Текст книги "Коридор до Рождества"

Автор книги: Александр Ивин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

– Ты выражаешься крайне витиевато, объясни!..

– Леопольд, ты все отлично понял! – улыбнулся Боксон. – Мне нужно поговорить с гватемальскими парнями. Желательно до того, как с ними поговорит гватемальский консул.

– Чарли, к ним на прием уже собралась такая очередь, что я скоро буду составлять долгосрочное расписание контактов! Пять минут назад поступил запрос от карабинеров Италии – они интересуются связями своих "красных бригад" с латиноамериканскими группировками. Последний раз такой ажиотаж был, когда я упаковал серийного убийцу – от журналистов и психиатров не было отбоя!..

– Лео, мне нужна неофициальная встреча! Не отказывай мне, а то в следующий раз моей информацией воспользуется кто-нибудь другой...

Фришман укоризненно покачал головой:

– Чарли, как ты бесконечно груб в своих гнусных домогательствах!.. Пошли, раненый парень лежит в тюремном госпитале, с ним можно поговорить, не привлекая внимания персонала...

– Я очень благодарен тебе, Леопольд, но заодно расскажи-ка мне несколько подробностей об этом парне...

...Гватемалец Карлос Вентозо не успел закончить третий год обучения в деревенской школе – люди из латифундии сеньора Насименто застрелили учителя прямо в классе, а когда дети в ужасе разбежались, школу подожгли. Прибежавший на звуки выстрелов сельский священник был заколот штыком, так что маленькая деревянная церковь целый год стояла без присмотра. Уважаемого сеньора Насименто совершенно не интересовала какая-то деревенская церковь – по воскресеньям его семья посещала мессу в городском соборе, в жаркие дни высокие каменные своды храма долго хранили ночную прохладу...

Через несколько лет Карлос стал бойцом партизанского отряда. Там, в сельве, он начал изучать английский язык – среди партизан оказались несколько бывших студентов университета. Карлос не сразу смог понять, что делают в рядах повстанцев эти сыновья богатых родителей. Старшие товарищи разъяснили парню основы классовой борьбы, а также необходимость временного сотрудничества с прогрессивно настроенными представителями буржуазии – после окончательной победы пролетариата все общество пройдет основательную чистку. В окончательной победе никто не сомневался – иначе не могло быть. Вентозо стал хорошим бойцом. Когда товарищу Пелларесу понадобился надежный грамотный парень для поездки в Европу, руководство боевой колонны порекомендовала взять его. Карлос не подвел своего команданте.

Гватемалец лежал на койке в маленькой одиночной камере тюремного госпиталя, когда дверь открылась, и вошел Боксон. Фрищман вошел следом и сел на стул около двери.

– Привет, парень! – сказал Боксон по-испански.

Вентозо молча сел на кровати и уставился взглядом в стену.

– Можешь молчать, – продолжил Боксон. – Я хорошо говорю по-испански, так что даже твое молчание мне скажет о многом. Угадай, правительство республики Гватемала требует твоей выдачи или им на тебя наплевать?

Вентозо не был обучен методам поведения на допросах, поэтому сохранить безучастность стоило ему большого труда.

– Гватемальский консул желает на тебя взглянуть, это его право. Представляешь, в твоем кармане лежал настоящий гватемальский паспорт! Ты, конечно, мне не поверишь, но найти того человека, который тебе этот паспорт сделал, смогут уже сегодня к вечеру. Ты случайно не знаешь, как с ним будут обращаться при аресте?

Боксон протянул Карлосу пачку сигарет и зажигалку. Оба закурили и Боксон продолжил:

– Но самое смешное даже не это. В твоем паспорте стоит штамп бельгийской таможни. К полудню будут известны имена всех гватемальцев, прибывших в Бельгию в тот же день, что и ты. При необходимости могут проверить все ближайшие даты. Таким образом, парень, ты подарил местным империалистам такой объем информации, что гватемальское правительство должно наградить тебя почетным орденом.

Карлос по-прежнему молчал, но в этом молчании уже не было вызова – это было молчание обреченности.

– Вот так и становятся предателями. – Боксон несколько секунд молча смотрел на огонек сигареты, потом спросил: – Когда ты познакомился с Анджелой?

– С какой Анджелой? – отозвался вопросом Карлос.

– С той симпатичной брюнеткой, которая сидела в автомобиле за рулем. Кстати, если бы вы не начали свою идиотскую стрельбу, то смогли бы убежать вчера полиция не выставляла дополнительного оцепления.

– Её зовут не Анджела...

– Да, я знаю, голубой "рено" вы взяли в автопрокатной конторе на имя Марии Аларио, но ведь её сегодняшний паспорт такая же фанера, как и твой. Ты что, действительно не знаешь её настоящее имя?

Карлос не ответил.

– Ну, допустим, что не знаешь. Между прочим, я не представился, а ты так старательно изображал стального бойца из одноименного китайского кинофильма, что не обратил на это внимания. Нельзя быть таким безучастным к своей судьбе.

Боксон показал Карлосу удостоверение управляющего лондонским филиалом детективного агентства. Карлос понял смысл английского текста.

– Я ищу Пеллареса, – объяснил Боксон. – Он убил Стефани Шиллерс. Тебя ещё будут допрашивать по этому поводу. Скажи мне, Карлос, зачем вы убиваете ни в чем не повинных людей? Только, пожалуйста, не городи всю эту чушь о сложности классовой борьбы – ты же отлично понимаешь, что такие слова рассчитаны только на дураков!

– Это не чушь... – попытался спорить Вентозо.

– Карлос, ну хоть в тюрьме-то себя не обманывай! Какую пользу принесла гватемальской революции смерть американской девчонки? Я понимаю, что у женщин твоей страны в её возрасте уже по трое-четверо детей, но ведь она была не из твоей страны, или ты об этом не задумывался? Между прочим, ты не удивился, когда я спросил тебя о Стефани Шиллерс. Ты осведомлен об этом деле, Карлос, нет? Ты в нем участвовал?

Карлос не участвовал в этом деле. Все подробности ему однажды рассказал курнувший марихуаны Хорхе Латтани. Та американка имела глупость поспорить с Пелларесом о правах всех людей на счастье и богатство – обычная буржуазная пропаганда. Пелларес тогда здорово разозлился и позволил эмоциям взять верх над рассудком – зря американка затеяла эти разговоры, истинного революционера может остановить только смерть.

– Я не знаю, о чем вы говорите... – ответил Карлос.

– Врать – твое право! Но только в данную минуту. Потом тебе не позволят. Должен тебя обрадовать – так как ты никого не убил, то срок у тебя будет небольшой, года на полтора, потом тебя освободят и депортируют в Гватемалу. Как ты думаешь, гватемальская полиция начнет тебя бить по раненому плечу сразу у трапа самолета, или они сначала проведут медицинский осмотр?

Карлос не отвечал. О последствиях ареста он ещё не думал – было не до того, пуля из "браунинга" Фришмана раздробила кость и рана сильно болела, тюремный доктор настаивал на операции по удалению обломков, но сам делать операцию не решился – не хватало квалификации. Приглашенного хирурга ждали сегодня после полудня.

– Подведем итоги, приятель! – предложил Боксон. – Своей глупостью ты предал огромное количество достойных революционеров, поэтому имя твое будет проклято в веках. Из-за ранения ты стал пожизненным инвалидом – твоя рука никогда не восстановит прежнюю подвижность. За время, которое ты проведешь в бельгийской тюрьме, твои сведения о гватемальских партизанах устареют, и для полиции твоей несчастной страны ты будешь представлять исключительно тренировочный интерес – на тебе будут натаскивать полицейских собак. Если есть возражения, говори скорее, мне скоро уходить...

Возражений у Карлоса Вентозо не было. Он из последних сил сопротивлялся желанию закричать от бессильного отчаяния. Боксон отлично это видел, поэтому, открывая дверь, сказал на прощанье:

– Парень, самое трудное у тебя впереди. Учи французский язык и постарайся выжить...

В коридоре Фришман спросил Боксона:

– Какие впечатления?

– Первое время он постарается молчать, вам потребуется хороший и выносливый переводчик – парня можно расколоть только длительными беседами. Как себя чувствует второй персонаж?

– Пытался оказать сопротивление, но мои люди и не таких упаковывали. Боюсь, что он тоже решительно настроен разыгрывать из себя героя-коммунара...

– А я боюсь, что ты прав! Потом они успокоятся, с ними будет ещё труднее. Кормежка в бельгийской тюрьме жирнее, чем пасхальный обед у гватемальских пеонов, так что тюремным заключением вам этих парней не испугать. Пугайте их депортацией, ибо это действительно страшно. Мне с ними говорить пока не о чем.

– Чарли, – вкрадчиво сказал Фришман, – у тебя на роже написано, что знаешь о той убежавшей девке значительно больше, чем рассказал мне. Неужели ты не хочешь поделиться со мной информацией?

– Лео, не терзай мою душу обвинениями, мне и без того тяжело... отшутился Боксон.

Расставшись с университетским приятелем, Боксон сдал в автопрокатную контору желтый "фольксваген", там же выбрал синий "БМВ", и во время ланча встретился в ресторане отеля с Трэйтолом, только что вернувшимся из американского посольства.

Трэйтол протянул Боксону листок бумаги.

– Интересные дела! – говорил Боксон, читая информацию. – Университет Сан-Диего, команда по легкой атлетике – вот где она научилась так лихо бегать! Связь с благотворительными фондами не отмечена, и если мама домохозяйка, а папа – спившийся американский моряк, то кто же тогда оплатил обучение в университете? Ага, из Нью-Йорка в Париж она вылетела по своему американскому паспорту. Кстати, я так и не сказал бельгийцам её настоящее имя. Давай сохраним его в тайне, а?

– Хорошо! – согласился Трэйтол. – На сегодня у нашего департамента нет данных от бельгийской и голландской таможен о проезде через территорию этих стран Анджелы Альворанте...

– Они появятся, Эдди! Она уже не может просто так покинуть территорию Бельгии по фальшивому гватемальскому паспорту – она воспользуется своим настоящим американским, так гораздо безопаснее. Ренье дал нам ценную наводку Франция. Таким образом, мы должны всего лишь объехать все пограничные посты на франко-бельгийской границе и поговорить с таможенниками. Анджела Альворанте яркая южная женщина, они её запомнят...

– Ты представляешь, сколько людей мы должны опросить?!

– Отлично представляю – всех таможенников на франко-бельгийской границе, усмехнулся Боксон. – Мы же не знаем, когда и где наша подруга покинула Бельгию...

– На это уйдет полжизни... – Трэйтол посмотрел на Боксона с сочувствием, как на неизлечимо больного.

– Нет, Эдди, только самая лучшая её часть! Поэтому загляни к вашему резиденту – у него должны быть сведения с таможенных постов.

Трэйтол черкнул в своем блокноте, оглянулся по сторонам и тихо сказал:

– Чарли, меня беспокоят пистолеты в багажнике...

– Меня они тоже беспокоят, но откуда же нам знать, что лежит под запасным колесом в багажнике прокатного автомобиля?..

Глава вторая. Арденнский перекресток.

1

Через восемнадцать часов в информационной базе бельгийской резидентуры ЦРУ появились данные о пересечении франко-бельгийской границы гражданкой США Анджелой Альворанте.

– Да, я её помню! – бельгийский таможенник вернул Трэйтолу её фотографию. – Она была на зеленом "фиате"...

– Сколько их было? – спросил Боксон.

– Что значит – сколько? – удивился таможенник. – Она была одна. Но незадолго до того в машине сидел мужчина.

– Вы его видели?

– Нет, но в пепельнице на задней двери справа лежала куча окурков. Женщины так не мусорят... Окурки были без следов помады, а у американки губы были очень ярко накрашены. Ну, вы меня понимаете...

– Отлично понимаем, спасибо! Можете ли вы что-нибудь ещё рассказать о ней?

– Южная женщина, на итальянку похожа... Ноги красивые, она в короткой юбке была... Паспорт в порядке... Что ещё сказать?.. Этих туристов столько через пост проезжает, всех ведь не вспомнишь...

– Но окурки в пепельнице вы заметили!..

– А у меня, парни, работа такая – замечать. А за что вы её разыскиваете? Сразу два частных детектива – это ведь редкость...

– Она снимает подпольные порнографические фильмы.

Оставив бельгийского таможенника обдумывать полученную информацию, Трэйтол и Боксон въехали на территорию французского пограничного поста.

Предъявив паспорта и продемонстрировав удостоверения частного детективного агентства, они и здесь показали фотографию Анджелы.

– Да, проезжала, – сказал французский таможенник. – По-моему, она куда-то торопилась...

– Почему вы так решили? – спросил насторожившийся Трэйтол.

– Она несколько раз незаметно смотрела на часы, но я-то заметил... Работа такая...

– Вы проверяли её багаж?

– Нет, на неё же не было оперативных указаний! Но в багажник заглянул три чемодана. Женщины всегда много барахла с собой возят...

– Ещё какие-нибудь подробности о её поведении, внешнем облике, ваши впечатления?..

Подробности?.. – таможенник пожал плечами. – Нет, ничего особенного больше не помню...

Синий "БМВ" поехал по территории Франции, и Трэйтол спросил напарника:

– Что скажешь, Чарли?

– В машине сидел мужчина. У него есть основания опасаться пограничной проверки. Он вышел недалеко от бельгийского поста и перешел границу пешком. Потом Анджела дождалась его на дороге. В тот вечер похолодало, бедняга, должно быть, изрядно замерз в ночном лесу...

– Да, Арденны – не Аляска, но все равно холодно. Ты полагаешь, мужчина был один?

– Не обязательно. Но, сколько бы их не было, они не рискнули засветиться на пограничном посту. Угадай с трех раз, паспорта какой страны лежат у них в карманах?..

– Согласен! А скажи-ка мне, Чарли, что бы ты сделал, пройдя по зимнему лесу пять километров?.. – с улыбкой спросил Трэйтол.

– Именно то, о чем ты подумал! Я бы зашел в кафе выпить горячего кофе с бренди. Ближайший городок через два километра, ищем первое же придорожное заведение.

Заведение называлось "Толстый Жан". Бармен за стойкой был вполне умеренного телосложения, официантка тоже не поражала своими габаритами. Видимо, название досталось по наследству.

Боксон без слов выложил на стойку удостоверение, купюру и фотографию Анджелы. Бармен спокойно рассмотрел предъявленные предметы, ловким движением смахнул деньги себе в карман и проговорил:

– Позапрошлый вечер, с ней было двое испаноязычных, заказали кофе с ромом, по бифштексу с жареной картошкой, сидели полчаса, потом уехали дальше по шоссе.

Боксон положил на стойку фотографию Пеллареса.

– Ага, – кивнул головой бармен, – он! Опасный парень...

– Почему вы так решили?

– У него в кармане пистолет. Когда он снял пальто, какая-то тяжелая штука в кармане стукнулась о стол.

– А второй? Какой он из себя?

– Такой же. Похож на латиноамериканца – смуглый, широкие скулы, широкий нос... Слишком много соуса в тарелке... Говорили тихо по-испански... Женщина молчала. Все трое выглядели уставшими. Да, у мужчин брюки ниже колен были мокрые – они где-то шли по глубокому снегу...

Боксон заказал кофе с круассанами. Когда бармен отошел, Трэйтол шепотом спросил:

– Почему бармен начал отвечать, не дожидаясь вопросов?

– Здесь рядом граница, Эдди. – также шепотом ответил Боксон. – Им такие вопросы задают каждый день...

Потом они вышли из кафе, сели в автомобиль.

– Следующий городок в двадцати километрах, – сказал Боксон. – Предлагаю там заночевать. Не удивлюсь, если в мотеле встретим наших гватемальских друзей...

Синий "БМВ" поехал дальше по шоссе и вслед ему, из переулка, что напротив "Толстого Жана", выехал белый "форд". Сидящий за его рулем Эухенио Пелларес с довольной улыбкой взглянул на сидящего рядом Хорхе Латтани:

– Я же говорил, Анджела где-то засветилась! Как по-твоему, откуда эти ребята?

– Двое в галстуках могут быть только из ФБР, – отозвался колумбиец. Наверное, новый набор, по первости эти молодые жеребцы землю готовы рыть от вдохновения...

– Ты не прав, Хорхе! У них светлые пальто, а Эй-Джи Гувер приучил своих людей к темной одежде. Это более опасный департамент. Ну, а так как они не привлекают местную полицию, хотят загрести себе все лавры – нам же лучше! Где их встретим: в мотеле или на дороге?

– В мотеле будет много шума, команданте, наши пистолеты без глушителей. Лучше всего на дороге.

– А если кто-нибудь будет проезжать мимо?

– Наплевать, с двумя гарвардскими хлыщами я покончу двумя выстрелами. Или тремя.

Пелларес размышлял самую малость.

– Сейчас нам их уже не обогнать, – сказал он, – давай спокойно переночуем, а завтра с утра будем ждать их на дороге. Мы же партизаны, нам засада привычна...

2

Ночью выпал снег, и рано утром, сметая его с автомобиля, Боксон вспомнил детство, проведенное в Верхних Пиренеях. В семейном фотоальбоме сохранилась фотография – школьная футбольная команда, темноволосые испанские ребята и среди них – долговязый белобрысый хавбек Чарли Боксон. Они играли в футбол круглый год, даже на снегу, и каждый мечтал когда-нибудь попасть в сборную Франции. В начале декабря в Арденнах выпавший снег быстро тает, а в Пиренейских горах зима была настоящей – с морозами, метелями, лыжными прогулками и снеговиками. Много лет спустя, в изнывающем от жары африканском гарнизоне, солдату Иностранного Легиона Чарльзу Боксону приснился именно такой снеговик – и Боксон проснулся в радости, и брезгливо стряхнул с руки неизвестно откуда появившуюся прохладную ящерицу.

– Мне приснился хороший сон, – сказал вышедший из мотеля Трэйтол, сегодня нас ждет большая удача.

– Да помогут нам духи дороги, как говорил в Сан-Франциско один мой приятель! – отозвался Боксон. – Надо подкачать переднее колесо, достань-ка насос...

Трэйтол открыл багажник, передал Боксону ножную помпу, Боксон быстро управился с колесом и, укладывая инструмент на место, вынул из-под запасного колеса пистолет. Несколько мгновений он ещё колебался, потом достал оттуда же запасную обойму и положил её в карманы пальто, а пистолет заткнул за пояс брюк.

– Эдди, мы можем догнать их уже сегодня, а они вооружены, может быть, ты тоже возьмешь оружие? – спросил он Трэйтола.

– Давай, – согласился американец, – у меня хорошее предчувствие. Кстати, а почему на шоссе никого нет?

– Сегодня воскресенье, Эдди, все отдыхают дома. Подожди-ка...

Боксон открыл капот, вывернул свечи зажигания, положил их в карман пальто. Потом достал их оттуда и протянул Трэйтолу:

– Надо испачкать машинной смазкой внутренние поверхности карманов, тогда мы всегда сможем объяснить происхождение следов оружейного масла...

Трэйтол повторил процедуру, Боксон привел мотор в порядок и они сели в машину.

Они выехали из городка, снег на асфальте ещё не успел растаять, но дорога была уже мокрой и сидевший за рулем Трэйтол вел машину на небольшой скорости. Наверное, это их и спасло.

Через пять километров они увидели припаркованный на обочине белый "форд" и стоящего возле него парня в короткой модной дубленке. Когда до "форда" оставалось всего двадцать метров, парень вскинул руку с пистолетом и начал стрелять.

Первые два выстрела он сделал в шофера, и завалившийся набок Трэйтол потянул за собой руль, синий "БМВ" занесло на скользкой дороге, развернуло и Боксон оказался закрытым от обстрела всем корпусом остановившегося на обочине автомобиля. Вырывая из-за пояса пистолет, он вывалился в дверь и затаился за передним колесом. Усыпанный осколками разлетевшегося лобового стекла Трэйтол не шевелился и темно-красное пятно расплывалось под галстуком на ослепительно белой рубашке.

Из белого "форда" вышел второй и окликнул стрелка по-испански:

– Ну что там, Хорхе?

"Так тебя зовут Хорхе, ублюдок!" – с нарастающей злобой подумал Боксон, уперся каблуком в землю, выстрелил между колес по ногам противника и резким рывком выбросил себя из-за машины. Подраненый Хорхе с криком упал на колени и не смог точно прицелиться, его пуля ушла в снег рядом с Боксоном, а Боксон сделал подряд три выстрела и сразу попал – гватемалец рухнул на асфальт и открыл для обстрела Пеллареса. Растерявшийся команданте, неожиданно оказавшийся один, выстрелил не целясь, пытался отпрыгнуть в сторону, бессмысленно теряя драгоценные мгновения, но Боксон опять выстрелил подряд три раза и Пелларес сполз на дорогу, размазывая кровь по белой поверхности "форда".

"Двойное убийство, – подумал Боксон. – Если не докажу самооборону гильотина". Привычным движением он выщелкнул из пистолета пустую обойму, вставил новую. Потом поднялся, держа оружие наготове, подошел к Хорхе, перевернул его на спину, стараясь не замараться в крови, ногой отбросил в сторону его пистолет (стандартный армейский "кольт", калибр 45, семь патронов в обойме). Из трех выстрелов Боксон не промахнулся два раза. Труп.

Скорчившийся около "форда" Пелларес вздрагивал, когда Боксон быстро и осторожно обшаривал его карманы, но это было похоже на агонию умирающего тела.

На шее Трэйтола Боксон нащупал биение артерии – жив! Пока ещё жив.

– Держись, Эдди, не смей умирать! – торопливо говорил Боксон, разодрав на груди раненого одежду и приклеивая на рану лейкопластырем марлевый тампон из автомобильной аптечки, потом аккуратно передвинул американца на другое сиденье, завел мотор "БМВ", вырулил на середину шоссе. Остановился, вышел из машины, огляделся по сторонам, подошел к "форду", обмотав руку платком, чтобы не оставлять отпечатки пальцев, вынул из замка зажигания ключи, открыл багажник. Два чемодана. Замочки закрыты на ключ. Времени нет.

Боксон сел за руль "БМВ" и вдруг услышал, как тихо было в этом декабрьском лесу. Воскресенье.

Сквозь разбитое стекло холодный воздух влетал в салон автомобиля ледяным ветром, выдувая из глаз слезы, но несколько километров до городка Боксон преодолел за считаные минуты, включая время на краткую остановку на мосту через небольшую речку, в которую Боксон выбросил оба пистолета "Беретта" и оставшиеся патроны. Заодно в реку полетели вынутые из карманов латиноамериканцев портмоне с документами, но кое-что Боксон себе оставил небольшой никелированный ключ необычной формы с выгравированной надписью "Брюгге" и все обнаруженные деньги.

Случайный прохожий при въезде в городок, вытаращив от удивления глаза, указал на больницу, Боксон внес Трэйтола в помещение, положил на носилки.

– Вызывайте хирурга, готовьте к операции! – скомандовал дежурный врач своим подчиненным, едва взглянув на раненого.

– Он хорошо говорит по-французски, – говорил Боксон регистраторше, когда Трэйтола увезли в операционную, – проблем в общении с ним не будет.

– У него пулевое ранение, я должна сообщить о нем в полицию, – сказала женщина, и Боксон согласно кивнул головой:

– Да, разумеется! Если вас не затруднит, дайте мне, пожалуйста, лист бумаги, я начну писать свои показания...

Приехавший полицейский составил протокол и приобщил к делу бумагу Боксона. В ней говорилось, что господа Трэйтол и Боксон, проезжая в автомобиле "БМВ" из Брюсселя в Париж по делам частного детективного агентства "Трэйтол и компания", увидели на шоссе автомобиль "форд" и стоящих около него трех неизвестных мужчин, один из которых вдруг побежал через дорогу. Двое других начали беспорядочно стрелять в него из ручного короткоствольного оружия и одна из пуль совершенно случайно попали в господина Трэйтола. Прежде, чем потерять сознание, господин Трэйтол успел развернуть автомобиль и отъехать от места происшествия на некоторое расстояние. Потом за руль сел Боксон и доставил истекающего кровью господина Трэйтола в больницу, где и дождался прибытия полиции. К сожалению, примет нападавших рассмотреть не удалось. Написано собственноручно.

– Странно, – сказал инспектор полиции, прочитав сочинение Боксона, – мы до сих пор не получили сообщение о перестрелке на дороге. Говорите, в пяти километрах от города? Мы пошлем туда патруль, пусть посмотрят.

– Я понимаю ваши сомнения, инспектор, – признался Боксон. – Если бы сегодня утром мне рассказали, что такое возможно, я бы тоже усомнился...

– В таком случае, вы должны понимать, что есть необходимость тщательной проверки всех ваших слов.

– Несомненно, инспектор! Больше всего меня сейчас волнует состояние господина Трэйтола, позвольте мне находиться в больнице, возможно, потребуется кровь для переливания...

– Да, конечно! Вы сумели довезти вашего спутника живым, значит, он должен выжить – у нас в городке хороший хирург...

– Мадам, – спросил Боксон у регистраторши, – где я могу отдать мою одежду в чистку?

– Можете прямо сейчас обратиться в быструю прачечную, она напротив...

Боксон так и сделал – отдал в чистку пальто и прочее – теперь следы пороха на одежде будут минимальны. Руки он несколько раз вымыл раньше.

Через полчаса он сидел в коридоре больницы, Трэйтола все ещё не вывезли из операционной, и время обдумать ситуацию пока имелось.

"Бежать сейчас? – размышлял Боксон. – До бельгийской границы километров сорок, пешком, через снежный лес дойду за сутки. Если угоню автомобиль, на той стороне буду уже через час. А потом? Трэйтол очнется и все расскажет. Ему-то бояться нечего, он не стрелял... Через какое-то время полицейские сообразят проверить мою одежду на наличие следов пороха. Все не отстирается, улика хоть и косвенная, но за неимением лучшей...".

Вышедший из операционной хирург, широкоплечий пикардиец с бородой и мускулистыми руками скульптора, протянул Боксону бесформенный кусочек металла:

– Отдадите вашему другу! Он молодой, сердце здоровое, должен выжить. Надеюсь, завтра он придет в сознание, и, если не случится осложнений, на Рождество будет есть индейку у себя дома...

– Что я могу сделать для вас? – спросил Боксон, пряча пулю в карман.

– Оплатить счет и внести посильное пожертвование в пользу больницы. Все подробности в канцелярии.

– Когда я могу поговорить с господином Трэйтолом?

– Дня через два, не раньше. Да и то – смотря по состоянию пациента.

На крыльце больницы выходившего Боксона остановил невысокий мужчина с седыми усами и в тяжелом черном пальто.

– Господин Боксон, – сказал он и показал удостоверение, – я – старший инспектор Дамерон. У нас возникли некоторые проблемы...

3

– И что же стряслось? – без тени волнения осведомился Боксон. (Он действительно уже не чувствовал волнения – сработала защитная реакция здорового организма, нервное напряжение сменилось апатией.)

– Давайте пройдем в полицейский участок, тут ведь недалеко, я все расскажу по дороге, – предложил старший инспектор, и Боксон согласился. "Инспектор пришел один, – подумал он, если бы меня подозревали, здесь был бы патруль..."

– Господин Боксон, там, на шоссе, вы видели убитых или раненых? – спросил полицейский.

– Нет, мы удирали оттуда весьма поспешно, так что результатов перестрелки я не рассмотрел.

– А почему вы считаете, что там была перестрелка? – старший инспектор внимательно посмотрел ему в лицо.

Боксон достал из кармана портмоне и показал полицейскому удостоверение отставного лейтенанта Иностранного Легиона:

– Я слышал несколько выстрелов, а не хлопанье автомобильных камер...

Инспектор взглянул на документ и произнес:

– В таком случае мне следует рассказать вам, что наши люди увидели на шоссе.

В полицейском участке имелась специальная комната для допросов – без окон, но с зеркальной стеной. Инспектор предложил Боксону сесть за стол, сам сел напротив, раскрыл картонную папку.

– Господин Боксон, вы не могли бы рассказать, какое дело привело вас и господина Трэйтола на территорию Франции?

– Частным детективам не рекомендуется разглашать конфиденциальную информацию, тем более, что я не получал на это санкцию руководства, но, принимая во внимание сложившиеся обстоятельства, я должен буду сделать исключение.

– Да уж, пожалуйста!..

– По заданию нашего американского клиента, имя которого мне неизвестно, я и господин Трэйтол собирали информацию о контактах лево-радикального террористического подполья Центральной Америки с нелегальными торговцами оружием в Западной Европе.

– Весьма захватывающая тема!..

– Да, именно так! Одновременно, под руководством господина Трэйтола, я проходил стажировку, как административный руководитель создающегося лондонского филиала частного детективного агентства "Трэйтол и компания". Пять лет назад я закончил юридический факультет Сорбонны, так что данная должность соответствует моей гражданской профессии.

– А какова ваша военная профессия?

– Я войсковой разведчик, если угодно – парашютист-диверсант.

– То есть, вы должны хорошо владеть легким стрелковым оружием?

– Да, разумеется! Я не снайпер, но стрелять умею.

В кабинете повисла краткая пауза, и инспектор задал следующий вопрос:

– А почему вы не спросите, что именно наш патруль обнаружил на шоссе?

Боксон улыбнулся:

– Господин старший инспектор, я отлично понимаю, что на любой мой вопрос вы ответите только тогда, когда сочтете нужным. И если вы сочтете нужным рассказать мне что-то, то вы сделаете это без моих вопросов. Простите за малозначительную подробность, но я умею сидеть в засаде сутками, поэтому сдержать свое любопытство на несколько минут не составит для меня труда...

– Приятно беседовать с таким разумным человеком, – сказал полицейский, и добавил: – Наш патруль обнаружил на шоссе следы крови, крошки разбитого стекла, пустую обойму от пистолета и полтора десятка гильз от разных типов оружия.

Боксон молчал. В кабинете снова возникла пауза, и старший инспектор продолжил:

– На обочине, на снегу обнаружили следы круто развернувшейся машины, следы падения тела и как раз около этого места – эту самую пустую обойму и семь свежеотстрелянных гильз от неё.

Боксон продолжал молчать, ожидающе глядя на полицейского, и тот произнес:

– Больше ничего там не было.

"Анджела! – подумал Боксон. – Она была где-то рядом, я не зря перезарядил пистолет!"

– Превосходно! – сказал Боксон. – Значит, мои показания нашли официальное подтверждение.

– Ну, не совсем так... – сказал Дамерон. – Скорее, все эти факты пока не противоречат вашим показаниям – так будет точнее.

– Вам видней, господин старший инспектор, вы – профессионал.

– А что, в Сорбонне вы не посещали лекции по криминалистике?

– Посещал! Но точнее будет следующая формулировка: я знаком с теорией составления следственных версий и не могу отрицать вашего права на сомнение в истинности моих слов.

– Мне нравится выверенность ваших фраз, господин Боксон! Поэтому я пока не протоколирую нашу беседу...

– А звукозапись?..

– Тоже пока не ведется! Ответьте, пожалуйста, на следующий вопрос: может ли перестрелка на шоссе быть связана с вашей детективной деятельностью?

– Нет! Иначе бы мы сейчас не беседовали. Как диверсант, я твердо знаю: хорошо подготовленная засада не оставляет попавшему в неё шансов на спасение. К тому же, мы с господином Трэйтолом не обнаружили такой информации, обладание которой могло бы стоить нам жизни.

– А вот здесь уже неточность, Боксон! Американцы умеют считать деньги и никогда не наймут дорогостоящего частного детектива для сбора безопасной информации в столь небезопасной сфере. У вас есть правдоподобное объяснение этому несоответствию?..