Текст книги "Голубая Саламандра"

Автор книги: Александр Маслов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 32 страниц)

– Меарг, ты промахнулся и чуть не испортил наше дело. Скажешь, целил в коня? – первый всадник рассмеялся, тряся редкой бородкой и подняв победным жестом лук.

По виду все четверо были охотниками приаттлийских взгорий или мест, близких к Илоду. На их кожаных рубахах, отороченных длинной бахромой, темнели крестообразные знаки Диоба; коней покрывали мохнатые попоны.

– Ты молод, чтобы винить меня! Клянусь Гартом, я взял бы их без вас! Не забывай, Релг, все вы здесь благодаря моим стараниям, – седой наездник спешился, не выпуская копье, подошел к своей жертве.

– Эй, осторожнее! Ведь сказано: они демоны! – шутя предупредил воитель, усмирявший рвавшуюся Рену. – Осторожнее! – повторил он. – Гляди, очнется и перегрызет тебе горло!

– Низкие убийцы! Не смейте прикасаться к нему! – Вне себя от ярости Эвис вскочила и бросилась на подошедшего человека. Ее порыв был подобен дикой буре, и только двое других, подоспевших старику на помощь, остановили ее, схватив за волосы и заломив руки.

– Свяжите ее! Руки – скользким узлом, впереди! В ней действительно демон! – воскликнул Меарг, глубокие царапины на лице и груди воспалили в нем хищный дух, и он с довольной улыбкой смотрел на неистово бьющуюся пленницу в объятиях сильных мужчин.

Грачев медленно приходил в сознание. Во рту был вкус крови и меди, боль сковывала самые осторожные движения. Чуть приподняв веки, беспомощно наблюдая за двумя мерзавцами, стягивавшими запястья Эвис, он попытался дотянуться до парализатора. Когда это удалось, Андрей схватил металл скрюченными пальцами и потянул на себя. Его положение не оставляло никакой надежды на удачный выстрел, все же он нащупал лимб дозатора, повернул до упора и, морщась от боли, нажал спуск. Почти со звериным визгом заряды вырвались из ствола. Но на этот раз умение стрелять вслепую его подвело: он даже не задел маячившие в десяти шагах цели. Стоявший рядом охотник в ответ жестоко пнул его ногой и поднял отлетевший в траву предмет.

– Наки! Жрецы предупредили: не трогать этих вещей!

– Потому, что они желают забрать их себе. А я не глупее лиловых, – ответил Наки. Необычная вещица из стали, чего-то еще ему сразу понравилась и, чувствуя в ней полезную силу, он не собирался бросать ее здесь или отдавать слугам храма.

– Если ты такой смелый, – сказал Меарг, – отволоки его к дереву и крепко привяжи. Мало ли что он может сотворить еще.

Это распоряжение охотник решил исполнить, и Грачев пережил новую пытку. Пока его тащили в сторону от тропы, боль разрывала тело на части. Он дважды проваливался в багровую бездну и думал, что нашел смерть; то, зверея, плевался кровью и натягивал прочные веревки, изумляя мучителей своим демоническим рвением.

– Боги покарают вас! – вскричала Эвис. – Само Небо станет мстить!

– Ты слишком дорого стоишь, чтобы я убоялся любой кары, – произнес Меарг. – Да, да, столько, что я не отказался бы искать тебя по всему Ильгодо. А боги, о которых толкуешь ты, услышали мои молитвы и отдали тебя раньше. Эй, садите ее на коня!

– Стойте! – Эвис оттолкнула подступившего к ней воителя и повернулась к старику: – Что вы хотите с ним сделать?!

– Он нам не нужен, думаю… – Бросив взгляд на обреченного, Меарг поднял бороду и добавил: – Останется жертвой направленного Диобом зверя.

– Тогда развяжите его! Его рана и без того смертельна!

– Я могу прервать его муки. – Он качнул копьем, его взгляд был темным и непримиримым.

– Нет! Пожалуйста, не убивай его! – Она схватилась за край плаща. – Дай мне проститься, и мы уедем, вручив его вечным!

Ее взгляд смягчил сердце старого охотника, согласно кивнув, он отошел к лошадям.

Неловко опустившись возле Грачева, Эвис прижала связанные руки к его ладони и быстро зашептала: – Ты не умрешь! Клянусь Гекрой, все спасение здесь! Возьми! У нас мало времени! Смотри на меня и запоминай код!

– Пускатель? – Почувствовав прикосновение крохотного металлического шарика, он отдернул ладонь. – Не глупи. Для тебя он полезнее.

– В нем твой последний шанс! Если ты не вынесешь перехода…

– Я сказал – хватит об этом! – Глядя в близкие и мокрые глаза, он видел всю глубину ее страданий и, отвернувшись, тише произнес: – Прости, но хронопускатель – это то единственное… Единственное, чего я не могу принять от тебя. И смирись. На этом точка. Я терпелив и привык выигрывать… Иногда пускался в бегство… но только не такой немыслимой ценой.

– О, боги! Я не верю, что это на самом деле! Не верю! – Она уронила голову на его плечо и в последнем отчаянии разрыдалась. Эвис знала, что он теперь будет нем ко всем уговорам и больше она ничем не может помочь. Оставалось вручить ему биор, способный лишь отсрочить смерть до ночи, до идущих на запах крови хищников. Незаметно хронавт расстегнула серебряную пряжку, и ремень с кожистым мешочком сполз к его ногам. Еще она попыталась ослабить зубами узел, вжатый в ствол сосны, и это почти удалось.

– Все зря… – хрипло произнес Грачев. – Коснись лучше меня щекой. Вот так… Она нежна, как лепесток розового цветка. Если бы по ней не текли слезы, я стал бы самым счастливым из обреченных.

– Путь не близкий! Торопите ее! – крикнул Меарг.

Наки схватил ее за хитон и потянул за собой. Не в силах вымолвить слова, она только смогла обратить на Грачева долгий взгляд.

Оставшись один, Андрей обнаружил, что он более не испытывает прежней разрушающей сознание боли. Возможно, это было следствием таинственного гипнотизма Эвис, так ясно сквозившего в последнем взгляде, а может, мысли о ее судьбе звучали в нем значительно громче физических страданий. Он не скоро вспомнил о брошенном биорегенераторе. И когда глаза отыскали блестящий в траве предмет, он безразлично взирал на него, снова и снова отпускал проклятия ушедшим головорезам. Все-таки решившись, он напряг мышцы и, скрипнув зубами, просунул руку между веревок. Драгоценная вещица хронавта была близка. Сделав движение еще, Грачев коснулся ее, подгреб к себе и осторожно поднял. В это время он услышал стук копыт за высокими стеблями чертополоха. В долго длившейся тишине этот звук был неожиданным, даже неправдоподобным. Повернув туго охваченную веревкой шею, он увидел своего коня, задетого стрелой и бежавшего в испуге. Теперь к темногривому наонцу вернулась смелость, и он решил приблизиться к хозяину.

Ладонь Грачева дрогнула, – прибор выскользнул и откатился далеко в траву. Ясно осознав, что он совершил последнюю глупость в своей жизни, он опустил голову на ствол сосны.

В синем небе тихо качались мохнатые ветви. Он чувствовал, как медленно и неумолимо истекает кровь, как меркнет свет дня и на веки накатывается свинцовая тяжесть.

Весь затяжной подъем к голым возвышенностям Эвис настойчиво пыталась освободить запястья. После выплаканных слез ее лицо стало горестно-серым от осевшей пыли, вместе с тем к ней пришла глубокая решимость. Она надеялась, если ей удастся развязать руки, то могучий наонский жеребец в ее власти, станет многим проворней лошадей охотников. Меарг только ухмылялся, искоса наблюдая за бессмысленными стараниями пленницы: каждое ее усилие крепче стягивало кожаные ремни, они впивались в тело и скоро боль в отекших руках обещала стать невыносимой. Не желая испытывать иноземку, гордый вид которой и совсем не женская стойкость заслуживали уважения, он сказал: – Дай слово не помышлять о побеге, и я развяжу тебя за Теоклом. А пока терпи.

Он почему-то отождествлял ее с пирамидой демонов и опасался предоставить ей свободу вблизи этого места.

– Ты не дождешься от меня обещаний! – не скрывая презрения, ответила хронавт. – Каждое мгновение я буду помнить о вашем вероломстве и желать расстаться с вами, пусть даже ценой жизни! Запомните мои слова: вам достанется не золото жрецов, а возмездие берегущего меня Неба!

Ее голос в приближении к ступеням горы приобрел металлический отзвук пророчества, и в неробкие души охотников проникла тревога. Перед глазами будто снова вспыхнул всепроникающий свет, едва не уничтоживший их у Кинжальной горы три дня назад. Каждый желал объехать проклятое место удобной дорогой с запада, но тогда они могли не успеть к стоянке слуг храма.

– На невольничьем рынке и сотня рабынь редких кровей не стоит, сколько платят за тебя. Напрасно ты так злишься, ведь Аттла совсем не дурной город, и Верхний храм в нем – не последний дом. Чтобы ты ни говорила, я доставлю тебя, ясноглазая колдунья. Ни боги, ни демоны, ставшие впереди, мне не помешают, – бормотал Меарг будто для успокоения.

Обогнув складчатую возвышенность, они выехали на плоскогорье. Теокл предстал в шлейфе гонимой ветром пыли.

– Меарг, – окликнул Наки, придерживая коня и равняясь со стариком. – Ты-то уверен, что жрецы выложат обещанное? Ведь они могут взять ее, а вместо платы показать жала копий. Такое, верно, бывает с дураками.

– Нет. Пока не получим деньги, я ее не отдам.

– Но с ними много воинов. Они хитры и вполне способны устроить западню.

– Хитры, но не опытны перед ликом гор. Я не зря назначил ждать там, – старый охотник подумал о неприметной пещере, имевшей три выхода, но, утаив свой замысел, сказал: – Если они обойдут нас – она не достанется никому. Меарг отважен и справедлив.

– К чему твоя справедливость, если они обойдут нас? – Релг хмурился, прикрывая лицо от клубившейся пыли плащом. Он думал, что эта темная сделка может иметь гибельный конец. Жрецы, которых он никогда не боялся, – не боялся ни их могущества, ни злых заклятий, – относились к бродягам гор, подобным ему, не лучше, чем к низким варварам. Вряд ли они пожелают так щедро платить презренному люду. К чему отвлекать псов податью, если проще вырвать добычу? Аттлиец долго взирал на ступени близкой горы с рядом обелисков, потом на зубья Аргиева хребта, у склонов которого ждали слуги святого Дома, потом сказал: – Меарг, я могу добыть белопятнистого аксиса, взять живыми пантеру и черного льва. При нужде мы убивали людей и угоняли их быков, делали много недобрых дел, но всякий раз знали, что нас ждет. А теперь?! Мы отважны, а не глупы, Меарг! Я не верю жрецам, когда они обещают неразумную цену!

– Что же ты предлагаешь, брюзжащая гиена? Я начал эту охоту, и если кому что-то не по душе, может убираться с моего пути прямо сейчас!

– Пока не поздно, повернем и поедем отсюда. Лучше в Ист. Я знаю, кому продать. Скажем, что она дочь аоттов. Клянусь Гартом, так вернее! По пути сами насытимся ею. А? Или ты уже настолько стар, что не желаешь испытать достоинство ее крови?

– Оставьте свои грязные мысли! – вскричала Эвис. – Прежде чем делить меня, вы бы позаботились о собственных жизнях! – Сжимая коленями бока коня, она привстала, глядя за южную грань Теокла. Там зарождался багровый отблеск. – Я сказала: я не достанусь вам! Вот уже близка справедливая плата!

Она торжествовала. Невероятно, однако случилось чудо, которое могло стать ее избавлением или смертью.

Наки осадил коня и дико вскрикнул: – Будь ты проклята! – Лицо его исказилось от ярости и страха.

– Поворачивайте! Поворачивайте! – возвопил Релг. – Я отобью у ней охоту так шутить! – Он выхватил кнут из толстых полос кожи и набросился на хронавта. Хлесткие удары разрывали одежду в клочья; защищая лицо руками, она даже не пыталась уклониться от свистящего в воздухе бича и лишь обращала молитвы в сторону горы. Вдруг конь под ней заржал и взвился на дыбы. Свалившись наземь, Эвис тут же поднялась и во весь голос призвала: – Братья звездные! Я здесь! Летите отомстить убийцам! Пронзительно взирая на всадников, она заставила себя засмеяться, сея еще больший ужас в их сердцах, то подняв к небу связанные руки, страстно взывала к звездолету соарян, выплывавшему из-за скалы.

– О, Атт, Ина! Заступитесь! Гоните демонов от слуг ваших! – запричитал старый охотник.

– Они далеко! Я убью ее, Меарг! Убью, и мы поскачем быстрее ветра! – Релг поднял копье, его конь, напуганный появлением огромного шара, выплясывал неистовый танец, уже не повинуясь седоку, храпя, когда тот пытался направить его к женщине, на одежде которой была кровь, а в лице священный гнев Гекры.

– Скорее, Релг! Лучше оставь ее! – взмолился Наки. Аттлиец все же метнул копье, доказывая отвагу или в неугасшем порыве злобы, разразившись громовыми проклятиями, повернул коня к трусливым спутникам.

Поравнявшись с развалинами поселка, звездолет пошел на снижение. Теперь Эвис убедилась: соаряне заметили их и, возможно, их вмешательство сохранит ей жизнь. Если на корабле имелся чуткий акустический приемник, они могли услышать ее даже с такого расстояния, и она что было сил призвала: – Посланцы Соар! Помогите мне! Защитите от диких убийц!

Свечение, возбуждаемое фи-полем вокруг космического странника, померкло. Под его блестящим телом, словно от дыхания могучего дракона, взвились пылевые вихри. Хронавт знала, что такое случалось на звездолетах с устаревшими силовыми установками при переходе на другой энергетический цикл.

Стоя на столбе пыли, как на великом огненном пьедестале, корабль приближался. Теокл и вся мертвая окрестность отвечали низким гулом.

Эвис уже не слышала вопля ужаса своих врагов, она упала наземь, онемевшими от тугих пут руками заслонила голову и лежала так, пока не унялась буря.

Когда она приподнялась, с трудом выбравшись из слоя нанесенного песка, всадники были далеко, у западных границ плоскогорья. Некоторое время их преследовал звездолет, потом он набрал высоту и исчез, словно растворившись в ярких лучах солнца.

Для Эвис маневр соарян выглядел более чем странным, но размышлять над произошедшим было бесполезным: ведь пришельцы с Дельты Хвоста могли не заметить упавшей с коня наездницы и преследовать головорезов Меарга по другим причинам. Сейчас ее целиком занимала судьба Грачева: пока билось его сердце, она могла ему помочь, и жизнь его зависела от того, насколько быстро она одолеет обратный путь.

Страдая от разъедаемых песком ран и прижав к груди отекшие руки, она побрела в сторону долины. Потом побежала, задыхаясь повисшей в воздухе пылью. Солнце сходило к закату, но лучи его жгли нещадно. Перед глазами проплывали темные круги, распухший язык прилипал к гортани и больше всего ее донимали стянутые узлом руки. Уже после спуска в долину Эвис не выдержала этой пытки и, обессилев, повалилась в траву. Позволив себе отдышаться, она подползла к обломку скалы и принялась терзать путы об острый край. Едва удалось освободиться, она встала и побежала дальше.

У ручья, где Эвис остановилась выпить глоток воды, ей почудился стук копыт. Она бросилась в сторону и затаилась, вжавшись в землю у редколистных кустов. Скоро она увидела одинокую кобылицу, волочившую оборванный повод, и чуть не вскрикнула от радости, узнав Рену. Выждав еще миг, Эвис побежала навстречу верной фиванке, обнимая ее за шею, вдохновенно произнесла: – Ты тоже вырвалась от них! Моя спасительница! Теперь мы должны успеть! Мы успеем спасти его!

Когда она достигла печального места, солнце скрылось за горами, но было еще светло. Грачев сидел в прежней позе, привязанный к стволу сосны, бессильно запрокинув голову. Тело его было холодным и пульс почти не прощупывался. Сделав микромедикаментозный впрыск, вживив иглу биора, Эвис сняла мокрую от крови тунику и уложила его на шерстяной плащ. Теперь перед ней стояла непростая задача: извлечь обломок стрелы, прошедший сквозь его грудь почти навылет. Не без содроганий она представила, что ей придется вскрыть внутренности человека, жизнь которого стала дороже собственной. Она знала, что он ничего не почувствует и что эта непростая операция, даже при ее нулевом опыте, под контролем прибора будет иметь успешный конец, – все равно пальцы ее подрагивали, а в глазах была та боль, которую мог бы испытать Грачев, приди он в себя в эти минуты.

Сканируя в режиме "инородное тело", Эвис рассекла мышцы на его спине и углубилась под лопатку, пока не обнаружила жало, застрявшее в промежности ребер. Она осторожно потянула его, закусив губу, всем сердцем воздавая молитву Гекре. Когда обломок стрелы оказался в ее руках, она облегченно вздохнула, быстро омыла раны и наложила чистые повязки. Теперь за его жизнь боролись сверхчуткие системы прибора. Прочитав индикацию, она узнала, что Грачев придет в сознание через 12 – 13 часов и, может быть, у него хватит сил держаться в седле, чтобы они могли убраться подальше от опасной тропы.

Обойдя в густевших сумерках поляну, Эвис разыскала меч с золотым гербом Криди, потом вернулась к полуживому другу и опустилась возле него, укрывшись плащом и положив на колени то самое, древнее оружие, которого раньше избегала даже касаться.

Открыв глаза, Грачев жмурился от слепившего сквозь разрывы листвы солнца и с недоумением ощущал ватное неподвижное тело. Зудящая в груди рана быстро напомнила события прошлого дня, и тогда его удивление сменилось острой тревогой. Приподнявшись на непослушных руках, он услышал знакомый писк биорегенератора и сразу увидел спешившую к нему Эвис.

– Мисс?! – Грачев выдавил страдальческую улыбку, вглядываясь в нее, словно в расплывчатое обличие призрака. – Я в раю? Или мне ниспослано искушение Черного Князя? Коснись же меня! Развей это наваждение!

Она опустилась на колени и прижала ладонь к его бесцветному, как высохший пергамент, лицу. Он ухитрился поймать ее руку и хотел поднести к губам. Хотел глубже прочувствовать живое тепло; однако повязки сковывали движения, и он едва удержался, чтобы снова не опрокинуться на жесткое ложе.

– Не утруждай себя, – предостерегла она. – Прибор только перешел к режиму стимуляции.

– Если добавить головную боль, я бы подумал, что возрождаюсь от жуткого похмелья.

– Ты потерял много крови… И рана серьезна, – Эвис показала обломок стрелы, еще липкий от кровяных сгустков.

– Значит, пользуясь моей слабостью, ты потрошила меня, как подопытную мышь. О, бессердечная! – Грачев хрипло рассмеялся, потом его пронял долгий хриплый кашель.

Эвис поднесла чашу подогретого вина, и он тут же выпил ее, почувствовав облегчение.

– А теперь поведай. Только без всяких недомолвок, как ты избавилась от мерзавцев? – Его взгляд скользнул по следам ударов кнута, и Эвис поежилась, сожалея, что предпочла открытый хитон другим одеждам.

– Какому чуду мы обязаны на этот раз? – мрачно переспросил он.

Свернув шерстяной покров, хронавт устроилась удобнее у его ног и пересказала в подробностях случившееся у Теокла. Он слушал, воображая безжизненное, как лунная поверхность, плоскогорье и полет исполинского звездолета, потом сказал: – Выходит, братья по разуму не признали твоего родства?

– Я же сказала: они вполне могли не услышать меня.

– Возможно, даже не пожелать увидеть. Принеси-ка вина. Добротный напиток аргура как будто приводит в чувство.

– Я понимаю, – продолжил он, отпивая из чаши, – ты разочарована их исчезновением. Но скоро мы проясним этот вопрос: с чем у них проблемы – с акустикой или нормами морали.

– Грачев! Едва вернувшись к жизни, ты снова полон подозрений!

– Нет. Наверно, нет. К чертям ходящих по небу! Чего я полон, так это восхищения тобой! – Он взял ее руки, чувствуя, как магнетическое тепло истекает к нему, и будто заменяет недостаток крови. – Я слишком заблуждался, утверждая, что серьезные дела не вершатся с женщиной. При всей своей небесной природе, ты надежна, как истинный человек.

– "Истинным человеком" в твоем понятии может считаться только мужчина?

– В моем понятии женщина подобна изменчивому ветру, приносящему долгий осенний дождь. По крайней мере, так уже было в моей жизни… Но ты возродила меня, подобно весне. – Он привлек ее к себе, и их губы соединились. Длинные волосы, пахнувшие свежими травами, упали на грудь, и он с наслаждением ласкал их. Потом его руки скользнули по бедрам под шелковым хитоном, он поднял ее и повалил на себя. Боясь причинить ему боль, Эвис попыталась освободиться.

– Разве мы не вдвоем? Ты и я! – прошептал он.

– Мои боги! О чем ты думаешь?! – Ощутив его неожиданное и страстное желание, она извилась, как ящерица, и безжалостно вцепилась ногтями в плечи. – Немедленно пусти меня! Мне не нужен полуживой любовник!

– От твоих слов пробирает озноб.

– Меня тоже! Когда я вспоминаю твои раны! Вчера я, как гаруспик, ковырялась в чьих-то внутренностях, а теперь ты возомнил себя совсем ожившим!

– Разве ты еще сомневаешься, что я жив?

– Две чаши крепкого вина влились в твои пустые вены, стали пламенем Тиомах! Твои силы едва поддерживает биор! Ты почти мумия! Я не хочу такой любви!

– Иначе говоря, дела плохи… – поморщившись от усилившейся боли, он отпустил ее. – Каковы же мои шансы? Я имею в виду, обрести прежний статус.

– Они очень низкие. Даже ничтожные, если ты не будешь послушен, – склонившись, прошептала она. – Но боюсь, через 5 – 6 дней они возрастут до величины, с которой я не могу не считаться. – Наблюдая за тенями в его серых глазах, Эвис подавила смешок.

– И тогда?

– Тогда я напомню: вселенная пополам. Я не устану напоминать, что я совсем не холодная Пея.

– Уж в этом тебя трудно упрекнуть. Я очень хорошо все помню. Теокл удивительно вознесен над ее подводным Домом.

– Вот так. Я иду готовить лошадей. – Она встала, стряхивая сухие травинки с коленей. – Ты выдержишь час-другой в седле?

– А что ты, собственно, задумала?

– Скрыться отсюда, на случай, если наемники Верхнего Храма пожелают вернуться. И еще, я не хочу упускать из виду Теокл.

В тот же день на отроге горы, покрытой хвойным лесом, они отыскали пригодное для стоянки место. Неглубокая ложбина вела к гроту, защищенному с трех сторон высокой стеной скал. Там можно было спрятать лошадей и укрыться от ненастья, а поднявшись по проходу на гребень трахитовой породы, они могли наблюдать часть долины и плоскогорье, памятное Хатри.

Не позже названного хронавтом срока к Грачеву вернулись прежние силы. Ежедневные процедуры с биорегенератором заживили раны, и на его теле не осталось сколько-нибудь заметного шрама. С тяжелым копьем, расчетливой быстротой движений он мог не опасаться встречи с любым зверем на этих тропах. Однако, лишившись парализатора, он осознал, что они стали многим уязвимее перед людьми, и откровенно негодовал, когда Эвис увлекалась дальними прогулками или самовольно уходила к реке. Порицая ее легкомыслие, он говорил: – Я не умею видеть и чувствовать лучше зверя. И нельзя исключить, что здесь скитается всякий сброд вроде Меарга. Даже если не так – здесь дикие горы. Любая неприятность – нелепая плата за твои забавы.

Эвис, в свою очередь, не терпела, когда он, внезапно отлучившись, возвращался, взвалив на плечо тушу дикой козы или молодую лань с большими, подернутыми пеленой смерти глазами. Она не могла смотреть без содроганий, как он расчленял только что живых животных, брызгая кровью на камни, и запах жареного мяса стал казаться ей отвратительным.

Лес был обилен другими плодами, и ей было не понять причин такого разбоя.

Шли дни. Много времени хронавт проводила на уютной площадке над стеной скал, ожидая звездолета соарян. Бывало, всю ночь она не смыкала глаз, глядя на посеребренный луной Теокл, то опускала голову на грудь дремлющему Грачеву и смотрела в небо, не явится ли быстрая звезда среди неподвижных. Однажды они ездили к горе-пирамиде и, побродив там, вновь обойдя разрушенный храм, нашли все без изменений. Ходящие по небу не оставили новых следов и не спешили явиться сами. Время ожиданий становилось мучительным, особенно для не привыкшей сидеть без дела Эвис. Еще ей казалось, что с каждым ушедшим днем уходит и надежда.

– Земля достаточно огромна и для инопланетного корабля, – сказал как-то Грачев. – Ни ты, ни я толком не знали, чем их привлекает Теокл. Да и явится ли когда-нибудь птица, если ее гнездо разорено? Еще раз подумай: если и было у них какое-то дело у этой проклятой горы, они могли решить его прошлый раз. Ведь мы уже говорили: из всех народов нынешней Земли вероятнее всего их контакт с аоттами: для средней Аттины они вредоносные демоны с бледным лицом. Наконец, они имели право просто улететь. Тебе не надоело бесплодное созерцание?

– Бесплодное!… – Эвис вскочила и подошла к краю уступа, потом резко обернулась. – Для меня нет пытки мучительнее, думать, что это так! Когда же я научусь ждать?! Когда научусь идти вперед твердо и верно?!

– Не ври. Ты терпелива, более того – упряма.

– Да! Как Рена в твоих руках! Еще сравни меня с ослицей, упершейся на перепутье с грузом тяжких иллюзий! Завтра едем отсюда! Но нет мне прощения, если я ошиблась!

На девятнадцатый день Рождения Ины они направились на поиски откровения, скрытого на далекой земле.