Текст книги "Условия жизни (СИ)"

Автор книги: Александр Какурин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Оказывалось, что придавались сну нынешней ночью в деревне считанные единицы.

«Знала я, что Сесиль не чиста на руку, но то, что она и Джека совратит – не ожидала. Тревол большой, открытый, добродушный, стерва Сесиль на этом и сыграла. А шаман все ломает голову, почему улов жемчуга стал таким скудным. Конечно, когда его прячут в стене!», – факел Ребеке был не нужен, она точно знала куда идет. Из подручных средств толстуха прихватила с собой только табуретку, на которую в кустах уже имел виды и зубы дикобраз. Монета повергла женщину в состояние стопора. Стоя на табурете и хлопая глазами, она заглядывала, то на лицевую, то на оборотную сторону монеты. «Сейчас таких уже ни выпускают», – это было все, на что хватило ее мысли. Сжимая золотой луидор в руке, Ребека направилась за консультацией и разъяснением к шаману. Остановиться у входа в хижину ее заставили скрипы и стоны, доносившиеся из смежной комнаты. «Одного необстрелянного новичка охмурила, теперь за другого принялась. Ничего, завтра мы тебя на чистую воду выведем!», – погрозила тростниковой стене кулаком Ребека.

– Дня им мало, шляются! – голову от подушки оторвал шаман. – Не иначе, полнолуние на них так влияет. Пора в ужин успокаивающего добавлять», – пока же губернатор решил начать лечение с себя. Он взял со стола склянку, откупорил пробку и понюхал содержимое. Поморщившись, шаман недовольно покачал головой. – Слишком сильное, могу с утра и не проснуться, – он открыл другую склянку. Запах оказался подходящим. – Организую завтра коллективный поиск Марселя с Гвинет. Пусть вдвоем главную хижину восстанавливают, – губернатор пригубил снадобье.

С рассветом в лагере началось брожение умов.

Вставший раньше остальных соплеменников Джек, выйдя на крыльцо хижины, позевывая и потягиваясь, заглянул в тайник – монеты там не было. Первым желание Тревола было, раскроить череп Костику и полюбоваться его содержимым. «Крысы так не поступают, как он! Вечером Медведев кивал, соглашался, а ночью подло, втихаря спер монету!», – рука Джека легла на рукоятку топора.

Жестокая кара с неотвратимостью паровоза надвигалась на спящего Костика.

Но на пол пути к хижине Медведева, Тревол озадачил себя вопросом – «Зачем Костику одна монета, когда он может завладеть целым мешком золота? Нет, к похищению луидора причастен кто-то другой!?». В разряд подозреваемых, тут же была зачислена Сесиль – «Наверняка стерва видела, как я прячу золото, ну и умыкнула его по обыкновению. Пожалуй Сесиль за воровство, я убивать не буду. Она хоть и жадная, но недалекая. Наплету ей, что монета является моим талисманом, а позаимствовал я его в клинике, в кабинете у Гарисона. Там такого добра и вправду навалом. Сесиль купится, непременно купится на эту байку». Джек вернул топор на место, в недостроенную хижину.

Улучив момент, когда Костик пошел на море умываться, в хижину к шаману завернула Ребека. Она принялась теребить губернатора за плечо, чтобы тот проснулся. Прибывавший под действием снотворного шаман, долго не хотел открывать глаза и еще дольше отказывался говорить. Наконец он опустил ноги на тростниковую циновку, взъерошил седые волосы и приготовился выслушать очередную просьбу Ребеки, перевести ее из свинарника, на другую более престижную работу.

Женщина вместо этого подняла первую, вторую, а за ней и третью цыганскую юбку и извлекла из потайного кармана монету.

– Странная деньга, я таких раньше не видела, – Ребека положила луидор в раскрытую ладонь губернатора. – Сесиль с Джеком ее в стене своей хижины прятали.

Изнутри шамана пронзила молния – он узнал эту монету. Она была из их с Грапом клада. Точнее его губернаторского клада. Грап был недостоин золота ни на грамм. Желание расквитаться с Гарисоном за годы мучений, отравило ему сознание. Грап собирался за деньги нанять Махиджи и другие туземные племена, снабдить их оружием и натравить на клинику, чтобы дикари вырезали психиатрию с ее лживыми продажными докторами, пагубными препаратами и нещадными процедурами под корень. И сколько шаман не пытался переубедить «компаньона», что от уничтожения клиники будет только хуже, и на всех кто причастен к резне объявят охоту, итогом которой непременно станет смерть, Грап продолжал придерживаться своей позиции – «Гарисон должен поплатится за бесчеловечные издевательства над больными!». Губернатору ни чего не оставалось делать, как пожертвовать одним безумцем, ради спасения всего племени. Теперь, когда спрятанное им в нише пещеры золото найдено, на острове могло произойти все, что угодно, вплоть до беспорядков, он – шаман должен был это предотвратить. Не выказывая перед Ребекой и тени озабоченности, губернатор положил монету в фарфоровую плошку и залил ее сверху зеленым отваром из склянки.

– Хорошо, что ты нашла мою монету, а то я ее уже обыскался, – шаман помешал отвар с покоящимся на дне луидором, раздваивавшейся на конце палочкой. – Сесиль воровка, тащит и тащит у меня предметы культа. Вот ее бесстыжую мы и сошлем на поляну к пчелам, собирать мед, как ты и хотела.

– Я ей тогда большой сорокалитровый бочонок приготовлю, – Ребека была рада, что ее ночное бдение не прошло даром, и тунеядка Сесиль получит наказание по заслугам.

На завтрак (остатки от вчерашнего ужина), собралось всего четверо.

Шаман, сославшись на отсутствие у него сушеных крыльев летучей мыши, необходимых при приготовлении «сока жизни», отправился в лес.

– Старый склеротик, рогатину забыл, как он теперь с летучими мышами в пещере сладит? Больше чем уверена ни одной не поймает, – Сесиль выбирала из каши кусочки жареного банана.

– Шаман уже давно по-другому охотится, он сбивает летучих мышей со стен камнями, – выдала свое предположение за факт Ребека, хотя в те страшные леденящие сердце пещеры, в которых водились эти крылатые исчадия ада, ей ни разу не хватало духа зайти.

Насытившийся Тревол, попросил Сесиль вернуть ему монету-талисман, рассказав попутно придуманную поутру байку. Тут-то и выяснилось, что Сесиль действительно брала монету но, полюбовавшись, положила на место.

– Тогда кто ее еще мог взять? Костик? – на самом деле Джек и не рассчитывал, что Сесиль вот так просто расстанется с золотом, и только взялся подыграть воровке, что он ей верит. «Больше суровости во взгляде и словах», Тревол старался добиться от себя сносной правдоподобности. «Сесиль этой монетой может хоть подавиться, главное чтобы она не заподозрила, что на острове есть еще золото!».

– Медведев золото взять не мог, я к нему заглядывала, он всю ночь спал, – хотя и не до конца правдивым, но все же алиби, наградила Костика Сесиль. «О том, что я сплю сразу на два лагеря, Треволу знать совершенно не обязательно».

Джек с Сесиль остались довольны, что не раскрыли друг другу своих сокровенных тайн.

– Сесиль кретинка безмозглая, – делился с Костиком впечатлениями от разговора Джек, – монету перепрятала, а теперь на других валит. Ничего, этим ее долю клада и ограничим.

– А ты не боишься, что мы не то зелье у шамана возьмем и насмерть потравим Лейтона с Гвинет, – сам Медведев терялся перед разнообразием склянок на столе губернатора.

– Я шамановские иероглифы уже раскусил. Если две параллельные палочки, а под ними еще нарисован треугольник, как на той дребедени, – Тревол постучал пальцем по стеклянной банке, с покрытой плесенью крышкой, – то это средство от простуды. А вот когда вместо треугольника под палочками круг, это уже совсем другая песня с белыми тапочками и катафалком. Нам же надо искать треугольник с волнистыми линиями.

– Такое? – Медведев взялся за склянку, которую ночью шаман посчитал слишком «термоядерной».

– Стопроцентное снотворное, даже пробка неплотно вставлена, видно шаман им часто пользуется, – Джек не удосужившись даже понюхать зелье, убрал его в карман.

Подслушать разговор Тревола с Медведевым, Сесиль не удалось, всему виной маячившая некстати без дела на поляне Ребека. Приходилось только догадываться, что искали в хижине шамана эти ныряльщики. Исследуя после Джека с Костиком стол губернатора, Сесиль машинально запустила палец в плошку с зеленым отваром. И к большому удивлению для себя, нащупала на дне металлический кругляшек.

– Это что-то новенькое, раньше шаман в рецептуре обходился одними природными средствами, а тут, – она отерла железяку о подушку губернатора. На нее смотрел золотой королевский профиль. – Еще одна монета, – хорошо, что в этот раз за Сесиль стояла кровать, потому, что от блеска золота у нее снова закружилась голова и, пошатнувшись, она завалилась на ложе губернатора. – Это братишка, нет сестренка той монеты, что прячет от меня Джек. А я то наивная, чуть вправду не поверила, что Тревол ее спер у Гарисона. Клад на острове, я его жабрами чувствую! – при этом Сесиль взялась за грудь.

Последней, в хижину шамана заглянула Ребека. Терзаемая подозрениями: «Не сперла ли чего воровка Сесиль!», – она взялась за «инвентаризацию» комнату губернатора. На столе не хватало одной из склянок с зельем (от нее на изъеденной влажностью и тропическими грибками полировке остался только масляный след), в остальном же все предметы были на месте. Даже сушеные крылья летучей мыши висели на гвоздике.

– Глаз у шамана замылился, вот он крылья и не разглядел. Надо пойти его предупредить, чтобы зря в пещеру не лазил. Там камни острые, шаман может ненароком упасть и пораниться, – всплеснула руками, забеспокоившаяся о здоровье губернатора Ребека.

Деревня осталась под присмотром одного изваяния Тусегальпо.

В том месте пещеры, где больше года укрывался клад – теперь были разбросаны камни. Губернатор сел на корточки и присмотрелся к следу от босой ноги в пыльной воронке.

– Узнаю, Лейтона работа. Только золото ему на кой? Он всю жизнь бродягой был, жил по свалкам, да помойкам. Там и дружками-бомжами своими закусывал. Жил в свое удовольствие, власть его не замечала, и он в ней тоже не особо нуждался. Их пути пересеклись в Кале. Лейтон съел кого-то ни того. Кажется, у бедолаги были родственники, причем не бедные. И Лейтону устроили настоящую травлю с собаками, тогда-то он и переключился с немытых бродяг на упитанных жандармов. Человек пять успел подкоптить и спрятать на зиму, когда в него всадили две обоймы из автомата. Такого количества пуль хватило бы отправить на небеса бегемота со слоном, а Лейтон взял да и выжил. Три года его латали хирурги, чтобы представить перед судом. Который направил Лейтона поближе к исторической родине, в клинику Гарисона. Здесь-то я Лейтона и заприметил, и когда Гарисон спросил, какие люди могут понадобиться на острове, я в числе прочих назвал Лейтона. На Изабель я освободил Лейтона от всех строительных и хозяйственных работ, доверив тому охранять от туземцев границы острова. А как иначе, за семь лет неволи Лейтон так и не приспособился к оседлой жизни, он даже в клинике спал не на койке в палате, а в траве под пальмой в саду. На рационе из Махиджи Лейтон расцвел, остров для него являлся сущим раем: обширная территория, разнообразный ландшафт. Сесиль по праздникам и не только. И на тебе, ни с того не с сего, клады стал искать. Лучше чем Изабель Лейтону места в жизни не сыскать. Нет, тут без бабы не обошлось. Гвинет Лейтона с панталыка сбила, – пригибаясь, губернатор шел последу грабителей.

Сначала Лейтон с Гвинет тащили мешок с золотом из пещеры в пещеру волоком, чему свидетельствовали вываливавшиеся из мешковины нитки и монеты. К первым уликам шаман относился пренебрежительно, а вот со вторых сдувал пылинки и бережно складывал в кошель на поясе. В гроте, «жирным» свисающим почти до самой земли хрустально прозрачным сталактитом, Лейтон с Гвинет неожиданно опомнились, и дальше на своем пути значимых улик не роняли.

– Куда теперь идти, в сторону выжженной поляны, или к гнездовью птиц? – грот расходился на два рукава, и шаман решал какой из них предпочесть.

Для такого скорого и «неурочного» наведывания в гости к Лейтону с Гвинет, «заговорщикам-экспроприаторам» нужен был весомый повод, а то владельцы золота могли заподозрить неладное. Подмешивать снотворное в напитки Костик отказался, от того ему и досталась ответственная и малоподвижная роль больного, страдающего от неудачного всплытия с глубины.

– Глаз широко не открывай, только лежи и охай, все остальное я сделаю сам, – Джек обмотал вокруг головы Медведева мокрую тряпку.

Подгоняемый волнами и ветром тримаран уткнулся в песчаный берег. Навеса из марантовых листьев, так любовно выстраиваемого вчера Гвинет – сегодня уже не было.

Гвинет увязывала нехитрый скарб в кусок парусины.

– Почему Костик такой бледный, он что, ранен? – поднявшись с земли, она поспешила к лодке.

– Нырнул неудачно, теперь вот кессонкой мается. Ему сейчас нужна тень, прохлада, а до деревни далеко плыть. Можно мы у вас немного отдохнет? – Джек спрыгнул с тримарана в воду.

– Конечно, неси его сюда, – Гвинет взялась поддерживать Медведеву голову. – Ты как, очень больно?

Как и требовал Тревол, Костик простонал: «Мыгы-мыгы-мыгы», и заслонился от солнца трясущейся ладонью. Его уложили под пальмой.

– Переезжаете? – меняя мокрую повязку Медведеву, спросил Джек. – Место не понравилось, или вас мошкара заела?

– Нет, все нормально только, Лейтон долго на одном месте не может находиться, вот мы и кочуем, – Гвинет вынула из дупла дерева кокосовый орех, наполненный «фирменным» соком. – Чашки я уже убрала, вы так пейте, – она вставила в отверстие кокоса две соломинки.

– А ты с нами не будешь? – Тревол дал хлебнуть бражки Костику.

– Сейчас, только Лейтона найду, он где-то не далеко ходит, – Гвинет раздвинула кусты.

Стоило только хозяйке лагеря скрыться в тростниковых зарослях, как Медведев тут же из больного превратился в здорового.

– Я отказываюсь участвовать в этом безобразии! – он сорвал повязку с головы и кинул ее в Джека. – Лейтон с Гвинет, радушные хозяева, соком нас угощают – а мы их, травить!

– Ни раздувай трагедии, мы их усыпим всего на пару часов, – Тревол запустил руку в дупло, и извлек оттуда еще один кокос с брагой.

– А без этого ни как? Давай просто с ними поговорим, я уверен, они все правильно поймут и поделятся золотом со всем племенем.

– Размечтался гуманист, раньше Бо-бо вегетарианцем станет, чем Гвинет разродится золотом, ей совесть вместе с маткой в клинике Гарисона вырезали, – Джек откупорил склянку (спертую у шамана со стола) и вылил снотворное в сок, встряхнул кокос и убрал его обратно в дупло. – Только попробуй мне все испортить! – Тревол показал Медведеву кулак.

Гвинет нашла Лейтона метрах в трехстах от берега. Он спал как лемур прямо на дереве. С толстой ветки свисали руки и ноги Лейтона. Гвинет пощекотала его за пятку.

– Просыпайся, у нас гости.

– Махиджи, сколько их? – перекувырнувшись через голову, Лейтон приземлился на ноги.

– Нет, снова Костик с Джеком. У этих ловцов все ни слава богу. Сегодня Медведев кессонку схватил. Теперь вот лежит, мается, – Гвинет смахнула с груди Лейтона песчинки древесной коры.

– Значит, нам теперь не надо идти в деревню, – улыбнулся Лейтон. – Убьем Костика с Джеком и завладеем тримараном.

– Нет, – сказала, как отрезала Гвинет.

– Ну пожалуйста, я вторую неделю уже ни кого не убивал. Только этих двух прикончу и все, будь человеком, ну что тебе стоит, – выпячивая нижнюю губу, канючил Лейтон.

– Мы это уже обсуждали. Соплеменников мы не трогаем, какими бы они не были подлецами. Я угощу Медведева с Треволом выжимкой из этих корешков, и они станут податливые как глина, – она показала Лейтону пригоршню корявых заморышей «морковки».

Поборов страх и брезгливость, Ребека зашла в пещеру. Словно спелыми плодами свод пещеры был облеплен летучими мышами.

– Шаман, ты здесь? – спросила она тоненьким голоском, и эхо подтвердило.

– Здесь, здесь, здесь…

– Я тебя не вижу!

И снова эхо подхватило последнее слово.

На скалах зашевелились разбужено встревоженные летучие мыши.

– Шаман пошли домой, у тебя в хижине пара сушеных крыльев еще осталась, ты их просто не заметил.

С хрюканьем, оторвавшись от скалы, на Ребеку спикировала летучая мышь. За ней вторая, третья, четвертая. В пещере стало черно от размахивающих крыльями летучих мышей. А зловещее эхо издеваясь, исковеркало «заметил», сначала в «месил», а затем и вовсе в «Месть!». Защищаясь от полчища летучих мышей, Ребека больно ударилась при падении о камни, разбив в кровь колени и лоб. Всхлипывая и вздрагивая от страха, она выползла из пещеры.

Шаман шел вдоль поляны «украшенной» пнями от деревьев, да выгоревшим кустарником. Здесь заготавливался древесный уголь для нужд деревни. Здесь же губернатор надеялся сейчас повстречать и Лейтона.

– Ну где ты? А вот, – от кучки с древесным углем тянулись еле заметные следы босых ног, окончательно скрывавшиеся в высокой траве. – Все-таки Лейтон расположился рядом с гнездовьем птиц, – шаман недовольно тряхнул головой. В пещере он дал промашку – выбрав не тот маршрут, и теперь ему предстояла долгая и трудная дорога.

Сесиль находилась в каких-то пяти минутах ходьбы от Костика, Джека, Лейтона и Гвинет.

– Здесь я еще ни разу не плавала, – побросав вещи в кусты, она окунулась в волну. – Отдохну минутку и пойду дальше, – перевернувшись на спину, Сесиль шлепала по воде ногами. – Все равно теперь сокровища от меня далеко не уйдут. Как одной из коренных жительниц Изабель, мне полагается треть клада не меньше! Куплю себе шикарных нарядов, косметики, парфюма, и такими клиентами обзаведусь, что вся Европа закачается. Или нет, хватит самой горбатится, куплю особняк, найму девчонок помоложе. Салон будет называться «У Сесиль», – она уже видела воочию эту вывеску на розовом симпатичном двухэтажном особняке, с тенистой аллеей и скамеечками возле фонтана. – А Лейтона возьму вышибалой, чтобы разбирался со скандальными клиентами.

Пока Сесиль придавалась фантазиям, Гвинет смешивала горький сок корешков с янтарно-тягучим сладостным медом.

– Давай выпьем зато, чтобы на новом месте вам жилось не хуже чем на прежнем, – Джек протягивал Лейтону «заряженный» снотворным кокос.

– Может сначала Костику предложишь? – Лейтон хотел уступить право первого глотка Медведеву.

– Пусть отдыхает, он уже свое выпил, – чокнувшись с Лейтоном, Тревол отхлебнул из своего кокоса бражки.

– Можем Медведеву листьев дать пожевать? Мне от головной боли они всегда помогают, – Лейтон потянулся к мешочку с катом.

– После угостишь Костика, когда проснется, а пока пей, – Джек повторно чокнулся с Лейтоном.

– Я только символически, а то нам сегодня далеко идти, – нехотя Лейтон сделал глоток бражки.

С полной миской «угощения», из леса вышла Гвинет.

– Я вам деликатес приготовила, в деревне давно такого не ели, – она села рядом с Костиком, чтобы подкормить больного медком.

Медведеву совсем не хотелось сладкого, но сказать открыто это он не мог, больному полагалось мычать, спать и покорно слушаться других. Костику оставался только скрытый саботаж. Мастерски с эмитировав глотание меда и припрятав его в про запас за щекой, он улучил момент, когда все внимание Лейтона и Гвинет переключилось на Джека – незаметно сплюнул угощение в траву. «Вкус у меда совсем не такой, как у нашего камнегорского. Пчелы на Изабель, что ли больные, или нектар другой? Только в России такой мед ни то, что продавать, бесплатно раздавать не стали бы. Уж не добавила туда чего Гвинет?!», – своими опасениями стоило поделиться с Треволом – «Но как?». Костик пихнул Джека коленом в спину, но тот этого даже не заметил, продолжая уговаривать Гвинет, выпить бражки.

– Давай, через руку на брудершафт, я меда, а ты сока, – Тревол показывал, как это надо сделать.

– Только после без поцелуев, а то Лейтон заревнует, – на самом деле Гвинет боялась подхватить отравы с губ Джека.

– Хорошо, ни буду разрушать вашу семейную идиллию, – под широкой улыбкой Тревол скрывались опасения того же рода – «Гвинет, слюней снотворных в рот напускает, потом не отплюешься».

Не смотря на предупредительные подмигивания и тычки коленом Костика, Джек довел до исполнения брудершафтное распитие.

– Ох, подгуляла бражка со вчерашнего дня, градус набрала, – Гвинет отерла капли сока с подбородка и передала кокос с остатками зелья Лейтону.

– А ты, медком закуси, – Тревол протянул миску Гвинет.

– Это для вас, для гостей, мы уже свое поели, – вежливо отказалась она, а про себя отметила – «Хоть ты Джек и здоровяк, а корешки на тебя начинают действовать. Вон движения рук постепенно замедляются. Еще десять минут и ты Тревол расплывешься лужицей у моих ног!». При этом свою прогрессирующую заторможенность она воспринимала как должное.

– Давайте, мы вас проводим до нового места, – пытаясь подняться с земли, предложил Джек.

– А что, Костику стало лучше? – удивительно, но те предметы, что располагались вдали, выглядели крупнее и четче тех, что находились на расстоянии вытянутой руки Гвинет. «Это все из-за Тревола, он дышит на меня отравленными парами», – и она отодвинулась в сторону от здоровяка. В процессе перемещения, Гвинет задела локтем Лейтона, и тот завалился на спину в кусты. – Ты что, напился? – Гвинет принялась поднимать Лейтона, но вместо этого завалилась на него сверху.

– Все, их можно вычеркивать, – Джек воспринимал себя победителем, пока не встал на ноги. Его тут же заштормило и закружило. – Я просто засиделся, – он ухватился руками за ветку дерева.

– Нет, они нам что-то подмешали в мед, я же тебе говорил, выплюнь, выплюнь, а ты меня не слушал, – один из всей четверки Костик чувствовал себя сносно. Его тоже мутило, но не в такой степени как остальных – Медведев уверенно перемещался по поляне.

– Меня, зелье Гвинет не проймет, надо забирать мешок с золотом и плыть отсюда, – при этом Тревол чуть ли повис на ветке, ноги-плети отказывались держать могучее тело.

Монет на старом месте не оказалось, тогда Костик обшарил все прилегающие кусты – клада и там не было.

– Где золото? – Джек подполз к Гвинет и дернул ее, что было мочи (то есть еле-еле) за руку.

– А вот и не скажу, – вредена Гвинет показала Треволу средний палец. – Деньги только мои и не чьи больше, – запрокинув голову, женщина засмеялась.

Сзади по спине Треволу больно досталось дубиной.

– Слезь с моей жены немедленно! – гневно закричал Марсель. Он почти целые сутки добирался сюда, и теперь не собирался ни кого прощать, только карать и наказывать. – А ты стерва, позволяешь ему себя обнимать! – второй раз дубина обрушилась на неверную Гвинет. – И эта обезьяна с вами! – в последнюю очередь от Марселя досталось Лейтону. – В шведскую семью решили поиграться, так я вам помогу, – он снова взмахнул дубиной, но ее что-то задержало в воздухе.

Марсель обернулся посмотреть – рядом стоял Костик.

– Прекрати самосуд, пусть губернатор во всем разбирается.

– Как, и ты, тоже с ними?! – у Марселя от нервного тика повело скулу и правую щеку.

– Мы с Джеком здесь случайно, у нас тримаран сломался, – Медведев старался вырвать дубину из рук Марселя, пока еще оставались силы и им не завладели окончательно отравленные корешки.

Сесиль показалось, или действительно кто-то кричит.

Она подняла голову над водой. Со стороны птичьего гнездовья отчетливо слышалось: «Пусти, а то убью!» и «Получай еще зараза!».

– Наши клад делят, надо и мне поспешить, – Сесиль выбежала на берег и принялась собирать по кустам одежду.

Когда она наконец-таки добралась до поляны, живым на ней был только Марсель, остальные валялись на траве, земле, а Костик вообще бездыханно повис в расщелине дерева.

– Что же это такое делается? Ты же всех убил! – Сесиль представляла себе дележ клада по-другому.

– Они сами виноваты, не чего было себя вести по-свински, – озирая дело рук своих, Марсель допивал остатки браги. Пустой кокос он по футбольному поддал ногой и скорлупа, перелетев через парус тримарана, шмякнулась в воду.

– Я тоже считаю, что прав на золото, у них не было ни каких, и клад мы поделим между собой. Тебе половину и мне две трети, – Сесиль не терпелось запустить руки в сундук, мешок, или в чем там еще хранились сокровища.

– Ты сейчас о чем? – Марсель усугубил эффект браги медом из миски. Его прямо на глазах «вставило», он икнул и начал съезжать с бревна в траву.

– Вы же деньги делили! – Сесиль заглянула, в так до конца и не упакованный скарб Лейтона с Гвинет.

– Нет, мою жену, – Марсель упирался затылком в кочку, силясь перевернуться на бок, а затем уже снова сесть. – Они думали, что могут пользоваться Гвинет на холяву, но я этого не допустил.

– У кого тогда золото? – Сесиль плевать хотела на семейные разборки. Все, что ей необходимо было услышать сейчас – где лежит клад.

Ребека вернулась в деревню, в которой ее ни кто не ждал.

Женщина обошла по порядку все хижины, людей в них не было. Только в главном строении она наткнулась на безобразничавших свиней.

– Кто вам позволил из загона сбежать? А ну, пошли на место! – Ребека схватила с земли палку и принялась охаживать бока хрюкающих и визжащих, но отказывающихся возвращаться в загон свиней.

Грустить о пропавших соплеменниках, у Ребеки пока просто не было времени.

Птицы летали над самой головой шамана, пока он на скалах, в гнездовьях собирал яйца. Набрав в подол рубахи с десяток яиц, губернатор спустился со скалы на берег.

– Разгалделись, я взял-то всего чуть-чуть, – шаман погрозил птицам указательным пальцем, за что получил в свою очередь от пернатых порцию помета на голову и плечи. – А вот это уже не аргументы, а хамство! – он отер рукой волосы и пошел прочь от скалы.

Свежие, еще теплые яйца были сущим гурманством.

– Эх, питаться бы яйцами каждый день. В них столько силы и жизненной энергии, что за месяц такой диеты можно помолодеть на десять лет, – шаман острым камешком пробивал в скорлупе дырочку, а затем высасывал содержимое яйца до последней капли.

Впереди, из-за дерева показался парус тримарана.

– Кажется все здесь, – губернатор раздавил, пустую скорлупу подошвой вьетнамка. – Слетелись на золото, как мухи на дерьмо, – он недовольно цыкнул зубом, решить проблему по-тихому не получалось. Шаман достал револьвер из-за пояса и крутанул барабан. У него в запасе было всего три патрона.

Сесиль обрадовалась появлению губернатора.

– Мне одной уже страшно стало, – она смахнула предплечьем с носа лист кустарника, приставший к нему, когда Сесиль ползая на четвереньках по зарослям, выискивала клад. – Во всем Марсель виноват. Он устроил здесь целое побоище. Отелло недоделанный. Гвинет ему, видите ли изменяла! Делов-то, плюнь, да разотри, а он бац, бац дубиной и четыре трупа.

– А с собой чего он сделал? – необходимость в огнестрельном оружии отпадала, и шаман убрал револьвер снова под рубашку.

– Разнервничался, вот сердце, наверное, и не выдержало, – от хождений по лесу и поисков клада Сесиль потянуло на сладкое. Она взяла миску стоявшую рядом с ней и собралась уже пройтись языком по поверхности янтарно-притягательного меда, как ее остановил шаман.

– Странно все это. Я еще могу поверить, что Марсель сладил с Гвинет, если очень постараться, то и Костика можно побороть. Но, чтобы Джека с Лейтоном, да не в жизнь. Здесь что-то другое, – губернатор принюхался к миске с медом. – Так и есть, траванулись!

– Какая теперь разница, все равно хоронить, – для Сесиль не имело принципиального значения, что стало причиной смерти соплеменников, главное она потеряла всю клиентуру на острове. С проституцией можно было завязывать.

– Ни скажи, может еще, кого удастся откачать, – шаман склонился над шведской семейкой: Джеком, Гвинет и Лейтоном. Пощупал у каждого пульс, приложил ухо к груди, проверяя дыхание. – Гвинет точно жива, остальные пока не пойму.