Текст книги "Голубая Саламандра"

Автор книги: Александр Маслов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 32 страниц)

– Да, да! Наш опыт за гранью сиюминутных размышлений и есть поводырь. Неосознанное влечение с самого первого взгляда, значит гораздо больше, чем мы думаем, – согласился Андрей.

– Если так – мой коридор четвертый.

– Зажги Факел еще. Я выбираю другой. Мы до сих пор повторяли ошибки друг друга.

Андрей медлил.

– Встретимся впереди…

– Или вернешься сюда.

Хронавт ушла. Он разглядывал избранный ею знак. Лицо выражавшее меньше аскетизма, чем соседнее. Язык линий тише, ровнее, без узлов напряжения. Но в сглаженных, даже мягких чертах скрывалась энергия неизвестная, непредсказуемая и пламенная в отрасти. Там же казалось поселился некий порок, или наоборот, при должном внимании, то становилось достоинством.

– Как пожелать принять, – заключил Грачев и зашагал своей дорогой. На поворотах он оставлял отметины огарком факела. А позже решил, что мазки сажей ему уже не пригодится. Им овладело чувство уверенности в себе и необычный душевный подъем, какой бывает у мастера, завершающего славный труд, да наверно еще от счастливого блаженства первой любви.

– Хитрец, я расшифровал твои письмена. Мудрые письмена формой и тенью: – шептал он под изваяниями, отныне воспринимая череду знаков, как забавную игру. Словно захваченный азартом игрок, он шел короткими и длинными ходами, предвкушая победу.

– Хитрец – Ликор, ты целил в самое сердце! Неужели души нерожденных были прозрачны для тебя?! И сколько же их погубил твой взгляд из камня за тысячи лет?! Скольким ты открыл новую жизнь?!

Пламя колыхнуло. Иссякло. Андрей вновь извлек огонь и тут вспомнил об Эвис. Она взяла два факела, сделанных в хижине Лонкэ из подручных материалов и недолго горящих. Если он не найдет хронавта достаточно скоро – она останется в темноте. Эта мысль была как потек ледяной воды внезапно обрушившейся на него. Круг влекущих образов мгновенно лопнул, разлетелся в необытье и Грачев содрогнулся, представив Эвис бредущую в душной липкой тьме наедине с немым проклятием аотта… Он хотел бежать назад, но с равным успехом хронавта можно искать впереди, в любой части бесконечной сети туннелей.

– О, глупец, ввязавшийся в бездумное соперничество! – воскликнул он. – Что со мной?! Или я – уже но я? Сумасшедший мальчишка, куражащийся перед собственной тенью! – Он повернулся к изваянию бывшему за спиной, закрыл глаза, мысленно воскрешая обратный путь и скоро понял, что то в короткий срок невозможно. Андрей многие годы тренировал выдержку, умению не делать опрометчивых шагов в минуты испытаний и в этом преуспел. Но сегодня будто бы кто-то зло разыгрывал его.

– Ты глумишься надо мной?! Укажи к ней путь или я успею изуродовать не одну твою маску! – воскликнул он, обращаясь к духу Ликора и хватая рукоять меча. Слова, как тяжелый камнепад прокатились по темным коридорам.

– … твою маску… – отозвалось неестественно запоздавшее эхо. Послышались какие-то звуки еще. Грачев насторожился, сильнее сжимая холодную сталь. Конечно, он не верил нелепым рассказам горцев, увещавших, будто души погибших в Лабиринте остаются там навеки и, являясь завистливыми, беспощадными от долгих лет одиночества призраками, губят удачливых. Однако Андрей допускал, что запутанные ходы не единственное ухищрение аоттов Он к тому же не представлял, где и в каком обличий подстерегает Тог. За дверями? Но за какими? Легче было думать, что мрачные рассказы имьяхийцев – вымысел. И все же: "а вдруг!"

– Меч тверже камня. Не шути Ликор! – громко произнес он, когда тишина стала невыносима.

– Ступай беззлобно. У тебя есть время… – послышалось из чрева горы. Тут Грачев узнал голос Эвис, как она не пыталась его изменить.

Он бросился в соседний проход, наткнулся на стену, избрал новый путь. И наконец золотистый отблеск факела хронавта замаячил впереди.

– Дурацкий эксперимент. Мы не имеем права разлучаться. Я пережил настоящий кошмара – признал Андрей.

– Неужели? Бесстрашный муж поверил, что говорит с создателем Лабиринта? – Эвис, смеясь, стирала сажу с его щетинистого подбородка.

– Я вспомнил, что ты скоро останешься без огня. Мы едва не потеряли друг друга.

– А я видела, как ты проходил коридором левее, хотела остановить. Но уже у следующего разветвления поняла: ты все равно вернешься. Посмотри, это место всего на три хода дальше от того, где мы расстались. Твой путь оказался длиннее, но он твой и также верный.

Грачев был несколько раздосадован. Он блуждал так долго, женщина в который раз опередила его. В голосе Эвис, как всегда не было назидательных нот, в глазах и тени насмешки.

– Я сегодня неудачлив, – он улыбнулся. – Главное мы от каменного компьютера получили два " да". Это слишком похоже на "Да" от Ликора. Мы у цели?

– Да.

Они пошли быстро, почти не задерживаясь перед изваяниями. Широкий проход, вбиравший в себя множество других, уже не был помечен знаками; он изгибался, круто уходил вниз. Через равные интервалы стен встречались неглубокие ниши с рельефами сказочных крылатых существ, купающихся детей, цветов, то чудовищ вытягивающих змееподобные тела, из воды. Андрей, несший факел, спешил по скату вниз и Эвис не успевала рассмотреть древние изображения, по сюжету не похожие ни на один из знакомых эпосов страны аоттов. В них не чувствовалось ничего от образов Ликора, одновременно сквозило что-то яркое и трогательное.

Скоро спуск прекратился. То, что было впереди могло повергнуть идущих в шок: путь преграждала стена, омываемая черной блестящей водой.

Грачев звучно выругался. Все еще не желая верить очевидному, он прошел по краю небольшого водоема, освещая темные углы, ощупывая стыки огромных базальтовых блоков.

– Тупик…

– О, бессердечные боги! Ее не должно быть здесь, этой стены! – Андрей повернулся к Эвис и видел, как присущая ей решимость тает в страхе, подобном тому, безысходному, что воз– -ник в ней, склонившейся над умиравшей Ардеей, когда Норн заговорил о таинственных энергиях жрецов Атта.

Сверху на них взирал лик премудрого аотта. Он несколько превосходил размерами те, которые метили проходы оставшиеся позади. И этот лик улыбался, как не мог улыбаться камень. Все же камень смеялся над ними беззвучно и жутко.

– Это еще не конец, – Андрей сбросил на пол мешок, пересчитал факела, – Клянусь нам хватит на обратный путь. Я уверен. Ты сумеешь найти обратный путь.

– И потом…

– Потом вниз. Без всяких глупостей мы спустимся. Поселимся в хижине Лонкэ. Нам нужно восстановить силы, еще раз вспомнить слова отшельника, переданные Арумом. Лабиринт не прост… Но у нас есть опыт, его глубокое осознание откроет двери. Поверь мне, милая. Нужно только выбраться отсюда. Скоро мы предпримем новый штурм.

– Не спеши. Почему мы оказались чужие? – Эвис взяла факел из его рук и укрепила в щели стены, с удивлением заметив налет сажи, чернивший свод. Кто-то и раньше останавливался здесь, может быть также топя надежду в недвижимой воде подземного бассейна.

"Знаки были вопросы" мы давали ответы. Мерили мир из себя. Вроде бы все верно, – Грачев устало опустился на выступ базальта. – Все верно, – повторил он, – Или мера изменилась. Ну, нет. Легче считать, что ошибся Ликор. Но Бог же он, и похоже зря причислен к сонму святых… Потуши факел. Мне не нравится наблюдать, как сгорают наши шансы.

– Я хочу осмотреть рельефы в нишах, может быть подсказка там. Каждая деталь может иметь значение.

– Или все вокруг быть бессмысленным. Тысячи лет этому музею из камня и костей. Где гарантия, что его создатель дышал тем же воздухом? Думал и видел также, как мы?

– Мера – простые законы, пришедшие раньше людей. Они незыблемы. Это мы идем по серпантину тысячелетий, восходя или падая…

– И вот достижение: перед нами стена! – Андрей порывисто встал, шагнул к краю водоема. В темной, но прозрачной воде он различил ступени, самые обычные, какие должны были продлить их путь под улыбку каменного лица. Путь к тайне Голубой Саламандры.

– Тогда что за стеной?! – вопросил он, улыбаясь словно сам Ликор.

– Поднырнуть под стену! – воскликнула хронавт, раньше чем Грачев оценил ее проницательность. – Посвети мне. Держи факел над водой, – попросила она, снимая одежду. Одним толчком Эвис доплыла до плит, исчезла в глубине. Несколько следующих минут Андрею показались вечностью. Он с напряжением вглядывался в воду, подернутую рябью от тела ныряльщицы и считал каждый удар сердца. Когда же Эвис появилась вновь, в глазах ее был счастливый блеск.

– Собирайся, – сказала она. – Там слишком темно, но я разглядела лестницу наверх. Откуда-то проникает свет.

Вдохновленный открытием хронавта, Грачев вытряхнул из кожаного мешка ненужные больше факела, сложил туда одежду Эвис и туго увязал скудный багаж шнурком.

– Здесь глубоко, – предупредила она. Всплыв по ту сторону стены, Андрей в первый миг не мог определиться: где он? Его окружала холодная черная, как небытье,

вода. Он шумно ловил ртом такой же черный воздух, размахивал руками, но, оглушенный глубиной, не слышал плеска. Пространство словно свернулось, исчезло в никуда, пока не ощутил он теплого тела Эвис. Постепенно Андрей различил слабый свет, падающий от извилистого разлома вверху, грубые стены и крутые ступени, взбиравшиеся от водной ловушки к узкой террасе.

– Эти аотты жестокие и бесчестные люди, – выбравшись на парапет, Грачев принялся выжимать тунику. – Во всех свидетельствах упоминается только о трех этапах: Скала, Лабиринт, Тог. Если бы не счастливый случай, мы бы так и остались в неведении, что центральный проход может оказаться затоплен. Это не по правилам. Будет нехорошо, если в качестве непланового испытания нам еще на голову свалится многотонная плита.

– Мы сами виноваты. Стоило внимательно осмотреть те рельефы. Идем.

Хотя глаза привыкли к темноте, подниматься приходилось почти на ощупь. За изгибом террасы стало светлее. Там начинался ряд небольших прорезей, пронизывающих стену насквозь. Красноватый мерцающий свет, исходящий из них, рассекал тьму, как распростертые пальцы огненного демона. На площадке перед высоким порталом Эвис остановилась. Ворота из черной бронзы служили входом в Дом Тога со стороны Лабиринта. Они же являли изображения лица Ликора, судя по манере исполнения, отлитое многим позже его смерти. При огромных размерах линии изображения были подчеркнуто строги, даже схематичны.

"Слава текущим в русле от Хорв. Вы у другого берега. Так взойдите. Сердцем звонко стучитесь. Железо и камень отбросив, огнем сжигающим не пылайте. Станьте открыто, если нечего скрыть. Свое отражение смело отдайте взгляду из звезд. Берег счастливый рад лунам и пылким светилам…" – читала хронавт, с трудом разбирая древнюю каллиграму, высеченную на дуге портала.

– Сердце слишком мягкий инструмент, чтобы отомкнуть эту дверь, – сказал Грачев, когда Эвис окончила чтение, но все еще глядела на замысловатые сплетения знаков, размышляя над смыслом послания. Андрей подошел к цепи, свисавшей из отверстия в стене, с силой потянул ее на себя. За воротами раздался мощный звон гонга. Тяжелый металлический звук растаял, и Грачев и Эвис еще долго стояли в ожидании дальнейших событий.

– Светает, – заметил Андрей.

Сквозь трещину в многометровой толще скалы проступали розовеющие клочки неба. Подняв голову, Эвис глубоко вздохнула. Казалось, нежные оттенки рассвета она видела так давно, будто даже отвыкла думать, что кроме мрачного подземного царства есть нечто легче, выше, светлее.

– Неизвестно сколько нас продержат здесь, – прервал ее мысли Грачев. – Я слышал. Тог страшен. Может следует вздремнуть перед грядущим кошмаром.

Он сел, опираясь на ствол колонны. Эвис устроилась рядом, положив голову ему на грудь. Их мысли постоянно обращались по ту сторону закрытых ворот. Волнение было велико и сон не приходил.

Видимое через узкую трещину небо стало ярко– синим, когда скрипнули неизвестные механизмы, металлическая плита поползла в сторону. Эвис и Грачев мгновенно встали и затаив дыхание, наблюдали как открывался огромный зал. Галереи, вырубленные в стене, опоясывали его в несколько ярусов. Ряд суровых изваяний, поднимавшихся по гранитной лестнице, расчерченные глубокими каннелюрами колонны и красно-черные фризы – все это создавало атмосферу скорбного торжества. На постаментах, возвышавшихся до второго яруса, в широких чашах горел огонь. Яркий свет бронзовые зеркала фокусировали на семь площадок внизу так точно, что остальная часть просторного зала лежало в полумраке. Поправив в волосах Голубую Саламандру, Эвис вошла за Грачевым в освещенный круг. После тьмы Лабиринта потоки света отраженного зеркалами ослепляли. Прошло некоторое время, пока хронавт разглядела, что с галерей на них смотрят люди. Собравшихся было немного: тридцать, может сорок. Несколько в длинных мантиях недвижимо стояли внизу за ограждением железных столбов, наверно являясь служителями храма. Другие, в легких одеждах, похожих на аттлийские, или в повязках скрывающих бедра, расположились над уровнем пылающих чаш, негромко переговариваясь. Может из-за обманчивого от мерцающих огней расстояния, необычной акустики зала, движения фигур и монотонный ропот были неестественными, как отражение сна. Эвис казалось будто она по-прежнему в мертвом подземелье, а вокруг декорация далекая от теплого мира людей. Грачев же испытывал другое чувство. Под прицелом внимательных взглядов он ощутил себя совершенно голым. Не потому что был в мокрой разорванной тунике; предстать перед толпой любопытных он не ожидал и теперь представлял себя жалким шутом на арене, где липа зрителей вот-вот исказятся гримасами смеха.

– Пришедшие! Разойдитесь! Станьте каждый на одну из площадок! – распорядился бородач в черном. Он появился на лестнице неожиданно. Проворно сбежал вниз, к железному ограждению. Когда Грачев и Эвис заняли указанные места, жрец огласил: – Тог идет!

Скоро из овала норы возле лестницы послышалось сиплое дыхание. Этот звук казался неземным. Неземной выглядела и выползшая тварь. Бугристое блестящее тело напоминало, ожившее из камня, уродливое червеподобное существо. Твердые роговидные пластины, покрывавшие туловище, неприятно скрипели на гладком полу. Подлинный облик чудовища оказался гораздо ужаснее, чем все его описания, которые довелось слышать путешественникам. Наверное, полная желтых подвижных выростов, пасть могла вместить человека целиком. Но самым странным, непостижимым был взгляд Тога. В нем сквозил разум! Да, да! Ледяной. Запредельный. В провалах бесцветных глаз соединились колючие лучи звезд и мутная вода. Там жила долгая память и нечто такое, чему не нашли бы объяснения великие мудрецы. Чем же был перед ним человек?

Чудовище склонилось над Эвис Совсем недолго они смотрели друг в друга. Хронавт вряд ли успела пережить и долю страха. Лишь изумление охватило ее, словно дитя перед неожиданно разверзнувшейся и тут же захлопнувшейся бездной. Потом некая сила отвергла Тога, он пружиной изогнулся к Грачеву. Теперь жадная пасть раскрылась над ним. Покатились волны затхлых вздохов. Гипнотический взгляд пронзал его мозг, что-то выискивая там. Это превратилось в выворачивающее душу наизнанку, отвратительное вторжение. Андрей почувствовал, как он беспомощен, будто брошенный в глубины перед могуществом которых ничтожен. Более выносить этого он не смог. Рука импульсивно сжала меч, словно последнюю твердую реальность. Ладонь взмокла от напряжения и глаза яростно блеснули. Всем видом Тог принял вызов человека. Приблизился. Его тело неровно пульсировало. Возможно последовал бы бросок и кровь. Грачев отскочил и обнажил меч. На галерее послышались возбужденные голоса, встрепенулись до сих пор неподвижные жрецы. Отступая шаг за шагом, держа наготове оружие, Андрей искал уязвимую точку в теле неведомого существа, одновременно понимая, что в этой битве у него нет шансов: если он причинит вред священной твари – аотты наверняка сами растерзают его. Но стать беззащитной жертвой на потеху толпе он также не собирался. Сзади по-прежнему оставались распахнуты ворота в Лабиринт. Не имея права оставить здесь Эвис, мысль о бегстве он отверг сразу. Он вскочил на соседнюю площадку, подняв меч, процедил: – Поберегись! Я проткну твои мерзкие глаза, прежде чем ты отведаешь моей крови! Тог, будто распознав угрозу, остановился и снова медленно двинулся вперед. Вдруг между ними возникла Эвис.

– Уходи! Прочь! Уходи обратно! – она вытянула руки перед мордой чудовища, бесстрашно пошла навстречу. Жрец в черной мантии, украшенной застежкой с камнем похожим на осколок пронизанного иглами звезд тумана, вышел за ограждение. Теперь он мог хорошо разглядеть диадему в волосах гостии. Он нервно теребил всколоченную бороду, наблюдая, как незнакомка гонит сторожа Хорв в нору, и тот вполне послушен ей.

– Ориест! – тихо сказал Аманхор, но от этого слова вздрогнул огонь в чашах.

Глава четвертая
Ждущий человек

Накануне ветер нагнал тучи и солнце сочилось сквозь них тонким расплавом железа, хотя над пиками восточных гор господствовала синева. Чисто блистательно струили свет ледники.

Грачев не забыл величественные вершины, что несколько дней назад они обходили крутыми перевалами указанными имьяхицами. Теперь другая страна, другая природа были вокруг.

Он повернулся к Дому Тога. Фасад, высеченный в скале, выделялся пилястрами, все шире и массивнее расходящимися от портала с рядами суровых статуй, аркой уходящей, прочь аллеей. Когда Андрей оглядывался, он всякий раз ощущал себя вне закона, будто тело его по-прежнему было втиснуто в эти строгие торжественные формы резанного камня, а душа при этом грубо выдворена оттуда.

Зеленые холмы и лес, горы за границей плато не возвращали покой. Мерещилась открытая пасть чудовища и неотступное внимание бородатого жреца.

Теперь, когда испытание кончилось и он, к своему удивлению мог вдыхать свежий ветер, он задавался вопросом: почему же пещерная тварь не разделалась с ним? Небито ее откровенным намерениям помешала Эвис?

– Гостеприимство этой земли вызывает сомненье. Не знаю какие боги хранили меня, но не их, – пробормотал Грачев.

Туника на нем взмокла уже не от воды подземного бассейна от человеческого напряжения.

– Все позади, – Эвис села на траву, потом легла вдыхая запах белых цветов и трогая лепестки пальцами.

Аотты, созваиые вестью об идущих, что принес Юр, быстро разошлись. Возможно так требовал обычай, либо поняли они: эти двое, истерзанных дорогой, хотят остаться наедине и в покое. Действительно было так: Грачева сейчас раздражало присутствие любого постороннего. Опустившись рядом с хронавтом, он вонзил меч в землю и смотрел в никуда, пока не заговорила Эвис:

– Я так много прожила жизни земной, что не знаю, выдержала бы прикосновение к отчему миру. Я стала взрослее, нет – старше на тысячи лет. Иногда даже начинаю злиться, откровенно -как ты. Забыла, что есть радость, круговерть желаний. Что можно не истязать себя, не мерить путь разочарованьями, а идти легко как девочка весной по лугу. Меня учили твердой воле учили владеть собой в миг беды. Но то были только уроки… Теперь не верю, что мои капризы могут исполниться. Грачев, мы здесь чуть больше полугода – я постарела.

– Ни на минуту. Это чары Лабиринта. Они лягут на дно. А мы как никогда близки к цели! В маленькой, стиснутой горами стране, где и жителей говорят меньше, чем честных торговцев на аттлийских рынках, без труда узнаем все, что нужно. Надеюсь разочарования позади. Милая, скоро ты сможешь исполнять свои капризы.

– Да! Но знаешь, что против?! Эвис придвинулась к нему и разжала ладонь. Там лежала горошина хронопускателя.

– Против всего волшебства, что было и верю будет, есть еще одно оно в моей руке. Я готова рыдать: ведь он только один!

Настанет день, когда правда о диадеме откроется. Я жду и боюсь его. Боюсь он близок.

Мы достаточно говориаиоб этом. Знай я возлюблю этот мир и без тебя. Я только твое орудие: нравится оно тебе или нет– сдашь его в музей истории. На этом точка. В твоей руке власть над временем, перед тобой долг – не тяготись – гордись этим.

Ты видишь этого гордого человека? – Андрей указал на аотта, сидящего на камне, где аллея обрывалась и дальше вилась узкая тропа.

– Он ожидает нас? Не помню его среди других. Заметь! Он так похож на статуэтку из Тар. Да? Жизнь, которой дает ночь. Луна и сокровенное Число.

– Похож на человека действительно ждущего нас, – Грачев вынул меч и убрал его в поножи. Они спустились вниз.

– Мое имя – Хетти, – сказал аттинец. Одеждой ему служила повязка на бедрах и шерстяной плащ, скрученный, увязанный ремнем на плече. Он смотрел на Грачева, будто оценивая. Андрей же в свою очередь оценил его суховатые и крепкие, как слой меди, мышцы, глаза синие, словно ночной лес, лицо – воистину лицо ожившей статуи.

– Вы видели Лонкэ? – почти сразу спросил аотт.

– Нет. День назад мы останавливались в его хижине. Он сам умер, когда мы были еще далеко.

Эвис хотела рассказать известное об отшельнике от Арума, но Хетти прервал ее:

– Позже. Он умер – и все. Я живу один у начала лесов. Войдите в мой дом, его почитают не только нуты, – он чуть улыбнулся.

– И далеко он? – спросил Грачев.

– Далеко? Зачем пришедшим на край земли спрашивать о расстояниях? Он ближе любого дома, оставленного вами.

– Сейчас все равно куда идти, – согласилась Эвис. От скалистых возвышенностей тесно обнимавших Дом Тога они направились на юго-запад. Справа протекала Оеки, здесь тихая, то и дело разливающаяся в глубокие озера, где утесы приграждали ей путь. У края плато она преображалась, ревела, неистово несясь среди разломанных ее водной мощью скал.

Они прошли довольно много, но еще ничто но указывало, будто Земля Облаков обиталище человека. Будто не отсюда во времена, отмеченные легендами, сошли знания давшие людям ремесла, искусства, силу Числа и Слова. Позже, между холмами, по другому берегу реки показались прямоугольники возделанных полей и изгиб мощенной темным камнем дороги.

– Куда этот путь? – спросил Грачев.

– В Квери.

Андрей хотел спросить что-то еще, но аттинец вытянул руку в сторону леса.

– Вот мой дом, – сказал он, – отсюда недалеко до Ану. Если вам все равно, где жить, поживите у меня. Город сможете видеть каждый день. У меня же не будут тревожить расспросами. Что еще нужно путникам?

Жилище Хетти, сложенное из тесаных дубовых бревен, с террасой и большими распахнутыми ветром окнами, казалось частью леса. Густые кроны каштанов заслонили его ветвями, а вьющиеся побеги с малахитовой листвой оплетали ограду перед входом.

На пне возле аккуратно сложенных дров, сидел, склонившись нут. В том существе Грачев признал Юра и когда тот вскочил и сказал: – "Сделай веревку!", Андрей от души рассмеялся.

– Люди устали. Оставь их в покое, – вступился аотт. Кивнув тяжелой головой, нут побрел в чащу.

– Я сделаю ее! – крикнул вслед Грачев.

Юр на миг остановился и потряс руками.

Они вошли. С порога жилище Хетти несколько напоминало святилище имьяхицев, где пробыли путники дождливую ночь. С бруса под потолком свисали пучки сухих трав, небогатая глиняная посуда в нише стены, еще теплый очаг; выложенный грубым камнем, пах дымом.

Глубже покров длинношерстных шкур сулил уют. Над деревянными фигурами, окрашенными темной краской и вскрытыми слоем воска, висели рога великолепного аксиса и лук с виду тупой и грозный, стояло несколько копий различной величины.

Грачев взял одно, взвешивая в руке и оглядывая наконечник, имевший множество сколов, возможных при его частом употреблении. Он не ожидал увидеть в доме аотта столь значительный арсенал оружия; ведь было известно: этот народ никогда не воевал ни с кем, да будто и не знал внутренних распрей, неотступно следуя священным заповедям от времен Ликора, может более древним.

– Я охотник, – подтвердил догадку Грачева Хетти. – Говорят, там внизу люди любят пускать кровь себе и неразумным. Не знаю откуда этот порок во мне. Можно пасти на сочных лугах стада, растить зерно и плоды, но я ухожу в лес и собираю жатву там. Иногда спускаюсь к Тогу, думая Глядящий в Совесть покарает за разбой, но нет – земля еще терпит меня. Наверное я пока более полезен, чем опасен.

– Суд Тогом у вас в почете. Только насколько он справедлив? Это похоже на прыжки через пропасть с завязанными глазами, -воспоминание о пещерной твари были слишком свежи, но даже потом, если его заглушат дни, Грачев предпочел бы встречу с чудовищами из болот Ильгодо.

Тысячу раз он предпочел бы быть раздавленным, втоптанным в жидкую грязь гигантской рептилией, чем отдать себя ледяному гипнотическому взгляду, ковыряющему все внутри.

– Суд Тога справедлив, – ответил охотник.

Он выставил на стол посудину с медом тонко пахнущим цветами, набрал в чаши воды и развернул холст с черствыми лепешками.

– У меня больше ничего нет. Вы должны быть голодны. Весть Нута застала меня врасплох и я не думал будто вы согласитесь прийти ко мне.

– Не надо беспокоиться. После всего мучает только усталость, остальное кажется неважным, – сказала Эвис.

– Тогда я схожу в Ану и успею вернуться к вечеру. Никто не помешает вашему отдыху, – Хетти задержался у двери и добавил. – Может прийти Нейс -' мой сын. Пусть дождется меня.

Когда аотт удалился, Эвис повалилась на ложе устланное мохнатыми медвежьими шкурами, издав тихий вздох.

Грачев расхаживал по комнате, почти без интереса поглядывая на выцветший гобелен с каким-то храмом, на пейзажи написанные на тонких деревянных спилах и развешанные по углам, то возвращался к столу за новой порцией лепешки, намазывая ее густым медом.

– Иди ко мне, – позвала Эвис. – Иди. Не могу уснуть без тебя.

– Суд Тога справедлив, – повторил он слова аотта, отстегнул ремень и устроился рядом с хронавтом.

– Объясни, откуда такая глупая уверенность?!

– Ты думаешь, что Тог хотел полакомиться тобой?

– Я думаю о диких законах и не верю в маленький рай среди гор.

– Мне мало известно о законах аоттов. Немногое, что мы слышали в Аттле и Стране Единорога похоже на вымысел. Их культура существует неизменно, тысячелетия. Очень странный необъяснимый консерватизм! С эпохи Ликора и отрицания прежних богов. Они живут вне связей с остальным миром, свято сохраняя уклад существовавший века. Разве не удивляет?

– А что меня должно удивить?

– Да, в нашей истории нет подобных примеров! Общество может развиваться или регрессировать, но не может стоять на месте. для цивилизации землян стагнация противоестественна.

– Но здесь чудно изолированный мирок. Тех одержимых, что добираются сюда или сбегают отсюда нельзя рассматривать как момент серьезного влияния. Сама мать – природа поставила этот мирок в условия, где он вынужден закостенеть. И вообще есть вещи, которые меня волнуют сильнее.

– Тебя волнует суд Тога. Почему он так напугал тебя?

– Я не из робких, но не напоминай мне о нем. Тошнит от уродливого червяка.

– Так вот: Глядящий-в-совесть одна, возможно главная из сил держащих Землю Облаков в удивительном, долгом равновесии.

По убеждению аоттов Тог забирает способных нарушить их канон покоя, забирает готовых унести запрещенные знания или принести сюда смуту – всех, кто преступил законы или собирается это сделать. В определенные жрецами дни достигших совершеннолетия подвергают испытанию Тогом, так же поступают и в некоторых других случаях. Я не знаю их законов. Еще недавно я думала, что это неведомое, безвременно живущее чудовище, которое называют Сторожем Хорв только выдумка. Ведь нигде и никогда подобные существа не жили на земле! Но и я, и ты видели его! Более; похоже он действительно читает. Я чувствовала, как он смотрит в меня, обнажает упрятанное глубоко.

Какой-то миг было страшно, пока не поняла, что мне не

из-за чего быть в смятении.

– Бред! Он же чуть не сожрал меня! Я опасный элемент? Выходит я сорняк в их огороде?

– Но он пропустил тебя. Значит ты более полезен, чем опасен,– повторяя слова Хетти, Эвис рассмеялась и обняв Андрея за шею привлекла к себе.

Он подчинился ее ласкам, мучительные воспоминания отступили и скоро они уснули, сраженные сладкой истомой.

Услышав негромкий разговор, Грачев открыл глаза. По привычке он вытянул руку в поисках меча и вспомнил, что небрежно бросил оружие на пол. Стараясь не потревожить Эвис, он встал, задержался у окна.

Солнце опускалось за лес. В золотистых лучах звенел щебет птиц. Длинные тени деревьев лежали на траве.

Прислушиваясь к непонятному разговору за стеной. Грачев вдруг увидел Фигуру в темном плаще, удаляющуюся по тропе к холмам. Человек ненадолго остановился, и в липе обрамленном курчавой бородой Андрей признал жреца Тога.

Появление служителя мрачного Дома, его внимание к одинокому жилищу казалось странным. Захотелось бесшумно выскользнуть в соседнее окно, скрытое зеленью и проследить за подозрительным аоттом. Все же Андрей передумал, отодвинул драпировку и вышел в комнату с обеденным столом, ожидая найти охотника. Но его не было. Двое юношей изучали гостя с откровенным любопытством.

– Хетти еще не вернулся, – полуутвердительно прервал молчание Грачев, – Один. из вас его сын?

Молодой человек в холщовой тунике с выцветшей вышивкой кивнул и склонившись у очага принялся выгребать золу.

– Он – Нейс, ученик Мэя, – подтвердил другой аотт. Скрестив мускулистые руки на груди и подняв голову, юноша взирал на Грачева с улыбкой ожидания, даже неким вызовом.

– Кто же такой Мэй?

– Мастер Мэй. Почему не спрашиваешь кто я?

– Подумал, ты сам расскажешь об этом, – придвинув скамью, Андрей сел напротив. Его начинал смешить мальчишеский кураж.

– Ну? У тебя есть что сообщить кроме имени и заслуг твоего наставника?

– Я – Кор из Ланатона. Имя моего деда– Апи, он хранитель храма, Седьмой Сферы. Я не жалею, что не ушел вчера со всеми, многие за всю жизнь не видели приходящих снизу.

– Иначе говоря ты рад видеть меня.

– И тебя и ту женщину. Но еще я знаю, что Тог не должен был пропустить тебя. Об этом с утра говорят в Ану.

Хотя Аманхор утверждает, будто вы прошли не нарушая закон, не все думают так. Глядящий в Совесть сразу не принял тебя. Вспомни: разве ты не почувствовал этого? Встретившись с ним ты не захотел ли бежать назад, в темный Лабиринт?

– Юноша! – Грачев нервно и сильно сжал его запястье, подавил закипающий гнев. – Аотты предпочли не видеть меня в живых? Однако я здесь уже дважды, сначала поднявшись минуя вход в Лабиринт, недалеко от начала водопада. Нут – имя которого Юр, видел меня и доложил вам о знаменательном событии. Я уже был здесь! Понятно?! Но, почитая ваши порядки или по причине скромности, я спустился и прошел традиционным путем; прямо перед мордой Тога. То что чувствовал я и чего хотел – останется при мне. Так или иначе священный суд состоялся. Я оправдан за отсутствием самого состава преступления. Тог принял меня, слышишь, как родного брата.