Текст книги "Проклятый Лекарь. Том 7 (СИ)"

Автор книги: Александр Лиманский

Соавторы: Виктор Молотов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)

Вышли из больницы в вечерние сумерки. Солнце клонилось к закату, окрашивая небо в красно-оранжевые тона. Красиво. Как кровь, смешанная с огнем. Или как Жива, смешанная с некромантией.

Сергей ждал у машины, читал газету. Увидев нас, отложил чтиво, расплылся в улыбке:

– Домой, Святослав Игоревич?

– Домой. День был длинный. Но продуктивный, – вернул я улыбку.

Мы сели в машину. Нюхль устроился у меня на коленях, довольно мурлыкая. Точнее, издавая звук, похожий на мурлыканье – скрежет костей друг о друга. Ему понравилась суета в больнице – напомнила старые добрые времена, когда мы штурмовали замки и резали врагов.

Не успели мы доехать до дома на Барвихе, как телефон зазвонил. Номер незнакомый. Я нахмурился и взял трубку.

– Святослав Игоревич? – послышался знакомый женский голос. – Из «Новой зари» вас беспокоят. Мне дал ваш номер его сиятельство граф Бестужев. Вы можете приехать, у нас тут проблемы.

Так, теперь моя собственная клиника требует моего вмешательства.

– Еду, – коротко ответил я в трубку. – Сергей, разворачивай.

– Приезжайте как можно быстрее, – взмолился голос на том конце.

Глава 20

– Представтесь, пожалуйста, – настоял я.

– Это Лилия Павловна Ростова, экономический консультант Алексея Петровича Бестужева. Вы, наверное, меня помните… – ответил женский голос на том конце. Взволнованный, слегка дрожащий, с нотками паники.

Вспомнил ее. Лилия Ростова. Наследственный ангионевротический отек – редкое генетическое заболевание. Дефицит С1-ингибитора системы комплемента приводит к внезапным отекам.

Чуть не задохнулась прямо в коридоре клиники месяц назад – отек гортани. Спас ее вовремя вколотым адреналином. Умная женщина, грамотный экономист, из тех, кто видит цифры за людьми. Что ей понадобилось в такое время?

– Конечно, помню, – ответил я вежливо, хотя внутри уже напрягся. – Надеюсь, приступов больше не было? Вы же теперь носите с собой автоинжектор с адреналином, как я советовал?

– Да, ношу, спасибо… Всегда в сумочке… – в трубке послышался какой-то шум. Крики на заднем плане, грохот, звон разбитого стекла. – Простите, Святослав Игоревич, но мне нужно, чтобы вы приехали. В клинику. Срочно. Очень срочно!

– Что случилось? – я выпрямился.

– Я не знаю! – она явно паниковала, слова путались, дыхание сбивалось. – Тут что-то очень странное происходит. Совершенно невероятное! Я не могу объяснить по телефону. Это нужно видеть! Мне нужно, чтобы вы приехали. Лично. Пожалуйста! Вы единственный, кто может в этом разобраться!

На заднем плане раздался грохот, потом чей-то восторженный визг. Женский голос кричал: «Чудо! Это чудо!» Мужской смех. Аплодисменты?

Странно. Не похоже на панику. Скорее на празднование. Но Лилия явно встревожена. Что там могло случиться?

Я уже заинтригован.

– Простите, мне нужно идти! – выпалила Лилия. – Тут такое творится! Я перезвоню! Или нет, просто приезжайте! Пожалуйста! Как можно быстрее!

Короткие гудки.

Я посмотрел на погасший экран телефона, обдумывая услышанное.

Что за чертовщина? Крики, но не ужаса, а радости. Лилия взволнована, но не напугана – скорее растеряна. И эта фраза – «что-то очень странное».

Не опасное, не ужасное, а именно странное. И почему она звонит мне, а не Бестужеву? Он же ее руководитель и со-владелец клиники. Они вместе дольше работали.

Кирилл проснулся от разговора, потер глаза, поправил очки:

– Что случилось? Кто звонил? Опять кризис?

– Лилия Ростова из «Новой Зари». Говорит, там проблемы. Странные проблемы. Но какие именно, она не объяснила. Слишком взволнована.

– Может, не стоит ехать? – предложил Кирилл, зевая. – Вы же устали. Столько всего сегодня было. Да и я тоже еле на ногах стою. Может, завтра? Или пусть полицию вызовут, если что серьезное.

– Когда экономист клиники звонит главному акционеру в панике – это серьезно, – ответил я, уже принимая решение. – Экономисты не паникуют по пустякам. Они паникуют только когда дело пахнет большими убытками. Или большими проблемами с законом. Или и тем, и другим одновременно.

А учитывая, что совсем недавно мы уничтожили там воронку Ордена Очищения, могло остаться что-то недоработанное. Магия не терпит небрежности. Всегда есть последствия.

– Сергей! – окликнул я водителя.

– Да, Святослав Игоревич? – тот посмотрел в зеркало заднего вида.

– Сколько нам ехать?

– Пятнадцать минут, если без пробок. Двадцать, если с ними.

– Мигалки включи.

– Есть, – Сергей ухмыльнулся. – Люблю официальные поводы для нарушения правил.

Машина плавно ехала по развязке. Включились синие мигалки, и поток машин расступился перед нами как Красное море перед Моисеем. Хотя какой Моисей в Российской Империи? Скажем, как бояре перед императорским кортежем.

«Новая Заря». Когда мы там уничтожили воронку Ордена Очищения, казалось, все закончилось. Но в таких делах ничего не заканчивается просто так. Всегда есть последствия. Всегда есть осложнения. Как в медицине – вылечил пневмонию антибиотиками, получи дисбактериоз. Убрал опухоль – жди метастазы.

Нюхль проснулся, поднял костяную морду, принюхался. Потом недовольно фыркнул и снова свернулся клубком.

– Даже Нюхль чует неладное, – заметил Кирилл.

– Или просто недоволен, что его разбудили, – поправил я. – С ним никогда не знаешь наверняка.

«Новая Заря» встретила нас… праздником.

Нет, серьезно. Я ожидал увидеть панику, хаос, может быть, эвакуацию. Пожарные машины, полицию, санитаров в противочумных костюмах. Вместо этого – атмосфера всеобщего ликования.

В холле играла легкая музыка – что-то из классики, Вивальди, кажется. «Времена года», весна. Пациенты в больничных халатах сидели в креслах, улыбаясь и болтая друг с другом как старые друзья.

Медсестры порхали между ними как бабочки, раздавая чай и печенье. Санитар в углу поливал цветы и что-то напевал. Даже уборщица, мывшая пол в углу, двигалась в такт музыке, превращая мытье в подобие танца.

– Это точно та клиника? – растерянно спросил Кирилл, озираясь. – Может, мы адресом ошиблись? Или попали в параллельную реальность?

– Нет, та самая, – я прищурился, активируя некромантическое зрение. – Вон там табличка – «Клиника „Новая Заря“, лицензия такая-то».

Мир потерял краски, стал черно-белым. Но зато проявилось то, что скрыто от обычного взгляда.

И тут же я почувствовал ЭТО.

Приторно-сладкая энергия, похожая на сахарную вату, смешанную с сиропом. Розовый туман, если можно так назвать энергетическое поле.

Она пронизывала все здание, окутывала каждого человека, проникала в легкие с каждым вдохом. Но под этой сладостью, глубоко внутри, таилось что-то еще. Что-то хищное, голодное, выжидающее.

Это не естественная радость. Химическая или магическая. Кто-то накачивает этих людей эндорфинами – гормонами счастья. Или их магическим эквивалентом. Но зачем? Массовый эксперимент? Прикрытие для чего-то худшего?

– Святослав Игоревич! – Лилия Павловна Ростова буквально выскочила из-за угла, чуть не сбив с ног проходящую мимо медсестру. – Вы приехали! Слава… то есть, хорошо, что вы здесь!

Она выглядела растерянной.

Деловой костюм помят, пиджак застегнут на неправильные пуговицы. Волосы выбились из обычно идеальной прически. В руках планшет, который она судорожно прижимала к груди как щит.

– Лилия Павловна, – кивнул я, сохраняя спокойствие. – Объясните, что здесь происходит? Почему все выглядят как под действием наркотиков?

Она огляделась, словно проверяя, не подслушивает ли кто. Потом схватила меня за рукав:

– Пойдемте в мой кабинет. Быстрее. Здесь все как будто под гипнозом. Или хуже. Они не видят проблемы. Для них все прекрасно!

Мы пошли по коридору. Навстречу попалась медсестра Раиса Павловна – пожилая женщина лет шестидесяти, которую я помнил по клинике «Золотой Крест». Тогда мы спасали Лилию Павловну и она была жутко недовольна. Сейчас она сияла как начищенный самовар. И что она вообще делает в «Новой Заре»?

– Доктор Пирогов! – воскликнула она, всплескивая руками. – Как чудесно, что вы к нам заглянули! А меня сюда Алексей Петрович перевел. Да! И я жутко рада. Какой прекрасный вечер! У нас такие успехи! Такие чудеса! Вы не поверите!

– Какие чудеса, Раиса Павловна? – спросил я осторожно.

– Пациенты выздоравливают! – она захлопала в ладоши как ребенок. – Господин Петров с циррозом печени, вон анализы почти в норме! За три дня! Госпожа Иванова с диабетом второго типа – сахар стабилизировался без инсулина! Мальчик Коля с детским церебральным параличом начал ходить! Это же настоящие чудеса!

– Интересно, – пробормотал я.

Цирроз печени не лечится за три дня. Это необратимый процесс замещения нормальной печеночной ткани соединительной – фиброз и узловая регенерация. Максимум можно замедлить прогрессирование, компенсировать функцию.

А тут «почти норма»? Чушь какая-то.

Диабет второго типа можно контролировать, но не вылечить за дни. ДЦП – вообще органическое поражение мозга, максимум – реабилитация и улучшение функций. Но не излечение.

– А как же побочные эффекты? – спросил я. – Любое быстрое выздоровление имеет цену.

– Никаких побочных эффектов! – радостно заявила медсестра. – Все счастливы и здоровы! Это благодать! Подарок небес!

Или проклятие ада. В медицине не бывает чудес. Бывают только отсроченные последствия.

Кабинет Лилии оказался оазисом нормальности в этом море эйфории. Маленькая комната, заваленная бумагами. Три монитора на столе, все показывают таблицы и графики. Кофемашина в углу, запах свежесваренного эспрессо. На стене – диплом экономиста МГУ и сертификаты повышения квалификации. Бестужев успел и ее перевести сюда и она уже успела здесь обжиться.

Она закрыла дверь, повернула ключ, проверила, что окна закрыты. Паранойя? Или разумная предосторожность?

– Они все как зомби, – выдохнула она, падая в кресло. – Счастливые зомби. Это началось три дня назад. Сначала я думала – совпадение. У пары пациентов улучшение. Бывает, ремиссия, эффект плацебо. Но потом…

Она открыла ноутбук, развернула экран к нам. Графики, таблицы, диаграммы – язык цифр, который она понимала лучше человеческого.

– Смотрите. Резкий скачок выздоровлений. За три дня выписалось больше пациентов, чем за предыдущий месяц. Статистически невозможно! Вероятность такого – меньше одной миллионной процента!

Она открыла другую вкладку:

– А вот финансовые показатели. Сначала я радовалась – прибыль растет, репутация клиники на высоте. Люди готовы платить любые деньги за место в клинике чудес. Но потом я поняла проблему.

– Какую проблему? – не понял Кирилл. – Разве выздоровление пациентов – это не хорошо? Разве не для этого существуют больницы?

Лилия посмотрела на него как на наивного ребенка, потом перевела взгляд на меня:

– Объясните вашему ученику экономику частной медицины.

– Кирилл, – начал я терпеливо, – частная клиника – это бизнес. Как любой бизнес, она должна приносить прибыль. Основной доход идёт от длительного пребывания пациентов. Койко-день стоит от десяти до пятидесяти тысяч рублей в зависимости от палаты. Плюс процедуры, лекарства, консультации.

– Но если пациент выздоровел…

– То он уезжает и перестает платить, – закончила Лилия. – Пациент с хроническим заболеванием – это стабильный доход месяцами, годами. А здоровый пациент – это пустая койка и ноль прибыли. Посмотрите, за три дня мы потеряли семьсот тысяч рублей недополученной прибыли. Если так продолжится, через неделю клиника обанкротится!

– Но это же… циничноǃ – возмутился Кирилл. – Получается, вы не хотите, чтобы люди выздоравливали?

– Это бизнес, – пожала плечами Лилия. – Я не говорю, что мы специально не лечим или вредим. Мы лечим, но в разумных пределах. Поддерживающая терапия, постепенное улучшение, контроль симптомов. А тут – мгновенное исцеление! Это экономически невыгодно!

Умная женщина. Видит картину целиком. Не поддалась всеобщей эйфории. Ее рациональный ум сопротивляется магическому воздействию. Интересно, почему?

Может, дело в ее болезни? Ангионевротический отек связан с иммунной системой, а она часто конфликтует с магией.

– И что спровоцировало эти «чудеса»? – спросил я. – Что изменилось три дня назад?

– Новый главврач, – Лилия скривилась, словно проглотила что-то горькое. – Доктор Зайцев. Граф Бестужев назначил его неделю назад. Сказал, что это восходящая звезда медицины, гений диагностики, светило терапии. С тех пор и начались странности.

Не удивлен. Бестужев не всегда умеет хорошо подбирать персонал.

– Хочу встретиться с этим Зайцевым, – сказал я. – Немедленно.

– Конечно. Он сейчас в кабинете. Но… – Лилия замялась, подбирая слова. – Будьте осторожны. Персонал его обожает. Буквально стал боготворить. Говорят, он творит чудеса голыми руками. Исцеляет прикосновением. А тех, кто сомневается…

– Что с ними?

– Они меняются. Становятся такими же восторженными. Как будто им промыли мозги. Или заменили личность. Доктор Козлов из хирургии был скептиком, смеялся над «чудесами». Поговорил с Зайцевым наедине. Вышел другим человеком. Теперь улыбается, восхваляет нового главврача, говорит о новой эре медицины.

– Ментальное воздействие, – пробормотал я. – Или химическое. Или и то, и другое.

– Вы думаете, это как-то связано с… – осторожно спросила Лилия. Бестужев ввел ее в курс дела. – С той воронкой?

– Возможно. Магия не исчезает бесследно. Всегда остаются отголоски, эхо, последствия. Как радиация после ядерного взрыва – невидимая, но смертельная.

Кабинет главврача находился на третьем этаже, в конце коридора. Пока поднимались по лестнице – лифт почему-то не работал – я наблюдал за происходящим, анализировал.

Везде царила одна и та же картина – счастливые пациенты, восторженный персонал, атмосфера почти религиозного экстаза. Как в секте, где все выпили особый чай и теперь видят мир в розовом цвете.

Но это не просто массовая эйфория. Есть система, структура.

Тонкие нити той самой приторной энергии тянулись от каждого человека куда-то вниз, в подвал. Как невидимые поводки. Или как кровеносные сосуды, ведущие к единому сердцу.

Что-то в подвале питалось этими людьми. Не убивало, нет – паразитировало. Как пиявка, которая сосет кровь, но впрыскивает анестетик, чтобы жертва не чувствовала боли.

– Святослав Игоревич, – прошептал Кирилл, идя рядом. – Вы видите эти… нити? Энергетические потоки?

– Ты тоже видишь? – удивился я.

– Немного. Как туман, но разноцветный. И все ведет вниз. Что там, в подвале?

– Скоро узнаем. Но сначала – знакомство с кукловодом.

Дверь кабинета была приоткрыта. Изнутри доносились голоса – мужской, вкрадчивый, и женский, восторженный.

Я толкнул дверь.

Кабинет оказался обставлен с претензией на роскошь. После ухода Михайлова он разительно изменился.

Кожаная мебель, персидский ковер (подделка, но качественная), картины на стенах (репродукции, но в дорогих рамах). На столе – позолоченная табличка «Главврач Зайцев И. П.» и фотография в рамке – сам Зайцев пожимает руку какому-то важному чину.

Сам Зайцев оказался мужчиной лет сорока пяти. Ничего примечательного – среднего роста, полноватый, с начинающей лысеть головой. Редеющие волосы аккуратно зачесаны набок, чтобы прикрыть плешь.

Лицо круглое, с ямочками на щеках, которые должны были придавать ему добродушный вид. Костюм дорогой, но сидит плохо – видно, что покупал навырост или похудел недавно.

Но глаза… Глаза выдавали его с головой. Бегали как у карманника, пойманного на месте преступления. Маленькие, близко посаженные, водянистые. Взгляд скользкий, не задерживается ни на чем.

Мелкий жулик. Из тех, кто ворует по мелочи, но мечтает о большом куше. Подхалим с начальством, тиран с подчиненными. Классический тип неудачника с комплексом наполеона.

Рядом с ним стояла молодая медсестра – лет двадцати пяти, симпатичная блондинка. Смотрела на Зайцева как на божество.

– … и после вашего прикосновения боль полностью прошла! – говорила она. – Это чудо, Иван Петрович! Вы святой!

– Ну что вы, Машенька, – Зайцев изобразил скромную улыбку. – Я просто делаю свою работу. Дар свыше, знаете ли. Нужно использовать во благо людей.

Дар свыше. Пф… Скорее уж дьявольский. Или орденский, что почти одно и то же.

– Доктор Зайцев? – я вошел в кабинет, не дожидаясь приглашения.

Он вскочил из-за стола так резко, что чуть не опрокинул чашку с чаем. Узнал меня мгновенно – информирован, значит.

– Святослав Игоревич! – он расплылся в подобострастной улыбке. Мерзкой, липкой, фальшивой. – Какая честь! Сам совладелец клиники! Легенда московской медицины! Я столько о вас слышал! Ваша репутация гремит по всей империи!

Он бросился ко мне, протягивая руку для рукопожатия.

Рукопожатие оказалось именно таким, как я ожидал – влажное, вялое, неприятное. Как пожать руку мертвой рыбе. Или медузе. Ладонь потная, пальцы мягкие, без силы. Фу, в общем.

Подхалим с амбициями. Опасная комбинация. Такие готовы на все ради власти.

– Доктор Зайцев, – кивнул я холодно, вытирая руку о платок демонстративно. – Слышал, у вас тут успехи.

– О да! Потрясающие результаты! – он заговорил быстро, захлебываясь словами. – Революционный подход! Комплексная терапия! Холистическая медицина! Я разработал уникальную систему исцеления, основанную на активации внутренних резервов организма! Хотите, проведу экскурсию? Покажу чудеса современной медицины!

– Хочу, – согласился я. – Очень хочу увидеть эти чудеса.

– Машенька, – обратился он к медсестре. – Будьте добры, предупредите отделения – у нас высокие гости!

– Конечно, Иван Петрович! – она умчалась, чуть ли не подпрыгивая от восторга.

– Пойдемте, пойдемте! – Зайцев засуетился. – Я покажу вам то, что изменит медицину навсегда!

Следующие полчаса были сюрреалистичными. Даже для меня, видевшего многое за тысячу лет.

Зайцев водил нас по палатам как экскурсовод по музею. В каждой – «чудесное исцеление». Театр абсурда в медицинских декорациях.

Первая остановка – терапевтическое отделение.

Доктор Рыжиков, заведующий – седой мужчина лет шестидесяти, опытный врач старой школы. Месяц назад он скептически относился к любым новшествам. Сейчас сиял как начищенный пятак.

– Святослав Игоревич! – воскликнул он. – Вы пришли в удивительное время! У нас настоящая медицинская революция!

Подвел к койке, где лежал мужчина лет пятидесяти:

– Пациент Сидоркин, пятьдесят два года. Поступил с гепатитом С, генотип 1b, фиброз печени третьей стадии. Вирусная нагрузка была два миллиона копий на миллилитр!

– И что в итоге? – спросил я, хотя уже догадывался.

– Представляете, вирусная нагрузка упала в сто раз! За три дня! Сегодняшний анализ – двадцать тысяч копий! Это невозможно с точки зрения классической медицины, но анализы не врут!

Врут. Или их подделали. Или прибор сломан. Гепатит С лечится месяцами современными противовирусными препаратами – софосбувир, даклатасвир. И то не всегда успешно. Вирус мутирует, приспосабливается. А тут – чудесное исцеление за три дня? Бред.

Но некромантическое зрение показывало другое. Печень пациента была все так же поражена – я видел темные пятна фиброза, нарушенную структуру. Но поверх настоящей болезни лежала пелена той самой розовой энергии. Она маскировала симптомы, создавала иллюзию здоровья.

– Покажите анализы, – потребовал я.

Рыжиков протянул планшет. Я изучил результаты. Действительно, цифры показывали улучшение. Но что-то было не так…

– Это не оригинал, – заметил я. – Это скан. Где оригинальный бланк из лаборатории?

– Э… в архиве, наверное, – замялся Рыжиков. – Иван Петрович ввел электронный документооборот…

Конечно, ввел. Электронные документы легче подделать. Особенно если имеешь доступ к базе данных. Кого-то он мне напоминает. Одного пройдоху, который ввел тоже самое, а потом стер все к Тьме!

Вторая остановка – неврологическое отделение.

Доктор Соколова, заведующая – женщина лет сорока, энергичная, компетентная. Раньше. Сейчас она выглядела как фанатичка на религиозном собрании.

– Иван Петрович творит настоящие чудеса! – вещала она, ведя нас по коридору. – Вот, смотрите!

Открыла дверь палаты. На койке сидел мужчина лет шестидесяти, двигал правой рукой – медленно, неуверенно, но двигал.

– Пациент Николаев, инсульт в бассейне средней мозговой артерии слева. Поступил три дня назад с правосторонним гемипарезом – паралич правой половины тела. Вчера правая сторона была полностью обездвижена! А сегодня – смотрите!

Она заставила мужчину поднять правую руку. Тот с трудом, но поднял на несколько сантиметров.

– Подвижность восстанавливается! Это невероятная скорость восстановления! Обычно на это уходят месяцы реабилитации! – просияла Соколова.

Слишком быстро. Восстановление после инсульта – процесс длительный. Нейропластичность мозга – способность создавать новые нейронные связи – имеет пределы. За три дня максимум – уменьшение отека мозга. Но не восстановление двигательных функций.

Активировал некромантическое зрение на полную мощность. И увидел истину.

Мозг пациента был поврежден – темное пятно некроза в области двигательной коры. Но розовая энергия создавала обходные пути, временные мостики. Она заставляла мышцы двигаться, минуя поврежденные участки мозга. Как кукловод дергает за ниточки марионетку.

– Это не восстановление, – тихо сказал я.

– Что? – не расслышала Соколова.

– Ничего. Продолжайте.

Третья остановка – детское отделение.

И вот тут я почувствовал настоящую злость.

В палате лежал мальчик лет семи. ДЦП – детский церебральный паралич. Органическое поражение мозга, возникшее в перинатальный период. Неизлечимо. Можно только улучшить качество жизни, научить элементарным навыкам.

– Колечка! – воскликнула медсестра. – Покажи дяде, как ты умеешь!

Мальчик медленно, с огромным трудом, встал с кровати. Сделал два неуверенных шага.

Родители – молодая пара – плакали от счастья.

– Это чудо! – рыдала мать. – Он никогда не ходил! Врачи говорили – безнадежно! А доктор Зайцев… он святой!

Я смотрел некромантическим зрением. Розовые нити обвивали ноги мальчика, заставляли мышцы сокращаться. Но это было не лечение. Это была имитация. Когда действие энергии прекратится, ребенок снова не сможет ходить. И разочарование убьет родителей.

Это преступление. Давать ложную надежду неизлечимо больным – худший вид жестокости.

– Впечатляет, не правда ли? – Зайцев сиял от гордости. – Моя методика творит чудеса!

– Очень впечатляет, – согласился я ровным тоном. – Но как именно работает ваша методика? В чем секрет?

Его глаза забегали еще быстрее:

– О, это очень сложно! Комплексное воздействие! Активация скрытых резервов! Квантовая медицина! Биоэнергетика! Резонансные частоты!

Набор псевдонаучной чуши. Классический шарлатан. Но откуда у шарлатана такая сила?

– Хочу увидеть процесс исцеления, – сказал я Зайцеву. – Прямо сейчас. В действии.

Его глаза забегали еще быстрее, зрачки расширились – признак стресса:

– Конечно! Разумеется! Как раз должен прийти пациент на прием! Вы увидите революцию в медицине!

Приемный кабинет был обставлен со вкусом – мягкие кресла, приглушенный свет, картины с умиротворяющими пейзажами на стенах. В углу – аквариум с золотыми рыбками. На столе – ваза с живыми цветами. Создавалось ощущение уюта и покоя.

Классическая психологическая манипуляция. Расслабить пациента, снизить критическое мышление.

В дверь постучали.

– Войдите! – пропел Зайцев.

Вошла пожилая женщина, лет семидесяти. Опиралась на трость, двигалась медленно, осторожно. Артрит – я видел по характерной деформации суставов пальцев. Узловатые, искривленные, воспаленные.

– Марья Петровна! – Зайцев расплылся в улыбке. – Как вы себя чувствуете, дорогая?

– Ох, доктор, плохо, – пожаловалась женщина, усаживаясь в кресло с видимым трудом. – Болит все. Особенно колени и руки. Ночью спать не могу – крутит суставы. Таблетки не помогают.

– Сейчас поможем, – Зайцев подошел к ней, закатал рукава. – Расслабьтесь. Думайте о чем-нибудь приятном.

Он положил руки на ее колени. Закрыл глаза, изобразил сосредоточенное лицо.

И тут я увидел ВСЁ.

От авторов:

Дорогие читатели! Благодарим Вас за поддержку в виде лайков, наград и комментариев. Это очень помогает нам и дальше продолжать писать историю Святослава Пирогова каждый день. Вы – лучшие!

Кстати, продолжение уже выложено здесь: