Текст книги "Магия вето (СИ)"

Автор книги: Александр Изотов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Тут уже слышался голос, доносящийся из-за поворота. Оратор не стеснялся, говорил громко, но вот язык был мне не знаком.

– Отуру куа… кон… ага.

Я приблизился к краю скалы, выглянул. Мне повезло – незнакомец в сером плаще расположился на краю пригорка, боком к прогалу, и как раз повернулся в другую сторону.

Отсюда открывался прекрасный вид на горы, чуть ниже виднелся овраг, уходящий к соседнему склону.

Мужчина сидел в позе лотоса, держа в руках небольшой хрустальный шарик мутно-зелёного цвета. Говорил незнакомец именно в него, поднеся к губам.

Чистой псионикой веяло как раз от этого шарика, и, бьюсь об заклад, я мог даже разобрать, что там шептали. Какой-то вид связи.

В моей голове сразу сложился паззл.

Хмырь сделал своё дело, и теперь спокойно докладывает. Это незнакомый Василию язык, а значит, передо мной явно не местный.

Вояка во мне сразу ощерил клыки. Твою псину, да это же просто диверсант! Дождался группу студентов из городской академии, пробудил вертуна и вызвал тварь, а теперь докладывает о своих успехах.

Ему даже не надо преследовать особую цель, это же обычный терроризм. Запугать горожан, студентов. Потом сюда пришлют, конечно, облаву, но этот незнакомец, скорее всего, ждать их тут не будет.

А потом сделает то же самое в другом месте. И постепенно в умах местных жителей появится недоверие к власти и к полиции.

– Унде комо, – сказал мужчина, кивнув неведомому собеседнику, и спрятал шарик в карман.

А потом засмеялся, хлопнув себя по бёдрам:

– Ну, красногорская мразь, расслабились? Вылунь сраная, вы у меня ещё попляшете…

Я приготовился к прыжку, и в этот момент под моей ногой хрустнул камешек.

Хмырь резко повернулся, под плащом мелькнуло лицо. Острые черты, нос с явной горбинкой, коричневые глаза. Отдалённо знакомое лицо, такое, что Василий внутри меня удивился.

Время словно замедлилось, когда я прыгнул. А мужчина уже перекатывался на спину, выстреливая ногой мне навстречу. Ботинок мелькнул возле моего живота, мне пришлось притормозить, но я успел полоснуть лезвием по штанине.

– Мразь, – выругался хмырь.

Довершив кувырок, он присел на корточки, и сделал движение… До боли знакомое движение, когда рука солдата движется к кобуре под мышкой, а потом выхватывает пистолет.

Я никогда в этом теле не качал маятник, да и на родной Земле это всегда считалось больше техникой везения. Ощущая от рывка боль в спине и толчковой ноге, я дёрнулся в сторону.

Прогремел выстрел, что-то полоснуло мне по бедру. И я, как десятки тысяч раз до этого, метнул в падении нож. Самый полезный навык для солдата, уходящего с линии огня.

Вот только десятки тысяч раз нож метало другое тело. Я целился в лицо, но лезвие ушло заметно в сторону – и воткнулось прямо под вооружённую руку.

– Лунная падаль!

Брызнула кровь, по камням покатился пистолет. Незнакомец заорал, а я уже подхватил первый попавший под плечо камень, бросил.

Вскользь ему попало по голове, хмырь снова кувыркнулся… и, скатившись с пригорка, припустил по оврагу со всех ног. Он прижимал раненую руку к телу, и даже не оборачивался.

Я метнул ещё камень, сделал шаг следом. И упал, заорав от боли. Да твою псину, этот толчковый прострелил мне ногу!

– Вот же сволочь, – ворчал я то ли от злости, то ли от обиды.

До меня только сейчас стало доходить, какую глупую авантюру я учудил.

Рядом валялся пистолет. Миниатюрный, с бронзовой вязью по короткому стволу, и с небольшой ручкой. От него ещё шёл дымок, и я прекрасно ощущал такой знакомый запах пороха. Никакой магии.

Твою же мать, да это огнестрельное оружие. Да, система допотопная, из-за такого размера у него куча минусов. Однозарядный, и даже навскидку я понимал, что процесс заряжания долгий.

Ощутив под коленом влагу и лёгкое головокружение, я выругался. Твою мать!

Сев, я сорвал с себя рубаху и перехватил ей бедро выше выстрела, затянул до скрипа. Лишь бы не порвалась.

Я прислонился к скале затылком. Плечо ныло от падения, кажется, я даже лоб рассёк.

Ладно, теперь думать, как быть дальше…

Глава 14. Высокомерный

Ничего я не придумал…

Только перетянул ногу ремнём от штанов, а рубаху использовал, как повязку. Не нравилась мне нога… не задело ли кость? Да и пуля всё ещё там.

Надорвал я Василия, жжёный пёс, не пожалел, и теперь даже не мог двинуться. От боли в ноге хотелось выть, ныло ушибленное о землю плечо, кружилась голова от потери крови. Да и все мышцы разом отказались подчиняться – наказание за пробежку по горам пришло гораздо раньше.

А горы впереди были красивыми. Я вспоминал свои командировки, пытаясь понять, где неправильно поступил.

Многие считают, что все вояки – бездумные машины, которые не имеют собственного мнения. На самом деле, когда появляется свободное время, солдат очень много думает. И задача командования в том и состоит, чтобы этого свободного времени было как можно меньше.

Думающий солдат опасен для отлаженного армейского механизма. Армия – это оружие, и если оно вдруг начинает размышлять, стрелять ему или нет, то оно бесполезно.

Я усмехнулся, вспоминая мнение сослуживцев на этот счёт. Жжёный псарь, а ведь первое, чему учат псионика – именно думать. Без полного погружения в свой мозг псионик бесполезен.

Синяя Луна безмятежно плыла по небу, а солнце было где-то за той скалой, к которой я прижимался спиной. Пробоина, наверное, выйдет из-за горизонта завтра.

Все эти маги, луны, вертуны…

В этом следовало разобраться, но, насколько я понял, это было сложно даже для местных. Что-то уже изучено, а что-то так и остаётся тайной.

Вот, например, маги Первого Дня, которые могут стоять против полчищ монстров один день… Почему только один? Потом их сметут эти полчища?

Или просто Утренние, Полуденные и Вечерние маги будут стоять впереди? Такая градация, как мне кажется, рождала страшную несправедливость.

А маг Второго Дня почему будет дольше сопротивляться? Потому что стоит за спиной мага Первого Дня?

Нужно узнать, в чём отличие этих рангов. Только ли в позиции, в силе и выносливости, или есть какая-то особая разница?

Ведь краешком глаза я видел главу оракулов, в той фуражке с золотой кокардой. Да, он выглядел очень властным, от него веяло псионикой, но великого всемогущества, способного сдвигать горы, я не ощутил.

Зато сегодня я узнал, что магия земляшей зависит не только от Жёлтой Луны, но и от Жёлтого Вертуна.

А ещё узнал, что этот наставник Саймон, маг-вечерник, был полным идиотом.

Ну, не увидел я никакой подготовки у него. Преподаватель-теоретик, не больше. Он и против одного монстра секунды не простоял, а всё туда же – Вечерний маг.

Кстати, что он там говорил? Маг Первого Дня может использовать всю магию своего вертуна. А Утренний маг может взять столько, сколько позволит тело…

Значит, тут всё же есть какие-то различия. Степень освоения магии, судя по всему.

Я вздохнул. Сил на то, чтобы заняться своей нижней чакрой, не было.

***

Меня нашли где-то через час. Ну, может, чуть больше.

За это время я всего лишь раз ослабил ремень, перетягивающий артерию. Прижимая рану пальцами и кривясь от боли, я чуть сдвинул его, и снова затянул. Повязка из рубахи вся промокла алой кровью, но в общем моё состояние можно было назвать стабильно хреновым.

– Эй, студент…

Я вздрогнул, когда осторожные руки полицейского тронули меня. Это был отряд из двух полицейских, местного целителя и, к несчастью, одного хмурого оракула в уже привычном мне чёрном плаще.

Стражи Душ, как мне сказал тогда в карете Громов. Следят, чтобы Иные не посмели мешать мирной жизни граждан Красногории.

Твою псину! Тим, ведь в таком состоянии попасться – это просто жуткое невезение…

Но нет, оракул лишь скользнул по мне равнодушным взглядом, а потом стал оглядывать поле нашей битвы с незнакомцем. Подошёл к тому месту, где до этого сидел хмырь с волшебным передатчиком, потёр пальцами землю, понюхал. Кажется, он нашёл капли крови.

На фуражке у оракула была тусклая, бронзовая кокарда. Значит, не такой уж и высокий ранг.

Полицейские в синей форме, похожей на академическую, стояли за его спиной с растерянным видом. Они явно были «пустые», и особо не понимали, чем могут помочь здесь.

– Это был оракул? – спросил один из них.

Представитель Стражей Душ кинул хмурый взгляд на полицейских, и те заткнулись. Судя по всему, лезли не в своё дело.

Но оракул всё же качнул головой:

– Нет, сильного следа не чую.

А целитель, кашлянув, бухнул рядом со мной небольшой металлический сундучок.

– Похвально, сударь, – кивнул седоватый старичок в голубом затасканном пиджачке, касаясь моей ноги, – Всё грамотно сделал.

Его сухие пальцы принялись бегать по окровавленной повязке. Целитель прикрыл глаза и по-старчески жевал губами, причмокивая и кивая головой.

– Ага… Да… Ну-ну… Пуля не вышла, вот досада.

– Какая пуля? – равнодушно спросил оракул в чёрном плаще, который уже выпрямился, раскинул руки и слушал местность, – Жёлтая, синяя?

– Никакая… – чуть удивлённо ответил целитель, – Кажется, просто свинец.

– Вот оружие, – один из полицейских наклонился, показывая, и хотел подобрать.

Пистолет лежал чуть в стороне между пучками скудной горной травы.

– Не трогать!

Оракул с каменным лицом подошёл к пистолету, который я даже не тронул. Понюхал и под молчаливыми взглядами полицейских положил в карман плаща.

Целитель оглянулся на Синюю Луну.

– Даже луна сегодня нужная. Везунчик ты, Василий Ветров, – улыбнулся он, – Так ведь?

Я кивнул.

– Ну, ранение не серьёзное, ничего страшного не вижу, – целитель так и болтал, едва не напевая что-то под нос, – А тот громила-то весь вокзал на уши поднял.

– Громов? – вырвалось у меня.

– О, у него ещё и фамилия такая?

Целитель уже скинул повязку и стал пинцетом вытаскивать пулю. Я зажмурился, ожидая страшную боль, но нет – в мозг прилетали только тупые ощущения, будто мне вкололи обезболивающее.

Другая рука целителя светилась, прижимаясь к краям раны. Удобно – и подсветка, и анестезия.

Вот только то, что даже без боли я скоро свалюсь в обморок, было понятно и жжёной псине…

– Вот она, – на поднятом пинцете красовался деформированный свинцовый шарик, – Там не твоё имя случаем, не видишь? – целитель лучился жизнерадостностью.

– Прошу сюда, – хмурый оракул требовательно протянул белый платок, и старичок со вздохом скинул туда трофей.

Свёрнутый платок также отправился в карман. Вообще, поведение оракула с этими пистолетом и пулей было специфично. Будто речь шла о чём-то секретном, и никто вокруг даже не осмеливался об этом спросить.

Засветились пальцы старичка на свежей повязке, и по бедру пошли горячие иголочки.

– Ну, кровь я остановил, – целитель вытащил из сундучка полотенце, стал протирать руки, и важно кивнул, – Сделано в лучшем виде.

– А остальные где? – спросил я, когда меня стали поднимать, но ответа не услышал, потому что потерял сознание.

***

– Сгинь твоя луна, Ветров!

Красивый, но гневный голос вырвал меня из забытья.

Арина Соболева собственной персоной склонилась надо мной. Одетая в белый халат, она утирала пот со лба и сдувала в сторону мокрые непослушные локоны, которые выскальзывали из-под чепчика.

Я лежал на жёсткой поверхности, и над моей ногой всё ещё колдовали. Рядом суетился уже знакомый мне санитар.

– А, очнулся? – без особой ласки спросила Соболева, глянув мне в глаза, – Тебя какой идиот лечил, а, Ветров?

Я попытался что-то ответить, но не смог. И так глаза сейчас опять закроются… Кажется, задохлик Василий на сегодня получил слишком много приключений.

– Деревенский целитель, вроде бы, – за меня ответил санитар.

– В пробоину таких целителей! – зарычала Соболева, потом кивнула санитару, – Егор, неси нэри́т, мне нужна будет энергия…

– Но… он пустой ведь, а нэрита мало осталось… – растерялся Егор, и Арина рыкнула на него:

– Егор, чернолунник хренов!

Тот, поджав губы, удалился. Стукнула дверь.

– Этот безлунь-целитель, сгинь его луна, не сместил кость, – неожиданно сказала мне Соболева, когда мы остались наедине, – И зарастил рану вместе с костью. Ты понимаешь, чем мы сейчас займёмся?

Произнесено это было с нежностью, но почему-то от такой ласки у меня мурашки побежали по спине.

Только теперь я догадался, что это какая-то операционная. Фонари в лампе надо столом горели непривычным, неровным светом, а в остальном такая же белая стерильность.

– А ты крепкий, – Соболева покачала головой, – Даже неожиданно, не замечала раньше за тобой. Я слышала, Ветров, ты великолунского шпиона спугнул?

Я говорить особо не мог, сознание плавало где-то на краю. Арина же вдруг закусила губу, бросила осторожный взгляд на дверь, и приподняла пинцетом покрывало на моих бёдрах и животе.

Её глаза округлились и озорно блеснули:

– О-о-о, да у тебя есть, чем гордиться, Ветров…

– Чем?! – вдруг просипел я, пытаясь приподняться и посмотреть.

Я и сам-то ещё не видел, что у меня там. А нужду последний раз ночью справлял, когда не было видно ни зги, да и моё состояние души в тот момент можно было назвать «всё ещё охреневающий».

– Ветров, да лежи ты, безлунь! – испуганный голос Арины уже улетал куда-то в вышину, в воющие облака, к вечному солнцу в синей звёздной пустоте… – Егор, твою луну!!!

Видимо, мои трепыхания явно были лишними, и я опять потерял сознание. Ну, Вася, дохляк ты хренов.

***

Передо мной был Василий.

В форме академии, выглаженной и чистой, он сидел на стульчике, скромно сложив руки на коленках, и растерянно смотрел на меня.

Что это было за место, где кругом темнота, и только луч света падает на стульчик с Василием, я не знал.

– Ты кто? – спросил он.

– Тимофей Зайцев, – ответил я, – Я с Земли… С другой Земли.

– Почему молчишь? – обиженно ответил Вася, – Ты занял моё тело.

Я поморщился.

– Я – Тимофей Зайцев…

– Не хочешь, не отвечай! – буркнул Вася.

Ага. Значит, он меня не слышит. Интересно, почему?

– Василий! – крикнул я.

Нет, он просто крутил головой, разглядывая темноту вокруг.

– Ты на хрена про Вепревых всех вокруг расспрашиваешь? – проворчал Вася, – Знаешь, я с каким трудом сбежал?

Я попытался сделать шаг вперёд, чтобы пройти к нему. Но что-то меня держало. Словно пока ещё нельзя войти под этот свет…

Так бывает во сне, когда знаешь, что произойдёт. Вот и мне пришло вдруг осознание, что если я вступлю в круг света, то Василия там уже не будет. Его уже нигде не будет, и стульчик придётся занять мне. Навсегда…

– Документы хранятся у Гранного, – зло процедил седой парень, – Я подделал, Вепрева на Ветрова выправил… Есть такие, Ветровы, но они очень далеко живут, я за них себя выдал. Плохо, что любой сильный оракул легко подлог опознает, если документ увидит.

Я молча обдумывал, пытаясь понять, как мне пригодится эта информация.

– А от Вепревых сбежал, потому что…

Свет мигнул, и стульчик тряхнуло вместе с Василием. Он вздрогнул, выставил ногу для лучшей опоры, закрутил головой.

Проворчал:

– Ну вот, опять! – и заговорил быстро-быстро, – А Ленка эта тоже была пустой, но она пробудилась, и теперь…

Снова тряхнуло. Я понял, что это происходит с нашим телом, и, значит, скоро снова очухиваться.

– Я не пустой! – крикнул Ветров, – Слышишь, ты?! Это соседский…

Тут уже не просто тряхнуло, а меня что-то дёрнуло за шкирку, вытаскивая наверх.

– …проклял меня…

Твою псину, Вася. Кажется, нам придётся поговорить в следующий раз.

– …под Чёрной Луной!

***

– В пробоину все ваши желания, Арина Бадиевна, – наглый голос звучал, разносясь под белым потолком.

Я открыл глаза, и моё сознание довольно быстро сориентировалось – нахожусь в лазарете, но просто в больничном покое. Эти потолки я уже видел через те двери, в которые заглядывал на выходе из кабинета Соболевой.

– Полозов, сгинь твоя луна! Ты понимаешь?! Его нельзя поднимать!

О, а вот и она.

– Это вы не понимаете, старший целитель. У Гранного сейчас находится сам Плетнёв-старший. Господин магистр Плетнёв навряд ли будет рад, что вы не уважаете его требований.

Пока начальник караула и Соболева ругались, я обратил внутрь себя взор, сканируя организм.

Сокращая мышцы, я понял, что Арина в который раз показала свой профессионализм. Ничего, даже мышечной боли от нагрузок нету.

– Там же комендант, и магистр-оракул, глава маловратских Стражей Душ…

– А я страж тела, мать твою! – срываясь, орала Соболева, – Ещё приди ко мне со своей спиной, Полозов! Загну в обратную сторону!

Я попытался ощутить Василия. Вот он, его эмоциональное присутствие чувствовалось прекрасно. Он был взволнован, но сейчас я мог хотя бы с ним общаться.

Так, Василий. В следующий раз, когда будем валяться в коме, сразу всё выкладывай, без своих истерик и обид, ясно?

И, чтобы тебе было не так страшно, главное я понял: Вепревым нельзя попадаться, и документы не настоящие.

А на Елену мы обиделись, потому что она, зараза такая, смогла пробудиться, видишь ли. А бедный Васечка всё чакры мнёт, никак не пробьёт своё проклятие.

Мои мышцы дёрнулись от гневной реакции хозяина тела, и я, улыбаясь, сел на кровати. Подвигал плечами… Совершенно здоров.

Ай, да Соболева, вот же баба-огонь. А если с ней замутить чего серьёзнее, вдруг мы пробудимся? А, Васёк?

На это бывший хозяин тела вдруг стеснительно замялся. Эх ты, а ведь Соболева заценила твой инструмент, Вася. Так что не пропадём.

Целитель и начальник караула уже переместились за дверь и ругались у кабинета, их было едва слышно за двойными стеклянными дверями.

Я встал, обнаружив себя в больничной хламиде, которая легко развязывалась позади. На стульях рядом обнаружились мои штаны с рубахой и сюртуком: всё зашито, отстирано и отглажено. Это явно говорило о том, что надолго бы меня здесь не задержали.

Несмотря на починку, одежда моя стала выглядеть ещё хуже. Я оделся, надел часы с выпавшим камешком, и с лёгкой тревогой не обнаружил в карманах своей родовой вещицы. Твою псину, опять стащили?

В лазарете больше никого не было, и я даже предположить не мог, кто это мог быть. Ну ладно, у нас тут придурков немного, придётся потрясти опять Плетнёва и его подружку, пеликана-Антуана.

Судя по теням, падающим в окна, сейчас середина дня. Надеюсь, я проспал не больше суток.

– Тогда пусть тащат сюда свои лунные задницы, раз они такие шишки! – голос Соболевой ударил по ушам, когда я открыл дверь.

– Да вы на трибунал уже наговорили, госпожа старший целитель, – визжал в ответ Полозов.

Они замолчали, когда я стукнул дверью.

– Доброго дня, Арина Бадиевна, – вежливо ответил я, улыбнувшись ей, – Ваши руки, как всегда, творят чудеса.

– Ветров… – только и сказала она.

– Ветров, тебе приказано срочно явиться в кабинет магистра Гранного, тебя там ожидают…

– Я тебе ещё раз повторяю… – начала было Соболева, но я ей махнул рукой:

– На надо, Арина Бадиевна, уже иду сам.

– Но, Василий, как ты себя чувствуешь? – донеслось мне вслед, но я уже вышел на улицу.

На начальника караула я, к удовольствию Соболевой, не обратил вообще никакого внимания.

***

– Я так понимаю, Василий, спрашивать, почему ты поплёлся за тем человеком, смысла нет? – с лёгкой усмешкой спросил Иван Петрович Гранный, постукивая пальцами по столу.

Я покачал головой, стоя посередине кабинета.

Комендант подпирал стол с краю, с одобряющей улыбкой глядя на меня. Насколько я понял, здесь он был и от лица военных, и от лица полицейских.

Оракул в чёрном плаще и с серебряной кокардой стоял у окна. Это был тот самый, который уже проверял меня в первый день, и, к счастью, ко мне он не проявил особого интереса.

Ещё в кабинете находился незнакомый мне человек в меховой накидке и с длинными каштановыми волосами – он сидел в кресле перед столом магистра, закинув ногу на ногу, и с благородным возмущением оглядывал меня.

Зажав короткую трость под мышкой, он оглаживал пальцами с идеальным маникюром круглый набалдашник, другой же рукой то и дело откидывал прядь волос с лица.

И как же этот незнакомец был чертовски похож на каштана-Плетнёва. То, что это его отец, и гадать не приходилось.

– Так, это и есть тот самый пустой Ветров? – с пренебрежением, будто моё имя испачкало ему рот, спросил незнакомец.

– Да, Ростислав, – хмуро ответил Гранный.

– Хм, и вправду, самый что ни на есть пустой, и вид такой же, – усмехнулся тот.

Я сдержался, чтобы не вздохнуть от досады. Впервые у меня появилось до боли простое, но сильное желание – просто шагнуть вперёд и пнуть в эту смазливую рожу. Чтобы и кресло упало, и ноги он запрокинул.

Так вот откуда у каштана все эти слащавые манеры…

– Так это ты, пустой, спас моего сына?

Вопрос прозвучал так, что даже не хотелось на него отвечать.

– Он же, кто ещё-то? – охотно ответил за меня комендант, – И вывертыша завалил, и…

– Я не с вами разговариваю, безлунь.

Комендант стал звереть, стиснув зубы, но тут подал голос оракул:

– Господин Ростислав, я всё же надеюсь, вы отдаёте себе отчёт, что говорите с капитаном Царской Армии?

– Ах, ну да, – Плетнёв тронул лоб, нахмурившись, – Знаете, эти жестокие бои на фронте… Они немного утомляют, и даже забываешь, как же здесь тихо и мирно, в глубоком тылу.

Он с противной улыбкой повернулся к капитану.

– Забываешь, что даже здесь, в безопасных землях моего рода, тоже зачем-то есть солдаты…

– Леонид, – Гранный сразу встал, упёр ладонь в грудь дёрнувшегося коменданта.

Тот был красный, как рак, и сверлил глазами ненавистного Лунного.

– Знаешь, а я благодарен тебе, пустой, – взгляд Плетнёва снова вернулся ко мне, – Даже ты понял, что кровь магов надо спасать, поэтому и поспешил к Николасу?

Это он говорил явно про ту ночную стычку возле Белым Карликом в степях.

Я промолчал, пытаясь угадать, как нужно себя вести, чтобы не подвергнуться какой-нибудь проверке. А вообще, странно себя вёл этот пижон – настоящей благодарностью от него и не пахло.

– Хотя, конечно, мой сын наверняка сам ранил вывертыша. Кстати, говорят, там был и Громов? – он улыбнулся чуть теплее, – Тогда понятно, как вы смогли справиться… Надо отослать роду Громовых подарок, это достойные Лунные.

Это было последней каплей, и я проговорил:

– Я всего лишь хотел пробудиться, поэтому и полез к вывертышу. О Плетнёве я не думал.

Гранный обречённо вздохнул, а комендант вдруг сдулся и заулыбался.

– Господин студент, – снова подал голос оракул, – Не забывайте, с кем вы говорите.

– То есть, как это ты не думал о Плетнёве? – с нажимом произнёс Ростислав, поставив обе ноги на пол.

Бросив мимолётный взгляд на магистра Гранного, я ответил:

– Я просто пытался пробудиться. И там, возле Белого Вертуна, и в горах…

Иван Петрович округлил глаза, взглядом показывая мне, что вот именно сейчас это не прокатит. Я же чуть заметно пожал плечами – Бог любит троицу, как говорится.

На этот раз начал злиться и краснеть уже пижон с тростью. Он сверлил меня взглядом, явно недоумевая, что могут быть ещё какие-то причины, кроме как «желание спасти его сына».

– Дерзкий недолунок… – начал было Плетнёв, но тут оракул отвернулся от окна, повернулся ко всем собравшимся.

– Так, хватит. Магистр Ростислав, у нас есть дела и поважнее, чем ваши обиды.

– Мои обиды? – возмутился пижон.

– Дело касается всей Красногории, – без улыбки ответил оракул, – Там, на месте расправы, нашли остатки магических камней. Они позволили слабому оракулу приоткрыть вертуна.

– Вот даже как, – поморщился Плетнёв, – То есть, даже без привратника?

– Именно, – ответил оракул и впервые пристально глянул на меня, – Итак, господин Ветров, я желаю услышать всё о том человеке, который был в горах.