Текст книги "Кир Торсен против Черного Мага"

Автор книги: Александр Абердин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 71 страниц)

Глава двенадцатая

Увы, но медовый месяц Кирилла и Лизетты продлился всего пять дней, хотя барон Джулай Каспер ещё не завершил всех работ на строительстве учебного центра и ему не требовалось срочно отправляться в Каспервилль. Нашлась иная, ничуть не менее важная причина, по которой ему требовалось срочно прервать его и отправляться в город. Когда проснувшись утром Кир вышел из павильона, то подняв большую корзину со снедью он обнаружил в ней конверт из плотной, голубой бумаги с узорчатой текстурой и водяными знаками и поскольку Камил не счёл нужным говорить ему что-либо, решил вскрыть его после завтрака.

Он занёс корзину внутрь и Лизетта, которой удавалось вставать с кровати такой свежей и благоухающей, словно она выходила из туалетной комнаты, тотчас принялась сервировать стол к завтраку, а он пошел умываться и бриться простенькой безопасной бритвой, лезвие в которой всегда оставалось острым, но не оставляло порезов на щеках, а сама золотая бритва никогда не забивалась мылом и срезанной щетиной, ещё один подарок Джакомо своей дочери. Освежив лицо последними каплями одеколона «Армани», он ещё раз помыл руки и подсел к столу, наконец, свежий и бодрый.

За завтраком он удивлялся тому, как много ела Лизетта, чьё настоящее имя было Анна-Лиза. Он ещё обгладывал баранью лопатку, а она уже успела съесть всё то, что поставила перед собой, справедливо разделив завтрак поровну. С умилением посмотрев на женщину, с жадностью глядящую на его тарелку, на которую был выложен копченый телячий язык в желе с трюфелями, он поставил перед ней этот деликатес и налил себе в бокал вина. Анна-Лиза теперь пила исключительно молоко или соки. Взглянув на него с благодарностью, она мигом управилась с языком и, сыто вздохнув, сначала заулыбалась, а потом, указав пальчиком на конверт, спросила его:

– Кирюша, тебя вызывают в город?

– Сейчас мы узнаем, Анюта, чего этим дьяволам нужно из-под меня. – Проворчал Кир и вскрыл конверт – Пробежав глазами письмо Телемака, он сказал – Да, малыш, через пару часов мы выезжаем. Баррас возвращается в город сегодня вечером и я очень хочу встретиться с ним лицом к лицу.

Лизетта испуганно вздрогнула, но тут же взяла себя в руки и принялась за молоко и горячие булочки. Кирилл, отложив письмо в сторону, мягко улыбнулся ей и, набрав в грудь воздуха, наконец, решился заявить этой женщине свои требования, которые он сформулировал следующим образом:

– Анна-Лиза, ты должна немедленно выйти за меня замуж и я не желаю слышать слово нет в ответ. Если хочешь, то я попрошу твоей руки у Робера. Если ты этого пожелаешь, нас обвенчает в церкви Анри. Выберешь мечеть или синагогу, я тоже буду не против, даже если мулла или ребе потребуют совершить надо мной обряд обрезания. Любимая, я согласен на всё, лишь бы ты стала моей женой сейчас, а не когда-то в отдаленном будущем. Понимаешь, душа моя, я просто сойду с ума без тебя, без нашего сына. Ты мне очень нужна.

Выпалив всё это, Кир замер и посмотрел на Анну-Лизу так просяще, что та невольно рассмеялась и воскликнула:

– Кир, но я действительно не могу сделать этого сейчас и тебе нужно подождать хотя бы три месяца. Милый, я в первое же утро почувствовала, что ты скажешь мне это и потому решила ускорить процесс вынашивания нашего сына в три раза. Сейчас я ещё выгляжу вполне нормально, но уже дней через пятнадцать форсированная беременность изуродует меня и я сделаюсь таким страшилищем, что тебе будет противно смотреть на меня. К тому же к этому моменту я уже не смогу быть близка с тобой, как женщина.

– Глупости, Анна-Лиза! – Перебил Кир свою жену, теперь он уже не сомневался в этом, и добавил – Любовь моя, ты плохо меня знаешь. Я готов всё это время носить тебя на руках и даже сажать на горшок и стирать твоё белье, да, и воздержание меня совершенно не пугает. Мне нужно только одно, знать, что мы муж и жена, а всё остальное это уже дело сто сороковое. Ты согласна выйти за меня замуж немедленно, дорогая, или ты хочешь лишить меня сил и воли, превратить в плаксивое ничтожество, воющее по ночам на луну?

Этот аргумент хитрый сердцеед оставил на самый крайний случай, но, не выдержав, решил пустить его в ход немедленно, чем и добился искомого результата. Анна-Лиза испуганно вскрикнула и подавшись вперед, выпалила:

– О, нет, Кир, только не это! Ты ни в коем случае не должен превращаться в жалкую, глупую бабу! Любовь моя, я согласна выйти за тебя, только не становись таким. Ты должен быть смелым и отважным, быстрым и решительным рыцарем, всегда готовым к действию и если для этого нужно, чтобы я стала твоей женой и всегда была рядом, то я согласна.

Кирилл Бубликов, этот гнусный обманщик, наглый и беспринципный аферист, тотчас вскочил на ноги и сплясал какой-то дикий танец, похожий на языческие пляски дикарей. Подхватив Анну-Лизу на руки, из-за чего она пролила на себя молоко, он подсел вместе с ней к столу и стал страстно шептать на ушко своей возлюбленной всякие эротичные глупости. Чего он этим добился, так это того что они снова отправились в постель и занялись любовью, после чего Кир на руках отнес Анну-Лизу в ванную и принялся купать её так, словно она была маленькой девочкой.

Кир намылил мягкую мочалку и нежными, круговыми движениями мыл ей спину и округлые, женственные плечи, груди и, особенно осторожно, уже чуть-чуть округлившийся, на его неопытный взгляд, живот. Встав на колени перед ванной, изготовленной великим любовником Казановой, навалившись на её край мускулистой грудью, он поднимал вверх стройные, гладкие ноги своей жены, и так осторожно мыл их, словно они были сделаны из тончайшего фарфора. Глаза женщины сияли от счастья, когда он бережно намыливал ей голову, внимательно следя за тем, чтобы мыльная пена не попала Анне-Лизе в глаза, осторожно смывал пушистую белоснежную пену с шелковых волос упругими струйками воды, бившими из душевой головки.

Спустив из ванны воду, он поднял Анну-Лизу на ноги и, придерживая её за талию одной рукой, не спеша ополоснул тело женщины водой из гибкого душа, после чего перенёс и поставил на одно полотенце и тщательно осушил капли воды и отжал волосы от воды другим. Кир высушил её роскошный, темно-каштановый шелк волос небольшим феном, осторожно, прядь за прядью расчесал их большой щеткой с крупными, упругими, редкими щетинками и всё это время его возлюбленная смотрела на него так, как будто видела впервые, хотя именно так влюблённый рыцарь купал её каждый день.

Однако, на этом забота Кира вовсе не иссякла. Он перенёс свою жену на кровать и, усадив её на ней, попросил закрыть глаза и не подглядывать. Когда утром он выходил из павильона, из которого кроме как для купания в озере Анна-Лиза и носу не высовывала наружу, Кирилл занёс внутрь одну только корзину с завтраком, но оставил снаружи вторую посылку, – большую, тёмно-зелёную картонную коробку, присланную ему из швейных мастерских мэтра Бенджамена. Ещё в первый же день, когда его лебёдушка крепко спала, он снял мерки с её тела, записал в блокнот и передал эти сведения вместе с запиской начальнику вещевого довольствия своей армии, генералу Бенджамену Стоуну.

С торжествующим видом он внёс этот картонный шкаф в павильон, после чего быстро прибрался на обеденном столе, ухватив скатерть за четыре угла и выставив этот узел наружу. Поставив коробку на стол согласно стрелки и надписи «Верх» на её боку, он раскрыл её, как книжку и весёлым голосом сказал:

– Малышка, теперь ты можешь открыть глаза. Ты, ведь, кажется, хотела как-то примерить на себя мою парадку? Пожалуйста, мундир к твоим услугам, мой маленький маршал.

Анна-Лиза, терпеливо сидевшая на кровати зажмурившись, открыла глаза, посмотрела на новенький мундир, пошитый для неё мэтром Бенджаменом и восторженно ахнула:

– Ах, Кир, какая прелесть!

Первым делом Кирилл достал из картонной коробки шелковые трусики и бюстгальтер нежно-кремового цвета с кружевами и сам надел их на свою возлюбленную. Затем настал черёд тонкой тельняшки с голубыми полосками и белых шелковых носочков. Тельняшка с короткими рукавами так эротично обтягивала груди Лизетты, что ему тотчас захотелось завалить её на спину и снова заняться с ней любовью, но он сдержался и надел на неё галифе тонкого, гладкого сукна великолепной выделки и ему снова захотелось раздеть её, таким сексуальным и манящим сделался очаровательный зад женщины, но он лишь обнял Анну-Лизу и впился в её рот жадным, горячим поцелуем.

Хромовые лёгкие сапожки с элегантными, чуть более высокими, чем обычно, каблучками и серебряными шпорами без зубчатых колесиков пришлись ей точно впору и Анна-Лиза стала ещё стройнее, а когда Кир надел на неё приталенный китель с аксельбантом из золотой канители, подпоясал ремнём георгиевской расцветки с золочёной пряжкой и надел на голову женщины голубой берет, она приобрела вид кинозвезды, решившей сниматься для обложки военного журнала. Оставив жену разбираться со своими чувствами, он метнулся к платяному шкафу и быстро оделся в свой обычный камуфляж, чтобы немедленно не скомандовать ей: – "Отбой!"

Обняв Анну-Лизу за талию, он повел её к выходу. Было половина десятого утра и редкий кедровник был весь залит яркими лучами солнца. Они не спеша шли по узкой тропинке и вдыхали терпкий аромат кедровой смолы. Белки над их головами метались среди зеленых ветвей и оранжево-красных стволов и ветвей рыжими молниями и весело попискивали. Какие-то пичуги заливались громкими трелями и утро было таким ярким и праздничным, что Киру хотелось петь. Радостно улыбаясь, он повернулся к Анне-Лизе и спросил, опуская руку с талии женщины на её круглый, упругий зад:

– Лизетта, скажи мне, мы с тобой тот самый случай, про который люди говорят, что браки свершаются на небесах?

Изящно выгнувшись телом к нему, она заулыбалась и, томно прикрыв глаза, ответила:

– Да, любовь моя. Такую судьбу мне предсказал мой отец перед тем, как покинуть Ильмин, но так ли это, мы узнаем через два месяца и двадцать один день. Если у нас родится сын, значит нас соединил сам Мастер Миров. Но, дорогой, сейчас меня волнует не наше с тобой счастье, а счастье той девушки, которую ты так неразумно назвал своей сестрой. – Нежный, воркующий голос Анны-Лизы, вдруг, обрел металлические нотки и она строго спросила его – Ты что, дорогой, совсем поссорился с головой? Ты так влюблён в эту очаровательную малышку, что даже меня раз пять умудрился назвать её именем в минуты страсти, да, к тому же и эту девочку влюбил в себя так, что без тебя ей уже и свет не мил. Ты, что, идиот, так ещё и не понял, что она уже находится на грани жизни и смерти? Она уже не мечтает о том, чтобы стать твоей любовницей на то время, пока ты будешь валять здесь дурака, корча из себя великого рыцаря, крашеное чучело! Она вбила в свою очаровательную головку, что ей хватит на всю оставшуюся жизни и одной ночи, проведённой с тобой и вот что я тебе скажу, чёртов кобель, или ты женишься на ней, или проваливай ко всем чертям, паршивый мальчишка.

Не смотря на такие слова и жесткий тон, с которыми Анна-Лиза произнесла их, она не только не отстранилась от Кира, но и крепче прижала широкую ладонь рыцаря к своему роскошному заду мягкой ладошкой, впившись в тыльную часть его руки острыми ноготками. Кирилл опешил и жалобно заблеял:

– Лизетта, милая, а как же это… Ну, эта самая… Тьфу ты, чёрт, супружеская верность. Ведь я не могу жениться сразу на двух женщинах. По-моему Мастеру Миров это не понравится, ну, и, того, как Эльза посмотрит на то, что она будет второй женой? Ты же не захочешь спать со мной по графику – чётные дни твои, а нечётные Элькины. Это же будет просто глупо.

Анна-Лиза, быстро шагнув вперед, остановилась перед Кириллом, обвила руками его руками и, крепко поцеловав, с улыбкой на лице успокоила:

– Кир, милый, ты уже не раз доказывал ильмианкам, что тебя одного вполне хватает сразу на двух пылких любовниц, а потому никаких графиков вообще не будет. Не волнуйся, мы прекрасно поладим с Эльзой и тебе не придётся растаскивать нас, она ведь такое чудо, любимый, а на счёт старика ты тоже не волнуйся, его же не волновали все твои любовные похождения до сих пор. Правда, я не смогу побыть с вами больше двух недель, но зато у тебя будет Эльза и вы прекрасно обойдётесь без меня.

Кирилл, огорошено посмотрев на свою жену, ответил ей с растерянной улыбкой на лице:

– Хорошо, Лизетта, я подумаю над этим.

– Подумай, дорогой, но учти, уже сегодня ты должен объясниться в любви Эльзе и привести её в наш дом, если ты не хочешь, чтобы я вытолкала тебя в шею из своей постели. – Строгим голосом сказала ему дочь великого соблазнителя.

Не зная что ему и думать на этот счёт, Кирилл снова обнял Анну-Лизу за талию и пошел вперёд. Он чувствовал себя несколько неуверенно от того, что запланированное им бракосочетание, вдруг, обернулось таким фантастическим дуплетом. Что ни говори, а он всё-таки всегда ощущал себя христианином и на тебе, такой чисто мусульманский поворот событий. С другой стороны его жена была совершенно права, он всё больше и больше вожделел к Эльзе и её васильковые глаза постоянно стояли перед ним. Во весь рост перед ним встала и ещё одна проблема, он совершенно не представлял себе, что скажет этой девушке, как объяснится ей в любви, так как не делал этого ещё ни разу в жизни и был полной бестолочью во всём, что касалось объяснений подобного рода.

На ходу у Кирилла развязался шнурок и он был вынужден остановиться. Глядя снизу вверх на то, как его благоверная идёт повиливая своим восхитительным задом, он, внезапно, понял всё. Эта красотка просчитала всё на двести ходов вперёд и выстроила сложнейшую интригу, в которой она всё расставила на свои места и сделала так, чтобы у него не было ни малейшего шанса прикинуться шлангом и свалить в сторону, а самым главным аргументом она избрала Эльзу и, скорее всего, этой девчонке ею уже было обещано и счастливое замужество, и материнство, и всё остальное по полной программе.

Догоняя Анну-Лизу, он подумал: – "Боже мой, да, это же Клаузевитц в юбке. Да, похоже, рядом с этой интриганкой даже Мастеру Миров делать нечего, она же просто какой-то Макиавелли, Ходжа Насреддин и Остап Бендер в одном флаконе, видно, вся пошла в своего папашу. Но, Боже, до чего же она хороша. Появись я с ней в «Пилоте», мне не то что два пистоля, ротный пулемёт Калашникова понадобился бы. Ох, прав был мой папаша, когда говорил мне: – "Встретишь Кирюха умную бабу, которая будет хоть немного красивее обезьяны и станет к тому же подмахивать тебе в койке, женись на ней не раздумывая". Да, прав он был тогда, этот вечный сексуал. Неужели мне и правда повезло в отличие от него? Наверное так". Радуясь тому, что всё свершилось таким удивительным и, чего уж там греха таить, самым предпочтительным для него образом, он догнал Анну-Лизу и, подхватив её на руки, побежал к охотничьему дому, радостно хохоча во всё горло. Его карета уже стояла на дорожке, а колдуны-оборотни сидели в сёдлах.

При виде своего командира с очаровательной маршалицей на руках, Камил и его бравые парни лихо вскинули руки к виску, хотя на их головах красовались не голубые береты, а пятнистые, камуфляжные банданы. Чтобы не устраивать перед ними тайн мадридского двора, Кир, спустив с рук Анну-Лизу, немедленно представил её этим храбрым парням, большинство из которых, обернувшись крылатыми существами, в бурю перелетели с острова Рабенорм на материк:

– Господа, познакомьтесь, это Лизетта, моя жена и как только обстоятельства позволят, я приглашаю вас всех на нашу свадьбу. Так что готовьтесь к хорошей пьянке, парни.

Неполный взвод колдунов-оборотней, смелых до отчаянности парней и не самых больших поклонников дисциплины взревел так, как будто это был целый полк дембелей, которым только что зачитали приказ об увольнении в запас. Они мигом соскочили с коней и окружили их тесным кольцом, стремясь пожать руку Кириллу и облобызать ручку Анны-Лизы. Камилу стоило большого труда восстановить порядок во вверенном ему подразделении. Пожимая руку своему боссу, он торопливой скороговоркой сказал:

– Милорд, тогда я распоряжусь о том, чтобы ребята из золотой роты не торопились уезжать отсюда.

Кирилл молча кивнул головой и помог Анне-Лизе подняться в карету. Гигант Макс, которого сегодня посадили на козлы, тихонько проворчал что-то по-звериному и лошади с ходу помчались резвой рысью. Несколько минут они ехали молча, но Кира всё время мучил один вопрос и он, не выдержав, решил-таки задать его своей законной жене, невестой он Анну-Лизу уже не считал, спросив её шепотом:

– Лизетта, а почему ты хочешь, чтобы наш сын обязательно стал рыцарем, как и его отец? Неужели тебе не будет приятнее, если он пойдёт по твоим стопам и тоже станет магом. Займётся, так сказать, семейным бизнесом. Потомственный маг это ведь звучит очень гордо.

Анна-Лиза с силой ухватила его за локоть и шепнула:

– Кир, не нужно так говорить. Ты мужчина, любимый, и тебе дозволено каждого своего первенца сделать рыцарем Мастера Миров, а для меня это единственный шанс стать магом-проводником, ведь нас, магов-путешественников в его Вселенной, что бездомных котов на городской помойке.

Поняв, что он сморозил глупость, Кир тут же повинился:

– Малыш, прости, я просто глупо пошутил. Всё будет именно так, как ты хочешь. Правда, я тут прикинул малость и у меня возник ещё один вопрос, а почему бы тебе самой не стать моим проводником после того, как наш парень вырастет? Будем работать на семейном подряде, а нашего мальчика поручим заботам Тетюра или твоего отца.

Анна-Лиза снова взглянула на него с изумлением и тихо спросила, прижимаясь щекой к его плечу:

– Ты не шутишь, любимый?

– Да, какие тут могут быть шутки Лизетта – Зашептал в ответ Кирилл – Я за это время хорошенько наберусь ума-разума и, надеюсь, смогу лично обучить кое-чему своего сына.

– Двух сыновей, Кир. – Перебила его Анна-Лиза – Ты забыл о нашей малышке Эльзе.

Стоило Анне-Лизе напомнить Киру о его непризнанной сестрёнке, он смутился и покраснел, помня о том, что колдуны обладают невероятно острым слухом. Решив отложить разговор на более подходящее время, он взял её руку в свою и замолчал. Почти тотчас к нему в голову полезли мысли, связанные с ростовщиком Баррасом и его внезапным возвращением в Барилон. Пожалуй, с ним он хотел встретиться даже больше, чем с Эльзой и уж ему-то он не станет признаваться в любви, а постарается так запрессовать этого выродка, что тот обязательно проявит себя и всю свою дьявольскую сущность.

Уже на следующий день после трагедии в Пьяном лесу мастер Телемак доказал всем свою оперативность, распорядительность и недюжинный ум. В полдень он явился в его кабинет с большим листом бумаги, на котором была нарисована подробная схема передвижения всех экипажей, выехавших в тот злополучный день из города с указанием времени. Он же первым и назвал имя главного подозреваемого, на которого указывало множество прямых и косвенных улик. О том, что ростовщик мог быть тем самым магом-дегенератом, говорило многое. В первую очередь то, что будучи практически соседом Робера Пико, сад старого обувщика примыкал к парку ростовщика и именно в саду тот обсуждал со своим старым другом поездку в Бермор и то, что теперь можно платить золотом, либо он, либо его приспешники вполне могли подслушать. Именно об этом Робер и Жорес поведали Телемаку после своего пробуждения.

Второй косвенной уликой против ростовщика было то, что он, отправляясь в свой очередной налогово-грабительский набег на жителей Майерлиндена, области к югу от Барилона, поехал как раз по Южной дороге и по всем расчётам должен был въехать в Пьяный лес со своими бандитами минут за пятнадцать до того, как в него въехал Робер Пико, получивший подряд на пошив огромной партии обуви для армии. Но это было только самым началом длинной цепочки улик, ведущих к ростовщику Баррасу и банде его прихлебателей.

В ту же ночь самые опытные колдуны-оборотни, поднявшись на борт летающих лодок, обнюхали и обследовали каждый квадратный сантиметр Южной дороги и прилегающей к ней лес. В четырёх километрах от опушки они нашли то место, где с дороги съехала большая, дорогая карета. Колеса этого экипажа были «обуты» для мягкости хода в гудировые покрышки с оригинальным рисунком. Со следа тотчас сделали гипсовый слепок и быстро нашли изготовителя покрышек и он показал под присягой, что их заказал у него не кто-нибудь, а именно ростовщик Баррас.

Из кареты, остановившейся на обочине в Пьяном лесу, вышел какой-то высокий и очень грузный мужчина, оставивший на влажной земле отчетливые следы босых ног. Их слепки тоже были приобщены к материалам дела. Но самым главным было то, что короткая дорожка следов оканчивалась чётким отпечатком четырёхпалой, словно у огромной птицы, когтистой лапы, длиной около полуметра. Следы вели в сторону леса, до которого в этом месте было метров семьдесят. Никаких следов, ведущих от леса к карете, колдунам-следопытам найти не удалось.

В качестве улик были также приняты показания, данные под присягой двадцатью пятью колдунами-оборотнями, которые, обернувшись волками и пантерами, барсами и даже одним медведем, обнюхали сначала следы чёрного оборотня, затем сук со следами садки и после этого обломки фургонов. Все они, а их по приказу Телемака привезли ночью, подняв с постели, из других городов, сказали что запахи идентичные и принадлежат одному и тому же существу. Тюрингерские и вентрийские колдуны и слыхом не слышали о трагедии в Пьяном лесу, а потому их показания также приобщили к делу, как достоверные и полученные из независимых от следствия источников, а стало быть они не были сфабрикованы.

Телемак Кобурн действуя интуитивно, прекрасно отдавал себе отчёт в том, что следствие нужно проводить очень качественно и без ляпсусов. О, он здорово поработал, этот старый вор и конокрад. Хотя уже и так было ясно, что на лесной дороге, по которой ехал большой караван ростовщика, из кареты Барраса, остановившейся на обочине, выпрыгнул мужчина, ростом за два метра и весивший добрых два с половиной стоуна, сделал буквально пять шагов по недавно отсыпанному в том месте грунту, ещё не успевшему зарасти подсеянной травой и, превратившись в чудовище, оттолкнулся от земли лапой и взлетел в воздух, держа направление к Юго-Западной дороге.

Во всём Барилон нашлось всего тридцать семь таких же рослых толстяков, но все они, кроме ростовщика Барраса, в этот день оставались в городе и никуда из него не выезжали, что было подтверждено не менее, чем пятью свидетелями у каждого их этих верзил. Так что все улики прямо указывали на ростовщика, хотя те, кто хорошо его знал, очень удивлялись, ведь этот тип обычно отправлялся грабить народ с утра пораньше, всегда ездил верхом и никогда не выезжал из города с отрядом менее двух сотен головорезов, а тут, вдруг, изменил всем своим привычкам и уехал на ночь глядя всего с какими-то шестью десятками самых преданных своих прихвостней.

Когда утром третьего дня Кир вместе с Телемаком пришел к Роджеру и главный полицейский доложил ему обо всём, тот дико разорался. С его слов выходило, что Баррас был чуть ли не более важной фигурой в провинции, чем он сам. Оно было и немудрено, ведь этот тип действительно был ставленником короля, прибыл в провинцию девять с лишним лет назад и считался неприкасаемым только потому, что выложил в королевскую казну ровно пятьдесят миллионов фунтов, за что и получил все налоги сроком на двадцать лет. Это произошло ровно за один год до появление на Ильмине Морбрейна.

Кир недолго терпел испуганные вопли графа и в ответ заорал на того так, что тот с перепугу чуть не выпрыгнул в окно, особенно после того, как маршал ударом кулака проломил столешницу его любимого письменного стола. Граф Барилон любезно разрешил генералу Кобурну продолжать расследование и тот начал рыть ещё глубже. К полному удивлению графа его маршал очень радовался тому, что главным подозреваемым по делу о ритуальном убийстве четырёх человек оказался не кто-либо, а ростовщик Баррас, этот фактический хозяин провинции Ренделон.

Первым въехал во всё Калюта и тотчас схватился за голову, ведь этот тип, по его расчётам, уже дважды, а то и трижды отбил свои бабки и стал богатейшим человеком всей Феринарии. Сообразив же, что произойдет после этого, он тихонько заскулил, представив себе, какие деньги обломятся человеку, который выведет Барраса на чистую воду. Тем более, что имя этого человека ему было прекрасно известно. Однако скулил он недолго и, громко воскликнув одно единственное слово и одно междометие: – "А налоги!" – дико захохотал. Неизвестно сколько бы времени он смеялся, если бы Кир не пнул его ногой в каменно-твёрдую задницу и не прошипел злобным голосом: – "Да, получишь ты свои налоги, получишь".

Именно поэтому не смотря на занятость Кир однажды утром вскочил на самого резвого жеребца и, отмахав тридцать миль, посетил деревню Райская Благодать, чтобы поговорить с местными жителями о том, как ссужал им деньги ростовщик Баррас и как взыскивал с них свои деньги. Уже к полудню он убедился в том, что московские бандиты многому бы могли у него поучиться, ведь он давал деньги под сто процентов и только сроком на один месяц, а счётчик включал с первого же дня задержки платежа в размере пять процентов за каждый просроченный день и потом начислял проценты на проценты, что иной раз увеличивало сумму долга в пять раз в течении месяца.

Самое же страшное заключалось в том, что у Барраса в подвале его замка имелась своя собственная тюрьма и в ней сидело уже пятеро жителей этой деревни. Уже этого одного вполне хватило бы для того, чтобы вздернуть этого негодяя на виселице и оставить его висеть в петле до тех пор, пока он окончательно не издохнет. От графского гнева Барраса спасало то, что он всем совал под нос грамоту короля и потому люди просто боялись жаловаться на этого негодяя.

Телемак не ограничился сборами улик против ростовщика. В первый же вечер несколько сотен его людей и переодетых магов разошлись по тавернам и навострили уши. Кир и тут не ошибся. В Барилоне действительно нашлись люди, которые тотчас принялись распускать грязные слухи о коварстве магов с Южных островов. Между прочим, троим таким болтунам здорово не поздоровилось. Одному сломал челюсть молотобоец кузнеца Майкла Стоуна, а трактирщик, пиная его ногами от стойки до порога, сломал ему вдобавок руку и шесть рёбер. Другому кретину раскроил голову кувшином хозяин корчмы уже на пятой минуте его рассказа, а третьего отметелили чуть ли не до полусмерти четыре развесёлые шлюхи, которые в тот день записались в армию и решили хорошенько выпить по этому поводу.

Но, не смотря на это все остальные агенты Барраса не успокоились и с упорством достойным лучшего применения распускали слухи. Всего топтуны Телемака насчитали пятьдесят семь таких типов и за всеми установили слежку. Без малого половина этих мастеров черного пиара была слугами Барраса, а остальные были связаны с ним всякими тёмными делишками и считались в городе отъявленными бездельниками. Для того, чтобы противодействовать им, Кир посоветовал Калюте начать издавать в городе газеты, в которых следовало подробно освещать все основные события.

Хорошо поработали и все остальные колдуны-оборотни и маги, которые и по сей день регулярно прочесывали Пьяный лес. В первые же три дня они обнаружили восемнадцать банд грабителей и ночных воров. Поскольку тюрьмы в городе не было, до известных событий графа выручал Джулай, то всех этих субчиков заперли до поры, до времени в Дикой башне, чтобы они поскучали там месяц, другой в ожидании суда. Так что Телемаку пришлось насесть на Калюту и заставить его приступить к оборудованию тюрьмы в старых казармах, размещённых в крепостной стене Верхнего города.

За ростовщиком, отправившимся в Майерлинден, была установлена тщательная слежка, которая хотя и велась издалека, была круглосуточной. Никто не мешал этому скоту зверствовать как при сборе налогов, так и при выколачивании долгов. Баррас был птицей высокого полета и его ни в коем случае нельзя было спугнуть. Ведь он мог в любой момент превратиться в крылатое чудовище и улететь на острова к Чёрному Магу, которому, скорее всего, он служил. Поэтому его никто не трогал в течении всего этого времени.

Этому негодяю некуда было деться, но открытым оставался один единственный вопрос: – "Как заставить гадину раскрыть свою дьявольскую сущность?" Ведь что ни говори, а прямых доказательств его преступления, как и свидетелей, не было. Никто из убитых им людей ничего так и не понял. Что-то оглушило их, а потом они проснулись в своих собственных постелях. Вот и всё. На такой хилой базе доказательств обвинительного заключения не построишь и поэтому Кир решил лично прокачать Барраса, заставить его взбелениться и выдать себя со всеми своими гнусными делишками. Сделать это он намеревался уже сегодня. Анна-Лиза ни о чём не догадывалась и потому даже не удивилась, что сразу после того, как они въехали в город, её рыцарь тотчас заставил спешиться одного из колдунов, усадил его в карету и, послав ей воздушный поцелуй, ускакал, а она под охраной колдунов поехала в военный городок.

Кир, взяв с собой одного Камила, решил заблаговременно прибыть к тому месту, где Баррасу подготовили тёплую и радушную встречу Телемак, Жак и Чарли. Двигаясь по середине улиц восточной части города резвой рысью, они быстро добрались до Верхнего города, доехали до крепостной стены замка Роджера, промчались под ней галопом и, обогнув стороной площадь перед кафедральным собором, вскоре выехали на Цветочную улицу, на которой в старинном, добротном и красивом доме жила Анна-Лиза. На параллельной улице, носившей название Благодатной, эта улица называлась так потому, что упиралась в церковь Благодати Господней, стоял здоровенный мрачный замок ростовщика Вильяма Барраса.

Цветочная улица была очень длинной. Она начиналась от парка, разбитого у подножия холма Гринхед и плавно спускалась вниз до самых крепостных ворот, подле которых была разбита большая оранжерея, давшая ей название. Кир не хотел лишний раз маячить вблизи вражьего стана и потому решил доехать до дома Робера Пико и подождать Барраса там, чтобы при его приближении тотчас выехать на Благодатную улицу через переулок Ромашек, а там уж действовать, как карта ляжет. Никакого плана у него не было, но уже несколько дней на этой улице дежурили сменяя друг друга люди из группы захвата. Жаку было поручено нашпиговать всю улицу самыми крутыми магами и опытными солдатами, замаскировав их под дорожных рабочих, которым взбрело голову перемостить тротуар, под маляров и стекольщиков, а также под горожан иного сорта.