Текст книги "Звезды без пощады"

Автор книги: Александр Маслов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)

12

На месте Гудвеса другой бы загнулся от боли. Ну-ка, если нога, точно головешка из костра! Штанина в сажу, к обугленной голени прилипло расплавленное трико! Ступни практически нет. Кому придет на ум, назвать ступней безобразную загогулину? А Василий Григорьевич держался, даже пытался отдавать сердитые команды, едва ворочая языком. Язык его подвел, не от поцелуя кафравской плазмы, а от вполне русской водки. Ильясов влил в рот Гудкову семисотку «Посольской» в три приема – какая – никакая анестезия. И Саня Вольный не пожалел остаток коньяка из фляжки, которым прежде чрезвычайно дорожил – «Курвуазье», такого в природе больше не существует.

Решать требовалось что-то срочно. Время тикало, и кафры могли пожаловать в любой распрекрасный момент. Не могут они не знать, что их семерых собратьев беспощадно завалили, что оружейка их взломана, и убойные стволы в руках маленьких, но вовсе небезобидных землян. По мнению закопченного, но не задетого в перестрелке Коржа, арифметика боестолкновения вышла хреновой: из пятидесяти двух нововладимирцев, ушедших в этот отчаянный рейд, в живых осталось только четырнадцать. Плюс еще Гудвес – выживет, нет? Плюс четверо тяжелораненых, шансов у которых остаться в холодном и кровавом мире Кахор Нэ Роош, прямо скажем, не особо.

– Нужно к Перцу посыльного с докладом, – выразил мнение Мякушев. – Срочно! Все барахло мы явно не упрем. Пусть там дружина не отсиживается, а бегом сюда, тянуть в город плазмометы и другие цацки.

– Дело говоришь, – прорычал Гудвес. Боль накатывалась жгучими волнами, словно его ногой помешивали расплавленный металл в огромной литейной форме. И за каждой волной, от которой хотелось корчиться и орать, наступала секунда отрезвления, затем алкоголь брал свое: к горлу подступала тошнота, фигуры стоявших напротив нововладимирцев размножались: вот их пять, десять, пятнадцать. Лица превращались в мутные пятна. – Давай, Тимыч, ты. Бегом к городу налегке. Влад тебя уважает.

– Чего налегке? Я хоть три ствола возьму, – Тимофеев, не дожидаясь одобрения, подобрал несколько плазмометов, что валялись возле сожженных дружинников. Тяжело с такой ношей, аж плечи выворачивает, только по-другому нельзя – донести надо. Впопыхах пнул одно обугленное тело ботинком: обугленная одежда и слой запекшейся плоти отвалился, обнажая розовое мясо – ой, как гадко! Прости, друг! Стараясь не глядеть на трупы, он поспешил через разоренное укрепление. Только в шахту не удержался, глянул: вид мертвого кафра, не то что приятен, но хоть малое душевное удовлетворение. Его, вымещая скопившуюся злость, убивали всемером. Убивали беспощадно, поливая плазмой, разряжая два АКСУ в неприкрытую шлемом, уродливую башку. Инопланетянин орал то душераздирающе, почти как человек, то переходя на лошадиное ржание, а в тесной ловушке вокруг него, плавился, булькал пенолит.

– И нам надо собираться, двигать, – сказал Вольный, окидывая взглядом оставшихся в живых бойцов.

– Двигайте, Саш, – прохрипел Гудвес. – Командуешь теперь ты. Меня оставьте. Нахрен меня. Если выживу до прихода подмоги, значит светит мне еще бля. ская улыбка судьбы. И раненых… – он приподнял голову, пытаясь достать взглядом до тех, почти безнадежных четверых – их перенесли уцелевшему правому краю баррикады.

– Тебя не оставим, – отверг Вольный.

– Раненых не смейте брать, – оборвал его Гудков. – Пристрелить, чтоб не корежились. Пристрелить всех! Я приказываю! А вы должны нести оружие. Слышишь? Оружие важнее людей!

– Григорич… – попытался вмешаться Дудик, отведя взгляд от пьяных, слезящихся глаз Гудвеса. – Пацанов оттащим. Почему нет? Может, вылечат кого. А за оружием…

– Пасть примкни! – вспылил зам главы администрации и дернулся всем телом – обгорелая нога оставила на пенолите черный росчерк. – Сука сердечная! Не спорить со мной! Вы четверых жалеете, а там народа еще тысячи… Наших овец, которых мы должны оберегать и пасти. Тысячи!

– И жизнь всех зависит, будет ли у нас в достатке кафравского оружия, – продолжил его мысль Вольный. – Но кончать ребят лучше только по их желанию. Не звери же мы. Может, кто протянет до подхода помощи.

– Добрые вы, подлюки, – оскалился Гудвас. – Марш отсюда! – трясущейся рукой он поднял свой «Вальтер».

Старовойтов стоял в стороне, сминая штанину выше колена. Ткань вымокла родной кровушкой. Оказывается, зацепило и его. Осколком гранаты или еще какой дрянью, теперь не разберешь, и оно не важно. Рана плевая. «Оружие важнее людей! – мысленно повторил он». В СОБРе каждый мыслил иначе: нет ничего важнее человека, твоего друга, товарища с которым ты ешь и пьешь, с которым вместе под пули и вместе назад из перестрелки. Конечно, в полупьяных соображениях Гудвеса есть свой резон: взамен четырех тяжелораненых притащить в город пару десятков кафравских стволов. Раздать их лучшим бойцам, обучить стрелять, и выйдет уже кое-какая сила, может быть, способная защитить жизни тех тысяч. Но все-таки настоящая сила не в оружии. Вовсе не в оружии, будь оно хоть инопланетное, хоть господнее. Сила в вере, что тебя не бросят, не предадут, и если эта вера надломится, то грош цена этому могучему арсеналу…

Николай не додумал: пистолетные выстрелы заставили его содрогнуться. Сколько он слышал этих выстрелов раньше! Другой раз и ухом бы не повел, а теперь вздрогнул и повернул голову. Гудвес – пьяная, изнывающая от боли сволочь – а стрелять умеет: с трех выстрелов два точно в голову тому безнадежному парнишке.

– Короче так, – Старовойтов решительно шагнул к Гудкову и носком берца отклонил наведенный на него «Вальтер». – Несем всех, кто жив в город. Я беру Григорьевича.

– Коль! – попытался остановить его Вольный.

– Я его понесу! – решительно и зло сказал СОБРовец и ухватил Гудвеса под руки.

Тот вскрикнул: обожженная нога коснулась пола, поехала по пенолиту. В глазах помутнело, и словно черные шторы упали на них, и сознание вон.

– Вова, Шрек, Денис и вы трое, – окликнул растерявшихся дружинников Вольный. – Разобрали раненых. Тянем к городу. Остальные, кто сколько унесет, оружие, – он кивнул Мякушеву и указал на горку плазмометов и прочих опасных игрушек, взятых в оружейке.

Ляхов и Томский не остались в стороне, взяли с кучи по козлобою и несколько «утюгов». И даже Вера Миронова, потрясенная развернувшимся на ее глазах, схватила с пола что-то тяжелое, в правую, в левую руку. Пошла за дружинниками, всхлипывая, переступая обломки укрепления. С двух сторон дымился смрадными струями пенолит, рядом лежали, мертвые обгорелые люди. Впереди, шагах в двадцати зияла яма, в которой убили последнего карем-кафравца. Казалось, его крик до сих пор рвет барабанные перепонки.

* * *

– Надо бы помочь ребятам, – высказался Черновол. – Если станем по эту сторону озерка, то опасности для нас большой нет. Дистанция приличная, успеем пострелять этих тварей.

– Успеем, если по нашу сторону их не окажется в достатке на наши же задницы, – Сергей оттеснил плечом Тараса, стараясь не выпускать из вида кеброа. Инопланетянину и так многое позволили: и волю в передвижении, и свое оружие он вертел в лапе, точно не чужак, а родная человеческая душа. – Что скажешь, Жоут Эмати? Можем ли мы помочь людям и сами уйти целыми? – спросил мичман, полагаясь на опыт длинношерстого.

Керан прожил здесь четыре цикла: черт его знает, много это или мало в его космическом понимании, но зверье и возможные неприятности в странных биотронах он наверняка изучил лучше землян, сунувшихся сюда всего час назад.

– Грихры опасные звери – быстрые, – беззвучно произнес инопланетянин. – Почему-то открыты все люки в пещеры, и грихров много. Кроме грихров могут появиться оверки. Раньше один я бы побоялся, но нас четверо.

Из зеленовато-синих зарослей донесся человеческий крик, отчаянный, обреченный. Трое, что держались ближе к воде, попятились к темному овалу прохода, стреляя короткими очередями в сторону моховых кочек.

– Идемте, – решился мичман, поглядывая на летунов, снова притаившихся на гигантском выросте коричневыми холмиками. – Ириша подожди здесь.

– Я одна не останусь! Нет! – хватая с пола ранец и пакет, отрезала Красина. – И скажите, уважаемый Керан Эмати, эти летающие создания опасны? – продолжила она, опережая вопрос Лугина и указывая на неподвижных существ верху. – А то может случиться так, что они нас сожрут раньше, чем мы придем к кому-то на помощь.

– Не опасны, если их не беспокоить, – пообещал кеброа. – Очень опасны грихры, – он имел ввиду тех худосочных чудовищ, напоминавших лошадиные скелеты, едва забранные слоем голого темно-красного мяса – их образы с подачи длинношерстого ясно отпечатались в сознании землян. – Они нападают неожиданно, и не остается времени выстрелить. Но я умею отгонять грихров, если их не слишком много.

От ступенчатого выроста, с которого по слипшимся бородам мха стекала вода, до озерка было метров двести – не более. Пространство вдоль ручья открытое, если не считать редкие кусты, торчавшие справа и слева будто пучки игл здоровенных дикобразов. Сзади звенела водная капель, а впереди слышались крики людей – землян скрывали ветви низеньких деревьев, усеянных гроздьями сизых шаров. Оттуда же доносились басовитые ружейные выстрелы и треск автоматов. Что происходило на противоположном берегу, в точности не разберешь, но требовалось поторопиться, иначе, еще несколько минут, и станет некому оказывать помощь.

– Шесть грихров, – телепатически сообщил Керан. – Там, – он вытянул свою длинную лапу к прогалине между деревьями.

– Почем знаешь? – Черновол недоверчиво обернулся к нему.

– Чувствую их, если очень близко. И вас почувствовал, когда шли по пещере, – объяснил инопланетянин.

Лугин, задержался у трупа убитой час назад твари: худющие ноги, сложенные крест накрест, приоткрытая в оскале пасть с кривыми клыками, полголовы снесено удачным выстрелом козлобоя, из раны вывалилось красновато-желтое месиво. Запах хуже, чем на помойке. Красина смотреть на это просто не смогла, отшатнулась в сторону, соскользнув в кочки и угодив ногой в ручей.

Подняв оружие, мичман пошел прямиком к берегу, откуда открывался вид на место неприятных событий. Тарас держался правее его, страхуя от возможной атаки из-за выростов, оплетенных стекловидными стеблями, и кустарников. Керан отставал от Лугина метров на десять, перекидывая мохнатые лапы с кочки на кочку, зачем-то вскидывая голову к своду, откуда падал фиолетово-серый свет, что-то бормотал и спешил дальше.

У берега Сергей остановился, сразу припал на колено и нашел стволом цель.

Когда на людей нападает дикое земное зверье, это страшно. Живя в городах, окружив себя металлическими, бетонными, электрическими признаками цивилизации, мы забыли, что такое клыки и когти, готовые настигнуть тебя, взять твою плоть и отпустить на волю душу. Забыли, но первобытную память вмиг обнажается при первом хищном рыке в лесу, крадущийся за ветвями силуэте зверя. По нервам электрическим разрядом бьет тревога, мышцы хватает страх. Только во много раз страшнее, когда на человека нападает совершенно чужое нечто, которому мы еще не придумали названия, чей облик так отвратителен, что смерть может наступить, раньше реального соприкосновения с ним.

В первую секунду Лугин успел разглядеть три человеческих трупа. Они заливали свежей кровью голую площадку пенолита, между ними лежало худосочное чудовище. Скорее всего, оно нашло кончину от пуль. Две твари, названые Кераном грихрами, с ворчанием терзали кого-то в камуфляже между моховых кочек. Две других неторопливо огибали пенолитовую возвышенность, по направлению к соседней, покрытой синеватыми кустиками и седым мхом. На ней, вскарабкавшись по крутому склону наполовину, замерли люди – трое. Почему они не отстреливались, мичман смел лишь догадываться: кончились патроны.

Первый выстрел козлобоя, похожий на безобидный щелчок, снес кусок пенолита метрах в пяти от грихра. Тарас тоже не был удачлив. Расстояние немалое: метров сто до другого края озера, и от кромки воды до возвышенностей еще больше.

– Плохо. Плохо, – причитал Жоут Эмати, водя своим металлическим приспособлением вправо-влево. – Не поможем. Нужно ближе.

А ближе как? Лезть в воду или бежать вокруг озера? Глупости. Даже секунды кривыми клыками чудовищ убьют людей, карабкающихся на возвышенность. Красина присела позади Сергея, сплетя до боли пальцы, с мольбой в серых влажных глазах глядя по ту сторону озера. Когда Лугин выстрелил еще раз и снова промазал, она встрепенулась, привстала. Было от чего: из темного овала прохода, уводящего из биотронов, выскочило несколько человек. Их и грихров разделяло шагов сто пятьдесят. И сразу затрещали автоматные очереди, застучал РПК. Пули 7, 62 – не шутка, особо когда сама рука смерти несет их плотным веером. Хищная тварь, едва перескочив кочку, так и уткнулась мордой в мох. Ноги больше не держали ее, следующая очередь прошлась сбоку, отдирая куски темно-красной плоти. Другое чудовище, дергаясь от автоматных очередей, одолело половину расстояния до люка, но тоже замерло у пенолитовой проплешины.

Лугин, убедившись, что незнакомцы обходятся и без его козлобоя, взял на прицел грихров, тех, что с ворчанием пожирали тело человека в камуфляже. Дистанция до них поменьше, и мичман с Трасом Андреевичем управились скорее, чем неизвестные автоматчики вышли к удобной для стрельбы позиции.

– Что чуешь, кеброа? Есть еще рядом эта клыкастая напасть? – поинтересовался Черновол.

– Близко нет, – ответил Керан. – А ваши те, – он покосился на людей по другую сторону озера, – опасны?

– Да хрен его знает, – Черновол дернул плечами. – Когда вокруг такой беспредел, то и брату верить нельзя.

– Я вам верю, – инопланетянин подошел к берегу и сунул мохнатую лапу в воду. – Вы не кеброа, не рисиане, но все равно верю.

Лугин только хмыкнул, опустив козлобой и наблюдая, как мужик в шапке-ушанке орал, размахивая руками на троицу, чудом спасенную от грихров. Может, Керан и прав. Верить, точнее, доверять надо. Это вовсе не значит, быть простачком, постоянно наступающим на грабли собственных ошибок. Доверять следует с разумной долей осмотрительности, взвешивая возможные последствия. Ведь что за жизнь если вовсе без доверия? Без него, такого зыбкого, неверного, только одиночкой вдали от людей, хватаясь за ствол при каждом шорохе.

– Эй, там, кем будете? – крикнул с другого берега тот, что в черной нейлоновой куртке.

– Люди мы, – отозвался Тарас, сложив ладони рупором, хотя слышалось и без этих ухищрений.

– Люди… – усмехнулся его сосед, еще державший на весу РПК. – А тот, волосатый, тоже человек?

– В душе человек, – громко сказал Лугин. – По внешности, ребятки, не судите.

– А вы откуда? – став у кромки воды, поинтересовался Тарас.

– Мы-то, ясно – из поселка. Вот вы откуда? – тот, что в нейлоновой куртке, тоже подошел ближе.

– Спрашиваю, на Земле где прежде жилось? – Тарас прищурился: ясно, что по ту сторону народ вовсе не нововладимирский. Имелось в огромных трюмах Кахор Нэ Роош еще один город или поселение. Может, и не одно.

– Со Смоленска в основном. А вы какие? – ответил раньше молчавший, опустив АКС.

– Мы разные. Кто со столицы, кто с Вязников. Вот товарищ Керан Эмати вовсе не француз, а с другой планеты, – Лугин положил ладонь кеброа на покатое плечо. Тот дернулся, но возражений не выдал даже телепатически.

– Так что, сближаемся? – продолжил мичман.

– Давайте к нам, если нет возражений, – крикнул подошедший мужик в ушанке.

Подходя к смоленским, Черновол снял тайком с предохранителя «Стечкин». Козлобой – хорошо, но в ближнем бою (вдруг пойдет что-то не так), да против людей пистолет выгоднее. Лугин, по догадке Тараса, тоже был в напряжении, и все постреливал глазами из-под сведенных бровей то в одного незнакомца, то в другого, не забывая при этом вполне дружески ухмыляться.

Знакомились, отойдя дальше от трупов: людей и темно-красных тварей – их оказалось аж девять. Хоть те, хоть другие неприятный натюрморт. Мужик, что в ушанке, самый старший, с сединой на торчащем из-под меха чубе, назвался Николем Ворониным. В черной нейлоновой куртке – Саня Демидов, шустрый, охотлив пальцы гнуть и растопыривать, но не для понта, а нравится ему чуть ли не каждое слово утвердить жестом, точно общается с глухонемыми. Рослый лет тридцати с пулеметом – Паша Белых. И другие подходили, пожимали руки Лугину, Тарасу, иногда осторожно, с особым почтением Ирише Красиной. Керану лапу никто не пожал, и стоял кеброа в сторонке под деревом с гроздьями сизых шариков вместо листвы, хотя весь во внимании более десятка глаз. Как же: интересно что диковинное существо в прикиде типа комбинезона.

Из краткого рассказа Воронина, мичман уяснил такую картину: некоторое время назад, как люк открылся, на поселок смоленских напало несколько тварей – грихров и каких-то чешуйчатых. От них пострадало немало народа: зверье – ему все равно кого рвать, хоть женщин, хоть детей. Пока спохватились, дали огнестрельный отпор, край поселка густо кровью умылся. Решили на скором совещании выслать в проход вооруженную экспедицию, чтобы поглядеть, что к чему и оценить степень повторной угрозы. Только некоторые ретивые ребятки, взбешенные произошедшим, решили не ждать группу Воронина, и, похватав автоматы, ружья, не слишком позаботившись о боеприпасах, бегом сюда. Что вышло дальше, Лугин с Черноволом видели.

– Далеко до поселка? – выслушав скорбную историю, поинтересовался Сергей.

– Нет, туннелем вверх быстро дойдем, – Демидов кивнул на мрачный овал, уводящий из биотронов. – А вы-то здесь как?

– Мы… сложная история. Так чтобы внятно растолковать время надо, – сказал мичман.

– Если не в курсах, есть на звездолете еще один поселок, – почесывая бороду, добавил Черновол. – Может, не поселок, а город. Град пещерный Нововладимирск, едрит его корень. В общем, свалили мы оттуда.

Продолжить рассказ Тарасу не удалось: пенолит дернулся, уходя вбок. На ногах устояли все, но с Кахор Нэ Роош происходило что-то странное. Диких перепадов гравитации, как недавно, не ощущалось, но болтанка вышла точно на морском судне. Озерко плеснуло метров на пятьдесят, затопив игольчатый кустарник, гряду моховых кочек, накрыв дальние трупы грихров и едва не забрав замешкавшегося Керана Эмати.

* * *

Колониальный корабль! Древний колониальный корабль! Он прекрасен, потому что огромен. Он почти равен величиной орбитальной станции при Аранхрате. Он неповоротливый и уязвимый. В нем должно быть много, много подданных проклятой Кафравы, безобразных, глупых чудовищ. И они все умрут. Умрут медленно, потому что корабль исполинский, а рейдер будет терзать его толстое тело с неторопливым наслаждением.

Второй следящий Пимер-Кри-Ин вытянулся в предвкушении превосходной трагедии. В желудке заурчало – коктейль ворочался там как теплый пушистый зверек, а в голове лопались разноцветные пузырьки. Нет ничего приятнее, чем плавать в океане ЗиТи, и еще… Еще видеть колониальный корабль в прицельном диске. Голубые огоньки загораются вокруг, меняются красными – цель захвачена! Цель принадлежит рейдеру, как нежная слабая самка самцу. И у второго следящего Пимер-Кри-Ина должно быть право третьего выстрела, ведь это он углядел появление Ари-Он-Эк-543-876. Распознал вовремя и доложил капитану. Старший вахты обязан позволить ему третий выстрел могучими ультрафауззером! Он не посмеет сделать Пимер-Кри-Ина несчастным.

Почему же медлит с командой капитан? Кафравский звездолет достиг границ атмосферы, ионные потоки облизывают круглый жирный корпус. Под ним зеленые, желтые пятна Фаргерта, застланные дымкой облаков. Справа пылает красная звезда Аулур, и время уходит, а капитан медлит. Вот уже кафравское чудовище трусливо надело рыхлый кокон защитного поля, но это глупо: ультрафауззеры рейдера проткнут его точно острый коготь кожицу рыбины, разорвут корпус и выжгут внутренности. Как жаль, что в космосе не передаются запахи! С каким бы удовольствием можно было втягивать в себя сладкие ароматы горящих кафравских тел!

Пимер-Кри-Ин затряс щупальцем от радости и нетерпения: столбик индикации на пульте подпрыгнул и растаял – первый разряд ультрафауззера ушел к цели. Беззвучно и смертоносно ударили гиперионные пушки на второй палубе.

– Пыш-ыш-ыш! – взорвался восторгом второй следящий. Он видел на контрольном экране, как темное пятно ткнулось в колониальный корабль, и тот брызнул кусками разорванного корпуса. – Мы уничтожим вас всех до единого! Кричите от страха! Страдайте! Кафрава завоет от горя и жалости к вам! А мы вернемся домой в сиянии доблести!

Биокибер шелестел данными по деталям поражения вражеского звездолета. Пимер-Кри-Ин смотрел на экран широко-распахнутым глазищами, бледные зрачки пожирали столбики цифр. Вот второй выстрел ультрафауззера, и разрешение старшего вахты исполнить следящему свое право. Он смахнул сосуд с остатком коктейля на пол, бросил щупальце к сдвоенной кнопке.