Текст книги "Второй раунд"

Автор книги: Александр Тараданкин

Соавторы: Игорь Фесенко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

– Не забудьте, без четверти девять…

8

Лютце вошел в огромное и полупустое кафе главного вокзала. Отыскал глазами Хаазе. Подсел к нему. Убедившись, что за соседними столиками никого нет, достал фотографии.

– Вот Денисов.

– Приятное лицо. А? Его бы живым, да с собой. Помнишь, как тогда со Скорцени в Италии. Только тогда мы спасали своего. – Вскинул брови. – Увы, не те времена. Вернее, не времена, а противник.

– Да, – у Лютце дернулась щека. – То было дело экстракласса. Оно еще войдет в историю. – Лютце посмотрел на часы. – Через полчаса встречаюсь с человеком, который пригонит тебе машину. Ты – шофер. Тебе заплатили, и ты едешь. И все.

– А как Лотта?

– Я говорил с ней. Пауль, ты должен знать: я ей не очень-то доверяю, поэтому осторожней. Но лучшего ничего нет. Имей в виду – автобус, на котором поедут экскурсанты, принадлежит русской контрразведке. Денисов их гость. Неплохое начало для игры в кошки-мышки. Но согласись, преимущество на нашей стороне: мы знаем, что нам нужно, а они о нас, надеюсь, не догадываются. Во всяком случае не знают в лицо. Предстоящую операцию условно назовем «Лейпциг». Как ты думаешь, стоит сообщить о ней Старку?

– Это не повредит, а еще больше поднимет тебя в его глазах: не сидишь сложа руки…

Глава девятая

1

В воскресенье с первыми лучами солнца Лютце занял свой наблюдательный пост неподалеку от дома «Охотника». Прошел час. Город просыпался, улицы начали оживать, появились пешеходы, машины, а нужный ему человек все еще не показывался. «Неужели так и проторчит все воскресенье в своем курятнике», – злился Лютце.

Когда он уже терял терпение, «Охотник» наконец вышел из дома в своей неизменной тирольской шляпе, вывел из гаража машину и поехал к центру. Лютце последовал за ним.

На углу Берлинерштрассе и Лейпцигерштрассе «Охотника», как выяснилось, ждала молодая симпатичная женщина. Он подсадил ее рядом в кабину и по набережной повел автомобиль к пляжу. Не останавливаясь, уверенно проскочил до лесной опушки, видимо, в знакомое, давно облюбованное место в тени деревьев.

«Ну что ж, купаться, так купаться», – про себя проговорил Лютце, проехал чуть дальше и укрылся под старым широколапым дубом, выбрав точку, из которой ему было удобно наблюдать за парочкой. Молодые люди вышли из машины уже в купальных костюмах, взявшись за руки, как дети, побрели на песчаную отмель реки.

«Пора!» – решил Лютце, когда те забрались в воду. Через кустарник по тропинке он вышел почти к самой машине «Охотника». Вокруг – никого. Три быстрых шага, пригнулся, и вот уже несколько крошечных проколов в баллоне – гарантия, что скоро отсюда парочка домой не доберется. И тогда… Тогда «Охотник» может с радостью принять его «помощь». Если, конечно, у него не найдется запасной камеры…

Лютце вернулся к своей машине, сделал два небольших глотка коньяку, разделся, постелил коврик, улегся на нем и задремал.

Не без труда удалось ему стряхнуть с себя теплую, тягучую лень; посмотрел туда, где стояла машина «Охотника». Ну вот и свершилось: тот сидел на корточках и безуспешно пытался отыскать причину беды. Купание смыло остатки сонливости. Выйдя из реки, Лютце повалился на горячий песок и тут же увидел, что «Охотник» направляется к его автомобилю. «Рыбка плывет в сети. Значит, пора и мне на сцену». Лютце, отряхивая песок, пошел к машине.

– Хелло! Геноссе! – окликнул его «Охотник». – Послушайте, у меня неприятности. Баллоны, знаете ли… Наверное, от жары отошли заплатки. Старые. У вас нет запасной камеры? Взаимообразно, разумеется. Мне бы только доплестись до Энбурга…

– Считайте, вам повезло, – участливо отозвался Лютце. – Вчера раздобыл пару камер. Сами знаете, какая это удача в наше время. А еще у меня есть и запасное колесо… Сейчас взгляну, захватил ли я его.

Лютце открыл багажник и радостно крикнул:

– Эй! Как вас…

– Вернер Факлер, инженер.

– Вот что, Вернер, берите баллонный ключ и отворачивайте колесо сами. А вот вам и запасная камера.

Скоро Вернер стоял перед Лютце с запасным колесом и камерой, не зная, как вести себя дальше со столь любезным, неожиданным спасителем.

– Как я вас разыщу?

– Визитных карточек при себе нет. Придется запомнить: Макс Лютце, строитель-подрядчик. Впрочем, лучше дайте мне ваши координаты. Я разыщу. – Он достал карандаш и блокнот. Факлер продиктовал уже знакомый Лютце адрес.

– Может быть, я оставлю вам расписку, – предложил он.

– Я вам доверяю. Сразу видно интеллигентного человека. Ну, что мы стоим? Кладите все в машину и поехали к вашему кабриолету.

– Большое спасибо. Вы так меня обяжете… – рассыпался в благодарности Факлер.

Скоро общими усилиями машину его привели в порядок, после чего все вместе пошли к реке смыть пыль и грязь, окунуться еще разок перед отъездом.

– Ну что ж, время к обеду, – стал торопливо прощаться Лютце. – Голоден как волк, мечтаю где-нибудь поскорее перекусить. Только не решил, где это лучше сделать?..

– Можно и сообща, – оживился Факлер. – Вы не против? А что ты на это скажешь, Берта?

– Я «за», – улыбнулась девушка.

– Прекрасно, – сказал Факлер. – Есть тут отличное заведение, где вкусно готовят.

2

Все, кто хотел ехать в Лейпциг, собирались у большого автобуса. Его к восьми часам утра подогнали к воротам отдела. День обещал быть жарким. Высоко в светло-голубом небе застряло несколько белых облачных барашков. Будто испугавшись высоты, на которую забрались, они боялись шевельнуться. Ветер еще не проснулся, и стояла ласковая тишина, пряно пахло отдохнувшей за ночь зеленью.

Подошли две легковые машины. Одна привезла работников комендатуры, из другой вышли Енок с женой, его секретарь Августа и вахмайстер Бухгольц. Их пригласил на экскурсию Фомин и теперь поспешил навстречу, оставив на попечение Скитальца пограничников Рощина и Петрова.

– Ну, вот и чудесно, все в сборе, – подошел к автобусу Кторов. – А где главный экскурсовод?

– Здесь я, – отозвался Гудков.

– А наших гостей я знаю не всех, поэтому представляюсь: Кторов Георгий Васильевич.

В ответ послышались фамилии, имена.

– Денисов Виктор, – и после секундного колебания, – Сергеевич.

– Слышал и рад познакомиться. – Кторов пожал руку молодому человеку, который сразу же ему понравился: высоколобая голова с густой каштановой шевелюрой, приятный мягкий овал лица, задумчивые серые глаза, ладная, крепкая фигура, уверенные движения.

– Приветствую вас, геноссе Георгий, – подошел Енок, представил полковнику жену и сослуживцев.

Кторов и Гудков, согласившись быть гидами, сели впереди, около шофера. Как только автобус вырвался за город, Кторов сказал:

– У нас, друзья, полтора часа в запасе. Давайте в дороге вспомним, что нам известно о Лейпциге, его прошлом. Пусть каждый скажет, что он знает. Итак: в каком году был основан город?..

В автобусе воцарилась тишина.

– Ну, начинайте вы, что ли, Павел Николаевич, – обратился Кторов к Гудкову. – Выручайте команду.

– Если верить историкам, примерно пять тысяч лет назад, здесь, в междуречье Плайсе и Эльстер, селились первые люди каменного века. А тысячу лет назад возникло поселение. Примерно в середине двенадцатого века оно превратилось в город.

– Кто следующий?

Краснея от смущения, руку подняла Шурочка Александрова.

– В Лейпциге, – сказала она, – дважды в год, весной и осенью, проводятся известные всему миру ярмарки.

– Верно, хорошо, – поддержал Гудков. – Кто еще?

– Теперь разрешите мне, – встал Кторов. – Условимся так: дальше каждый будет рассказывать все, что он знает о памятниках, которые мы увидим. А сейчас, друзья, мы проезжаем пригород Лейпцига – Пробстхайд. Здесь неоднократно бывал Владимир Ильич и здесь в тысяча девятисотом году вышел первый номер ленинской «Искры». Лейпциг был одним из важных центров рабочего движения Германии. Здесь создавали свои труды Август Бебель и Вильгельм Либкнехт. Здесь родился выдающийся немецкий революционер Карл Либкнехт.

Шоссейная дорога втянулась в большом, шумным город, где улицы и дома напоминали о недавней жестокой войне.

– Это главный Лейпцигский вокзал, – принял у Кторова эстафету Гудков. – Строился он тринадцать лет: с девятьсот второго по девятьсот пятнадцатый. Длина здания более трехсот метров. Вокзал, крупнейший в Европе, тупиковый – к нему подходит двадцать шесть путей.

А это – Старая ратуша, – продолжал он, когда автобус выехал на площадь. – Здание построено в середине шестнадцатого века под наблюдением архитектора Лоттера. Дальше видно здание Старой биржи, ему лет триста.

– Разрешите добавить, – попросил Енок, сильно, по-берлински грассируя. – Я на немецком, ничего?

– Конечно, конечно!..

– Строительные леса закрыли нам прекрасный памятник великому немецкому поэту Гете, – сказал Енок. – Он был студентом Лейпцигского университета. Налево Медлерпассаж и всемирно известный ресторан «Погреб Ауэрбаха». Смотрите, две скульптурных группы… Узнали?.. Нет?.. Одна – Фауст и Мефистофель, а другая – заколдованные студенты…

Теперь смотрите сюда – церковь Томас-Кирхе – тринадцатый век. – И Енок перешел на русский. – В ней – прах самый великий музыкант и композитор Германии Иоганн Себастьян Бах! – при этом Енок многозначительно поднял палец, и все зааплодировали, выражая благодарность рассказчику.

– Прибываем, друзья, – поднялся Гудков. – Мы въезжаем на туристскую площадку перед памятником Битвы народов. Он воздвигнут в память разгрома под Лейпцигом в октябре 1813 года французских войск. Строился с 1900 по 1913 год на средства стран-участниц битвы. Высота памятника – девяносто один метр, внутри есть символическая усыпальница, зал славы, наверху – площадка, с которой просматриваются окрестности. Проход на площадку по лестнице, которая находится внутри стены памятника. Дальше увидите сами. Пожалуй, все…

– Давайте решим, сколько будем находиться здесь. Как, часа хватит? – спросил Кторов.

Все согласились.

– Тогда собираемся здесь в двенадцать тридцать. Пойдем еще осматривать русскую церковь.

Сначала шли все вместе, но скоро, как это обычно бывает на подобных экскурсиях, распались на маленькие группки…

3

Ресторан назывался «Черный медведь». В зале было уютно и немноголюдно. Пока Факлер заказывал обед, Берта привела себя в порядок, слегка припудрилась, подкрасила губы, а Лютце любовался окружающим пейзажем: ресторан стоял на высоком берегу реки, и веранда, сплошь увитая диким виноградом, буквально висела над ней. От реки тянуло приятной прохладой.

– Прекрасно, – вслух одобрил Лютце и ресторан, и окружающий его пейзаж, а за одно – удачу свою. Все получилось как он того желал. – Прекрасно, – повторил он, отпив глоток из бокала…

Обед получился шикарным, а бутылка крепкого столового вина настроила на веселый лад. Лютце заказал кофе и коньяк, а для Берты – ликер. Со стороны могло показаться, что они давние и близкие друзья, таким легким и непринужденным был разговор. Они шутили, смеялись, вспоминали всякие веселые истории из жизни автомобилистов. Постепенно начало темнеть. Загадочным стал недалекий лес. Из-за него взошла большущая оранжевая луна.

– Еще по двойной порции коньяку и ликер для фрейлейн, – распорядился Лютце.

Вернер стал было отказываться, но Лютце получил поддержку Берты, которая сказала, что вечер чудесен иона с удовольствием посидит еще часок. Коньяк начинал действовать на Вернера, он стал многословным. Лютце исподволь наблюдал за ним. Но слишком мало они были знакомы, чтобы без опаски спрашивать о работе и делах. «Не торопись, – останавливал он себя, – не то-ро-пись». И все же Лютце был доволен: он достиг главного – познакомился с нужным ему человеком.

Уплатив свою долю за обед, Лютце отвел все попытки Факлера вместе с ним рассчитаться за коньяк и ликер. Тогда инженер стал приглашать в гости.

– Послушайте, Вернер, мне хочется еще немного посидеть тут. И пожалуй, не стоит сейчас ехать к вам, – он многозначительно посмотрел на Берту. – Еще одна запасная камера, на всякий случай, у меня есть. Если не возражаете, завтра вечером заеду.

– Конечно, Макс. Я буду дома около пяти часов, – сказал Факлер. – Приезжайте.

Новые знакомые расстались друзьями.

4

Лотта откинулась на спинку сидрнья и отрешенно смотрела на дорогу. Крупный заяц, большими скачками перебежавший автостраду, сел на обочине на задние лапы и, поводя длинными ушами, зачарованно смотрел вслед машине. Лотта повернула голову и следила за живым серым столбиком, пока его не скрыл поворот. Она не заметила, как машина въехала в город, и очнулась, лишь когда молчаливый всю дорогу шофер сказал:

– Вон там, видите, – это и есть знаменитый памятник, куда мне приказано вас доставить.

– Спасибо. Ждите меня тут. Я скоро вернусь… Ну, что-нибудь, через час.

– Слушаюсь. Мне все равно: уплачено за весь день.

Неподалеку стоял автобус. Он только что подошел: из него, неторопливо разминаясь, выходили пассажиры. Лотта из-за машины наблюдала за шумной, веселой группой, в центре которой кто-то что-то объяснял. Потом группа направилась к памятнику, рассыпаясь по пути на небольшие компании. Тогда Лотт увидела его – цель своей поездки. «Пора», – подумала она и тоже пошла к памятнику.

Сначала Денисов и его спутники кружили внизу, задирали головы, шумно делясь впечатлениями. Лотта держалась в отдалении, считая более удобным приблизиться к русским, когда они войдут внутрь. В той же компании она определила нескольких немцев.

Ей вдруг стало страшно: «Боже мой, что я такого сделала, почему я должна слепо повиноваться этому Лютце?» – И тут же вспомнила но стальные, беспощадные глаза, властный голос. Нет, сейчас она выполнит то, что он велел.

Экскурсанты вошли в зал славы. Служитель предложил подняться на вершину памятника, предупреждая, что подъем не из легких, что туда ведут несколько сотен крутых ступенек, и если у кого больное сердце, то лучше остаться внизу.

Лотта приблизилась к группе и поймала на себя взгляд Денисова. Чтобы как-то отвлечься от неприятных мыслей, она стала усердно занимать себя осмотром памятника, его очень оригинальной внутренней отделкой. Потом случилось так, что Денисов оказался рядом – он шел так близко, что она ощущала его дыхание на затылке, а когда действительно оступилась, он поддержал ее за локоть. Потом были ступеньки. Много каменных ступеней. Тяжело дыша, люди вышли на небольшую площадку. Наверху было тесно.

Лотта облокотилась на каменный парапет. Вокруг лежал большой разноцветный город. За домами и пустырями, в районах, особенно пострадавших от войны, зелеными холмиками вставала пышная зелень – пустыри заросли бурьяном, скрывая руины. Она посмотрела вниз. От подножья памятника лучами расходились аллеи, по которым медленно ползли похожие на букашек люди, а серые ленты шоссе были заполнены машинами, величиной со спичечный коробок.

Голова закружилась. Высота начала манить, затягивать… В ушах зазвучали слова Лютце: «Уроните платочек… Вы же актриса… Не мне вас учить…» Не отдавая себе отчета, она оттолкнула перила и стала как-то боком опускаться на площадку.

– Вам плохо? – Сильные руки подхватили ее.

– Спасибо, – Лотта закрыла глаза. Головокружение прошло. Только не проходил леденящий страх от мысли, что кто-то незримый, могучий, как гетевский Мефистофель, руководит событиями: она должна была охотиться за человеком, а он, этот человек, сам шел ей навстречу и все время оказывался рядом.

– Давайте я помогу вам сойти вниз, – по-немецки, не сразу находя слова, сказал Денисов. – Идите за мной и держитесь за плечо.

Он шел медленно, чтобы Лотта не оступилась, а внизу проводил к скамейке.

– Извините… По моей вине вам не удалось полюбоваться городом, – проговорила Лотта.

– Ничего, – Денисов сел рядом. – Я успел все рассмотреть. Теперь только бы не разминуться с товарищами. Есть здесь еще русская церковь. Говорят, это очень интересно…

– Не знаю. Я тоже приехала на экскурсию и здесь впервые. Я из Энбурга.

– Я тоже из Энбурга. А вообще я из России, москвич. Понимаете? И кажется, я где-то видел вас раньше?

– Возможно, в ресторане на Гаубтдштрассе. Я выступаю с «Голубым джазом».

– Очень может быть. Я однажды ходил туда с приятелем. О-о! Конечно! Теперь обязательно зайду еще раз.

– Заходите, буду рада. Завтра приходите. Я спою что-нибудь специально для вас. – Лотта чувствовала неловкость, сознавая, что этот человек все больше ей нравится, и происходящее совершенно не вязалось с внутренним протестом, который она ощущала, отправляясь в Лейпциг. – Ну вот, спасибо, мне стало лучше. А вам пора идти, а то разминетесь со своими друзьями.

– Да вон они, – показал Денисов вслед удалявшейся группе и встал. – Ну что же, не премину воспользоваться вашим приглашением…

– Как и памятник Битвы народов, – догоняя группу, услышал Денисов голос Гудкова, – церковь святого Алексия открыта в столетний юбилей сражения при Лейпциге, в память о погибших здесь двадцати двух тысячах русских солдат и офицеров. Построена эта жемчужина русского зодчества по проекту архитектора Покровского, безвестными российскими умельцами. Средства собрали благодарные потомки. Какой-то эсэсовский генерал приказал ободрать позолоту с купола, но теперь ее, как видите, восстановили. Внутри – богатая роспись, иконостас, боевые знамена частей, участвовавших в сражении.

Привлеченные рассказом, к группе Гудкова присоединилось несколько советских военнослужащих. Один из них спросил:

– Простите, вы не скажете, к какому стилю относится эта постройка?

– Отчего же, – улыбнулся Гудков, – церковь построена в московском стиле и напоминает храм Вознесения. Вопросы еще есть? – Он оглядел экскурсантов. – Нет, тогда пройдемте внутрь. Обратите внимание на иконостас, – продолжил он, когда слушатели собрались около него. – Высота иконостаса восемнадцать метров. Вся роспись выполнена московским мастером Емельяновым, учеником Васнецова. Часть его написана в древнерусской манере, часть – копии с икон, написанных в разное время самим Васнецовым. Теперь кто хочет пусть пройдет поближе и рассмотрит роспись, а затем можно спуститься в цокольную часть, где захоронены несколько героев этой битвы.

5

Независимо от результатов знакомства с Факлером и того, чего добьется Лотта, Лютце решил не откладывать попытки проникнуть в конструкторское бюро.

В тот же воскресный вечер он задумал произвести глубокую разведку. Заехал домой. Лотта еще не вернулась, и, как не интересно было ему узнать о результатах поездки в Лейпциг, ждать ее не стал, погнал машину по темным улицам. Фонари восстановили лишь там, где дома были целы, редкие прохожие освещали себе путь фонариками. Лютце остановился в заранее присмотренном месте – точно над крышкой сливного колодца. Не выходя из машины переоделся в легкий комбинезон и резиновые сапоги. Наклеил на переднее стекло белый кружок со знаком красного креста – так спокойнее, кто будет обращать внимание на автомашину врача – ночной вызов.

Достал саквояж с инструментами, лопатку и фонарь, крючком приподнял крышку, отодвинул ее в сторону. Потом вполз под машину и стал спускаться в черный провал колодца. Сырые, остро пахнущие ржавчиной скобы выскальзывали из рук, ноги то и дело срывались. Наконец он достиг дна и только тогда зажег фонарь: в стороны от колодца расходились огромные трубы-коридоры, наполовину заполненные затхлой зловонной жидкостью. Он определил направление и пошел, едва вытягивая ноги из грязи, вот и знакомая уже решетчатая дверь. Прежде чем приступить к работе, закурил: несколько глубоких затяжек – и окурок сигареты с шипением шлепнулся в воду.

Дело оказалось сложнее, чем он предполагал, – прутья, толщиной в палец, были из твердой стали, такой же оказалась и дужка замка, которую он решил перепилить. Сюда почти не поступал свежий воздух. Лютце делал частые передышки, от непривычной работы, повторения одних и тех же движений сводило руки. Наконец дужка поддалась и лопнула под нажимом вставленного внутрь напильника. Он стащил замок со скобы. Взглянул на часы: перепиливание заняло более пятидесяти минут. Стал отгребать песок и мелкие камни, мешавшие открыть дверь. Комбинезон отсырел, и казалось, что смрадная жижа, просочившись под него, обжигала тело. От затхлого, застоявшегося воздуха к горлу подкатывалась тошнота, и он чувствовал – еще немного и его начнет рвать.

Наконец, дверь удалось отодвинуть и Лютце протиснулся в щель. Через несколько шагов в свете фонаря он увидел над головой жерло невысокого колодца. «Тот ли?» Полез вверх и осторожно, плечами приподнял чугунную крышку. Да, расчет оказался верным, колодец был тот самый – в глубине двора конструкторского бюро. На фоне ночного неба он узнал контуры здания и удовлетворенно отметил, что густой кустарник хорошо скрывает его от полицейского в проходной будке.

«Ну что ж, на сегодня хватит», – подумал Лютце, опустил крышку и пошел назад…

6

По дороге домой Фомин и Денисов в автобусе сели рядом. Сначала был разговор об увиденном за день, о замечательных памятниках этой страны, о великих ее людях, трудолюбивом и талантливом народе, давшем человечеству так много гениальных; творении. Речь шла и о недавней войне, принесшей столько бед и разрушений Европе.

Низко над землей перед самым автобусом пролетела стайка куропаток. И тут же охотники принялись спорить о ружьях. А Фомин и Денисов вдруг выяснили, что оба поклонники рыбалки. И начали сетовать на недостаток времени, и у того, и у другого его всегда было в обрез. Но решили, однако, что обязательно, вопреки всем и вся, должны в мерную же субботу поехать ловить рыбу.

– Приглашаю на правах старожила, – сказал Фомин, – знаю отличные места с карпами и даже угрями.

– Ловил форель, тайменей на Урале, таскал щук и сомов, а вот угрей не приходилось, – сказал Денисов.

– Ну вот, еще один довод в пользу нашей рыбалки.

– Странно, – потер веки Денисов, – в автобусе меня иногда укачивает, а в самолете – великолепно. И знаете, люблю высоту – чувствуешь себя этаким демоном, «летя над грешною землей»… Удивляюсь людям, которых высота пугает. Утром, между прочим, на экскурсии у одной девушки закружилась голова, и мне пришлось проводить ее вниз.

– Что-то не заметил вашего исчезновения. Когда это было?

– Перед тем как стали спускаться. – Денисов улыбнулся. – Очень милое создание и, между прочим, из Энбурга, певица. Поет в «Голубом джазе» в ресторане.

Я ее как-то слышал. Произвела приятное впечатление…

– Знаю такой оркестр. Иногда его приглашают к нам в Дом офицеров. А она… Постойте, припоминаю: тоненькая такая, рыжеволосая. Верно?

– Точнее, медноволосая, – поправил Денисов.

– Смотрите-ка, разглядели даже оттенки. Ну и ну! – Фомин рассмеялся. – А она, что же, интересовалась вами?

– Напротив. Я сам проявил инициативу. За свою галантность там, на верхотуре, приглашен завтра вечером послушать ее.

– Меня возьмете с собой, Виктор Сергеевич?

– Охотно, о чем разговор. Только, чур, не бросать мне перчатку.

Они рассмеялись. Впереди замелькали огни – автобус въезжал в Энбург.

– Вообще-то, – уже серьезно сказал Фомин, – нам нужно встретиться с вами и поговорить. Мы располагаем сведениями, что наши бывшие союзники проявляют повышенный интерес к работам бюро и прежде всего, видимо, к той работе, которую ведете вы совместно с немецкими товарищами. В ближайшие дни обязательно повидаемся, я кое-что расскажу, и вам тогда многое будет понятно.

– Вот тебе на, не успел приехать, как оказался в сфере чьих-то интересов. Веселая жизнь!

– Веселого мало, Виктор Сергеевич, – хмуро заметил Фомин.