Текст книги "Спавшая пелена (СИ)"

Автор книги: Александр Кронос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

Ещё не закончив фразы, уткнулась взглядом в воздух перед собой, и я понял, что Люсия развернула интерфейс коммуникатора. В голову пришла неожиданная идея, после которой я тоже развернул виртуальное окно. Присмотрелся к нему, оценивая ситуацию. И испытал некоторое разочарование.

Теория о том, что подключённый к зрительному нерву имплант мог искажать восприятие, на миг показалась правдоподобной. Но тогда возникли бы проблемы и с интерфейсом. Если же ещё немного подумать, при таком раскладе коммуникатор просто бы прекратил работать. Однако я благополучно использовал его с того момента, как покинул больницу.

Свернув окно устройства, я наткнулся на настороженный и удивлённый взгляд Люсии.

– В базе нет никакого вызова на хлебозавод. Отмечено только, что ты покинул рабочее место по состоянию здоровья. И всё.

Нервно прикусив губу, она несколько секунд помолчала, после чего продолжила:

– А ещё там нет записей о выходе на работу Штайнера и Бреннера. Как будто они тут вчера вовсе не появлялись.

Договорив, девушка с ожиданием уставилась на меня, видимо, рассчитывая, что я немедленно выдам какую-то рациональную и всё объясняющую версию. Сам же я испытал лёгкое состояние шока. Если вчерашние записи о выходе на работу удалены, значит…

Вариантов продолжения этих слов было такое множество, что я не смог определиться, какую версию выбрать. Ясно было одно – с техниками что-то глобально не так. Следом в голове сразу же появился ещё один вопрос – если кто-то просто взял и вывел сразу двух работников за пределы уравнения, то почему оставили меня? Или вчерашняя кровь мне не привиделась? Могли они оказаться среди пострадавших на заводе?

Люсия по-прежнему смотрела на меня, ожидая реакции. Так что я отвлёкся от хаотичных мыслей и всё-таки начал говорить:

– У кого есть такой доступ? Кто мог удалить записи о выходе на работу?

Девушка нахмурилась.

– Не уверена… Скорее всего, шеф департамента может такое проделать. Или кто-то выше него, из руководства полиса.

Я кивнул, про себя подумав, что это мог быть и кто-то из Полиса № 1, расположенного далеко отсюда, но имеющего прямую связь с нашими системами. Мои познания в архитектуре глобальной системы управления не были глубокими, но что-то подсказывало – правление «Гелиоса» однозначно располагает приоритетным доступом абсолютно ко всему в нашем городе. Впрочем, вслух я этого говорить не стал. Точно так же, как о своих наблюдениях перед потерей сознания. Не хотелось пугать Люсию ещё сильнее. Она и так выглядела изрядно встревоженной. За последнюю минуту несколько раз оглядывалась по сторонам с видом человека, который боится, что нас прямо сейчас кто-то подслушивает.

Спустя несколько секунд, девушка сама озвучила вопрос.

– Что теперь делать? Нельзя же просто сидеть на месте? Два человека пропали в неизвестном направлении. И кто-то стёр данные об их выходе на работу. Этот странный больничный ещё. Надо обратиться в экстренную службу.

Прежде чем девушка успела развить эту мысль, я отрицательно покачал головой, одновременно начиная говорить:

– Ты же помнишь, что я сказал об инциденте на заводе? Как думаешь, кто с ним разбирался?

Лицо Люсии заметно помрачнело.

– Но если экстренная служба причастна… К кому нам тогда обратиться?

Я покосился в сторону коллег, которые с интересом поглядывали на нас. Обедать вместе мы с Люсией садились нередко. Но вот таким количеством слов за всё это время не обменивались ни разу. По крайней мере, в пределах офиса. Это явно привлекло внимание окружающих. Поэтому, взглянув на девушку, я тихо проговорил:

– Пока мы ничего не будем делать. Для начала попробуем выяснить, что на самом деле случилось с техниками, а уже потом решим, как быть. Пока никому ничего не говори, хорошо?

Получив от девушки молчаливый кивок, я добавил:

– Давай лучше встретимся и обсудим всё после работы. Сейчас на нас уже начинают пялиться.

Она машинально повернула голову, бросив взгляд в зал. Затем снова посмотрела на меня и судорожно вцепилась пальцами в вилку. Судя по всему, услышанное её серьёзно встревожило. И это она ещё не знала, в каком виде я видел рабочий квартал. Рассказывать о таком, да ещё на работе, на мой взгляд, было бы не лучшей идеей. Так что я промолчал, решив озвучить информацию в более подходящий момент.

Спустя десять минут мы окончательно разобрались со своим порциями и, обменявшись короткими прощальными репликами, разошлись по своим рабочим местам.

Сразу включиться в работу не получилось. Разговор с Люсией усилил тревогу, заодно подтвердив, что я не схожу с ума. Она тоже помнила техников и наш вчерашний выезд на заявку. А если это правда, то, скорее всего, верно и всё остальное. Сейчас это казалось очевидным. Но, как ни странно, именно свидетельство от другого человека заставило меня отбросить часть сомнений.

Другой причиной, отвлекавшей меня от работы, была сама Люсия. Её лицо всплывало перед глазами снова и снова. А иногда – другие части её тела. В основном те, что радовали глаз изгибами. Вместе эти факторы здорово мешали мне сосредоточиться. Настолько, что в начале второй половины смены я допустил пару грубых ошибок.

Впрочем, после четвёртой обработанной заявки, мозг постепенно переключился в рабочий режим. А когда мне пришлось дважды выехать за пределы офиса, он и вовсе почти успокоился. Оба адреса, где возникли проблемы, находились неподалёку, так что никаких новых аномалий я не заметил. Зато времени поездки заняли немного.

Наконец, рабочий день подошёл к концу – оставалось лишь оформить отчёты по последним заявкам и загрузить их в систему. С чем я разобрался за несколько минут и сразу же устремился к выходу из здания.

Люсию я успел перехватить на площадке перед офисом. Догнав девушку на пути к велосипедной стоянке, поравнялся с ней и неожиданно поймал её удивлённый взгляд.

– Что-то случилось? Проблемы с отчётами?

Сбившись с шага, я чуть не споткнулся и посмотрел на неё.

– Мы же собирались поговорить о Штайнере и Бреннере. Техниках, что ездили со мной на вызов.

Её губы дрогнули, и мне показалось, что девушка вот-вот разрыдается. Потом лицо неожиданно приобрело агрессивное выражение. Настолько, что мне захотелось отскочить в сторону. Спустя мгновение её черты пришли в норму, и Люсия с недоумением глянула на меня, дёрнув левым плечом.

– Ты шутишь? Я работаю здесь почти столько же, сколько ты, но таких людей не помню. А я знаю всех, кто работает в северном крыле. Как и любой другой оператор.

Голос у неё был ровным и спокойным, без намёка на сомнения. Я же впал в лёгкий ступор. Из-за чего не сразу сообразил догнать её и предложить поговорить. Когда мысль наконец добралась до моего мозга, Люсия уже разблокировала велосипед и, забравшись на сидение, покатила к дорожке.

Свой велосипед, я разблокировал буквально за считанные секунды, но, когда выехал на дорожку, Люсии там уже не было. Я, было, попытался её настичь, предполагая, какой маршрут она могла выбрать. Но фигура девушки впереди так и не появилась. То ли она сильно ускорилась то ли поехала в совсем другое место – например в кафе или куда-то ещё. Об увлечениях Люсии я ничего не знал. Мы об этом никогда не говорили. Хотя сейчас я бы с радостью их обсудил.

В голове сразу же возникло желание позвонить девушке и пригласить её встретиться, чтобы поговорить. Мне очень сильно хотелось понять, как так вышло, что она вновь забыла о существовании двух наших старых коллег? Но, после недолгого размышления, от этой идеи пришлось отказаться. Пусть в Полисе № 16 не было уличных камер наблюдения, но я не мог отделаться от мысли, что переговоры через коммуникатор могут прослушиваться.

Тем более, при наличии желания сделать это было достаточно просто. И большого объёма ресурсов не требовало. Для соединения абонентов и передачи голоса, всё равно необходимо задействовать оборудование. Так почему бы не добавить немного ресурсов для временного хранения звонков и их анализа. Хотя бы по частоте соединений и длительности беседы. Для такого, даже сами записи фиксировать не нужно. А учитывая, что звонил я девушке крайне редко, наш разговор сразу после вчерашних событий легко мог вызвать подозрение.

Часть моего разума попробовала намекнуть, что я даже не представляю, какие фигуры могут меня в чём-то подозревать. И всё это попахивает лёгким параноидальным расстройством. Но этот голос был моментально задавлен лавиной фактов, что обрушилась на него и смела на самое дно сознания.

В итоге, я решил сменить маршрут. Вместо того, чтобы пытаться догнать девушку, повернул к дому, в адресе которого был уверен. К тому самому зданию, где жил Томас Штайнер. Располагался он совсем недалеко от офиса, так что спустя какой-то десяток минут я уже приближался к цели. А выбравшись на тот участок горной террасы, где находилась нужная постройка, замедлился, лихорадочно соображая, как быть дальше.

Машина, которая стояла перед домом Штайнера, сразу же бросалась в глаза. Не так часто их можно было увидеть на улицах полиса. Конечно, это не тяжёлый пассажирский лайнер с реактивными двигателями, которых во всём мире осталось, наверное, не больше десятка. При этом, каждый полёт стоил баснословно дорого. Как ни крути, синтез топлива по методу Фишера-Тропша – дело сложное. А другие варианты альтернативного горючего для таких двигателей не годились. В отличие от автомобилей, которые после определённых модификаций могли запросто использовать этанол. Тем не менее, его запасы тоже были ограничены, и подобный транспорт применяли только в крайних случаях.

Именно поэтому я затормозил около соседнего дома на перекрёстке, остановившись через дорогу от здания, где находилась квартира Штайнера. Появление автомобиля именно около его подъезда, казалось мне вовсе не совпадением. Поэтому я собирался немного подождать и понаблюдать за развитием ситуации.

Найдя взглядом ближайшую стоянку для велосипедов, направился туда, делая вид, что собираюсь припарковать свой транспорт. Одновременно держа в поле зрения подъезд, возле которого был припаркован лёгкий внедорожник. Когда я приблизился к металлическим столбикам, из дверей дома показались люди. Двое мужчин, которые несли солидных размеров мешки, напоминающие мусорные, но гораздо больше по объёму. Как правило, жители полиса использовали для отходов пакеты объёмом тридцать литров, выдаваемые коммунальной службой. Сейчас же я видел мешки, которые, судя по габаритам, вмещали не меньше ста литров. Возможно, больше.

Попытавшись убедить себя, что это ещё ни о чём не говорит, я всё-таки начал фиксировать велосипед, поглядывая в сторону соседнего дома.

Когда я закончил, из подъезда появился ещё один мужчина. На этот раз он держал в руках стул. Самый обычный, изготовленный из прессованных стружек – точно такой же стоял у меня дома. Но, когда он развернул его, собираясь засунуть в багажник автомобиля, я заметил одну деталь. Делающую этот предмет мебели узнаваемым. Вырезанные сзади буквы «Т. Ш.».

Инициалы Штайнера, которые он нанёс на стул после того, как нам пришлось больше суток подряд провести на работе. Я даже толком не помню, как он объяснил своё желание. Кажется, хотел получить уникальную вещь. По какой-то причине решил, что если все стулья одинаковые, то у него должен быть свой личный, выделяющийся на фоне остальных. Чем конкретно он вырезал эти инициалы, я тоже не представлял. Раньше думал, что столовыми приборами, но, если его набор был точно таким же, как мой, то ножи попросту сломались бы.

Все эти мысли разом всплыли в голове, на какое-то время погрузив разум в состояние лёгкого хаоса. А трое мужчин забрались в припаркованную машину, которая спустя мгновение тронулась с места.

Вывернув на перекрёсток, они проехали мимо меня и покатили дальше по улице. Я ещё мгновение постоял на месте, провожая их взглядом. А потом бросился к своему велосипеду, на ходу доставая из кармана ключ-карту.

Глава IV

На то, чтобы разблокировать велосипед, у меня ушло буквально несколько секунд. Наверное, ещё никогда в своей жизни я не справлялся с этой задачей настолько быстро. Тем не менее, к моменту, когда я выкатился на дорожку, автомобиль уже скрылся из виду.

Естественно, я попробовал его догнать. И, прекрасно понимая, что наши скорости несравнимы, решил срезать угол. Учитывая, что я чётко видел, как машина свернула направо, прикинуть маршрут труда не составило.

Надо сказать, первый раз мне даже удалось. Правда, единственное, что я увидел, – мелькнувший багажник. Но направление угадал верно и немедленно попытался повторить трюк, снова срезав путь по велосипедной дорожке. Тут меня ждало разочарование: либо машина свернула по пути куда-то ещё, либо сказалась наша существенная разница в скорости. В любом случае, оказавшись в предполагаемом месте, я обнаружил лишь пустую дорогу.

Разгорячённый ситуацией мозг отказывался признавать поражение, поэтому я сделал ещё одну попытку догнать транспорт, рассчитывая, что они едут в сторону центра полиса. И лишь во второй раз оказавшись возле пустой ленты асфальта, окончательно осознал, что настичь странный внедорожник у меня не получится.

Остановившись, я какое-то время постоял на месте, опустив ногу на асфальт и пытаясь отдышаться. Заодно поймал пару удивлённых взглядов от других велосипедистов. В Полисе № 16 не было принято ездить на полной скорости. Принцип рационального использования ресурсов распространялся на всё, включая умеренность в плане физических нагрузок при движении.

Решив, что привлекать внимание – не самая лучшая идея, я развернулся и медленно поехал в обратном направлении. Возвращаться домой абсолютно не хотелось, и в голову пришла другая мысль – заехать в кафе, которое я посещал дважды в неделю. Расходуя ту часть жалования, которая выдавалась не в формате пайка, а цифровыми кредитами. Причина регулярного посещения заведения была проста: неимоверно вкусный кофе и не менее прекрасные пирожные. Которые на какое-то время раскрашивали моё монотонное существование новыми красками.

Выбросить из головы внедорожник и всё произошедшее никак не удавалось. А учитывая, что никаких дельных теорий на этот счёт у меня не было, мозг работал вхолостую. Постепенно раскаляясь и абсолютно бесполезно расходуя свои ресурсы. Поэтому, приближаясь к кафе, я искренне надеялся отвлечься и немного расслабиться. Как правило, местный кофе отлично справлялся с переключением внимания моей нервной системы, полностью концентрируя её на своих вкусовых качествах.

Первая неожиданность поджидала сразу за дверью заведения. Внезапно выяснилось, что скатерти тут отнюдь не были белоснежными, а пол вовсе не сверкал чистотой. В целом, место, ранее казавшееся безупречным, теперь такого впечатления не производило.

Покинуть его сразу я не решился. Возможно, сказалась инерция мышления, из-за которой я всё ещё надеялся попробовать вкусного кофе. А может, разум стремился отыскать хотя бы одну стабильную переменную в окружающем меня мире, который постепенно становился всё более хаотично безумным.

Так что я расположился за одним из столиков и принялся ждать официанта. Тот, к счастью, не изменился. Всё тот же улыбающийся парень, который с готовностью принял заказ. Еду и напиток приготовили быстро – спустя буквально три минуты передо мной поставили большую чашку кофе, над которой поднимался лёгкий пар, а следом принесли десерт. Но, сделав первый глоток, я с трудом сдержал желание выплюнуть напиток обратно. Пожалуй, настолько отвратительной гадости, до этого момента мне пробовать не доводилось. С трудом проглотив жидкость, я постарался сохранить спокойное выражение лица и медленно оглядел присутствующих.

Помимо меня, в кафе находилось ещё семь человек. Пятеро сидели поодиночке, и двое – в комбинезонах коммунальной службы – пришли вместе. Их объединяло одно: выражения лиц, что, кажется, светились от удовольствия. Источником которого выступал тот самый кофе, который я с таким трудом заставил себя проглотить.

Голова, которая только начала успокаиваться, вновь закипела от бурлящих мыслей. Неизвестным было мало исказить моё восприятие реальности в визуальном плане. Они умудрились изуродовать мой вкус, заставив считать эту горькую и ужасную на вкус жидкость почти идеальным кофе.

Единственным моим желанием было поскорее отсюда убраться. Но, если подумать, такой шаг однозначно вызвал бы вопросы. Даже если другие посетители не обратят на это внимание, официант точно заметит. К тому же, мне пришла в голову мысль, что такие места могут использоваться как своего рода тестовые площадки для проверки нормальности поведения. Достаточно заставить каждого официанта сдавать в конце дня отчёт о странном поведении посетителей – вот тебе идеальный инструмент для фиксации любых отклонений от нормы. Косвенно это подтверждалось тем, что кофе, который я получал в качестве пайка, был вполне сносным. Тогда как здесь подавали напиток, абсолютно непригодный для употребления по прямому назначению.

Как результат – я постарался изобразить на лице удовольствие и сделал ещё один глоток кофе. Затем потянулся к вилке и, преодолевая внутреннее сопротивление, вонзил её в пирожное. Как и ожидалось, десерт оказался на вкус не менее отвратительным, чем напиток. На то, чтобы расправиться со всей порцией у меня ушли мучительно долгие пятнадцать минут. Возможно, это была не худшая четверть часа в моей жизни, но неприятных эмоций она доставила более чем достаточно. Особенно, если вспомнить, что изначально я ехал сюда с целью расслабиться.

Расплатившись при помощи своей ключ-карты, которая в том числе обеспечивала доступ к цифровому балансу, я с изрядным облегчением покинул кафе. После чего медленно поехал домой, стараясь избавиться от чувства разочарования и злости. Примерно на середине пути я замедлился. А спустя секунду, вовсе остановился, ошеломлённый внезапным осознанием, которое вспыхнуло у меня в голове.

До этого момента я старательно избегал мыслей, что всё происходящее может быть частью официальной политики «Гелиоса». Теперь же, сопоставив все факты, понял, что это самый очевидный вариант. Я более или менее представлял, как работают структуры корпорации. И был на сто процентов уверен, что провернуть нечто подобное без одобрения правления попросту невозможно. Более того, если такой проект реализуется здесь, с высокой вероятностью он существует и в других полисах. Разве что шестнадцатый стал своего рода экспериментальным полигоном, на котором обкатывают новую технологию.

В чём её смысл, я всё ещё не понимал. На первый взгляд, никакой существенной экономии ресурсов тут не прослеживалось. Да и в чём она могла заключаться? Отделка домов в рабочем квартале? Это не такая значительная статья расходов. Точно так же, как клумбы, газоны или даже бассейн. Никто бы не стал работать хуже, живи они в домах попроще. Было бы достаточно минимального уровня благоустройства. Люди бы всё равно продолжали трудиться. Хотя бы по той причине, что стены Полиса № 16 обеспечивали им защиту, а уровень медицины и других жизненных благ многократно превосходил всё, что можно найти за его пределами.

Тем не менее, «Гелиос» однозначно должен был получать какую-то выгоду от этого проекта. Причём, настолько солидную, что она оправдывала расход ресурсов. Который, на мой взгляд, должен был быть немалым.

Следом на меня одновременно обрушились два чувства. Первое – мощная волна страха. Одно дело, когда ты сталкиваешься с каким-то нарушителем внутри системы, которого можно найти и сдать кому-то из стоящих наверху. Совсем другое – противостоять всей системе в целом. В такие моменты начинаешь чувствовать себя крошечной песчинкой, которую в любой миг может унести ураганный ветер.

Вторым чувством, как бы это странно ни было, оказалось ощущение вседозволенности. Раз мне противостоит вся система «Гелиоса», значит, не было никакой необходимости продолжать соблюдать её правила.

Выводы на самом деле были просты и элементарны. Настолько, что я удивился, почему не пришёл к ним раньше. Хотя, кто мог поручиться, что на меня самого не продолжали оказывать какое-то влияние? Люсия, например, легко забыла, о чём мы говорили на обеде. Ей хватило нескольких часов, чтобы выбросить из головы фамилии двух техников. И это при том, что сама беседа вызвала у девушки сильные эмоции. Да и её мимика, когда я пытался поговорить с ней после работы, указывала на внутренние терзания разума.

После того как я возобновил движение и проехал несколько сотен метров, в голову пришла ещё одна идея. Раз теперь у меня нет никаких ограничений, почему бы не использовать свои служебные возможности? Да, я всего лишь обычный сотрудник, который ездил на вызовы или разбирался с ними в офисе. Тем не менее, мой уровень допуска позволял работать с крупными и важными системами управления. Включая ту, что использовалась в нашем департаменте. Если подумать, единственный зафиксированный сбой, который я помнил, устранял мой коллега с таким же уровнем доступа, как у меня.

Когда в голове сложилась полная картина, я свернул на боковую улицу. Проехав ещё немного по вечернему городу, остановился возле небольшого сквера. Фонтана там не было, зато имелись деревья, кустарники и несколько скамеек. Присаживаясь на одну из них, я поймал себя на мысли, что подсознательно ожидаю провалиться сквозь неё, рухнув на асфальт. Слишком уж сильно врезался в память случай с площадью в рабочем квартале.

К счастью, скамейка оказалась реальной. Так что я устроился поудобнее, развернул интерфейс коммуникатора и ненадолго замер. То, что я собирался сейчас сделать, было однозначным нарушением. Причём таким, за которое никак не обойтись штрафом или понижением в должности. Если кто-то зафиксирует несанкционированный доступ к системе управления департамента, последствия будут куда хуже. Как минимум, мне грозил перевод в рабочий квартал. О максимальной же мере наказания я вовсе старался не думать.

Ещё пару минут я терзался сомнениями. Как выяснилось, не так просто взять и переступить через привычные нормы поведения. Особенно, если дополнительно на тебя давит страх.

В конце концов, вышло успокоить себя мыслью о том, что и так зашёл достаточно далеко. Всё равно в какой-то момент не удержусь от проверки системы управления департамента. А раз так, то какой смысл тянуть?

Запустив модуль подключения, я указал объект и, дождавшись окна с подтверждением запроса, быстро кликнул по нужной кнопке. Всё. Теперь пути назад не было. Независимо от того, сделаю я что-то дальше или нет, правила и законы «Гелиоса» уже были нарушены.

Как ни странно, это подействовало на меня расслабляюще. Помогло сосредоточиться и быстро сформировать план действий. Конечно, он у меня имелся и до этого, но ограничивался абстрактными задачами. Тогда как сейчас я начал мыслить более практическими категориями.

Первым делом отключил блок проверки вводимых команд. Такая возможность тоже присутствовала – на тот случай, если ошибка связана именно с этим компонентом системы. После этого забрался в каталог учётных записей и отсортировал его по уровню допуска к внутренней информации.

Здесь меня ждало ещё одно удивительное открытие. Максимальный уровень допуска к внутренним данным, который я видел, стоял у операторов. Все аккаунты, что были выше по статусу, оказались попросту скрыты из каталога. Вероятно, для них имелся отдельный реестр. А его недоступность в режиме экстренного подключения к системе намекала на существование изолированного сегмента данных, где этот самый реестр находился. Либо наоборот – изолирована была наша управляющая система.

Этот факт настолько выбил меня из колеи, что я потратил несколько минут на анализ тех аккаунтов, что оказались перед глазами. Быстро выяснив, что среди них нет ни одного профиля, который относился бы к руководству департамента. Ещё один интересный факт – я не обнаружил ни одного работника из южного крыла. Хотя формально они были такими же сотрудниками, как и мы. По сути, в открытом каталоге присутствовали лишь люди, работавшие на первых двух этажах северного крыла: техники, инженеры, ремонтники, чьи задачи сводились к мелким частным вызовам, и операторы. Логики такого разделения я не понимал. Тем не менее, она явно имела место быть. Просто мне не хватало информации, чтобы увидеть полную картину.

Наконец, я оторвался от загадки странной архитектуры данных и занялся тем, ради чего вошёл в систему. Авторизовавшись под аккаунтом одного из коллег Люсии, зашёл в раздел с личными делами работников. Экстренный административный доступ позволял проделывать и подобное. Иначе, в некоторых случаях мы бы ничего не смогли сделать с критическими ошибками, допущенными локальными администраторами той или иной системы.

Изначально я хотел лишь проверить текущий статус Томаса и Николаса, убедившись, что там нет странных пометок или чего-то ещё необычного. Либо наоборот, обнаружить какие-то записи и попытаться понять, что они означают. Но, к своему удивлению, неожиданно понял, что в системе нет их личных дел.

Само собой, сначала я подумал, что ошибся. Решил, что мог дать сбой внутренний поиск. Из-за чего вручную пролистал весь список, внимательно изучая работников с фамилиями на нужные мне буквы. Как итог – убедился, что ни одного из техников в системе действительно нет. Спустя ещё пару минут стало понятно, что удалили не только личные дела. В системе зачистили абсолютно всё: пометки об их выходах на работу, закрытых заявках, поощрениях и повышениях рабочего статуса.

Если посмотреть на ситуацию глазами стороннего наблюдателя, то двоих моих коллег как будто вовсе не существовало. Их не принимали на работу, не давали заданий, не повышали и не награждали. Двое опытных техников растворились в воздухе без всякого следа.

После того как Люсия сообщила об удалённых записях, я предполагал, что информацию в системе управления скорее всего подправят. Но не думал, что её попросту полностью вычистят.

Свою цифровую вылазку я заканчивал практически на автомате. Очистил лог действий, вбил две команды в блок ручного управления и, убедившись, что обе введены корректно, вышел из системы.

Спустя минуту я уже медленно ехал на велосипеде по улицам полиса. Оставленные мной команды должны были удалить последнюю запись об очистке лога действий, после чего самоликвидироваться. Если быть точным, первая команда отвечала за очистку оставшихся данных, а вторая должна была удалить себя и свою предшественницу. Что интересно, раньше я о таких комбинациях кода даже не думал. Хотя они вроде бы лежали на поверхности и были не слишком сложны.

Неожиданно проявившаяся креативность тоже вызывала массу вопросов. Если объективно посмотреть на всю мою предыдущую жизнь, я никогда не думал настолько интенсивно, как в последние дни. Не говоря уже о том, что моё восприятие других людей и окружающей действительности разительно изменилось. Я замечал вещи, на которые раньше вообще не обращал внимания и испытывал массу новых ощущений. Что порой изрядно пугало, если быть честным с самим собой.

Тем не менее, прямо сейчас меня куда больше интересовало другое – что именно произошло на заводе? Почему-то казалось, что стоит мне узнать детали этого инцидента, как многое сразу станет понятным.

Безусловно, ещё я бы не отказался добраться до изолированных сегментов сети полиса. Например через аккаунт кого-то из руководителей администрации полиса. На мой взгляд, это открыло бы куда более серьёзный массив информации. Но, в данном случае, я даже не знал, как подступиться к задаче. Получить доступ при помощи коммуникатора было невозможно, а единственный альтернативный вариант – завладеть ключ-картой, которая играла роль идентификатора резервного канала подключения. Грубо говоря, абсолютно любой житель полиса мог использовать чужую ключ-карту, чтобы подключить свой коммуникатор к рабочему терминалу. Причём модификация коммуникационного импланта и личный уровень допуска никакой роли не играли.

Не самая безопасная система. Но, с другой стороны, я ни разу не слышал о краже чужих ключ-карт. Да и в целом, преступность внутри полиса была на нулевом уровне. Раньше я бы и сам не подумал о такой возможности. К тому же, резервный вариант идентификации изначально создавался на случай сбоя в работе коммуникатора, из-за чего человек не мог подтвердить свою личность привычным способом.

Машинально усмехнувшись проскочившей в голове мысли о том, что я единственный и самый опасный здесь преступник, я припарковал велосипед около своего дома. Уже поднимаясь по лестнице, поправил себя. Самые опасные преступники полиса – люди, создавшие подобную систему. Никак иначе.

Оказавшись внутри квартиры, я скользнул взглядом по пустой рамке и, чуть поморщившись, прошёл в спальню. Прежних эмоций отсутствие фотографии уже не вызывало, но видеть пустой картон, прикрытый стеклом, всё равно было неприятно.

Опустившись на постель, снова развернул окно интерфейса. Решив попробовать ещё одну идею, которая пришла мне в голову по дороге назад.