Текст книги "Магия вето (СИ)"

Автор книги: Александр Изотов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

Глава 6. Грохочущий

За воротами академии нас встретил матёрый с виду вояка, одетый во вполне нормальную военную форму. Не в синий академический сюртук, не в чёрный плащ оракула, а в обычный китель болотного цвета. Явно потёртый не на службе, а в боевых действиях.

На поясе сабля в ножнах, сапоги почти до колен, фуражка с потускневшей кокардой сдвинута на затылок. Коменданту было жарковато, и он, поглядывая то на часы, то на Пробоину, утирал время от времени пот, откидывая мокрую чёрную чёлку.

– Почему так долго, сержант?! – комендант явно был не в духе.

– Старший сержант, господин капитан… – пролепетал начальник караула, но, увидев краснеющее лицо коменданта, размашисто кивнул и отчитался, – Отряд магов по вашей просьбе.

Капитан явно спешил:

– Давай, сосунки, пошевеливайтесь, – он кивнул на грузовик, стоящий рядом.

Тот тарахтел так, что коменданта было плохо слышно. С узким высоким капотом, фары как глаза у стрекозы, и потёртый кузов с дощатыми бортами. За рулём там кто-то уже сидел.

Я даже удивился. Вот уж не думал, что сразу же, спустя всего час, как я попал в этот мир, смогу насладиться дарами цивилизации.

Вот только у аппарата не было выхлопной трубы. А при таком грохоте этот рыдван должен чадить похлеще паровоза.

– Задача у вас простая, – кричал комендант, откидывая один замок и открывая борт, – Вперёд не лезете и делаете вид, что полезны. И чтоб ни один вывертыш не сбежал! Всё ясно, недолунки?

Мы кивали, прыгая в кузов и усаживаясь на скамейки по краям. Я ещё на миг задумался, а не стоит ли драпануть в город, но логика восторжествовала – навряд ли студентов будут везти на растерзание. А вот за мной вполне могли погнаться…

В любом случае, от оракулов я буду подальше. Отсюда прекрасно просматривалось, как они шныряют по территории за кованой оградой, разыскивая ещё тех, кого не проверили на наличие подселенца.

А в городе на той стороне улицы тоже мелькали фигуры в чёрных плащах. Судя по всему, оракулы – организация крупная, раз могла провести шмон в таких масштабах. Или Иные действительно опасные существа, и местная власть бросала все силы на поиски.

– Полозов, какие это ранги? Утренники? – поинтересовался комендант у начальника караула.

– Я не занимаюсь учебной частью… – поморщился тот.

– Ну, а кто хоть? Бойцы, спутники, привратники?

– Господин капитан, ну какие привратники? Этих столица сразу забирает.

– Зажрался ты здесь, сержант, ох зажрался, – комендант покачал головой.

– Не имею чести знать, велено было только привести, – начальник караула вытянулся по струнке, – Знаете, в нашей академии сейчас такой бардак, а ведь при прошлом руководстве…

Комендант перебил его:

– Ты на Гранного язык не разевай. Почему не по званию, а в начальниках?

– Так вы сами меня, господин капитан…

– Вот! – комендант ткнул пальцем ему в грудь, совсем, как магистр перед этим, – Не забывай, кто тебя сюда, сержант.

Полозов, явно не ожидавший атаки и с этой стороны, только поджал губы:

– От магистра никаких распоряжений не поступало. Господин капитан, предлагаю дождаться…

Я усмехнулся. Даже мне уже было ясно, что этот комендант вполне симпатизирует магистру. Ну, почему-то же сам командир гарнизона за нами приехал?

Комендант махнул рукой:

– У меня нет времени. Передай ему спасибо, потом разберёмся, – он открыл дверцу, сигая в салон, но застыл на подножке.

Снова посмотрел на Пробоину и на Белую луну, плывущую к ней. Цыкнул, кивая собственным мыслям, а потом нырнул внутрь.

Обескураженный начальник караула долго провожал нас взглядом.

***

Что такое рессоры, думаю, здесь не знали. Каждая кочка больно отдавалась в тощем заду, и, судя по измученным лицам вокруг, эти ощущения были не только у меня.

Какая, жжёный псарь, цивилизация? Да я на дровах и на водяном пару авто комфортнее, чем этот рыдван, могу изобрести.

Пока мы двигались по мощёным дорогам, я каждой клеточкой почувствовал, что такое ад. О том, чтобы успеть рассмотреть город, и речи не шло.

На скамье напротив сидел Фёдор Громов, у заднего борта. Он воткнул глаза в пол, полностью сосредоточившись на мыслях. Его перехватили прямо из дверей лазарета, так что гадать о его состоянии не приходилось.

Рядом с ним девушка. Круглое лицо, желтоватые длинные волосы, и форма почему-то светло-голубая. Она мечтательно таращилась в небо, уперевшись затылком в высокий борт. То, что при этом по черепу долбила каждая кочка, её совершенно не смущало.

Дальше ещё девушка… Кхм, такая же. Близняшки, что ли? Она что-то старательно шептала своей сестре, прижимаясь к ней и время от времени тоже поднимая глаза к небу.

За ними дальше уже сидел Плетнёв – тот безбровый каштан. Он положил локоть на передний борт, вальяжно раскинувшись и окидывая всех высокомерным взглядом.

Я надеялся по дороге продолжить изучение своих потоков энергии, но мой Василий оказался не так крепок, как ожидалось, и вскоре я почувствовал, как накатывает тошнота.

Да, твою псину, он бы хоть зарядку по утрам делал, что ли!

И через борт не перевеситься. Я тоже прислонился затылком к высокому наращенному борту, чувствуя грохот уже всем черепом, и покосился налево.

Рядом, на одной скамье со мной, у заднего борта сидел пеликан с залихвацким чубом, шестёрка Плетнёва из туалета. Как его тогда назвал Громов, в кабинете магистра? Антон?

Пеликан сидел, демонстративно убрав руку, чтоб не касаться меня. Хотя по зелёному лицу было ясно, что парень тоже страдает от тряски, и явно ожидает момента, когда можно будет незаметно свеситься с борта и проблеваться.

По правую руку от меня девушка. Тёмные коричневатые волосы, худое лицо, острый нос. Закрыла глаза, что-то шепчет, покручивая в руках блестящий талисман. Фигурка человечка, насколько я рассмотрел в её пальцах.

И, жжёный псарь, от неё явно веет псионикой… Тоже грязной энергией, но этому я уже перестал удивляться.

За девушкой, у переднего борта, сидит незнакомый мне рыжий парень, как раз напротив Плетнёва.

– Что, чушка, потерял свою родовую вещицу? – каштан перехватил мой взгляд, когда я снова попытался рассмотреть талисман в руках девушки.

Я поморщился, едва Плетнёв заговорил, но накатившее раздражение вдруг отогнало страдания. Стало полегче. Кажется, для истинного владельца моего тела было очень важно то, о чём шутил этот идиот.

– Куда ж я его дел, а? – каштан, смешно прыгая лысыми бровями, похлопал по карманам, – Вот, кажись, здесь.

Он ничего не достал, постукивая ладонью по карману, а я нахмурился. Явно нарывается, и сегодняшнее событие его ничему не научило. Видимо, мой Василий пока ещё не поднял в его глазах статус.

Значит, будем поднимать насильно…

Так, стоп. Получается, у меня тоже есть родовая вещица?

Ну, ладно.

А что это вообще такое?

– Николай, – строго сказала девушка рядом со мной Плетнёву, – Насмехаться над чужим родом – низко!

– А оскорблять высший род своей захудалостью? – небрежно скривился тот.

Я на миг задумался. Что там говорил оракул Громову, когда советовал, как восстановиться? «Бери свою родовую вещицу, дуй к своему вертуну…»

– А вдруг с всплеском Белого Карлика парню предзнаменование пришло? – возмутилась девица, – А из-за тебя он его пропустил?

Слова девушки с трудом до меня доходили, но Василий во мне явно волновался.

– Какое предзнаме… чего?! Кому? Ему?! – каштан ткнул в меня пальцем и засмеялся, – Ха-ха-ха! Гром, Антуан, вы слышите?

Хмурый Фёдор никак не отреагировал, но пеликан рядом со мной старательно засопел от смеха. Так он Антон или Антуан?

– А мы думали, чушка… ох… ты за нами дольше бегать будешь, – подал он голос, мучаясь с дурнотой, – А тебе на свой род… фух… видимо, насрать… ох… раз так быстро сдался.

Я в недоумении посмотрел на пеликана. Его чёрный чуб смешно потряхивался при тряске, а на лице застыла глупая улыбка.

Совершенно новые ощущения прошлись по моему телу. Ого, оказывается, мой Василий может злиться? Вот так но-о-овость! И коленки не трясутся, и кулаки дрожат от нетерпения. Вот только нерешительность останавливает.

Плетнёв так и ржал, картинно закинув голову, и все смотрели на него. А пеликан что-то состроил мне, изображая хныканье и утирание слёз.

Детский сад…

На размышление я потратил ровно одну секунду.

Особо сильная кочка, аж все подпрыгнули… и мой локоть втыкается прямо в прикрытую ладонями рожу.

Пеликан, не издав ни звука, шарахается затылком в борт, я лишь чутка подправляю его плечом… и тот свешивается с борта, покачиваясь от тряски, будто действительно он там блюёт.

Готов, не очухается до конца поездки.

Локоть – не кулак. Твёрже стоит рука, больше веса тела вкладывается в удар, если крутануться на пятой точке и докрутить бёдрами. Почему обычно люди так недооценивают локти?

– Предзнаменование, – всё не успокаиваясь, усмехался Плетнёв, – Да скорее Чёрная луна выпрыгнет из Пробоины, чем Ветрову род ответит.

– Николай! – девушка рядом до скрипа сжала талисманчик, – Нельзя оскорблять чужой род.

– А-а-а, – тот весело отмахнулся, а потом позвал пеликана, – Антуан, чего на вашей скамье все такие душные, а?

Его ненаглядный пеликан не ответил. Я лениво оторвал глаза от Плетнёва и перехватил взгляд Громова.

Кажется, тот видел всё. Но даже виду не подал, лишь усмехнулся, скривив губы.

– Феодор, посмотри, что там с Антуаном? – Плетнёв заволновался.

Громов набычился, и отвернулся, глядя назад. Кажется, его тропка с каштаном сегодня разошлась.

Мы как раз выехали из города, и неожиданно грунтовая дорога оказалась в десятки раз приятнее, чем булыжная мостовая.

Теперь я тоже смотрел назад, на город. Архитектура, как в нашем Питере, где уже столько лет пытаются сохранить первозданную чистоту. И трёхэтажный корпус академии с её арочными витражными окнами хорошо был виден отсюда – она стояла практически в пригороде.

За нами вилась пыль, поднимаясь клубами над дорогой и едва не залетая в кузов. Я зажмурился, вспоминая, как вот так нас везли в Африке, совсем тогда юнцов, на вроде бы лёгкую миссию.

Тогда я потерял первого боевого товарища…

Небо над полем было огромным, его не закрывали никакие здания. Я снова приковал взгляд к чёрной Пробоине, которая, словно неудачно собранный коллаж, так и торчала посреди синевы.

Белая луна была уже гораздо ближе. Когда она пересечёт дыру, мне станет ясно, где эта аномалия находится.

Вот только что-то мне подсказывало, что непросто так велись все эти разговоры про «уходящую Белую луну». Неужели и вправду прыгнет внутрь?

Я спустил взгляд ниже, где над горизонтом плыла «лимонная» луна. Ей Пробоина никак не угрожала.

– Эй, здесь лунному плохо! – Плетнёв в панике застучал по заднему стеклу грузовика, когда так и не дозвался пеликана, – Остановите, магу плохо!

Откатилась форточка:

– И что, твою вертлявую мать?!

– Так он… в обмороке!

– Мне что, недолунок, ему соломку подстелить?! Луну родную пригнать?! – донеслось грузовика, – Доедем, там разберёмся!

Форточка задвинулась обратно.

В ответ каштан, тарабаня по стеклу, выдал:

– Знаете, кто мой отец?! Он вас всех в Пробоину спустит, вояки безлунные!

Грузовик чуть нажал на тормоз, всех тряхнуло, а Плетнёв разок въехал лбом в стекло.

Машина снова начала набирать скорость, а из кабины послышалось что-то неразборчивое. Про «задницу», «лунных» и «отца». Что-то куда-то требовалось засунуть, вроде.

Плетнёв потёр лоб, с ненавистью прожигая взглядом кабину, а я не спускал глаз с его карманов. Кажется, у меня появилась вполне конкретная цель.

Я снова покосился на девушку рядом. Она, улыбаясь, смотрела на талисман. Да, потускневшая серебряная фигурка человечка, сложившего на груди ладони в молитвенном жесте.

– А тебе хоть раз приходило предзнаменование? – шёпотом спросил я.

Всё грохотало, и она не должна была расслышать. Но девушка кивнула, подвинулась ближе к моему уху.

Её голос возник словно у меня в голове:

– Конечно. Именно дух рода помог мне спастись в прошлом году из пожара. Кто слушает предков, знает всё о себе.

Я не шарахнулся. Псионики спокойно могли усиливать речь друг друга, я лишь удивился, как она это сделала без настройки.

У неё был немного фанатичный взгляд, но я снова посмотрел на карман Плетнёва, где могла быть принадлежащая мне вещица.

Наплевать на предрассудки. Вполне могло быть, что эта девушка – местная верующая, и за её словами мало что стоит. Но сейчас мне, как никогда, тоже надо было «знать всё о себе».

– Я стану оракулом, – уверенно сказала девушка, – Поэтому лучше слышу голоса.

– А голоса другого рода? Ты… могла бы услышать?

Она кивнула. Я потёр подбородок, задумавшись. Зацепок у меня никаких, так что мне любая мелочь понадобится.

– А я… могу услышать?

Спросил я уже слишком громко.

– Ты, безлунь драная?! – Плетнёв снова стал ухахатываться, – Елена, что ты ему мозги пудришь?

А вот девушка, оказавшаяся Еленой, смеяться не стала. Только пожала плечами и с вызовом ответила:

– Голоса есть всегда, они всегда желают счастья своему роду, и ведут нас по жизни. Главное, услышать их.

Хоть Фёдор Громов и не участвовал в веселье Плетнёва, но тоже смотрел на Елену со скепсисом.

Из этого я сделал вывод, что не нужно слишком полагаться на слова будущего оракула. Но вот достать обратно то, что принадлежит мне, однозначно стоит.

Надо быстрее узнавать, кто я такой. А тут каждая зацепка подойдёт.

***

Мы проехали так мимо двух поселений. Одно было небогатым – обычная деревушка, где на поле трудились крестьяне, собирая урожай.

Труд был ручной, работяги закидывали снопы в телеги, и выпрямлялись, провожая нас взглядами. Некоторые тоже поднимали взгляды на Пробоину.

Другое, через пару километров, уже было побогаче, и там высились настоящие особняки. И даже небольшая крепость, ощетинившаяся настоящими пушками. Правда, в одну только сторону.

Ага, всё-таки, огнестрел тут есть. Это радует.

Мы не поехали в поселение, а как раз завернули в ту сторону, куда были направлены пушки, и покатили по чистому полу, петляя между невысокими холмами.

– Зачем волноваться, если наш род хорошо защищает эти земли? – скривился Николай, с гордостью показывая на удаляющийся вооружённый бастион, – У нас достаточно людей.

Его никто особо не слушал. А Фёдор вообще игнорировал любые попытки Плетнёва с ним заговорить, и того это очень злило.

Вскоре очнулся и пеликан-Антуан. Он ошарашенно крутил головой, не понимая, где мы, и что с ним произошло. Кажется, до него так и не дошло, кто ему вмазал…

Грузовик ехал уже мимо окопов и небольших бетонных блиндажей. Когда-то здесь велись боевые действия, и мы приближались к месту, против которого возводилась вся эта система укреплений.

Я вывернулся, чтобы через доски посмотреть, куда же мы подъезжаем.

– Вертун, – Елена рядом тоже повернулась, глядя через щели, – Белый Карлик.

Там, куда она смотрела, вдалеке высилась бетонная конструкция. Полусфера вроде крытого стадиона, но она была не такой огромной. Намётанный взгляд снайпера предположил, что там диаметр метров пятнадцать. И высота такая же.

Столько разговоров вокруг этого, а оказалось…

Грузовик начал поворачивать, и вскоре мы остановились перед несколькими такими же грузовичками. Здесь солдат было гораздо больше, и у некоторых в руках я стал примечать настоящие винтовки.

То есть, здесь не только шпагами машутся?

Рядом уже высилась палатка, откуда сразу выскочил ещё один офицер. Я ещё не разобрался в значках на погонах, но чутьё мне подсказывало, что от наших земных здесь военные не сильно отличались.

Он бодро добежал до нашей машины и, вытянувшись, размашисто кивнул вылезающему коменданту.

– Господин капитан, отделения готовы, ждём распоряжения, – он покосился на кузов тарантаса и немного сник, – И это всё?

– А чего хотел, лейтенант? – вяло ответил комендант, – Там оракулы всю академию вверх дном перевернули, на ногах никого.

– Но, так же получится по одному, и то не хватит…

– Работаем с тем, что есть! – и комендант, отмахнувшись, пошёл в сторону палатки.

Мы стали выпрыгивать, и лейтенант, бодрый вихрастый блондин, стал подгонять нас к телеге сбоку от палатки.

Всё это проходило под взглядами солдат, которые оживлённо обсуждали наше появление.

– Так, ранги, магия?

Гром, как и рыжий незнакомый парень, оказались земляными утренними магами-бойцами. Плетнёв вместе со своим Антуаном – огненные утренние маги.

Две девушки-близняшки – утренние маги-спутники. Водяные.

Я слушал всех, пытаясь хоть в чём-то разобраться по интуиции, когда понял, что лейтенант смотрит на меня.

– Пустой, – сказал я, ухмыляясь.

– Да чтоб тебя, – лейтенант только покачал головой, – Ну, ясно. Оружейную подготовку вы уже проходили?

Все студенты кивнули, и мне пришлось тоже. Он быстро сунул каждому в руку по настоящей сабле, и я впервые за всё это время почувствовал себя чуть увереннее.

Это не магия, конечно, но уже что-то. Хотя я подозревал, что в этом мире фехтованию обучали гораздо серьёзнее, чем в моём, но кое-что я показать мог.

Мой взгляд зацепился за ствол, выглядывающий из телеги. Винтовка!

– А… – я поднял было руку, но вовремя опустил.

Лейтенант проводил мой взгляд и в недоумении пытался понять, что я там увидел.

– Ты что, кадет, хочешь сказать, умеешь обращаться с магострелом?

В этот момент Елена, которая с интересом рассматривала выданную ей саблю, вскрикнула и прижала пальцы ко лбу.

Лейтенант сразу же напрягся и спросил:

– Оракул?

Та кивнула и указала пальцем в сторону бетонной сферы, которую отсюда было прекрасно видно. Ну пути к ней окопов и блиндажей было ещё больше, чем в поле.

– Да мы знаем, – отмахнулся офицер, – Штормит вертуна, аж бетон трещит. Ладно, сейчас вас командиры заберут, пойдёте к отделениям.

– А какая задача, господин лейтенант? – спросил я, чтобы наконец хоть в чём-то разобраться.

Реакция на мой вопрос была ожидаемой – я снова спросил о том, что все и так знают.

Офицер хмыкнул:

– Лично твоя задача – пробудиться, пустой. А иначе кранты и тебе, и отделению.

Глава 7. Белоснежный

– Пустой, твою мать, – ворчал командир отделения, в очередной раз глядя на меня, – Ну надо же.

Мы сидели в заросшем укреплённом пункте. Шесть солдат и я.

Это был стандартный окоп – впереди прокопана дуга, куда бойцы должны бы отправиться, чтобы встречать противника огнём. Позади этой дуги через проход круглая яма, где обычно находится командир.

Сейчас в этой яме были все шестеро из того отделения, к которому меня прикрепили.

Прошла уже пара скучных часов, когда просто ничего не происходило. Солдаты то перекидывались в карты, то курили какой-то вонючий табак через трубку, которую передавали по кругу.

Иногда они отправлялись в передний окоп поглазеть на далёкий бункер с Белым Карликом внутри. Меня туда не пускали… «Мало ли чего попорчу».

Сейчас четверо солдат находились там, якобы наблюдали, но досюда отчётливо доносился храп. Твою псину, а я вообще в армии нахожусь-то?

Командир этого отделения, младший сержант Хомяк, как он мне представился, не уставал проходиться по моим способностям отборной руганью. Усатый, в военной форме болотного цвета, он ловко держал губой трубку, успевал разговаривать и ножом выстругивать какую-то фигурку. Явно женскую.

– Вы́лунь ты сраная, – он так и качал головой, – Ну, а хоть вывертышей чуешь?

– Чего ты к пацану пристал, Мяч? – спросил другой солдат, белобрысый и гораздо моложе, – Он такая же подневольная чушка, как и мы.

Они прекрасно слышали храп, но никак не реагировали. Дисциплина здесь псовым хвостом накрылась, однозначно. А ведь пока ехали к Белому Карлику, столько разговоров о нём было, а тут…

Чего-то явно я не понимал.

– Ну-ну, такая же… – усач едва не сплюнул, но удержался.

Белобрысый в очередной раз смазывал и чистил свою винтовку. Рядом лежала коробка с патронами. Некоторые разъехались по столу, и я видел, что задки патронов отличаются по цветам…

Жёлтый, белый, синий и красный. Белобрысый время от времени брал белый патрон, задумчиво крутил его и поднимал взгляд на Пробоину.

На местное оружие я успел уже насмотреться, руки чесались попробовать, но пока я на рожон не лез. Солдаты сразу восприняли меня в штыки, показали, что моей компании не особо рады, и развивать конфликт я не стал. Тем более, у них могли быть инструкции.

Какую-то эволюцию тут оружие уже прошло, и, по крайней мере, заряжалось не через ствол – винтовки, хоть и примитивные, были уже с казённиками.

– Все они такие же, Сивый, – снова начал усач, – Пока не пробудятся…

– Так нам же лучше.

– Ага… Так чего, вылунь, ты вывертышей чуешь?

Я пожал плечами, молча сидя сбоку и обнимая саблю в ножнах. Прислонился затылком к земляному краю, пытаясь в очередной раз прощупать нижнюю чакру.

Потому что, когда меня привели сюда, я, жжёный псарь, что-то почувствовал. Чем ближе к той бетонной сфере, тем больше волнения внутри.

Нет, это не Вася, к которому я уже привык и стал воспринимать как часть себя. Он то волновался, то злился, но тело я уже более-менее контролировал.

Осталось разобраться с псионикой…

– Твою луну налево. Чему вас только учат в этой академии?

Я снова пожал плечами, чем сподвиг белобрысого Сивого на одобрительный кивок. Тому явно нравилось, что я не выпендриваюсь. Видимо, маги обычно себя по-другому ведут.

– Мяч, а меня помнишь? Когда я под Красной луной бе́лками стрелял… – он показал сержанту патрон белым задком.

Усатый хохотнул, но потом покачал головой:

– Всё равно я считаю, на хрен эти лунные нам не сдались, – он тронул маленькую стойку на столе, – У нас и своя магия есть.

Стойка представляла из себя странную конструкцию – несколько колец друг в друге с нанизанными на них маленькими кристаллами разных цветов. Кольца медленно вращались, словно в подножии стойки была спрятана батарейка.

Что-то мне подсказывало, что мутные блёклые камешки на кольцах и в моих старых часах – одни и те же.

Я снова посмотрел на патроны, которые покручивал в руках белобрысый. Разные цвета… Не стрелять белым патроном под Красной луной? Я запомню.

Здесь есть тонкости, в которых надо разбираться.

Вздохнув, я снова направил взор внутрь тела. Да, в этом месте явно энергии больше, чем в той же академии. Либо тут псионика бурлила прямо по земле, либо я стал лучше чувствовать.

Но что за блок стоит на моей нижней чакре?

Я пробовал подступиться к нему со всех сторон, но не мог никак зацепиться. Василий, кстати, высказал эмоциональное удивление насчёт этого… Неужели он не знал, почему он пустой?

Для меня всё было логично: кто-то закрыл ему доступ к магии.

Ведь все люди вокруг… Ну, почти все. Каштан, пеликан, Гром, которых распределили в другие отделения… Они все маги, потому что владеют чакрами. Пусть даже в этом мире всё перевёрнуто с ног на голову, и настоящая сила идёт из нижних чакр.

Да что там говорить. Я честно понимал, что возможности наших псиоников очень скромные в сравнении с местными фокусниками. О материализации магии в моём мире никто даже и не мечтал, это оставалось фантастикой.

Блок у Василия… кхм… то есть, у меня явно был поставлен чужой рукой. Я немного в этом понимал, ведь по долгу службы псионикам приходилось изучать древние материалы о колдовстве.

По сути, сильный псионик мог слабому нарушить потоки. Как это в древности называлось-то? Порча, сглаз?

Но со временем потоки всё равно восстанавливались, если применять правильные техники.

А тут просто как будто кирпичом мне трубу заткнули, запихнули блок намертво в нижнюю чакру. Какую технику можно применить против кирпича?!

– Чего-то волнуется флюгер, – произнёс белобрысый.

Я открыл глаза. Кольца на стойке мотались быстрее, чем полминуты назад.

Хомяк и белобрысый задрали головы.

– Начнётся сейчас, – недовольно проворчал сержант, поднимая из-под стола свою винтовку.

Я тоже поднял взгляд.

Солнце давно было где-то над горизонтом, скрывшись за краем окопа. Хоть небо и стало чуть темнее, но Пробоина всё равно зияла на нём чёрной дырой, наполненной звёздами.

Белая луна уже краем заползла на неё…

Да твою же псину, я не понимаю этого! Край луны чётко выделялся на фоне черноты, уже закрывая даже пару звёздочек в Пробоине.

Получается, дыра ЗА луной? Значит, это больше четырёх сотен тысяч километров…

Хотя погоди, Тим. Ты же на другой планете, где луна не одна, и ты не знаешь, на каком они расстоянии.

Интересно другое… Почему, жжёный пёс, лучи в атмосфере не гасят эту дыру? Почему она так ясно видится, ещё и вместе со звёздами?

– Эй, недолунки, просыпаемся! – заорал командир, – Давай, давай!

Храп прекратился, из переднего окопа донеслось недовольное ворчание.

– Если вас, недоноски, вывертыши не сожрут, я догрызу, сволочи, – ругался усатый.

Белобрысый встал, рассовывая патроны по разным карманам. Подмигнул мне.

– Тут, главное, не упустить момент, когда луна провалится.

– Провалится? – я снова поднял взгляд наверх.

Будь Пробоина меньше, это бы напоминало затмение. Вот только тут белый диск наплывал на чёрную кляксу большего размера.

– Ну, уйдёт туда, – белобрысый махнул на небо, – Где она там летает, а хрен её знает.

Уйдёт?!

Твою псину, то есть как уйдёт?

Белый диск луны уже большей частью переваливался за край Пробоины, закрывая в ней часть звёзд.

При этом другая часть диска была на фоне обычного голубого неба. Ну, чуть-чуть окрашенного в розовый из-за скорого заката.

Моя логика грозилась порушиться, но я сразу взял себя в руки. Теперь понятно, чего тут все ждут.

– То есть, сейчас с вертуном что-то будет? – спросил я, показывая в сторону бетонной полусферы.

Белобрысый оглянулся на передний окоп, где буянил усатый, распинывая солдат.

– Хорошо, что Мяч тебя не слышал, – хохотнул он, – Ты вообще, откуда такой будешь? Вроде как по лицу наш, отсюда.

Я усмехнулся. Если б я ещё знал, как называется это ваше «отсюда».

Чуть дрогнула земля, стойка на столе подскочила и завертелась ещё сильнее. Белобрысый чертыхнулся.

– Это ещё что, вылунь, я и не такое видел. Первая твоя вылазка к вратам? – спросил он, снова проверяя механизм затвора.

Я кивнул и на всякий случай встал. Мне казалось слегка неправильным, что все вооружены ружьями, а в моих руках только сабля.

– Ну, надеюсь, вывертышей ты всё же чуешь, – равнодушно сказал белобрысый и пошёл в передний окоп, – Хоть это и Карлик, а всякое бывает.

Я двинулся следом.

Солдаты уже заняли позиции, каждый высунулся в свою ячейку с винтовкой. Они тоже держали рядом наготове холодное оружие – мечи и сабли.

Значит, каждый ждёт ближнего боя.

Затаившись за спиной белобрысого, я приподнялся на цыпочках. Бетонную сферу впереди было прекрасно видно, солнце ещё даже не коснулось горизонта.

– Ну, теперь ждём, – спокойно сказал усатый.

***

Щель в саркофаге появилась неожиданно.

Раздался громкий треск, пронёсся над полем. Я отсюда прекрасно видел, как в воздух поднялся выброс осколков. Кувыркаясь, они далеко отлетели от полусферы, и над полем раздался заунывный свист, будто ветер дул где-то в вышине.

– Раскрылся… Смотрим, смотрим, – нервно бросил усач.

Что-то вынырнуло из щели. Белое, блеснувшее под вечерним солнцем.

– Снежок пошёл! – белобрысый приподнялся чуть выше.

По полю, мелькая в высокой траве, с завидной скоростью понесся белый силуэт. Он побежал не к нам, а куда-то вбок, но оттуда тоже раздались выстрелы.

Силуэт дёрнулся пару раз, кувыркнулся и затих.

– Молодцы. Готова тварь, – похвалил усач неизвестных соратников из другого окопа.

Все разом оглянулись на Пробоину. Диск Белой луны был уже целиком на фоне чёрной кляксы.

– Пошли, ещё пошли, – заорал белобрысый, – Снежки летят!

Из щели стали выпрыгивать белые существа один за другим. Отсюда было плохо видно, какое у них строение, но мне показалось, что это какие-то гривастые обезьяны.

Раздался первый выстрел из нашего окопа. Белобрысый довольно хмыкнул, передёрнул затвор, загоняя ещё патрон.

– Вроде снял.

– За луной следи, не забывай.

– Помню, сержант, помню.

Солдаты передо мной пошли стрелять один за другим, работая по скачущим в траве белым силуэтам.

– Да-а-а, – в очередной раз перезаряжаясь, сказал белобрысый, – Это ладно, Карлик. Вот помню, на Жёлтом Ординаре стояли…

Он оборачивался всё чаще, поглядывая на луну. Белый диск уже пересекал край Пробоины с другой стороны, но теперь не переходил на розовое закатное небо.

Он словно срезался кляксой, уходил вглубь, куда-то внутрь. Я смотрел и не мог поверить. Там и вправду дыра! В небе… не знаю, в космосе или где ещё.

Но там действительно, твою псину, Пробоина. Самая натуральная, лучше названия не придумать…

– И вот там вылез каменный вывертыш, – продолжил белобрысый, – А его даже с пушки не завалишь.

– Язык свой в пробоину засунь, не поминай лихом, – выругался Мяч.

– Так луна там, неудобно ж, – засмеялся Сивый.

– Сивый, а ты язычком бочком, бочком, – отозвался ещё солдат.

Я слушал их весёлую ругань, наблюдая, как солдаты метко снимают прыгающие в траве белые искрящиеся спины.

А мои пальцы так и подрагивали, словно это я каждый раз на спуск нажимал, а не они. Медленно, медленно они заряжают, расслабленно.

Нужно быстрее. А расслабиться можно, когда целишься. Слиться с мишенью, ощутить её на вдохе, на выдохе…

Признаюсь, мне часто помогала псионика в этом, я прямо чувствовал, как пуля пойдёт. А иногда мне казалось, что я могу направлять её полёт.

– Лево, лево берите! – заорал Мяч, – Да они чего там, уснули, что ли?!

Одна из белых тварей, кажется, добралась до каких-то окопов. Послышались крики, странное рычание.

– Недолунки хреновы, – орал Мяч, пытаясь одновременно смотреть, что там сбоку происходит, и стрелять по бегущим к нам мишеням.

Я лишь стискивал рукоять сабли, теперь понимая, чего так боялись эти солдаты. Кажется, из того окопа уже не стреляли.

Хотя нет, звучат одинокие выстрелы, но туда, кажется, уже нырнула ещё белая тень.

– Эй, вылунь! – Мяч обернулся ко мне.

Я лишь приподнял брови, а он заорал:

– Чего встал, в задний окоп иди! Сивый, ты с ним, сейчас ведь пойдут слева.

Белобрысый кивнул, махнул мне головой.

Мы перебежали назад, туда, где стоял деревянный стол. Сивый сразу прыгнул к краю земляного бруствера, взял на прицел окоп с убитыми бойцами. Ну, теперь я понимал, что навряд ли там кто-то остался в живых.

Потому что оттуда выпрыгнула белоснежная тварь и понеслась к нам. Здесь было гораздо лучше её видно, и я понял… что ничего не понял.

У неё вроде были лапы, голова, грива из прозрачных, словно стеклянных, сверкающих на солнце игл. Но вот морда словно отсутствовала. Ни глаз, ни ушей, только белый овал.

Хотя пасть была, и казалось, это словно голова раскололась на две части, отсвечивая острыми краями разрыва.

Вот пуля Сивого вошла ей прямо в лоб и тварь, кувыркаясь, затихла там, в траве. Не добежала до нашей позиции всего метров двадцать.

Я перехватил рукоять сабли, пытаясь заранее представить, как можно сражаться с таким монстром здесь, в окопе.