Текст книги "Голубая Саламандра"

Автор книги: Александр Маслов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 32 страниц)

– Мне нравится здесь, Аорг. Вокруг чудный покой, шелест листьев и только небо среди них.

– По крайней мере, за этими стенами ты не будешь несчастна и одинока, как в святилище Атта.

Они вошли, поднялись по скрипящим ступеням наверх. Заходящее солнце проникало сквозь узкие окна, и роспись стен казалась свежей, почти живой. Ардея, сбросив душный плащ, опустилась на ложе, потом спохватилась, достала сверток и развернула шелк. Венок из голубого металла с пылью разноцветных камней засиял в ее ладонях.

– Голубая Саламандра аоттов… Все-таки ты не рассталась с ней, – Аорг взял украшение, любуясь дивностью форм и разглядывая с разных сторон. – Твоя мать боялась даже дотрагиваться до нее. А ты, как я слышал, в эту вещь влюблена.

– Жрецы Атта тогда нашептали ей будто в диадеме колдовство аоттов. Она слишком верила им и, если бы не Арум, непременно избавилась от нее. Только я не допускаю, чтобы аотты, тем более все семь домов Ланатона могли желать зла моим предкам. Смотри, она похожа на волшебный цветок. А так, – Ардея повернула диадему ловя на грани солнечный блик, – будто Звездный Огонь на алтаре.

– В ней возможно сила звезд, Ардея: сила нам неведомая и, конечно, могучая. Одно то, что диадема принадлежала тайным Сферам аоттов и с ней связаны истории очень странные, заставляет видеть в ней большую ценность и справедливо опасаться. Не смейся, – заметив веселые искры в глазах девушки, он укоризненно качнул головой.

– Я не смеюсь. Я радуюсь, что ты понимаешь меня. Не знаю какие в ней силы, но иногда она шепчет легенды. Я их пересказывала Криди, может смогу доверить и тебе.

– У нас будет много времени. Ты отдохни, пока я управлюсь внизу.

Когда он вышел, дочь Тимора одела диадему и легла, раскинув руки на мягкие овечьи шкуры. Иногда ей удавалось "говорить" с Голубой саламандрой и она догадывалась, что на этом волшебство не кончалось, закрыв глаза, Ардея вспомнила свое последнее видение: горы, возвышавшиеся отвесной стеной и грохочущий с высоты водопад. Где-то левее чернел вход в пещеру. В ее памяти ожили знакомые с детства легенды: по стенам поплыли тени, свет факелов мерцал на оплавленном камне, словно на красной меди. Потом появились изваяния: три лица, принадлежавшие одному человеку и все же разные, будто между ними была бездна. Туннель вед дальше, снова и снова встречались эти лики, хмуро взиравшие со стены. Порой Ардее казалось: видит она Арума, а может то были только мечты…

Еще она попыталась увидеть Эги, или хоть что-нибудь узнать о судьбе своего отважного избавителя, анфилады проплывали мимо, не давая ответа…

Вдруг мысль о Криди затмила все остальное. Это случилось так неожиданно и ясно, что она вскрикнула и вскочила с постели.

– Он здесь! – выпалила она, вся дрожа и протягивая в пустоту руки.

Аорг напугано взбежал по лестнице.

– О чем ты, Ардея?! – он встряхнул девушку, потом догадался сорвать диадему.

– Здесь! Криди! Ты слышишь?! за теми горами на юге!

– Ты слишком много думаешь о нем. Тебе, верно, привиделось, милая, – он попытался усадить ее в постель, но она еще злее рванулась и подбежала к окну.

– Я говорю, он там, Аорг! За теми горами! Ему угрожает смерть!

Глава четвертая
День и ночь летящих рыб

Стволы деревьев, мокрые от дождя и черные, обступали аллею хмурыми стражам. Холодный ветер срывал остатки листвы, бросал ее наземь пригоршнями, и она липла к ногам, засыпала подмерзавшие лужицы. Эвис Русс не чувствовала холода. Шаги ее были бодры, плащ распахнут, вопреки совету Нила Кована.

– Нил! – снова не сдержалась она, – осталось четыре дня! Всего четыре! Возрадуйся же! Это лучше, чем одиннадцать месяцев заточения, обещанных ВН-10! "БЕЛАКСИКА" – истинное чудо!

– Чудо в том, что дали ее вам. Она должна была достаться Совету по Астронавтике. И Олдан Корп мечет в нас молнии.

– Нил, признайся, ты добился этого? – Эвис сбавила шаг, пытаясь разгадать улыбку старика. – Вижу – ты. Ты всегда умел изменить решение в нашу пользу.

– С чего ты взяла, что я смею предоставить привилегии вашему Центру? Новейшие вычислители нужны всем. А член Общего Согласия всегда беспристрастен. Да, да! И его прошлая деятельность не имеет никакого значения.

Наверное, говоря так, он не был во всем откровенен, Эвис, прочувствовав это, рассмеялась.

Они приближались к дому. Бревенчатый двухэтажный коттедж – милое, уютное строение на берегу озябшего залива. Возле беседки, увитой плющем, виднелась вторая полусфера дримера, еще недавно здесь находилась только одна желто-голубая машина Нила Кована.

– Гости. Кто-то скучает по тебе.

– Берлз Райн, – догадалась Эвис. – Пыталась связаться с ним еще вчера, – он хитро отделался молчанием. Теперь сам прибежал.

– Он улетал на Ио к сыну. Я рад, что ты уходишь именно с ним. Он опытный хронавт, хотя и со своими причудами.

– А последних в нем ой как много… Я в дружбе с ним давно. С того, неудавшегося проекта – "Дети Прозерпины", – она наклонилась, подняла опавший лист и укрепила на груди, рядом со значком Академии Фактической Истории, на что старик рассмеялся задорно и молодо.

– Этот лист – ровесник твоего то знака! Ты закончила в мае? Май! В любое время года мне не достает его с нежной зеленью и сиренью. И именно здесь, среди этих гор и лесов. Май, будто исток. Начало всего, что тебе предстоит, дорогая моя, – объявил он, не торопясь ступить на порог.

Дверь распахнулась. Сразу дохнуло теплом, легким запахом дыма и хвои. Эвис, освободившись от намокшей одежды, задержалась у зеркала. Поправила брошь-застежку с зеленым, подобным ее глазам, искристым камнем, взлохматила волосы и поймала на себе взгляд Нила. Старик снова откровенно любовался ею. Ему до восторга нравились ее губы, лицо чистое и светлое. Фигура словно излучала таинственный магнетизм, ощутимый издалека.

– Очаровательная фея покидает нас. Без твоего волшебства многим станет совсем грустно.

– Ты говоришь, будто меня посылают в А-47. Год, полтора – небольшой срок.

– Но по-другому это звучит как 16 тысяч лет. Иногда мне страшно думать о времени…

– Для современной хронавтики это рядовой переход.

– Не совсем так – я знаю степень риска. И для меня ты по-прежнему ребенок, как двадцать три года назад.

– Когда удачливый Ник Кован вернулся с важным открытием?

– Тогда попросту не ожидали результата, а может и меня самого. Даже теперь, с новой техникой, разумной сверхбыстрой "БЕЛАКСИКОЙ" фактическая история только начинается. Ведь эффективных переходов менее полусотни. А Аттина?! Подводные раскопки становятся бесплодными. Мой визит туда родил сенсацию. Да! Но и бесконечное число вопросов. Именно тебе с Берлзом суждено приоткрыть завесу над тем удивительным прошлым. Через двадцать три года после меня.

– И вот еще загадка: где наш новоявленный аттлиец?

– Вероятно, спит. Как давняя подруга ты должна знать: сон – его второе увлечение после цитирования "Века Эрди", – что всегда не к месту. Поднимусь, его потревожу, – Кован направился к спирали лестницы. – Хозяйничай. Горячее вино не помешает никому.

– Горячее вино?! Что за дивная мысль! – вместе с голосом Берлза в холл ворвался сырой ветер. – Но непременно о крамилом и с корицей, – он был почти обнажен, лишь узкий пояс синей полосой охватывал бедра.

– Вода в заливе прозрачная и холодная, как всегда, – доложил Берлз, извлекая из ноздрей аэрогенераторы. – Однако погода… Нил, я подметил странную вещь: как я попадаю к тебе, служба погоды мигом высылает всю небесную хлябь.

– Места здесь заповедные – осадки регламентированы. Как Ио?

– Там не так мокро – это плюс. А остальное… Дайте же что-нибудь надеть! – он бесцеремонно прошлепал босыми ногами к нише скрытой сьюимитирующим пологом и выудил оттуда пушистый халат. – Вы попали в черную полосу? Даже не знакомы с этим занятным явлением? Нет!? – Казалось, Берлз доволен недоумением, которое вызвал его вопрос. – Черная полоса – это цепь неприятнейших, непрогнозируемых событий. Начну с последнего: коварные волны залива лишили меня новенького костюма и обуви, – можно сказать, всего.

– Сходи немедленно в душевую! Ты весь измазан глиной, лохматый и безобразный дикарь! – Эвис подтолкнула его, принуждая к указанным действиям – Иди! Я же исправлю столь черное звено цепи твоих злоключений.

– Милая, ты слишком мало знаешь об этой тяжкой цепи. Она опутывает и тебя. Наш бросок сквозь века отменяется. Да, – он легко отстранился от подруги и, кутаясь в халат, сел в кресло возле камина. – Я не шучу, – Берлз перевел серьезный взгляд на Кована. – Думал, вы оповещены… Вчера неожиданно вышел на связь Рон Гулид. Его сообщение перестроило все планы, в том числе и утвержденные Советом.

– Кто такой Гулид? – Нил никак не мог вспомнить, казалось бы, знакомую личность.

– Рон Гулид – наш хронавт, работающий в XXI веке. Типологический индекс "О". "О"! – подчеркнул Райн, – их время сопредельно. Потому он там. Он реализовал один из немногих генеральных планов. Улавливаешь?

– Середина XXI-го – фундаментальные исследования "Пространство – Время". Лаборатория Грега Мюррея.

– Верно. Вкратце ситуация такова: Рон должен передать контейнер с развернутой информационной картой, капсулы хронопроб, и затем, мы навсегда обезопасим себя от неприятных сопредельных наложений технического могущества предков.

– Но "БЕЛАКСИКА"… – пыталась возразить Эвис.

– Но "БЕЛАКСИКА" – новое чудо, якобы умеющее считать, выдала единственно возможный коридор перехода, единственный и слишком совпадающий с нашей дорожкой в Аттину. Возник вопрос: мы или Рон с бесценным контейнером. Совет отдал предпочтение последнему… Понять их можно: 17 процентов сбоев – эхо деятельности Мюррея. Разумеется, очень полезно скорее отгородиться от них.

– И это говоришь ты?! 17 процентов! – Эвис Русс возмущенно встала. – Хронавтика родилась в сопредельных наложениях и кое-как мирится с этим. Почему такая срочность, Берлз?! Я не пойму, почему они так спешат вернуть Гулида! Неужели наше задача менее важна?! Решение загадки Голубой Саламандры не терпит отлагательства! Ведь я делала доклад в Совет! Всем ясно – мы столкнулись с проблемой первой величины. Пророчества древней Аттины слишком точно вписывается в этапы их – нашей истории. Мы еще сами не осознаем, с какими силами имеем дело! Как можно закрыть на это глаза?!

– Лаборатория не подтвердила необычных свойств Голубой Саламандры. Состав вещества конечно невероятен для древних технологий – но это слабый довод, чтобы Совет ставил нашу миссию в ранг особо важных. Желаешь – обсуди это с Эспр Хиком. Только что ты скажешь ему? Ланатон есть где-то там, в мифах?! Но материально его то нет. Ни одного камешка не найдено. И дело даже не в донных отложениях, – сканеры не подтверждают.

– Там магматическая порода с высоким содержанием железа! Сотни метров! Я же говорила: раскопки дальше бесперспективны!

– Вот именно. И аргументов в доказательство нашей особой полезности, увы, нет. Я сожалею, моя дорогая, но такова реальность сегодня. Нам нечего противопоставить вполне логичным доводам Совета. Тем более не следует распространяться о неких запредельных умениях аттлийских жрецов, всякой магии и Черном Огне, якобы грозящем человечеству. Поверь – они не поймут тебя. Результат деятельности Гулида более осязаем. Его ждут уже очень давно.

– Хорошо, я очень не хочу ни с кем ссориться, Берлз. Почему Гулид не воспользуется каналом экстренного возвращения?

– С какой стати они должны использовать резервы? В отделе планирования на этот счет весьма жесткая позиция.

– Это окончательно?

– Одиннадцать месяцев на круги своя.

Эвис Русс подошла к окну. В струи дождя вплетались стежки начинающегося снега. Ветер крепче и резче гнул озябшие деревья. Разбитые надежды тоже рождали в душе хронавта бурю.

– Мы же были уже почти там! – не сдержалась она. – Берлз, тебе нравится так просто ждать, зная, что эта отсрочка чревата бедой? Да! Я не преувеличиваю, Нил! Исследования дна в Атлантике придется приостановить, отчего свертываются и другие программы. Мы просто остались не у дел. О, Нил, ну скажи хотя бы ты что-нибудь!

– Дитя, ты всегда была переполнена желанием и нетерпением, – Кован неспеша разлил остывшее вино, – Покой для тебя – вещь будто неведомая, понимаю. Однако я видел, когда рассудок властвовал над страстью в тебе, как не умеют многие. Ведь в твои годы стать ведущим специалистом по Аттине, шутка ли! – Он взял ее за руку и повернул к себе, вкладывая в ладонь одну из полных чаш. – Вино еще теплое с корицей и крамилом. Я знаю, ты хотела безумствовать эти четыре дня, носясь на дримере по планете.

– Да. Я мечтала кое о чем, зная, что у меня всего четыре дня… Мечтала, выплеснуть разом радость и грусть, расставаясь с друзьями. Я мысленно уже стояла среди светлых колонн аттлийского храма. Видела Теокл, видела пропавший Ланатон!

– Ну и что? Фальстарт? Не так плохо, моя Эвис. Впереди масса времени и возможностей, – Берлз Райн вытянулся в кресле, крошечными глотками поглощая напиток, смакуя терпкий вкус. Взгляд его стал флегматичен. – Во-первых, твой любимчик Осни может вычислить для нас коридор, прежде чем откроется известный. "БЕЛАКСИКА" – хорошая машина, а он хороший специалист. Думаю, нам не придется ждать одиннадцать месяцев. А если нет, то наступит во-вторых… Могу предложить нечто. Например, восьмимесячный вояж к Тау Циклопа. Ее планеты открыты недавно, еще не имеют названий. К тому, – он закатил рукав, обнажая ИР-браслет. В воздухе появилось изображение одной из планет. Голубой, с розовым отсветом диск, приблизился, плавая в ореоле атмосферы. Затем появились пейзажи, умело подобранные, чтобы донести до зрителя великолепие далекой планеты. Побережье океана, воды которого гладкие, как застывшее стекло, отражали малиновый закат, из них поднимались горы, подобные гигантским витым раковинам. Бархатный лес, расцветавший крупными причудливыми цветами, чередовался искрящимися пространствами озер и рек. Снова показались горы, уже другие; острые как лезвия кинжалов, разделенные огромными пропастями, потом долины, в контраст черным склонам, заросшие ярко-зеленой травой.

– К тому же, – продолжил Берлз,– условия максимально приближены к земным. Знаю: ты не выносишь скафандров и защитной одежды вообще. Там тело будет свободно. Воздух свеж, воды чисты. Все полно жизни! Движения! Тайн! А?! Нравится же?

– Славно, – отозвался Нил Кован, – мне часто приходится жалеть, что я член Общего Согласия. Увы… принадлежу себе недолго, – он перевел взгляд на Эвис и, помолчав, продолжил. – Восемь месяцев вынужденных каникул действительно неплохо провести там. Прелестный, девственный мир. Неведанные сильные впечатления, много работы и полноценный отдых – есть все. Разве плохая тренировка для духа и тела? Скорее, вы нужны там – говорят, группа освоения пока малочисленна.

– Я землянка. Слишком землянка! То, что нужно мне, о чем я смею мечтать – рядом, Нил. Только взять не всегда удаётся, – Эвис грустно улыбнулась. – Однако выбирать придется. Берлз, одолжи мне свой дример, – неожиданно попросила она.

– Что ты задумала?

– Уныло взирать на дождь со снегом. Хочу все обдумать, может развлечься. Я дам знать о себе завтра.

После недолгих сборов Кован и Берлз вышли ее проводить.

– Раз так, пусть боги Аттины помогут нам в споре с Советом! – шутя, пожелала она и исчезла под прозрачным куполом.

– Да хранит тебя щит могучего Атта! – отозвался старый хронавт.

Дример бесшумно воспарил над садом.

"Вперед"! – мысленно приказала Эвис. Машина метнулась к плотному покрову туч. Дождевые струи яростно хлестали пластик, потом все стихло, наплыла белесая мгла. Она хотела лететь прямо к Эспр Хику, заявить свой протест и пытаться изменить решение Совета. На ее вооружение были абсолютно новые факты, подтверждающие причастность Голубой Саламандры к той самой великой катастрофе древности. Только позже она подумала, что председатель Совета снова не пожелает зреть что-либо рациональное в аттлийских хрониках. И хуже, что этого не хотел делать Берлз Райн. Ей самой было трудно разобраться в сложном языке аллегорий аттлийцев и премудрых счислениях тарян. Трудно, но истина проступала. Даже интуитивно она чувствовала, что прикоснулась к чему-то невыразимо важному, важному по сей день. Переживая решение Совета, Эвис вдруг вспомнила об Осни Таки. Возможно математик, работая с "БЕЛАКСИКОЙ", мог найти новый хронокорридор, и она начинала тешить себя такой надеждой.

Хмурое холодное небо Шотландии вскоре осталось позади. Вокруг лежала гладь океана, полная синевы и солнца. Серебряной стрелой ее пересекал лайнер "Атлантик транс", левее сверкали конусы подводной станции, виднелись платформы причалов и вспомогательных сооружений. "На Азорские острова" – решила Эвис. Дример, теряя высоту, заложил плавный вираж. Изумрудные холмы суши словно вынырнули из пучины. Показались мачты корректировки погоды, белоснежная чаша ДЭЗ – рефлектора. Машина резко сбросила скорость. В воздухе все чаще мелькали полусферы дримеров, большие и малые диоксиды. Пестрой от многоцветных парусов казалась акватория порта Делады.

После посадки, машина, опекаемая шустрыми анероидами, исчезла в жерле шахты, освобождая площадку другим, зависшим над розовой гигантской дугой вокзала. Здесь было многолюдно и жарко, струился легкий цветочный запах. Эвис быстрым шагом пересекла площадь, запрыгнула в транспортную капсулу. Она желала скорее избавиться от плаща и несуразной душной одежды, еще утром казавшейся достаточно милой. "К сервис-кабинам!" – подумала хронавт. Свет померк, на миг возникло ощущение падения.

– Прямо, после фонтана – сто метров. Удачных приобретений! – мягким баритоном пропел автомат.

Фонтан являл собой чарующее зрелище: струи воды били ниоткуда. Незримой силой они сворачивались в жгуты, расходились и замирали, то вновь чертили сложные узоры. В воздухе, подчиняясь невнятной мелодии, витавшей над островками карликовых пальм и голубых лилий, вибрировала водяная пыль. По песчаной дорожке Эвис вышла из павильона к многоярусной громаде "Делада Центр". Террасы, нависшие высоко над головой, сливались с небом лазурью перекрытий. Выше и ниже, из прозрачных раструбов коммуникаций, словно мыльные пузыри, появлялись площадки обзора и отдыха.

В кабине сервиса Эвис рассталась с ненавистным одеянием. Ревностно следящий за модой автомат, предлагал эшелон возможных облачений, начиная от строгих моногаммных костюмов до облачений фантастических расцветок и свойств. Эвис скоро остановила вертящийся калейдоскоп, вызвала свою голограмму и сама смоделировала легкий, подобно ветру, хитон. Уж через минуту она смогла примерить его, оставшись довольной, поспешила к выходу. Менять прическу, цвет ногтей и вообще что-либо она отказалась, как не умолял навязчивый автомат.

– Сегодня двадцать шестое – День и Ночь Летящих Рыб, – в голосе машины послышались нотки обиды, – Подумайте! Праздничные шоу в Европолисе и на Мадагаскаре! Вечером Большой Карнавал во Флориде!

– Спасибо! – Эвис на миг задержалась, сделав благодарный жест рукой. Тут она подумала, что это действительно важно. В День Летящих Рыб двести семнадцать лет назад вернулась Первая Звездная. С тех пор праздник торжественно отмечали астронавты и вся Земля. Значит, Флорида. Побережье. Сад Обнятых Звезд. Там она наверняка увидит Болида Рош, Рэга Клу, Ноэль Фаин, наверное, многих, кого даже не ждала здесь, на Земле. Как могла она забыть об этой дате!

В ее распоряжении было не менее шести часов. Можно было успеть на рейс "Атлантик транс" или погулять по бесчисленным, полным интриг и блеска террасам "Делада Центр", а затем воспользоваться "Иглой". Еще не приняв решение, Эвис поднялась в сквер и пошла по аллее, к белевшей невдалеке скульптурной группе. Ее внимание привлекла тихая мелодия, доносившаяся из грота возле пруда. Сочинение какого-то древнего композитора не было ей знакомо. Звуки музыки тихо струились над подернутой легкой рябью водой, рождая оттенки ностальгии и странное необъяснимое волнение. Наверное, это была забытая песня прощания. Хронавт остановилась у мостика на берегу. Неожиданно ей овладело предчувствие, что эта мелодия звучит именно для нее, и что все обстояло не так, как утверждал Берлз Райн – быть ей в этом возлюбленном и уютном мире осталось недолго. Отчего ее посетили такие мысли, она не могла понять, только вдруг невыразимо сильно захотелось подняться над родной планетой, с высоты полета заглянуть, впитать в себя память о каждом уголке огромной и такой маленькой Земли. "Дример!" – решилась она.

Солнце тонуло в океане. Отсветы заката пятились и пряталась во тьму. Вскоре исчезли последние багровые блики, словно угли кострища, смытые темной водой. Впереди ждала ночь да, едва скрашенные меркнущим светом, рыхлые тела облаков. Машина нырнула в них. Эвис будто физически ощутила тугую струю сырого воздуха… "Выше!" – пожелала она, – небо взорвалось несметными россыпями звезд. Невесомый щербатый шар Луны парил где-то рядом. Огни орбитальных станций, свод небес без которых уже трудно представить, лениво плыли над головой, завершая магическую геометрию космоса. Одиноко на юго-востоке висела жемчужная гроздь базы "Гагарин – III" – одной из пяти околоземных гигантов, с которых уходят в дальний космос. Отсюда, за тысячи километров угадывались детали конструкций: диски волноводов, антенны гиперволновой связи, платформы с роем орбитальных транспортеров. Та космическая база стала для Эвис Русс прежде всего воспоминанием. Двадцать два года назад Земля провожала "Луч". Эвис была еще девчонкой, ребенком, едва вставшим на Первый Круг Познания. И казалось, как это было давно!

…Гладкое, огромное, как море, поле отражателя перед ней и слепящие звезды вокруг пирамид нового сверхдальнего корабля. Отец смеялся, шутил с друзьями, подхватывал ее на руки, играл ей, разделяя ее же восторг. Мать, напротив, казалась печальной. Она стояла, облокотившись о поручень, рядом с Нилом и говорила лишь о разлуке на 37 месяцев. Предстоял старт в необозримую даль – один из первых полетов к другим галактикам. В назначенный срок "Луч" не вернулся. Не вернулся он и через двадцать два года. Где-то в космосе за гранью тепла и света остались ее мать и отец.

Дример едва уловимо вздрогнул и изменил курс. Сквозь разрывы облаков внизу мерцал океан огней. Острова радужного сияния и искры скользящие вверх, в стороны, тающие, замирающие. На три сотни километров вокруг, от взгорий восточных Альп, за берега Дуная, возлежал Европолис. Эвис провожала взглядом свой родной город. Город, который менялся с каждым днем, как многое на Земле. Старые кварталы из металла и бетона, сравнимые высотой с горами, сооруженные еще в XXI – XXII веках, исчезали, уступая место паркам и новым постройкам, рожденным словно эфиром и светом. Промелькнули венские дворцы, одетые голубым сиянием, где-то далеко справа, меж набережных Будапешта, звездное небо искрилось в тихих волнах. А дример стремился на восток. Темная, расшитая стежками и соцветиями огней равнина, подернулась рябью горных гряд, вновь легла широко, бесконечно. На горизонте, в дымке, рождался розовый рассвет. Быстрый полет приближал его во много раз. И солнце выкатилось, воспарило над тайгой. Вспыхнули горячей медью воды сибирских рек. Редкий туман заструился белесыми языками. Эвис сбавила скорость, опустилась, почти касаясь верхушек сосен, и краски осени стали теперь ближе; ощутимые, осязаемые. Она чувствовала запахи хвои, листвы и пожухлых трав, вкус зрелых, сладких ягод. Остановив машину возле сопки, хронавт вдыхала холодный пьянящий воздух. Побродив среди замшелых стволов деревьев, она успела озябнуть от морозца, однако возвращаться не спешила, зная, что в любой миг может перенестись далеко на юг. Броситься в воды теплого океана, радуясь садам кораллов и пестрым стаям проворных рыб. Упасть там, где-нибудь на берегу, зарыться в горячий соленый песок и слушать, слушать мерный плеск волн. Вся прелесть, величие и многообразие Земли были доступны ей, а мысль, что она может насыщаться этим, пронизывала радостью.

Совсем внезапно зазудел браслет. Эвис Русс медлила. Кто-то продолжал настойчиво ее вызывать. Она коснулась пластины – объем под колпаком дримера заняло изображение Рэга Клу.

– Чарующий, жемчужный свет Земли и ты – одно и тоже.

Зелень лесов, весенние луга – твои глаза – одно и тоже, – негромко и торжественно произнес он. Оливковое лицо африканца расплылось в улыбке. Огромные глаза были веселы, но непроницаемо глубоки, как пройденный им космос.

– Два года! Целых два года я ждал встречи!

– Я знала! Ты прибыл вчера на "Эллипсе"?

– И я, и Болид. Мы вместе, как два года назад.

– А Ноэль Файн?

– Ноэль? Говорят, она здесь уже третьи сутки!

– О, Атт! Тогда представляю: она успела устать от Земли! Я спешу к вам! Слышишь? Оставь на ИРе свой маяк. Сады Обнятых Звезд? Я догадалась. Все!

Пылающий диск светила лежал на острых вершинах обелисков. Их длинные тени ясно чеканились на белом покрытии широченной аллеи. Издалека теплый ветер приносил звуки стройной симфонии, он купал сады в запахе цветов, то мягко струился в густой листве и ажурных конструкциях левитирующих беседок. Иногда воздух над колоннадой Первых Ступеней взрывался водяной пылью и сиял радугой – тогда веяло прохладой. В этой части Садов паломников в феерию осталось немного, все стремились к центральным площадям, что за голубыми куполами храма, воздвигнутого, когда Земля вступила в Звездное Содружество. Там начинались главные "таинства", а неофиты грядущего торжества уже испытывали свои таланты, находчивость и везение. Скоро вблизи колоннады не осталось никого, кроме невеликой, шумной компании молодых людей. Больше среди них был заметен смеющийся африканец в светлом костюме астролетчика. Рэг Клу в первые минуты встречи выплеснул свою радость на Эвис, жарко обнимая ее и вещая о том, что истязало его и радовало за сотни парсек от Земли. Потом он снова и снова возвращался к Ноэль Файн, ласкал взглядом ее гладкую кожу, налитую энергией далеких Синих Звезд, ее волосы, в контраст телу, земные, мягкие и золотые. Наверное, он, как прежде, начал бы рождать звучные дифирамбы, но порыв сдерживала Уаниа Луо. Примула С являлась родиной возлюбленной космолетчика. Цивилизация Примулы, многим похожая на истоки самого человечества, была открыта не так давно. Рэг сопровождал туда шестую исследовательскую группу, и знакомство его с Уаниой состоялось при не совсем обычных обстоятельствах. Присоединившись к контактерам, он стал очевидцем жестокого ритуала аборигенов. Тогда он просто не смог удержаться от вмешательства, нарушая известный всем запрещающий кодекс; усыпил поклонников злого бога, выкрал обреченную и бежал с ней в джунгли. Много дней скрывались они от воинов прогневанного племени и поисковиков со звездолета, пока друзья не выследили и не выловили их в дремучих примулянских лесах. Тогда ему все сошло с рук, вероятно благодаря Болиду. А с Уаниой Луо, пережив так много бед и радостей, он стал неразлучен.

Эвис не знала этой истории и, в отличие от остальных, впервые видела женщину с Примулы С. Хронавт поглядывала на нее словно отстранено – на самом деле, едва боря любопытство. Уаниа совсем не выглядела дикаркой, какими представлялись примуляне в информационных обзорах. Но что-то сильное и хищное сквозило в ее фигуре, или в движениях, во взгляде и жестах. Она была, безусловно, красива, мила в откровенной растерянности перед прелестью Земли, то вдруг насторожена. Эвис чувствовала, как безобидные шутки Ноэль или стажеров из экипажа Болида сжимают ее в некую эмоциональную пружину, тугую, непредсказуемую в своих выпадах.

– Пора подумать о вечере, – заметил Болид Рош.

Страсти будто поутихли, а косые лучи светила огненным веером легли на белый камень Ступеней. Вечер был совсем близко.

– За три дня я не видела заката здесь, на Земле! – воскликнула Ноэль Фаин. – Покажите же мне чудо: солнце тонет в заливе!

– Мысль достойная внимания, – поддержал Болид, – это намного лучше, чем сразу спешить в торжество. Мы вернемся, когда стемнеет, и Карнавал будет в разгаре.

– Даже не так – феерия сама отыщет нас. Ночью начинается представление в бухте, – Эвис радовалась, что им на несколько часов удастся миновать великолепное безумство царящее на центральных площадях. Ей хотелось еще немного побыть среди друзей, услышать каждого.

Молодые астронавты из команды Болида с готовностью приняли почин:

"начать веселье с бегства от него".

– Мы найдем вас на берегу. С нас же легкий ужин, вино и фрукты, – пообещал Эмонт Хол.

– Составь нам компанию, прекрасная дочь Земли, – шутя, и с ощутимым вкусом желания попросил второй космолетчик Эвис. Многие называли его Альфа-из-Лебедя, чаще просто – Альфа. Сам Болид Рош, возможно, не ведал истинного имени.

– Обещаю: уж в нашем обществе прогулка будет похожа на путешествие к светилам Дуги Дальнего.

– По продолжительности? – взгляд Эвис, игривый и насмешливый, смутил астронавта.

– Клянусь, моя леди, по увлекательности!

– Возьмите меня, Альфа! – попросила Уаниа. Внезапное устремление примулянки было неожиданным для нее же самой.

– Обязательно, да! Если не взбунтуется Рэг.

Африканец, широко рассмеявшись, что-то нашептал на ухо растерянной Уание. После этого в ее темных, как терновые плоды глазах тоже мелькнули веселые искры.

Стажеры и рожденная на Примуле зашагали по аллее к парку дискоидов. Остальные последовали за Болидом через зеркальную площадь к транспортной площадке.

Место для пикника оказалось удачным. Свернув с дорожки к бухте, Болид Рош уверенно направился вниз сквозь лощину, густо поросшую кассией. И астронавт не ошибся: заросли обрывались коротким спуском, дальше, за полосой крупного, хрустящего песка, плескалась волны залива. Справа виделась Бухта Счастливых Глаз, полукольцом охватившая залитые солнцем тихие воды. Там, где возвышались постройки порта, намечалось нечто геометрически вычурное, словно множество островов соединялись, росли ярусами, или расходились, таяли в невесть откуда взявшихся облаках. Вокруг кружил рой дискоидов, шныряли разноцветные яхты – но все это находилось далеко. Здесь же была радость встречи друзей, вода и солнце.

Рэг закончил рассказ о Примуле С и обо всем, что связано с Уаниой Луо. Опустившись на песок, Ноэль мечтательно подытожила:

– И там ты нашел любовь. Она любит тебя… безумно. Сгорает от ревности по пустякам… Даже короткие разлуки сводят ее с ума. Так случается только в старых романах.

– Случается… Но, вопреки моим стараниям, ей трудно войти в наш мир; мне – привыкнуть к тому, что осталось в ней от Примулы. Порой она плачет по неведомым причинам. Знаешь, это ужасно! Едва не каждый месяц она регенерирует свою девственность, думая, что это может понравиться мне!