Текст книги "Проклятый Лекарь. Том 7 (СИ)"

Автор книги: Александр Лиманский

Соавторы: Виктор Молотов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Лифт чудесным образом заработал. Загрузились – я, Вольдемар и гора коробок. Но со стонами – явно перегруз.

На пятом этаже лифт дернулся, остановился. Загорелась лампочка третьего этажа. Двери со скрипом разъехались.

На площадке стояла Зинаида Петровна – гроза всего дома, вредная бабка лет семидесяти с лицом высохшей мумии и характером голодной гиены. Слышал о ней от соседок, когда проходил мимо с работы. Постоянно на нее жаловались друг другу.

Седые волосы собраны в пучок, воткнута спица. Халат в цветочек, тапки с помпонами. В руках – авоська с продуктами из Пятерочки.

О нет. Только не она. Эта старая ведьма способна час читать лекцию о том, как неправильно я поставил мусорный пакет.

– А, доктор Пирогов! – начала она елейным голосом. Она меня знала. Она знала ВСЕХ в этом доме. – Переезжаете, значит? Съезжаете с нашей скромной квартирки?

– Добрый день, Зинаида Петровна. Да, переезжаю. Обстоятельства изменились.

– Конечно-конечно, молодой человек вроде вас не должен жить в таком… – она обвела взглядом обшарпанные стены лифта, – скромном месте. Наверное, квартирку получше нашли? Или невеста богатая появилась?

Она попыталась зайти в лифт, но замерла, увидев Вольдемара.

Тот стоял абсолютно неподвижно, как статуя. Спина прямая, руки по швам, взгляд устремлен в одну точку на стене. Не моргал. Не дышал – а зачем мертвецу дышать? От него исходила аура… неправильности. Как от манекена, который слишком похож на человека.

Зинаида Петровна побледнела. Авоська выпала из рук, апельсины покатились по полу.

– Это… это… – она тыкала дрожащим пальцем в Вольдемара. – Это не человек! Это МЕРТВЕЦ!

Глава 14

Нужно было срочно что-то делать.

– Зинаида Петровна, не надо так волноваться. Это вредно для вашего давления, – напомнил я пожилой женщине.

– Не пытайтесь меня отвлечь! – она попятилась. – Я чувствую! Я ЗНАЮ! От него могилой несет! Холодом! Смертью!

Вообще-то от него пахнет формалином, которым я его обработал, и моим одеколоном, которым обрызгал сверху. Но у старушки обострилась паранойя. Или интуиция – с пожилыми людьми сложно понять, где заканчивается одно и начинается другое.

– Это мой коллега, – попытался я соврать. – У него редкая болезнь – каталепсия. Патологическое состояние, характеризующееся ослаблением или полным отсутствием произвольных движений. Приступы оцепенения случаются внезапно. Совершенно не заразно, не беспокойтесь.

– ВРЕТЕ! – заорала она на весь подъезд. – Все вы врете! Я не дура! Мне семьдесят три года, я войну пережила, перестройку, дефолт! Я мертвеца от живого отличу!

Вольдемар пошевелился – медленно, механически повернул голову к ней. Шейные позвонки хрустнули, как сухие ветки.

– Могу решить проблему, повелитель, – сказал он тем же тоном, каким обычно предлагают чай. – Быстро и тихо. Шею сверну. Или придушу подушкой. Или столкну с лестницы. Пожилые люди часто падают.

– НЕТ! – рявкнул я так резко, что сам вздрогнул от собственного голоса.

Потом тише, чтобы бабка не услышала детали:

– Мы не трогаем мирных граждан. Даже вредных. Даже очень вредных. Это принцип. Железное правило. Нарушишь – упокою обратно.

– Как прикажете, повелитель. Но она угроза. Донесет в инквизицию.

– Пусть доносит. У нее репутация городской сумасшедшей. Ей никто не поверит.

Зинаида Петровна тем временем отступила к лестнице, вцепилась в перила:

– Я все знаю про вас, доктор Пирогов! Вы НЕКРОМАНТ! Злодей! Поднимаете мертвецов! У вас дома скелет ходячий живет! Я видела в окно! И эта ящерица костяная! И призрак по квартире летает!

Черт. А старушка наблюдательная. Надо было плотнее шторы задергивать.

– Я напишу в инквизицию! – продолжала она. – В полицию! В управу района! В администрацию Императора! В ООН! В Гаагский трибунал! Вас сожгут на костре! Четвертуют! Повесят! Утопят!

– Одновременно? – не удержался я от сарказма.

– НЕ УМНИЧАЙТЕ! Я серьезно! У меня племянник в охранке работает! Дальний, но все же! И сосед с третьего этажа – бывший следователь! И подруга в поликлинике знает главврача!

Козыри у нее не прекращались.

Двери лифта начали закрываться. Зинаида Петровна в последний момент просунула голову:

– Я вас не оставлю! Найду! Выведу на чистую воду! Спасу город от некроманта!

Двери закрылись. Лифт поехал вниз.

– Проблема, – констатировал Вольдемар.

– Не проблема, а мелкая неприятность. Старые люди часто фантазируют. Инквизиция получает тысячи доносов от параноиков. Максимум – пришлют участкового проверить, а я его за пять минут смогу убедить, что все в порядке. Это при условии, что мы вообще увидимся. К тому же вы здесь больше жить не будете.

Хотя если она будет очень настойчива… Нет, не будет. У нее внуки в Омске, скоро поедет к ним в гости и забудет про меня. Надеюсь.

Вышли из подъезда. Во дворе курили те же парни с третьего этажа. Увидев Вольдемара, присвистнули:

– Ого, доктор! Это ваш телохранитель? Здоровенный!

– Это мой ассистент. Помогает с переездом, – пояснил я.

– А чего он такой… бледный? Болеет?

– Анемия. Дефицит железа в крови.

– А, ну тогда пусть гречку ест! И печенку! Моя бабушка говорит, помогает!

Мертвецу советуют диету. Ирония зашкаливает.

У подъезда уже ждали две машины: черный джип – мой с Сергеем за рулем – и белый грузовичок с надписью «Грузоперевозки. Константин. Недорого».

Сергей выскочил из машины, радостно замахал руками:

– Шеф! Вот и я! А это Костя! – он указал на водителя грузовичка. Представления были лишними.

Костя оказался мужиком лет сорока с добродушным лицом и пивным животом. Протянул руку для рукопожатия:

– Константин. Можно просто Костя. Сергей сказал, мебель везти?

– Не мебель, только коробки и… – я кивнул на Вольдемара, – моего ассистента.

Костя посмотрел на двухметрового мертвеца, присвистнул:

– Ничего себе ассистент! Бывший спортсмен?

– Бывший… силовик, – уклончиво ответил я.

– А, ну понятно. У них у всех такой взгляд – как будто насквозь видят.

Если бы ты знал, что он действительно мертвец, интересно, какая была бы реакция?

Загрузили коробки в грузовичок. Вольдемар таскал по три штуки за раз, не напрягаясь. Костя смотрел с восхищением:

– Сильный парень! Я бы его к себе в бригаду взял!

– Он уже занят, – улыбнулся Сергей. – Эксклюзивно на шефа работает.

Вольдемар спустился с последней партией коробок – ингредиенты и его личные вещи:

– Все, квартира пустая. Можно ехать.

Вольдемар влез вслед за коробками в кузов грузовичка. Машина просела на правый бок, но выдержала. Только жалобно скрипнула рессорами.

Я сел сзади в джип.

– В Барвиху, шеф? – Сергей завел мотор.

– Да. Домой.

– Приятно слышать, что вы уже называете его домом!

Мы поехали. Сергей болтал всю дорогу:

– Шеф, вы не представляете, какой там дом! Я когда приехал, думал – ошибка адреса! Это же дворец! Три этажа! Бассейн! Сауна! А участок! Лес собственный! Я там белку видел! Живую белку! В Москве!

– Это Подмосковье технически.

– Все равно! Белка! И дятел был! Стучал по дереву! Как в мультике! А в доме – мрамор! Паркет! Люстры хрустальные! Кухня – как в ресторане! Плита на восемь конфорок! Можно банкет готовить!

– Ты уже все изучил?

– Конечно! Костомар провел экскурсию! Показал каждую комнату! Их там двенадцать! ДВЕНАДЦАТЬ! У каждой ванная! Это как отель!

– Костомар уже хозяйничает?

– Да, с самого утра! Готовит что-то! Орал «я ем грунт!» и жарил мясо! Парадокс!

Мы ехали следом за грузовичком и смотрели в кузов, где смирно сидел Вольдемар. Он всю дорогу молчал, смотрел прямо перед собой немигающим взглядом. Иногда Сергей косился на него с беспокойством:

– Э-э, шеф, а с вашим ассистентом все в порядке? Он как-то… не моргает.

– У него медитация. Восточная практика. Экономит энергию.

– А, ну если медитация, тогда понятно. Моя бывшая тоже медитировала. Правда, она при этом храпела, но говорила, что это особая техника.

Сергей – кладезь бытовой мудрости. И историй о бывшей, которых у него, кажется, бесконечный запас.

Въехали в Барвиху через КПП. Охранник уже узнал машину Сергея, помахал рукой, поднял шлагбаум без проверки.

– Видели, шеф? Уже как к своим относятся! Утром полчаса проверяли, а сейчас – добро пожаловать!

– Деньги открывают все двери, – пожал я плечами.

– Не все, шеф. Но многие. О, смотрите, вон тот дом – там звезда живет! А вон там – какой-то министр! А там…

– Сергей, мне не интересны соседи.

– Понял, шеф. Молчу. Хотя интересно же! Вы теперь сосед звезд!

Сосед звезд. Звучит как название дешевого романа. «Сосед звезд: история одного некроманта».

Особняк встретил нас осенним великолепием. Подъездная аллея – метров сто, обсаженная старыми липами. Их золотая листва создавала туннель света. Солнце пробивалось сквозь ветки, рисуя на асфальте кружевные узоры.

Сам дом утопал в золоте и багрянце старых кленов, которым лет по пятьдесят минимум. Трехэтажное здание в стиле модерн-классик – строгие линии фасада, большие французские окна от пола до потолка, светлый травертин облицовки. Не вычурный дворец олигарха с золотыми унитазами, а элегантный, комфортный дом для жизни. Не для понтов.

Но дело было не во внешности. Дело было в ощущениях. Как только переступил порог, то сразу почувствовал это.

ДОМ.

Не квартира. Не жилплощадь. Не временное пристанище. А ДОМ с большой буквы.

Каждый квадратный сантиметр паркета под ногами – мой. Каждая хрустальная подвеска на люстре – моя. Каждый кирпич в стенах – мой. Воздух, которым дышу – мой. Пространство, которое занимаю – мое.

Странное чувство для того, кто тысячу лет жил во дворцах из костей и замках из черного обсидиана, построенных на страхе и крови. Но приятное. Теплое. Почти… человеческое.

– Я ем грунт! – раздался радостный вопль из глубины дома.

Из кухни – судя по запаху жареного мяса и звуку шипящего масла – выскочил Костомар.

Скелет в розовом фартуке с надписью «Поцелуй повара» и с половником в костяной руке – зрелище, от которого у нормального человека случился бы инфаркт. У меня просто дернулся глаз.

– Я ем грунт! Я ем грунт. Я ем грунт…

Что с костомарского можно было перевести как: «Повелитель вернулся! Я приготовил обед! Мясо по-французски! Или по-русски! Или по-скелетски! Не знаю, я не разбираюсь! Но вкусно пахнет!»

– Костомар, ты молодец. Я чертовски голоден.

За массивным дубовым столом в гостиной, рассчитанном на двенадцать персон, где можно рыцарский совет собирать, парил призрак Ростислав. Он делал вид, что читает газету «Московский вестник», лежащую на столе. Страницы не переворачивал – руки же сквозь бумагу проходят.

– А, повелитель пожаловал в свои новые владения! – театрально воскликнул он, вскакивая и отвешивая шутовской поклон. – Добро пожаловать в обитель роскоши, комфорта и претенциозного богатства! Тут даже унитазы с подогревом и функцией биде! Я проверял! Не то чтобы мне нужен унитаз, учитывая мою бестелесность, но приятно знать о такой возможности!

– Ростислав, как тебе обстановка?

– О-о-о… Тут есть потайная комната в подвале! За винным погребом! Там можно ритуалы проводить! Или трупы прятать! Или и то, и другое!

– Откуда ты знаешь?

– Я просочился сквозь стену и нашел! Там пентаграмма на полу! Старая, лет пятьдесят! Кто-то уже практиковал магию в этом доме!

Интересно. Граф Бестужев не упоминал, что дом с магической историей. Или сам не знал. Или специально умолчал.

В гостиной размером с баскетбольную площадку Кирилл запускал световые шары. Создавал их из чистой магии света и подбрасывал под пятиметровый потолок. Шары медленно плавали в воздухе, переливаясь всеми цветами радуги – от ярко-красного до глубокого фиолетового.

– Святослав! – он обернулся, и на лице сияла улыбка ребенка в кондитерской. – Смотри, какие потолки высокие! Можно создавать огромные конструкции! И акустика потрясающая! Эхо идеальное!

Нюхль тут же слетел у меня с плеча и заносился по паркету, подпрыгивая на полтора метра вверх, пытаясь поймать световые шары. Когда ловил – шар взрывался фейерверком разноцветных искр.

Нюхль довольно рычал – звук, который физически не должен издавать существо без голосовых связок, гортани и легких. Но законы физики для некромантических созданий – это рекомендации, а не правила.

– Видишь, даже Нюхль счастлив! – Кирилл создал особенно большой шар, размером с арбуз. – У него теперь есть где бегать!

Моя странная компания. Скелет-повар, который ест грунт, но готовит мясо. Призрак-аристократ, читающий газеты, которые не может перелистывать. Маг света, играющий со световыми шарами как ребенок. Костяная ящерица, гоняющаяся за магическими искрами. И свежевымытый мертвец-громила, стоящий в дверях как статуя.

– Вольдемар, пойдем, покажу твою комнату, – позвал я.

Повел Вольдемара через дом, попутно осматривая владения. Первый этаж – парадная зона. Гостиная размером с баскетбольную площадку, камин, в который можно войти не нагибаясь. Столовая с тем самым дубовым столом-гигантом. Кухня – мечта профессионального повара: индукционная плита на восемь конфорок, духовка, которая может зажарить целого поросенка, холодильник размером со шкаф.

– Я ем грунт! – крикнул Костомар из кухни.

Что значило: «Я готовлю в раю! Тут есть фритюрница! Я не знаю, что это! Но звучит важно!»

Библиотека – отдельная песня. Стеллажи до потолка, лестница на колесиках. Книг тысячи три, не меньше. От классики до современных детективов. Есть даже раздел по оккультизму – видимо, предыдущий владелец интересовался. Или граф специально подобрал дом с нужной библиотекой. Знал, что я оценю.

Кабинет – строгий, мужской. Массивный стол из черного дерева, кожаное кресло, сейф в стене за картиной (банально, но эффективно).

Я отвел Вольдемара в дальнюю спальню на первом этаже, подальше от остальных, чтобы не пугал своей мертвенностью. Комната была просторная, метров тридцать. Кровать королевского размера с ортопедическим матрасом выдержит даже его массу. Шкаф-купе во всю стену, комод, кресло у окна. Отдельный санузел с ванной и душевой кабиной.

– Это твоя комната. Располагайся, – указал я.

– Мне не нужен комфорт, повелитель. Я мертв. Мне достаточно угла, где встать.

– Но кровать полезна для регенерации. Ложись периодически, входи в стазис. Это экономит некромантическую энергию.

– Понял. Буду лежать на кровати для экономии вашей энергии.

Он подошел к кровати, лег поверх покрывала, не раздеваясь. Закрыл глаза. Замер. Стал похож на надгробную скульптуру – «спящий воин» или что-то подобное.

– И еще, Вольдемар… – я активировал слабый некромантический поток, направил в его голову. Процента два резерва, не больше. – Может, еще ума наберешься. Был бы полезен не только мускулами, но и мозгами. Мне нужен не просто громила, а командир. Стратег. Лидер будущей армии.

– Слушаюсь, повелитель. Буду набираться ума.

Как будто ум можно набрать, лежа на кровати. Хотя кто знает? Некромантия – штука непредсказуемая.

Вернулся в гостиную. Кирилл продолжал играть со световыми шарами, создавая все более сложные композиции – световые цветы распускались в воздухе, превращались в бабочек, те трансформировались в птиц.

– Я ем грунт! – заорал Костомар из кухни. – Я ем грунт! Я ем грунт!

«Обед готов! Идите жрать! Вернее, есть! Точнее, вкушать! Я не знаю, как правильно в богатом доме!»

Мы пошли в столовую. Костомар накрыл стол на пять персон – даже для Ростислава поставил тарелку, хотя тот есть не может.

– Я ем грунт!

На столе дымилось мясо по-французски (судя по запаху, с грибами и сыром), картофельное пюре, салат из свежих овощей. Даже хлеб нарезан и красиво уложен в корзинку.

– Костомар, ты превзошел себя, – похвалил Кирилл.

– Я ем грунт! Я ем грунт….

«Читал кулинарную книгу! Там картинки были! Я повторил!»

Сели за стол. Ростислав парил над своим стулом, делая вид, что нюхает еду:

– Ах, какой аромат! Жаль, что у меня нет ни носа, ни желудка! Но я наслаждаюсь эстетически!

Поели мы в относительной тишине – только Костомар периодически выкрикивал «я ем грунт!» и Нюхль хрустел костью под столом.

После обеда Кирилл подошел ко мне со странным выражением лица.

– Святослав, – Кирилл стоял передо мной, переминаясь с ноги на ногу. – Мне нужно тебе кое-что показать. Очень важное. И очень… странное.

Лицо у него было как у школьника, который случайно поджег кабинет химии – смесь гордости за научное открытие и ужаса от последствий.

– Что случилось? Опять перегрузил световой шар и спалил что-нибудь?

– Нет, это серьезнее. Намного серьезнее. Я тут кое-что обнаружил. Вчера вечером, когда экспериментировал. Не знаю, как это возможно с точки зрения магической теории, но…

Он замялся, явно подбирая слова.

– Кирилл, не тяни. Выкладывай. Что бы ты там ни обнаружил, хуже проклятия над клиниками не будет.

– Не факт, – пробормотал он. – В общем, смотри. Только не кричи. И не падай. И вообще… может, сядешь сначала?

Ответом стал строгий взгляд. И Кирилл быстро сдался:

– Ладно, смотри.

Он отошел на середину гостиной, встал в классическую стойку мага – ноги на ширине плеч, спина прямая, подбородок поднят, взгляд сосредоточен.

Глубоко вдохнул. Выдохнул. Еще раз. Психологически готовился. Протянул правую ладонь вперед, растопырил пальцы. На ладони материализовался шар света – стандартный, обычный, какой он создавал сотни раз. Белый, теплый, размером с апельсин. Мягкое свечение освещало его лицо снизу, создавая драматические тени на скулах.

– Ну и? – я пожал плечами. – Обычный световой шар. Ты их делаешь каждый день. В чем сенсация?

– Это присказка. А вот сказка.

Он протянул левую ладонь.

И тут я почувствовал, как мир вокруг меня останавливается.

Нет. НЕТ. НЕВОЗМОЖНО.

На левой ладони Кирилла появилось…

Как это описать? Это была не темнота в смысле отсутствия света. Это была ТЬМА как субстанция, как материя, как сущность.

Черное облако размером с теннисный мяч. Оно клубилось, пульсировало, дышало. Оно не просто поглощало свет – оно его ПОЖИРАЛО. Световой шар на правой руке начал тускнеть, словно темный шар высасывал из него энергию, как вампир кровь.

Температура в комнате упала на пару градусов. Тени в углах стали гуще, чернее, глубже.

Я активировал некромантическое зрение на максимум, сжег сразу десять процентов резерва. И увидел невозможное.

В Кирилле текли ДВА потока Живы. Правые каналы светились золотом – чистая, светлая энергия жизни. Левые каналы были черными – не пустыми, а именно ЧЕРНЫМИ, наполненными антиэнергией, отрицательной Живой, как бы абсурдно это ни звучало.

Они не смешивались. Не уничтожали друг друга. Существовали параллельно, как две реки в одном русле, текущие в противоположные стороны.

– Мать моя некромантка! – вырвалось у меня. – И как я этого сразу не заметил!!!

Глава 15

Темный сгусток на левой ладони Кирилла мерцал уже минут пять. Мое некромантическое зрение активировано.

Это было неправильно на всех уровнях. Как дважды два равно пять. Как вода, текущая вверх. Как мертвец, рожающий детей.

Тьма на ладони Кирилла не просто существовала – она ЖИЛА. Пульсировала, как черное сердце. Дышала, как легкие из дыма. Клубилась, сворачивалась, разворачивалась, меняла плотность и форму.

Мать моя некромантка в гробу перевернулась бы, увидев такое. Хотя она и так перевернулась, когда я ее воскресил в первый раз для практики.

– Попробуй что-нибудь с ней сделать, – попросил я, стараясь сохранять спокойный тон. Внутри все кричало от возбуждения ученого, нашедшего новый вид. – Брось ее, как световой шар. Или придай форму – шар, куб, пирамиду. Или направь в цель – вон в ту вазу на камине.

Кирилл глубоко вдохнул, сосредоточился. Лицо напряглось, как у человека, пытающегося решить интеграл в уме. Лоб покрылся испариной. Вена на виске вздулась и запульсировала.

Он вытянул левую руку вперед, напряг пальцы. Попытался оттолкнуть темный сгусток.

Ничего. Тьма осталась на месте, даже не шелохнулась.

Он попытался сжать ее в кулаке, изменить форму.

Снова ничего.

Попробовал направить в сторону вазы, сделав выпад рукой. Тьма проигнорировала все его усилия.

– Не… не получается, – выдохнул он через минуту безуспешных попыток. Рубашка на спине промокла от пота. – Она не слушается. Совсем. Как будто… как будто у нее своя воля. Свои желания. Свои планы.

– Что именно ты чувствуешь, когда пытаешься ей управлять? Опиши максимально подробно.

Он задумался, подбирая слова:

– Сопротивление. Но не активное, не агрессивное. Скорее… безразличие? Как будто я пытаюсь приказать горе сдвинуться. Или уговорить океан высохнуть. Она просто… есть. И ей плевать на мои желания.

– Интересно. А что с ощущениями в теле? Боль? Усталость? Жжение?

– Холод. В левой руке холод, как будто держу кусок льда. И еще… пустота? Как будто часть меня отсутствует. Провал. Дыра. Не могу точнее описать.

Я обошел вокруг него, изучая энергетические потоки с разных углов. Картина не менялась – два параллельных потока, не пересекающихся, не смешивающихся.

Интересная картина. Очень интересная.

Тьма действительно присутствует в его энергосистеме, но она туда не интегрирована. Как инородное тело? Нет, организм отторгал бы такое. Как паразит? Тоже нет – паразиты питаются носителем, а эта тьма ничего не потребляет.

Симбионт? Возможно. Или…

– Попробуй кое-что, – меня осенило. – Представь, что на тебя нападают. Прямо сейчас. Враг с ножом. Или инквизитор с оружием. Что угодно опасное.

– Зачем? – Кирилл выглядел озадаченным.

– Эксперимент. Доверься мне. Я знаю, что делаю.

На самом деле не знаю. Но выгляжу уверенно, а это половина успеха в любом деле.

Кирилл закрыл глаза, сосредоточился. Его дыхание участилось, мышцы напряглись. Он реально представлял опасность, погружался в иллюзию угрозы.

И тьма отреагировала. Мгновенно.

Темный сгусток на его ладони стал плотнее, чернее, ЗЛЕЕ. Начал расширяться, выпускать щупальца-протуберанцы. Температура в комнате упала градусов на пять – я видел, как изо рта пошел пар.

– Стоп! Достаточно! Открывай глаза! – громко велел я.

Кирилл вздрогнул, открыл глаза. Тьма мгновенно успокоилась, вернулась к исходному состоянию.

– Что… что это было? – он смотрел на свою руку с ужасом и восхищением одновременно.

– Защитная реакция, – я кивнул, подтверждая свою догадку. – Тьма реагирует на угрозу. Настоящую или воображаемую – ей без разницы. Она защищает тебя на инстинктивном уровне.

– То есть я не могу ей управлять, но она меня защищает? Как это работает?

– Как верный пес, который не выполняет команды «сидеть» и «лежать», но готов загрызть любого, кто на тебя нападет. Или как иммунная система – ты не можешь приказать лейкоцитам атаковать конкретную бактерию, но они сделают это автоматически.

– Я ем грунт! – радостно заорал Костомар, который все это время наблюдал из угла. – Я ему грунт! Я ему грунт, грунт грунт!

– Что он говорит? – спросил Кирилл.

– Мы же вроде договаривались, что ты выучишь костомарский, – прищурился я на него. Он только пожал плечами в ответ. – Ладно, – махнул рукой я, принимаясь переводить. – Так. «Но это же круто! Личный телохранитель из тьмы! Как у императора! Только круче! У императора обычные телохранители из мяса!»

– У императора гвардия из лучших воинов Империи, – поправил Ростислав, материализуясь рядом. – Отборные бойцы, маги третьего круга минимум.

– Я ем грунт!

– Вообще-то да, – тут же парировал Ростислав. – Я пил чай с императором и играл в преферанс. В тысяча восемьсот двадцать пятом году. На параде в честь победы в войне. Правда, это был Федор Первый, но все равно император! Усы у него были роскошные!

– Я ем грунт!

– Да, ты однозначно красавец, – усмехнулся я. – Даже без усов.

Мои подчиненные спорят о телохранителях императоров и усах. Обычный вечер в сумасшедшем доме для особо одаренных мертвецов.

– Так, хватит! – прервал я их перепалку. – Кирилл, пока будем просто наблюдать за этой силой. Изучать, что она из себя представляет. Не форсировать события, не пытаться подчинить силой.

– Почему? – недоумевал парень.

– Потому что тьма – опасная стихия. Древняя. Первородная. Она существовала до света, до жизни, до всего. Один неверный шаг, одна попытка грубого контроля – и она поглотит тебя изнутри. Сожрет душу, оставив пустую оболочку.

– Звучит… ободряюще, – мрачно сказал Кирилл. – Очень мотивирует на эксперименты.

– Я не ободряю. Я предупреждаю. Есть разница. Ободрение – это «у тебя все получится, верь в себя». Предупреждение – это «будешь тупить – сдохнешь». Чувствуешь разницу?

– К сожалению, да.

– Отлично. Будем двигаться медленно, осторожно. Как саперы. Один неверный шаг – бум, и от тебя остаётся мокрое место.

– Спасибо за оптимизм.

– Не за что. Реализм полезнее оптимизма. Оптимисты умирают первыми.

Оставив свою армию, я вышел из дома прогуляться по территории. После всех этих откровений о тьме и свете нужно было проветрить мозги. А то они закипали от попыток осмыслить невозможное.

Вечер выдался на удивление теплым для конца октября. Градусов десять, не больше, но после промозглой московской сырости здешний воздух казался почти курортным.

Участок оказался еще больше, чем я ожидал. Гектар – это не просто цифра в документах. Это целый мир. Свой лес с вековыми соснами, елями, березами. Некоторым деревьям лет по двести минимум – видно по толщине стволов и высоте крон.

Дорожки извивались между деревьев, как змеи. Брусчатка старая, местами проросшая мхом. По краям – кованые фонари в стиле девятнадцатого века. Сейчас не горят, но представляю, как атмосферно будет ночью. Как в готическом романе.

Прошел глубже в лес. Тишина здесь особенная – не мертвая, а живая. Шелест листьев, поскрипывание веток, шорох в кустах – наверное, ежи или мыши.

А вот и река. Точнее, приток Москвы-реки, но все равно впечатляет. Метров пять в ширину, течение спокойное. Вода чистая – видно дно с камнями и водорослями. В Москве такой чистой воды днем с огнем не сыщешь.

На берегу – небольшой причал. Деревянный, покосившийся от времени, но еще крепкий. И лодка привязана – простая весельная, на двоих. Покрашена зеленой краской, которая местами облупилась.

Можно будет летом кататься. Или трупы топить, если придется. Хотя нет, своя река – плохое место для трупов. Всплывут в самый неподходящий момент.

Дальше по тропинке – пруд. Небольшой, метров тридцать в диаметре, заросший кувшинками. Вода темная, почти черная. Тиной воняет.

У пруда – беседка. Белое дерево, уже потемневшее от времени. Резные перила с растительным орнаментом. Крыша покрыта дранкой, местами проросшей мхом. Внутри – круговая скамейка, стол посередине.

Место для романтических свиданий. Или оккультных ритуалов. Или и того, и другого – смотря какие у тебя свидания.

Сел на скамейку. Доски скрипнули, но выдержали.

Неплохо бы Анне все это показать. Она небось любит такие места – романтичные, уединенные, с налетом старины. «Ой, Святослав, как в сказке! Как в романе Джейн Остин!» – сказала бы она и повисла бы на мне.

Представляю ее реакцию на беседку. Начнет фотографировать для Руграмма, потом потащит целоваться. А потом… ну, скамейка вроде крепкая, выдержит.

Да и пора познакомить ее со всей моей армией красавцев. Народу-то уже собралось немало – Костомар, Кирилл, Ростислав, Вольдемар, Нюхль. Скоро еще Мертвый добавится. Целый некромантический детский сад. Часть из них она знает, а от другой части будет точно в восторге.

Пусть знает всех в лицо. Или в череп, в случае Костомара.

Но пока она в больнице. Восстанавливается после встречи с братцем-психопатом. Петр, он же Альтруист, он же полный псих с манией величия, неплохо ее потрепал.

Белка спрыгнула с дерева прямо передо мной. Рыжая, пушистая, с кисточками на ушах. Села на задние лапки, наклонила голову и смотрит черными глазками-бусинками.

– Чего уставилась? – спросил я.

Белка цокнула, это она явно ругалась.

– Орехов нет. И хлеба нет. И вообще ничего съедобного нет. Иди охоться в другом месте.

Белка фыркнула. Хм, могут белки фыркать? Оказывается, могут. И ускакала обратно на дерево. Обиделась.

Даже белки в Барвихе наглые. Привыкли, что их подкармливают богатые идиоты. Элитные белки, мать их.

Солнце садилось за деревья, окрашивая небо во все оттенки заката – оранжевый, розовый, фиолетовый. Красиво до боли в глазах. Как картина Айвазовского, только без моря.

Температура начала падать. Пора возвращаться.

Странно чувствовать умиротворение. Тысячу лет я был Архиличем Темных Земель. Сеял смерть, сжигал города, превращал королевства в кладбища. А теперь сижу в беседке, смотрю на закат и думаю о романтических свиданиях.

Деградирую? Старею? Или это проклятие так действует – делает мягче, человечнее?

А может, я просто устал. Тысяча лет войны и разрушений – это утомляет. Даже некромантов. Особенно некромантов.

Я вернулся в дом. В гостиной Кирилл продолжал экспериментировать с тьмой. Создавал маленькие сгустки на кончиках пальцев, пытался заставить их двигаться. Безуспешно, но упорно.

– Хватит на сегодня, – сказал я. – Магическое истощение – это худший враг мага. Хуже инквизиции.

– Но я хочу понять! Хочу научиться! – настоял он.

– Понимание придет со временем. Или не придет вообще. Магия – капризная дама. Сегодня дает, завтра забирает. Послезавтра дает снова, но уже другое.

– У тебя всегда такие оптимистичные речи?

– Это не пессимизм. Это опыт. Я видел магов, которые сгорали за секунду из-за самоуверенности. И видел бездарей, которые становились архимагами благодаря терпению.

– Я ем грунт! – встрял Костомар.

– Даже Костомар со мной согласен, – перевел я. – Терпение – это сила! Он вот двести лет ждал воскрешения! И дождался!

– Ты был мертв. Мертвые не ждут, – заметил Ростислав.

– Я ем грунт! «Откуда ты знаешь»?

– Философский вопрос. Не думаю, что мертвые все время ждут! Ждут воскрешения! Оставим его философам.

Спальня хозяина дома встретила меня вечерней прохладой и запахом лаванды – кто-то положил саше под подушки.

Интересно, кто? Костомар? «Я ем грунт! Но люблю лаванду!» Или это осталось от прежних хозяев?

Тридцать квадратных метров личного пространства – это роскошь, которую я не мог себе позволить даже будучи Архиличем. В замке Темных Земель моя спальня была больше, конечно – сто квадратов минимум. Но там было холодно, сыро, и везде торчали кости врагов как элемент декора. Но и в этом была своя романтика.

А здесь – совсем другое дело.

Кровать размера «император» – три метра на два. Можно спать звездочкой и никуда не свалиться. Балдахин из темно-синего бархата с золотой вышивкой. Тяжелый, плотный, создающий ощущение уюта и защищенности.

Матрас… о, этот матрас заслуживает отдельной оды. Ортопедический, но не жесткий. С эффектом памяти – принимает форму тела. Ложишься – и словно погружаешься в облако. Только облако, которое идеально поддерживает позвоночник.

Но главное – простыни.

Я откинул покрывало. Настоящий китайский шелк. Не искусственный, не смесовый – стопроцентный натуральный шелк. Черный, с едва заметным отливом. Прохладный на ощупь, гладкий как вода.