Текст книги "Проклятый Лекарь. Том 7 (СИ)"

Автор книги: Александр Лиманский

Соавторы: Виктор Молотов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

– Спасать! Но как⁈ Нужна экстренная операция! – Смирнов начинал паниковать.

– Не успеем довезти до операционной. Будем проводить системное растворение тромба прямо здесь, прямо сейчас. Готовьте альтеплазу – рекомбинантный тканевой активатор плазминогена! Сто миллиграммов! – четко указал я.

– Но… но без ангиографии? Вслепую? Это безумие!

– У нас нет времени на ангиографию. И слушайте меня очень внимательно, Владимир Петрович.

Я наклонился к нему, понизив голос до шепота:

– Сейчас вы будете моими руками. Я буду говорить, что делать, а вы – выполнять. Не думать, не сомневаться, не анализировать – просто делать. Как робот. Как продолжение моей воли. Поняли?

Он закивал, глаза расширились от страха и… восхищения?

У меня осталось три процента силы в Сосуде. Один процент я вложу в Смирнова – временно обострю его восприятие, ускорю реакцию, усилю мелкую моторику. Пусть на пять минут почувствует себя гениальным хирургом уровня Пирогова. Настоящего Пирогова, не меня.

Положил руку ему на плечо, пустил тончайшую струйку Живы. Всего капля, но направленная точно в нужные центры мозга.

Смирнов вздрогнул всем телом, его зрачки расширились:

– Я… я чувствую… это невероятно! Я вижу все так четко!

– Не отвлекайтесь на ощущения. Катетеризация бедренной артерии. Немедленно. У вас есть тридцать секунд.

Руки Смирнова вдруг обрели непривычную для него точность и уверенность. Он схватил иглу для пункции, обработал кожу пациента антисептиком одним точным движением.

– Пальпируйте пульс на бедренной артерии… – начал я.

– Вижу! Чувствую! – перебил он, и игла вошла в артерию с первой попытки. Идеально, под углом сорок пять градусов, точно в центр сосуда. – Есть кровь! Артериальная!

– Отлично. Проводник внутрь. Медленно, по току крови… так… теперь извлекайте иглу и вводите катетер по проводнику…

В обычной ситуации на это ушло бы минут пять даже у опытного хирурга. Смирнов справился за сорок секунд. Магия творит чудеса, даже такая слабая.

В этот момент в коридоре послышался топот ног. Прибежал запыхавшийся главврач Сомов. Лицо красное от бега, дорогой галстук сбился набок, на лбу испарина.

– Святослав Игоревич! – выдохнул он. – Что случилось⁈ Валентина сказала, что дочь Бестужева при смерти⁈

– Анна отравлена, – бросил я через плечо, не отрывая взгляда от действий Смирнова. – Магический токсин. «Семя тьмы», если вы слышали о таком!

Сомов побледнел так резко, что я испугался, как бы инфаркт не случился:

– Семя тьмы⁈ Но это же… Святые угодники, это же невозможно снять! Это верная смерть!

– Возможно. Трудно, опасно, но возможно. Однако мне нужна помощь. Моей Живы не хватит – у меня почти ноль. Нужна дополнительная энергия, желательно – от новичков в лекарском деле, а не от опытных диагностов. Соберите всех, кто есть в клинике. Варвару Лукиничну, Ольгу Петровну, даже медсестру Светлану из хирургии – у нее есть искра дара.

Светлана даже не знает о своих способностях. Считает, что просто «удачливая» медсестра. Но я вижу в ней потенциал. Крошечный, неразвитый, но в нашей ситуации каждая капля энергии на счету.

– Но что они будут делать? У новичков совсем мало опыта! – недоумевал Сомов.

– Встанут вокруг кровати Анны в седьмой палате, – продолжил я, контролируя, как Смирнов подключает систему для инфузии. – Образуют круг, возьмутся за руки. И будут источниками энергии, батареями. Я буду фильтром, преобразователем и скальпелем. Буду выкачивать Живу, очищать от примесей и направлять на операцию по извлечению семени из души.

– Но это же опасно! – запаниковал Сомов. – Если вы возьмете слишком много энергии, мы можем умереть!

– Если я не возьму достаточно, Анна точно умрет. Что хуже – риск или гарантированная смерть дочери вашего главного спонсора? Графа, который оплачивает половину бюджета клиники?

Сомов сглотнул. В его глазах шла борьба – страх против долга, самосохранение против репутации.

– Я… я соберу всех, – наконец выдавил он.

– Палата семь. И поторопитесь – у нас максимум пятнадцать минут до точки невозврата.

На самом деле меньше десяти. Но пусть не паникуют раньше времени. Паника – плохой помощник в медицине.

– Готово! – объявил Смирнов. – Катетер установлен и зафиксирован!

– Отлично. Начинайте инфузию альтеплазы. Десять миллиграммов внутривенно струйно, это ударная доза. Потом капельно девяносто миллиграммов в течение часа.

– Но нужен мониторинг! Коагулограмма! Может начаться кровотечение!

– Я буду мониторить состояние. А вы просто делайте, что говорю. Колите!

Смирнов набрал препарат в шприц, подключил к катетеру, медленно ввел.

– Готово! Запускаю капельницу!

– Следите за давлением и пульсом. Если упадет ниже девяноста систолическое – сразу зовите!

Так, теперь Анна.

Глава 10

Я перешел в седьмую палату, где лежала Анна. Белая как полотно, губы синюшные, дыхание едва заметное. Мониторы показывали критические значения – пульс тридцать два, давление семьдесят на сорок, сатурация восемьдесят процентов.

Вокруг кровати уже собирались целители.

Варвара Лукинична – полная женщина лет пятидесяти с добрым лицом и натруженными руками. Специалист по энергетической диагностике, может видеть болезни по ауре. Слабый дар, но большой опыт.

Ольга Петровна – молодая, лет тридцати, красивая блондинка. Умеет снимать боль прикосновением, ускорять заживление ран. Талантливая, но неопытная.

Светлана Рябченко – медсестра из хирургии, простая женщина лет сорока. Даже не подозревает о своих способностях, но вижу искру.

Я специально не стал собирать тот же состав, что тогда реанимировал вместе со мной некро-пациента. Сильные маги могут помешать тонкой работе и тянуть одеяло на себя. А работу этих дамочек я уже видел.

Мне нужна была именно их застоявшаяся, почти не использующаяся энергия. Из нее я смогу выжать больше.

И еще Сомов привел двоих новеньких – молодой парень и девушка, интерны. Судя по ауре – маги-диагносты, совсем слабые. Совсем новенькие.

– Это самоубийство! – прошептала Варвара, разглядывая Анну своим особым зрением. – Я вижу эту тьму в ней! Семя тьмы нельзя извлечь!

– Варвара Лукинична, – обратился я к ней максимально формально. – За свою тридцатилетнюю карьеру вы лично видели попытки извлечения?

– Нет, но в учебниках…

– В учебниках пишут те, кто не умеет. Те, кто умеет – лечат. Может, просто никто не пробовал правильный метод?

Демагогия и манипуляция чистой воды. Семя тьмы действительно считается неизлечимым во всех медицинских трактатах. Но у меня есть козырь – тысяча лет опыта работы с душами, которого нет ни у кого из живущих. Если кто и может извлечь семя – то только я.

– Что нам делать? – спросила Ольга, нервно теребя край халата.

– Встаньте вокруг кровати. Равномерно, на равном расстоянии друг от друга. Возьмитесь за руки, образуйте замкнутый круг. Вы станете единым резервуаром силы, коллективной батареей.

Они послушно выстроились. Светлана выглядела совершенно растерянной:

– Но я не умею… я не маг… я простая медсестра! Я уколы делаю и капельницы ставлю!

– Умеете больше, чем думаете, – отрезал я. – Почему, по-вашему, ваши пациенты выздоравливают быстрее других? Почему хирурги просят именно вас ассистировать на сложных операциях? Почему раны после ваших перевязок заживают вдвое быстрее?

Она открыла рот, потом закрыла. На лице отразилось потрясение от внезапного озарения:

– Я… я всегда думала, что это совпадение… что мне просто везет…

– В медицине не бывает постоянных совпадений. Есть закономерности. У вас дар целителя. Слабый, неразвитый, но настоящий, – объяснил я.

– А если я не справлюсь?

– Справитесь. Просто доверьтесь мне.

На самом деле я не был в этом уверен. Но уверенный тон вселяет уверенность в других. Базовая психология.

– Теперь слушайте очень внимательно! – повысил я голос, чтобы все слышали. – Я начну вытягивать из вас Живу. Процесс неприятный – почувствуете слабость, головокружение, озноб, тошноту. Возможны мышечные судороги. Терпите. Если кто-то почувствует, что теряет сознание – сожмите руку соседа три раза. Это сигнал. Я остановлю процесс. Поняли?

Нестройный хор «да» и кивки.

– А если не успеете остановиться? – спросил один из интернов, бледный парень с веснушками.

– Тогда у нас будет два трупа вместо одного. Может, три. Но я постараюсь этого избежать.

– Обнадеживающе! – нервно хихикнула девушка-интерн.

– Я не обнадеживаю. Я говорю правду. Это опасно. Но альтернатива – гарантированная смерть Анны. Выбирайте.

– Давайте уже начинать! – решительно сказала Ольга. – Время идет!

Никто не отказался. Все-таки все собравшиеся – реальные медики и в первую очередь думают о пациентах.

Я встал в центр круга, у изголовья Анны. Положил правую руку ей на лоб – кожа была холодная, влажная. Левую руку поднял вверх, растопырив пальцы.

– Начинаем! На счет «три»! Раз… два… три! – скомандовал я.

Активировал последние два процента силы. Мир окончательно потерял краски, превратившись в черно-белое кино. Зато я увидел энергетическую структуру окружающих.

Аура Варвары – зеленоватая, пахнет летними травами и мятой. Плотная, но инертная – много энергии, она привыкла ее беречь.

Аура Ольги – голубая, свежая, как горный воздух. Подвижная, готовая делиться.

Светланы – чисто-белая, как первый снег. Неопытная, нетронутая, но удивительно сильная для латентного мага.

Интерны – желтый и оранжевый цвета. Слабые, мерцающие, но искренние в желании помочь.

Начал тянуть энергию. Медленно, осторожно, как вытягивают шелковую нить из кокона – чуть сильнее дернешь, и порвется.

Струйки потекли от целителей ко мне, собираясь в пульсирующий шар над головой. С каждой секундой он рос, уплотнялся, начинал светиться ярче.

– Доктор Пирогов! – раздался истошный крик из соседней палаты. – Давление падает! Шестьдесят на сорок! Пульс сто восемьдесят! Начинается фибрилляция!

Черт! Внутреннее кровотечение – частый побочный эффект тромболизиса. Альтеплаза растворяет не только патологические тромбы, но может повредить и нормальную свертываемость.

– Адреналин! – крикнул я, не прерывая процесс вытягивания энергии. – Ноль целых одна десятая миллиграмма внутривенно! И готовьте аминокапроновую кислоту – антифибринолитик!

– Но это остановит тромболизис! – запаниковал Смирнов.

– Сначала стабилизируйте давление! Потом введите половинную дозу Альтеплазы, потом аминокапронку! Балансируйте!

Хождение по лезвию бритвы. Слишком много тромболитика – кровотечение. Слишком мало – тромб не растворится. Нужен идеальный баланс.

Продолжал вытягивать энергию из целителей. Варвара покачнулась – взял слишком резко. Ослабил хватку на ее ауре, переключился больше на Ольгу.

Шар света над головой уже стал размером с футбольный мяч. Золотистый, пульсирующий в ритме сердцебиения. Но я чувствовал тьму внутри Анны – семя пустило корни глубоко, опутало сердце ее души черными нитями.

– Давление восемьдесят на шестьдесят! – крикнул Смирнов. – Поднимается! Но на ЭКГ странности!

– Какие странности? – спокойно уточнил я, сейчас необходимо мыслить четко.

– Желудочковая экстрасистолия! Частая! Это предвестник фибрилляции!

И словно в подтверждение его слов, монитор Анны взвыл сиреной. Фибрилляция желудочков – хаотичное сокращение сердечной мышцы. Сердце не качает кровь, а просто дрожит. Клиническая смерть.

– Нет! Нет! – Ольга попыталась вырваться из круга, броситься к дефибриллятору.

– СТОЯТЬ! – рявкнул я голосом, от которого задрожали стекла. – Не разрывать круг! Это приказ!

Два пациента умирают одновременно. У меня есть собранная энергия – большой золотой шар. Но если использую ее на одном, второй умрет. Если разделю пополам – может не хватить ни на кого. Что делать?

А что, если не делить? Что, если использовать одну энергию дважды? Невозможно? А кто сказал, что невозможно? Я – Архилич Темных Земель! Я переписывал законы некромантии! Неужели я не смогу обойти ограничения?

Разделил шар света на две неравные части. Две трети преобразовал в тончайший луч, острый как скальпель, и направил в грудь Анны. Не в физическое сердце – в астральное, в самый центр души, где гнездилось семя тьмы.

Оставшуюся треть отправил в соседнюю палату. Но не в пациента – это было бы бесполезно. В доктора Смирнова!

– Владимир Петрович! – заорал я. – Внутрисердечная инъекция! Адреналин прямо в миокард! Правый желудочек, четвертое межреберье! СЕЙЧАС!

Смирнов, ведомый моей энергией, двигался как в трансе. Мышечная память хирурга плюс магическое усиление. Схватил десятикубовый шприц, набрал адреналин, воткнул иглу между ребрами. Идеальный угол, идеальная глубина – прямо в толщу сердечной мышцы.

– Ввожу! – крикнул он и нажал на поршень.

Одновременно я выжигал семя тьмы из души Анны. Золотой луч врезался в черный клубок, и тот зашипел, как раскаленное железо в воде. Запахло серой и гнилью.

Семя сопротивлялось. Цеплялось корнями за душу, пыталось укрыться глубже, растечься по энергетическим каналам. Но концентрированная Жива была для него как кислота.

– Есть ритм! – заорал Смирнов. – Синусовый ритм! Пациент стабилизируется!

Монитор Анны запищал реже. Сердце заработало – сначала хаотично, потом все ровнее.

Но семя еще держалось. Последний, самый глубокий корень. Вплетенный в самую основу души.

Энергия заканчивается. Целители на пределе – Варвара уже серая, Ольга покачивается, интерны еле стоят. Еще немного, и кто-то упадет. А семя все еще там. Нужно больше силы. Но где ее взять?

И тут произошло чудо.

Светлана – простая медсестра, которая пять минут назад не знала о своем даре – вдруг вспыхнула, как маленькое солнце. Ее аура из белой стала ослепительно-золотой.

– Я… я чувствую! – воскликнула она, и в ее голосе был восторг первооткрывателя. – Я чувствую силу! Она во мне! Она всегда была во мне! Я могу помочь!

Поток чистейшей энергии хлынул из нее. Нетронутый дар, пробужденный кризисом. Как гейзер, прорвавшийся сквозь земную кору.

Я подхватил этот поток, сформировал в копье и вонзил в последний корень семени тьмы.

Семя взвыло – беззвучно, на уровне души. Корень оборвался, и вся черная конструкция рассыпалась в прах. Астральный ветер развеял остатки.

Анна глубоко вздохнула. Первый полноценный вдох за последние часы. Цвет вернулся на ее щеки.

– Готово! – выдохнул я и рухнул на колени.

Целители попадали кто куда. Варвара грузно опустилась прямо на пол, не заботясь о стерильности. Ольга привалилась к стене, сползая по ней. Интерны держались друг за друга, чтобы не упасть.

Только Светлана осталась стоять. Смотрела на свои руки с абсолютным потрясением:

– Мы… мы сделали это? Мы правда извлекли семя тьмы?

– Вы сделали, – поправил я, пытаясь отдышаться. – Я просто дирижировал. Оркестр играли вы.

Из соседней палаты вышел Смирнов. Рубашка под халатом промокла насквозь, лицо красное, но глаза сияют триумфом:

– Пациент стабилен! Полностью! Тромб растворился, кровоток восстановлен! Кишечник получает питание! Судороги прекратились!

– Отлично, – я попытался встать, но ноги подкосились. – Переведите его в обычную палату через час. Наблюдайте сутки, антибиотики широкого спектра для профилактики, потом домой.

– Но как вы… как я… – Смирнов потряс руками. – Я же никогда не делал внутрисердечных инъекций! Это высший пилотаж! Это уровень кардиохирурга!

– Теперь делали. Поздравляю с повышением квалификации.

Он не помнит, что я усиливал его способности. Магическая амнезия – побочный эффект. И правильно. Пусть думает, что справился сам. Это поднимет его самооценку и сделает лучшим врачом.

Сомов вошел в палату и помог мне подняться на ноги:

– Святослав Игоревич, это было… у меня нет слов! Невероятно! Невозможно! Вы спасли двух безнадежных пациентов одновременно! Вы извлекли семя тьмы, что считается невозможным! Вы… вы гений!

– Я уставший гений, – пробормотал я. – Который хочет есть и спать. Желательно одновременно.

– Это нормально! Энергетическое истощение! Вам нужен отдых!

– А пациентам нужен уход. Проследите, чтобы все было сделано правильно.

Я сидел в коридоре на неудобной больничной кушетке – зеленый дерматин, набитый чем-то твердым. Целители разбрелись – кто домой отсыпаться, кто на рабочие места. Только Светлана осталась, хлопотала вокруг Анны – проверяла капельницы, поправляла одеяло, измеряла пульс.

И тут я почувствовал ЭТО.

Поток Живы, вливающийся в мой опустошенный Сосуд. Теплый, приятный, как глоток воды в пустыне.

Первая волна – от пациента Смирнова. Точнее, от его родителей. Они примчались в палату, узнали, что сын будет жить, и их благодарность преобразовалась в энергию. Чистая, искренняя, мощная. Плюс десять процентов к моему Сосуду.

Неплохо. Но все еще мало для полного восстановления.

Вторая волна накрыла через минуту. От Анны. Похоже, она пришла в сознание и ее душа благодарила за спасение. Эта энергия была другой – золотистой, теплой, с привкусом жасмина. Плюс пятнадцать процентов, Анна – не обычный человек, в ней течет кровь древнего рода.

Двадцать пять процентов в сумме. Четверть от максимума. Лучше, чем ничего, но все еще маловато.

И тут случилось неожиданное.

Третья волна. Мощная, как цунами. Точно такая же по объему, как первые две вместе – еще двадцать пять процентов. Но откуда?

Закрыл глаза, прислушался к ощущениям. Источник был… внутри меня? Нет, не так. Источник БЫЛ мной. Точнее – моим проклятием.

Проклятие добавило бонус к награде. Удвоило ее.

Что? Почему? За что? Это не было в условиях контракта!

Ответ пришел интуитивно, как озарение. За сложность. За мастерство. За то, что спас двоих критических пациентов одновременно, будучи на грани полного истощения. За то, что использовал других людей как инструменты, организовал спасение, как дирижер организует оркестр. За креативный подход.

Проклятие оценило не просто результат, но и метод.

Пятьдесят процентов в Сосуде. Половина от максимума. За один день я упал почти до нуля и восстановил половину. Это новый рекорд.

Встал с кушетки. Ноги держали уверенно, голова не кружилась. Силы возвращались, наполняя тело приятным теплом и бодростью.

Подошел к палате Анны, заглянул в приоткрытую дверь. Она уже спала, но это был здоровый, восстанавливающий сон. Щеки порозовели, дыхание глубокое и ровное. Никаких следов семени тьмы – я выжег его подчистую.

– Удвоение награды, – проговорил я, разглядывая свои руки. – Бонус за сложность. Это совершенно новое. В этой жизни еще такого не было.

Проклятие эволюционирует? Учится? Адаптируется к моим методам? Или эта опция всегда существовала, просто я использовал грубую силу вместо хитрости?

– Святослав Игоревич? – Светлана подошла сзади, тихо, чтобы не потревожить пациентку. – Можно вопрос?

– Конечно, Светлана. Спрашивайте.

– Это правда? То, что вы сказали? Что я… целитель?

Повернулся к ней, посмотрел внимательно. В ее ауре все еще играли золотистые искры пробудившегося дара:

– Абсолютная правда. Вы целитель. Пока слабый, неопытный, необученный. Но настоящий. Более того – потенциально сильный. То, что вы сделали в конце, когда отдали всю энергию – это уровень мага второй категории.

– Второй категории? Это хорошо? – не понимала она.

– Это отлично для человека без подготовки. Большинство обученных целителей всю жизнь остаются на третьей. Если хотите, могу научить вас основам контроля.

Она просияла:

– Хочу! Очень хочу! Я всегда чувствовала, что могу помогать людям как-то… больше. Глубже. Не просто таблетки давать и уколы делать, а реально лечить!

– Приходите завтра после смены. Начнем с базовой медитации и контроля энергии. Потом перейдем к диагностике аурой.

– Обязательно приду! Спасибо! Огромное спасибо!

Новый ученик. Точнее, ученица. Кирилл будет ревновать – он-то думал, что будет моим единственным учеником. Придется объяснить, что в некромантии нет места для ревности. Только прагматизм.

Мой телефон зазвонил. Номер Фёдора, начальника охраны Бестужевых.

– Доктор Пирогов! Граф звонит мне из палаты! Рвется к дочери как бешеный! Как она?

– Стабильна. Кризис миновал, угрозы жизни нет. Пусть не гонит – ей нужен покой, а не истеричный отец у постели.

– Попробую его притормозить. Но вы же знаете графа…

– Знаю. Но Анна сейчас спит и проснется не раньше, чем через несколько часов. Лучше пусть подготовится морально.

– Передам. И… доктор… спасибо вам. Огромное человеческое спасибо. Вы спасли не только Анну. Вы спасли графа от безумия. Он бы не пережил ее потерю.

– Я делал свою работу.

– Нет. Вы сделали намного больше.

Отключился. Посмотрел на спящую Анну, потом на свои руки, потом в никуда.

– Знаешь что, проклятие? – сказал вслух, обращаясь к невидимому собеседнику внутри себя. – Кажется, мы начинаем понимать друг друга. Ты требуешь, чтобы я спасал жизни? Я буду спасать. Но по-своему. Креативно. Эффективно. Используя все доступные ресурсы. И ты, похоже, это ценишь. Даже награждаешь бонусами.

Тишина. Но мне показалось – нет, я был уверен – что где-то глубоко внутри что-то довольно хмыкнуло.

– Вот и договорились, – усмехнулся я. – Симбиоз вместо паразитизма. Партнерство вместо рабства. Мне это нравится больше. А теперь… теперь мне нужен обед. Срочно. Спасать мир на пустой желудок – худшая идея в истории плохих идей.

И нужно позвонить домой, проверить Кирилла и Костомара. Надеюсь, они не сожгли квартиру от скуки. Хотя Костомар вроде не умеет обращаться с огнем… или умеет? Тьма, надо срочно звонить.

Я направился к выходу, доставая телефон.

Прошло два часа с момента извлечения семени тьмы. Я успел поесть в больничной столовой и позвонить домой. Кирилл и Костомар не убили друг друга, что уже успех. Потом даже вздремнул пятнадцать минут в ординаторской.

Медсестра прибежала запыхавшаяся:

– Доктор Пирогов! Пациентка Бестужева пришла в себя! Просит вас!

Я отложил медицинский журнал, который листал от скуки, и направился в седьмую палату. По дороге прихватил стакан воды – после магической комы всегда мучает жажда.

Анна полулежала на больничной койке, опираясь на подушки. Бледная как полотно, с темными кругами под глазами, но живая. Губы сухие, потрескавшиеся. Руки слабо лежат поверх одеяла – даже поднять их, видимо, тяжело.

– Привет, – сказал я, садясь на стул рядом с кроватью. – Как самочувствие?

– Как будто… – она облизнула сухие губы, – как будто меня переехал грузовик. Потом дал задний ход. Потом еще раз проехал для верности.

– Держи, – протянул стакан с водой, помог поднести к губам.

Она сделала несколько жадных глотков, откинулась на подушки:

– Спасибо. Что… что со мной случилось?

Я взял ее за руку. Холодная, слабая, но пульс ровный.

Когда я стал таким сентиментальным? В прошлой жизни я мог наблюдать агонию тысяч без единой эмоции. А теперь одна бледная рука заставляет сердце сжиматься.

Это новое тело делает меня мягким? Или сама Анна? Тьма возьми, я становлюсь слишком человечным в этом мире.

– Тебя отравили, – сказал я, решив не вдаваться в подробности про семя тьмы. – Редкий токсин. Но мы справились, извлекли его. Теперь ты в безопасности.

– Отравили? Кто? Зачем?

– Вот это интересный вопрос. Анна, мне нужно знать – как так получилось, что ты пошла с этим человеком на крышу? Почему доверилась незнакомцу?

Она посмотрела на меня странным взглядом – смесь удивления и грусти:

– Незнакомцу? Святослав, о чем ты говоришь?

– О том типе в черном плаще. Теневике. Альтруисте, как он себя назвал.

Анна моргнула. Потом еще раз. На ее лице отразилось потрясение:

– Альтруист? Он… он так представился? О боже…

– Что такое?

Она сжала мою руку слабыми пальцами:

– Святослав, я пошла с ним, потому что… как я могла не пойти? Это же мой брат.

Что?

– Твой что? – я почувствовал, как мир слегка покачнулся.

– Мой старший брат. Петр. Петя. Вы же с ним знакомы. Ты его разлеплял с одной аристократкой.