Текст книги "Звезды без пощады"

Автор книги: Александр Маслов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

По коридору двигались неторопливо, переговариваясь шепотом, старясь ступать, чтобы пенолит не скрипел под подошвами. Первым, в отрыве шагов на пятьдесят шел Тарас Черновол, держа наготове пистолет, останавливаясь у каждого поворота и прислушиваясь. В случае столкновения с инопланетянами пользы от его «Стечкина» – голый ноль. Единственный расчет, что Тарас предупредить бы успел, а там, глядишь, и не всех сразу убили бы. Милиционеру с кафравским «утюгом» лезть вперед тоже смысла не было. Оружие при нем, безусловно, убойное, но только тяжеловато в обращении. Непросто прицеливаться, когда в руке килограмм шесть на неудобной, не под человеческую пятерню рукояти. Пока вскинешь, прижмешь пальцем кривую пластину, тебя уже пять раз запишут в покойники. Кирюха испытал плазмомет в самом начале пути, до развилки. Навел на стену и принялся поочередно дергать, тыкать металлические загогулины с пиктограммками. Получилось. Сработало на все сто: из отверстия ухнуло малиновым потоком плазмы так, что метровый вырост пенолита превратился в дым и рейтузную вонь.

– Я их, бл. дей, научу нашего брата любить и уважать! – на радостях взъерепенился он, размахивая опасной штуковиной, пока его не угомонил Черновол.

Шествие замыкал военный – капитан Ляхов Максим Сергеевич, мужик по первому впечатлению толковый, но сквалыжный, вроде не капитан, а складской прапорщик. Отхватив трофейный ремень карем-кафравца с непонятным приборчиком возле застежки, а следом ПМ, найденный Кирюхой среди людской трухи, Максим выпросил у Черновола пяток ПМовских патронов. И на этом не успокоился: все норовил выменять у Володи Серафимцева складной нож на зажигалку, в которой газа осталась на пару пшиков. То возле него, то возле Серафимцева без остановки крутилась на редкость заводная девица – Верочка Миронова, этакая московская конфетка с пирсингом на маленьком, вздернутом носике, разноцветным тату на запястье и чертиками в бледно-голубых глазах. От нее и было больше всего шума: все говорила, говорила шепотом, часто переходящим в восторженный писк, будто шли они не по лабиринтам звездолета, где только что отдали богу душу более полусотни землян, а по лесу к месту бесшабашного пикничка. Черновол трижды останавливался, окатывая ее с головы до ног тяжеловесным взглядом, и Красина сердитым шепотом пыталась призвать ее к спокойствию – все без толку. Только милиционеру удалось ненадолго угомонить взбалмошную девчонку:

– Еще слово, и я тебя нахрен застрелю! – сказал он, наведя на нее плазмомет.

Надулась и губешки сомкнула минут на пять. У таких, с мозгами, атрофированными от ночных клубов и отвязанных тусовок под амфетамин или «Экстази», разрыв с реальностью полный и, наверное, он невосстановим. Лугин вспомнил, как Верочка приходила в себя, едва народившись на свет из целлофановой упаковки. Сначала орала в непонятках и билась стриженым затылком о пенолит, пока ее по щекам не отхлестали и не поставили как куклу Барби на ноги. Увидела мертвых кафров, нет чтобы в обморок шлепнуться, так из истерики мигом перетекла в буйную радость. Тараса расцеловала в бороду, приговаривая: «Какие же вы, молодцы! Кафры, most die! Мы рулим!». Молодцы и рулим, конечно, а то что рядом десятки закопченных людских трупов, так не «must die» как бы, а до задницы дверь. Хотя, это для кого-то может быть и правильный поворот в голове: живые о живых. Интересно, сколько здесь живых кафравцев? Сто? Тысяча помноженная на немалое число палуб? Ведь корабль, скромно говоря, огромен, и в нем может расположиться целая армия инопланетников. Армия, готовая, расквитаться по полной программе за своих двоих убитых. И нужна ли армия с их чудо-утюгами, брастерами, плазмометами, что бы расправиться с горсткой тараканов? Тем более таких уязвимых как люди. Достаточно откачать воздух из некоторых отсеков или пустить по вентиляции какую-нибудь дрянь. Тем не менее, прошло полчаса, а строптивые тараканы живы и не собираются биться в предсмертных судорогах. Неужели, кафры не знают, в какую щель мы заползли и куда направляемся? Сергей подумал о системе наблюдения и оповещения, которая стояла в биотронах и подсказывала, какие растения годны в пищу, а какие хватать нельзя. Хорошо бы, такая техника не пряталась в каждом коридоре бесконечных лабиринтов. Тогда бы оставался маленький шанс на спасение.

Тарас впереди остановился и предупреждающе вскинул руку. Ну вот, вроде мечта о маленьком шансе, приказала долго жить. Все застыли в тишине, даже безбашенная Верочка Миронова стушевалась, стала между Володей и его белобрысым другом, закусив губу, испуганно поглядывая то на Черновола, то на военного. Значит и у нее вполне человеческая нервная система, так что для девчонки еще не все потеряно. Кирилл завозился со своим плазмометом, Ляхов снял с предохранителя ПМ. Заминка слишком затянулась: Тарас вглядывался куда-то вперед и вроде прислушивался. Лугин рискнул тихонько подойти к нему, и тот, привлекая мичмана жестом, указал в фиолетовую тень, густевшую до черноты к дальнему краю пещерки. Согнул свой мясистый палец и почти беззвучно шепнул:

– Двигуля там.

Наконец и Лугин разглядел. Невысоко над неровным полом висело что-то типа металлического яйца. Явно не курочка Ряба снесла: метра полтора-два диаметром, в нижней части вертикальные ребра, в верхней по кругу отверстия. Повисело, покачиваясь, и двинулось за пенолитовый выступ. Затем послышались хрипловатые голоса или ворчание, будто в сухом песке кто-то ворчал тяжелые камни. На освещенную площадку вышли карем-кафравцы. Два. Три. Четыре. Сергей чуть не выматерился от такой говенной неожиданности. Четыре, а вот еще и пятый. Одеты, не как убитый в пластинчатый прикид и ткань, прихватывающую ноги, а во что-то серьезное вроде черных блестящих скафандров. Морды забраны шлемами. В лапах не «утюги», а штуковины покрупнее. Оружие? Скорее всего, да.

– Валим отсюда, – еще тише произнес Черновол.

– Чего там? – полюбопытствовал подкравшийся Мякушев.

– Полная жопа, – кратко объяснил Лугин. – Пять вооруженных кафров и летающий робот.

– Шмальнуть бы разок, а потом бежать, – с затаенной жаждой прошипел милиционер. Слишком ему хотелось испытать трофей в настоящем деле.

– Рехнулся что ли? – Сергей оттеснил назад его плечом.

– Сюда идут, – оповестил Тарас. – Все! Мотаем!

К основной группе мичман с Черноволом возвращались, едва удержавшись, чтобы не перейти на бег. Но бегом по пенолиту – это неминуемый скрип подошв. Кто знает, как у хозяев звездолета со слухом. Может, будто совы слышат издали мышиную возню. Кирюха задержался, споткнувшись об выступ и выронив выключенный фонарик. Пока нашел его в темноте, прошло секунд сорок – очень важных секунд. Лугин, движением руки призвав всех к вниманию, успел объяснить ситуацию. И добавил:

– В общем, без паники двигаем назад. Быстро, но тихо. Тебя, Верочка, особо касается.

– Туда метров сто дыра есть, – заметил Николай Степанович, молчавший всю дорогу и державшийся с особым стариковским флегматизмом. – Если она куда-то ведет, то хорошо. Инопланетяне в нее не пролезут – узковато им.

– Видел такую, – кивнул Лугин. – Зря, что сразу не осмотрели.

– Идемте, – нетерпеливо прошептал Володя.

Теперь шествие замыкали Черновол с Мякушевым. Верочка, к счастью заткнулась, то ли действительно осознав тяжесть положения, то ли опасаясь, что мент, шагавший рядом, исполнит угрозу – реально в нее выстрелит.

Между световых пятен над покатым уступом на самом деле темнела горловина хода или небольшой грот. Ирине вспомнился туннель, которым они бежали из Нововладимирска в соседнюю пещеру, переполненные надеждами найти спокойный уголок. Только не было райского местечка по другую сторону хода. Нашли там мрачные галереи, пахнущие валерьянкой, и банду озверелых зеков. Расплатились за глупые иллюзии смертью Славы Руднева и Артема Ильина. Артеха весь путь и во время безумной стычки успокаивал ее, Ирину, и уже умирая, пытался заигрывать с ней со всей мальчишеской непосредственностью. Бедный парнишка! Что теперь? Выведет ли куда-нибудь зиявшая в двух метрах над зеленоватым полом дыра? Выведет на новый круг ада, который отнимет еще несколько жизней знакомых ей людей? Или заведет в тупик, где погибнут все? К черту дурные мысли! За последнее время Красина пережила слишком много страха, столько, что больше не помещалось в человеческую оболочку. И смерть Ира видела в самой близи, в огне, в крови, текущей ручейками по пенолиту. Хватит! Что-то переломилось в тихой московской журналистке, она больше не могла безвольно сохнуть в ожидании гибели и собиралась выжить.

Лугин вместе с Тарасом первыми вскарабкались по неровностям стены и помогли подняться Томскому – мужчине пожилому, но достаточно живенькому. Приняв фонарик у Кирилла, Черновол направил луч света в темноту. Вдалеке проход сужался, но шишковатые стены оставляли достаточно места, чтобы протиснуться взрослому человеку. Сергей помог подняться Красиной и протянул руку Мироновой. Стоило поторопиться: с коридора доносились слабое поскрипывание, возможно кафравцы вышли на их след и находились близко.

– Мрак какой! – возмутилась Верочка, едва сделав несколько шагов по туннелю. – Будто в крысиной норе! Неужели не лучше было нормально чухнуть по коридору? Ну вернулись бы назад, свернули в другую ветку.

– Замолчи! – сердитым шепотом оборвал ее Черновол.

– Чего молчать, если дурняк у кого-то на всю голову, – продолжала попискивать Миронова.

Кирилл резко остановился и указал ей на светящийся позади овал:

– Ну-к дергай отсюда нах! Давай, поперлась к своему коридору!

– Да ладно, – отмахнулась Вера. – С вами пойду.

Через метров пятьдесят туннель начал сходить вниз, что обрадовало милиционера, не расстававшегося с идеей отыскать дорогу к Нововладимирску. Причем уклон становился все круче. На некоторых участках, не цепляясь за стены, трудно было устоять на ногах.

Вниз, оно, может быть, и к лучшему, только одна загвоздка: если впереди окажется тупик, то возвращаться назад по крутому подъему все равно, что заниматься экстремальным альпинизмом. Первым это понял Тарас, и когда стены впереди сузились, а свод с тускло светящимися шишками навис так низко, что под ним только на четвереньках, Черновол остановился и спросил:

– И чего теперь делать прикажите?

Лугин приблизился, выглядывая из-за его спины. Туннель падал под резким уклоном. По такому особо не поползешь – можно, конечно, съехать на заднице.

– Если дальше прохода нет, то, считай, приплыли, – заключил мичман.

– Есть проход, – Тарас достал зажигалку, щелкнул ей, наблюдая за огоньком, завернувшимся под потоком воздуха в обратном направлении. – Сквозняк здесь неслабый, значит, дырень куда-то ведет.

– Тогда и нехрен думать – вниз лезем, – высказался Кирюха.

Так и сделали: первым начали спуск Черновол с Лугиным. Кое-как протиснулись между стенок, съехали вниз метров на семь. За ними посыпались остальные. Николай Степанович, не взирая на годы, спустился аккуратно, а сумасбродная Миронова слетела кубарем, коленку расцарапала. Попутно врезала макушкой в пах Вовкиному другу Артему, крякнувшему вряд ли от удовольствия. Собрались все на узенькой площадочке, успокоились. И когда Мякшин осветил фонариком ближнюю перспективу пути, все немного обалдели: бурый с фиолетовыми прожилками нарост почти полностью перекрывал проход. Сверху небольшая щель, справа только руку просунуть, и снизу сантиметров на тридцать-сорок. Вот, получается, и приплыли по Репину или хуже того. Здесь же почти каждый вспомнил, о голодухе, давно терзавшей желудок. И пить хотелось. Когда вода и пища недосягаемы, и не знаешь, на какое время они становятся категориями иллюзорными, то организм впадает по ним в глубокую тоску, что хоть по-собачьи поскуливай, хоть лапу по-медвежьи чмокай. От этой неутолимой тоски и начинаешь к запросам своего невоздержанного организма прислушиваться еще заботливей, впадать в самые неприятные думы.

Первой подала голос Миронова:

– Говорила я вам! Умники, блин! Ну какого фига, спрашивается, было сюда идти?! – она всхлипнула, прижав ладони к лицу. – Дураки конченые, лишь бы в какую дырку забраться.

– Знаешь что, Верочка? Бип-бип тебя, – глухо проговорил Тарас. – И голову твою бип-бип и твои понты.

– Что «бип-бип»? – вытаращилась на него Миронова, чертики так и заплясали в бледно-голубых глазках.

– А вот то самое. Если расшифрую, уши твои завернуться, – пояснил Черновол. – Поэтому для твоего детского сознания – бип-бип. И по-хорошему прошу, брось нытьем всех донимать. Главное, мы от кафров смылись, и живы еще. Дышим пока, вот и хорошо, радуйся этому.

– Вовчик, ну-ка ступай сюда, – Лугин поманил Серафимцева пальцем. – Ты у нас худой самый, попробуй протиснуться внизу.

Вова без особого рвения, пролез между Николаем Степановичем и Красиной. Став на четвереньки, сунулся под пенолитовый наплыв. Пыхтя и корячась, пробрался он на метр – не больше, и застрял. Назад пришлось его за ноги вытаскивать.

– Чего видел там? – осведомился Тарас, когда парень чуть перевел дух.

– Ничего. Свет где-то вдалеке, и больше не разглядишь, – он прислонился к стенке, трогая расцарапанную щеку.

– Слышь, Кирюш, раз такие нелады, твой «утюг» потребуется, – решил мичман. – Пошмаляй сюда плазмой. Если свезет, проход проплавишь.

– А это мысль, – ухватился милиционер и, поменявшись местами с Черноволом, занял позицию напротив бурой пенолитовой шишки. – Подержи, – он протянул фонарик Сергею, и сам деловито изготовился к стрельбе. – Вонять будет сильно, – предупредил он, обернувшись к Томскому и Ирине.

– Уж это мы вынесем, – заверил Черновол.

Придерживая тяжелое оружие левой рукой, пальцем правой Мякушев дотянулся до выемки с нужной пластиной. Инопланетная техника мигом разродилась ярко-голубым высверком, с шипением исчезнувшим в пенолите. Завоняло действительно сильно, будто тебя носом в бочку с горящим дерьмом. И густой тяжелый дым сразу затопил узкий ход.

– Офигеть, какие умные мальчики! – прокашлявшись, подала голос Миронова. – Вы тут все токсикоманы? Лично я с таких ништяков не кайфую. Атас! – она снова подавилась кашлем. – Выбор просто класс: сдохнуть от голодухи или легкие выхаркать! Кто что выбирает, давайте голосовать.

– Можно ножом резать, – высказался Лугин. – Но это долго. Застрянем часа на три.

– Не, ножом муторно, – отверг Тарас, изучая проплавленный на приличную глубину нарост. – Потерпим, а? Сквозняк хороший, быстро вытягивает.

– Потерпим, – согласилась Красина. – Сильно нежным предлагаю не дышать.

– Вот еще какая штука: дым может быть ядовитым. Сейчас вроде ничего кроме кашля, а потом неизвестно как вывернется. Вдруг похуже, чем от зарина, – мичман спустился на шаг ниже. – Так давайте: сейчас чуть сквозняком протянет, по команде набираем воздуха и присели, поскольку копоть несет верхом. В этот момент Кирюха жжет.

По совету Лугина и сделали. Дыма все равно немного хватанули, но через десяток плазменных ударов открылся кое-какой проход. Протиснулись им, испачкав руки и колени в саже. Дальше туннель тихонько расширялся и вертел то направо, то налево. Свет, который видел Серафимцев, сунувшись под нарост, оказался вовсе не выходом в основные коридоры, а тусклым световым пятном. Настоящий выход обозначился шагов через двести после небольшого подъема: овальное отверстие в синеватом блеске. К нему идти всей толпой не спешили. Сначала Ляхов, утомившийся плестись в хвосте, вызвался в разведку. Капитану составил компанию Черновол.

Вернулись они минут через пять, не обнаружив поблизости ни кафров и ничего подозрительного. Но это только поблизости. Никто не мог предположить, насколько распространялась свободная от хозяев зона, и какие угрозы таил для беглецов гигантский звездолет.

Коридор в неизведанной области был значительно шире, чем те, которыми они уходили из зала смерти, где остались обгорелые трупы землян. Пенолитовые стены здесь казались глаже и отстояли друг от друга метров на пятнадцать. Неприятный такой размах. Неуютно ощущаешь себя на открытом пространстве, когда в любую минуту спереди или сзади может появиться уродливая фигура кафравца или «жук», стреляющий цепкими жгутами. И спрятаться негде, нет рядом ни гротов, ни щелей, ни выступов, в тени которых можно затаиться, в надежде, что за тебя не зацепиться злой глаз. Пол здесь был другим: вроде тот же вездесущий то пористый, то волокнистый материал, только с каким-то налетом похожим на пенициллиновую плесень. Пахло сырость, и это хороший знак – вдруг где-нибудь рядом вода сочиться из трещинок в стене как в биотронах? А еще лучше, если где-то не так далеко сами биотроны.

По выходу из дыры Черновол, снова шедший разведкой, свернул направо.

– Почему туда? – пискнула Миронова.

– Потому что, бип-бип тебя, дорогая, – отозвался Тарас и для остальных несогласных пояснил: – Налево тупик. Шагов сто ходу, закуток какой-то и стена чем-то вроде паутинки заросла.

– Чего-чего? – Кирилл приблизился к нему. – Вроде паутинки, говоришь. Нити кругом идут, вроде металлические? – уточнил он.

– Ну да. Откуда знаешь? – тот поправил ворот выбившейся рубашки.

– Эх, два, раз – Тарас, – довольно хмыкнул милиционер. – Ошибаешься насчет тупика.

– Ты это, с именем моим аккуратней, – нахмурился Черновол. – Поясняй, если есть что сказать.

– Дык, вот, мы по приказу Перца все эти, как щас популярно называются, биотроны вдоль и поперек истоптали. Пытались понять, откуда на город «жуки» лезут, – начал Кирилл, в накатившем возбуждении достал сигарету и щелкнул зажигалкой. – Все осмотрели до последнего уголка. Ну, нет для них нормального хода. В тот туннель, что ты, Серж, – он повернулся к Лугину, – в соседнюю пещеру на свой зад сунулся, они, ясно, не пройдут по габаритам.

– И чего дальше? – прищурился Тарас. Белый шрам на его губе проступал под черной курчавой порослью. Волосы над ушами топырились в разные стороны, словно не волосы, а медвежья шапка.

– Одно только есть место, на котором сходятся все разумные улики. Там, по центру биотронов. Вот там тоже вроде тупик: стена и как бы паутинкой затянута, – Мякушев жадно затянулся. – Есть версия от умных людей, что паутинка – как бы двери такие, или, если хотите, люк между пещерами и остальными пространствами корабля. В общем, решительно настаиваю паутинку изучить. У меня убеждение: за ней наш Нововладимирск.

Слово «наш» он произнес, будто вспомнив отца родного.

4

Насчет «изучить паутинку» разногласий не возникло. Хоть место не ахти какое уютное: тупик (появятся с тыла братья по разуму, и хрен куда денешься), однако всем хотелось поглядеть, что за паутинка, и есть ли за ней Нововладимирск с биотронами. Последнее время больше интересовали именно биотроны. Дело, разумеется, не в нужде – нужду кто хотел, справил, вернувшись в темную дыру – а в том дело, что многих все настырнее донимала жажда. Попили по глоточку из армейской фляжки, однако глоточком после стараний-пыхтений на карачках через туннель, даже горло как следует не промочишь. И в желудках проскребывали острые коготки голода.

– Такая точно была, – заключил Кирилл, оглядев простенок, круглое углубление которого закрывала неведомая субстанция.

Лугин с осторожностью потрогал ее и сразу в кончиках пальцев ощутил неприятный зуд. Не паутина, конечно, а будто тончайшие металлические волокна шли от края стены по спирали к центру, образовывая сложный узор. Если присмотреться лучше, то волокна были вовсе не из металла, а из какой-то изменчивой дряни, имеющий серебристый отблеск. Но в переводе на человеческие понятия вполне можно назвать: «паутинка».

– И как это, по-твоему, исследовать? – мичман повернулся к Мякушеву.

– Да просто – по нашему. Сейчас со своей волыны пальну, там поглядим, – Кирилл махнул Ляхову, чтобы тот отвалил от греха подальше, и поднял плазмомет.

– Спешить бы с пальбой не надо, – проворчал в бороду Тарас.

– Слышь, Кирюш, – остановил милиционера Лугин. – А не думаешь, что там может оказаться вовсе не Нововладимирск, а комнатка полная кафров. Может у них за этим люком вроде кают-компании.

– Точно! – вставила Миронова. – Может у них там сходняк или дискотека. А?

– Хоть «а», хоть «б» – у нас выбора нет. Или тут, за стенкой наши ребята со всеми вытекающими, или будем по кораблю слоняться, пока не загнемся от голода, – мент настроился решительно.

Пусть и дружинник, прихлебатель Перцовский, а имелись в его неровной личности пунктики, располагающие к уважению. Даже то, как он в столкновении с кафрами себя повел: без паники, со здоровым расчетом – не каждый так сможет. Участковый, блин-оладик, из Кузьмино. И тут Сергея словно по темечку тяжелым врезало: Кузьмино – это ж мимо которого они с Климычем ехали, как раз перед тем как джип оставить! Вот те нате хрен в томате! Машину-то Денискину грабили люди с ментовского УАЗика, и милиционер рядом с джинсовым вертелся.

– Стоп, Кирюша, – проговорил мичман, стараясь не выдать недоброго трепета голосом. – Вопрос один вскочил.

– Чего за вопрос? – Мякушев потрогал пальцем спусковую пластину с выпуклой пиктограммкой, похожей на ласточкин хвост.

– Ты – участковый из Кузьмино, да? – Лугин натужно думал, как правильнее завернуть разговор. И нафиг он его затеял именно сейчас? В голову стукнуло, как клина поймал. Проклятые эмоции. Эмоции, эмоции… И чайка-поморник с черными крылами из мглы. Нет, чтобы выбрать подходящее время, через час, через два, когда все утрясется и не будет вокруг любопытных ушей и глаз. А вдруг, Мякушев и есть, тот подонок, который Дениса с автомата? Что тогда? Сразу ему нож под ребро?

– Я. И что? – Кирилл с недоумением, опустил свой «утюг».

– Да интерес есть, – сквозь зубы процедил Сергей. – Хочу знать, не ты ли раскатывал на УАЗе меж Кузьмино и М-седьмым шоссе вечером… Э-э за сутки, как звездолет стартовал.

– Гражданин Лужок, мутишь ты чего? Я что помню все веселые земные вечера? Вечерами мы по нормальной жизни вечеряли так, что на утром себя не помнили. За сутки до отлета, говоришь? Ну, я раскатывал, вроде. И водку за рулем жрал, если это существенно, – хмыкнул милиционер. – А что, раньше мы пересекались, чтоб ты вдруг интерес испытывал?

– Калаш в машине и ТТшка были у тебя или дружков твоих? – продолжил Лугин, не отпуская его взглядом.

– Это что, допрос? Был у нас калаш, и ТТшка у Коляни. А в чем прикол? – не переставал удивляться Мякушев. – Без стволов тогда ездили только идиоты. Чего ерунду спрашивать?

– Чего-то вы, ребятки, не в ту сторону поперли, – заметил Черновол. – Вечер воспоминаний что ли? И базарьте тише – кафров накличете.

– Все, пожалуй. У матросов нет вопросов, – буркнул Сергей и, отходя в сторону, добавил: – Потом поговорим.

– Прикольный прогон, – хохотнула Верочка. – Начали про паутинку, кончили стволами, калашами под Кузьмино. Объясните, мальчики…

Кирилл осадил ее просто взглядом, вскинул плазмомет и прижал пальцем спуск. Два ярких сгустка растаяли в паутинке без следа. Металлические волокна даже не покраснели, хотя, по замыслу милиционера их должно было расплавить.

– Пожалуй, не возьмет, – мотнул головой Черновол. – Непонятная ерундень. Какая-то она… Эх, будто не настоящая, – он подошел к волокнистому кругу и осторожно ткнул пальцем. Сначала у края, потом ближе к месту, куда попадали плазменные выбросы. И положил ладонь на то самое место. – Даже не нагрелось, Кирюш. Вообще холодная. Непорядок, бля.

– А попасть нам на ту сторону край надо, – высказался капитан Ляхов.

– Если это вроде люка, то нужно искать кнопку или какие-то управляющие приспособления, – поделился соображениями Николай Степанович. – Давайте внимательно осмотрим стену.

– Опля! – худощавое лицо милиционера натянулось от улыбки. – А на кой нам через люк? Мы и через стену в легкую! – он поднял «утюжок» и пальнул правее серой окантовки, между которой серебрилась паутинка.

Клубы горячего дыма накрыли Тараса с головой. Тот тихо, но душевно выматерился и отскочил к Ляхову. Белобрысый друг Серафимцева кашлял и, приплясывая, размахивал руками, чтобы отогнать смрад.

– Точно, продырявить стенку! – взвизгнула от восторга Миронова. – Destroy! Fire! My sweet guy!

Сергей подумал, что ментовская идея в корне неплоха. Вот только реализация… Ну точно сопляк, стащивший батино ружьишко, красуется перед пацанами и пуляет во все, что на глазу: консервную банку, в фанеру, в колеса соседского автомобиля. Любопытно же: пробьет – не пробьет? Был у него, Лугина, такой шебутной одноклассник, так тот, пока отец в командировке, а мать на дежурстве, повадился в собачью будку стрелять. Бац, бац! Псина, забилась поглубже, скулит от страха. А дурачок с папиным ружьем, знай, с азартом лупит с двенадцатого калибра. И все хорошо шло, пока патроны с дробью попадались. Только среди других один оказался с жиканом. Нетолстую доску на боковине в щепы и кобеля в ляжку. Так, что тот от боли вылетел, цепь порвал и стрелка погрыз с заслуженным ожесточением. Вот здесь как бы не вышло чего подобного. Не дело на каждом шагу использовать инопланетную технику, при этом не особо включая голову.

И старик Томский прав: могли торчать по краю стенки какие-нибудь кнопки, рычажки, прочие элементы управления, если здесь действительно люк. Только теперь, если они имелись, осталось от них не больше, чем от прошлогоднего снега. Все Кирюха поплавил, спалил, снес промыслом могучего разума. В стене исходила клубами едкого дыма двухметровая дырень, и конца пенолитовой толще не было видно. Закашлявшись вслед за белобрысым Верочка с Серафимцевым поспешили уйти по коридору дальше. За ними Максим Ляхов, и даже Тарас не выдержал, закрыв лицо свитером, чертыхаясь, отбежал подальше.

– Разумнее было, нам подождать у начала туннеля, – заметила Красина, уводя Сергея из задымленного до тошноты прохода. – Если кафравцы сейчас появятся – перебьют всех. Так бы хоть кто-то успел смыться узким ходом.

– Тактически верно мыслишь, – улыбнулся мичман и подтолкнул ее дальше, мимо щебетавшей с Серафимцевым и Ляховым Веры. Дошли они почти до горловины туннеля и там остановились, как бы одновременно и на атасе, и готовые шмыгнуть в узкий для кафров ход.

Ирина достала из кармана полупустую пачку «Winston», свою страшноватую зажигалку-гробик. Щелкнула крышечкой, закурила.

– Мало мент здесь начадил, так еще ты решила добавить копоти, – усмехнулся Лугин, сортируя патроны под обрез. С картечью клал в левый карман, с пулями в правый.

– Нервничаю, – коротко пояснила она. – Будто не наяву мы, а в Кошмаре на улице Вязов. Вот тебе добренький милиционер огнем стену прожигает; где-то там трупы в красном свете и лужах крови; полуживые в целлофане на полках как в морге. Глядишь, сейчас какое-нибудь чудовище из-за угла с бензопилой или длинными лезвиями вместо ногтей. В общем, полный абзац. Ты хоть еще нормальный, за тебя можно зацепиться, иначе бы я давно сошла с ума.

– Да? – мичман убрал обрез за ремень. – Ну, зацепись, пока здесь особняком, – он обнял ее свободной рукой и притянул к себе, глядя на порозовевшее лицо и глаза, убежавшие сразу в сторону словно рисунок багровых прожилок на пенолите был приятнее его физиономии.

– Не начинай, а? – так и не донеся до рта сигарету, простонала Красина и тише добавила: – Оборотень еще…

– Эт с какой стати? Был с рождения Лугиным, им и остался, – он наклонил голову и прислонился к ее лбу своим. – Хорошая ты девка, Ириша… Поцелуй меня, если хочешь, чтобы выбрались.

– Извините, месье, не уловлю связи? – она прикрыла один глаз и подняла выше сигарету, чтобы не прожечь его бушлат.

– Да без нее, без связи. Приятно мне было бы. Хочу почувствовать, что мы здесь живем, а не существуем до какой-нибудь роковой минуты. И что нас еще не покинули человеческие ощущения. Или тебе так уж нужна какая-то связь?

Ирина приподнялась на носочках и поцеловала его в край губ. Только после такого неважного одолжения Сергей ее не выпустил. Стиснул и закрыл ее рот, своими губами, не дав даже пискнуть.

– Нет, ты не оборотень, ты – вампир, – прошептала она, пытаясь освободиться. – С Хитровой-то как? Она вроде для тебя тоже неплохая девка?

– Светка?

– Ага, она самая, – Красина с ехидством скривилась.

– Да, она неплохая. Даже отличная. Только очень шустрая.

– Так вот, я не хочу наступать шустрой Светке на больной палец. Вы с ней как бы ближе, после того как в биотроны сходили и ворковали обнявшись. Прямо голубки! Пусти меня, – Ирина попыталась развести его руки.

– Насчет ближе, Ир, не надо. Я хоть и шучу, но к тебе я серьезно. И мы же не монетку кидаем, чтобы выбирать «орел – решка», – Лугин прислушался к голосу Мякушева. Отсюда трудно разобрать, что там нес милиционер.

По проходу снова повалил дым. Гуще, чернее, чем шел недавно. И как эта ментовская рожа еще не задохнулась там?

– Вот я думаю, если найдем проход в Нововладимирск, то что будем делать? – Ирина, наконец, освободившись от него, отступила ближе к туннелю и присела на пенолитовый выступ. – Сразу к Перцу с Гудвесом? Ведь Светка у них. И что мы скажем? Тебя, может, сразу определят к этим штрафникам, и будем жить как рабы под администраторами. Исполнять их прихоти и трястись, как бы не попасть в немилость. А Светку увести от них тоже по моим соображениям не получатся. Там еще Лена Чудова, Владимир Ефимович, Игорь… И куда?! Куда нам податься? Просто замкнутый круг.

Лугин не стал говорить ей, что Гудвес положил на Хитрову глаз и это глаз очень хреновый. Зачем Ирише знать их разговор в форте? Легче ей от этого точно не станет. Впрочем, Красина не дурочка, сама обо всем догадывалась. Как быть, если удастся попасть в Нововладимирск, Серей тоже не представлял, хотя давно мучился мыслью о предстоящем возвращении. Будто им оставалось сделать один шаг, и вот уже под ногами «проспект Ленина» во всей красе с пестрыми палатками и кривыми ширмами, за ней карьер и площадь с Серебряным столбом, будь она трижды проклята. Думал он о Нововладимирске потому, что не имелось другой альтернативы. Ведь действительно: или пещерный город с его бандитскими законами, или верная смерть от жажды-голодухи, может от оружия кафров. Вот о последнем рассуждать совсем не хотелось, поэтому сознание так старательно цеплялось хоть за какую-то спасительную соломинку, и принимало ее возможное существование, как свершившиеся факт. Этакая шиза конченого оптимиста.

– Серж, ты чего, на обиде? – Красина затушила окурок и положила на язык мятную подушечку «Орбит». – Мрачный какой. Ну, иди, пожалею. Поцелую, если так хочешь. Нет, меня правда Светка очень беспокоит. Голова пухнет: что там, как с ней?

– Мы что-нибудь придумаем, Ириш, – он присел напортив нее на корточки, поглядывая на Миронову, все щебетавшую с военным и Володей. Бесполезный обрез упирался углом в живот, патроны только зря тянули карманы. По штанинам полз промозглый, чужой холод, хотелось жрать, еще больше пить. Это ему, привычному к подобным неприятностям, мичману северного флота. А Ирка – молодец, держится без всякого нытья. Есть в ней какой-то огонек. Не такой ослепительный, как в Хитровой, а наоборот скромный и тусклый, но в тоже время неугасимый, и тепло такое трогательное, что можно согреться в любую стужу.