Текст книги "Проклятый Лекарь. Том 7 (СИ)"

Автор книги: Александр Лиманский

Соавторы: Виктор Молотов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

Глава 5

– Я врач, а не бизнесмен, – резонно заметил я. – Моя специализация – диагностика и лечение, а не управление клиникой. Бухгалтерия, логистика, работа с персоналом, маркетинг – все это отнимет массу времени. Времени, которое я мог бы потратить на спасение жизней.

– Разумное замечание. И что вы предлагаете? – заинтересовался граф Бестужев.

– Изначально у нас с вами была другая договоренность о выведении клиники в плюс. Но теперь, когда проклятие снято, очевидно, что убытков больше не будет. Вы были так благодарны за раскрытие этой схемы, что решили передать клинику сразу. И я это очень ценю. Но подумал и о вашей выгоде в этом деле. Я готов продать вам сорок девять процентов акций «Новой Зари». За полную рыночную стоимость, разумеется.

Момент истины.

Либо он оценит гениальность схемы, либо обидится на «перепродажу подарка». Но я делаю ставку на его деловую хватку. Граф не стал бы графом, если бы не умел видеть выгоду. И вовремя менять условия сделок в связи с новыми обстоятельствами.

Граф замер с чашкой кофе на полпути ко рту. Секунду смотрел на меня, потом медленно поставил чашку на блюдце.

И рассмеялся. Искренне, от души, запрокинув голову.

– Браво! – он зааплодировал. – Браво, Святослав Игоревич! Это гениально!

– Вы не обижены? – уточнил я. – Я ведь фактически продаю вам ваш же подарок.

Хотя уточнил я, скорее, для виду. Чтобы он видел мою заинтересованность в наших дружеских отношениях.

– Обижен? Да вы же делаете мне царский подарок! Давайте разберем схему по косточкам.

Он встал, начал ходить по палате. Когда граф Бестужев думал, он всегда ходил. Успел уже выявить его такую закономерность. Тем более здоровье ему уже позволяло.

– Итак, вы оставляете себе контрольный пакет – пятьдесят один процент. Это значит, что формально клиника остается вашей. Все ключевые решения за вами. Никто не сможет вас выжить или сместить с поста главврача.

– Именно.

– При этом вы получаете живые деньги здесь и сейчас. Рыночная стоимость «Новой Зари» – около ста миллионов. Сорок девять процентов – это…

– Сорок девять миллионов, если считать по номиналу, – сказал я. – Но с учетом перспектив развития и моего участия как главврача – пятьдесят два.

– Пусть будет пятьдесят пять! – граф хлопнул в ладоши. – Вы того стоите. Но это еще не все! Вы избавляетесь от управленческой рутины! Все эти бесконечные отчеты, проверки, совещания – это буду делать я и моя команда менеджеров.

Собственно, они и до этого этим и занимались.

– Верно.

– Вы станете главврачом и будете заниматься тем, что умеете лучше всего – лечить людей. А вся бюрократия – на мне.

– Это и была моя идея.

– Но самое гениальное, – граф остановился, – самое гениальное в другом! Вы получаете меня как младшего партнера! Я становлюсь кровно заинтересован в успехе клиники, потому что владею почти половиной!

– И?

– И я буду вкладывать в нее ресурсы! Деньги на оборудование, связи для привлечения клиентов, защита от конкурентов и проверяющих органов! Вы получаете не просто инвестора, а заинтересованного партнера с огромными возможностями! А с учетом того, что я был заинтересован в ней с самого начала. Ох, я уже в предвкушении. Раз проклятья больше нет, то и дела пойдут в гору!

Он понял. Полностью понял всю глубину схемы. Умный человек. С такими приятно иметь дело.

– Более того, – продолжил граф, – эта схема выгодна нам обоим! Я возвращаю себе клинику, но не полностью. У меня есть партнер – гениальный врач, который восстановит ее и будет поддерживать медицинскую репутацию. А вы получаете финансовую независимость и влиятельного покровителя.

– Вы очень быстро все просчитали, – заметил я.

– Я не стал бы графом, если бы не умел быстро считать выгоду, – усмехнулся Бестужев. – Мой дед был торговцем зерном. Начинал с одной телеги, закончил владельцем крупнейшей сети элеваторов. А я пошел дальше и построил медицинскую империю. Клиники, фармацевтические компании, сеть аптек.

– Впечатляет.

– И знаете, что я понял за эти годы? Самое ценное – это не деньги и не активы. Самое ценное – это правильные партнеры. И вы, Святослав Игоревич – правильный партнер.

Он протянул руку:

– Пятьдесят пять миллионов за сорок девять процентов. Идет?

– Идет.

Мы пожали руки. Крепко, по-мужски. Сделка века была заключена.

– Деньги переведу сегодня же, – пообещал граф. – К вечеру будут на вашем счету. Что планируете с ними делать? Если не секрет.

– Купить дом. Большой дом. Моя квартира стала… тесновата.

Для живых и мертвых. Для скелетов и призраков. Для костяных ящериц и будущих конструктов. Но это детали, которые графу знать необязательно.

– Могу порекомендовать отличного риелтора. Или… – граф задумался. – У меня есть особняк в Барвихе. Стоит пустой уже два года. Купил для любовницы, но мы расстались. Теперь просто пылится.

– Особняк?

– Три этажа, подвал, чердак. Шесть спален, четыре ванные, огромная гостиная, кабинет, библиотека. Гараж на четыре машины. Гектар земли с ландшафтным дизайном. Бассейн, баня, беседка.

– Звучит… дорого.

– Рыночная стоимость – около девяноста миллионов. Но для партнера – тридцать. Это треть реальной цены.

– Почему такая щедрость?

– Потому что вы спасли мою жизнь и деловую репутацию. И потому что я вижу в вас большой потенциал. Вы не просто врач, Святослав Игоревич. Вы игрок. Стратег. Человек, который умеет думать на несколько ходов вперед. Такие люди – редкость. И я хочу, чтобы вы были в моей команде.

Ага, только он не подозревает, что он уже в МОЕЙ команде.

После обсуждения деталей я вышел из ВИП-палаты графа Бестужева, аккуратно прикрыв за собой дверь. Из кармана торчала папка с документами на клинику «Новая Заря» – моя собственность, которую я через пять минут частично продал обратно графу за пятьдесят пять миллионов рублей.

Гениальная схема.

Я шел по коридору отделения, наслаждаясь мягким ковровым покрытием под ногами и приглушенным светом дорогих бра на стенах. Здесь даже воздух пах иначе – не больничным хлором и страданиями, а дорогим парфюмом и свежими цветами.

Пятьдесят пять миллионов.

Для простого врача-терапевта это немыслимая сумма. Зарплата за тысячу лет честного труда. Для бывшего Архилича Темных Земель – стартовый капитал для построения новой империи.

Скромной империи, без планов мирового господства. Просто уютное гнездышко для некроманта средней руки и его растущей коллекции мертвецов.

В голове уже выстраивались планы обустройства будущего особняка в Барвихе. Тридцать миллионов за сам дом – это практически подарок, учитывая рыночную стоимость в девяносто. Остается двадцать пять на переоборудование и обустройство.

Подвал – однозначно некромантическая лаборатория. Защитные круги на полу, холодильные камеры для хранения материала, стеллажи для ингредиентов.

Может, даже небольшую камеру пыток… нет, это перебор.

Я же цивилизованный некромант двадцать первого века. Максимум – комната для допросов с удобными креслами и чаем с печеньками. Хе-хе.

Первый этаж оставлю жилым – гостиная, кухня, столовая. Нужно же где-то принимать гостей. Если, конечно, у некроманта могут быть нормальные гости, а не только подельники и миньоны.

Второй этаж – спальни. Моя, гостевые, комната для Анны… Стоп. Для Анны? С каких пор я планирую совместное проживание?

Впрочем, она мне нравится. И надо бы уже начинать серьезные действия в ее адрес. Так что логично выделить ей отдельное пространство. Женщины любят свою территорию.

Третий этаж – комнаты занятий для будущих учеников. Мёртвый уже записался, Кирилл проявляет интерес. Возможно, найдутся еще желающие изучать благородное искусство поднятия трупов.

Чердак – для Ростислава. Призраки любят высокие места с хорошим обзором. Можно даже установить телескоп, пусть изучает звезды в свободное от болтовни время. Хотя кого я обманываю – у него не бывает свободного от болтовни времени.

Ладно, хватит фантазировать.

Винный погреб на тысячу бутылок тоже пригодится. Не для вина, конечно – какой некромант пьет вино? Разве что кровавое. Но для хранения зелий, эликсиров, консервированных органов в формалине…

– Доктор Пирогов! Святослав! Подожди, умоляю!

Я обернулся на крик. По коридору ко мне несся – именно несся, как скаковая лошадь на финишной прямой – барон Михаил Долгоруков.

Долгоруков выглядел как человек, выигравший главный приз в лотерею, получивший повышение и узнавший о рождении наследника одновременно. Его фигура излучала такое счастье, что казалось, воздух вокруг искрится.

Лицо сияло, глаза горели восторгом, руки были раскинуты для объятий.

– Святослав Пирогов! Мой спаситель! Мой гений! Мой ангел-хранитель! – кричал он.

Не успел я что-либо сказать или сделать шаг в сторону, как аристократ обрушился на меня подобно лавине. Подхватил под руки, приподнял над полом.

– Вы гений! Абсолютный, непревзойденный, невероятный гений! – восклицал он, не обращая внимания на ошарашенные взгляды проходящих мимо медсестер.

Молоденькая практикантка выронила поднос с лекарствами. Пожилая медсестра Клавдия Петровна перекрестилась. Санитар замер с ведром и шваброй, забыв закрыть рот.

– Барон, – попытался я сохранить остатки достоинства, – поставь меня на пол. Люди смотрят. И у меня начинает кружиться голова от вращения.

– Ах да, прости, прости! – он аккуратно опустил меня на пол, но продолжал держать за плечи, как будто боялся, что я испарюсь. – Я просто не могу сдержать эмоций! Не могу! Это чудо! Настоящее чудо!

– Что именно является чудом? – спросил я, отряхивая помятый халат.

– Ваш план! Ваш гениальный, дьявольски хитрый, потрясающий план!

– Какой именно план? Я даю много советов.

– Про паралич! Про банкротство! Про… ну, вы поняли! – он подмигнул мне. – Я должен вам все рассказать! Каждую деталь! Садитесь!

Барон потащил меня к кожаному диванчику у окна.

– Итак, – начал он, сияя, как начищенный самовар. – Помните, как мы оставили Екатерину и Александру у моей постели? Они были уверены, что я парализованный, нищий импотент.

– Это я помню, – кивнул я. – И что было дальше?

– Так вот, они устроили соревнование! Кто будет лучше обо мне заботиться! Екатерина приносила домашний борщ и кормила меня с ложечки. Александра пекла вишневые пироги и читала мне вслух стихи! Они спорили, кто лучше будет менять мне памперсы, которых, слава богу, не было! Три дня, Святослав! Три дня я был самым беспомощным и самым обласканным мужчиной в Империи!

– Звучит утомительно.

– Еще как! Но на третий день я… я забылся. Понимаете? Просто забыл, что я парализован! Александра ставила на столик вазу с цветами, она начала падать, и я… я вскочил с кровати, чтобы ее поймать!

– Неосторожно, – заметил я.

– Катастрофически! – воскликнул барон. – Они замерли. Обе. Смотрят на вазу в моих руках, потом на мои ноги, потом на меня. И в их глазах… Святослав, я думал, они меня убьют. Не метафорически. Я видел, как Екатерина сжимает в руке ложку для борща как боевой топор.

– И что было дальше?

– Они заперли дверь палаты и устроили мне допрос! С пристрастием! Я был между двух огней. И тут я, от полного отчаяния, ляпнул… «Дамы, я не мог выбрать… потому что люблю вас обеих!»

– Смелый ход, – оценил я.

– Отчаянный! – поправил барон. – Я думал, это конец. Но они переглянулись… и начали смеяться! Хохотать! До слез! А потом выяснилось невероятное! Они знакомы с детства! Вместе в Смольном институте учились! В одной комнате жили!

– Московская аристократия – тесный мир, – заметил я.

– Именно! И они обе знали, что я ухаживаю за ними двумя! И обе решили, что раз я их так жестоко разыграл, то должен за это заплатить!

– И что было дальше?

– Они сели по обе стороны моей кровати и начали обсуждать меня! При мне! Как будто я мебель! Екатерина говорит: «Он, конечно, медведь неуклюжий, но добрый». Александра отвечает: «И романтичный, хоть и глуповатый. Помнишь, как он серенады пел?» Екатерина: «Еще бы! Весь квартал разбудил! Дворники думали, пьяный опять воет!»

– Лестная характеристика.

– Я сидел, ел борщ с пирогом и молчал. Что тут скажешь? А они все обсуждали и обсуждали. Мою фигуру – «крупноват, но статный». Мой интеллект – «не Пушкин, но и не полная пробка». Мое состояние – «не Ротшильд, но жить можно».

– Прямо аукцион какой-то.

– Именно! А потом, через два часа этого безобразия, Екатерина вдруг говорит: «Знаешь, Саша, а что, если мы не будем его делить?»

– И?

– И Александра отвечает: «Я тоже об этом подумала, Катя. В конце концов, в Европе это не редкость».

– В Европе многое не редкость, – заметил я.

– Вот именно! И они решили… они согласились… они готовы попробовать жить втроем!

Барон схватил меня за руки, его глаза увлажнились от избытка чувств:

– Понимаете? Моя мечта! Моя тайная, сокровенная мечта о шведской семье становится реальностью!

И в этот момент случилось нечто неожиданное. Теплая волна прокатилась по моему телу, начиная от солнечного сплетения и растекаясь до кончиков пальцев. Сосуд Живы, который до этого был заполнен на тридцать процентов, резко наполнился еще на восемь.

Что за черт? Откуда такой мощный приток? Я же не спасал барону жизнь! Даже не лечил его! Просто дал совет про отношения, причем довольно банальный – будь честен, говори правду, не скрывай чувств. Любой психолог за две тысячи рублей в час сказал бы то же самое.

Но приток был реальным, ощутимым, мощным. Почти как после спасения жизни.

– Барон, – осторожно спросил я, пытаясь понять природу явления. – Скажи честно: насколько сильно ты мечтал о такой… нестандартной семейной модели?

– О, Святослав Игоревич! – воскликнул он. – Вы даже не представляете! Всю жизнь! Буквально всю сознательную жизнь!

– И когда именно началась эта… мечта?

– В пятнадцать лет! Я прочитал французский роман – «Жюль и Жюли», о любви одного мужчины к двум женщинам и их гармоничной совместной жизни. И понял – вот оно! Вот мой идеал! Но в России это же немыслимо! Скандал! Позор на весь род!

– Однако ты добился своего.

– Благодаря вам! Только благодаря вам! Вы дали мне смелость признаться! Вы сделали невозможное возможным! Вы исполнили мечту всей моей жизни!

Вот оно что. Проклятие реагирует не только на спасение жизней в прямом смысле. Исполнение заветной, глубинной, искренней мечты тоже считается. В каком-то смысле я спас барона от жизни в несчастье и неполноценности. Спас его душу от тоски по недостижимому идеалу. И Сосуд это оценил.

Интересное открытие. Очень интересное. Если я могу получать Живу за исполнение желаний, это открывает новые возможности. Не нужно постоянно дежурить в реанимации, выискивая умирающих. Можно стать… кем? Консультантом по исполнению желаний? Феей-крестной для взрослых? Звучит по-идиотски, но если это работает…

– Я искренне рад, барон, – сказал я. – Надеюсь, ваш… союз будет крепким и счастливым.

– О, будет! Обязательно будет! Мы уже строим планы! Екатерина хочет показать нам свое поместье в Крыму – виноградники, море, яхта! Александра приглашает в свой охотничий домик в Карелии – леса, озера, сауна! А потом мы все вместе поедем в Париж!

– Париж?

– Да! Екатерина хочет показать нам Лувр – она искусствовед по образованию. Александра мечтает о Мулен Руж – обожает кабаре. А я просто хочу гулять по Елисейским полям, держа под руку двух прекрасных женщин!

– Романтично.

– О да! И знаете что? В Париже мы планируем сыграть свадьбу!

– Разве можно жениться на двоих?

– Во Франции нельзя. Но можно провести символическую церемонию! Частную, красивую, с клятвами и кольцами! Не официально, конечно, но для нас троих это будет настоящая свадьба!

Барон определенно продумал все до мелочей. Или это его дамы продумали. Женщины вообще лучше мужчин планируют такие вещи. Особенно аристократки, у которых планирование светских мероприятий – практически профессия.

Барон вдруг посерьезнел, наклонился ближе:

– Святослав Игоревич, я хочу, чтобы вы знали – я ваш вечный должник. Вы подарили мне счастье, о котором я не смел даже мечтать вслух. И если вам когда-нибудь, слышите, КОГДА-НИБУДЬ понадобится помощь – любая помощь – просто скажите.

– Спасибо, барон. Это ценное предложение.

– Нет, вы не понимаете! – он схватил меня за плечи. – У меня есть связи! Серьезные связи! Мой дядя – генерал-лейтенант в Генштабе, курирует спецоперации. Двоюродный брат – полковник ГРУ. Племянник – майор спецназа. Тесть… точнее, будущий тесть Екатерины – замминистра обороны!

– Впечатляющий список.

– И все они мне обязаны разными услугами! Один звонок – и я могу организовать что угодно! Прикрытие от полиции, транспортный коридор за границу, ликвидацию неугодных… ой, простите, я не это имел в виду!

– Я понял, что вы имели в виду, – успокоил я его.

Очень полезным контактом оказался этот барон. Армия традиционно не любит инквизицию – конкуренция за влияние и бюджеты. Если дела с Орденом совсем испортятся, военное прикрытие может оказаться спасительным. Запомним.

– И в связи с этим у меня к вам дело особой важности, – заговорщицким шепотом произнес Долгоруков.

Ну конечно. Без подвоха обойтись и не могло. Не зря же он перечислял всех своих знакомых.

Глава 6

Я ожидал чего угодно. Просьбы устранить конкурента, организовать медицинское прикрытие для какой-нибудь тайной операции…

– Святослав, – он посмотрел на меня с мольбой щенка сенбернара. – Вы это начали. Вы должны довести дело до конца.

– Конкретнее, барон. Какое «дело»? – прищурился я.

– Свадьбу! – выпалил он. – Точнее, предложение! Я хочу сделать им предложение! Обеим! Одновременно! И я хочу, чтобы вы мне помогли. Как мой шафер! Нет, как главный организатор! Архитектор этого счастья!

Я молчал, переваривая услышанное. Архитектор счастья. После того как я чуть не довел десяток женщин до нервного срыва, разыграв паралич и импотенцию. Ирония была настолько густой, что ее можно было резать ритуальным ножом.

– Барон, не быстро ли ты решил? – я скептически приподнял бровь. – Три дня назад ты был готов бежать от них на край света. Сегодня уже свадьба. Это не импульсивное решение, принятое в состоянии эйфории?

В моей голове это выглядело как рискованная инвестиция.

Эмоциональный подъем после разрешения кризиса – вещь нестабильная. Через неделю страсть утихнет, начнется быт. Графики работы, ревность, споры о том, чья очередь мыть посуду.

Вероятность того, что эта конструкция рухнет, похоронив под обломками репутацию всех троих – и мою заодно, как «архитектора», – была крайне высока.

– Никакого импульса! – горячо возразил Долгоруков. – Я думал об этом всю ночь! Это самое взвешенное решение в моей жизни! Я люблю их, Святослав! Обеих! По-разному, но одинаково сильно! Екатерина – это страсть, огонь, опора. Александра – нежность, уют, тихая гавань. Они как две стороны одной медали. Моей медали! Я не могу выбрать, да и не хочу!

– Общество этого не примет, – холодно заметил я. – Это будет скандал имперского масштаба.

– Плевать на общество! – он махнул рукой. – Они готовы. Я готов. А мнение света… пусть подавятся своей завистью! Но я не справлюсь один. Я же в этих делах… медведь неуклюжий, вы сами слышали. А вы… вы умеете находить подход к людям. Вы видите их насквозь. Вы единственный, кто может помочь мне сделать все правильно. Красиво. Чтобы они почувствовали себя не участницами балагана, а королевами.

Он посмотрел мне в глаза, и его обычная аристократическая спесь испарилась. Передо мной сидел просто влюбленный, растерянный мужчина.

– Святослав, я прошу не как пациент или должник. Я прошу по-дружески. Ты мой единственный друг, который знает всю правду и не считает меня сумасшедшим. Помоги, – он резко изменил стиль общения.

И сейчас я должен был либо принять это, либо вернуть все как прежде.

Друг. Странное слово. У Архилича не было друзей. Были слуги, враги, ученики, союзники. Но друзей… Это тело определенно меняет меня.

Я взвесил все «за» и «против». Риск скандала был велик. Но с другой стороны… Во-первых, это был уникальный социальный эксперимент, наблюдать за которым – одно удовольствие.

Во-вторых, Долгоруков со своими военными связями был слишком ценным активом, чтобы отказывать ему в такой личной просьбе. Его долговая зависимость после этого станет абсолютной. А в-третьих…

Я вспомнил мощный приток Живы, который получил, исполнив его заветную мечту. А что такое свадьба, как не кульминация этой мечты? Это же потенциальный джекпот! Целый фонтан чистейшей, концентрированной энергии благодарности и счастья. Риск стоил того.

– Ладно, барон, – я устало вздохнул, изображая крайнюю неохоту. – Убедил. Черт с тобой. Я помогу.

– Правда⁈ – он подскочил, готовый снова заключить меня в медвежьи объятия.

– Да, – я остановил его жестом.

Распрощался с сияющим бароном, который поплыл обратно в свою палату, напевая что-то французское. А я направился в неврологическое отделение, там нужно было забрать Кирилла, пока его не залечили до смерти местные эскулапы.

Свадьба Долгорукова – самое последнее, чем я готов заниматься. Пускай ждет, заодно проверит свои отношения на прочность.

Шел по коридорам «Белого покрова», размышляя о новом открытии. Если исполнение желаний дает Живу, то возможности существенно расширяются. Не нужно постоянно искать умирающих. Достаточно находить отчаявшихся мечтателей.

Хотя нет, не любое желание подойдет. «Хочу миллион долларов» или «хочу стать президентом» – это жадность, а не мечта. Нужно что-то глубинное, искреннее, связанное с самой сутью человека. Как у барона – мечта о необычной любви, которую он лелеял десятилетиями.

По дороге встретил доктора Смирнова из терапии. Владимир Петрович – невысокий полноватый мужчина лет пятидесяти с залысинами и вечно озабоченным выражением лица.

– Святослав Игоревич! – он буквально бросился ко мне. – Какая удача! Я вас везде ищу!

– Что случилось, Владимир Петрович?

– У меня пациент! Сложный случай! Острый панкреатит, но что-то не сходится в анализах! Амилаза – фермент поджелудочной железы – зашкаливает. Больше тысячи единиц при норме до ста! Но при этом липаза – другой фермент поджелудочной железы – почти в норме! Это же нонсенс!

– Возможно, это не панкреатит, – предположил я. – А что с другими показателями?

– АЛТ и АСТ – ферменты печени – повышены умеренно, билирубин в норме, лейкоциты пятнадцать тысяч. УЗИ показывает увеличение головки поджелудочной, но без признаков некроза.

– Интересно. Но я сейчас спешу. Может, позже?

– Пожалуйста! – он выглядел как побитый щенок. – Пациент молодой, тридцать два года. Если это некротический панкреатит – отмирание тканей поджелудочной железы, смертность до семидесяти процентов! А я не могу поставить точный диагноз!

– Ладно, – сдался я. – Забиру своего пациента из неврологии и загляну. Палата какая?

– Двести восемнадцатая! Спасибо! Спасибо огромное!

Еще один шанс пополнить Сосуд. Если это действительно некротический панкреатит, а я его вылечу – будет солидный приток Живы. А мне нужен каждый процент. Особенно сейчас, когда появилось столько учеников и проектов.

Неврологическое отделение встретило меня характерной тишиной. Здесь всегда было тише, чем в других отделениях. Многие пациенты либо в коме, либо с афазией после инсультов, либо с деменцией.

Палата Кирилла – четырехместная, но он был там один. Остальные койки пустовали – не сезон для инсультов, они чаще случаются весной и осенью при перепадах давления.

Кирилл сидел на кровати полностью одетый – джинсы, футболка с принтом, куртка. Увидев меня, подскочил, как на пружине:

– Наконец-то! Я уже думал, вы про меня забыли! Сколько можно тут торчать?

– Не забыл. Были дела. Как самочувствие? – поинтересовался я.

– Отлично! Голова не болит, тошноты нет, зрение четкое. Можем уже валить отсюда?

Он был явно недоволен. Потому что ему не терпелось заняться обучением. Понимаю его.

– Сначала оформим выписку. Бюрократия, сам понимаешь.

– Да что там оформлять? Подписал бумажку и пошел!

– Если бы все было так просто…

Но к счастью, все прошло достаточно быстро, и через двадцать минут мы уже вышли с Кириллом в коридор. Парень выглядел счастливым, как школьник, отпущенный с уроков:

– Свобода! Наконец-то! Еще день в этой палате – и я бы сам в психушку попросился!

– Не преувеличивай. Условия были вполне комфортные.

– Да эта медсестра каждые два часа давление мерила! Ночью! Разбудит и давай манжету накачивать!

– Это называется мониторинг состояния.

– Это называется садизм!

В этот момент зазвонил телефон. На экране высветилась надпись «Сергей-водила».

– Алло?

– Святослав Игоревич! – голос водителя звучал устало. – Мы закончили разведку! Всю ночь катались, всю Москву объехали! Едем к «Белому покрову» забирать вас!

– Отлично. Сколько нашли?

– О, это лучше увидеть своими глазами! Костомар такую карту нарисовал – закачаешься!

– Когда будете?

– Минут через пятнадцать. Мы уже на Садовом кольце, пробки небольшие.

– Хорошо, ждем у служебного входа.

Я отключился. Кирилл смотрел вопросительно.

– За нами едут, – ответил я на его немой вопрос.

Мы вышли на улицу к служебному входу. У тротуара уже стоял знакомый черный джип.

За рулем сидел Сергей – красные глаза, небритые щеки, измученный вид человека, который не спал сутки.

На пассажирском сиденье восседал Костомар в своем парике.

Между передними сиденьями парил Ростислав – полупрозрачный, с голубоватым свечением.

– Садимся, быстро, – скомандовал я. – Кирилл, ты назад.

Я сел рядом с Сергеем, и джип с ревом поехал по улицам Москвы.

– Сергей, докладывай. Что нашли? – приказал я.

Водитель достал планшет из бардачка, передал мне:

– Смотрите сами, шеф. Мы всю ночь катались. Я же каждую улицу Москвы наизусть знаю.

Посмотрел на экран. Карта Москвы была усеяна красными точками, как лицо подростка прыщами. Десятки меток, разбросанных по всему городу.

– Сколько⁈ – я не сдержал изумления.

– Двадцать семь в черте города, – устало ответил Сергей. – Еще минимум десять в ближнем Подмосковье. И это только то, что мы нашли. Объехали процентов восемьдесят города.

– Где именно расположены? – уточнил я.

– Везде, шеф. Буквально везде. И это самое страшное.

Он начал тыкать пальцем в экран:

– Вот, смотрите. Городская клиническая больница номер один – воронка прямо над приемным покоем. Детская больница имени Филатова – над реанимацией. Школа номер сто двадцать – над актовым залом, где проходят линейки.

– Школы тоже⁈ – ужаснулся Кирилл. Он сразу понял, о каких воронках идет речь.

– И детские сады! – встрепенулся Ростислав. – Три детских сада с воронками! «Солнышко» на Пресне, «Радуга» в Измайлово, «Сказка» в Бутово. НАД ДЕТСКИМИ САДАМИ, представляете⁈

– Я ем грунт! – Костомар был явно возмущен.

Даже его пустые глазницы, казалось, излучали гнев.

– Он говорит, что это преступление против человечества, – перевел Ростислав. – Использовать детей как источник энергии – это запредельная мерзость даже по меркам некромантов.

Полностью согласен. У меня, Архилича Темных Земель, были свои правила. Дети – неприкосновенны. Их жизненная энергия слишком чистая, слишком яркая. Использовать ее для некромантии – это как рисовать порнографию святой водой.

– Что еще? – спросил я, продолжая изучать карту.

– Правительственные здания, – Сергей свернул на Садовое кольцо. – Мэрия – воронка над кабинетом мэра. Здание Минздрава – над конференц-залом. Даже над зданием ИСБ на Лубянке есть маленькая воронка!

– ИСБ? – не поверил Кирилл. – Имперская служба безопасности? – похоже, название всплыло у него в памяти.

– Ага. Костомар чуть с ума не сошел, когда увидел. Говорит, там такая концентрация смерти, что воронка просто балдеет от счастья.

– Я ем грунт! – подтвердил скелет, кивая так энергично, что парик съехал набок.

– А что с кладбищами? – спросил я, хотя уже догадывался, каков ответ.

– О, это отдельная песня! – воскликнул Ростислав. – Ваганьковское кладбище – огромная воронка, размером с футбольное поле! Представляете? ФУТБОЛЬНОЕ ПОЛЕ смерти, висящее в воздухе!

– Новодевичье? – уточнил я.

– Там поменьше, но тоже впечатляет. Примерно с баскетбольную площадку. А над крематорием Николо-Архангельского – вообще красота! Воронка переливается всеми оттенками черного!

– Не знал, что у черного есть оттенки, – усмехнулся я.

– О, еще какие! Угольно-черный, смоляной, вороново крыло, антрацит, маренго… Костомар их все различает!

– Я ем грунт! – гордо подтвердил скелет.

Я внимательно изучал карту, пытаясь найти закономерность. И вдруг увидел.

– Они расположены не хаотично, – медленно сказал я. – Смотрите. Если соединить крайние точки…

Провел пальцем по экрану, соединяя воронки на окраинах города.

– Пентаграмма, – выдохнул Сергей. – Идеальная пятиконечная звезда.

– С центром где? – спросил Кирилл.

– В Кремле, – ответили мы с Сергеем одновременно.

– Но это еще не все, – продолжил я. – Внутри большой пентаграммы – несколько маленьких. Вложенные друг в друга, как матрешки. Это не просто сеть воронок. Это сложная многоуровневая структура.

– Для чего? – не понял Кирилл.

– Для массового ритуала, – ответил я. – Представь – все воронки активируются одновременно. Начинают выкачивать жизненную энергию из всех, кто окажется рядом.

– И что случится с людьми? – уточнил Кирилл.

– В лучшем случае – умрут быстро. В худшем – превратятся в живых мертвецов. Тела без души, оболочки без воли.

– Но есть странность, – вмешался Сергей. – Костомар говорит, что воронки… спят.

– В смысле?

– Я ем грунт! – Костомар начал активно жестикулировать, размахивая костлявыми руками.

– Он говорит, – переводил Ростислав, – что воронки неактивны. Созданы, размещены, но не работают. Как выключенные пылесосы – готовые включиться в любой момент, но пока тихие.

– Все двадцать семь?

– Абсолютно все. Даже те, что на кладбищах, где некромантическая энергия просто кипит от избытка смертей.

Очень странно. Зачем создавать столько воронок и держать их в спящем режиме? Это же колоссальные затраты энергии на поддержание структуры. Если только… О тьма. Они ждут сигнала. Единого сигнала для одновременной активации!

– Это ловушка, – сказал я вслух. – Гигантская некромантическая ловушка для всего города. Все воронки активируются разом, создают единое поле смерти. За считанные минуты выкачают Живу из сотен тысяч человек.

– Зачем⁈ – воскликнул Кирилл. – Кому нужна смерть стольких людей?

– Ордену Очищения. Они готовят «Великую чистку». Но не обычными методами – арестами и казнями. А магическим геноцидом. Одним ударом уничтожат всех магически одаренных в Москве.

– Откуда такая уверенность?

– Я бы так и поступил, – объяснил я свою версию. – Иначе другого смысла нет. Вот только каков у них план, вот в чем вопрос – резко выкачать или делать это постепенно, возвращая обратно, как в «Новой Заре». Вот в чем вопрос.

– Я ем грунт! – мрачно произнес Костомар.

– Он говорит, что мы все в смертельной опасности, – перевел Ростислав. – Каждый в этой машине – потенциальная жертва. У тебя, Святослав, некромантический дар. У меня – призрачная сущность. Костомар – ходячая некромантическая аномалия. Даже Сергей…