Текст книги "700kb. Хроники одной души(СИ)"

Автор книги: Александр Краснослободский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Краснослободский Александр
700kb (Хроники одной души)

«700kb»

(хроники одной души)

Увы, не благосклонен небосвод.

Что не захочешь

все наоборот.

Дозволенным, Господь не одаряет,

А недозволенного

Дьявол не дает.

(Словам Хайяма, за немногим – тысяча лет)

Больше миллиона лет назад, в результате землетрясения, раскололся горный массив и его многокилометровая цепь переломилась на две части образовав глубокое ущелье – сай.

Пройдет немало лет, прежде чем это ущелье обживут люди. Но и это – "не мало", выглядит значительно большим, чем то временное расстояние, которое разделяет нас, ныне живущих, от рождения Спасителя.

Я начинаю свой рассказ с описания маленького кусочка земли, где на протяжении многих веков жило одно племя. Это ущелье стало их родовым гнездом и в современный мир они вошли, сохранив уклад и многовековые традиции.

* * *

... Устроив обвал, с шумом и криком, перекрыв тропы отхода, охотники загоняли стадо горных коз на стык троп. Перепуганные животные мчались вверх по широкой уходившей вверх тропе. Через сотню шагов козы замерли на распутье.

Вправо – короткий, в пять шагов подъем, заканчивающийся обрывом. Прямо – узенькая дорога в кишлак, вросший в каменную плиту, что лежит в основании раскола. Но дорога перекрыта каменным валом, а на нем люди с дубинами. Влево от насыпи, мимо ниши-пещеры, широкая тропа уходит в сквозную каменную щель, в конце которой, виднеется надеждой на спасение, пестрый луг.

Вожак насмерть перепуганного стада, огромный старый козел, выбрал путь спасения. Он повел стадо в щель.

Миновав каменный коридор и выскочив на луг, животные оказались в ловушке. Выход был только один – коридор той самой щели. Природа в вертикальной стене горы образовала каменный стакан – замкнутый амфитеатр. В древнем Риме отдали бы многое, чтобы посмотреть на местный гладиаторский бой...

Глава I часть-1

Север Афганистана IV век до Р.Х.

... Но вместо тысяч глаз зрителями были только вождь племени и шаман. Отец и сын. Они следили за охотой со ступени на высоте десяти локтей.

– Ты посмотри, что сделали эти люди с моим тотемом? – шаман беспомощно развел руками, – чужие сломали мой тотем. Щель камнями привалили, шакалы, а кости распихали по дырам и глиной замазали.

Старый вождь услышал в голосе сына горечь и возмущение.

– Какой позор, что я скажу людям?

Глаза шамана увлажнились, но вождь оставался спокойным. Он с пониманием выслушал сына и произнес:

– Скажи соплеменникам, что ты сам это сделал. Это нужно нам, чтобы на луг больше никогда не заходили чужие люди. А кто тронет тотем – сам умрет смертью дикой и весь род загубит.

Шаман с надеждой посмотрел на вождя.

– Но это же обман. Я этого не делал! – выдавил он сквозь зубы.

– Делал – не делал, разницы нет. Главное, чтобы твой бывший тотем охранял то, что находится за ним! Рано или поздно, люди придут за тем, что спрятано в камнях.

–Хорошо, – согласился шаман, – я скажу племени, что это решение мне подсказали Боги. Но ты, отец, тогда разрешишь Джамо сразиться с вожаком стада. Джамо крепкий и достойный охотник. Ему нужно показать племени свою силу.

Шаман вновь глянул на поруганный тотем и, выругавшись, сплюнул под ноги. Почувствовав на себе осуждающий взгляд отца, он прикрыл глаза рукой. Свет солнца не был таким ярким, чтобы этот случайный жест мог остаться незамеченным для вождя.

– Достойный, говоришь. А давно ли? Сейчас он сам себя покажет.

Старейшина рода спрятал улыбку и отвернулся от шамана.

– Джамо покажет? – спросил с недоверием шаман.

– И Джамо, ...тоже покажет.

Причина ясна. Шаману нужен помощник в делах и муж красавице дочери. Вождь посмотрел на шамана своим особым серьезным взглядом. Так сразу и не поймешь, что старейшина рода имел к случаю, собственные планы.

– Я слышу гон. Похоже стадо уже на пути к Зобу Дьявола, – сказал шаман и поднял с камня бубен. Он подошел к краю плиты-ступени и наклонился, чтобы лучше видеть выход из каменного коридора.

– Отец, я не доверяю этому человеку, – тихо сказал шаман всматриваясь в темноту коридора. – Не наш он. Чужой.

Вождь печально покачал головою. Сын прав, но существует и понимание, которого шаман пока не видит, а это значит, он еще не готов стать главою племени. Старейшина рода многозначительно хмыкнул и собрался ответить, но в это время в коридоре Зоба Дьявола раздался перестук копыт. И вот уже по лугу рассыпалось стадо диких коз.

– Девять голов. Десять... Двенадцать!

Вождь от радости цокнул языком.

– Такой удачной охоты я никогда не видел. Наше племя будет с мясом целую зиму! Это он принес нам удачу!

Вслед за стадом на луг выбежал размахивающий дубиной чужой.

– Ты видел? Он был первым среди наших воинов! – сказал довольный старик.

– Отец, пусть Джамо...

– Не торопись.

Старое, испещренное морщинами лицо вождя, застыло.

– Чужой. Он должен показать, на что способен. Если белоголовый промахнется, ты убьешь его... но у чужого должен быть шанс. А если сдохнет от удара козла, нам и винить будет некого. Совесть наша будет чиста.

Взгляды отца и сына на секунду встретились.

Шаман понял замысел, но не мог принять это сердцем. Подобного случая в жизни племени не было.

– Ты только взгляни, какой он огромный! Рога такие отродясь не видел, – сказал вождь, указывая на козла. – Хороший тотем получится. Хм. А ты, я вижу, не боишься за нашего воина, которого может убить это сильное животное.

Шаман понял намек и обреченно пожал плечами.

Куда торопиться? Время покажет, кто сильнее и что делать дальше. Он с усмешкой посмотрел на седого воина. Его дальнейшая жизнь уже подернулась дымкой.

Тем временем охотники перелезли через деревянную сетку, которой чужой успел перекрыть стаду единственный путь отхода. Дело сделано, и воинам ничего не оставалось кроме как тычками дубин, согнать стадо в кучу. Перепуганные козы старались спрятаться за широкую спину вожака. Защищая коз, козел ловко отбивал выпады охотников, принимая удары дубин на большие витые рога.

Внезапно раздался свист, и все охотники замерли.

Все их внимание было приковано к ритуальной площадке. В этот момент любой из воинов мог стать Старшим Охотником.

Старейшина поднял руку над головой.

– Ты должен убить козла! – громко выкрикнул вождь и его указательный палец остановился на фигуре седого охотника.

Воины с неодобрением посмотрели на чужестранца.

– Сердце подсказывает, что есть среди соплеменников и другие, более достойные охотники.

Джамо обиделся. Высказался, не выдержал. Все молча ждали ответа вождя.

– Ты знаешь, Джамо, этого человека?

Не разглядевший подвоха, охотник отрицательно замотал головою.

– Да-а. И я не знаю! Шаман вон, кости кидал. Два пути у нас.

– Какие пути? – полез Джамо в расставленные сети.

– А такие! – вождь вновь стал непроницаемой маской, и, глядя в глаза охотника, тихо сказал:

–Либо он будет жить с нами, либо мы его убьем. Я не могу его выпустить живым из сая. Он видел нас и знает, какая дорога ведет к нам. Вот пусть и покажет – кто он! Нужен он племени или нет? И это вопрос его жизни. У кого из вас есть такой вопрос – жить или умереть?

Как не крути, а вождь прав. Все охотники в знак согласия опустили головы, радуясь в душе, что не они наступили на змею, а Джамо.

Вождь понял. Первый шаг – за ним.

– В битве мы все узнаем, что это за человек!

Вождь повернулся к шаману. Его взгляд был сигналом о вступлении шамана в игру.

– Битва покажет правду! – громко, с уверенностью в голосе, выкрикнул шаман, встав на край ритуальной плиты.

Он вытащил из-за пояса-веревки кость и ударил ею в бубен.

После слов шамана оставшиеся сомнения исчезли. Соплеменники поняли и покорились. Шаман поднял руки с бубном к небу и, что есть силы, выкрикнул:

– Боги видят все!!

Последнее слово троекратно отразилось эхом от скал, подтверждая всю значимость события.

Нахмурившись, вождь посмотрел на Джамо.

– Запомни, достойный воин лучше промолчит, чем скажет глупость.

Джамо было что сказать, но если хорошо подумать, то это 'было' – очередная глупость. Да и козел, если хорошо подумать, сегодня не самый лучший. Вот был бы поменьше, да помоложе. Да-а. А так, уж лучше промолчать, вдруг примут за достойного. И он промолчал.

Раздосадованные выбором, соплеменники роптать не стали. Джамо достойно молчит, лучший из них, а потому никто и в спор вступать не стал. Так молча и отошли все подальше, в тень скал. Они все были на стороне Джамо, но каждый в душе, желал видеть бой – чужого!

Смертный бой! Между лучшим охотником и вожаком дикого стада.

Тут есть, на что посмотреть. Каждый знает, что человеку и животному дан только один шанс. И этот шанс длится мгновение. Попасть в животное, ожидающее удар, не просто. Чуть не так и дубина, уходит на рикошет от ловко поставленных рогов. Козел не чувствует боли, когда видит реальную смерть. Он предельно внимателен. Понимает, что позади семья, которая шла за ним до этой роковой минуты.

Сложно сказать, что чувствует животное когда попадает в такую ситуацию, но без сомнений одно – оно способно на все. И если охотник промахнется, то от тупого удара лбом в грудь, смельчаку придется лишиться многих ребер, а это – смерть.

Убить вожака считалось не только верхом охотничьего искусства. Это еще и серьезные изменения в жизни племени.

Показывая на охотника, вождь указывает роду, что по исходу битвы, избранный, если конечно останется жив, займет место помощника шамана. Убивший вожака, вечером, на пиру в честь удачной охоты, будет всеми родичами выбран Старшим Охотником, а значит – третьим лицом в маленькой империи. И он будет достоин уважения.

Сегодняшний избранник отличается от соплеменников не только ростом и цветом волос. Он белокожий и голубоглазый – человек из другого мира. Воин спокоен и взгляд его устремлен в глаза вожака. Секунда, за которую один собирал все силы для броска, а другой всю мощь для удара подошла к концу. И козел сделал первый шаг для короткого разбега.

Прыжок вожака и шаг воина вперед и в сторону. Фисташковая дубина, со свистом рассекаемого воздуха и с треском лопнувшего дерева, встретилась с основанием рогов. Удар был настолько силен, что еще до того как зверь упал на траву, каждому из охотников стало понятно -вожак мертв!

Тишина, взорвалась диким криком восторга. Такого финала этот луг еще не видел.

– Сильный удар. – тихо произнес шаман. – Ты прав, отец.

Вождь гордо кивнул. Фокус со словом 'достойный' похоже зацепил и шамана. Но останавливаться нельзя. И вождь сделал следующий ход.

– Да. Нужный воин. Силы могучей и роду кровь даст здоровую.

– Чтобы его приняли соплеменники, он должен стать одним из нас. А чтобы привязать его к нам – надо женить.

Вождь довольно кивнул.

– Точно. Умные слова, сын! Ты все понял правильно. Женим на самой лучшей! На Ситораче, дочери твоей, – сказал вождь умышленно не глядя на шамана.

Сын в изумлении уставился на вождя.

– Ушам не верю. Ты что, отец, с ума сошел? Ты хочешь выдать свою внучку за это животное? – он с ужасом на лице, зашипел, – Шайтан его краше! Я ее отец и обещал ее Джамо!

– Джамо, Джамо!.. Твой Джамо – осел, каких свет не видел. Самое умное, что он придумал, это мухам крылья отрывать. Вот и жени его на ослице, а не на самой красивой девушке рода!

Старейшина понял, что перегнул палку и миролюбиво добавил:

– Сын. Подумай! Наш род вымирает без новой крови. Наши жены – наши сестры. Из пяти родившихся детей двое умирают. Кривишься! А я своей внучке желаю только счастья! Пусть она родит мальчиков, которые потом заменят меня и тебя. Обученные нами, они поведут наш род правильной дорогой. Время покажет – жить белоголовому среди нас, или нет...

Шаман тяжело вздохнул и склонил голову.

– Твоя мудрость не имеет границ, мой вождь.

Заметив перемену на лице сына, старик понял, что он вновь одержал победу. Он по-доброму обнял шамана за плечи. Чтобы придать значимость своему поступку, старейшина рода сказал:

– Передай Ситораче: пусть ковер сошьет с подвигом своего белоголового мужа.

Шаман положил на край плиты предметы ритуала и, кряхтя, спустился со ступени.

– Почему Великий Тотем Рода торчит из щели?

Юный воин, сын племянника Юноса с непониманием смотрел на шамана, а его указательный палец был направлен на тотем. Почему Великий Тотем Рода торчит из щели?

– Боги в ночь битвы на лугу мне подсказали сделать это! Теперь тотем – будет охранять священный луг от чужих! Кто тронет его, станет проклятым и умрет в муках и род его тоже! Вот, что сказали мне Боги!

Шаман посмотрел в небо и воздел руки. И каждый охотник поднял голову, ища взглядом то облако, на котором сидели Боги.

– Сегодня тотемом рода станет голова вожака.

Юноша опустил голову. В знак согласия с ним также поступили и все стоявшие рядом охотники.

А в голове шамана смута. Как не крути, а все-таки седой, его будущий зять и первый помощник.

– Ты должен подойти к тотему, что в стену врос. Сказать, что хочешь быть сыном племени и просишь Его об этом! – сказал шаман и указал взглядом на тотем.

Белоголовый подошел к тотему и что-то сказал на незнакомом языке. Потом он вернулся к туше козла, схватил за ноги и под радостное улюлюканье соплеменников вскинул ее на плечи.

Шаман с удовлетворением оценил силу будущего зятя.

– Твой дом – соседняя со мной сакля. С недавних пор она пуста. Твоя жена – Ситора! Так легли кости и так хотят Боги!!

Все охотники с удивлением посмотрели на чужестранца и на вождя. День оказался богатым на события. Охота. Бой чужого. А тут еще и свадьбой запахло. Ситорача, та самая звездочка, которая была мечтою любого молодого воина, досталась в жены чужому.

Старейшина подошел к седому охотнику.

– Ты показал себя достойным воином. Это видели все. И каждый твой соплеменник хочет стать тебе другом и братом. В честь твоей битвы будет вышит ковер! А завтра – свадьба!

Радуясь удачной охоте и тому, что в племени появился новый 'родственник', охотники стали шлепать тушу козла, взваленного на плечи седого, показывая этим свое восхищение силой и ловкостью чужеземца.

Все были рады! Все!... кроме одного, так и не вышедшего из тени скалы – неудачника Джамо. Ситора – не его звезда, а чужого. Хотя, еще утром шаман ласково трепал охотника за плечо и говорил, что Ситора будет только его. И воин, обидевшись на всех, затаил зло.

... Вечером, уже сваренное и поджаренное на огне мясо, будет роздано соседям. Вареную голову положат на глиняное блюдо и отнесут вождю, а сердце и печень подарят сырыми шаману. Жениху-охотнику вручат амулет, который носил его предшественник, сорвавшийся со скалы во время последней охоты. Об этом поединке будут говорить еще очень долго – долго, смакуя каждое движение животного и охотника. И движения эти станут ритуальным танцем. Потом их будут повторять на свадьбах и рождениях детей – во всех последующих временах...

... Давно это было. Местные жители чтят память предков и помнят о славной охоте из старинных сказок и песен. А еще, старики рассказывают, что луг, раз в год становится красным от цветущего мака, цветка крови, когда-то обильно пролитой тут животными и охотниками.

Но помнит луг и жестокую битву, происшедшую задолго до написания Нового Завета и страстей, сопутствовавших смерти Христа. Но об этом читатель узнает позже. А в сей час, где-то в середине ущелья, теплый ветер набирает силу. Но уступ и неровные края скал прикрыли ему дорогу. Ветер, слабея от сопротивления, срывается на стон-гул. Он меняет скорость, а гул – тональность, то удаляется, то приближается к истоку сая. И странный звук этот, есть природа вечной песни гор, которую поет теплый ветер, славя свою победу над холодом ночи.

Так было всегда и так было бы и после... Но наступил день, когда сбылось предсказание старого вождя.

Глава I часть – 2

Север Афганистана Начало XXI века.

Посреди узкой, в два шага улочке стоял Шалангар, он был шаманом племени.

На нем старенький серый чапан с едва заметными выцветшими зелеными полосками, из-под которого виднелись короткие штанишки. На ногах высокие кожаные ботинки натовских солдат, которые подарил старику геолог.

Новая обувь шаману нравились, только вот пришлось выкинуть мотылявшиеся по пыли веревочки. Но ботинки без шнурков расползлись и вперед повылезали длинные черные языки. Немного неудобно при ходьбе, зато босая нога защищена от острого камня.

На лице старика напряженное внимание.

Сузив подслеповатые глаза, он держал в руках черную пластмассовую коробочку. Понажимав все видимые кнопочки и даже постучав погрызенным ногтем по задней крышке, старик с обидой смотрел на маленький потухший экран, но тот не хотел показывать его любимую игру.

– Умер.

Шалангар печально вздохнул. Что делать дальше старик не знал.

– Да-а, – он в задумчивости почесал затылок, – Каласафед, помнится, говорил, что скоро такриц заболеет и его вылечат... не помню как сказал, но слова похожи на умные таблетки. Точно!

У перекрестка улочек, из соседнего переулка, вынырнула знакомая фигура. Показалась – и в два шага скрылась за узким поворотом.

– Подожди, Каласафед! – крикнул старик и энергично хромым шагом заспешил вслед, шепча под нос: подумаешь о шайтане, а он уже здесь.

Услышав знакомую речь, человек сбавил шаг и остановился.

– Ну вот. Я, вдвое старше, должен бегать за тобой как мальчишка, – громко запыхавшимся голосом проговорил Шалангар.

Каласафед повернулся к догнавшему его старику.

В малознакомом складе европейских черт лица подслеповатый шаман рассмотрел тревожную озабоченность. Этот человек всегда оставался для кишлачных загадкой. Вроде бы и не стар еще, а сед, как лунь. Его уважают. С ним советуются по разным вопросам. Даже хан по совету Каласафеда сменил английский карабин с оптическим прицелом на арбалет – оружие бесшумное, а это качество в горах бесценно. Да и болт убойностью не слабее пули оказался.

И вот теперь старому Шалангару тоже Каласафед понадобился.

– Что-то произошло? Я знаю, у тебя всегда много забот, – спросил старик.

– Нет, уважаемый ака Шалангар. Есть конечно вопросы, но они за туманом непонимания.

Белоголовый отряхнул пыль с рукава камуфлированной куртки и спросил:

– А вот куда вы все время спешите, добрый старец?

Шалангар нахмурился.

Он не любил когда его ставили в тупик простыми вопросами. Но время отведенное на этикет и парламентарии закончилось. Старик начал сразу с наболевшего.

– Откуда знаешь, что такрицу нужно лечить? А?

Шалангар хромая подошел ближе. Он улыбнулся во весь рот, оголив два единственных полусточенных зуба.

– У тебя нет родственников из рода Франкенштейн?

Шаман спрятал зубы и нахмурил густые седые брови.

– Какой-такой Фархад-шеин? Наверное хороший человек, раз вспомнил его в эту минуту. А-а! Да, знаю я его! Их род таблетками торгует, – ткнул пальцем в небо Шалангар.

Найдя тему бессмысленной, старик пожал плечами и, недолго думая, перевел разговор в нужное для него русло.

– Ты не зря Каласафед. Ты, хороший человек. Шалангар еще не спас ни одного дурака. Подумай, как найти новую умную таблетку. Не шаману надо, а такрицу. Он умирает! Глаз совсем черный стал, квадратки-мадратки – нет. Да-а.

Было заметно, что у белоголового были другие проблемы, и не одна из них на поиск батареек для тетриса не была похожей.

– Старый Шалангар никогда не хотел тебя обидеть, – увидел шаман перемену в настроении седого. Решив, тебя уважаю! Зря обижаешься. Скажи, обиделся? Да? Хорошо!

Почему-то обрадовался старик

– Хочешь, тайну скажу!

Шаман сделал шаг назад , набрав воздуха, выпучил в гордости тощую грудь. Поправив поясной платок на не уступающем ему по возрасту халате, он тихо, по – заговорщицки, зашепелявил:

– Матлуба тебе нравится.

В подтверждение Шалангар понимающе закивал головой, всем своим видом и добрым лицом родного отца показывая, наверное только он, уважаемый шаман, сможет ему помочь.

– Старый ты сплетник!

Седой с безнадежностью махнул рукой не заметив, как перешел со стариком на "ты". В кишлаке никогда не делали акцента на этой разнице, главное – смысл сказанного.

– Лучше бы ты меня не спасал. Неужели ты смог подумать, что супруга самого хана мне может понравиться?

Старик хитро сощурил глаз.

– Я думаю. Хожу – думаю, сижу – думаю... Да-а... Думаю, вот что. Хан скоро выгонит Матлубу из дома, потому что она не может родить ему ребенка. Вот о чем я думаю. И сделает он это ради тебя. Я сам видел твое лицо на старом ковре. Это знак. Ты нам нужен. Женим тебя. Родишь сына. Может подумаешь об исламе?

Каласафед согласно кивнул.

– Что бы я без тебя делал, отец. И хана развел и меня женил. – Седой удрученно покачал головой. – Насчет ковра, ты прав. С меня шили. Ручная работа. Пять лет швея на него потратила. Но было это так давно, что я все забыл.

Старик на шутку не обиделся.

– Смейся. Пока ты молод, надо быть веселым. Это потом, когда будешь иметь такой оскал как у меня, поймешь правду. Она другая. Твой коровеглазый друг Сероджабулло просил меня об одной вещи, которую я должен ему дать. Потихоньку. Когда прилетит вертолет... Да-а... Он сказал, что деньги за его откуп скоро будут у Нияз-хана и его отпустят. А улетит он туда, откуда такриц прислали. Красный Крест! Ба худо! Да, если не хочешь принять ислам, я могу тебя посвятить в нашу старую веру.

Седой, как бы соглашаясь, устало покачал головой. Он уже давно почувствовал, что старик от него так просто не отвяжется и решил ему подыграть.

– Я подумаю.

Шаман подошел ближе и посмотрел в глаза.

Седой знал этот прием шамана и, отвернувшись в сторону, сказал:

– Если ты дашь Говоре, килограмм сырого опия, то он пришлет тебе сотню умных таблеток. Правильно?

Старик выпучил глаза, а потом вдруг волчком закрутился вокруг своей оси.

– Нет. Не правильно.

– Да-а-а! – Шалангар перестав вращаться, с тоской посмотрел на Каласафеда. – Только десять.

Каласафед понимающе кивнул.

– Какой хитрый Говора, однако. Провел на целых девяносто таблеток! Аллах, вот увидишь, сделает его рожу такой же, как и его глаза. У, да кси.

Седой не обращая внимания на ругательства, устало махнул рукой.

– Давай сюда свой такриц.

Взяв продолговатую пластиковую коробочку, седой уверено хлопнул ею по ладони. Задняя панель отделилась от корпуса и, крутнувшись в ладони, чуть не выпала из рук. Старик в страхе зажмурил глаза и быстро произнес слова короткой молитвы.

Звука падения не последовало.

Шалангар открыл глаза.

– Шайтан! Чтоб тебе ветром ухо надуло, а в нос оса залезла! Ты что, сломал спину такрице, да?

Старик зловеще ощерился гнилыми зубами.

– Не волнуйся. Я попробую тебе помочь. Скажу по секрету, я обладаю энергией космоса! – Каласафед изобразил волевое лицо. – Сейчас, я отдам часть своей силы этой умной таблетке. Но запомни, старик, я это смогу сделать только один раз. Ты вообще куда шел?

– Да никуда я не шел, так лепил кизяк на дувал, тут тебя увидел. Думаю, догнать надо. Хотел спросить таблетки для такрица. Знаешь, я выиграл десятую игру!

– Теперь знаю, – задумчиво сказал Каласафед, – кизяк лепил, а руки и обувь чистые. Эх, старик. Скажи, ака Шалангар, почему мне снится один и тот же сон перед тем, как приходит беда?

Шаман задумался. Потом искоса посмотрел в лицо седого и спросил:

– Опять волка видел на Зобе Дьявола, да?

Каласафед согласно кивнул.

– Да. Последний раз я видел его перед приходом геологов. Теперь волк был ранен и сидел на камне, что в гроте лежит. Я дал ему кость, с которой свисал хороший кусок кровавого мяса, но он грызть не стал. Волк отобрал у меня висевшее на шее украшение и кинул его вглубь пещеры. Вот и все.

– М-да-а... А что было на тебе, какая одежда? Как ты себя чувствовал?

Теперь, копаясь в памяти, задумался седой.

– ...Сильно болел живот. Я был весь в крови... И руки в крови. Одежда была какая-то странная... Помню только, что была она очень тяжелой и твердой.

– Был день?

– Уже за полдень. Солнце смотрело на луг.

Старик китайским болванчиком закивал головой.

– ...Ты видел солнце...Да-а... А что за украшение?

Каласафед развел руками.

– Не знаю. Помню только, что на лицевой стороне были старинные арабские буквы и слово – "Воля".

– Хм.. Сам прочитал?

Каласафед замотал головой:

– Нет, волк сказал.

– Может молитва какая, а?

Седой недоуменно пожал плечами.

Старый Шалангар озадачено наморщил лоб и задумчиво почесал затылок.

– Волк. Воля. Живот. Беда будет. Смерть будет. Да-а. Волк это сильная и злая собака, которая убивает всех. Но тебя волк спасет. А все потому, что он не стал есть мясо, которое ты ему дал. А знаешь почему?

Седой промолчал.

– Потому что у тебя есть то, что оказалось нужнее твоего мяса. Да-а! Собака увидела друга. Вот только непонятно, что ты будешь делать когда спасешься? Да-а... Это и будет твоею болью... Ладно. Я сказал тебе все, что знал, давай заряжай своим космосом таблетку.

Каласафед присел на корточки. Старик, в нетерпении переминаясь с ноги на ногу, следил за его действиями. В это время Каласафед вытащил из глубокого кармана камуфляжных брюк тяжелый стальной нож. Не вынимая из ножен, он взял его за лезвие и тихонько размахнувшись ударил тупой металлической частью рукояти по таблетке.

Шаман, полный ужаса, отшатнулся.

Батарейка легла на свое место. Палец седого опустился на кнопку запуска игры.

Старик подошел вплотную к сидящему и увидел из-за спины оживший экран.

– Дай сюда! Ко-осмос! Ты думал я тебе поверил, что твоя, вышедшая в туалете энергия, лучше моей? – Старик схватил тетрис и радостно стал искать одиннадцатый уровень. – Вот, смотри! Я был здесь, а потом он заболел.

Шалангар тыкал пальцем в экран и чуть не плакал от умиления.

На экране появились падающие квадратики.

– Иди куда шел, – буркнул старик. Он уже был весь в игре, далеко от Каласафеда ...Шаман сосредоточено тыкал пальцем по кнопкам, но экран внезапно потемнел и потух.

Шалангар растерялся.

– Я так и не сыграю в своей жизни в эту проклятую одиннадцатую игру? ...Космос! Лучше бы ты тогда сдох на дороге!

Увидев расстроенное лицо старика, седой прокашлялся и тихо заговорил.

– Я сделал все, что смог. Он работал? Работал. Только недолго.

Старик с трудом открыл погрызаным ногтем мизинца заднюю панель и осторожно вытащил батарейку.

– Космос? Эне-е-ргия! ...О всемогущий Аллах, скажи, почему этот седой дурак, так похож на уважаемого родича.

Старик сделался серьезным. Он присел на корточки рядом с Каласафедом и поднял голыш размером с кулак.

– Ты, куда бил? А?

Каласафед молча показал рукой.

Аккуратно пристроив таблетку на камень, Шалангар размахнулся и ударил по ней наотмашь. Усмехнувшись седому в лицо, он стал запихивать ее обратно, но та, напрочь расплющенная, не входила.

Шаман зло посмотрел на седого и вновь угрожающе обнажил оба зуба.

– Все из-за тебя. Ума совсем нет. Твоя энергия очень маленькая, почему не дал ударить мне первому, самому? А?... Ты все испортил... Бедный такриц!

О чем я думал, когда спасал жизнь этому Шайтану?

Состояние Шалангара было предобморочным. Жизнь уходила на глазах, скрутив фигуру старика в горбатый зигзаг.

– Подожди! Не умирай. Ты видел у хана на руке часы? – от удивления над собственной догадкой, Каласафед развел руками и улыбнулся. Заметив слабый кивок, седой продолжил. – Там внутри такая же 'умная таблетка'.

– Это, какая-такая? – не веря своим ушам, спросил старик.

– Вот такая. – указал взглядом на тетрис, Каласафед. – Только целая.

Шалангар уже определил новую цель.

– Не врешь? Ну да. Хан не такой дурак как я. Наверное сам таблетку бьет.

Старик еще не поверив услышанному, внимательно посмотрел в глаза седому.

– Больше никогда не трогай мой такриц. Сломаешь еще.

И шаман, уже забыв обо всем, прихрамывая мчался по узкой, уходившей вверх к дальней стене сая улочке. Она вела к дому хана.

– Осторожней, Паниковский! Вам не пятнадцать! – Бросил Каласафед, вдогонку.

... Около часа назад у Зоба Дьявола сошел в лавине камень, а через пять часов на изгибе дороги появится караван с опийным маком. Глядя в бинокль Каласафед не увидел в этом больших проблем, но все равно надо идти чистить дорогу. Животные могут заплутать обходя завал и уйдут на минное заграждение.

Седой поднялся с корточек и направился к сакле Сероджабулло Говоре. Он молодой и здоровый как бык, должен пойти сталкивать камень в пропасть вместе с ним.

Пройдя через настежь распахнутую калитку, седой подошел к парню, спящему на голом деревянном настиле топчана.

– Вставай! Надо торопиться. Хан сказал, что тебе надо сбросить с дороги свалившийся камень. Я помогу, но чуть позже. Разговор к хану есть, – сказал Каласафед едва открывшему глаза Сероджабулло.

Парень шумно втянул в себя воздух и сел, свесив ноги с топчана. Его босые ступни, пошарив в пыли, залезли в синие китайские сланцы.

– Салам, Каласафед, – едва пошевелил толстыми губами Сероджабулло. Его большие коровьи глаза смотрели тупо сквозь гостя. Он еще не проснулся.

– Малейкум вассалам. Давай тащи что-нибудь поесть и пойдем работать.

Сероджабулло вразвалку подошел к рукомойнику и, слегка смочив лицо двумя пальцами, ушел в саклю. Седой разложил посреди настила висевшую на веревке клеенку и стал ожидать хозяина. Спустя пару минут появился Говора, так прозвали Сероджабулло местные жители за его коровьи глаза. Он положил на расстеленную клеенку завернутую в чистую тряпку вяленую баранину и свежевыпеченную лепешку.

– Матлуба, с племянником еду прислала. Лепешка только с тандыра, еще теплая. Будь добр, порежь мясо. И ушел в саклю.

Достав из кармана нож, седой нарезал мясо на старой разделочной доске и вытер лезвие о тряпицу. Говора принес пластиковый поднос с грубо нарезанным луком и горкой соли. Ели молча и быстро. Когда насытились, седой махнул рукой на Зоб Дьявола и объяснил, что Сероджабулло должен расчистить дорогу, столкнуть в пропасть все, что окажется по силам. Каласафед не спеша вытер руки тряпицей, кивнул Говоре и ушел, заботливо закрыв за собой всегда открытую, покосившуюся калитку.

Глава I часть-3

... Нияз-хан, тяжело вздохнув, закрыл глаза и под шепот молитвы, стал перебирать четки.

Казалось, что это монотонное бормотание будет вечным, но как только в листании бусинок, большой палец остановился на крупной бирюзовой, его молитва оборвалась. Он повернулся и пристально посмотрел своими маленькими, неестественной голубизны глазами, на сидевшего за достарханом Каласафеда.

– На все воля Аллаха, – хан озадаченно почесал затылок. – Точнее, палец попал на бирюзовую кость при слове – 'воля'.

Седой, никогда не веривший в гадание на четках, вздрогнул от неожиданности.

– Воля, – тихо повторил он за ханом.

– Может, ты видел не 'Авакс'? Может, это летел бомбардировщик? – хан посмотрел на стол и увидел, как оса, стащившая тяжелый для нее кусок виноградной мякоти, приготовилась ко взлету. Он быстрым взглядом осмотрел топчан, но не найдя хлопушки для мух, не скрывая раздражения, поднял вверх левую руку. – Какой-нибудь американский или русский. Шайтан их разберет.