Текст книги "Лестница в небо, или Рассказ очевидца"

Автор книги: Александр Катеров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Александр Катеров
Лестница в небо, или Рассказ очевидца

Часть первая

Между небом и землей

«Смотрите, бодрствуйте, молитесь; ибо

не знаете, когда настанет это время…»

Святое Писание

Пролог

– Нет, нет! – Замахала руками пожилая женщина.

– Вас я не пущу. Ко мне нельзя!

– Но я к вам по рекомендации, – настаивал я, – мне посоветоваться, спросить…

– Я не могу, – уже спокойнее отвечала она, пристально рассматривая мое лицо.

– Но почему, матушка? – Спросил я.

Матушкой ее называли горожане, которые хорошо знали ее и любили. Любили за кротость, доброту и сострадание к людям. Она была глубоко верующим человеком, и целыми днями пропадала в церкви. Рассказывали, что у нее дома был свой иконостас, который она оберегала от недобрых людей. Что у нее на стене висели старинные и чудотворные иконы. Поэтому к себе в дом она пускала не каждого…

Варвара предсказывала будущие, рассказывала настоящее и напоминала о прошлом. Она могла лечить людей от порчи и сглаза, от плохого настроения и апатии, она возвращала людей к жизни и давала им надежду. По городу ходила молва, что к Варваре сходила сама Богородица и, что между ними была беседа.

Была у матушки и еще одна особенность. Она страдала летаргическим сном и могла проспать не один день, и не одну неделю. Иной раз ее сновидения продолжались месяц и больше, но сама Варвара нездоровый сон не считала недугом, наоборот, – она принимало это, как большое благо. Авторитет Варвары был безупречным и слухи о ее добрых деяниях быстро разлетались по городу.

Однажды доведенный до отчаяния, я тайно стал готовится к визиту с прозорливой Варварой. Мне хотелось рассказать ей свою жизнь на мой взгляд не нужную, скучную и тяжелую. Поговорить с ней о моей грусти и печали, о терзаниях и душевной боли. Сказать, что я запутался и полностью разочаровался в жизни. Я хотел услышать от нее совета, в пользе которого почему-то не сомневался. И вот я здесь у нее, а она не хочет меня даже выслушать.

Отказ матушки меня не сильно огорчил, но очень задел мое самолюбие и я, недослушав ее оправдания, уехал домой. По дороге я еще долго возмущался ее поступку, вспоминая наш недолгий разговор. Но уже к вечеру я совсем забыл о Варваре и занимался делами фирмы, в которой работал ведущим специалистом.

Поздно ночью я вспомнил о встрече с Варварой. И чем больше я припоминал наш диалог, тем больше меня охватывала тревога и даже страх. Она говорила, что во мне много черного, что мне необходимо сходить в церковь, что самое время исповедоваться и причаститься. Я оставил воспоминания и закрыл глаза. Но уснуть не получалось, и я долго крутился в кровати, не находя себе места.

* * *

Утром по дороге в церковь я вспоминал ночные кошмары.

Во сне я видел большую черную птицу с головой зверя, которая кружилась над моей головой, а седовласый старик, в серебристых одеждах, отгонял ее большой палкой.

– Ну и, что здесь ужасного? – Успокаивал я себя.

– Ну птица мутант, ну старик с клюкой?..

Утешить себя не удавалось и на душе по-прежнему было тревожно и тяжело. Что-то мешало моему продвижению. Это «что-то» давило на меня сверху и я, ощущая дискомфорт, постоянно дергал плечами, пытаясь сбросит с себя невидимую ношу.

У ворот церковного дворика я остановился, и трижды перекрестившись, приблизился к храму. Что-то большое и величественное было в древних стенах собора. Его золотые купола упирались крестами в небо, а звон колоколов придавал зданию высокий статус предназначения. У входа в церковь была закреплена большая икона Иисуса Христа и прихожане, перекрестившись, проходили во внутрь. Я поступил так же и посмотрел на икону. Лик Бога почему-то показался мне размытым и невидимым. Какая-та пелена стояла перед моими глазами, и я повторил попытку.

Я засмотрелся на икону, а старушка рядом сказала:

– Пошли, сынок, служба начинается.

В ней я узнал Варвару, которую потом долго искал в храме среди прихожан. Когда громкий голос раздался под сводами храма, я посмотрел на священника. Это был не молодой мужчина с правильными чертами лица. Здесь его называли отцом Николаем, и он пропел молитву. И хотя мне не все было понятно в его песнопении, услышанное пробирало меня до глубины души.

Исповедовался я долго. Я рассказал батюшке всю свою жизнь без утаи. Он слушал меня, а мне становилось то жарко, то холодно. Пользуясь случаем я задавал ему вопросы и просил совета. Священник отпустил мне грехи и предложил встретиться снова.

Окроплённый Святой водой, я отошел в сторону и перекрестился. Среди ожидающих исповеди я увидел знакомое лицо Варвары. Она одобрительно кивнула мне головой и скрылась в глубине собора. Потеряв ее из вида, я принялся рассматривать иконы. Пелена с моих глаз сошла, тревога отступила, а спина выровнялась и приобрела былую осанку. Выйдя из храма, я находился в состоянии какого-то облегчения. Хотелось идти пешком и любоваться осенним пейзажем. Все проблемы остались где-то далеко, мне было легко и приятно. Я прошел через сквер и вышел на шумную улицу, но свернув в тихий переулок, я опять оказался на аллеях сада. Ухмыльнувшись своему внезапному маршруту, я продолжил свой путь. Желтые листья под ногами и голые ветки кустарника, напоминали о приближении холодов. И хотя солнце на небе светило по-прежнему ярко, ветерок, гуляющий со мной рядом, заставил меня приподнять воротник на куртке.

Усталости не было. Легкость в движении заставляла меня идти вперед, и я шел, не зная куда. Вдруг на лавочке, под желтыми ветками клена, я увидел старика. Он сидел на лавке с опущенной головой и что-то чертил на асфальте своей длинной палкой. Загадочный незнакомец был одет необычно. Его свободный серебристый балахон свисал до самой земли, а пояс из скрученной веревки служил украшением его одежды. Весь его облик напоминал мне пришельца из далекого прошлого. Таких можно было увидеть на картинах великих художников или же в церкви на иконах и фресках. Когда он поднял голову и посмотрел на меня, то я успел заметить только его большие и светлые глаза. Длинная и седая борода закрывала большую часть его лица и была продолжением длинных волос. Старик опустил голову, а я замедлил шаг, чтобы лучше рассмотреть незнакомца.

Поравнявшись с ним, я вдруг услышал его голос:

– Из храма идешь?

Я остановился и молча кивнул ему головой. Старик посмотрел на меня, а я заметил на его лице новые, незамеченные сразу черты. Он не был дремучим. Его глаза были живыми и ясными. Глубокие морщины, седина и большая борода придавали ему не столько возраста, сколько мудрости и величия.

– Это хорошо, что ты исповедовался. – Проговорил незнакомец, прерывая мои наблюдения. – Запутался ты Виктор!

Я промолчал, а он продолжил:

– Ты часто просил Бога о помощи, вот Он тебя и услышал.

Старец приподнялся со скамейки и сказал:

– Иди и ничего не бойся, я встречу тебя на перепутье…

Он приблизился ко мне так близко, что его одежды коснулись моего тела. Я вздрогнул и ощутил прилив легкости. Мне показалось, что я стал невесомым и что я непременно сейчас взлечу к небу.

Старик удержал мои мысли и сказал:

– А вот это надень!

Он протянул мне старенький алюминиевый крестик на черной нитке и строго посмотрел на меня. Слова его прозвучали настолько убедительно, что я послушно надел его на шею.

– Узнаешь? – Спросил старец с упреком. – Это твой крест, тот самый, который ты сменил на этот!

Он указал своим длинным пальцем на мой золотой крест, надетый поверх водолазки.

– Не все золото, что блестит! – Произнес старец и положил свою руку мне на плечо.

Тепло побежало по моему телу, и я тихо спросил:

– А ты кто?

– Мое имя Даниил – я слуга Божий. Я пришел тебя спасти!

– Спасти? – Переспросил я, все еще прибывая под впечатлением случая с крестиком.

Я точно помнил, что положил его в коробку с документами, которые хранились в моем сейфе под кипой ценных бумаг.

– Как он попал в руки незнакомца? – Ломал я себе голову.

А старец сказал:

– Не отвлекайся. Тебе надо идти. И помни слова Бога:

«Дорогу осилит идущий…».

Даниил попрощался со мной и закрыв лицо своим серебристым плащом стал таять. Превратившись в седое облако, он поднялся к небу и там на верху, затерялся среди множества похожих на него. Облака на небе сгруппировались и тяжелыми тучами поплыли над городом. Порыв ветра подтолкнул меня в спину и я пошел дальше по аллее сада. Мысли отсутствовали и только отрывки фраз, сказанные старцем, крутились у меня в голове.

«Дорогу осилит идущий…». – Дважды повторил я слова Бога и вышел из сквера.

Под аркой у ворот сада я увидел мужчину.

Выглядел он неряшливо и одет был не по сезону. Какая-то легкая ветровка с поломанной молнией, рванные джинсы и кроссовки, надетые на босую ногу, служили ему неказистым нарядом.

– Бомж. – Подумал я и брезгливо отвел от него взгляд.

Но тот окликнул меня, и я услышал его просьбу:

– Мужик, дай копеечку!

Я посмотрел на него с пренебрежением, а он повторил:

– Денег дай, кушать хочется!..

Порывшись в кармане куртки, я насыпал ему мелочи.

Он поблагодарил меня и протянул мне небольшую икону.

– Это что? – Спросил я и стал рассматривать вещицу.

Икона была без рамки и сильно затерта. Чуть заметный лик седого старца смотрел на меня знакомыми глазами.

В груди что-то кольнуло, и я спросил:

– Это кто?

– А, что не узнаешь? – Ответил бомж и улыбнулся мне своими желтыми зубами.

Я промолчал и протянул ему сотенную бумажку.

Тот с благодарностью ее принял и спросил:

– Ну, что узнал?

Я кивнул ему в ответ и спрятал икону в карман куртки.

Бомж вдруг вскочил на ноги и выпалил:

– Икону-то верни!

– Как? – Удивился я. – Я же за нее заплатил!?

Через минуту я вернул икону, а он сказал:

– Да, ты не обижайся, Виктор. Она тебе сейчас ни к чему, да и деньги тоже…

Он загадочно посмотрел на меня и продолжил:

– А идешь ты не в ту сторону. Тебе нужно туда!

Он указал на сквер, и я послушно поменял направление.

Вслед он мне прокричал:

– Ты уж извини, не благословляю – грешен…

Я еще долго бродил по осенним аллеям сквера, пока чья-то не видимая рука не подтолкнула меня к развилке. Здесь я свернул на узкую аллею и мое сердце громко застучало.

Впереди я увидел большой и раскидистый куст. Листья у него были красными и он, размахивая своими ветвями, манил меня к себе. Я приближался к нему, а мое сердце выскакивало из груди.

Поравнявшись с ним, я вдруг услышал чей-то голос:

– Ну вот и пришли, Виктор!..

Душа моя затрепетала, предчувствуя развязку, а кто-то сказал:

– Сейчас! Еще немного – все!..

Глава 1.

Я умер ранней осенью, когда лето уже закончилось, а осень еще не наступила. Все произошло неожиданно, хотя кто ожидает смерти, если только неизлечимо больной?.. Кто знает время ее прихода? Вот и я, как и многие из нас в этой жизни, надеялся, что все обойдется и беда пройдет стороной. Но этого не случилось и я умер.

Я был убит ножом в спину. Но признаюсь, что от судьбы я не бежал, а наоборот, чувствуя приближение развязки, я шел ей на встречу и часто провоцировал ее на быстрое разрешение. И вот это случилось.

Нож попал мне в сердце и я, не закрывая глаза, провалился во тьму. С немыслимой скоростью я проскочил темный лабиринт и выскочил в большое и светлое пространство. Яркий свет ослепил меня. Серебристый туман расстилался перед моим взором, но очень скоро он стал таять, превращаясь в белые облака на голубом фоне. Это было небо.

Я взглянул вниз и увидел замечательную панораму большого города. Это был полуостров, берега которого омывало теплое синие море. Сам город был поделен на квадраты и другие геометрические фигуры. Людей не было видно, и я удивился тому, что не заметил, как высоко приподнялся над землей. Вскоре я поднялся еще выше и увидел большое и чистое небо.

Мое передвижение в пространстве было для меня удивительным, и я восхищался легкостью своего передвижения. Я двигался, я летел и ни руки, не ноги не принимали участия в моем полете. Моим двигателем была моя мысль. Но поскольку в этот момент мысли у меня отсутствовали, я просто парил над городом, осознавая свое новое положение. Вдруг рядом со мной пролетела птица и заплакала, как ребенок. Меня это встревожило, и я вспомнил о событиях, которые привели меня сюда. Воспоминания затрудняли мой полет, и я поспешил оставить эту неприятную для меня тему. Я посмотрел над собой и увидел огромное светлое пространство. Она было бесконечным и голубым. Где-то далеко белой полоской пролетал самолет и я, как мальчишка устремился за ним. Уже через мгновение я его догнал и прочитал его бортовой номер. Победителем я возвращался обратно, когда та же птица встретилась мне на пути. Она шарахнулась от меня в сторону и стала стремительно падать вниз. Я метнулся за ней, и когда я ее догнал, она по-детски заплакала и исчезла в красном кусте рябины. Рядом раздался голос ребенка, и я вспомнил о детях.

Уже через мгновение я оказался у ворот своего дома. Калитка была заперта, и я машинально потянулся к ручке. Моя рука, не ощущая препятствия, легко прошла через металлический лист и я, сделав шаг вперед, очутился по ту сторону забора. К моему удивлению замок щелкнул, имитируя работу засова.

Из глубины сада навстречу мне бежала большая собака. Огромный черный пес решительно приближался ко мне и в двух шагах от меня он вдруг остановился и жалобно заскулил.

– Малыш! – Позвал я собаку, а она, поджав хвост, поспешила скрыться от меня в кустах малины.

– Не узнал, что ли? – Обиделся я и подошел к дверям дома.

Не воспользовавшись ключом, я легко проник вовнутрь и опять заметил, как щелкнул замок, а шторы на окне дернулись от сквозняка. Я не придал этому значения и прошел дальше по коридору.

Дома никого не было, и я вспомнил о том, что дети ушли в школу, а жена находилась на работе. Походив по комнатам, я вернулся в спальню. Мне вдруг показалось, что здесь я чего-то не находил, чего-то не заметил, не обнаружил. Осмотрев предметы комнаты, я остановил свой взгляд на дверце шкафа, на котором было закреплено зеркало. С удивлением и даже страхом, я заметил, что не нахожу своего отражения в нем.

– Так вот чего я не нашел в спальне. Вот чего не обнаружил я здесь! – Осенило меня, и я воскликнул. – Своего отображение!..

– Я невидим. Невидим, но я есть. Вот мои руки, ноги и голова на месте, – размышлял я, рассматривая себя.

Ощупав себя руками, я немного успокоился и вскоре страх оставил меня. На смену ему пришло любопытство, и я прошелся по домам соседей. По-разному реагировали люди на мое присутствие. Кто-то вздрагивал и со страхом озирался по сторонам, кто-то крестился, читая молитву, а кто-то откровенно ругался матом. Все, кого посетил я, меня не видели, но мое присутствие они чувствовали и ощущали. Я понимал и разделял беспокойство этих людей, так, как и самому в недалеком прошлом приходилось испытывать подобное. Я помнил, как становилось жутко и неуютно от каких-то шорохов и стуков в комнате, где никого не было. От внезапного сквозняка за спиной или упавшей ложки со стола… И вот теперь это делал я… Мне стало немного стыдно и когда я, в одном из домов застал влюбленную парочку в пикантной обстановке, я оставил это занятие.

Все, что происходило со мной сейчас – походило на сон. Настолько все было невероятно, настолько легко и доступно, что думать ни о чем не хотелось. Облетев город, я вспомнил о близких и родных мне людях. Подумав о жене, я тут же оказался у нее на работе и стал свидетелем ее разговора с подругой. Находясь в двух шагах от жены, я узнал, что она была сильно обеспокоена моим отсутствием.

– Не ночевал дома, – рассказывала Татьяна своей подруге. – Как мне это все надоело…

Я сделал шаг вперед и оказался у нее за спиной. Она дернула плечами и обвернулась. Я увидел ее воспаленные глаза и подумал:

– Плохо спала – плакала…

Сколько боли и страданий я причинил этому человеку, этой женщине, которую когда-то любил. Мне захотелось пожалеть ее и успокоить. Я протянул руки, а они прошли сквозь нее, причинив ей только страдание. Она вздрогнула и, отшатнувшись от меня, заплакала.

– Я больше так не могу, с ним что-то случилось!

– Да брось ты убиваться! – Успокаивала ее подруга.

– Небось у бабы какой-нибудь зависает. Знаю я этих мужиков – проходили. И хватит рыдать, Татьяна! Люди смотрят…

Жена стала вытирать слезы, а посетители с недоумением посматривали на нее. Я тоже покинул это место, потому что мое присутствие здесь только усугубляло тревогу и наводило страх. Моя беспомощность раздражала меня, и я поднялся в небо, от куда еще слышал плаксивые причитания Татьяны. Это гнало меня прочь, но и высоко от земли, голос жены долетал до моего сознания.

* * *

Пролетая над городским сквером, я вдруг вспомнил о своем грешном теле, оставленном на безлюдной аллее парка. Сбавив скорость полета, я быстро нашел его на траве у красного куста. Здесь уже собралась небольшая группа людей, и я опустился на место, где совсем недавно стал жертвой убийства.

Народ обсуждал происшествие, а я посмотрел на убитого. Молодой мужчина лежал на боку в какой-то необычной позе. Его ноги застыли в полушаге и казалось, что даже лежа он продолжал свое движение. Руки были широко раскинуты по сторонам, а пальцы, собранные в кулак, сжимали горстки пожелтевшей травы. Голова лежала затылком на земле, а глаза смотрели в небо.

– Впечатляет! – Цинично пошутил я и нагнулся к своему телу, чтобы поправить челку на его лице.

Рука бесполезно трогала воздух, а покойник вдруг подмигнул мне левым глазом и выпустил струйку крови из-под своих посиневших губ. Я отскочил на безопасное расстояние, а подошедший полицейский накрыл мое тело какой-то промасленной тряпкой.

Рассматривая место происшествия, я заявил:

– В общем и неплохо… Я убит, а не умер от наркотиков или водки. Я не валяюсь в канализационном люке, а лежу на аллее сада у людей на виду. В общем сойдет! – Сделал я заключение и почему-то вспомнил телерепортаж с городского кладбища.

Как-то вечеров в новостях показывали его малоизвестную часть, где были захоронены безымянные люди; бомжи или тела, не нашедшие своего имени. Кому-то из журналистов удалось сделать уникальную съемку, как бросали этих бедных людей в неглубокие ямы, без гробов, и не всегда в полиэтиленовых мешках. Как бездомные собаки отрывали из могил трупы и пожирали покойников.

– Да-а!.. Не хотел бы я так… – Подумал я и заметил, как у моего тела шло активное обсуждение происшествия.

Звучали высказывания о бандитском беспределе, о бездействии властей и о том, что я стал жертвой этого беспорядка. Мне было приятно участие этих незнакомых людей в разбирательстве данного происшествии. Они жалели меня и, совсем не зная меня, прощали мне все мои грехи и прегрешения.

– А ведь я далеко не безгрешный человек и очень может быть, что не заслуживаю такого быстрого прощения. Многим людям я причинил боль и страдания. – С грустью сознавал я. – И среди них были близкие и даже родные мне люди.

Сирена спецмашины прервала мои размышления, и я заметил, как у моего тела продолжались дебаты. Высказывались версии убийства, и свидетели сообщали о выстрелах на аллеях сквера.

– Надо же, даже стреляли… – Ухмыльнулся я.

Я не придавал этому особого значения, а наблюдал, как санитары бесцеремонно забросили мое тело в машину и, громко хлопнув дверью, уехали прочь. Толпа не расходилась, а сотрудники полиции опрашивали свидетелей и обыскивали место происшествия. Я потерял интерес к происходящему, а непонятная тревога наполняла мою душу. Оставаться здесь не было никакого желания, и я покинул это место с тяжелой мыслью о будущем. Мне было страшно представить, что будет с моими родителями, когда они узнают о моей смерти. И я, поднявшись к облакам, искал спасения в небе.

Мысли мои спутались и это было заметно по моему перемещению в пространстве. Страх перед предстоящей расплатой мучил меня и не давал осмыслить, и осознать мое новое положение.

Я не знал, что мне еще предстояло испытать в этом новом мире, но одно я уже знал точно – то, о чем говорили умные люди на земле – случилось, то, над чем мы частенько посмеивались – есть.

Здесь была совсем другая жизнь, неизвестная для человечества. Теперь я уже понимал, что мне предстояла встреча с Ним, с Тем, о ком мы частенько забывали на земле.

К вечеру этого дня я по чьей-то воле оказался на пороге квартиры, где проживали мои родители. Чуть помедлив, я осторожно прошел сквозь двери, но замок предательски щелкнул, и я услышал, как в дальней комнате раздались голоса. Я продвинулся вперед и в большой комнате квартиры нашел своих родителей, сидевших у телевизора.

– Дверь хлопнула. – Произнесла мать, когда я появился зале.

Она посмотрела в мою сторону, а отец ответил:

– Да нет, тебе показалось.

– Пойду посмотрю. – Не успокаивалась мать и поднялась с кресла.

Сделав два шага, она остановилась передо мной, и я увидел, как ее глаза испуганно, что-то искали перед собой.

– Ну и чего? – Спросил отец, наблюдавший за нами.

Мать вернулась на место и со вздохом сказала:

– Душа разрывается, а тут еще и сон плохой видела…

Отец, как-то безучастно промолчал, а она продолжила:

– И телефон молчит целый день. Я позвоню, Паша?

– Я уже звонил. Не ночевал дома и сейчас его нет, ни дома, ни на работе. – Как-то равнодушно сообщил отец и мне стало немного обидно за его холодное осуждение.

Но когда он потянулся к тумбочке за валидолом, обида сразу прошла, и я подумал:

– Они еще ничего не знают.

Я представил картину, когда откроется причина моего исчезновения. Мне стало невыносимо больно. Боль моя увеличивалась от того, что я не мог им помочь и утешить. Моя беспомощность раздражала меня, и я в отчаянии резко ударил по межкомнатной двери. Не ощутив с ней контакта, я заметил, что она все же стукнулась о стену комнаты и стекло в ней жалобно задребезжало. Я удивился, а родители, испугавшись, одновременно посмотрели на меня.

– Это что? – Тихо спросила мать.

– Сквозняк?! – Пожимая плечами, предположил отец.

– Сквозняк? Откуда?

Она тяжело вздохнула, и сказала:

– Душа разрывается, я позвоню Вите?

– Позвони. – Согласился отец и безнадежно махнул рукой.

С тяжестью и болью я покидал родительский дом. Я был виноват перед ними в том, что часто забывал о них и не уделял должного внимания. Я забывал о том, что для них я всегда оставался ребенком, которого они любили и боялись потерять.

«И не дай мне Бог пережить своих детей», – часто говорил отец, когда дело доходило до выяснения отношений.

Теперь все это было в прошлом, которого вернуть было невозможно. От этих мыслей я выскочил из квартиры и проскакивая каменные стены строения, понесся по городу.

Долго и бесцельно я метался по его улицам, заглядывая к знакомым и друзьям. Но вдруг я вспомнил о своем бренном теле и это заставило меня вернуться к нему. Я нашел его в городском морге. Оно лежало на большом столе и было безжалостно разрезано от шеи до самого паха. Рядом лежали внутренности; сердце, легкие, печень и другие органы. Меня удивляло то, как эта окровавленная, переплетенная между собой масса давала телу движение, форму, цвет и красоту.

Мои рассуждения прервал вошедший мужчина. Он был в резиновом фартуке, надетом поверх темного халата и в белых медицинских перчатках. Это был врач, без особого труда, догадался я. И хотя не только его вид, но и действия, напоминали мне работу мясника, он все же оставался врачом патологоанатомом. Он бесцеремонно набивал мое тело внутренностями, насвистывая какую-то веселую мелодию себе под нос. Его небрежность в работе меня раздражала и когда он упустил мое сердце на кафельный пол, то у меня что-то больно кольнуло внутри. Я дернулся в сторону и, проскочив стену, очутился в другом помещении. Здесь, в небольшой комнате со слабым освещением, на стеллажах лежало несколько голых тел, приготовленных для вскрытия. В сизом тумане, расстилающемся над покойниками, было трудно разглядеть умерших, но я, наткнувшись на каталку у самой двери комнаты, заметил бледное лицо девушки. Это была совсем юная девочка с красивым лицом. На вид ей было лет шестнадцать – семнадцать и ее молодое тело не имело никаких видимых повреждений. Она лежала, как живая и только холодная белизна ее лица, и посиневшие губы, говорили о том, что жизнь оставило это тело.

– Что же привело ее сюда? – Подумал я.

– Болезнь, самоубийство или наркотики?

Я посочувствовал ей и оглядел остальных покойников.

– Да у каждого свая дорога, своя история. – Философски заключил я и вернулся в операционную, где врач – патологоанатом заканчивал свою работу.

Большими и неровными стежками, он зашивал длинный разрез на моем теле.

– Аккуратнее! – Посоветовал я ему, замечая, как через большие и неровные стежки, сочилась мертвая кровь.

Он, будто услышав мои замечания, на мгновение замер и, поправив маску, продолжил работу, выдерживая линию шва.

– Так-то оно получше. – Оценил я старания врача и почему-то опять вернулся в комнату – холодильник за стенкой.

Что-то тянуло меня к этой молодой девушке и я, заглядывая в лицо умершей, пытался вспомнить ее имя.

– Где-то я ее встречал, где-то видел?..

Но память не давала мне ответа, и я путался в догадках. Постояв у тела покойной, я почему-то вспомнил случай, который произошел со мной незадолго до моей смерти. Я стал свидетелем странного самоубийства. Это случилось у торгового ларька, когда я покупал сигареты. Небольшая группа молодых людей громко развлекалась на лавочке, привлекая внимание прохожих. Вдруг, неожиданно для всех, парень со словами «Я люблю тебя Лиза» соскочил с места и бросился под колеса автомобиля. Все ахнули, а смазливая девчонка из веселой компании разразилась хохотом. Под колесами погибал ее мальчишка, а Лиза продолжала громко смеяться. Я ухмыльнулся странному воспоминанию, а за стеной по соседству послышались голоса людей. Через мгновение я вернулся обратно к своему телу. В комнате у операционного стола уже стояли двое. Один из них был врач другой был санитаром и догадаться в этом не составляло большого труда. Они о чем-то договаривались, а я осмотрел тело покойного. Оно было накрыто простыней, а на его белом полотне местами выступали красные пятна.

Грубый голос врача прервал мои наблюдения и я, оставив осмотр, прислушался к разговору двух мужчин.

– Петрович, твою мать! – Ругался патологоанатом. – Мы же договаривались – закончим работу и выпьем.

– А я что? Я ни чего? – Оправдывался санитар. – Там такое привезли, грех не выпить!..

– Что там еще такое? Пошли посмотрим.

Они двинулись по коридору, а я последовал за ними.

Через две минуты мы были в приемной, где на низкой тележке лежал большой бесформенный мешок.

– Это что? – Спросил врач, а санитар ответил:

– Это баба!

Он расстегнул молнию на мешке и добавил:

– Ниток много понадобиться… Поезд жестокий любовник. – Цинично пошутил санитар.

Врач закрыл дежурный журнал, цокнул языком и, глядя на изувеченное тело женщины, произнес:

– И что же тебя толкнуло под поезд, Анна?

– Любовь! – За нее ответил санитар и улыбнулся.

– Чего? – Буркнул патологоанатом.

– А ты, что «Анну Каренину» не читал?

Врач злобно посмотрел на санитара, а тот добавил:

– От любви еще и не такое бывает…

– Хватит болтать! Давай ее на стол! – Сердито приказал врач.

Я успел взглянуть на труп и ужаснулся.

На тележке лежали части окровавленного тела и голова женщины с испуганными глазами. Санитар застегнул молнию на мешке и покатил тележку, насвистывая похоронный марш.

– Все! С меня хватит! – Категорически заявил я и покинул это мрачное заведение под названием МОРГ.

Глава 2.

Я опять метался по городу из одного места в другое. Мои движения меня не утомляли и мне было совсем не трудно облететь город несколько раз. Да, что там город, когда я с легкостью успел побывать у друга на северном Кавказе и через мгновение вернуться обратно.

За это непродолжительное время я увидел много интересных мест, когда в земной жизни об этом я мог только мечтать. Я посетил многих людей, которых хотел видеть и которых совсем не ожидал встретить. Я побывал там, где никогда не был…

И вот я попал туда, куда не всем смертным был доступен вход.

Я знал это место, так как не один раз приезжал сюда на своем автомобиле, подвозя то одного, то другого знакомого мне человека. Это место в яхт-клубе было местом встречи местных воротил, уголовников и людей с сомнительной репутацией. Большая яхта под названием «Бета» была непосредственным местом деловых встреч и важных переговоров. Она хорошо охранялась и даже на берегу частенько можно было увидеть здоровых парней в камуфляже, прогуливающихся у места ее стоянки.

Я без труда проник на яхту, минуя кордоны охранников.

В кают-компании было шумно. Собравшиеся на яхте, что-то громко обсуждали и о чем-то оживленно спорили. Здесь я никогда не был, но многие из присутствующих были мне знакомы, и поэтому я, примостившись в углу, с любопытством наблюдал за происходящим. Я сразу заметил парня, скромно стоящего у косяка входной двери. Это был мой одноклассник Митрохин Александр по кличке «Сапог». Он нервно потирал руки, ожидая, когда его заметят и обратят на него внимание. Он никогда не был осужден, но всегда крутился с уголовниками и блатными, тем самым создавая себе имидж крутого парня.

Я же его знал с другой стороны, как склочного и по сути трусливого человека. Блатные его считали шестеркой – стукачом и в серьез его не воспринимали, хотя частенько пользовались его услугами. Самого же Сапога это не обижало, а наоборот, помогало ему вести свой небольшой бизнес. Он имел маленькую мастерскую, где ремонтировал и шил обувь, от сюда и прилипла к нему кличка Сапог. Здесь же в мастерской он и подторговывал краденными вещами, которые ему приносили местные воришки. Но, справедливости ради, надо заметить, что многие из знакомых Сапога считали его влиятельным человеком. Так как видели, что к нему в мастерскую заходили блатные и солидные дяди. Так что в определенных кругах Сапог слыл вполне крутым парнем, который имел надежную «крышу» и хорошее прикрытие. Хотя помнится, как-то по весне подожгли его мастерскую, проигнорировав его «крышу» и его липовый авторитет. Разборок не было и Сапог на этом не настаивал, боялся не угодить хозяину. А хозяином на этой территории был Циба, здоровенный мужик, у которого за плечами была не одна ходка на зону. В послужном списке этого бандита – рецидивиста было не одно ограбление, не один разбой и даже убийство. В мастерскую к Сапогу он заходил для порядка. Водки выпить, да травки покурить. Грубый и молчаливый, он никогда не подавал Сапогу руки. Он не любил его и не скрывал этого. Часто перебрав спиртного, он начинал издеваться над ним, говоря обидные слова. Он называл его шестеркой, он обзывал его стукачом и всякими обидными словами. Обидными для нормального человека, но не для Сапога. Конечно, это не нравилось ему, но Цибе он не мог возразить, так как сильно боялся его, и поэтому он молча переносил все оскорбления, сказанные в его адрес.