Текст книги "Условия жизни (СИ)"

Автор книги: Александр Какурин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

– С чего такая прыть? Ни денег, ни ракушек у меня все равно нет, – от долгого засоса, нижняя губа у Костика опухла.

– В тебе чувствуется настоящий мужчина. Ни то, что в остальных. Шаман стар, Марсель вспыльчив, Джек груб, а Лейтона неделю в лесу надо искать, чтобы пообщаться.

– Можем, я закидонами страдаю, – несмотря на сомнения, Медведеву так хотелось верить, что он действительно особенный.

– Нет, ты добрый и умный, я по глазам вижу, – под рубашкой Сесиль скрывалось голое тело. – Сожми меня крепче, вот так, – она положила пуки Костика на свою грудь. – Мы должны быть вместе, но не здесь – на острове это не возможно, а на материке.

– Почему? Кто нам может помешать жить на Изабель вместе?

– Все, они будут завидовать, а в первую очередь шаман. Он уже давно считает меня своей собственностью. Я и проституцией занялась не по своей воле – он заставил. Сказал – там, где нет продажных женщин, мужчины склонны к войнам, а он у себя на острове этого не допустит. И еще пригрозил – если я откажусь спать с соплеменниками, то буду, проклята и на Изабель протяну не дольше двух недель. Мне ничего не оставалось делать, как согласиться, – расстегнув пуговицы, Сесиль сбросила рубашку на пол.

– Но это не правильно, надо провести общее собрание племени, и осудить поведение шамана, – того не зная, Костик почти в точности повторял вчерашние слова Тревола.

Сдержав свое слово, Гвинет с утра подала на развод.

– Нашла время для тяжбы, дел невпроворот, – губернатор собирал скарб для рабочей «прогулки» по лесу, – давай заседание отложим назавтра, или на послезавтра, а еще лучше на неделю.

– За это время Марсель меня окончательно прибьет! – шмыгнул носом, Гвинет заревела.

– Тьфу, на вас всех, – шаман положил в корзину-рюкзак кусок парусины, – Костик пошли!

– А как же ловля жемчуга? – с набитым кашей ртом поинтересовался Медведев.

– Марсель с Джеком сегодня сами справятся, – губернатор направился к лесу.

С мыслью: «Чего шаману не сидится в деревне и куда он поперся?», – Костик подобрал с земли заготовленную корзину-рюкзак, взвалил ее на спину и пошел следом за губернатором.

– Со мной же что будет? – цепляясь за рубашку шамана и путаясь у него в ногах, глотала слезы Гвинет.

– Жди, когда вернемся, тогда и поговорим, – губернатор отстранил женщину с дороги.

Где-то с час шаман с Медведевым бродили по джунглям молча, непонятно что выискивая.

«Грибы – вряд ли, вон какую шикарную поганку пропустили. Съедобные коренья – так мы лопату не захватили. Фрукты же с ягодами растут совсем в другой стороне леса», – прорубая мачете в зарослях дорогу, предавался рассуждениям Костик.

Постепенно настроение шамана улучшалось и вот, он завел разговор с Медведевым.

– Не скучаешь по материковой кухне, что там у вас в России едят – икру, борщ, пельмени?

– Я больше винегрет с подсолнечным маслом любил, а к этому горбушку черного хлеба натертую чесноком, да семьдесят грамм водки, – рот Костика наполнился голодной слюной.

– Насчет вашего вилегрета не обещаю, – по-своему вкусу изменил название салата губернатор, – а вот хлеб у нас сегодня будет, – он остановился у ничем не примечательной пальмы. – Созрела родимая, цвести собралась – шаман прижался щекой к стволу, – прости, но нам нужна твоя сила, – и он затянул заунывную молитву-заклинание.

Умилостивив духов леса, губернатор наметил на какой высоте Медведеву предстоит подрубать пальму.

– Что в ней такого ценного? – Костик смотрел вверх, безуспешно силясь разглядеть в листве хлебные плоды.

– Мякоть, – шаман передал Медведеву топор.

Свалить не самое толстое Саговое дерево (так его окрестил губернатор) оказалось – ой, как непросто, особенно когда в сподручных у тебя: духота, жара и влажность.

На втором часу рубки, топор уже вываливался из рук Костика, а тяжелое дыхание напоминало пыхтение «загнанного» паровоза. И вот, наконец, труды и старания Медведева увенчались успехом, с глухим треском пальма повалилась в кусты.

Все это время «прохлаждавшийся» шаман в раз ожил. Ловкими и отработанными движениями он содрал мачете кору с нижней части Сагового дерева.

– Садись с той стороны от ствола, а я устроюсь с этой, – губернатор извлек из корзины-рюкзака длинную доску с торчащими из нее острыми шипами-колючками, – берись за рукоятку терки, и поехали. Сначала я тяну доску на себя, затем ты.

Костику с шаманом удалось измочалить доморощенной теркой молочно белую мякоть пальмы, почти до самой сердцевины. Самые «стойкие» древесные волокна пришлось перерубать мачете. Затем, кашеобразную массу Сагового дерева разложили на куске парусины.

– В результате работы у нас должен получиться белый порошок, – губернатор приступил к растиранию пальмовой массы между камнями.

И с этой задачей «парочка» справилась. Однородный порошок они ссыпали в корзину-рюкзак.

– Ого, здесь килограмм двадцать не меньше, – определил вес взваленного на плечи «богатства» Медведев. – Теперь можем возвращаться в деревню.

– Погоди, порошок сначала промыть надо, – шаману досталось нести: топор, терку и парусиновую холстину.

Дорога «добытчиков» лежала через болото к горному ручью. В центре трясины Костику с губернатором довелось повстречаться с Бо-бо.

При виде «шершавой» зеленовато-бурой спины крокодила у Медведева мелко затряслись коленки – «Ужин сегодня будет – только не у меня!».

Между шаманом и Бо-бо состоялся гипнотически телепатический сеанс связи. Не выдержав пронзительного взгляда, крокодил щелкнув зубастой пастью, развернулся и поплыл в другую сторону трясины.

– А я уж думал нам конец, – в повеселевшем Костике пробудились, совсем было угасшие силы.

– Нет, Бо-бо старый, мудрый крокодил, знает на кого нападать не следует, – губернатор нащупывал бамбуковой палкой следующую твердую кочку, чтобы ступить на нее.

На ручье оказалось (незамеченное в предыдущее посещение Медведевым) деревянное корыто, в него-то и ссыпали весь Саговый порошок.

Залив белую массу сверху водой, шаман принялся приплясывать в корыте босиком. «Нарезвившись», он спустил через пробку в борту, мутную кисельную воду из корыта.

– Осталось только подсушить муку и можно печь лепешки, но этим всем мы уже займемся в деревне, – губернатор попробовал на язык Саговую муку.

Корзина-рюкзак потяжелела от мокрой муки вдвое, но Костик не роптал – «Лишь бы только Бо-бо не вернулся на «тропу войны»!».

. Добавив к Саговой муке кокосового молока, Ребека испекла на ужин знатные пышные сладкие лепешки.

– Хороши хлебце, не хуже парижских круасанов, – ел и нахваливал лепешки Медведев.

– Завтра я в них еще и толченых лесных орехов добавлю, – Ребека палочками переворачивала на раскаленной сковороде лепешки.

– Давай, давай, – одобрил ее кулинарные изыски губернатор. – Еще бы Джек нас сегодня порадовал, было бы совсем хорошо.

– Я не виноват, в той стороне моря, моллюски почти полностью перевелись, – Тревол соизволил поделиться с шаманом всего лишь одной жемчужиной, две другие «левые» он передал на хранение Сесиль.

– Может, обсудим рабочие моменты завтра, а сейчас займемся нашим разводом с Марселем, – подлизываясь к шаману, Гвинет подула на взятую им в руку горячую лепешку.

– Посмотри, в каком я состояние: грязный, уставший, да и записи уже вести темно. С утра пораньше, до основных работ и устроим заседание, – губернатор откусил остуженную лепешку.

Пятиминутная процедура развода для какой-нибудь цивилизованной страны, на Изабель вылилась в многочасовую судебную дрязгу, с привлечением всех жителей деревни.

Заседание проходило в главной хижине. Поселенцы сидели возле разведенного по такому случаю очага, а губернатор облаченный помимо белых брюк, золотистой жилетки и морской фуражки, в кусок черной ткани, заменявшей ему судейскую мантию, располагался напротив, за импровизированной трибуной из тростника.

Раскрыв конституцию, шаман зачитал тринадцатый пункт, где перечислялись права и обязанности мужа и жены. В частности мужу запрещалось избиение жены тяжевыми предметами, наносящими непоправимые увечья, влекущие нетрудоспособность оной. Жене в свою очередь возбранялось проводить ночь в не супружеской хижины и взывать к духам острова без дозволения губернатора. Об измене не было сказано и пол слова.

– Местами наши законы вполне либеральны, – в который раз поражался островной конституцией Костик.

– Как же, ночью и не погуляешь, – Сесиль придерживалась противоположного мнения. – Несправедливо! Все должно быть наоборот. Днем – заботы, работа, семья, а ночью полная свобода. И что это за иезуитские ограничения на общение с духами.

– Да, а как тебя по-другому контролировать, – в разговор включилась Ребека. – Ромиреса травами и заговорами, чуть в могилу не свела.

– Он сам виноват, нечего было влезать в такие долги, я просто хотела получить причитающиеся мне деньги, – отношение Сесиль к шаманству был вполне бытовым.

История, о которой вскользь упомянула Ребека, происходила полтора года назад, и вовлечены в нее помимо Сесиль и Ромиреса были Грап и Консуэла. Ромирес, считавший себя всеядным в отношение секса, питал все же большую привязанность к мужчинам и пристрастил Грапа к этой заразе. Пострадавшими оказались: жена Грапа – Консуэла, лишившаяся внимания, и Сесиль потерявшая сразу двух клиентов. Не сговариваясь, Консуэла и Сесиль обратились за помощью к Тусегальпо и духам острова. Консуэла желала вернуть мужа в семью, а Сесиль пеклась о процветании традиционной островной проституции. Ветер ли им нашептал, а может и вправду, духи присоветовали, только женщины не сговариваясь, решили действовать через Ромиреса. В пищу «развратника» стали подсыпаться лошадиные дозы трав и снадобий. Результат не заставил себя долго ждать. Ромирес осунулся прямо на глазах. Через неделю он перестал встречаться Грапом, а еще через три дня слег с температурой в постель. На этом этапе в конфликт вмешался губернатор (поговаривали, будто он тоже прибегал к услугам Ромиреса) и развел враждующих по разным сторонам. Ромирес был оставлен выздоравливать в деревне, а Сесиль с Консуэлой отправились в ссылку на другой конец острова соскребать со скал зеленую слизь, необходимую при приготовлении «молока пробуждения». Скоро при «невыясненных» обстоятельствах погиб Грап и голубой вопрос сам собой рассосался.

– Развод дело серьезное, и для его одобрения нужны веские доводы! – шаман постучал по тростниковой трибуне указательным пальцем. – Выходите и расскажите, что вас не утраивает.

Марсель и Гвинет расположились по бокам от трибуны.

– Начнем с тебя, – губернатор обратил внимание присутствующих на Гвинет. – Ты утверждаешь, что Марсель тебя систематически избивает.

– Тусегальпой клянусь, этот маньяк лупит меня почти каждый день, причем всем подряд!

– Чем можешь доказать? – губернатор, готовясь записать в книгу показания женщины, обмакнул кончик перьевой ручки в чернильницу.

– Вот, – аргумент Гвинет занимал добрую половину лица.

Чтобы лучше разглядеть синяк, шаман распахнул мантию, и вытянул из кармана жилета за цепочку от часов пурпурную веревочку, к которой уже было привязано пенсне. Водрузив пенсне на нос, он согласился с претензией Гвинет.

– Что можешь сказать в свое оправдание? – жирная, фиолетовая, чернильная клякса, посаженная в самом верху листа, ничуть не смутила шамана, под ней он спокойно вывел пером первый пункт обвинения: «Злостное избиение».

– А почему она, во время жертвоприношения, когда все воздавали хвалу Тусегальпо, пропустила целый куплет, причем очень важный, о связи небесных и подземных сил! – довод Марселя был ни к селу, ни к городу, но шаман воспринял его очень серьезно.

– Не было такого, он все врет! – Гвинет потянулась через голову губернатора, чтобы огреть мужа, выдернутым из трибуны тростником.

– Разберемся, – шаман отобрал у женщины «дубинку».

За правдой обратились к Тусегальпо. Шаман сходил, переоделся в юбку и все остальное и уселся на корточки под статуей божества.

– Это зачем? – следом за другими на поляну вышел Медведев.

– Верный способ, если хочешь узнать, что произойдет в будущем или как поступить в сложной ситуации, садишься рядом с Тусегальпо и дожидаешься, когда над его короной проплывет облако, но непростое, а особое, с прозрачными завитками, – Ребека хотела показать его рукой, но на небе такого пока не наблюдалось.

Первое подходящее облако показавшееся из-за горы-вулкана, прошло стороной от Тусегальпо, второе облако, зацепившись за рогатый выступ серой тучи, последовало за ней паровозиком в «неверном» направлении. Третье облако, за которым с затаенным дыханием следило все племя, вот-вот должно было проплыть над Тусегальпо, но и в этот раз не «срослось». Расхождение составило на общий взгляд – меньше ладони.

– Может не стоит так придирчиво подходить к проблеме? Если смотреть с моей стороны, то облако краем задело корону Тусегальпо, – Треволу надоело и сидение и ожидание, ему хотелось побыстрее разделаться с разводом Гвинет и все-таки успеть, выйти в море за «левым» жемчугом.

– Нет, подождем еще, – возразила Ребека, хотя в загоне ее ожидали, двенадцать недовольно хрюкающих голодных свиней.

Снайперски точным оказалось четвертое облако, оно даже на пару секунд зависло над статуей.

– И как это теперь понимать? – Костик ломал голову над формой облака. Чем-то оно походило на утюг, только с ушами, чем-то на изуродованную мышь, лишившуюся лап и хвоста.

– У шамана богатый опыт, он все правильно расшифрует, – Сесиль в облаке угадывала черты пирога с кремом и двумя свечками.

Шаман пошептался с Тусегальпо, встал с земли и огласил решение.

– Это облако, лист Пандануса и ему недостает колючек. Значит, во время обряда жертвоприношения Гвинет пропустила ни один, а два куплета песни.

Костик не находил в утверждение губернатора ни прямой, ни какой-нибудь другой логики, но раз остальные члены племени согласились с этим высказыванием, то и он не стал возражать.

Снова все переместились в главную хижину, а губернатор сменил прикид.

Подоткнув край мантии за ремень брюк, шаман зачеркнул на листе бумаги первый пункт, о злостном избиении. Таким образом получалось, что довод Гвинет перекрыл довод Марселя и чтобы ей все же позволили развестись, надо привести новый аргумент.

– Марсель на острове практически бесполезен как работник, он за костром не может даже уследить, – в доказательство Гвинет показала на еле тлевшие угли очага на поляне.

– Предлагаю его за это сослать к пчелам, пусть мед собирает, – предложила с места Ребека.

– Погоди, наказать Марселя мы еще успеем, пока на повестке дня стоит развод, – губернатор не давал увести себя в сторону. Под зачеркнутым первым пунктом на листе бумаги появился второй, где значилось – не пригоден к труду.

Аргумент Марселя снова «лег» поперек темы.

– Если я плохой, никчемный, то ты еще хуже. Кольцо зажилила и рада! Думала, я спал и не видел, как ты его прятала в матрац. Вот оно! – Марсель вынул из кармана кольцо.

– Сволочь, гад, отдай! Оно мое и больше ни чье, мне его Флоби подарил! – Гвинет впилась в руку мужа зубами.

– Призываю к порядку, разнимите их, – судебный процесс был на грани срыва, сам шаман с дерущейся парой справиться уже не мог.

Джек с Костиком за руки и за ноги оттащили Марселя в сторону, где «нечаянно» уронили того головой об пол, а затем еще сверху придавили мешками с древесным углем, чтобы муж-дебошир не рыпался и громко не возмущался.

А вот с Гвинет и трое не смогли сладить. Она бортанула задом легковесную Сесиль, выскользнула из объятий тучной Ребеки и, завалив шамана вместе с трибуной, убежала в лес.

– Холера ей в бок! – губернатор выбирался из-под тростниковых останков трибуны. – Дикарка! И она еще развода просила. Нет, ее воспитывать и воспитывать надо. Чуть главную хижину не завалила. Меня, неприкосновенное лицо, представителя закона покалечила, – он отряхнул пыль с мантии.

– Сурово наказать Гвинет, – во время «жаркой» схватки у Ребеки по шву разошлась юбка, и теперь она пыталась скрепить бахромившуюся материю колючками молочая. – Сослать на поляну к пчелам, и пока не наберет бочку меда, обратно в деревню не пускать!

– Что ты заладила одно и тоже: пчелы, мед – можно подумать другой, более важной работы на острове нет, – губернатор посмотрел на крышу главной хижины, через прорези в которой проглядывало синее небо. – А у кого кольцо? – он похлопал себя по карманам. – У тебя? – первое подозрение пало на Сесиль.

– Я не брала, честное слово, – в доказательство Сесиль расстегнула лифчик, где у нее обычно хранились походные ценности.

– Может колечко, в щель закатилось? – пока Ребека стояла неподвижно, юбка сохраняла целостность, но стоило ей только сделать шаг вперед и нагнуться, как колючки скреплявшие материю, полетели на пол, а юбка сползла на колени.

Кольцо растворилось, пропало. Даже Марсель, державший его последним, не мог сказать, в какой момент кольцо ушло из его руки.

– Я его не выпускал, вот так постоянно держал, – Марсель показывал всем сложенные щепоткой пальцы.

– Значит, Гвинет умыкнула, больше не кому, – губернатор выправлял погнутое перо ручки.

Два дня от Гвинет не было ни слуха, ни духа.

На третий день, плывшие на тримаране Костик с Джеком (в отсутствие жены, повинность на реконструкции главной хижины отбывал Марсель), заметили на берегу Лейтона и мастерившую навес из широких листьев маранте Гвинет. Ловцы жемчуга пристали к берегу.

– Суп мы еще не готовили, хотите вяленого мяса? – Лейтон сегодня выглядел непривычно ухоженным, причесанным и чистым.

– Нет, мы моллюсками подкрепились, – зная, какого происхождение мясо, тактично отказался Медведев.

– Как там шаман, успокоился? Марсель не скулит? – Гвинет налила в кокосовую чашку збраженного сока.

– Губернатор ворчит как всегда помаленьку, а Марсель перевоспитывается на стройке, – Джек отхлебнул горьковато-сладкого напитка, нагулявшего на солнце градуса четыре алкоголя.

– Так ему так, чтобы в другой раз не болтал лишнего и не брал чужого, – Гвинет была вполне довольна, как поступили с ее бывшим мужем.

Наговорившиеся и напившиеся бражки Костик с Джеком снова плыли вдоль берега.

Захмелевший Медведев лежал на палубе, а более стойкий Тревол управлялся с тримараном.

– Ты на мешок, спрятанный за навесом, обратил внимание? – чтобы не держать постоянно руль, Джек обмотал его рукоятку канатом и закрепил свободный конец за мачту.

– Мешок как мешок, ни чего особенного, листья одни, – солнце напекло Костику макушку так, что к ней было не прикоснуться. Опасаясь «схватить» тепловой удар, Медведев на ходу окунул голову в воду.

– Ни скажи, это сверху мешок скучный и безынтересный, а снизу, там, где дыра в парусине много чего забавного находится, – у Тревола на ладони появился желтый кругляшек.

Севший на палубе и убравший со лба мокрые волосы Медведев определил, что предмет в руке здоровяка – монета.

– Медная?

– Ха, чистое золото! – Джек потер монету пальцами, и она еще ярче заблестела. – Там этого добра завались.

– Что же получается, Лейтон с Гвинет, вот так сразу клад нашли?! – Костик считал, что Треволу просто померещился мешок полный золота, а одна монета могла быть выловлена в море.

– Сами вряд ли. Изабель слухами полниться, что больше года назад в пещерах под островом, шаман с Грапом разыскали клад. Ненасытный губернатор, желая завладеть золотом единолично, подстроил Грапу несчастный случай. А затем запрятал клад в скалах. Там-то его Лейтон с Гвинет и обнаружили.

– Не верю, будь у губернатора на руках мешок денег, сидел бы он на острове. Давно бы уже смотался на материк, – Медведев снова лег на палубу.

– Это просто сделать, когда у тебя есть такое судно, как наш тримаран. Но еще месяц назад его не было. А договариваться с капитаном и Хорхе опасно. Предложишь им часть золота, чтобы они тебя доставили в Сан-Мигель, а вместо этого получишь на полпути к материку, мешок на голову и нож под ребра. Шаман, осторожный черт, выжидает, да и на острове он себя чувствует вольготно, занимается своим любимым шаманством. Губернатор до клиники Гарисона возглавлял секту «Светлого пророчества». Дурил, зомбировал людей, завладевал их деньгами и имуществом, а когда народ стал роптать, объявил дату конца света. Вместе с поверившими ему сектантами губернатор закрылся на ферме и заставил всех принять «молоко пробуждения», в состав которого, в отличие от нынешнего входил цианистый калий. Полиция нашла порядка семидесяти трупов, шамана среди них естественно не было. Он уже примирялся к созданию новой секты в Бразилии. Его подвела любовь к роскошествам, шаман купил себе яхту за пять миллионов. По ней-то его и вычислили французские агенты. В наручниках бразильские власти депортировали губернатора на родину. Во Франции шаману ни чего не оставалось делать, как симулировать сумасшествие.

– Если, губернатор и вправду такой злодей, почему же он тогда, нас всех на острове не превратит в зомби?

– Я думаю, всему виной Гарисон, он так поиздевался в клинике над нашими мозгами, что в них отмерла добрая половина функций, и зомбировать просто не чего осталось.

– Наоборот, чем проще организм, тем больше он подвержен внешнему воздействию, – Костик был в корне не согласен с Треволом.

– Да, а ты попробуй загипнотизировать льва, он тебе раньше хребет переломает и ноги с руками вырвет, чем ты ему внушишь, что он всего лишь безобидная кошка, – Джек остался при своем мнении.

Пока тримаран добирался до рифов, страсти по поводу зомбирования улеглись, а пары алкоголя вышли через кожу вместе с потом.

В отсутствие Марселя Тревол больше не прятал «левых» моллюсков под днищем тримарана в сетке, а открыто складывал в отдельную кучку на палубе.

– Нужен тебе этот старый скряга, чего на него горбатится. Я тебе предлагаю, присоединяйся к нам с Сесиль. Вдвоем мы жемчуга за неделю наловим, сколько надо, – Джек вытягивал со дна камень.

– Если бы я и собрался бежать, то не с пригоршней жемчужин, а с тем мешком золота, что припрятали в кустах Лейтон с Гвинет, – сказав это просто так, чтобы Тревол больше к нему не приставал, Медведев набрал в легкие воздуха, и ушел вместе с камнем на глубину.

Оставшийся один на палубе Джек, надолго и серьезно призадумался. Простая и логичная, в общем-то мысль – отобрать золото у Лейтона с Гвинет, осенила почему-то ни его, а Костика. Теперь Тревол решал, нужны ли ему в этом деле компаньоны, или все можно обстряпать по-тихому в одиночку.

«Дому в Глазго капитальный ремонт требуется, дочь умницу хорошо бы в престижный университет определить, сыновей лоботрясов в частный колледж отправить, чтобы знаний набирались, а жене, когда еще обещанное кругосветное путешествие подарить. На все это нужны деньги. А если половину сокровищ отдать Сесиль или Костику, да еще потратиться на новые документы и дорожные расходы, то останется ни так уж и много. Тысяч триста от силы. Одному в Сан-Мигеле и спрятаться будет проще».

Из воды вынырнул Медведев.

– Мурена, чуть пальцы не откусила. Засела в расщелине между камнями, ее и в метре не видно. Я рукой там пошарил, думал моллюска найду, а мурена как бросится на меня, еле руку убрал. Так она гадина сетку с пояса сорвала, – Костик стянул с головы маску и, толкая ее перед собой, подплыл к тримарану. – А ты чего не ныряешь?

– Мышцы на ноге свело, – добыча жемчуга теперь казалась Джеку, пустым и никчемным занятием. – Мне надо немного полежать, расслабиться. – «Взять сейчас сразу, навалиться неожиданно на Медведева, и потопить. Или все-таки не надо? Костик ничего парень, свой, не из болтливых – пусть живет. Попросить только, чтобы молчал, о том, что мы сегодня видели у Лейтона с Гвинет», – Тревол расслабил напряженную спину. К кровавым расправам из-за золота он пока еще был не готов.

Тримаран швартовался к причалу, когда Джек подступился к Костику с отложенным разговором.

– Давай считать, что Лейтона с Гвинет мы сегодня не видели. Пусть себе живут спокойно. А то Марсель захочет вернуть жену. И ты представляешь, что из этого может выйти. Мордобоем дело не обойдется – убийство будет!

– Но у Лейтона с Гвинет золото! – Медведев считал, что все члены племени имеют равные права на сокровища. – Его надо доставить в деревню и поделить.

– Это равноценно самоубийству, – Тревол сворачивал парус.

– Почему?

– Мир и порядок соблюдаются в племени потому, что все одинаково бедные и делить собственно нечего. А стоит завестись на Изабель золоту, как сразу начнутся скандалы: «Почему мне дали на сто монет меньше чем ему, ведь я столько трудился на благо племени!», – Джек изменил голос, стараясь одновременно спародировать Марселя с Ребекой. – Пусть все остается, как есть. А чтобы Лейтон с Гвинет не натворили глупостей и не угнали тримаран, мы золото у них конфискуем.

– Предлагаешь с ними драться? – Костик собирал с палубы маски и ласты, свои и Тревола.

– Хватит с меня того раза, когда мы по заданию шамана неуловимых Махиджи искали. Лейтон зверь, а не человек, силой его не одолеть. Тут нужна хитрость. Например, прийти к Лейтону с Гвинет в гости, напоить их в зюзю и уже спокойно унести золото.

– Но потом, они проспятся и придут в лагерь требовать монеты назад.

– И на это что-нибудь придумаем, не забивай раньше времени голову, – Тревол и не думал, насколько сложно будет уломать Медведева, встать на его сторону. Джек начинал жалеть, о секундной слабости человеколюбия – «Утопил бы Костика и нормально, а соплеменникам сказал, что Медведева утащила акула».

– Чего шепчемся? – на причале появилась Сесиль.

– Ерунда, думаем завтра в другом месте моллюсков ловить, – у Тревола для Сесиль сегодня была всего одна жемчужина.

– Не густо, – Сесиль царапнула ногтем перламутровую оболочку жемчужины. – Может Костик, ты с нами уловом поделишься?

– Он упертый, радеет за благополучие всего племени, – за Медведева ответил Джек, сживавший за спиной в кулаке золотую монету.

– Было бы за кого переживать, Марсель вот пропал, – Сесиль заподозрив, что Тревол от нее что-то прячет, принялась разжимать кулак здоровяка.

– Затравили бедного мужика – вот он и сбежал, – Джек шутливо сопротивлялся, но после полуминутного натиска открыл ладонь – монеты в ней не было. Тревол успел перепрятать золотой луидор в другую руку.

– Я с Марселем, за целый день и словом не обмолвилась. Он пошел за материалом для строительства в лес и больше не возвращался, – Сесиль теперь желала посмотреть, что у Джека в левом кулаке.

– Не иначе на поиски Гвинет отправился, – Костик бочком протиснулся между сваей и возившимися словно дети Треволом и Сесиль.

– Он их не найдет, – и на этот раз Джеку удалось изловчиться, зажать ребро монеты между средним и безымянным пальцем – ладонь была пустая.

На дворе стояла уже глубокая ночь, а труженице секса все никак не удавалось заснуть. Сесиль переполняло щемящее чувство, что ее «дурочку» обвели как слепого несмышленого котенка вокруг пальца.

«Костик с Джеком сегодня были не такими как всегда: уставшими и апатичными от бесконечных погружений на глубину. Напротив, они выглядели, словно петухи перед дракой. В море с Медведевым и Треволом, что-то приключилось», – Сесиль откинула простынь, внимательно изучая тело Джека. «Ссадин и синяков нет – значит, не дрались», – она пошарила рукой под Треволом. Тот только пожевал во сне губами и, перевернувшись на бок, придавил всем телом плечо и руку правдаискательницы. Сесиль еле высвободилась из «плена».

Накинув кофту на плечи, Сесиль вышла на улицу.

Все спали, слышалось только как, шурша иголками в траве, к поляне подбирается вредный дикобраз. Зверь грыз все и вся, лишь бы к этому прикасались люди. По началу, когда поселенцы только обживались на острове, и оставляли на ночь на поляне инвентарь без присмотра, то поутру находили – топор без топорища, штык лопаты без черенка. Не пожалели дикобразы и Тусегальпо, ему звери «безбожники» подъели ноги, так что он завалился набок при первом порыве ветра. Было вынесено решение, истребить раз и навсегда вредителей. Неделю все мужское население острова охотилось на дикобразов. Казалось, победа одержана, но через месяц набеги грызунов возобновились. Поняв, что извести дикобразов ни получится, шаман разработал специальный отвар, которым он стал натирать деревянные предметы. Набеги грызунов прекратились, и только один дикобраз продолжал наведываться в деревню, чтобы найти ту единственную деревяшку, которую в этот раз забыл намазать «гадким» отваром губернатор.

– Пошел прочь, – Сесиль запустила в сторону шевелящихся кустов камень. Она уже собиралась вернуться в постель, но вспомнила, как перед сном в дверях необычно долго задержался Тревол. «Уж не здесь ли тайник?», – Сесиль осветила крыльцо слабым светом «мини факела». «От меня жемчуг не спрячешь, все равно найду!», – подушечками пальцев Сесиль ощупывала каждую щелку в стене – по бокам от двери ни чего не было. Тогда она принесла из комнаты стул и взобралась на него. Над дверью наблюдались залежи пыли и паутины – жемчугом здесь и не пахло. Вот только что-то блеснуло справа, там, где доска не плотно прилегала к стене. Сесиль зацепила «интересный» предмет ногтем и вытянула из тайника. – Это же…..! – взволнованная, не верящая своим глазам Сесиль, потеряла равновесие и, слетев со стула, больно ударилась спиной о землю. Замерев, и зажмурив глаза, она ждала, что сейчас на шум из хижины выйдет Джек и тогда ей наступит конец – «Стукнет кулаком по башке и отволочет на болото к крокодилу!». Но на счастье Сесиль, Тревол спал крепко. «У этой монеты должны быть родственники, где бы ее Костик с Джеком не нашли. Много, много! Братья, сестры, тетки, дядьки, племянники и кумовья. Тысячи, нет миллионы золотых монет!», – Сесиль зажала себе рот рукой, чтобы не завизжать от счастья. «Я то Джеку про клад найденный шаманом рассказала, так для красного словца. Это же байка, в которую на острове ни кто всерьез не верил. А Тревол молодец, взял да и раскопал золото. Непонятно только зачем Джек эту монету с собой таскает? Она же его выдает. Наверное, хочет золотом постоянно любоваться», – Сесиль попробовала монету с профилем французского короля на зуб. Ей так хотелось оставить золото себе, что она чуть не расплакалась, убирая снова в щель над дверью луидор. «Пусть пока Тревол думает, что я дура, и ни о чем не догадываюсь. Перехитрить его я еще успею», – разведывательную операцию Сесиль продолжила в комнате Медведева.

Сонный Костик про клад смолчал, а вот про Гвинет нечаянную фразу обронил, что, мол, Лейтон в отличие от Марселя ее бить не станет. Восседающая на Медведеве и контролирующая ритм сексуально-поступательных движений Сесиль, принялась развивать эту тему. К финалу полового акта Костик рассказал и, как их встречали и, как угощали бражкой. Увлеченные «делом» любовнички, не заметили, как из своей хижины вышла Ребека.