Текст книги "Спавшая пелена (СИ)"

Автор книги: Александр Кронос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

Из состояния задумчивости меня вырвало восклицание Штайнера, который шёл рядом. Удивлённое, печальное и гневное одновременно. Это вынудило отреагировать и повернув голову, попытаться отыскать причину такого поведения техника. Последняя обнаружилась практически сразу. Метрах в десяти от нашего небольшого строя. Именно там стояла Люсия. Сопровождаемая человеком в армейской форме.

Глава XV

По разуму моментально прокатилась волна ярости и шока. Сердце застучало в бешеном ритме, а тело попыталось свернуть в сторону девушки. Хотелось немедленно рвануть вперёд, прикончить на месте её конвоира и бежать.

Естественно, изменить направление движения у меня не вышло. Всё, чего я добился, – острой боли, что полыхнула в голове. Сама Люсия тоже меня заметила. Я хорошо видел, как удивлённо приподнялись её брови, а ноги напряглись, пытаясь притормозить. Но у неё была своя команда, нарушать которую девушка никак не могла.

В следующую секунду сопровождающий военный оскалился в ухмылке и шлёпнул её по заднице, одновременно что-то тихо проговорив в спину. Люсия же сразу же устремила взгляд в пространство перед собой и ускорилась, шагая в сторону одного из корпусов. Совсем не к тому, рядом с которым размещался наш отряд.

Сейчас внутри меня полыхал не гнев. Это была ненависть. Лютая. Зашкаливающая. Плавящая сознание и подавляющая все иные эмоции.

Я впился взглядом в спину уходящей Люсии, а в следующую секунду в голове неожиданно раздался новый, незнакомый голос.

– Стоп! Всем остановиться и оставаться на месте.

Мозг послушался приказа в автоматическом режиме – я замер на плацу. Ещё раз убедившись, что эмоциональное состояние напрямую связано с оперативностью реакции разума на команды. Если все остальные выполнили указание в ту же секунду, то я едва не врезался в идущего впереди.

Кто именно нас остановил, стало понятно спустя пару мгновений. К лейтенанту одиннадцатой роты подошёл человек в гражданском. Тот самый, который пытался забрать устройство сразу после завершения операции.

Оба старались говорить тихо, но выражение лиц указывало на явный конфликт. Я же, смотря на них, отчаянно размышлял. Устройство, которое прикончило Бреннера и освободило его напарника, до сих находилось у лейтенанта. Насколько я понимал, отдавать он его не собирался. Могу поспорить, эта штуковина, напоминающая сканер, была одной из основных целей нашего рейда. Наряду с пленением тех людей, что должны были её использовать. Либо стала таковой в процессе, когда офицер понял, что она находится прямо перед ним. Это объясняло и схватку внутри бара. Вполне могло случиться так, что кто-то из противников желал уничтожить устройство, чтобы оно не досталось врагам. Другие же хотели использовать его по прямому назначению.

На первый взгляд, шансы подобраться к трофею у меня практически отсутствовали. Сложно что-то предпринять, если ты не можешь даже свободно говорить, а воля опутана стальными канатами ограничений. Тем не менее, смотря на двух спорящих мужчин, я не мог отделаться от мысли, что это неплохая возможность. И далеко не факт, что мне когда-нибудь представится такая же.

До появления Люсии, я собирался выжидать. Постараться выяснить, где будет храниться это устройство, а потом разработать какой-то приемлемый план. В конце концов, рядовые регулярно забирали кого-то из нас для выполнения поручений. И, судя по тому, что я видел, члены отряда возвращались самостоятельно, выполняя данные им команды.

При этом я сильно сомневался в способности горилл грамотно формулировать задачи. Что открывало определённый простор для самостоятельных действий. А если получится вступить с ними в диалог и спровоцировать на нужную мне фразу, в теории, можно было получить относительную свободу передвижения. В конце концов, я мог интерпретировать любое их слово, как отданную команду.

Голова кипела, переполненная мыслями. А вот конфликт между двумя офицерами постепенно переходил на другую стадию. Оба начали повышать голос, не сильно заботясь о внимании окружающих. Я же пытался понять, почему мы подчинились приказам человека в костюме? Он абсолютно точно не относился к военным. Тот самый “авторизованный гражданский персонал”? Имеющий свободный доступ к нашим коммуникаторам.

– Информирую, что ваш командир отстранён от руководства. Всем вернуться в место расположения и не покидать казарм.

Голос, который сейчас звучал в моей голове, был всё тем же. Приказ отдал темноволосый мужчина в гражданском костюме, чьи глаза гневно смотрели на армейского офицера. Я, было сделал пару шагов вперёд, двинувшись вместе со всем строем. Но через секунду послышался голос лейтенанта.

– Вынужден интерпретировать эти действия как вмешательство в управление гарнизоном, граничащее с мятежом. Первый десяток одиннадцатой роты – сопроводить наших гостей за ворота. В качестве исполняющего обязанности командира гарнизона, я перевожу армейский блок Полиса №16 на осадное положение.

Прямой команды, адресованной нашему отряду не прозвучало. Так что я остался на месте. А вот конфликт этой парочки вышел на принципиально иной уровень. Заставив меня задуматься. Выходит, приказы могли нивелировать друг друга, даже если это не указано напрямую? Или же всё упиралось в интерпретацию полученной команды?

Группа солдат действительно сдвинулась с места, собираясь выполнить указания и выкинуть оппонента офицера за пределы территории части. Равно как и четверых его сопровождающих, чьи руки сейчас потянулись к оружию.

Но тот не собирался сдаваться просто так. В следующее мгновение я снова услышал его голос.

– Это вооружённый бунт. Обвиняю лейтенанта Мортона в неподчинении. Одиннадцатая рота – немедленно арестовать мятежника. Прекратить действия, нарушающие законы “Гелиоса”, и вернуться в казармы.

Солдаты застыли, переглядываясь между собой с изрядной долей непонимания на лицах. Я не знал, как в их случае работает система контроля, но предполагал, что получение противоположных приказов от лиц с одинаковым социальным статусом наверняка приводит их в замешательство. Заодно не давая выполнить любую из полученных команд.

Что до капралов, на которых такие установки не распространялись, они тоже разделились. Двое остались вместе с рядовыми, не проявляя особого рвения и желания участвовать в конфликте. Ещё трое встали за спиной лейтенанта, сжимая в руках автоматы. А младший капрал Клэнс, руководящий нашим отрядом, грамотно изображал каменную статую. Судя по всему, отчаянно желая избежать втягивания в противостояние.

За следующие несколько минут двое мужчин озвучили больше двадцати разнонаправленных приказов, пытаясь заставить солдат подчиниться. Чем сильнее они изощрялись в формулировках, тем больше вводили рядовых в состояние хаоса. Я же за это время успел немного успокоиться и переключиться. Та безумная ненависть, что совсем недавно пронизывала мою голову, обратилась в мрачную решимость. Я желал вырваться отсюда. Любым способом. Успеть освободить Люсию, до того, как её сломают. О том, что с ней сейчас происходит, я старался не думать. Стоило одной такой мысли коснуться моего разума, и он мог снова взорваться. Тогда как для реализации задуманного мне требовалась относительно холодная голова.

Одновременно с этим, я, как мне казалось, понял логику спорящих. Ни один из них не хотел доводить дело до прямого столкновения. Рискну предположить, что такой расклад негативно сказался бы на каждом, включая победителя. Сомневаюсь, что “Гелиос” приветствовал междоусобицы, в которых погибали его граждане. Уж тем более – открытые схватки между представителями разных ведомств. Именно поэтому каждый из оппонентов пытался создать критический перевес сил, при котором у противоположной стороны не осталось бы ни единого шанса на успех.

Правда, получалось у них не слишком хорошо. Скорее всего, будь здесь командир гарнизона и его распоряжения имели бы более высокий приоритет, чем команды условного гражданского. Но сейчас приказы отдавал всего лишь командир роты, чьего статуса явно было недостаточно, чтобы заставить рядовых действовать против мужчины в костюме.

Если быть честным, возникший конфликт напрочь ломал моё представление о “Гелиосе”, как структуре с чётким разделением обязанностей и выстроенной иерархией. Судя по тому, что я сейчас наблюдал, в Полисе №16 не было человека, который обладал бы полной властью над всеми службами. Естественно, размышлять о том, как может быть устроена система управления, я сейчас не стал. Тем не менее, факт отсутствия единого руководителя был налицо. Потому как, если бы он здесь имелся, обе стороны уже давно бы апеллировали к нему, а не сводили с ума солдат одиннадцатой роты, засыпая их противоположными приказами. Лица рядовых сейчас выражали крайнюю степень замешательства – максимальную, что была доступна их уровню интеллекта.

В какой-то момент лейтенант оглянулся назад. Прошёлся взглядом по нашему отряду и внезапно торжествующе улыбнулся. А в следующую секунду я услышал новый приказ:

– Считайте, что вы официально находитесь в зоне проведения боевой операции по подавлению мятежа. Разрешаю применение силы и использование любого оружия. Как исполняющий обязанности командира гарнизона, приказываю следовать лишь директивам военного командования. Запрещаю исполнять приказы, отданные кем бы ни было, помимо меня.

Рядом удивлённо выдохнул Штайнер, а взгляд человека в гражданском сразу же обратился на наш строй. После этого он посмотрел на офицера.

– Ты же понимаешь, что за такое тебя по голове не погладят? Это уже не просто перепалка. Ты разрешил “смертникам” применять оружие в черте полиса. Объясняться придётся долго. И далеко не факт, что твои аргументы сочтут подходящими.

Мгновение помолчав, заговорил снова:

– Давай просто закончим этот нелепый цирк, и ты отдашь мне трофей. Обещаю, твои заслуги будут обязательно указаны в рапорте.

Видимо, в отношении таких, как мы, у армейских офицеров было несколько больше власти. А оппонент лейтенанта не мог отменить его приказ, что немедленно сместило баланс сил в пользу командира одиннадцатой роты.

Сам лейтенант медленно покачал головой, не отрывая взгляда от брюнета в костюме.

– Какое щедрое предложение. Но я предпочту отказаться. Вы абсолютно ничего не сделали, чтобы добраться до цели. Информацию передали наши агенты, а сама операция была проведена исключительно силами гарнизона. Никто из вас палец о палец не ударил, чтобы заполучить образец или пленных. Теперь же ты заявился сюда и хочешь забрать себе все лавры. Наивно надеясь, что тебе позволят.

Закончив монолог, лейтенант усмехнулся, и в моей голове снова прозвучал его голос:

– Первый десяток, охранять меня и трофей. При попытке агрессии со стороны любых лиц – немедленно применить оружие на поражение. Даже если вам только покажется, что они атакуют – стреляйте. Второй десяток – вывести этих пятерых человек за территорию армейского блока. Занять позиции на КПП и не впускать внутрь никого, кроме военных. При попытке силового прорыва или несанкционированного прохода через контрольный пункт – вести огонь на поражение.

Команда была достаточно конкретной, чтобы я немедленно начал двигаться. От нашего десятка сейчас осталось всего семь человек. И все они через пару секунд выстроились около офицера. Тогда как второй десяток окружил пятерых человек в костюмах. Стоило тем попытаться достать оружие, как они тут же оказались под прицелом автоматчиков.

Теперь противостояние можно было смело считать законченным. Второй десяток тоже понёс потери, и сейчас у них оставалось восемь человек. Но, даже пятнадцать автоматчиков в полной выкладке – это несоизмеримо больше, чем пять человек, вооружённых лишь пистолетами.

Конечно, так запросто эта пятёрка территорию базы не покинула. Их старший попытался вновь обратиться к одиннадцатой роте, заодно продублировав приказ всем военным на территории гарнизона. В очередной раз представившись офицером службы безопасности “Гелиоса”, он отдал приказ задержать лейтенанта. А тот парировал его точно так же, как и все предыдущие. В итоге, спустя ещё несколько минут, безопасник всё-таки признал поражение и вместе со своими людьми удалился в сторону ворот.

Мы же получили приказ двигаться следом за офицером, а потом заняли позиции около его кабинета, получив распоряжение никого не пускать внутрь без его разрешения. При попытке прорыва предписывалось применять оружие.

Что интересно – старую команду о неподчинении любым распоряжениям, которые исходили бы не от него, лейтенант не отменил. Никого из младших командиров с нами тоже не оставил. А на младшего капрала Клэнса, который едва ли не публично дистанцировался от конфликта, офицер посмотрел так, что стало понятно – в ближайшее время того ждут серьёзные проблемы.

В любом случае, единственный приказ, которому мы сейчас следовали – тот, что был отдан самим лейтенантом. При этом, никто из других военных не мог его скорректировать. Насколько я понимал, командир одиннадцатой роты не был силён в командовании такими, как мы. Практически каждый раз, когда он отдавал то или иное распоряжение во время рейда, за ним тут же появлялись уточнения младшего капрала Клэнса. Это привело к закономерному результату – сейчас у каждого из стоящих около его кабинета, скорее всего, была максимальная свобода действий за всё время, проведённое в расположении гарнизона. Он не только временно вывел нас из подчинения всем остальны и дал возможность применять оружие, но ещё и не озвучил прямого запрета входить в его кабинет.

Судя по лицам остальных, их посещали точно такие же мысли. Даже “Старый” время от времени поглядывал в сторону двери помещения. А Штайнер, стоящий рядом со мной, вовсе переминался с ноги на ногу от волнения.

Я же отчаянно пытался придумать, как использовать ситуацию? Сам офицер всё ещё находился внутри. И пусть запрета заходить у нас не было, я прекрасно понимал, что вламываться в помещение, пока он там, – откровенное безумие.

Зато в плане всего остального руки у нашей группы были относительно развязаны. А слова лейтенанта о том, что мы находимся в зоне боевой операции, позволяли начинать разговор первыми. Учитывая же, что сейчас мы находились в административном корпусе, где первый этаж занимала одиннадцатая рота, мимо нас регулярно проходили военные. Если я верно понимал схемы корпусов, второй и третий этажи здания заполняли разнообразные профильные помещения. В том числе, спортивные залы и комнаты отдыха. Так что солдаты регулярно сновали вверх и вниз по лестницам. Нередко проходя по тому коридору, где располагался кабинет их командира.

Одиночных рядовых или тех, кто шёл в сопровождении капралов, я пропускал. Но, спустя четверть часа дежурства, на глаза попалась почти идеально подходящая компания – пятеро увлечённо беседующих между собой солдат, которые с заметным пренебрежением поглядывали в нашу сторону.

План в моей голове сложился ещё минут десять назад. Но приступать к его реализации было откровенно страшно. Нет, я не дрожал от нервов, а сердце стучало вполне равномерно. Но разум терзали опасения, пытающиеся сковать волю и мешающие двинуться с места. Сглотнув, я покосился на Штайнера. Затем глянул на “Старого”. Тот, поймав мой взгляд, слегка нахмурился. Впрочем, даже если он попытается меня остановить, ничего не выйдет. Лейтенант не назначал главного в нашем отряде, а все старые приказы капрала Клэнса отныне можно было считать недействительными.

Когда пятеро рядовых почти поравнялись с нами, я заставил себя сделать шаг вперёд, практически перегородив им путь.

Реакция оказалась вполне предсказуемой – вся пятёрка резко затормозила, глядя на меня с приличной долей удивления. Наконец, тот, что шёл первым, мрачно пробасил.

– Ты своё место забыл, собачонка? Упал – отжался двадцать раз. Будешь знать, как нам под ноги соваться.

Я через силу выдавил из себя подобие улыбки, стараясь сделать её максимально обидной и насмешливой.

– Это самое умное, на что ты способен? Ничего более интересного твой жалкий крохотный мозг придумать не в состоянии?

Рядовой, который только что обращался ко мне, на пару секунд буквально завис с открытым ртом. Четверо его товарищей тоже смотрели шокированно. Судя по всему, в структуре логики отдаваемых нам приказов они тоже разбирались слабо и никак не ожидали, что я смогу заговорить с ними в таком тоне. Скорее всего, вообще не предполагали, что я отвечу.

Наконец неформальный лидер этой пятёрки пришёл в себя.

– Ты что себе позволяешь? Как со мной разговариваешь? Знаешь, что я с тобой за такое сделаю?

Я пожал плечами и, стараясь говорить максимально тихо, чтобы слова не достигли ушей лейтенанта, ответил:

– Что? Поделишься своим обедом? Извинишься? Почему бы вам не развернуться и не свалить отсюда? Проход закрыт.

Лицо военного исказила гримаса ярости. Злость была такой, что у него даже щёки покраснели. А я внезапно ощутил полное спокойствие. Процесс уже был запущен, отступать поздно, и нервы как-то сами по себе вернулись в норму.

– Вы всего лишь нарушители. Расходное мясо, которое идёт в бой первым. Живые мертвецы. Понял? Ты уже труп. Просто ещё не знаешь об этом.

Могу поспорить, как минимум половина этих слов была скопирована – он просто повторил то, что слышал от капралов. Тем не менее, реакция оказалась именно такой, какую я хотел вызвать.

– А ты просто тупой дегенерат. Ни на что не годный и без критического мышления. Даже не понимаешь, что вокруг происходит. Хреново, наверное, так жить – безмозглым существом, неспособным на элементарные рассуждения.

Не факт, что он понял все озвученные слова, но общий посыл однозначного уловил. Пальцы военного сжались в кулаки, и он шагнул вперёд. Ещё двое из его пятёрки тоже двинулись следом. А в дальнем конце коридора появилась группа из доброго десятка рядовых, с которыми не было капрала.

Что-то тихо прошипел Штайнер. Вполголоса выругался “Старый”. А я отступил на шаг назад, одновременно начиная говорить:

– И что ты сможешь сделать? Ты же не думаешь, что тебе дадут войти в кабинет лейтенанта? На это твоих крошечных мозгов хватает?

Сейчас был очень тонкий момент. От того, как ответит взбешённый солдат, зависело практически всё. Да, я понимал, что в теории, эти парни были нашими коллегами по общей ситуации. Они точно так же находились в рабстве. даже осознавая этого. Тем не менее, я прекрасно видел, как “гориллы” относятся к таким, как мы. Как издеваются над попавшими сюда “нарушителями”. А ещё память хранила образ Люсии, конвоируемой каким-то капралом в один из корпусов. Стоило вспомнить эту картину, и все гуманистические мысли моментально развеивались в прах.

– Если я захочу, то зайду куда угодно. Не тебе отдавать мне приказы, мясо.

На прямую угрозу вторжения в охраняемое помещение это не походило. С другой стороны, он косвенно дал понять, что, при определённых обстоятельствах, может проникнуть внутрь кабинета.

“Старый”, который, кажется, понял, чего именно я добиваюсь, немного сместился в сторону. Штайнер и ещё один из наших поудобнее перехватили автоматы. А я поднял оружие, беря солдата на прицел.

Голова немедленно отозвалась болью, но в этот раз она была вполне терпимой. Как и подсказывала логика, чип контроля пытался расставлять приоритеты. В противном случае эффективно управлять нашим отрядом было бы попросту невозможно. В данном случае, приоритет прямого приказа офицера, да ещё в условиях операции по подавлению мятежа, был выше запрета причинять вред жителям Полиса №16. Стоящий напротив меня военный намекнул на возможность проникнуть в охраняемую зону, чего оказалось вполне достаточно. И пусть имплант давил на нервную систему, тем не менее, это вполне можно было выдержать.

По-моему, стоящий напротив рядовой даже не понял, что происходит. По крайней мере, в его округлившихся глазах плескалось только изумление. Страха я там не заметил. А в следующую секунду его взгляд наполнился болью – предсказуемая реакция любого человека, которому вогнали автоматную пулю в колено.

В замкнутом пространстве одиночный выстрел грянул необыкновенно громко. А сразу после него раздался громкий голос “Старого”:

– Встать на колени! Руки за голову! Не дёргаться!

Глава XVI

Если ближайшая к нам четвёрка рядовых хотя бы слышала всю беседу и представляла себе суть ситуации, то для второй группы, появившейся в конце коридора, такой поворот стал полной неожиданностью. Их можно было понять – насколько я понимал, до этого момента ни один из “смертников” не открывал огонь по кадровым военным. К такому они точно готовы не были.

А вот те, что стояли рядом, сразу же схватились за оружие. Один даже попытался прицелиться в меня из пистолета, после чего рухнул на пол, получив сразу две короткие очереди в упор – от “Старого” и ещё одного из бойцов.

В воздухе же вновь зазвенел командный голос командира десятка:

– На колени! Руки за голову! Не двигаться!

Я держал военных на прицеле и, как ни странно, почти не чувствовал отдачи чипа контроля. Сложно сказать, с чем именно это было связано, но пульсирующая боль в голове отступила. Возможно, из-за того, что со стороны противника появилась реальная угроза, и чип контроля посчитал её достаточно значимой.

Дальняя от нас группа военных тоже схватилась за оружие – теперь и они могли рассматриваться в качестве условно законной мишени.

Наконец произошло то, чего я ожидал с самого начала громкой фазы конфликта. Распахнулась дверь кабинета, и в коридор вылетел лейтенант. С перекошенным лицом, безумными глазами и пистолетом в правой руке.

– Что происходит?! Кто стрелял?! В кого?

Произнося последние слова, офицер наконец заметил двух рядовых, лежащих на полу. Один завывал, держась за разнесённое в клочья колено. Второй, судя по всему, был на грани смерти – шесть автоматных пуль в упор не оставляли шансов. Но прокомментировать эту картину лейтенант не успел. Его перебил “Старый”, который, не прекращая целиться в сторону солдат, бодро отрапортовал:

– Возникла угроза проникновения. Мы были вынуждены открыть огонь на поражение. Ждём дальнейших указаний.

Офицер на мгновение растерялся. Думаю, если бы на нашем месте оказался кто-то другой, командир одиннадцатой роты мог бы испытать вполне обоснованные сомнения. Но, в данном случае, наличие чипов контроля сработало в нашу пользу. О том, что кто-то из нас может солгать, он даже не подумал.

Вместо этого лейтенант шагнул в сторону солдат, которые, увидев его, окончательно перестали понимать, что происходит. Как минимум, потому что он даже не попытался нас остановить. Скорее, наоборот – продемонстрировал, что в целом мы всё делаем верно.

Ближайшие трое солдат, после ранения своих товарищей, отступили на несколько метров назад. Вторая группа стояла ещё дальше. И, чтобы приблизиться к ним, офицеру пришлось отойти в сторону от двери своего кабинета.

Сам я слегка сместился вправо, оказавшись прямо напротив проёма. Бросил быстрый взгляд внутрь, оценивая ситуацию. Кабинет был компактным: письменный стол, пара шкафов, диван и два стула для посетителей – ничего лишнего.

Больше всего я опасался, что внутри окажется сейф, открываемый кодом доступа, биометрией или привычной ключ-картой. Это означало бы полный провал моего плана. К счастью, сейфа не оказалось. Видимо, местное руководство не предполагало, что командиру роты придётся хранить в своём кабинете нечто особенно ценное. Для таких вещей наверняка имелись специальные помещения на территории гарнизона. Которыми тот не стал пользоваться, видимо желая перестраховаться.

А то единственное препятствие, которое можно было преодолеть лишь с личной ключ-картой самого лейтенанта или какой-то другой, более высокого уровня допуска, офицер устранил сам. Распахнув дверь и оставив её открытой. Так что я прекрасно видел трофейное устройство, лежащее прямо на его письменном столе.

В висках снова пульсировала кровь, а в голове отдавался стук сердца. Ноги, казалось, приросли к полу. Цель была совсем рядом, но, стоило мне сделать один шаг внутрь – пути назад уже не будет. Сейчас мы ещё могли отбиться от любых обвинений. Видеокамер здесь не было, капралы за нашим конфликтом не наблюдали, а интеллектуальный уровень рядовых позволял относительно легко переиграть любые их обвинения. Но проникновение в кабинет офицера – совсем другое дело. За такое нас просто прикончат. Всех.

“Старый” тоже это прекрасно понимал. Но, в отличие от меня, колебаться не стал. Вместо этого продолжил играть свою роль – шагнул следом за лейтенантом и, остановившись сбоку от него, начал что-то тихо говорить. Его задумка была очевидна – отвлечь внимание офицера и дать мне дополнительное время, чтобы разобраться в работе трофея. Впрочем, риски у него тоже были меньше – в случае провала, пострадаем именно моя голова. У остальных будет шанс отговориться.

Стиснув зубы, я ещё немного сместился в сторону, скрывшись из поля зрения военных за Штайнером и двумя бойцами, что стояли рядом с техником. Затем сделал ещё одно движение и оказался внутри кабинета.

В момент, когда переступал порог, в голове мелькнула мысль: а не отреагирует ли сейчас чип контроля? Никто ведь не мешал его создателям добавить к списку глобальных правил запрет на несанкционированное вторжение в кабинеты командирского состава. А то и вовсе любые закрытые для доступа помещения. Поэтому, оказавшись внутри, я на секунду замер. Потом облегчённо выдохнул и устремился к столу.

Дальше я действовал практически на автомате. Осторожно уложив оружие на столешницу, взял в руки устройство. Покрутил его, изучая переключатели и индикаторы. Их, надо сказать, было не так много. Один рычажок, обозначенный буквой “М”, имел четыре режима и, скорее всего, отвечал за мощность. Ещё имелась кнопка включения и индикатор заряда. Максимально простая и понятная схема.

Нажав на кнопку включения, посмотрел на индикатор. Убедившись, что шкала практически полностью заполнена, переключил мощность. На самый первый и, судя по обозначению, слабейший из всех режимов.

Если всё это я провернул за пару мгновений, то перед следующим шагом ненадолго притормозил. В голове всё ещё стояла картинка с Бреннером, высоко вскидывающим колени с искажённым от боли лицом. Наконец, завёл руку с устройством за спину и, приготовившись к приступу боли, нажал на условный “спуск”.

Как бы я ни готовился, такого всё равно не ожидал. Ощущения были практически такими же, как после моего “пробуждения”. Только в этот раз раскалённая лава заполнила не один позвоночник – она растеклась по всему телу. Казалось, добралась до каждого нервного окончания, превращая его в источник дикой боли.

Я упёрся второй рукой в столешницу, стараясь не рухнуть на пол, и сжал зубы так, что, казалось, они вот-вот начнут крошиться. Картинка перед глазами смазалась и потеряла чёткие очертания. А сам я на какое-то время превратился в концентрированный сгусток боли.

Руку, сжимающую устройство, я уже не чувствовал; Лишь надеялся, что она всё ещё наводит его на правильное место.

Прекратилось всё неожиданно. Как по щелчку пальцев исчезла боль в позвоночнике, а следом она ушла и из всего тела. Конечно, последствия давали о себе знать – я с трудом стоял на ногах, а перед глазами плавала пелена тумана. Тем не менее, вновь чувствовал свои конечности и мог управлять телом.

Как только я снова ощутил собственную руку, сразу же сместил устройство, направив его на свою голову. Боль, как ни странно, оказалась куда более терпимой. Судя по всему, коммуникатор был не настолько плотно связан с нервной системой. А может быть, дело было в чём-то ином – в том, как именно работают эти импланты, я разбирался слабо.

В любом случае, сейчас мне пришлось прикладывать куда меньше усилий, чтобы удержаться от крика. Дождавшись, пока боль в голове пройдёт, я на всякий случай провёл устройством по всему своему телу, стараясь сделать это максимально быстро, но при этом ничего не пропустить. Очень не хотелось внезапно обнаружить ещё один резервный имплант, который перечеркнул бы все мои усилия.

Закончив, я засунул трофейное оружие в разгрузку, взял автомат и шагнул к двери. Где лицом к лицу столкнулся с лейтенантом. Тот на секунду застыл, удивлённо глядя на меня. Скорее всего, попытался отдать приказ через коммуникатор – тот самый, который я только что уничтожил. Что дало мне ещё немного времени.

В голове сразу же всплыла информация об имплантах защиты, которые обычно ставились офицерам, штурмовикам и некоторым категориям пехотинцев. Всё-таки, от влитых в меня пакетов данных был толк. Например, сейчас я точно знал, что стрелять офицеру в корпус или по ногам практически бесполезно. Да и в живот, по большому счёту, тоже. С высокой долей вероятности, внутрь его тела были вмонтированы импланты со специальным гелем, которые активировались при ранении, выплёскивая вещество в организм. А сам гель немедленно начинал действовать: останавливал внутреннее кровотечение, запускал процессы ускоренной регенерации клеток и снимал значительную часть болевых ощущений.

Даже если выпустить ему в живот длинную очередь или весь магазин – это может не сработать. Особенно, если в организме офицера имелись ещё и капсулы с психостимуляторами. Эта дрянь позволяла эффективно действовать после тяжёлых ранений. Не слишком долго, но в нашем случае и этого окажется достаточно.

Собственно, приемлемых вариантов было всего два – сердце или мозг. Первое находилось под защитой модифицированной грудной клетки, которую не так просто пробить. Конечно, степень защиты у всех разная, но, если у лейтенанта вариант с высокой степенью устойчивости, то автоматные пули запросто могли его не взять. Даже в упор. Череп тоже вполне мог быть модифицирован. Пассивные импланты, в отличие от активных, куда слабее нагружали нервную систему, а их установка ограничивалась лишь доступными человеку возможностями.

Все эти мысли промелькнули в голове за какое-то мгновение и вылились в конкретный вывод по поводу уязвимого места противника.

Подавшись вперёд, я упёр автомат ему в подбородок, прямо на месте стыка с шеей. И судорожно нажал на спуск.

Переключатель огня я перевёл в старое положение сразу после того, как прострелил колено рядовому. Так что сейчас оружие выдало короткую очередь. Три пули. Три кусочка свинца, которые пронзили кожу лейтенанта и ушли вглубь его тела.

Он сделал шаг назад и на миг мне показалось, что тактика не сработала. А потом я заметил гаснущие глаза. Спустя ещё секунду, лейтенант просто осел на пол.

Мозг далеко не сразу осознал случившееся. Ещё секунду я оставался на месте, глядя на тело офицера и не веря своим глазам. Потом шагнул вперёд. Оказавшись в коридоре, повёл вокруг взглядом. Дальней группы военных здесь уже не было. Единственные, кто остался – пара рядовых, которые прямо сейчас поднимали тело убитого солдата. Плюс, тот самый раненый, при помощи которого я спровоцировал всю эту ситуацию. Сейчас он сидел, привалившись спиной к стене и положив обе ладони на развороченное пулями колено.