Текст книги "Кир Торсен против Черного Мага"
Автор книги: Александр Абердин
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 67 (всего у книги 71 страниц)
Мастер Миров понимающе кивнул головой и согласился, сказав ему:
– Хорошо, мой мальчик, ты встретишься с ним. Ты очень заинтриговал меня программой предстоящего концерта на пиру в моём саду и я уже предвкушаю множество приятных неожиданностей. Ну, что же, сэр Анатоль, теперь твоя очередь просить меня о награде. Надеюсь, что ты, в отличие от своего сержанта, попросишь чего-нибудь стоящего и я с удовольствием выполню твоё пожелание.
Майор Балабанов пожал плечами, почесал кончик носа и попросил:
– А можно я составлю компанию Киру?
Тотчас и все остальные заговорили:
– И я тоже не прочь повидаться со своим старым знакомым. – Воскликнул Тетюр и хлопнул в ладони – Да, и мне это не помешало бы. – Сказал Джеко – Ну, а я-то чем хуже него! – Откликнулся Джонни, а Фелиция, сидевшая в глубокой задумчивости, встрепенулась и сказала – Куда мой рыцарь, туда и я, мастер. – После чего спросила жену Кира, которая решила пригубить бокал астазии – А ты что скажешь, Ио? – Та немедленно ответила – Куда иголка, туда и нитка. Разумеется, я с вами, ребята.
– Ну, что мне сказать на это? Ваше желание для меня действительно священно, дети мои. – Сказал Мастер Миров и три раза хлопнул в ладоши.
Глава восемнадцатаяПоначалу Кир не сразу понял, что произошло. Он и все его друзья по прежнему сидели за большим круглым столом, а Мастер Миров стоял рядом с креслом напротив и смотрел на него всё с той же доброй улыбкой. Только стол был теперь несколько другим. Его столешница была не синего лазурита, а кроваво красной яшмы и сфера, врезанная в неё, была поменьше и не абсолютно прозрачная, а голубоватая. К тому же на столе не стояло никаких графинов, бокалов и вазочек. Да, и сам Мастер Миров выглядел несколько иначе, он был намного моложе и совсем в другой одежде. На нём была надета белая, просторная шелковая рубаха с пышными рукавами и отложным воротником и черные кожаные брюки.
Однако более всего Кира поразило то, что на груди Мастера Миров висел на массивной золотой цепочке большой кулон в форме Тартаботана, сидящего в позе лотоса и прижимающего к себе какой-то драгоценный камень, пылающий алым светом. Кир первым вскочил на ноги, быстро обошел вокруг стола и приблизился к этому человеку, так похожему на его повелителя. Неумело поклонившись ему, он спросил:
– Вы сэр Тартаботан?
– Нет, мой юный друг, я Аботан, хранитель священного Тартаботана, внутри которого навечно заточён Амаллор. – Просто и спокойно ответил человек, так похожий на мастера Миров – Всё, что ты видишь вокруг, – Аботан обвёл рукой, показывая на свой кабинет – Эта комната и всё остальное, что является точной копией Сапфирового дворца, весь мой мир. Он помещён внутрь сапфира, который носит на своей шее Мастер Миров. Можно сказать, что я его брат, но это не так, я это он сам, а точнее некая часть его. Ты отважился попросить Аструала показать тебе самое сокровенное, а твои друзья решили присоединиться к тебе и он, почему-то, решил доверить вам эту тайну.
Кир отнёсся к словам Аботана спокойно, но они, почему-то, привели его друга, мага Тетюриальда Великолепного в крайнюю степень возбуждения. Он чуть ли не расшвырял в стороны остальных спутников Кира, оттолкнул его самого и, приблизившись к Аботану, отвесил ему глубокий поклон. Несколько секунд маг, взволнованно дыша, пытался что-то сказать, но, явно, не мог. Хотя руки его дрожали, он всем своим видом он показывал своё глубокое почтение к парню, заточённому в сапфир Мастера Миров вместе с Тартаботаном. С трудом справившись с волнением, он, наконец, промолвил вместо приветствия:
– Так вот значит, что на самом деле означают три буквы «А», выгравированные на серебряном медальоне мастера Аструала. Мастер Аботан, позволь мне поцеловать твою руку.
Тетюр встал на одно колено и действительно поцеловал руку этого молодого, рослого парня так, как это делали все ильмиане, включая императора Роджера, когда они приветствовали архиепископа Ренье. Аботан от этого погрустнел и, кивнув головой, сказал тихим и печальным голосом:
– Мастер Риальдо, мне, право же, приятно знать, что ты относишься ко мне с таким почтением, но всё же не нужно стоять передо мной на коленях.
Старый маг, однако, имел по этому поводу совсем другое мнение. Он с достоинством встал на ноги, сдвинулся в сторону и скомандовал:
– Друзья мои, поприветствуйте достойным образом того, кто олицетворяет собой высшую справедливость, закон и порядок, которые существуют во Вселенной Мастера Миров, его самую лучшую часть, скрытую от посторонних глаз, совесть и боль его души за нас, неразумных чад Создателя всего сущего. – Ещё раз поклонившись, он уже более мирным тоном сказал – Мастер Аботан, позволь мне представить твоих преданных рыцарей, поклявшихся бороться со злом, и их магов-проводников.
Первым Тетюр представил Джонни Морбрейна, затем майора Балабанова и уж только потом своего подопечного, вкратце рассказывая о их боевом пути, после чего представил магов в порядке старшинства. Фелицию он поставил на последнее место, но зато дольше, чем о других, говорил о её страстной душе и тонкой натуре. Гости Мастера Миров подходили к Аботану и, встав на одно колено, вежливо и с достоинством целовали ему руку и лишь одна только Фелиция, на глазах которой блестели слёзы, облобызала его мощную длань, крепко вцепившись в неё, доброй дюжиной страстных поцелуев, чем заставила смутиться того ещё больше. Когда эта церемония закончилась, Тетюр, окончательно осмелев, высказал вслух весьма странное предположение:
– А теперь, друзья мои, я надеюсь, что мастер Аботан поведает нам о самой великой тайне мироздания и я от вашего имени клянусь за всех вас, что мы сохраним её и не выдадим никому даже под пытками.
Странно, но как только речь зашла о тайнах, мастер Аботан сразу же заулыбался, широко и открыто, после чего сказал:
– Риальдо, ты совершенно невыносим. Ну, кто, скажи мне на милость, сказал тебе, что моё добровольное уединение является такой уж большой тайной? – Видя лихорадочный блеск в глазах мага, он махнул рукой и добавил – Ах, ладно, всё равно мне тебя не переубедить, хотя это действительно так. Любой, кто удостоился чести встретиться с Аструалом, имеет возможность спросить его б этом и он обязан дать честный и прямой ответ относительно природы Тартаботана каждому человеку. Правда, я вовсе не ожидал от него, что он допустит такого человека в Сапфировый дворец. Ну, что же, если он решил сделать это, друзья мои, давайте пройдём в сад и там в куда более приятной обстановке я расскажу вам о том, кто такие Аструал, Амаллор и я, Аботан и, как сказал Риальдо, посвящу вас в тайну трёх больших «А».
Мастер Аботан не стал открывать портала прохода в свой сад. Он просто подошел к двери, распахнул её и поманил за собой своих гостей. Сапфировый дворец был довольно велик и им пришлось следовать за ним минут десять прежде, чем пройдя по дюжине коридоров и спустившись вниз этажей на семь, они, наконец, вышли в большой парк. Быстро оглядев свои владения, он повёл их к озеру, к тому месту, где на берегу росло несколько раскидистых ив. Там, буквально у самой воды, прямо на траве стояло несколько низких, широких диванов и уютных кресел, а рядом с ними парили над травой летающие круглые столики уставленные изысканными яствами.
С весёлой улыбкой оглядев своих гостей, он чуть шевельнул рукой и его гости в мгновение ока оказались одетыми в свои любимые домашние наряды: Джонни в потрёпанные джинсы с дырками на коленях и черную майку, Кир в длинные бермуды и просторную рубаху, пошитые для него Беном Стоуном, а его жена в золотую тунику, подаренную ей Корбеллой. Майор дядя Толя Балалайкин оказался в потрёпанных, застиранных до белизны, портках, бывших когда-то камуфляжем, голубом тельнике, обтягивающем его мощную грудь, и кожаных домашних тапочках на босу ногу, Тетюр в своей любимой розовой рубахе, коричневых мягких штанах, восточных чувяках с загнутыми носками и рыжей велюровой куртке, Джакомо Казанова в долгополом, тёмно-бордовом стёганом халате с белой шелковой рубахой и черных шальварах, в лёгких туфлях на босу ногу и только одна Фелиция была одета весьма нарядно – фиолетовое галифе, такой же жилет, вышитый гладью золотой нитью, кремовая блуза и мягкие, коричневые кавалерийские сапожки.
От этого гости сразу же заулыбались и когда мастер Аботан сел на широкий диван и предложил им устраиваться поудобнее, Фелиция, которая шла под руку со своим суровым рыцарем, тотчас с ногами взобралась к нему на диван и мигом прижалась к магу-затворнику, взяв того за руку, обняв за шею и положив свою голову к нему на плечо. Тому это понравилось и он обнял эту молодую красавицу и погладил её по плечу, чем окончательно разрядил обстановку. Ни Тетюр, для которого Фелиция была очень дорога уже тем, что была матерью его сына, ни её рыцарь, с которой у него были чисто деловые отношения без малейших намёков на интимность, не выразили по этому поводу никаких чувств.
Иоланта, следуя примеру своей подруги, тоже взобралась на диван с ногами и обняла своего мужа, а остальные расселись на диванах и креслах в раскованных и непринуждённых позах. Майор тотчас подтащил к себе столик и, осмотрев хрустальные графины с напитками, налил себе в бокал тот, который по цвету был похож на вино. Выпив полбокала, он сделал удивлённое лицо, быстро допил напиток, налил себе ещё один бокал и, бросив в рот несколько золотистых орешков, замер в кресле прижимая бокал к своей широченной, выпуклой груди. Мастер Аботан тоже налил этого вина в два бокала, один для себя, а второй для своей гостьи, решившей хоть чем-то скрасить его одиночество. Выпив вина, он, скорее всего неожиданно для себя, поцеловал Фелицию, которая только этого и ждала, чтобы после некоторой паузы сказать:
– Друзья мои, пожалуй, мне следует начать свой рассказ с самого начала, а оно было для меня весьма печальным. Я не знаю, кем был до того момента, когда внезапно ощутил себя в абсолютном мраке, холодном, липком и ужасно тоскливом. Я не чувствовал ни рук, ни ног. Не видел вокруг себя ничего и ощущал сильную тревогу и беспокойство, будучи скованным этим мраком. Не знаю сколько времени прошло с момента осознания мною своего я, но вскоре мне этот кромешный мрак надоел и я сделал над собой усилие, чтобы преодолеть его и в этот же самый момент понял, что могу действовать. Я не знал кто я такой и почему оказался во мраке, как меня зовут и какие силы поместили меня в это место без начала и конца, но во мне появилась уверенность, что я могу всё изменить. Подумав о своих ногах, я ощутил под ними твердь и понял, что это я создал её, но не знал насколько она велика. Тогда я хотел увидеть её и тотчас надо мной загорелся большой огненный шар, который погнал мрак прочь и осветил подо мною огромную, круглую каменную плиту на которой я стоял совершенно голый. Мои лёгкие не могли дышать и когда попытался сделать первый вздох, то сотворил воздух без всяких ароматов, но холодный и бодрящий. В следующее мгновение я понял, что хочу пить и тотчас из каменной тверди рядом со мной забил родник, Я встал перед ним на колени и, испив воды, понял, что мне дано кем-то неведомым умение творить вещи из ничего, как и понял то, что я только что сотворил три самые великие магии: магию камня, магию огня, магию воздуха и магию воды, отчего душа моя возликовала. Теперь я мог сделать так, что мой новый мир уже не будет таким унылым и пустым. Обрадовавшись такому открытию, я принялся смешивать свои первые магии и творить новые, благодаря чему создал плодородную почву – землю, и вырастил на ней деревья и травы, цветы и плоды, после чего создал реки и озера, животных, рыб и птиц. Я не знал как я их создаю, но в тот момент это не было для меня важным. Видимо, моё тело помнило их такими, какими видело раньше, до того момента, когда я был низринут кем-то в пустоту и мрак. На какое-то время, пока я творил, мне удавалось отвлечься от мыслей о том, кто же я такой, как меня зовут и почему оказался здесь. В тот момент я об этом просто не думал, но после того, как я сотворил на каменной плите свой маленький мир, в котором мог жить вполне безбедно, моё сознание пришло в смятение. Мне сделалось мучительно больно от того, что я не знал кто я такой и как меня зовут. Я задавал себе вопросы и не мог на них ответить и так длилось довольно долго. Кажется, до тех пор, пока я не стал испытывать муки голода, хотя и знал наверняка, что могу обходиться без пиши и воздуха, воды, тепла и света. Глядя на то, как животные, сотворённые мной, поедают траву, плоды, а то и друг друга, я подошел к дереву, сорвал с него большой круглый плод, про который я могу сказать теперь, что это было яблоко, едва начавшее созревать, и с жадностью съел его почти не понимая вкуса, так как мне не с чем было его сравнивать. Съев ещё несколько плодов, я насытился, нашел удобное место и сел на траву, опершись спиной о дерево, и задумался. Помнится, уже очень скоро ко мне в голову пришла весьма толкова мысль, – не терзаться мыслями о том, кто я такой и почему здесь оказался, а вместо этого заняться делом и расширить свои владения, занявшись сотворением нового мира. А ещё я подумал о том, что мне следует самому дать себе имя, после чего, поразмыслив немного, я назвал себя Астрамалором Аботаном. Сделав так, я окончательно успокоился и понял, что творить новые миры это и есть моё самое главное предназначение, ведь это получалось у меня весьма неплохо. К тому же мне нравилось моё двойное имя, я, словно был теперь не один. Мысленно разговаривая сам с собой, я пошел к краю своего мира, согреваемого неподвижно висящим над ним золотым светилом, и вскоре увидел, что он висит в центре бесконечного пространства тьмы и непроглядного мрака. Стоя на краю, я увеличил свой мир в несколько десятков раз и, окружив его горами, заключил в прочную сферу, повелев светилу обращаться вокруг неё, чтобы создать день и ночь, после чего, дождавшись первой ночи, лёг спать с мыслью, что с первыми лучами, которые разбудят меня, я начну творить новые миры. Проснувшись поутру, я сотворил Вселенную, заставив бесчисленное множество миров разбегаться от своего дома во все стороны, после чего решил, что мне нужны помощники и принялся творить различных существ, одно другого удивительнее, и ни одно из них не было похоже на меня, но всем им я давал имена, знания о магии и способность создавать себе подобных. Это были огромные драконы самых различных видов и великаны, существа похожие на людей, но с тремя парами рук и крыльями, как у птиц, а также великое множество других диковинных существ, о внешнем виде которых сегодня уже и я сам не могу вспомнить. Все они были магами и мною им был дан приказ проращивать зёрна жизни в созданных мною мирах, которыми я их засеял. Этим я занимался весь день, пока не наступила ночь в моём мире. Желая поскорее достичь результатов, я сделал так, что время в моей Вселенной время текло в миллионы раз быстрее, чем в моём маленьком мире, который я назвал Астриумом, после чего со спокойной душой погрузился в глубокий и покойный сон. На следующее утро я покинул Астриум и стал перемещаться из одного мира в другой, но везде я видел лишь планеты лишенные жизни, а мои маги-помощники при виде меня уносились прочь. Лишь изредка мне встречались во Вселенной миры, на которых развилась жизнь и появились существа очень похожие на меня самого, которые обитали в пещерах, не знали огня и кормились тем, что находили у себя под ногами, лишь изредка отваживаясь напасть на какое-нибудь малое животное. И нигде мои маги не пришли к ним на помощь, чтобы научить их чему-либо полезному и нужному. В гневе я уничтожил их всех и сам стал помогать людям на тех нескольких сотнях миров, в которых зародилась жизнь. Именно этим изо дня в день я занимался несколько сотен лет подряд, поражаясь тому, как много в этих мирах насилия и несправедливости. Каждый день, засыпая, я пытался понять, почему меня постигла неудача и в чём заключается моя ошибка, а однажды ночью я сделал над собой усилие и проснулся, но не у себя на Астриуме, а в одном из своих миров, где участвовал в какой-то чудовищной церемонии, во время которой люди, созданные мною, которых я так любил и пестовал днём, приносили мне в жертву человеческие жертвы в то время, когда я спал, используя в качестве алтаря какое-то зловещее сооружение, спрятанное в глубокой пещере. Мне стало всё ясно. Пока находясь в ясном сознании одной рукой я творил жизнь и добро, во время своего сна снова я, но уже совершенно другой, сеял во Вселенной зёрна черного зла и превращал своих чад в жутких, свирепых чудовищ. Горько мне стало от такого открытый. Уничтожив капище, в котором мне другому поклонялись все эти люди и приносили в жертву невинных и чистых помыслами людей, вернулся я к себе на Астриум и стал думать, как исправить всё то зло, что я сотворил в своей Вселенной. После долгих раздумий, я сотворил двух существ, похожих на меня, как две капли воды и, сделав над собой усилие, заставил выйти из своего сознания черную половину меня, а потом ту часть своего я, которая стонала от душевной боли и сочувствовала всем тем моим чадам, которые приняли мучения и смерть от меня же самого. Повелел я им войти в сотворённые мною тела и встать напротив меня, чтобы совесть моя могла обвинить меня же самого в тех преступлениях, которые я совершил во время своего сна против чад своих. Целый ад обрушился на мою голову, когда я узнал о всех тех преступлениях, которые совершил. Мною были уничтожены тысячи миров и многие миллиарды людей, которые только делали первые шаги, но самым страшным было то, что в течение одной единственной ночи я сотворил и повсюду разбросал, тщательно спрятав, множество самых разнообразных артефактов зла, которые, попадая в руки людей, делали их рабами низменных страстей и верными слугами моей черной, омерзительной и ужасной половины. Тогда тот я, который выслушал все обвинения, принял решение заточить свою черную половину, которую назвал Амаллором, в огненном аду, помещённом в кровавый рубин, вложил его в руки созданного в ту же секунду магического существа, человекодракона Тартаботана и повелел своей совести – Аботану, стать хранителем этого узилища и жить в уединении внутри Сапфирового дворца, зорко следя за тем, чтобы тот не вырвался, а себя назвал Аструалом и поклялся исправить всё то зло, которое вошло в новую Вселенную, созданную им по повелению высших сил, породивших его бессмертным и абсолютно неуязвимым существом, могуществу которого нет предела. С этого момента на свет появилось три новых существа, Аструал, который сам назвал себя Мастером Миров, Аботан, которому он поручил роль Высшего Судьи над абсолютным злом и велел быть тюремщиком, а также Амаллор, Хозяин Тьмы. У нас двоих, у меня и Аструала, общая память, единые помыслы и одна судьба, и хотя я никогда не выхожу из Сапфирового дворца, я знаю обо всём, что происходит за его пределами, вплоть до самого далёкого уголка огромной Вселенной Мастера Миров, ну, а Аструал продолжает свою миссию, которую он взял на себя в день суда, ведь после того, как он надел на свою шею амулет с сапфиром, оправленным в серебро, ему пришлось взяться за работу, – начать непримиримую борьбу со злом, им же самим и порождённым. Он стал первым рыцарем Света, который повёл непримиримую борьбу со злом и поднял на эту борьбу людей. А вскоре он посвятил в рыцари Света первого человека, имя которого… Впрочем, это не существенно. Вот собственно и всё, мои друзья, что мог бы узнать каждый человек, задай он такой вопрос Мастеру Миров. Ну, и как вы теперь будете к нему относиться, друзья мои?
Мастер Аботан задал свой вопрос с лукавой улыбкой, но при этом очень пристально посмотрел на Кира. Тот всё это время сидел не шевелясь и слушал этот рассказ очень внимательно, стараясь не проронить ни единого слова. Выслушав вопрос мастера Аботана, он глубоко вздохнул, немного подался вперёд и, глядя на него немигающим взглядом, спокойным голосом сказал:
– Мастер Аботан, не знаю, повершишь ли ты мне, но я уже думал о чём-то подобном. В своём сне я видел Амала и мне показалось, что он очень похож на сэра Аструала, но это так, к слову пришлось. Теперь, когда я знаю как всё было, во мне ещё сильнее окрепла моя решимость посвятить всю свою жизнь борьбе со злом. В мире ничто не происходит случайно. Всё в нём подчинено велению высших сил, тех самых, которые породили Астрамалора Аботана именно таким, как ты нам об этом рассказал. Точно таким же рождается каждый человек. В нём есть ростки и добра, и света, но ребёнок ещё не знает ни добра, ни зла, он слишком мал, чтобы осознать это и только потом, спустя годы, выбирая свой путь, становится на сторону Света или Тьмы. Возможно, что где-то есть Вселенная, в которой верх одержал Хозяин Тьмы и в ней в заточении находится её Создатель. Что же, я мечтаю когда-нибудь набраться сил и освободить его из темницы зла. Впрочем, это совершенно нереально. Мне суждено жить и сражаться в этой Вселенной, помогая Мастеру Миров, которого отныне я люблю ещё больше, но уже не за то, что родился и живу, а за его подвиг, совершенный в незапамятные времена. Он нашел в себе силы отринуть от себя то зло, которое вложили в него высшие силы, и победил Амала. Ну, а моя задача бить его прихвостней, мастер Аботан, но это не всё, у меня есть к тебе ещё несколько вопросов.
Оба рыцаря, выслушав его ответ, согласно закивали головами, а ротный, подняв бокал в приветствии, громко сказал:
– Правильно, сэр Кир. Я тоже буду мочить этих уродов не жалея сил.
– А что ещё остаётся делать? – Воскликнул Джонни – Ведь не вступать же нам в переговоры со слугами Амала. Их один чёрт уже не переделаешь.
– Э, нет, Джонни, не скажи. – Возразил бравому моряку Кир – Всякому, кто станет молить Господа нашего или ещё какого-нибудь Бога о пощаде, следует дать шанс на спасение. Глядишь, и из него ещё получится нормальный человек, но не мы должны принимать такое решение, это делает за нас мастер Аботан.
Тетюр, который смотрел на мастера Аботана задумчивым взглядом, вдруг, опустил глаза и сказал вполголоса:
– Насколько я знаю мастера Аструала, а знаю я его очень хорошо, он никогда и ничего не делает без потаённого, скрытого смысла. Старик очень любит загадывать загадки, а ещё больше он любит, когда рыцари и маги находят правильный ответ, а потому хотелось бы мне знать, господа, почему это он позволил нам встретиться с мастером Аботаном? Он, конечно же, знает ответ, но никогда не скажет нам об истинной причине такого своего решения.
Кириллу не очень-то понравились такие рассуждения, но ещё меньше ему понравилось то, что Тетюр высказал их вслух. Похоже, что их радушного хозяина эти слова нисколько не возмутили. Его в этот момент гораздо больше волновала молодая красавица, которая прижалась к нему ещё теснее и даже стала прикусывать его мочку уха и поглаживать мощные плечи и грудь. Стараясь не смотреть на Фелицию, Кир высказал вслух одну мысль, которая давно не давала ему покоя:
– Я не знаю, что думает по этому поводу мастер Аботан, Тетюр, но меня очень волнует вот какая проблема. Уже многие тысячи лет рыцари Мастера Миров отправляют в огненное брюхо священного Тартаботана всякую нечисть, да, и мы на Ильмине ухайдакали целую прорву этих тварей. К тому же не каких-то там мелкотравчатых мерзавцев, а целые полчища самой отборной нечестии, преображенной Амалом в новый биологический вид. Вот я и думаю теперь, насколько прочно это узилище? Сколько зла оно способно вместить в себя и не взорвётся ли когда-нибудь этот ад, в котором Амал изо дня в день, из года в год на протяжении всего этого времени копит силы? И вообще, может ли произойти такое? Что ты скажешь нам на это, мастер Аботан?
Фелиция при этих словах тотчас перестала заигрывать с этим красавцем и, прикусив губу, пристально посмотрела на Кира. Мастер Аботан улыбнулся и ответил спокойным, ровным голосом:
– Да, такое вполне возможно, мой друг, и совсем недавно я беседовал с Аструалом на эту тему. После твоей блестящей победы на Ильмине, когда была сосчитана каждая черная душа и исчислено всё то зло, которое в ней было сосредоточено, Аструал всерьёз обеспокоился. К сожалению даже он сам не знает пределов прочности своего магического рубина и это его очень беспокоит. Правда, ты подготовил на Ильмине для него очень сильную армию, часть которой уже в самое ближайшее время будет размещена в Долине, на Террасной горе и непосредственно в его Сапфировом дворце и вблизи его, но меня очень волнует, хватит ли этих сил для того, чтобы заблокировать зло в пределах Астриума и не дать сбежать Амаллору в том случае, если зло сумеет взорвать этот огненный ад изнутри.
Услышав такое, Кир встал и принялся мерить берег шагами, продолжая рассуждать при этом вслух и довольно громко:
– Так, примем за отправную точку предположение, что брюхо Тартаботана может взорваться в любую секунду. Что мы в таком случае будем иметь? Полный звездец. И тогда будет очень плохо. Предположим, что Амал не идиот и занимается только тем, что готовит этот взрыв специально. Почти в каждой той твари, которую мы грохнули на Ильмине, было скоплено энергии зла во много раз больше, чем эти уроды могли использовать в бою, а это прямо говорит о том, что она нужна как раз именно этому уроду. Что мы тогда имеем? Взрыв в самом центре Вселенной Мастера Миров, а потому первыми пострадают миры Золотого круга, а уж потом и всем остальным достанется. К тому же Астриум падёт, его просто разнесёт в клочья. Уцелеют только двое, мастер Аботан и сэр Аструал, а им будет противостоять всё зло этой Вселенной, которое, скорее всего не только уцелеет, но и станет ещё сильнее. Хреновая получается перспектива. Но выход есть и он, как мне кажется, довольно прост.
За Киром, внимательно слушая каждое его слово, следили семь пар глаз. Он улыбнулся, подошел поближе к Аботану и спросил его:
– Мастер Аботан, обсуждая эту проблему с сэром Аструалом, вы рассматривали возможность перемещения магического амулета Тартаботана в более безопасное место? Туда, где его взрыв причинил бы наименьший вред?
Тот, почему-то улыбнулся, словно речь шла не о возможном побеге Амаллора, а о том, как испечь именинный пирог и ответил спокойным голосом:
– Да, мой мальчик. Мы говорили об этом. Я предлагал Аструалу создать мир на самом краю материальной Вселенной в том месте, где в силу естественных причин лежит огромная область сплошной пустоты. Она так далека от его Вселенной, что её свет ещё не достиг до окраин этой пустоты. Если амулет взорвётся там, то сила взрыва иссякнет очень быстро и Амаллор повиснет в пустоте и мраке, но там он не сможет сотворить себе новой Вселенной, ведь это будет не животворящая, а совершенно мёртвая пустота. Правда, тогда и мы с Аструалом будем беспомощно болтаться где-то поблизости и не сможем найти под ногами точку опоры, чтобы сотворить портал прохода и вернуться на Астриум или перенестись в какой-нибудь из других миров. Увы, но в абсолютном вакууме нам не сможет помочь даже магия самого высшего порядка. Однако, меня это совершенно не беспокоит, ведь наша Вселенная уцелеет.
Замахав руками, Кир воскликнул:
– Нет, этот вариант нам совершенно не подходит. Тут нужно поступить по другому. Мастер Аботан, Мастеру Миров этот мир нужно сотворить таким образом, чтобы он был похож на противопехотную мину типа МОН-50. Он должен быть, как бы сверхпрочным магическим экраном, на котором, для подстраховки, встанут на боевое дежурство самые могучие маги-воины с Ильмина, таких там вполне достаточно, и, разумеется, драконы-маги. Их на Ильмине находится даже слишком много. Они, проглоты, там скоро всю рыбу сожрут. К тому же они уже начали размножаться. Священный амулет Тартаботана нужно будет снять с твоей шеи и поместить на шпиле высоченной башни, ну, и, естественно, твоё заточение должно на этом завершиться. Ты будешь командовать дивизиями гвардейцев сэра Аструала, которые будут нести службу вахтенным методом, и готовить их к тому, что рано или поздно брюхо Тартаботана рванёт, но при этом большая часть энергии зла выплеснется в пустоту, а им придётся изловить Амаллора, ввергнуть его в новое узилище, уже куда более прочное, и отправить вслед за ним все те злобные, чёрные душонки, которые уцелеют при взрыве и, скорее всего, вновь обретут физические теле, чего я совсем не исключаю. Лично мне такой сценария грядущего Армагеддона нравится куда больше, чем тот, который придумали вы.
Выслушав это предложение с заинтересованным видом, мастер Аботан кивнул головой и, легонько поаплодировав Киру, сказал:
– Браво, мой юный друг. – Посмотрев на Тетюра, он добавил – Риальдо, вот ответ на твой вопрос. Разумеется, мы с Аструалом обсудили и такой вариант. У него есть свои сильные и слабые стороны, но он всё-таки намного лучше, так как даёт широкое поле для манёвра и позволяет в любой момент мобилизовать все силы Света и бросить их на врага. Единственное, что меня беспокоит в этом варианте, так это то, что Амаллор попытается прорваться в материальную Вселенную и устроить там чудовищный катаклизм. Но я буду начеку и постараюсь этого не допустить. Тетюр, мы давно ждали развязки на Ильмине и того момента, когда твой юный рыцарь придёт на Астриум и попросит Аструала разрешить ему встретиться со мной. В какой-то степени сэр Кир очень предсказуем, поскольку он хочет постичь все тайны бытия. Зато он совершенно непредсказуем тогда, когда сражается со злом. Теперь, когда он сам предложил нам самый лучший вариант обороны, Аструал так и сделает и я, наконец, смогу зажить полной жизнью, хотя и на самом краю Вселенной, ведь вокруг меня соберутся самые лучшие люди, с которыми будет приятно иметь дело.
– А ещё, мой повелитель, ты будешь окружен самыми прекрасными женщинами, которые умеют любить мужчин так, как никакая другая женщина. – Нежно проворковала Фелиция и стала покрывать его лицо поцелуями. На секунду оторвавшись от предмета своего вожделения, она прикрикнула на своих друзей – А теперь, ребята, сделайте одолжение, свалите отсюда. О, Аботан, мой прекрасный повелитель, открой им портал прохода в сад мастера Аструала, пока я не отправила их в брюхо Тартаботана.
Аботан так и сделал. Хотя Киру хотелось поговорить с ним ещё на целый ряд очень важных тем, он обнял Ио и тихо, не прощаясь, удалился. Его друзья последовали за ним и оказались в саду сэра Аструала как раз в тот момент, когда Нинон исполняла на бутылках свой танец, который Кир называл приватным, хотя Мастера Миров, чьи глаза горели от восторга, окружала большая, хохочущая, визжащая и вопящая от восторга толпа парней и девчонок, одетых откровенно пляжные наряды, а то и вовсе почти голых. На Нинон к тому моменту из одежды остались одни только трусики, полупрозрачная рубашечка, бюстгальтер и всего один чулок и когда она в очередном па, словно выныривая из воды, поравнялась грудью с лицом сэра Аструала, тот не выдержал, подхватил эту страстную красотку на руки и исчез вместе с ней.