Текст книги "Магия вето (СИ)"

Автор книги: Александр Изотов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Да твою псину, как эти чёртовы «раки» чуют всё это? Вертуны, они же вон где, за городом – на грузовике чалить и чалить.

Чтобы той же Елене послушать, ей пришлось подойти ближе. Хотя она же Утренний маг, самая слабая градация.

– Ты извини, я наблюдал за тобой, – сказал наставник, – Незнакомые какие-то приёмы.

– Сам придумывал, – с таким же каменным лицом ответил я.

– Ну, у тебя явный талант, – улыбнулся Андрей Матвеевич, – В тебе чувствуется лунная искорка.

Я только усмехнулся. Для безлуня это, наверное, комплимент.

К своему недовольству, я понял, что испытываю симпатию к этому человеку. Моего командира звали Андреем. Зовут, то есть.

И командир, и наставник – он многому меня научил. Та последняя ночь, с этим сраным механическим псиоником в дестроере… тогда Андрей связался со мной через пси-связь в нарушение всех протоколов.

Я мог бы злиться на него, желать отомстить, но мы оба были связаны присягой.

– Я знаю, мои занятия стоят денег, – виновато развёл руками русоволосый, – Но если ты будешь приходить сюда так же рано утром, так и быть, покажу что-нибудь.

Теперь я округлил глаза искренне. Удача так и пёрла мне в руки. Ну, не всё же от оракулов люлей получать.

Я повернулся обратно к площадке, чувствуя сопротивление Василия. Тот явно рассчитывал, что у нас есть ещё время поваляться в кровати.

– Да я так-то ещё не закончил, – с довольной улыбкой сказал я.

***

Позанимались мы немного, но я был рад, что теперь хотя бы мог поставить удары и движения на живом противнике. В тренировочном спарринге происходило чудо – разум явно потихоньку передавал телу мышечную память.

Поэтому я старался сдерживаться. Новый наставник не скрывал удивления моим успехам, явно не ожидая от хилого безлуня таких результатов.

Сам Андрей Матвеевич Волков был Подлунным, заслужившим этот титул на службе в армии и полиции. По сути, он мог бы присоединиться к какому-нибудь роду, его навыки пригодились бы везде, но Волков не хотел.

Мне понравилась «красногорская буза». Так называлось местное боевое искусство.

Правда, в нём много размашистых ударов, во время которых я понимал, что открываюсь для контратак.

Буза почти не знала кулака – в основном пощёчины лодочкой. Зато было много подсечек, а уж борьба в ней особенно хороша. Я в десятый раз стучал ладонью по земле, когда Андрей валил меня, перекатывая на очередной залом.

Механика человеческого тела везде одинакова, и многое было мне знакомо. Но я заметил и много лишнего – это была скорее эффектная дань традиции. Например, блоки и удары в некоторых приёмах разделялись возвращением рук в нейтральное положение, с постановкой в «правильную» стойку.

Поэтому мне пришлось хитрить – я старался отрабатывать только те приёмы, которые казались мне более-менее сносными. А на другие приёмы я жаловался, что не могу запомнить. Головушка бо-бо, и противотанковое лицо.

– Ладно, Ветров, – устало сказал Волков, когда я уже который раз вышел на залом, – Ты ж не жалеешь себя.

Я как раз стоял у него за спиной и успел незаметно наметить пару ударов локтем, которых в «бузе» вообще не было. Пришлось отпустить наставника.

Андрей Матвеевич потянулся, повёл плечами:

– Я всегда считал, что хорошая драка лучше любой тренировки. Давай, до завтра, – он махнул мне, подхватил сумку и пошёл к корпусу.

Я чувствовал, как дрожат ноги и руки. Твою псину, как мне сегодня учиться-то?

А может, заглянуть к Соболевой? Я улыбнулся, понимая, что это вариант. Целительница может помочь снять усталость… кхм, во всех смыслах.

В любом случае, моё наглое очередное появление у неё будет на пользу. Да и тем более, я уже не задохлик – вон, одно утро тренировался.

***

Когда я почти дошёл до лазарета, меня окликнул ещё один голос.

– Василий, – голос вкрадчивый, слегка жеманный, от которого меня просто могло вырвать хоть сейчас.

Плетнёв, со своей гадкой улыбкой, шёл за мной следом, будто пытался догнать.

Николай подошёл и протянул руку. Я сразу, не задумываясь, пожал. Хотя и видел, что на лице Плетнёва проскользнула брезгливость.

Зато часть моего плана стала реализоваться сама собой. Я заранее знал, что этот засранец что-то задумает. Не удалось там в городе избавиться от меня, значит, будет ещё попытка.

Правда, я не думал, что так скоро.

– Безлунный, я тут подумал… – картинно вздохнул Николай, – Ты ведь мне жизнь спас.

Я пожал плечами:

– Ну, можешь не благодарить.

– Я знаю, – довольно кивнул Плетнёв, – Это ведь огромная честь для Пустого. Ты коснулся поистине Лунного величия, когда решился на такое.

Я поджал губы. Вася во мне бурлил, как вскипающий чайник, да и самому мне было трудно себя сдерживать.

Но для моего плана Плетнёв нужен был рядом – врага необходимо держать ближе друзей. Я сам планировал попробовать с ним сдружиться, но раз такое дело, упускать случая не хотел.

– Оно понятно, что я ранил вывертыша. Да там и Громов наверняка почти добил его, – продолжал кивать Николай, – Но ты не подумай, я твоей заслуги не принижаю. Всем может повезти, и даже никчё… Безлунному.

– Ты что-то хотел? – стараясь говорить ровно, спросил я.

– Ну, Василий, ты же понимаешь, что я оказываю тебе честь?

Я промолчал, чувствуя, как стал дёргаться шрам на щеке. Спокойно, Вася, перетерпим.

– Знаешь, мы сегодня вечером, – тут Плетнёв оглянулся, – устраиваем одну штуку. «Мензурная дуэль» называется. Ты же слышал об этой благородной забаве?

Я честно покачал головой.

– Нет.

– Ах, ну да, куда тебе, чуш… то есть, Безлунному. Но ты можешь прийти, посмотреть на нашу мензурку, – он великодушно махнул, – Это будет в старом крыле, там вечером обычно никого нет.

– Я подумаю, – ответил я.

– Не бойся, там ещё народ будет, и Феодор, кстати. Давай, Вася, только не глупи, – широко улыбнулся Плетнёв, – Не каждому Безлунному выпадает столько внимания от великих мира сего.

Он ткнул в себя пальцем, а потом развернулся и пошёл. Где-то позади показалась вся его шайка шестёрок – они только вышли из корпуса и крутили головами, выискивая своего хозяина.

Заметили меня, нахмурились, но Плетнёв снисходительно поднял ладони, успокаивая их.

Я стоял, раздумывая над его словами. Вот же придурок, ну, толчковый пёс просто.

В академии магию против студентов применять нельзя, это я уяснил в первый же день. Но от этого дебила можно ожидать чего угодно.

Впрочем, у меня ещё есть целый день впереди, успею с Громовым поболтать. С этой мыслью я толкнул двери лазарета.

Глава 20. Довольный

Арину я застал одну в кабинете, склонившуюся над какими-то бумагами и рисунками. Рядом с ней были разложены раскрытые футляры – в одном высились пробирки с красной жидкостью, наверняка с кровью. В других угадывались какие-то порошки, камушки, стёклышки.

Соболева как раз держала лучащиеся пальцы над одной из пробирок, когда я вошёл. Свет отражался в её волосах, искрился в зеленоватых зрачках.

Целительница явно увлеклась процессом, и, судя по виду, сидела здесь уже с ночи.

В кабинете было душновато, она время от времени сдувала непослушный светлый локон, а верхняя пуговица её блузки была расстёгнута. Грудь упёрлась в стол, в ложбинке играла наглая тень.

Я сразу же забыл, зачем пришёл. Да какая там усталость?

Ух, жжёный ты пёс! Соболева была не просто в моём вкусе… Мне кажется, она была моим личным наркотиком. Уже который раз вижу её, и каждый долбил по мозгам всё сильнее и сильнее.

Нет, Васёк, я понимаю, что ты сохнешь по той Перовской. И да, Елена вполне хороша собой… Но я думаю, что сейчас своё мнение можешь засунуть в Пробоину, Вася.

Впрочем, судя по притихшему хозяину тела, он сейчас не имел никакого мнения. Точнее, со всем был согласен.

– Ветров? – Арина Бадиевна погасила пальцы, и с лёгким удивлением посмотрела на меня, – Ты что-то хотел?

Я помнил, что у целительницы была способность если не слышать пошлые мысли, то точно чувствовать побуждения мужчин вокруг. Как она при этом не сошла с ума, я не представляю.

И если она ещё меня не выгнала, то значит, за пределы разумного я не вышел.

– Могу попросить, – я уверенно прошёл в кабинет, сел на стуле напротив, – осмотреть меня.

– По причине? – она выпрямилась, повела бровью.

Голос суховатый, отталкивающий, словно против меня выставили оборонительную батарею. А у меня, наоборот, взыграл тестостерон в крови. Зря я, что ли, насиловал себя на тренажёрной площадке?

– Вчера был инцидент в городе, – начал было я, – И там…

Она перебила меня:

– Знаю, Громов был у меня. Почему ты не зашёл?

– Думал, с утра, когда никого не будет.

Она прищурилась и вздохнула, видя меня насквозь. Плохо это, быть такой проницательной и чувствительной.

– А почему тебя смущают лишние?

Улыбка чуть тронула мои губы. Вот именно, что «лишние».

– Хотел заодно поблагодарить, Арина. За спасение, да и с Полозовым вы поругались из-за меня.

– С господином Полозовым, – поправила Соболева, – Я с ним и так часто ругаюсь, знаешь ли… Впрочем, ладно.

Целитель всё же встала, почему-то застегнула верхнюю пуговку, и обошла стол. Я наблюдал, как натягиваются на её бёдрах кремовые брюки, и на щеках у Арины появился лёгкий румянец.

Она склонилась передо мной, чтобы осмотреть, коснулась моего лица:

– Ну, синяки только, ничего страшного не ви… жу…

Мои руки перехватили нежные ладони, и я рывком посадил её себе на колени. Стул под нами скрипнул, а я едва сдержался, чтобы не крякнуть от натуги. Так-то Соболева не миниатюрная для Васька-то.

– Ветров! – Арина Бадиевна процедила сквозь зубы, грозно нахмурив брови.

Слишком грозно для настоящей злости.

Уже знакомый разряд тока свёл мне руку – Соболева вцепилась мне в ладонь и плечо. Её пальцы сияли, излучая какое-то поле, и мне казалось, что у меня мышцы руки сейчас сожмутся в точку.

Дыхание перехватило, я больно прикусил язык, но продолжал смотреть в горящие яростью глаза, которые были уже так близко. Кажется, волосы у неё самой напитались энергией, и теперь поднимались от статического электричества, ласково тыкались мне в лицо.

Мне кажется, или атака у неё сейчас слабее, чем в прошлый раз? Да и кричать не стала…

Как самый изощрённый садомазохист, я стал наклоняться вперёд, к губам. Разряд усилился, меня стало потряхивать, перед глазами поехали круги… либо дотянусь, либо каюк.

– Ветров… ты… студент… – она сказала это даже с каким-то бессилием, и вдруг перестала бить током, – Да ну твою луну…

Сказала прежде, чем я всё же дотянулся до её губ.

– Оу, – вырвалось у меня, когда губы шарахнуло током, так мы наэлектризовались.

– Ветр…

Я не дал договорить, снова впился в губы. А она ответила, жжёный ты… жжёная… ух, огонь как хороша, чертовка!

Тут я наконец-то дал свободу рукам, прижал за талию, накрыл мягкие округлости, что всё время мерещились мне в тени блузки. Мышцы всё ещё ныли от токовой экзекуции, но почему-то мне вдруг стало легче.

Я почуял поток псионики, и понял, что Соболева действительно лечит меня. Ну, раз так, то можно распустить руки ещё наглее.

– Ветров, сгинь твоя луна, – выругалась она, когда я оторвался от её губ.

– У тебя есть кто-нибудь, что ли?

Ха, подловил всё-таки! Она сначала замотала головой, явно показывая, что никого нет. А потом нахмурилась, затараторила:

– Ветров, я старший целитель. Ты не можешь вот так обращаться…

Я с улыбкой накрыл её губы.

Чем меня радовал этот мир, так тем, что тут вперемешку с неравенством царили вполне свободные нравы. Ветров не может, а я, Тим Зайцев, ещё как могу.

***

Удобно, когда твоя любовница заведует лазаретом, в котором много свободных коек.

Чем хороша целительная псионика? На твоих койках пациенты не залёживаются. В этом мире медицина знала только один вид увечий – те, с которыми успели донести до лекаря.

У Соболевой было как раз утреннее «обеззараживание лазарета», поэтому за полчаса нас никто не побеспокоил. А её санитары, как я понял, ещё те опоздуны.

– Ветров, – со злостью зарычала обнажённая Арина, вскочив с кушетки и схватив одежду.

Она резко бросила мне мои шмотки.

– Давай, одевайся уже… быстрее… студент… – она залилась краской.

Наблюдать за одевающейся женщиной считается не так интересно. Но я всё же не отрывал взгляда, пока не исчезла за тканевым щитом её немаленькая грудь, плоский живот, бёдра, на которых ещё остались следы моих пальцев.

Несколько минут назад я не стеснялся, мял так, что она ещё полдня вспоминать будет… Да и у самого меня всё ещё горели воспоминания в пальцах.

– Чего ты уставился, Василий?! – в меня пахнуло псионикой, и я понял, что она всё же реально злится.

Поток гормонов схлынул, и повеяло ветром последствий. Со вздохом я стал натягивать свою простенькую тренировочную одежду.

– Поверить не могу, – она судорожно застёгивала пуговицы, путаясь в них и ругаясь, – Да, сгинь моя луна! Да чтоб я…

Она останавливалась, таращилась на меня, как на привидение, а потом снова пыталась застегнуть и заправить блузку.

Я спокойно оделся, встал, подошёл. Обнял.

Шарахнуло так, что у меня коленки подогнулись. Но я удержался, хотя больше за счёт Арины. Я уже даже не чувствовал, как поцеловал её в щёку.

Мне хотелось сказать «всё нормально», но тот набор букв, который выскочил после удара током, сложно даже повторить.

– Синамана… – выдавил я.

– Ты идиот, Ветров, – чуть не всхлипнув, Арина всё же прекратила меня пытать, – Ты грёбаный безлунь! Да ты…

Она медленно выдохнула, явно взяв себя в руки, и оглянулась на стеклянные двери. Это она машинально, потому что полчаса назад Соболева вполне твёрдой рукой сама позакрывала все замки.

– Чтоб никому, слышишь?!

Я усмехнулся, потом всё же кивнул ей, поцеловал ещё раз:

– Пойду я, а то дел полно.

Она не сопротивлялась. Куда там, все бастионы порушены, а народное ополчение накормлено и сыто.

Всё же Соболева возмущённо посмотрела, затем весело поморщилась. Да уж, и в этом мире скорость изменения женского настроения – та ещё магия.

– Почему я раньше не замечала тебя, Ветров? – улыбнулась, – А сейчас всё вокруг тебя крутится… Ах, да, ещё и кровь твоя пропала.

Она ляпнула это, а потом спохватилась, тронула губы. Я собирался уже шагнуть прочь, но тревога кольнула сердце.

– Кровь?

Девушка вздохнула:

– Все студенты сдают кровь раз в полгода. Это обязательное условие, – пожала плечами целитель.

Я не стал спрашивать, зачем целителям кровь студентов. Может, это местная профилактика. А может, ещё какая-нибудь свистопляска вокруг магической крови…

– Кто-то пролез ночью в лазарет, – виновато поджала губы Арина, – Я всё утро думала о тебе, кому ты понадобился?

О, моя ты красоточка, я бы тебе целый список выдал, кому могла понадобиться кровь Василия. Вот только это – уже моя проблема.

– Не бери в голову, Арина.

Я чмокнул её и быстрым шагом пошёл наружу.

– Ветров, так обращаться к старшему целителю непозволительно для студента, – донеслось мне вслед.

Голос у Соболевой был уже вполне бодрый и весёлый. Чего не скажешь о моём состоянии души.

***

– Вася, возьми себя в руки, – тихо ворчал я, двигаясь по двору академии.

Ага, не тут-то было.

Вот я обретаю контроль над телом, но уже через пару шагов у меня опять расправляются плечи, губы расплываются в идиотской довольной улыбке, а походка так вообще напоминает довольного индюка. Слишком огромный гормональный всплеск, я с трудом могу перебороть этого пацана.

В исполнении такого доходяги это слишком привлекает внимание. А пока что оно мне не нужно.

Догадаться, что нашло на моего Василия, было нетрудно. И то, что это у него был первый раз, тоже несложно понять.

Нет, ну ты посмотри на него, жжёный псарь! Мужчиной стал, и уже крылья руки подпирают.

Я оглянулся на всякий случай, проверяя, не смотрит ли кто, и хлестнул себя по щеке.

– Ты, Дон-Жуан дрищавый, успокойся, говорю!

В ответ мне прилетела какая-то непонятная эмоция. Что-то вроде уверенного ответа супер-мачо: «Йо, амиго!»

– Ты про Ленку-то вспомни, – прошептал я, – Вот ей-то понравятся твои похождения?

Василий заметно сдулся, и мне удалось-таки перехватить полный контроль над телом. Ага, несмотря на все обиды, к Перовской он был неравнодушен.

Ну, так и мути со своей Еленой, Дон-Жуан, пока твоя луна не ушла. Я тебе уже всё показал, как надо.

Ага, замутишь ты. Всё придётся брать в свои… ну, то есть, в твои руки.

Да, разные вкусы в одном теле, это не к добру. Ну, ясное дело, это я во всём виноват. Но… кхм… а вообще, сам пускай разбирается, а я кручусь, как могу. И где хочу.

И вообще, Вася, это был хитрый план не только по снятию усталости, но и по выманиванию стратегически важной информации.

Значит, пропала пробирка с нашей кровью? Толчковые псы, кому я понадобился-то? Нет, про своих врагов я помню, но кому именно?

Вполне могут быть Вепревы…

Но зачем им моя кровь? За пару лет забыли, как я выгляжу, и решили подстраховаться? Хрень собачья!

Тогда кто? Оракулы?

А вот это более реально. Правда, я ни хрена ещё не смыслю в местной магии мысли, и тонкостей не знаю.

Вдруг я слишком увёртливый Иной, и они меня чуют, но не могут зацепиться? Но кровь же полугодичной давности, тогда меня ещё не было внутри Василия.

Только надо помнить, что мы сейчас говорим о магии. Может, оракулы под светом кровавой луны спросят у Пробоины: «А хозяин этой крови – Иной?»

А та им: «Конечно! Это ж Васёк Ветров, с Тимкой Зайцевым внутри.»

И полетят чёрные коршуны к академии…

С каждой моей мыслью Василий всё больше поджимался, утихомиривая свой гонор.

– Не дрейфить, – усмехнулся я.

– Давно ли стал сам с собой разговаривать, Ветров?

Я обернулся.

Гранный Иван Петрович хмуро рассматривал меня своими блёклыми зрачками. К счастью, он вот только заканчивал шаг, а значит, подошёл только-только.

– Да просто после вчерашнего… – сразу ответил я, – Немного страшно, Иван Петрович.

– Ветров, – строго сказал магистр, – Вот ты мне ответь… Что на тебя нашло, а? Ты за эту неделю столько всего… – Гранный попытался подобрать слова, но не смог.

– Я пытаюсь пробудиться, господин магистр, – нагло ответил я.

Лицо Гранного окаменело.

– Тебе не кажется, Ветров, это уже звучит, как издевательство?

– Извините, Иван Петрович, я бы хотел в библиотеку успеть. Нашёл интересные книги.

– Ни в какую библиотеку ты не пойдёшь, Ветров, от занятий освобождаю, – холодно ответил магистр, – Ты с Громовым и с Перовской… вы следуете в моё крыло и весь день будете зубрить правила поведения в академии.

– Я…

– Никаких «я», Ветров, – Иван Петрович повернулся полубоком, показывая, что уже уходит, – Вчерашняя ваша выходка ни в какую Пробоину не лезет.

– Но ведь это же на нас напали.

– Я разговаривал с полицейским, – хмуро закончил разговор Гранный, – И для тебя, Ветров, это уже вопрос нахождения в этой академии.

– Так точно, – ответил я по давней привычке.

– И да, Ветров, – магистр поднял палец, будто цеплялся за какую-то мысль, но потом всё же кивнул, – Завтра ты прокатишься с комендантом Городецким к одному вертуну…

– Зачем?

– Студент, тебе бы научиться манерам, – холодно ответил Гранный, – Это будет проверка на магию оракула.

Он, поджав губы, хотел сказать ещё что-то, но развернулся и чётким шагом пошёл прочь. Я чувствовал, что он не хотел таких строгих мер, но академия оставалась академией во всех мирах.

Студенты накосячили – отвечать руководству.

А вот слова про «проверку» меня задели. Что это, отголоски той просьбы Стража Душ проверить меня?

Я повернулся к зданию библиотеки, раздумывая, стоит ли нарушать приказ магистра и рисковать будущим Василия, как вдруг меня по плечу хлопнула рука.

– Здоровенько, Вася.

Громов улыбался во все тридцать два зуба, за его спиной стояла хмурая Елена.

– Ну, привет, – с грустным вздохом поздоровался я.

Ясное дело, что до библиотеки мне не дойти.

– А что это ты такой довольный? – на меня подозрительно уставилась Елена.

– Я довольный?! – моё удивление было искренним.

Громов посмотрел сначала на меня, потом на Перовскую. Почесал череп.

– Да не, Васёк, ты вроде грустненький, – и тут же весело осведомился Фёдор, – А тебе магистр уже сказал?

***

Почему Громов был таким весёлым?

Да потому что от старейшин его рода он получил самую настоящую взбучку. И я так понял, Фёдор искренне радовался, что они ничего не знали о нашей с ним драке в туалете.

Иначе бы Громов так легко не отделался – за несколько дней два повода для исключения. Я помнил, как его отчитывал полицейский. Так бы ему досталось ещё похлеще.

Ну, понятное дело, что во вчерашнем случае в подворотне Фёдор не виноват, ведь это какие-то залётные отморозки. Но тут, как говорится, честь рода на кону, поэтому все перестраховываются.

Перовская, хоть и была из соседнего края, тоже вынуждена была послушаться магистра. Ну, а у меня выхода не было.

Во-первых, я пока чувствовал, что не готов вылететь за ворота академии. Ещё слишком зелёный, и меня быстро прихлопнут эти «раки» или Вепревы, или ещё кто.

А во-вторых, мне так и так нужно было поговорить с Громовым.

***

Мы сидели в пустой аудитории перед толстыми фолиантами с правилами. Всё это под взглядом бдительных охранников, но даже они были вынуждены иногда сменяться или отлучаться на всякие нужды.

Только мы, наказанные студенты, должны были стоически выдержать положенное нам наказание.

Елена так и косилась на меня подозрительно время от времени, но больше ничего не спрашивала. Зато я не отставал от Громова, едва выдавалось время пошептаться.

– Мензурка? – удивлённо переспросил Фёдор.

– Ну да. Что за дуэль такая? Насмерть?

– Ты чего? Если Плетнёв тебя пришьёт в академии, даже для него это будет слишком хреновастенько… – покачал головой Громов.

– Вот если бы ты безлунным крестьянином у него на поле, – прошептала Елена, – То никто бы особо не побеспокоился.

– Да не, государю очень не нравится, когда над крестьянами издеваются, – заспорил Фёдор.

Перовская усмехнулась, приподняв бровь, и Громов поморщился:

– Ну, да. Из-за одного крестьянина никто бы бучу не поднял.

Выяснилось, что «мензурка» – это дуэль на тонких саблях. Противники одевают на лицо плотные сетчатые шлемы, закрывают шею, живот, руки и ноги надёжной защитой.

Открытой у обоих противников остаётся только грудная клетка, довольно обширный квадрат от плеча до плеча.

Сабли очень тонкие, лёгкие, с тупыми закруглёнными концами. Чтобы убить такой, надо постараться. Но, когда противники хлещут ими друг друга, крови может быть много.

Проигрывает тот, кто сдался.

Исцелиться помогают студенты-целители, такие всегда есть хоть на одном курсе. А посмотреть на кровавое развлечение приходят многие.

– А что магистр? – спросил я.

– Ну, – Громов усмехнулся, – Тут как бы это объяснить…

Вмешалась Перовская.

– Вася, это очень жестокая и опасная, но давняя традиция Лунных родов. В общем, правила академии это не одобряют, но Гранному приходится смотреть сквозь пальцы.

До меня не сразу дошло, что Елена за меня не на шутку волнуется.

– Странная традиция, – только и сказал я.

– Да не, – Громов покачал головой, – Так дух закаляется. Кто в мензурке достоен, тот и в бою хладнокровен. У любого Лунного должен быть спокойный разум.

Он сказал это так, будто произнёс заученные слова. Ну, спорить я не стал. Главное, что вроде бы убивать меня там не собирались.

Фёдор тут же признался, что и сам разок участвовал в «мензурке». Но сказал об этом без особого вдохновения, видимо, не гордился этим.

– Да там крови много, – он пожал плечами, – Страшненько это.

Я улыбнулся. Ну, видом крови меня не испугаешь.

Хоть я и сомневался, что фехтую лучше дворянского сынка, у которого денег на лучших тренеров наверняка полно. Но для меня, да и для Василия любая опасная ситуация – лучший способ пробудить память тела.

– Так ты поэтому такой довольный? – наивно спросила Елена.

Я сразу же закивал. Ну, конечно, жжёный псарь, а она о чём ещё могла подумать-то?

– Вася, ты бы не ходил, – взволнованно прошептала Перовская, – Плетнёв, он же придурок.

Это вызвало у меня только усмешку. Это ещё надо посмотреть, кто из нас двоих страшнее. Если этот каштан вдруг узнает, что я – Иной, то там наверняка будут полные штаны ресурсов, а то и «снежки» с «комками» полезут.

Да, и если уж на то пошло, меня больше заботила завтрашняя поездка к вертуну. Вот там действительно может быть страшно.

Не обращая внимания на заботу Елены, я тронул плечо Грома, прошептал:

– Слушай, а ты нож достать мне можешь?