Текст книги "Коридор до Рождества"

Автор книги: Александр Ивин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

– В лесу, мы забросали его снегом...

– А весной его непременно обнаружат... Неплохая перспектива, особенно если учесть, что собаки запросто почуют неглубоко зарытые в земле трупы... Вот тогда и будет организовано дело об убийстве... Нет, такое будущее меня не устраивает!

– В таком случае, нам пора распрощаться!.. – Анджела решительно встала, Боксон поднялся вслед за ней и они вышли на улицу.

– Последнее замечание, мисс Альворанте! – попросил Боксон. Она остановилась.

– Ну, что ещё?..

Боксон подошел к ней вплотную и показал торчащий из рукава пиджака маленький микрофон:

– Вызовите, пожалуйста, полицию! Надеюсь, французский суд учтет мое добровольное признание и помощь следствию. Вероятно, мне даже удастся убедить присяжных в акте самообороны. Так как вы мой единственный свидетель, то рекомендую вам немедленно вызвать своего адвоката – ваше наказание за причастность к похищению и убийству Стефани Шиллерс, а также обвинение в принадлежности к террористической организации "Фронт пролетарского освобождения" будет значительно суровее моего символического, а может быть, даже и условного, срока. Вы же понимаете, что помощь следствию подразумевает также и мой рассказ о ваших преступлениях, нет?..

– Да чтоб ты сдох! – выкрикнула Анджела. Боксон засмеялся.

– Мисс Альворанте, ещё пара таких эмоциональных всплесков и полиция приедет сама! Я взял напрокат вон тот желтый "датсун", он без кондиционера, но по городу бегает достаточно резво, позвольте, я вас подвезу...

Они сели в автомобиль (в салоне действительно было душно, флоридское солнце не знает зимы), и Боксон неожиданно серьёзным тоном сказал:

– Сестренка, кончай дурить! Если ты поможешь спастись мне, я спасу тебя.

– Не городи чушь, братишка! – в тон ему ответила Анджела. – Меня уже зафиксировали в ЦРУ, так что ты мне никак не поможешь...

– Великолепный ответ, Анджела! Скажи-ка мне, что такого узнала Стефани Шиллерс, что Пелларес всадил в неё целых пять пуль?..

– Он просто разозлился, она смеялась над его убеждениями...

– Неправда, Пелларес умный и расчетливый преступник, никаких убеждений у него нет в принципе, так что у этого убийства была очень важная причина. Подумай, вспомни все подробности...

– Слушай, Чарли, если у тебя есть реальные предложения, говори, а то мне ещё надо успеть на самолет до Мексики...

– Мексика – это неплохо, Бразилия тоже не выдает преступников. Только кому ты там нужна?

– У меня есть друзья, не волнуйся...

– Вот как раз наличие твоих друзей заставляет меня волноваться!.. Поэтому ответь мне: где Пелларес планировал закупить сгущенное молоко?

– Какое сгущенное молоко?..

– Для солдат гватемальской революции. Или ты ещё не сообразила, что на войне винтовка – это не всегда самое главное?

– К чему ты клонишь?

– К единственно возможному ответу – для кого предназначались деньги, полученные в виде выкупа за Стефани Шиллерс? Только не говори мне про революцию, эта идиотская тема надоела мне ещё в студенческих общежитиях Сорбонны...

– Я не понимаю...

– Я поясню! – Боксон вытащил из-под сиденья несколько ксерокопий газетных статей. – Вот американская пресса, здесь упомянута сумма выкупа – пятьсот тысяч долларов. А вот бельгийская – во взорвавшемся в отеле "Брюгге" чемоданчике лежало от пятидесяти до шестидесяти тысяч долларов. Пелларес ведь останавливался в отеле "Брюгге", не так ли? Там он и оставил чемоданчик с деньгами и с миной со взведенным взрывателем. Наверное, на всех языках мира есть поговорка – жадность фраера сгубила. Бедняга старший портье! Он так мечтал о сексе одновременно с двумя женщинами! Но я отклонился от темы... Итак: если на закуп заведомо устаревших винтовок планировалось истратить всего процентов пятнадцать от полученной суммы, ещё десять процентов я готов списать на организационные расходы, то куда исчезли оставшиеся триста пятьдесят тысяч баксов? Кто получил эти деньги?

– Я не знаю...

– Хорошо, к этой теме мы вернемся позже. Ты по прежнему не хочешь нарисовать мне схему захоронения?..

– Давай блокнот, черт с тобой!..

– Пожалуйста! Знаешь, мне нравиться говорить по-испански: на английском языке проклятия звучат как-то слишком пресно...

Анджеда вернула блокнот. Боксон рассмотрел схему и присвистнул:

– Да вы сдурели, здесь же шоссе в двухстах метрах!

– Мы вылили на могилу канистру мазута, собак должен отпугнуть его запах...

– Будем надеяться!.. Ты мне не назовешь имя вашего французского приятеля?

– Нет. Тебя действительно могут обвинить в убийстве и тогда сдашь всех. Анджела печально посмотрела на Боксона. – Ты уж прости меня, Чарли, но я не верю в благородство наемников...

– Я сам себе не верю, сестренка, но мое стремление сохранить свою шкуру не вызывает сомнения, поэтому будем исходить из этой данности...

– Так выражаться ты научился в Иностранном Легионе?

– Нет, в Парижском университете...

– Тогда поехали, а то без движения в машине слишком душно... – Анджела полностью оправилась от потрясения и теперь мыслила уверенно и четко. – Ты говорил, за тобой могут следить, так?

Желтый "датсун" двигался вдоль улицы неторопливо, в зеркало заднего вида Боксон смотрел за возможными преследователями, ничего подозрительного не замечал.

– Да, могут! Я не проверялся, но нашел пару интересных переулков и один проходной двор, а также один длинный коридор с несколькими выходами. У тебя есть на примете пустующий дом где-нибудь в пригороде?..

– Есть один, только там ничего нет, даже телефона...

– Избалованные вы люди, американцы! В Африке я видел дома, считающиеся богатыми только потому, что у хозяина в качестве мебели были деревянные ящики из-под снарядов. В пустыне, между прочим, любая деревяшка – ценность...

– Мы не в Африке и не в пустыне... Как ты собираешься мне помочь?

– Своим молчанием! Кроме меня, нет никаких других свидетелей. Все остальные улики против тебя чересчур косвенные, хотя суд присяжных, конечно, может принять их во внимание...

– И примет, будь уверен! В состав присяжных включат домохозяек, фермеров и лавочников, и ошалевшие от серой тягомотины своей жизни граждане влепят неприлично сексуальной латинос по всей строгости закона!.. Придумай-ка что-нибудь получше, или отпусти меня – мне надо успеть на самолет до Сан-Диего!..

– Вот ты сама и подсказала! Чем быстрее ты расскажешь мне про оставшихся на свободе друзей Пеллареса, тем быстрее я тебя отпущу. Только не ври мне, иначе я сдам тебя твоим коллегам по борьбе, а предателей они не прощают...

– Не прощают! – подтвердила Анджела. – Но и ты живым от них не уйдешь!..

– А я и не собираюсь от них уходить! Более того – я хочу у них остаться!

– Ого! Да кому ты там нужен!

– Там – это где?

Анджела не ответила. Боксон сделал несколько резких поворотов по переулкам и "датсун" выехал на окраину Майами. На шоссе Боксон вел машину так же медленно, и смог точно определить – за ними никто не следит, все другие автомобили быстро проезжали мимо.

– Считай, что мы выехали из города, – сказал англичанин. – Может быть, тебе следует вернуться домой, взять какие-нибудь вещи?..

– Ты слишком заботлив, – съехидничала Анджела, – это не к добру!..

– А почему я не могу быть заботливым?

– Потому что ты – враг! Бойся данайцев, дары приносящих...

– Ага, я что-то слыхал о троянской войне... – кивнул головой Боксон. Только я – не Одиссей. Я несколько изменю вопрос: кто послал Пеллареса в Европу?

Анджела недоуменно посмотрела на Боксона:

– Ты совсем тупой? Я не собираюсь тебе ничего рассказывать...

– Весьма смелое заявление! Но мне наплевать, перспектива венчания с гильотиной меня не вдохновляет.

Какое-то короткое время в автомобиле стояла тишина, и вдруг Боксон закричал:

– Кукла безмозглая! Совсем уже не соображаешь!? Или ты сейчас же отвечаешь на мои вопросы и вместе ищем реальный путь спасения, или я отвожу тебя в полицию и получаю премию! А с французским правосудием договорюсь сам! Даю тебе полминуты, решай!

Вздрогнувшая от неожиданного крика Анджела испуганно втянула голову в плечи, попыталась открыть дверь, но Боксон шлепнул её по руке:

– Даже не мечтай, назад пути нет!

Она закрыла глаза, расслабленно откинувшись на спинку кресла, несколько минут тянулось молчание, потом она сказала:

– Я согласна. С чего начнем?

– С самого начала, Анджела, – тихим и спокойным голосом отозвался Боксон, – с самого что ни на есть начала...

3

– Будем разговаривать в машине или куда-нибудь проедем? – спросил Боксон Анджелу.

– В машине душно, мог бы выбрать тачку с кондиционером...

– Я не состою на государственной службе, а мои личные сбережения крайне ограничены. В багажнике лежит брезент, можем посидеть на какой-нибудь полянке...

– Лучше на пляже, подъезжай поближе к морю, там прохладнее...

Они не стали расстилать брезент, просто открыли широко двери автомобиля, небольшой ветерок с океана действительно приносил некоторое облегчение.

– Почему ты уехала из Лос-Анджелеса? – спросил Боксон.

– Выключи магнитофон, – ответила Анджела.

Боксон вытянул из рукава микрофончик с обрезанным проводом:

– У меня нет магнитофона...

– Чтоб ты сдох, лейтенант!

– Вероятно! Отвечай на вопрос, Анджела, не тяни время.

– У меня были свои причины переехать в Майами, я нашла работу в местной испаноязычной газете...

– В "Американской свободе"? В Лос-Анджелесе у тебя была более приличная должность...

– Тебя это не касается!

– Конечно не касается, пуля ведь попала в Эдди Трэйтола! Когда ты познакомилась с Пелларесом?

– В прошлом году. Он принес статью о гватемальском революционном движении...

– Он сам написал эту статью?

– Нет, его сестра. Статью мы напечатали, хотя там было больше трескучих фраз, чем разумной аналитики...

– Когда ты примкнула к "Фронту пролетарского освобождения"?

– После... – она задумалась, подбирая фразу. – Ну, когда понадобился человек с настоящим американским паспортом для поездки в Европу. Пелларес пригласил меня, сказал, что гватемальские парни без надежного переводчика будут чувствовать себя неуютно. Я всегда хотела побывать в Европе...

– Да, твоя поездка была нескучной!.. – невесело усмехнулся Боксон. Тогда, в Брюсселе, кого вы ждали около офиса Мартина Ренье?

– Двух агентов ФБР... Ренье рассказал Пелларесу ваши приметы...

– И что вы должны были с нами сделать?

– Проследить и нейтрализовать...

– Нейтрализовать – это как? Заряд картечи в голову?

– По обстоятельствам. – Анджела отвернулась.

– Мне нравится, что ты не пытаешься оправдаться. Перейдем к Франции. Как Пелларес вычислил нас?

– Он догадался, что я каким-то образом засветилась. Предположил, что меня будут искать на пограничных пунктах. Ваши приметы были известны, остальное дело терпения...

– Где вы прятались во Франции?

– На одной ферме... Адрес я не скажу.

– В то воскресенье, на дороге, где была ты?

– Примерно километра на полтора дальше по шоссе. Когда после выстрелов прошло двадцать минут, и никто не показался, мы поехали туда...

– И что увидели?

– А ты уже не помнишь? Как ты обшарил их карманы и забрал бумажники?.. И как бросил раненого Пеллареса на асфальте?..

– Во-первых, у меня был свой раненый, во-вторых, я думал, что Пелларес убит. Что касается денег, то не мог же я преследовать "Фронт пролетарского освобождения" за свой личный счет! Кстати, из тех денег могу дать тебе тысячу баксов, они твои по праву...

– Давай, я не верю, что ты сумеешь мне помочь... Говорят, что в Иностранный Легион идут одни подонки...

– Спасибо за комплимент! В Иностранном Легионе я встречал много очень даже порядочных людей, но к сегодняшней теме это не относится. Когда будем где-нибудь в Сан-Паулу, я тебе расскажу подробности...

– Почему в Сан-Паулу?

– Я ведь уже говорил: Бразилия не выдает преступников. Мы родим ребенка и станем родителями бразильского гражданина – и нас не выдадут никогда!.. У тебя как с португальским языком?

– Никак.

– Сегодня же купи самоучитель!

Они засмеялись, но в этом смехе было больше горькой иронии, чем искреннего веселья.

– Что ты смеёшься!? – возмущенно заговорил Боксон. – На тебе висит соучастие в похищении и терроризме, на мне – два трупа, даже если смотреть на нас со стороны – мы идеальная пара! У тебя имеется какая-нибудь настоящая профессия, кроме журналистики?

– Ну, однажды я закончила кулинарные курсы, а потом прослушала краткий курс ресторанного менеджмента, а что?

– Боюсь, что в Бразилии мексиканская кухня не вызовет ажиотажа... Я могу работать шофером, инструктором по рукопашному бою, ещё у меня есть диплом юриста, но в адвокатской конторе я бывал только на стажировке... Ага, у нас ведь ещё есть знание английского и испанского языков! Знаешь, сестренка, вместе мы не пропадем даже в Бразилии!

Анждела только грустно улыбнулась. Боксону захотелось высказать какую-нибудь шутку, но, глянув на её лицо, он вздохнул и сказал:

– Продолжим, Анджела, как говориться, "время не ждет"... Вы с тем французом видели меня на дороге или вы приехали позже?

– Конечно, позже!.. Хорхе лежал мертвый, а Пелларес ещё дышал... Мы его кое-как перевязали, потом погрузили обоих в грузовик, я села за руль "форда" и двинулись на ферму. По дороге француз остановился, сказал мне, чтобы я отогнала "форд" в лес и забросала снегом. Я так и сделала, на ферму пришла уже пешком... Мертвого Хорхе положили в амбаре, а Пеллареса отнесли в дом... Нужен был врач, француз пошел за каким-то старым хирургом...

– За хирургом Банлу?

– Я не буду называть фамилий!..

– Хорошо, продолжай!

– Хирург пришел, но с похмелья у него так тряслись руки, что он все равно ничего не смог бы сделать... К вечеру Пелларес умер.

– А где была семья вашего француза? Или он жил один?

– Семья была в городе. Я видела на стенах фотографии – жена, трое детей...

– Итак, Пелларес умер. Что потом?

– Потом мы вывезли его и Хорхе в лес, полночи рыли могилу, похоронили... Схему я тебе нарисовала.

– Мне придется все это проверить, ты же понимаешь... Что было потом?

– Потом француз сходил в город, узнал новости... Он предложил застрелить тебя на улице, но я запретила – операция все равно провалилась, к чему продолжать агонию?.. Ещё через день к ферме подъехал ты с полицейским инспектором, вы рассматривали ферму в бинокль, и я испугалась. Еле просидела до вечера, как стемнело, француз проводил меня до шоссе и посадил на попутный грузовик. Я несколько дней прожила в Париже, потом самолетом в Нью-Йорк... Все.

– С кем из группы Пеллареса ты встречалась после возвращения из Франции?

– Приходил один парень, я ему все рассказала... У него аж сигарета из пальцев выпала, так был удивлен... Ушел без слов...

– Где его найти?

– Я не хочу никого выдавать.

– Я тоже. Поэтому вернемся на шаг назад. Если бы мы с Трэйтолом проскочили засаду Пеллареса и выехали на ваш грузовик, кто должен был по нам стрелять?

Анджела пожала плечами и ответила не сразу.

– Наверное, оба. Хотя армейский "кольт" – не женское оружие, но если держать его двумя руками, то стрелять смогу. Француз был готов стрелять.

– Откуда Пелларес знает француза?

– Они познакомились в Гватемале.

– Знаешь, Анджела, я бы поехал в Гватемалу, но в последние два года тамошнее правительство относится к владельцам британских паспортов крайне недружелюбно...

– Я знаю, конфликт из-за Британского Гондураса и все такое...

– Ага, Британский Гондурас, он же – Белиз... Поэтому завершить свои дела я должен в Штатах. Мне нужно выйти на всех, кто остался от группы Пеллареса, язык не поворачивается называть их "Фронтом пролетарского освобождения". С кем ты встречалась после Европы и где я могу его найти? Не забывай, нам ещё предстоит строить дом под Рио-де-Жанейро...

Анджела даже не улыбнулась.

– Чарли, ты понимаешь, что я не буду никого выдавать? – спросила она и достала из пачки очередную сигарету.

– Понимаю! Только нас будут искать не только агенты ФБР, но и люди покойного команданте. Поверь, правовые аспекты межгосударственных отношений их не очень-то беспокоят...

– Мне боятся нечего, я Пеллареса не убивала.

– Я тоже не убивал, согласно протокола, тяжело раненый мистер Трэйтол успел вывести наш автомобиль из-под обстрела и только потом окончательно потерял сознание...

– Тогда какого черта ты плетешь про двойное убийство и гильотину!? Против тебя же ничего нет!

– Как и против тебя – без моих показаний. Поэтому напоминаю – если ты не ответишь на мои вопросы, я прямо сейчас увезу тебя в полицию – пусть твоей искренности добивается государственный обвинитель.

– А я заявлю, что ты первый начал стрелять на шоссе...

– Анджела, прекрати говорить глупости! Когда по-настоящему возьмутся за меня и терять мне будет уже нечего, то я предоставлю такое количество официальных документов, что мое дело исчезнет даже из архивов! И сейчас я здесь исключительно потому, что пожизненное сотрудничество с властями не входит в мои ближайшие планы...

(Анджела Альворанте была абсолютно ненадежным союзником, и открыть истинную причину своих действий – беспокойство за семью, Боксон не мог ни при каких обстоятельствах.)

– Странно... – Анджела призадумалась. – Ты как-то непоследователен в словах, все время меняешь исходные предпосылки... Ты не находишь, что такая манера дискуссии выглядит подозрительно?..

– У нас не дискуссия, – ласково напомнил Боксон, – у нас обмен воспоминаниями без протокола...

– Ух ты! – воскликнула журналистка. – И что ты можешь предложить в обмен на мои слова? Разумеется, кроме угроз отвезти меня в полицию...

– Во-первых, я могу предложить тебе свои сомнения по поводу использования крупного выкупа на дело гватемальской революции. Поверь, могучий "Фронт пролетарского освобождения" почему-то абсолютно не фигурирует в информационных бюллетенях гватемальского министерства иностранных дел. Вот бы знать, куда исчезли огромные деньги, полученные вышеупомянутым "Фронтом" за последние годы? Во-вторых, меня очень тревожит театрализованное убийство Стефани Шиллерс. Команданте Пелларес разрядил в неё пятизарядный револьвер. Почему он это сделал?

– Пелларес пытался разговаривать с ней о пролетарском движении, а она в ответ твердила всякий бред из американской конституции. Команданте разозлился и не сдержал себя...

– Анджела, не говори глупостей! Человек, способный столь четко вычислить своих противников и хладнокровно устроить вооруженную партизанскую засаду в центре Европы, никогда не даст волю своим эмоциям, как бы не были они сильны! Я повторяю – несчастная заложница узнала что-то очень секретное, возможно, увидела кого-то знакомого... Даже тот факт, что Пелларес не стрелял ей в голову, говорит о спокойном состоянии его рассудка – от пяти пуль сорок пятого калибра от головы остались бы кровавые ошметки, и это затруднило бы опознание трупа, что в данном случае было нежелательно для всех заинтересованных сторон. Я понятно излагаю?

– Пока понятно... – Анджела закурила следующую сигарету. – Да, ты действительно учился на юридическом факультете – говоришь, как адвокат из Арканзаса... Я даже в растерянности – на что ты намекаешь?

– На истину, радость моя!.. Поэтому прекрати демонстрировать героизм и начинай диктовать адреса, имена и приметы, я должен встретиться с этими людьми раньше, чем они догадаются о моем приближении. Доставай блокнот и запиши мой парижский адрес – пошлешь открытку, мне передадут. Если, конечно, я ещё буду жив... – добавил Боксон. – И, пожалуйста, не тяни время, иначе программа защиты свидетелей может не сработать...

– Этого парня зовут Хосе-Рауль Мартино, – начала рассказывать Анджела. Обыкновенный кубинец, никаких особых примет. В Орландо у него дом, на окраине, почти за городом. Адрес я не помню, давай блокнот, нарисую схему, как найти... Ещё у него грузовик, возможно, именно на нем вывезли из Орландо Стефани Шиллерс... Её держали здесь, в Майами, была снята лачуга к западу от города, в лесу. В городе опасно, очень много стукачей... Или мне следует называть их информаторы? – спросила она, повернувшись к Боксону.

– Не останавливайся, рассказывай!.. – ответил он, одновременно делая пометки в блокноте.

– А больше нечего рассказывать, никого другого из группы Пеллареса я не знаю.

– Тебе известен кто-либо из гватемальских повстанческих группировок?

– А зачем они тебе? – насторожилась Анджела.

– Меня очень интересует возможность победы гватемальской революции...

– Победа несомненна! – воскликнула журналистка.

– Да, покойный Че Гевара думал так же, но почему-то не учел вероятность сопротивления боливийских властей и наркотическое безразличие боливийских угнетенных классов... Но об этом позже... Что ещё ты можешь рассказать о группе Пеллареса вообще и о самом Эухенио в частности?

Анджела вспомнила ещё несколько малозначительных подробностей, Боксон уточнил некоторые детали.

– Ты помнишь место, где держали Стефани Шиллерс? – спросил он.

– Нет, конечно, я же там никогда не была!..

– У тебя есть пистолет?

Она замешкалась с ответом.

– Если есть, – сказал Боксон, – дай его мне, во враждебной обстановке без оружия мне как-то неуютно...

– Револьвер лежит дома...

– Где именно? Отвечай, я должен взять его сам, иначе не позволю тебе даже шагнуть за порог!..

– Под холодильником...

– Поехали! Заодно составь список вещей, которые возьмешь с собой в бега дома тебе можно появиться только один раз...

Когда желтый "датсун" подъезжал к дому Анджелы, Боксон проговорил:

– Нам повезло, посторонних пока нет...

В квартиру Боксон вошел первым, быстро достал из-под холодильника небольшой револьвер.

– Я не хочу оставаться без оружия... – с сомнением в голосе сказала Анджела.

– А тебя все равно не пустят в самолет с револьвером... – произнес в ответ Боксон и рассмотрел оружие. Это был шестизарядный "кольт-кобра" 32-го калибра. Боксон проверил наличие патронов в барабане, спросил:

– Ещё патроны есть?

И, получив отрицательный ответ, вздохнул:

– Жаль, шесть штук – это только для первых трех секунд боя...

– На шоссе тебе хватило семи... – напомнила Анджела.

– Я до сих пор не могу поверить в тогдашнюю удачу... – совершенно серьезно признался Боксон. Он спрятал револьвер в карман, потом достал из кармана деньги, отсчитал десять стодолларовых купюр.

– Это твоя доля, сестренка...

Потом, подумав самую малость, он прибавил ещё пятьсот долларов:

– Будем считать, что я купил у тебя оружие... Храни тебя Бог, Анджела Мария Изабелла Альворанте-Санчес!.. Вероятно, больше не увидимся... Пока!..

Уже в дверях Боксон обернулся:

– Да, кстати... Если ты меня все-таки обманула, то до моей смерти ты не доживешь!..

4

Хосе-Рауль Мартино родился в Гаване. Волею судьбы день его рождения совпал с днем смерти великого шахматиста Капабланки, и отец новорожденного увековечил память кубинского гения, дав сыну его имя. Семейство не бедствовало – старший Мартино владел несколькими туристскими катерами, американские промышленники, вырвавшись из-под надзора постаревших жен, любили выходить в море на рыбалку в компании темпераментных кубинских девчонок. Сотрудничество с боссом кубинской мафии Сантосом Траффиканте приносило фирме дополнительную прибыль – несколько катеров, сохранив внешность прогулочных, были приспособлены для многомильных морских переходов – марихуана с островов Карибского архипелага по качеству ничуть не хуже мексиканской.

Когда народный социалист Фидель Кастро во главе своих бородачей и с католическим крестом на груди вошел в Гавану, семье Мартино пришлось спешно перебираться в Майами. Казалось, что возвращение домой состоится со дня на день, поэтому жизнь вели неосновательную, в отеле, около телевизора, круглосуточно ждали нужного сообщения... Всего за полтора месяца бездействия отец утратил осторожность и в конце февраля 59-го решил заглянуть на Кубу – у семьи ещё оставался один катер. Этот катер и сгорел от прямого попадания трассирующей крупнокалиберной пули в бензобак, а сумевшего выплыть владельца кастровские пограничники повязали прямо на берегу. Бедняга бесследно исчез за воротами крепости Кабанья; говорили, что тогдашний комендант Кабаньи, аргентинец Эрнесто Гевара Серна по прозвищу Че, любил беседовать с приговоренными к расстрелу, и только после этих бесед приговор приводился в исполнение.

Семейные деньги кончились катастрофически быстро – мать, бывшая танцовщица из дансинга, оказалась совершенно неприспособленной к самостоятельной жизни, а открыто проявившаяся давняя любовь к умопомрачительным коктейлям на основе настоящего кубинского рома безнадежно усугубила ситуацию. Земляки устроили Хосе-Рауля в авторемонтную мастерскую, и избалованному парню с непривычки пришлось тяжко. Но вскоре среди клиентов мастерской оказался один из давних партнеров отца по бизнесу, Хосе-Рауля сначала пригласили на беседу, потом дали мелкое поручение, потом ещё одно, и вскоре он смог уволиться из мастерской и купить белый шелковый костюм. А летом 66-го его арестовали с пакетом высококачественной марихуаны в багажнике собственного "доджа". Хосе-Рауль Мартино вышел из тюрьмы через три года.

За время его отсутствия мать окончательно и молниеносно спилась, и однажды, к великому облегчению близких, не поделила дорогу с пятитонным грузовиком. Грузовик в споре победил. На кладбище священник призвал присутствующих помолиться "за безвременно ушедшую сестру нашу" и три пожилые соседки, представитель похоронного бюро и агент страховой компании молча склонили головы. Больше на похороны никто не пришел.

Хосе-Рауль получил от домовладельца наследство, уместившееся в одном пластиковом пакете – все остальное ушло на оплату долгов или было разворовано собутыльниками. Кубинец подарил содержимое пакета соседке, угостившей его кофе и рассказавшей о последних днях покойной.

В тот же день он зашел в бар, где целыми днями сидел один из ветеранов подпольного бизнеса – Карлос Ираола. Старик помнил отца Моранто, много лет назад они часто бывали на морской рыбалке, а потом рассказывали разные небылицы бородатому американцу Эрнесто, который впоследствии оказался писателем и даже получил Нобелевскую премию. Карлос Ираола выслушал Хосе-Рауля, и вечером того же дня познакомил его с Эухенио Пелларесом. Предложенное дело сначала так напугало только что отмотавшего срок кубинца, что он попробовал немедленно отказаться, но Пелларес порекомендовал оглянуться вокруг и вспомнить работу в автомастерской. Хосе-Рауль от такой рекомендации сразу поскучнел, потом взглянул в глаза гватемальца, увидел нечто и согласился. Через неделю кубинец получил деньги, арендовал дом в Орландо, купил трехтонный грузовик и начал изучать сеть автомобильных дорог штата Флорида. Ещё через месяц на этом грузовике он и Пелларес проехали по университетским центрам Соединенных Штатов. Гарвард, Йель и Стэнфорд они изучали особенно тщательно – дети богатых родителей учились именно там. Потом Пелларес уехал в Гватемалу и вернулся через три месяца с Хорхе Латтани, у которого в том году был колумбийский паспорт. Хорхе рассказывал Хосе-Раулю о партизанской войне в гватемальских департаментах Сан-Маркос и Петен, о лихом налете на резиденцию замминистра внутренних дел, о многочисленных нападениях на латифундии, о похищении и убийстве западногерманского посла фон Шпрети. Однажды Мартино заметил, что Хорхе с любопытством прислушивается к разговору итальянских официантов в пиццерии, и сделал правильный вывод – сомнительный колумбиец отлично понимает по-итальянски. Ещё до тюрьмы кубинца научили искусству не задавать лишних вопросов, поэтому он не стал уточнять у Хорхе подробности, и о своем открытии никому не рассказал.

Через некоторое время заработала система, получившая название "Фронт пролетарского освобождения". Хосе-Рауля не привлекали к налетам на банки – для такой малоквалифицированной работы нашлись исполнители попроще: отчаявшиеся мексиканцы-поденщики с калифорнийских плантаций, слабоумные выпускники школ, начитавшиеся всякой глупости о всеобщем коммунистическом братстве, исключенные за неуспеваемость студенты колледжей, наслушавшиеся лекций о насквозь прогнившем капиталистическом обществе. Все эти болваны энергично стреляли в полицейских, подкладывали бомбы в мусорные урны у правительственных офисов, охраняли своих похищенных однокурсников (которых сами и выбирали для похищения, исходя из благосостояния их родителей), героически молчали при арестах, и на суде брали всю вину на себя. Отведенную им роль эти марионетки отплясывали успешно – слухи о мощной революционной группировке не сходили с газетных страниц, и даже самые талантливые детективы и самые пронырливые журналисты не догадывались об истинной цели всех её якобы революционных действий. Вообще, в мире мало кто понимает, что любая революция – это бизнес, не более того!

...Уже поздно вечером Боксон оставил прокатный "датсун" в паре кварталов от дома Мартино, достал из багажника канистру с бензином, пошел с ней пешком, стараясь держаться в тени; приблизившись к дому, обошел его вокруг; обратил внимание на грузовик, на единственное светящееся окно; несколько минут, затаив дыхание, прислушивался к происходящему в доме. Слышались только два голоса мужской и женский, играла музыка. Еще через несколько минут Боксон решительно постучал в дверь.

– Кто там? – спросил недовольный Хосе-Рауль.

– Сеньору Мартино пакет от сеньоры Альворанте! – по-испански отозвался Боксон.

Хосе-Рауль щелкнул замком и повалился от удара дверью. В следующее мгновение он смотрел в ствол револьвера.

– Лежать лицом вниз! – шепотом скомандовал Боксон, и для убедительности своих слов схватил кубинца за волосы и ткнул лицом в пол. Остальные действия Боксона были многократно отработаны на тренировках во взводе полковой разведки: англичанин ловко и бесшумно связал Мартино принесенной бельевой веревкой и упакованный по всем правилам ошеломленный Хосе-Рауль выгнулся дугой – руки были привязаны к ногам, во рту торчал кляп из занавески.

– Лежи тихо, я сейчас вернусь! – прошептал Боксон и зашел в спальню, откуда звучала мелодия румбы.

Голая девушка на кровати испуганно вытаращила глаза, Боксон молча показал её револьвер, также за волосы перевернул лицом вниз, связал, заткнул рот салфеткой. Потом перетащил в спальню мычащего Хосе-Рауля, занес в дом оставленную на крыльце канистру, выдернул изо рта Мартино кляп.

– Деньги в бумажнике, в брюках! – прохрипел кубинец. – Забери все и уходи...

– Непременно! – ответил Боксон, достал бумажник кубинца, обнаруженную небольшую пачку купюр переложил себе в карман. Подошел к кубинцу и пнул его в живот. Хосе-Рауль взвыл от боли, которая из-за невозможности согнуться была невыносима, на его глазах показались слезы. Боксон подождал немного, потом снова пнул кубинца в живот.

– Да что тебе надо!? – простонал Хосе-Рауль.