлечь из ее туловища множество полезных вещей вроде упомянутого выше ножа, вилки, ложки, шила и чесалки для спины. Это я так для себя решил, Кащей же объяснил, что "чесалка" на самом деле – средство против оборотней. В доказательство он сжал двумя пальцами свою собственную "чесалку", которая мгновенно выросла до размеров нормальной руки и хищно заскребла в воздухе блестящими когтями. "Серебряные", – сообщил Кащей, – "Ни один перевертыш не справится, ежели один на один". Мне не улыбалось выходить один на один даже с самым ледащим оборотнем, но пришлось согласиться, что вещь и в самом деле довольно невредная.

Проще всего оказалось найти вышеупомянутый Нож – скрежеща и повизгивая, как живой, рылся он в громадном тюке с неизвестно чьей, траченой молью шерстью.

– Не вышло, – сказал Орех сумрачно.

– Как это? – я помахал в воздухе ставшим вновь рыбой Ножом. – Во! Гляди!

– У Туманяна не вышло, – сказало, вздыхая, дерево. – Скорняк местный. Считал, что шубы из оборотневых шкур уберегут хозяина от напастей.

– Ан нет? – уточнил я.

– В том-то и дело. Нет, ничего шубы были, теплые, даже цвет приятный. Только – вот потеха! – каждое полнолуние эти милые предметы одежды превращались в омерзительные кожаные плащи.

– Почему омерзительные?

– Как это – почему? Из человечьей кожи плащи-то были!

Меня продернуло до пяток.

– Вроде бы положено наоборот? Из человечьей – в волчью, кожу-то.

– Шкуры, – лаконично отозвался Орех. – На них, видать, законы сказочные по-другому действуют.

– М-м, – я кивнул и продолжил раскопки. Везло буквально ненормально – хотя чего я ждал, в ненормальной стране? Вот и Палка-Втыкалка раздобылась спустя каких-то полчаса – и угадайте, как я ее нашел? Правильно. По фонтану, бьющему из того места, куда она была воткнута.

– Интересно, кому это так повезло? – спросил я у Ореха, но тот только пожал ветвями.

Плащ-Палаты были моей следующей находкой. Их я получил с помощью Ореха, который, встав на цыпочки, еле дотянулся до стоящей на самом верху огромной кучи Палатки.

– Туда-то кто их зашвырнул? – пыхтел я, укладывая строптивые Палаты, никак не желавшие сворачиваться по моему хотенью. – Хорошая вещь, между прочим.

– Никто не швырял, – сказал Орех. – Его уронили. Сверху.

– Да кто же?

– Баба-Яга, кто!

– Какая еще баба? Зачем она лезла наверх? Она что у вас, летучая, что ли?

– А какая ж еще? Летает в ступе.

– В че-ом?

– Ну ступа, знаешь, есть такая?

– Откуда мне знать про ступу?

Дерево замялось.

– У нас, например, все при ступах, – сказало оно с тихой обидой.

– А у нас – все при холодильниках, так и что теперь?

– У нас тоже такие есть. Ледники называются.

– Ну а степлеры у вас есть? А? О!

– Кто? – я был отмщен. Дерево казалось не менее ошеломленным, чем я при сообщении о ступах в каждый дом.

– Степлеры! – вкусно повторил я.

– Нету у нас степлеров, – дерево обвисло, как мочалка.

– А у нас нету ступы! Кстати, что это за ерундовина?

– В них толкут!

– Что?

– Все толкут. Пестами. Пест, пест, погоняй – неужели не слышал?

– Честно? Нет.

– В общем, ступа – это такая вот кадка, а пест – толкушка. Разминают там в ступе всякие продукты. Картошку давят, ягоды…

– Понял, понял, – усталым голосом протянул я. – Достаточно. Теперь давай говори – как же она в ступе летает? Она что – карлица? Лилипутик-лилигном?

– Никакая она не лиликарлица! Это ступа просто здоровенная! Баба-Яга в ней сидит, пестом отталкивается – и летит!

– По воздуху?

– Говорят тебе – сказка! Тоже какой-то твой коллега выдумал, лет уж, почитай, тыщу назад!

– А зачем твоей Яге наш, сказочницкий, Плащ?

– А мало ли? Она же как сорока – хватает, что плохо лежит. Видать, как Шнапса замочили, и подобрала. Потом потеряла.

– А спуститься что, в падлу было?

– Это не падла, а свалка, – напомнило дерево.

– Я фигурально выражаясь. Не могла на своей ступе спикировать и – хвать!

– Не могла. Потому что это – Агромадная Свалка! А здесь свои законы. Брать со свалки вещи может только Царь-Государь, Сказочник и его Наставники.

– Почему?