Текст книги "Звезды без пощады"

Автор книги: Александр Маслов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)

– А чего ты Мякушева так настойчиво все расспрашивал? УАЗик, Кузьмино… – поинтересовалась она, зябко кутаясь в куртку.

– А того… – Лугин помедлил. Говорить ей – нет? Язык прямо зудел сказать. И с кем поделиться, если не с ней: она и Света – два самых близких человека здесь. – Того, что, возможно, он из тех, кто моего друга Дениса убил, – будто не своим голосом, прошипел он. – Или знает этих подонков.

– Он?! – изумленно выдавила Красина.

– Пока об этом молчок, – Сергей поднял палец. – Я дурку свалял, что здесь начал его расспрашивать про тот вечер. Не надо было…

Из конца коридора раздался возглас Кирилла. Черновол и другие поспешили к нему, и Лугин понял: милиционер добился своего или там произошло нечто занятное.

Когда Сергей с Ириной подоспели к затянутому «паутинкой» кругу, Мякушев все стоял в слоях вонючего дыма, сжимая свой плазмомет с видом всемогущего Рембо. Как он вынес это «благоухание» и чем дышал, непонятно. Может, как выразилась Верочка, токсикоман? Справа от круглого канта темнела закопченная дыра, глубокая и, если приглядеться, сквозная: с той стороны сочился слабый фиолетовый свет.

– Вот и пи. дец! – с удовлетворением высказался Мякушев. – Получилось, ребята!

– Ну, мастак! – похвалил Черновол.

– Будет надо, весь звездолет их проплавим. Насквозь! Суки горбатые! – не скрывая удовольствия, заверил Кирюха и пригрозил кулаком куда-то вверх, адресуя угрозу инопланетянам.

– Чего там? Биотроны? – Вера пританцовывала от любопытства, норовя разглядеть, что твориться с той стороны. – Биотроны, мальчики?

– Говнетроны, бип-бип тебе на язычок, – Тарас оглядел еще горячий туннель, длившийся метров пять в стене, и отверстие, за которым угадывалось какое-то пространство, серое от не развеявшегося дыма. – Надо бы еще пару раз ужалить, Кирюш, заметил Черновол. – Иначе не пролезем.

– Это мы щас. Задницу убери, – Мякушев просунулся в дыру и двумя плазменными залпами снес лишний пенолит на выходе. Нормальная теперь дыра – почти метр в диаметре. Человеку оно как раз, а кафры застрянут.

– Господи, помоги! – прошептал Николай Степанович. – Огради от неприятностей.

Максим Ляхов набрал побольше воздуха и двинул в проход сразу за милиционером, не дожидаясь, пока вытянет дым. Когда в Серафимцев стал на четвереньки и тоже изготовился ползти, с той стороны раздались возгласы Кирилла вперемешку с радостным матом армейского капитана.

– Ну, чего, биотроны?! А?! Биотроны?! – взвизгнула Миронова и принялась отталкивать медлительного Володю.

– Подожди ты! – засопел тот, оглянулся на нее и полез, пыхтя, стараясь не уделать сажей без того измазанную куртку. Когда вылез, тоже позволил себе пару нецензурных выкриков. И чего ж было не заматериться, если глаза не ожидали увидеть такую прелесть? И рот сам заговорил:

– …!!!

Поначалу Серафимцева охватило ощущение, словно из канализационного стока он попал точняком в главное хранилища форда Нокс. Только не золотые слитки поблескивали здесь ровными рядками, а штуки куда большей ценности. Верочка, выпрыгнув следом за ним, залопотала на ломаном английском, всплеснула руками и бросилась к ближнему простенку. Мякушев решительно ее отстранил.

– Ручки загребущие за спину! – рявкнул он. – Только попробуй что-нибудь хватануть – выломаю вместе с ключицами. Вот так, граждане! Без паники и лишних движений, – сказал он, повернувшись к Володе и его другу.

– Арсенал, надо понимать, Сереж, – Черновол усмехнулся сквозь бороду Лугину.

– Дальше там смотрели? – мичман кивнул на загибавшийся вправо проход.

– Еще нет, – Ляхов только сейчас понял, что минутное восхищение напрочь выбило из башки чувство опасности. А ведь там, за поворотом вполне мог быть сторожевой пост кафравцев или чего похуже. Не должны такие интересные вещицы хранится без надлежащей охраны, хотя бы элементарного надзора! Даже в разгильдяйский частях российской армии не встретишь подобной беспечности.

Тараса одолели похожие мысли. Не сговариваясь, вместе с Лугиным они достали стволы и двинулись к углу, отделанному крупными квадратами глянцевой плитки. Справа и слева в шесть рядов тянулись ниши, вроде тех, на которых лежали тела, завернутых в пленку землян. Только поуже, уставленные в безупречном порядке разными занятными штуковинами. Были здесь и плазмометы, точно такие, как у Мякушева, и похожие на них, только толще, с двумя рукоятями, удобными для лап кафров, и что-то подобное массивным ружьям, и совершенно дурные агрегаты – этакие гармошки с множеством блестящих рычажков и ребристой трубкой. Скорее всего, прав Черновол: здесь арсенал, и все это – оружие и сопутствующее барахло немирного назначения. Хотя ряд скляночек из розового стекла или пластика с золотистыми загогулинами, выглядел так, будто перекочевал сюда из магазина дорогой парфюмерии. И напротив чаши с зелеными лепестками не выглядели агрессивно, чем-то напоминали громадные артишоки. Лугин задержал взгляд на тугих свертках, стянутых крест накрест ремешками. Комплекты одежды для космо-тролей? А вот что-то типа гламурных очков. Вещи хотелось рассмотреть внимательнее, и они манили к себе, как только может притягивать опасная тайна, но тратить на них внимание сейчас недопустимо. Рядом поворот и оттуда какие-то звуки. Будто тяжелые вздохи или шум кузнечных мехов.

Тарас остановился, держа наготове своего «Стечкина». Емкий магазин, после мародерства Мякушева, снова был полон, и еще в кармане валялось с пяток патронов. Лугин чуть опередил бородача – не каждый же раз Черноволу первым голову выставлять – поднял обрез и выглянул из-за угла. Как выглянул, так и замер, едва не дернув спуск. В арке стояло шесть карем-кафравцев, одетых в черные с лиловыми вставками костюмы. Чуть дальше в полумраке огромный металлический конус, по которому будто плескался отраженный свет.

5

Так оно обычно бывает: сначала радости полные штаны, потом крутой облом. И руки-ноги вот-вот проберет мандраж. И спрашиваешь маму: «зачем ты меня родила?». Черновол, он умный. Что впереди дела хреновые, догадался сразу, но звука не подал. Другой бы с идиотскими вопросами попер или сам высунулся, а Тарас просто замер, весь во внимании и полной готовности. Черные глаза строгие, морщина сосредоточения от переносицы, и «Стечкин» как стальной придаток руки. Сергей тихонько выдохнул, словно с сожалением расставаясь со струйкой воздуха. Кафров шесть почти рядом… Шесть ли? Другой-то край зала он не видел. Впрочем, какая разница: шесть или тридцать шесть, если пары их достаточно, чтобы навсегда прервать нахальное шествие землян по кораблю. Мичман отступил на шаг. Самым сердечным желанием было: тихо-тихо и сейчас же назад и в дыру, проплавленную Мякушевым. Конечно, возле узкого лаза образовалось бы столпотворение, и кафры накрыли бы почти всех. Но кто успел, тот жопу спас. Все-таки одно странно… Чего инопланетники до сих пор торчали столбами? Неужели не слышали визга Мироновой, и бодрых матов Кирюхи с Ляховым. Ведь те на радостях орали, будто их глотки имели прямой выход на громкоговорители. Здесь Лугина тронуло маленькое подозрение, что те, шестеро, вовсе не кафравцы, а… Не маяча без толку обрезом, он опустил его и выглянул еще раз. Осторожно, не дыша, едва поймав в поле зрения первых двух черных чудовищ. И догадка начала находить подтверждение. Сергей позволил себе высунуться из-за угла наполовину. Ну точно: все шестеро стояли неподвижно в одинаковых позах как огромные безухие Микки Маусы в магазине игрушек. Не карем-кафравцы это, а их скафандры! Вот такая валерьянка для едва не перегоревших нервов. За мичманом, притомившись от неопределенности, завозился Черновол.

– Слышь, я десять шагов вперед. Если все нормально, за мной давай, – шепнул ему, не поворачиваясь, Лугин. И добавил: – Впереди типа скафандры – не дрейфь.

С противоположной стороны в ряд также застыли шесть черных с лиловыми вставками силуэтов. И дальше два раза по шесть. Маленькими шажкам Сергей дошел до первого из них. Ощущение было таким, словно в следующую секунду сработает тайная пусковая кнопка, и все завертится, закружится, кафры двинуться, размахивая здоровенными лапами, и ревя, точно как тот, которого ранил с калаша Кирюха. Но все оставалось в прежнем покое, таком глухом, будто злая усмешка чужого идола. Возможно, прежде чем сунуться сюда, стоило очень тихо осмотреть полки рядом с оформленным Мякушевым лазом, и выбрать какое-нибудь эффективное оружие вроде чудо-утюга, гладящего плазмой. Только чего теперь рассуждать? Когда ждешь опасность из-за угла, мозги работают лишь в одном направлении, и не сразу понимаешь, что случай подсовывает более разумные решения.

Сергей протянул руку и потрогал ближайший скафандр. Не из любопытства, а для самоуспокоения. Точно ли пустой, как доспехи рыцаря в музее? Вроде да. Черновол, появившийся в проходе, явно был ошеломлен. Нихрена себе натюрморт: мичман Лугин едва ли не за руку здоровается с братом по разуму. И с двух сторон словно почетный караул кафры, кафры.

А металлический конус, блестевший в мигающем оранжевом свете, оказался носом здоровенной конструкции, формой похожей на кита-касатку, однако морда подлине и вместо хвостового плавника цилиндры гроздью. И размеры побольше любого кита. Рядом стояла такая же штука. Что-то вроде самолетов или малых космических кораблей для орбитальных полетов. Теперь понятно к чему скафандры. Зал, целиком облицованный плиткой, тоже заканчивался «паутинкой»: здоровенная арка у дальней стены, затянута тонкими серебристыми волокнами, сплетавшимися морозным узором. Если она – тоже люк, то, скорее всего, отсюда выход прямиком в космос, и не дай бог милиционеру взбредет проплавить здесь лаз, в поисках Нововладимирска. Будет тогда всем не пещерный город, а сразу небесный рай.

– Типа никого, – заметил Черновол, обойдя металлическую «касатку». – Это, если я не дурак, у них ангар для транспортных средств местного значения. Интересные самолетики, – он похлопал одну из инопланетных машин по загнутому крылу и повернулся к машине, мигавшей оранжевыми огнями и издававшей тяжкие вздохи. – Вентиляция что ли какая? А может аварийка сработала, по факту нашего проникновения. По любому здесь долго задерживаться нельзя. Какие соображения, Сереж?

– Берем полезные вещи с полок, и валим, как пришли. Лучше в тот узкий туннель, – предложил Лугин, дойдя до хвоста космолета и убеждаясь, что огромный зал не имеет продолжения и проходов, откуда стоит опасаться кафров. – Там отсидимся, – продолжил он, – разберемся со шмотками. Обмозгуем, как дальше. Может, совершим сюда еще один налет. Но сначала в безопасное место и все семь раз обдумать.

– Оружие и всякие ерундовины – хорошо, – Тарас щелкнул предохранителем и убрал пистолет в кобуру, – но для нас главным вскакивает вопрос воды и жратвы. И если мы за сутки не выйдем к биотронам, то сам понимаешь: с этого навороченного оружия остается только застрелиться. Пить, меж прочим, очень хочется.

– Понимаю, – мичман провел языком по пересохшему небу. – Меня тянет застрелиться уже сейчас, – он невесело усмехнулся и глянул на Кирюху, высунувшегося из-за угла. – Я чего подумал: если здесь вроде ангара или шлюза такого с летающими машинами, скафандрами и комплектами всякой экипировки, то вполне среди прочего может иметься запас воды и какой-нибудь сухпаек.

– Ну даешь, – теперь оскалился Черновол, аж порозовел шрам над его губой. – А кафры, по-твоему, «Сервелат» с пельменями кушают? И пьют они мож не Кока-Колу, а нашу кровь.

– Не, у Лужка мысль правильная, – ухватился Мякушев, слышавший конец разговора, и, махнув рукой на скафандры, сообщил: – Напугали, бля! Предупреждать же надо, что куклы! А то я чуть пальбу не открыл.

– Ага мы для тебя табличку забыли привесить: «Кирюха не ссы!». Чего там говоришь, мысль? – Тарас вскарабкался на крыло «касатки» и придирчиво оглядел пузырчатые образования на корпусе. Кнопки люка, сенсоры какие?

– Мысль, что у этих козлов горбатых запас жратвы и питья здесь обязан быть. Вряд ли «Сервелат», но нам может подойти: растительность с их биотронов нам вполне по вкусу, – пояснил Кирилл, подошел ближе к Черноволу и слегка пнул кафравскую машину. – Доперли, что это за хрень? Это, ребята, сто пудовый космолет для полетов возле планет. Уж я вам здесь не вру. А раз так, и скафандры рядом, и оружие во всяком ассортименте, то как здесь не быть жратве?

– Ну, стервец, умный, – рассмеялся Тарас. – Если, что, то сухпай может быть внутри твоего космолета. А там, где оружие – сомнительно. Или ты часто видел, чтоб тушенку в оружейке хранили?

– Ладно, это бестолковый базар, – рассудил Лугин, перешагивая через рельс, на котором стоял космолет. – Возвращаемся, смотрим, что на полках и сваливаем отсюда к неправильной матери. Лучше потом из туннеля предпримем еще вылазку, изучим здесь все досконально.

На полках, не дожидаясь их возращения, уже хозяйничал вовсю Макс Ляхов, ему с азартом помогали Верочка и Вова Серафимцев с другом. Красина и Томский предпочитали наблюдать за разбоем со стороны, всякий раз настораживаясь, когда Вера или Ляхов хватали новую вещицу и рассуждали о ее назначении, трогая выступы, похожие на кнопки. С пластиковым, размером с футбольный мяч, шаром случился казус. Миронова нажала на выступающую пластину возле его условного верха, и шар вдруг засиял как огромная жемчужина и выпрыгнул из ее ладоней. Верочка с перепуга отскочила к Ляхову и уставилась на зависшее между полом и потолком чудо.

– Класс! – пискнула она, прихлопнув в ладоши.

Шар ответил грубоватым ворчанием, похожим на кафравскую речь. Опустился ниже, мигнул красным и пролетел над полкой.

– Дурочка, может это бомба! – пятясь к лазу, прошептал Серафимцев. – Включила часовой механизм и жди теперь армагеддона. Взлетит все к чертовой матери!

– Сам дурак. Говорящая бомба! Чего бы бомба с нами базарила? Скорее поверю, что покемон! Иди сюда, мой маленький, – Миронова протянула руки к шару – тот отлетел в сторону и зажужжал как огромный майский жук. В нижней его части разошлись в стороны полупрозрачные лепестки.

– Не знаю, как насчет бомбы, но это похоже на летающего робота, – поделился соображениями Николай Степанович, недовольный играми Веры и торопливыми изысками капитана, у которого при виде бесхозного добра, осторожность откатила на последнее место.

– Может и робот. Он вполне способен передать информацию о нас хозяевам звездолета, – Красиной снова захотелось курить: находиться рядом с Мироновой и с некоторых пор Максимом, стало слишком напряженным для нервной системы.

– Вот это точно будет хреново. Если кафры просекут, куда мы забрались, то наизнанку вывернуться, не выпустить нас со своими цацами, – отозвался Ляхов, остановив выбор на штуковине, вроде той, что прижилась у Мякушева, только массивнее и с двумя рукоятями. Весила она килограмм десять – тяжеловато для ношения, но чувствовалась в ней такая убойная мощь, что Максим под страхом смерти не расстался бы с ней. – Они же, сволочи, понимают: мы здесь не мальчики для битья. А с этим, так вообще, – Макс поднял свой плазмомет, вспоминая, что милиционер для стрельбы использовал вторую сверху и третью пластины. – С этим мы сами прижучить можем, – после нажатия второй железки «утюжище» мигнул синим глазком. Капитан поднял его к потолку двумя руками и тыкнул пальцем в пластинку с пиктограммой. Яркий и жирный сгусток плазмы метнулся вверх, оставляя в пенолите дырень. Хорошую дырень, будто засадили коммулитивным снарядом.

– Еб…ская сила! – краснея от восторга, рявкнул военный. – И покемона в гроб! – он резко взял на прицел, зависший недалеко шар, и нажал спуск.

Верочка заверещала с опозданием: шар лопнул разбрызгивая горящий пластик и кусочки металла.

– Скотина! – Миронова метнулась к военному, колотя кулачками его в грудь. – Тебя бы так! Все бы ломать, жечь! Войска!

– Да пошла ты! – Макс небрежно оттолкнул ее к Володе. – Сказано: робот-соглядатай!

Их перепалку прервало появления Лугина и Черновола. Мякушев на минуту задержался, испытывая плазмомет на скафандрах. Все-таки важно знать, прошивает ли плазма кафравскую броню. Оказалось, прошивает весьма неохотно, и это дурной знак. В настоящем бою тепличных условий эксперимента не жди: или твое оружие без всяких «если», или ты – труп.

Истерику Верочки по убитому «покемону» и горячие реплики Ляхова, Тарас оборвал грубым окликом. Вроде успокоились, посовещались недолго и решили так. Лугин с военным и Мякушевым, уже опытным в использовании плазмомета, отобрали вещицы похожие на оружие и дернули испытывать их в соседний зал, где покоились космолеты. Там просторно – едва ли не пол футбольного поля, и нет риска, что какая-нибудь хрень на полке рванет и утащит грешные души в ад. А Ирина с Тарасом и рассудительным старичком Томским принялись искать емкости с водой и что-нибудь похожее на пищу. Оскорбленная Миронова покуривала с ребятами в уголке и горестно вздыхала по убитому «покемону». Поскольку решили делать все наспех, Лугин с остальными стрелками вернулся уже минут через десять. Отобрали пару одноручных плазмометов (хотя для себя Макс двуручный решительно оставил) и вещицы, напоминавшие короткоствольные ружья, только с зарешетченой спереди частью и массивным прикладом. Для людских рук, они были удобнее уродливых плазмометов, хотя так же тяжелы. Стреляли непонятно чем, но при нажатии пластины с пиктограммкой – круг со штрихом и загогулиной – слышался щелчок, и в точке прицеливанья образовывалась дырка сантиметров в пять. При этом ни дыма тебе, ни пламени: тихо, дьявольски красиво, эффективно. Славное оружие для киллера. Две боковые пластины регулировали силу выстрела. И главное, на максимуме и с нескольких шагов кафравские скафандры пробивало, как жиканом фанеру.

– Крутая фигня. Козлобой! – пошутил Мякушев.

Так и нарекли, чтобы иметь русское название кафравским чертовинкам. Другую вещь с виду вроде узкогорлой вазы порывался добавить к своему арсеналу Ляхов. Вещь действительно была неплоха: хлопнула так, что два из шести скафандров расплавило и впечатало в стену на приличную глубину. Но слишком громоздкая и тяжелая дрянь. С такой воевать только на стационарной позиции. Остальное так и покидали в проходе: одно просто не понравилось, с другим из-за спешки не разобрались. За то кое-что поняли из символики кафраского языка. Уж такие знаки как «включить», «выключить», «больше», меньше» уяснил по пиктограммам и Лугин, и не слишком прыткий умом военный. А тихий друг Серафимцева тем временем набрел на весьма полезную находку. Ковыряясь на нижней полке, случайно задел оранжевый язычок на чем-то вроде большого ранца. Ранец раскрылся – там металлический ящичек с полусферическими выступами. С ящичком разбираться не стали, но Ляхов тут же смекнул, что ранец весьма пригодиться для мелочевки, которой завалены полки. Так и сделали. Освободили еще три ранца, и в них накидали всякого разного, особо надеясь, что среди коробочек и брикетов в шелестящей пленке, пряталось что-нибудь съестное. И булькающие шаровидные емкости тоже в ранцы – вдруг вода? В общем, затарились. Так затарились, что и бригада носильщиков не справилась. Кое-как все добро переправили через лаз и выбрались в коридор.

Там по-прежнему тихо. Только шелест ледяного воздуха, гулявшего между бурых и синеватых наплывов. Пол, будто покрытый пенициллиновой плесенью, еще не скрипит под тяжестью враждебных шагов. Шмотки и оружие перетаскивали к туннелю в два этапа. И пока Лугин с Черноволом и Мякушевым успели переправить первую партию, капитан Ляхов еще раз нырнул в лаз, вымазал сажей рожу и стянул из арсенала какую-то забавную ерундень.

– Эх, сюда бы наших с дружины, – глядя на ранцы и плазмометы, мечтательно произнес Кирюха. – Вооружить бы ребят! Вот бы жару задали инопланетной заразе! Всех бы выжгли за пару дней. М-да… Нововладимирск…

– Теперь о Нововладимирске только вспоминать! Был там свой кайф, – Миронова схватилась за оставшийся на полу козлобой и, шутя прицеливаясь, сделала злобное личико. Чертики запрыгали в ее бледно-голубых глазках, и плац потянулся к пусковым пластинам.

– Ну-ка не дури! – Лугин толкнул ствол, уводя его в сторону от Николая Степановича и Красиной.

– А Нововладимирск один хрен внизу, – продолжил милиционер, приняв в охапку ранец и еще один одноручный плазмомет. – Где ж ему иначе быть? По моим соображениям негде, как только под нами, – здесь он остановился, не доходя до начала туннеля шагов десять. Оглядел нагруженного барахлом Тараса и армейского капитана все более проясняющимся взглядом, уставился себе под ноги. – Под нами, ребята… – с хрипотцой выдавил Кирилл. – Сейчас мы в этом и убедимся. Валите все в туннель – а то будет много вони.

– Ты башкой своей нормально варишь? – мичман остановился, слегка подталкивая Ирину к черному провалу в стене. Замысел мента Сергей понял в два счета: пожечь пол, в поисках проклятого города. Вот только пол толщиной точняком не ровня стенам, даже арсенальным. Если его жечь, вони будет не просто много, а на весь звездолет. И сил на это уйдет и времени… скорее сдохнешь здесь от голода и жажды, чем получишь какой-то сомнительный результат. – Знаешь, Кирюш, даже если тебе очень повезет прожечь этот массив до появления кафров, и даже если случиться такое чудо, что дырка выведет нас прям на Нововладимирск, то как ты в него собираешься спускаться? Можно разве что с парашютом. Вспомни так для отрезвления, как высоко свод над городом? Высоко. Очень высоко.

– Как спускаться – это уже технические мелочи, – поддержал Мякушева военный. – А замысел отличный. Тем более с нашим новым вооружением прожжем, бля, быстрее, чем ту стенку. Народ надо только подальше эвакуировать. Давайте все в туннель марш! – браво скомандовал капитан.

– Может вы вообще над биотронами начнете жечь, – заметил Томский, подавая вещи Ирине, высунувшееся из горловины туннеля. – Если над ними, то извините, дамы, за выражение, получится беспросветная задница. Объясняю почему: потому что над самим городом свод высоко и может не такой жирный, а над биотронами, учитывая все эти наплывы, жечь бессмысленно. Все равно что пытаться через ухо ковыряться пальцем в носу. Советую, сначала обдумать все.

– Чего думать, Степаныч, – хмыкнул Мякушев, готовя тяжелый плазмомет. – Место удобное: из туннеля прилично сквозит. Дым и все амбре мигом улетит по коридору. Короче условия подходящие – жжем здесь. Все, я решил – валите в свою дырку!

– Погодь, – остановил его Черновол. – Мы не знаем, куда там дальше коридор ведет. Я с Сержем разведкой, а вы потом начнете. Только нам тоже по блатному стволу, – он указал на козлобои (Лугин не был против такого выбора). – Пойдем мы, прикинем обстановку и что поблизости.

– Валяйте, только мы все равно будем жечь, – хохотнул Кирилл. – Жечь, жечь и жечь!

Не успели Лугин с Тарасом отвалить за поворот, Мякушев навел кафравскую дур-машину на выбранный участок пола, нажал заветные пластины. Держать двухручник тяжело и неудобно, особо когда в рожу прет густой дым, но милиционер кое-как приноровился, большим пальцем выставил плазмомет на полную мощность. Лупила новая вещица превосходно: за полминуты в полу прогорела дырень метра два в диаметре и глубиной полтора. Только дальше пошло тяжелее: и пенолит стал вроде более тугоплавким, и дыму скопилось – желтые с черными космами клубы по всему коридору. Приходилось отбегать к началу туннеля, откуда веяло живительным холодком, немного обождать, хватануть больше воздуха и снова в неравный бой. Затем Мякушева, уставшего от манипуляций с тяжелым оружием и давившегося кашлем, сменил Ляхов. Опыта у военного было поменьше, но тоже скоро приспособился. Колодец в полу к тому времени был глубиной метров шесть. Жечь вниз, конечно, потруднее чем стену. Неприятность в том, что расплавленный пенолит не вытекал, как при прохождении арсенальной стены, а оставался в выработке булькающей массой, пока она не выгорала, не превращалась в вонючий дым. А потом внизу под пенолитовым месивом появилось нечто металлическое: какая-то плита или лист, преграждавший всякое дальнейшее продвижение.

Лугин с Черноволом шли осторожно и почти бесшумно. Широкий коридор все время вертел направо. Видишь впереди только уводящий в сторону массив пенолита, сморщенного и фиолетового, как кожа на морде алкаголика, и попробуй угадай, что там впереди – через несколько шагов. Тем более нарвешься здесь на кафров – спрятаться негде. Минут через пять неторопливого продвижения световые пятна пошли другого оттенка: красные и оранжевые, разбросные аляповатой мозаикой. Этот неприятный красный цвет напомнил Сергею зал, через который проносились подвешенные вверх тормашками человеческие тела, где с них сдирали трансформированную в коконы одежду, чтобы землян голышом на извлечение мозга. Хреновая, мягко говоря, ассоциация. И красная подсветка встречалась по звездолету редко, она словно отмечала какие-то особые зоны. Тарас, шедший позади с козлобоем наперевес, похоже, думал о том же. Пальцы его нервно сжимали неудобное оружие и сами тянулись к пусковым пластинам: чтобы поближе в случае чего. Здесь все могут решить короткие как сам выстрел мгновенья.

Вдруг мичман остановился, прижимаясь к стене и отводя голову влево, чтобы лучше разглядеть следующий участок пути. Видел только, что коридор расширялся, дальше стены поблескивали глянцевой плиткой. Еще металлическая дуга начиналась по стене.

Чуть постояв, прислушавшись, Лугин выглянул. Дуга оказалась кантом для сплетения серебристой «паутинки» – образования являющегося, по мнению Мякушева, люками или дверями, разделявшими различные отсеки звездолета. Но на этот счет мент скорее всего прав. Вроде все сходилось: и в арсенал такая ерундень вела и огромная преграждала путь космолетам.

– Нормально? – едва слышно простонал Черновол, притаившийся в нервном ожидании.

Мичман не ответил, сделал еще пару шагов, держа перед собой козлобой. Еще шаг и понял, что впереди закрытый со всех сторон зал. Кафров нет. С трех сторон на стенах округлые проемы, затянутые «паутинкой» – люки. Вот дальше идти некуда. Хорошо это или плохо? С одной стороны на сердце отлегло, что неожиданного появления кафров вроде не ждать. А с другой, чего хорошего в тупике, тем более если желудок сводит от голода и в горле знойная Сахара?

– Херня получается, – высказался Ляхов, глядя на неожиданное препятствие из металла. – И не ахти как плавится, – он пустил вниз еще пару ярко-синих плевков плазмы и поднял свой двуручник.

– Плавится, – не согласился Кирилл, став на колени и лучше разглядев блестящую поверхность, все-таки изъеденную плазмой. – Давай еще. Прожечь по любому надо. Хоть дым из задницы пойдет, но мы должны ее раздолбать в пух и прах. Может за ней сразу выход.

– Ну, смотри, ментяра, – хмыкнул армейский капитан. – Вопрос только куда выход. Может в местную канализацию. Уж больно смахивает на какую-то магистраль. Ладно, мне-то что? Ломаем чужое – не свое.

Он опустил ствол, прицелился и тронул пальцами пусковые пластины. Плазмомет часто задергался, роняя в жерло колодца яркие шипящие плевки. Минуту-другую Ляхов, зажмурившись, сморщив нос от жиденьких струек дыма, лупил по металлическому листу. Лупил и лупил. А потом что-то ухнуло со всей космической дури, и пол пошел размашистой дрожью. Из колодца полыхнуло голубым, каким-то ненастоящим светом и все в ту же секунду стихло, погасло. Только что-то стало не так. Максим, севший на пол то ли с перепуга, то ли действительно отброшенный порывом силы вышедшей из колодца, ощутил, что его двуручник стал полегче килограмма на два. Да ладно, если бы только двуручник, самого себя он ощущал почти невесомо. И Мякушев прочувствовал, как полегчало его тело и оружие. За его спиной тоненько заголосила Миронова, и Серафимцев, выронив кафравские цацки, покрылся смертельной бледностью.

Сергей с Тарасом тоже услышали дрожь, пробравшую пол и стихшую где-то в толстых слоях пенолита. Замерли, приподняв стволы козлобоев, переглянулись. Грохот из колодца по загибам коридора долетел и досюда. И первой мыслью у Лугина вскочило: «Ну доигрались, идишь твою мать! Либо у Мякушева пошло что-то наперекос, либо Верочка неправильно поковырялась в инопланетной технике». И тут же Черновол схватил его за рукав бушлата, указывая на зал, с которого они только что вышли.

– Люки! – коротко рявкнул Тарас.

Мичман как повернулся с открытым ртом, так и не смог вернуть челюсть на место: «паутинки» больше не наблюдалось ни в одном из проемов. Вернее, она была, но скомкавшись, сжавшись кольцом к краю. И теперь открывалось три тускло освещенных хода. Один вел круто вниз, другой под таким же углом вверх. А третий из-за выступа стены пока толком не разглядеть.

– Точно, люки… Вот интересный выверт! – Сергей глянул на Черновола и снова стрельнул глазами в зал. – Выходит, разблокировало. И все как-то не так… Не так, Тарас, блин, Андреевич.

Прежде чем сделать первый шаг к открывшимся ходам, Лугин заметил одну странность: весил он будто легче на четверть или на теть. И ноги бодрее отлипали от пола, и козлобой уже не так тяготил. Неужто что-то стряслось с гравитацией, искусственной или какая она здесь, в кафравском владении? Может звездолет совершал какой-то маневр или шел на посадку? И если даже так, то почему открылись люки? Ведь по всей человеческой логике, если корабль вышел в активную фазу движения, их скорее бы задраили, чем вот так вот бессмысленно раззявили. Не в море, конечно, а в космической черноте. Здесь порядки другие. Но если здравым смыслом: зачем раззявили люки?!

6

Гудвеса вчера не было. Какая боль! Чтобы его забрали «жуки»! Чтобы разорвало утконосого на кусочки! Пусть кафры поперхнуться его душой и ее яд убьет их всех!

Говорят, у него есть еще какая-то девка и он, конечно, ночевал с ней. От этого чуточку легче… Хоть не каждую ночь здесь будет появляться омерзительная рожа, и жаркие грязные руки чувствовать бесстыжую волю. Хоть иногда можно спрятаться под одеялами от него, от липкого холода и всего проклятущего мира. Впрочем, все это самообман, дешевый трюк шаткой психики. От этого мира никуда не спрячешься, потому что он не за тонким брезентом палатки и не за мягкой шерстью пледа – он внутри. Он уже проник в каждую клеточку тела, как смертельный вирус. Просочился в сознание и пророс там черными корешками безумия. Его уже не остановить. Только глоток-другой горькой водочки на небольшое время притупляет отвратительное чувство принадлежности к этому всему: к палаткам за полиэтиленовыми, тряпичными ширмами, где гибнет человеческий дух; дружинникам, с пьяным подозрением сжимающим оружие при каждом шорохе; пенолиту и жукам, ползущим в промозглом сумраке. И еще к горю. Бесконечному горю, разлитому вокруг вместе с фиолетовым светом. Кахор Нэ Роош… Ветер гуляет по площади перед фортом, кружа, словно людские души, полиэтиленовые пакеты и обрывки газет – кажется этот пейзаж, эта унылая круговерть маячила перед глазами всегда. Кахор Нэ Роош… Интересно, что означают чужие слова. Они на кафравском. Кто-то сказал, таково название звездолета. Вот только кто?..