Текст книги "Коридор до Рождества"

Автор книги: Александр Ивин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

– Кто такая Анджела Альворанте? – спросил Боксон.

– Я не знаю! – проговорил кубинец.

– Мне продолжить? – спросил Боксон.

– Она журналистка из Майами, работает в газете "Американская свобода"... ответил Мартино.

– Отлично! – подбодрил его Боксон. – Если ты откажешься отвечать на другие вопросы, то лучше сейчас откуси себе язык и выплюнь на пол – тебя спасет только его отсутствие...

С этими словами Боксон заткнул ему рот, открыл канистру и начал поливать Хосе-Рауля бензином. В глазах кубинца заметался ужас, он громко замычал, мотая головой. Боксон достал из кармана зажигалку, поднес её к глазам связанного.

– Если ты не будешь отвечать, то догадайся о последствиях...

Боксон бросил взгляд на связанную девушку. Её трясло от страха, тело покрылось холодным потом.

– Где Хорхе Латтани? – спросил Боксон и выдернул изо рта кубинца кляп.

– Его убили... – прошептал Хосе-Рауль, не отводя глаз от исчерченного кремнем ребристого колесика зажигалки.

– Где убили?

– Во Франции...

– А где Пелларес?

– Я не знаю...

– Когда он прибыл из Европы? С кем он приехал?

– Он не приезжал... Он все ещё там...

– Но он жив? Или нет?

– Анджела привезла от него записку, он был ранен, но за последние недели вестей не подавал...

– Кто командует всеми делами здесь?

Хосе-Рауль отвечал односложно, Боксону постоянно приходилось уточнять, задавать наводящие вопросы, несколько раз он записывал адреса и все время прислушивался к ночной тишине: не идут ли спасать кубинского гангстера его коллеги.

Через полтора часа Хосе-Рауль рассказал все. Боксон выдернул кляп изо рта девушки, она запричитала:

– Я ничего не знаю, я здесь первый раз, не убивайте меня, я сделаю, что захотите, я все умею...

– Если хочешь жить – молчи! – сказал её Боксон. – А ещё лучше – беги отсюда подальше, в живых тебя не оставят, ты сегодня узнала слишком много...

Он вытащил связанную девушку из спальни, на маленькой кухне нашел нож, разрезал на девушке одну веревку.

– Дальше распутывайся сама! Потом оденься и развяжи парня. Пока он не очухался, беги из этого дома...

Боксон вернулся в спальню. Связанный Хосе-Рауль посмотрел на него с испуганным ожиданием.

– Тебе никогда не простят разговора со мной, – склонился над ним Боксон. Поэтому немедленно заболей и исчезни куда-нибудь на длительное лечение. Где лежит пистолет?

– Под матрасом...

Боксон поднял матрас и взял в руки сверкающее никелировкой оружие. Как обычно – армейский "кольт", калибр 45. "Никакой фантазии!" – сокрушенно подумал Боксон.

– Где патроны?

– Коробка под кроватью...

– Не пытайся меня искать, – снова посоветовал Боксон кубинцу, раскладывая по карманам найденное оружие и боеприпасы, – сейчас же беги из города...

Когда Боксон выходил из дома, девушка уже распутала себе руки и тупым ножом пилила веревки на ногах. Англичанин на несколько секунд остановил взгляд на её обнаженном теле. "Любой парень из Легиона задержался бы ещё на пять минут..." – подумал он, взглянув на напряженно подрагивающие коричневые соски, усмехнулся и закрыл за собой дверь.

5

Он вернулся в Майами к обеду следующего дня, подъехал к дому Анджелы Альворанте, отметил припарковавшйся невдалеке линяло-коричневый "понтиак" с новенькими колесами, подошел к расслабленно сидящим у входа в подвал колумбийцам, спросил по-испански:

– Парни, за кем следят полицейские вон в том "понтиаке"? За вами или за кем-нибудь ещё?

Ответа он не дождался – успевшие нюхнуть утреннюю порцию кокаина настоящие колумбийские мужчины, растерявшиеся от неожиданной испанской речи в устах типичного гринго и от заданного совершенно невероятного вопроса, слишком долго собирались с мыслями. Он поднялся на четвертый этаж, постучал в дверь.

– Что тебе надо? – спросила Анджела из-за дверной цепочки.

– Только то, что у тебя есть!.. – широко улыбнулся Боксон и достал из-за пояса длинные кусачки. – Ты угостишь меня кофе или мы устроим скандал на весь дом?..

С этими словами он ловко просунул кусачки в приоткрытый проем и перекусил цепочку. Анджела попыталась захлопнуть дверь, но ещё раньше Боксон предусмотрительно поставил на порог ногу.

– Не глупи, Анджела, – сказал он, – пора признать свое поражение и приступить к сотрудничеству...

Боксон отодвинул журналистку от двери, вошел в квартиру, тщательно закрыл замок.

– Что тебе надо? – повторила она.

– Правду, Анджела, только правду, – он подошел к ней вплотную, схватил за руку и отработанной подножкой сбил с ног. Она вскрикнула, но он уже затыкал её рот сдернутой со стола салфеткой. Потом, без особых затруднений преодолевая сопротивление, связал – руки к ногам.

– И да поможет тебе Бог! – сказал он, укладывая Анджелу на кровать, включил стереофон, поставил большую пластинку (что-то из репертуара Джимми Хендрикса), отрегулировал звук. – Нас могут подслушивать, поэтому перестань мычать, и я расскажу тебе интересную историю... Если ты согласна выслушать меня молча, моргни два раза, я вытащу салфетку...

Полными ненависти глазами она моргнула два раза, Боксон вытащил кляп.

– Чего ты хочешь? – проговорила Анджела, и Боксон приложил ладонь к её губам:

– Помолчи, пожалуйста, пока я говорю... Тебе удобно?

– Нет! Развяжи меня!

– Рано! По крайней мере – пока! А теперь слушай...

Боксон спокойно, стараясь не повышать голоса, рассказал Анджеле некоторые подробности создания "Фронта пролетарского освобождения", незначительные детали из жизни команданте Пеллареса, его соратника Хорхе Латтани, а также о других персонажах, прямо или опосредовано связанных с гватемальской революцией, многонациональной американской мафией и гватемальскими же "эскадронами смерти". Всю эту увлекательнейшую информацию ему передал разговорившийся Хосе-Рауль Мартино. Примерно на середине рассказа Анджела начала кричать:

– Заткнись, ты все врешь!..

Боксон закрыл её рот ладонью и показал салфетку:

– Не перебивай меня, ещё не время!..

Закончив рассказывать, он спросил:

– Итак, начнем сначала: где Пелларес?

– Я не знаю, развяжи меня!.. – завизжала она.

– Сейчас...

Он снова заткнул ей рот салфеткой, достал нож и одним длинным взмахом разрезал платье сверху донизу.

– У тебя красивая грудь, – сказал Боксон. Потом он сделал ещё несколько разрезов и лохмотья одежды полетели в угол.

– Подожди, я сейчас что-нибудь найду... – Боксон легко шлепнул Анджелу по обнаженному заду, отчего она содрогнулась всем телом, огляделся по сторонам, подошел к деревянной табуретке, отвинтил ножку.

– Вот смотри... – он показал эту деталь мебели Анджеле. – С этим инструментом ты сейчас займешься энергичным сексом. В том числе – анальным. Я буду содействовать изо всех сил, а потом выломаю тебе все зубы и трахну сам. Мне однажды рассказывали, что секс с окровавленной кричащей женщиной невероятно стимулирует интеллектуальную активность...

(Эти подробности Боксон слышал в Легионе от бывшего американского морского пехотинца Стивена Ларса, сбежавшего из Сайгоне от американской же военной полиции, арестовавшей склонного к садизму соотечественника за преступления против мирных вьетнамских жителей.)

Он полминуты смотрел в её полные ужаса глаза, потом тихо произнес:

– Сейчас я достану салфетку и ты ответишь на все мои вопросы... По-моему, тебе уже надоело быть жертвенной пешкой у зажравшегося мафиозных боссов, нет? Только не кричи...

Он осторожно вынул кляп, укрыл её одеялом и положил под голову подушку.

– Извини, я пока не могу тебя развязать...

Из её глаз потекли слезы.

– Ну, вот!.. Все в порядке, малышка, – он достал платок и начал вытирать ей лицо, – пока я с тобой, тебя никто не обидит...

– Развяжи меня... – она хлюпнула носом.

– Только после твоей исповеди... Не бойся, я не падре из конгрегации, интимных вопросов задавать не буду...

– Я тебе не верю...

– Я бы тоже не поверил, но как-то уж красиво все складывается... Давай не будем обманывать сами себя...

За окном раздался длинный автомобильный сигнал, потом какой-то грохот и крики. Боксон осторожно приблизился к окну и захохотал: десятка полтора колумбийцев навалились на коричневый "понтиак" и перевернули его вверх колесами. Изрыгающие страшные проклятия автомобилисты вылезали сквозь окна, размахивая полицейскими жетонами и револьверами. Боксон поставил на стереофон другую пластинку ("Лед Зеппелин-1") и вернулся к Анджеле.

– Где Пелларес?

Анджела рассказывала недолго – не успела закончиться одна сторона пластинки.

– Будем считать, что на этот раз ты не соврала. – Боксон разрезал веревки и начал растирать ей лодыжки. Анджела попыталась ударить его ногой, но он уверенно перехватил движение, и улыбнулся:

– Не дергайся, со мной тебе не справиться...

– Обязательно надо было меня связывать, да?.. – обиженно спросила она, заворачиваясь в простыню.

– А иначе ты бы молчала как камбала в марсельском супе... Не огорчайся, истинные гватемальские кабальеро из "эскадрона смерти" разговаривали бы с тобой иначе... Точнее, они бы совсем с тобой не разговаривали – ну что такого ты могла бы им рассказать, чего они уже не знают?..

– Дай сигарету... – попросила она.

– У меня только армейские, – он протянул пачку "Лаки Страйк", щелкнул зажигалкой и выключил стереофон.

– Что дальше? – спросила она, выдохнув облачко дыма.

– Я продолжу свои поиски. А тебе рекомендую взять длительную командировку куда-нибудь в Калифорнию. Прятаться среди нелегальных иммигрантов не советую ты красивая, сутенеры будут преследовать тебя день и ночь... Вернись в Лос-Анджелес, по вечерам танцуй румбу и пиши книгу о революции... Реально против тебя ничего нет, так что можешь начать новую жизнь... Наверное, свои возможности ты знаешь гораздо лучше, чем я. А пока завершим одно дело...

Боксон достал из кармана почтовый конверт.

– Напиши, пожалуйста, адрес.

Она встала с кровати, поправила обмотанную вокруг тела простыню, села за письменный стол.

– Диктуй!

– Старшему инспектору Клоду Дамерону...

– Что!?

– То, что ты услышала! – подтвердил Боксон. – Я пошлю во Францию твою схему, пусть похоронят убиенных богоотступников по христианскому обряду...

– Да ты сошел с ума, полиция начнет дело об убийстве, ты же единственный подозреваемый!..

– Если надпись на конверте будет сделана твоей рукой, то при неблагоприятных обстоятельствах ты сможешь ссылаться на факт помощи следствию...

– А тебе-то какая выгода?..

– А я позвоню во Францию и попрошу господина старшего инспектора отнестись к этому письму со всей серьёзностью... Таким образом, я тоже буду косвенно причастен к помощи следствию... В конце концов, весной трупы и так найдут, поэтому мы всего лишь перехватим инициативу у случайности...

Анджела вдруг улыбнулась:

– Мне понравилось твое выражение: "перехватить инициативу у случайности"...

– Я дарю его тебе! Когда будешь претендовать на Пулитцеровскую премию, используй это словосочетание в своей книге...

– Ты считаешь, я могу претендовать?..

– А иначе и не следует заниматься настоящей журналистикой, проще сочинять некрологи и клепать обзоры из материалов других газет...

– Не слишком ли ты строг?

– Ничуть, ибо только стремление к недостижимому совершенству есть источник великих деяний...

– У кого ты украл эту фразу?

– Я сочинил её сам... – с грустной улыбкой произнес Боксон. – Год назад, в учебном марше по великой пустыне Сахара... И на эту откровенность меня подвигло созерцание твоего обнаженного тела... Люблю испанский язык, он позволяет ваять необыкновенные лексические конструкции...

– О, англичанин, да ты, наверное, пишешь стихи!.. – лукаво прищурилась Анджела.

– Нет, мексиканка, я слишком хорошо знаю свои способности к творчеству и не опущусь до сколачивания беспомощных виршей... Что же до прозы, то о ней надо подумать... Пожалуй, когда-нибудь я напишу мемуары... Если останусь жив...

Взгляд Боксона упал на календарь на столе.

– Анджела, обрати внимание – через три дня Рождество! Ты будешь ставить елку?

– У меня есть маленькая пластмассовая елочка, я ставлю её каждый год...

– На Рождество пойдешь куда-то в гости, или сама будешь принимать гостей?

Анджела пожала плечами:

– Не знаю, наверное, куда-нибудь пойдем с ребятами из редакции... А ты что будешь делать?

– Тоже не знаю... Надо ещё прожить эти три дня...

Боксон ушел через несколько минут; на выходе из подъезда кивком попрощался со скучающими колумбийцами (не переставая жевать, они молча кивнули в ответ); сел в "датсун"; посмотрел в зеркало заднего вида на перевернутый коричневый "понтиак" и копошащихся вокруг него полицейских; с места сорвал машину в сторону аэропорта. В аэропорту купил билет на ближайший рейс до Ричмонда, сдал в камеру хранения сумку с оружием, в оставшиеся до вылета два часа отправил письмо, позвонил во Францию (старшего инспектора Дамерона он оторвал от утреннего сна и за десять минут своего монолога одарил стойкой бессонницей), потом позвонил в поместье Трэйтолов. Эдвард был уже дома.

– Эдди, это Боксон! Как здоровье? У меня тоже неплохо. Слушай, Эдди, я завтра буду в Ричмонде, устрой-ка мне встречу с тем человеком, который финансировал твою европейскую командировку. Эдди, не старайся изобразить непонимание, я все равно тебя не вижу!.. Я позвоню тебе из Ричмонда, договоримся о встрече. Не игнорируй мою просьбу, пожалуйста, я летел в Штаты не для игры в гольф на вирджинских лужайках... До встречи!

6

Харальд Шиллерс был одет, как типичный техасский нефтепромышленник ковбойские сапоги ручной работы, великолепный костюм, золотая заколка в галстуке и подчеркнутое уважение к традиции в виде старых серебряных часов в жилетном кармане – часы принадлежали деду, с винчестером в руках отстоявшему свое право на нефтеносный участок в легендарно-сумасшедшие годы нефтяной лихорадки. Ансамбль, разумеется, венчала белая стетсоновская шляпа. Как в кино.

– Молодой Трэйтол прямо-таки умолял меня о встрече... – вместо приветствия сказал техасец.

– Я польщен вашим снисхождением, мистер Шиллерс... – с почтительной иронией произнес Боксон. – Не перейти ли сразу к делу?

– Валяй, я тоже не люблю всю эту болтовню из руководства по этикету!..

– Принимая участие в поиске гватемальского террориста Эухенио Пеллареса, и обрабатывая полученную по этому делу информацию – как поступившую от мистера Трэйтола, так и из других источников, я заметил несколько противоречий в действиях наших оппонентов. Самое первое из них: Пелларес хотел купить тысячу винтовок для гватемальских партизан и эта, казалось бы, совершенно секретная информация почему-то была известна слишком многим. Но все эти винтовки устаревшего образца и потому в настоящее время цена на них невероятно низка, таким образом, на эту сделку будет израсходовано не более четверти полученного выкупа. К тому же ни один информационный источник не сообщает о вероятном приобретении какого-либо другого военного снаряжения, в том числе и патронов к заказанному оружию. Мой вывод: покупка тысячи винтовок – своеобразная рекламная акция, рассчитанная на неграмотных гватемальских крестьян, задавленных нуждой и беззаконием, и на безмозглых освободителей пролетариата в Соединенных Штатах, ошалевших от сытой и свободной жизни...

– Сынок, ты всегда говоришь, как адвокат в бракоразводном процессе? перебил Боксона техасец.

– Нет, мистер Шиллерс, иногда я даже ругаюсь как пьяный чиканос, но сейчас требуется предельная точность формулировок...

– А простыми человеческими словами ты можешь говорить?

– Хорошо, мистер Шиллерс, я буду говорить попроще. Официальный текст я напечатал, – Боксон достал из кармана два листа с машинописным текстом, полагаю, вы ознакомитесь с ним во время возвращения в Техас...

– Отлично, парень, продолжай!.. – Шиллерс спрятал бумаги во внутренний карман пиджака.

– Второе противоречие. Простите, мистер Шиллерс, но вашу дочь убили хладнокровно и заранее обдуманно... Я могу продолжать или мы сделаем перерыв?..

– Продолжай, сынок, я смогу тебя выслушать...

– В одном из похитителей она узнала своего одноклассника Бобби Кренча, сына директора центрально-американского отделения корпорации "Тексас петролеум"...

– Что!? – ошеломленно воскликнул техасец.

– Да, сэр, все данные на него я изложил в имеющихся у вас бумагах...

– Ты понимаешь, что это значит, парень!? – чуть не закричал Шиллерс.

– Я отлично все понимаю, сэр, но все эти сведения абсолютно не имеют реальной судебной перспективы, поэтому я отдаю их вам, а не государственному служащему Эдварду Трэйтолу. В его департаменте мои бумаги всего лишь подошьют к одному из досье, не более того...

– Что ты узнал ещё? – мрачно проговорил Шиллерс, в его голосе теперь слышалась ожесточенность и решимость к действию.

– Все деньги, получаемые от налетов на банки и магазины, а также все выкупы за похищенных людей, присваивались кубинско-гватемальской мафией. Кубинцы организовали этот бизнес в Штатах, гватемальцы организовали систему прикрытия революционной болтовней и поставили дешевых исполнителей. Контакт с главными персонажами Пелларес осуществлял через Карлоса Ираолу, он демонстрирует свой отход от дел, в действительности же принимает в этой афере самое активное участие. Сидящие сегодня в тюрьмах революционеры из "Фронта пролетарского освобождения" – обыкновенные ничтожества, мафия их судьбой уже не интересуется. Возможно, преступники имеют контакты с итальянскими семействами – правая рука Пеллареса, Хорхе Латтани, наполовину итальянец. Был...

– Что значит – был?..

– Говорят, он похоронен в лесу на северо-востоке Франции, старший инспектор французской полиции Дамерон уже начал поиски могилы...

– А Пелларес? Младший Трэйтол мне тоже кое-что рассказал...

– Пеллареса довезли почти до Парижа, но пуля в желудке вызвала такое несварение, что труп пришлось облить бензином и поджечь... Я сообщил старшему инспектору Дамерону примерный район поиска, думаю, они управятся до нового года...

– Это ты завалил гватемальцев?

– Я никогда не признаюсь в этом, а Эдди Трэйтол не может ничего знать наверняка – он был без сознания... – Боксон широко улыбнулся и тут же снова стал серьезным. – Давайте условимся никогда не упоминать об этом, а то французская полиция с крайним подозрением смотрит в мою сторону...

– Переселяйся в Штаты, у меня есть приятель в иммиграционной службе, гражданство получишь моментально...

– В этой благословенной стране и без меня слишком много переселенцев...

– Да уж, и они портят нам жизнь, как могут, а ведь без американцев все эти латинос и макаронники – ничто! Абсолютное ничто!..

– Совершенно согласен с вами! Не мое дело давать вам советы, но только вы, истинные американцы, сможете противостоять всей этой грязи! Далее. В мой письменный отчет не вошла одна деталь...

– Какая?

– Гангстерам было откровенно наплевать, что Стефани узнала своего одноклассника – такое случалось у них и раньше, при аресте этот придурок автоматически становился героем-мучеником. Проблема в другом. Его отец, руководитель вашего центрально-американского отделения Грегор Кренч, перекуплен конкурирующей корпорацией – после разоблачения его сына он мог лишиться своего поста, и тогда потерял бы ценность, как агент...

– И кому этот сукин сын продался!? – прорычал Шиллерс, он как-то быстро впадал в ярость, но обветренное лицо цвет не меняло – оно и без того было красным.

– "Даллас ойл корпорейшн"...

– Они же мелочь по сравнению с нами!..

– Они активно работают на гватемальском направлении, Центральная Америка перспективный нефтяной район...

– Сынок, это ты рассказываешь мне?.. – нефтепромышленник снисходительно улыбнулся. Видимо от ярости к радости он умел переходить со скоростью маятника, но даже в радости глаза оставались холодными. Деловыми.

– Простите, сэр, я действительно выгляжу глупо, но продолжу... Итак, передавая "Даллас ойл" информацию о переговорах "Тексас петролеум" с правительством Гватемалы, Грегор Кренч, в свою очередь, сознательно затягивает эти переговоры. Одновременно кубинцы осторожно скупают акции "Даллас ойл". Когда будет объявлено о получении этой компанией концессии на разработку нефтяных месторождений в Гватемале, её акции взлетят вверх. Это многомиллионная операция...

– Красиво задумали!.. – процедил сквозь зубы Шиллерс. – "Даллас ойл" нынче внизу списка, концессию им не потянуть, но скачок котировок на пару дней обеспечен... А больше и не надо... Неделю они смогут спокойно играть на повышение...

– Да, сэр, а следующую неделю их брокеры будут играть на понижение. Примерный уровень прибыли ваши финансисты могут просчитать уже сейчас...

– Продолжай, парень, мне нравится твой рассказ!

– Пожалуй, сэр, это – все. Информация, необходимая для осуществления дальнейших действий – адреса, имена, приметы – изложены в отчете. Должен уведомить вас, что копию отчета я должен передать моему работодателю – Эдварду Трэйтолу.

– Что ж, сынок, ты неплохо поработал... – нефтепромышленник достал из жилетного кармана часы, щелкнул крышкой. – Я оплачу младшему Трэйтолу оговоренную сумму... Ты не мог бы взяться за выполнение моего личного задания?

– Нет, сэр! – твердо ответил Боксон. – При всем моем к вам уважении – нет!

– Назови сумму, парень – мы сговоримся!..

– Простите, мистер Шиллерс, но лучше всего будет, если этих латинос будут убивать другие латинос... Я и так слишком среди них засветился...

– На счет латинос ты, пожалуй, прав... Ты видел, когда мы уходили в сад, к дому подъехал белый "шевроле"?

– Да, похоже, это представитель правительственного учреждения...

– Голова у тебя варит!.. Не поддавайся им, сынок, когда ты им будешь не нужен, тебя выбросят, как грязную салфетку...

– Спасибо, сэр, я запомню ваш совет...

...Все ещё бледный и заметно похудевший Эдвард Трэйтол полулежал на кожаном диване, а Боксон и начальник отдела ЦРУ Ричард Сэргиссон расположились в таких же кожаных креслах. Библиотека, где они уединились, располагала к неторопливому и серьёзному разговору – дубовые книжные шкафы под потолок, камин, большой темно-малиновый ковер на полу.

– Мистер Боксон, – начал беседу Сэргиссон, – из вашего отчета, а также из рассказов мистера Трэйтола я так и не смог сделать однозначный вывод Пеллареса убили вы или кто-то другой?

– Простите мне мою бестактность, мистер Сэргиссон, но, боюсь, правды мы так никогда и не узнаем... – ответил, улыбнувшись, Боксон.

– Неплохой ответ! – согласно кивнул Сэргиссон. – Вы меня убедили – больше подобного вопроса вы не услышите. А следующий вопрос таков: почему в вашем отчете абсолютно не упомянута Анджела Альворанте?

– Потому что чиновники вашего ведомства могут начать судебное преследование упомянутых в отчете лиц, ведь вам сейчас очень нужен положительный образ, не так ли?

– Да, положительный образ – это наша головная боль...

– Так вот, я не хочу потерять мой личный контакт с журналисткой. В ближайшее время её связи среди латиноамериканских революционеров мне могут пригодиться.

– Каким образом?

– Я хочу присоединиться к гватемальской герилье...

Услышав такие слова, молчавший до того Трэйтол усмехнулся, а Сэргиссон удивленно покачал головой.

– Простите, Боксон, но какова причина столь необычного решения?

– Я хочу изучить партизанское движение – такой ответ вас устроит?

– Конечно – нет! Вы же не считаете нас дураками, Боксон?

– Не считаю! Но причина – именно в этом. В ближайшее десятилетие во многих тропических странах предстоят разномасштабные вооруженные конфликты. Я хочу в них поучаствовать. Звание лейтенанта Иностранного Легиона дает мне возможность претендовать на офицерскую должность, но отсутствие более-менее продолжительного боевого опыта лишает меня главного достоинства наемного командира – личного авторитета. Гватемала – наиболее подходящая стартовая площадка – реальные боевые действия, отсутствие серьезного противника, возможность получить известность через журналистов популярной нынче левой направленности...

– Жаль, что я ранен, я бы поехал с тобой – ты так убедительно говоришь, что хочется крикнуть: покупаю! – сказал Трэйтол и закашлялся – побежденная пневмония ещё давала о себе знать.

– Действительно, – сказал Сэргиссон, – вы очень точно подметили особенности гражданской войны в Центральной Америке. Но почему вы считаете, что у партизан там нет серьёзного противника?

– Потому что активная партизанская война продолжается там уже много лет, если бы правительственные войска воевали с партизанами, а не грабили бы и без того нищие деревни, то война бы уже закончилась. Не забывайте, что антикоммунистическое вооруженное подполье в Восточной Европе было все-таки реально уничтожено. Коммунисты учли ошибки своих врагов – надо воевать с партизанами, а не с населением.

– А если это – одно и то же? – спросил Сэргиссон.

– Партизаны и население – это далеко не одно и то же, не следует обманывать себя, мистер Сэргиссон. В конце концов, афро-американцы вообще и "Черные пантеры" Малькольма Экса – разные понятия...

– Вы правы! – произнес Сэргиссон. – Мой учитель, Аллен Даллес, когда-то предпочитал набирать в фирму неординарно мыслящих людей. Вы не желаете сотрудничать с нами на постоянной основе?

– Нет, мистер Сэргиссон, мне больше по душе одноразовые контракты. Когда я вернусь из Гватемалы, я позвоню Эдварду и с интересом выслушаю все ваши предложения...

– Вы уверены в безопасности вашей, простите, авантюры?

– Нет, конечно! Но, начиная любое дело, следует видеть конечную цель... Пока что моя цель мне видна.

– Ваша целеустремленность похвальна, уверен, в ней залог вашего успеха! Как вы предполагаете присоединиться к гватемальской герилье, ведь нынче с британским паспортом в Гватемале крайне неуютно?..

– Через Мексику. Наш друг Мартин Ренье имеет там некоторое подобие представительства, я обращусь к его агентам в Майами, думаю, они предоставят мне необходимую информацию.

– Вероятно... Что ж, могу только пожелать вам удачи! А заодно могу подвезти вас до Ричмонда.

– Предложения такого рода от человека вашего уровня не отвергают... Когда поедем?

– Сейчас, вот только попрощаемся с гостеприимными хозяевами.

Так как визиты Боксона и Сэргиссона носили исключительно деловой характер, то церемония прощания затянулась ненадолго. Старший мистер Трэйтол пригласил джентльменов на лисью охоту, а Аделина Трэйтол успела тайком подмигнуть Боксону и вручить визитную карточку со своим телефоном. Слуги по ранжиру не выстраивались, но, когда Боксон оглянулся взглянуть на роскошный дом в последний раз, то за окнами заметил много чернокожих лиц – очень часто прислуга знает о хозяевах больше, чем сами хозяева о себе...

В автомобиле Сэргиссон спросил:

– Как вам понравились действия Трэйтола во время операции?

– Он вел себя достойно – если вас интересует именно это. Но больше всего мне понравилось, как он полчаса назад выписывал мне чек на двадцать пять тысяч баксов.

– Уклончивый ответ, Боксон, не всегда самый лучший, но я уже привык к вашей манере красноречивого молчания.

Через несколько километров Сэргиссон спросил:

– Трэйтол рассказал мне о вашей проблеме с французской полицией, как думаете её разрешить?

– Никак, пусть идет своим путем! Реально воздействовать на расследование я не могу, они тоже не могут предъявить мне реальное обвинение, так что весь вопрос сводится ко времени... Через определенный срок дело будет признано бесперспективным и сдано в архив. Я же постараюсь в течении ближайшего года не появляться во Франции, что очень жаль – я люблю эту страну...

– Ваше мнение о латиноамериканской мафии?

– Опасна, как и любая мафия! Латинос не считают Штаты своей страной, презирают американцев и ненавидят американское правительство, поэтому свою преступную деятельность считают благородным делом... Во Франции точно такая же проблема – арабы и африканцы живут в Париже десятилетиями и десятилетиями изо всех сил вредят этому прекрасному городу! Кончится это плохо... Поэтому вся болтовня о бесперспективности ку-клукс-клана – благие намерения, не более того, клан будет жить ещё очень долго...

– Вы – расист?

– Я – реалист, точнее, стараюсь им быть! Нельзя врать самому себе, даже если ложь звучит глубокомысленно и благопристойно...

– Как собираетесь отметить Рождество?

– Пока ещё не придумал. Скорее всего, куплю шампанского и жареного гуся, и постучусь со всем комплектом к какой-нибудь мисс в соседний номер отеля... Но сначала надо вернуться в Майами, я ещё успею переговорить с контрагентами господина Ренье. К Новому году мне необходимо быть в Мексике, на гватемальской границе...

– Вы выбрали себе очень трудный путь, осознаете это?

– Стараюсь осознавать...

– Возможно, мои следующие слова покажутся вам менторским нравоучением, но вам придется стать лучшим – или погибнуть!..

– Я понимаю это...

– Рекомендую изучить опыт анти-нацистского подполья в Европе и анти-японского в Азии. По существу, вся современная герилья лишь жалкое подобие той войны: повстанческие колонны – это далеко не русские партизанские дивизии, а "эскадроны смерти" – совсем не спец-команды СС, и пока не появилось принципиально новое поколение пехотного оружия, опыт второй мировой войны бесценен...

– Согласен...

– Позвольте практический совет...

– Буду рад любому совету!..

– Возьмите с собой антибиотики и таблетки от расстройства желудка. Все европейцы, познакомившись с достоинствами центрально-американской кухни, страдают катастрофическим поносом. В Мексике его называют "месть Монтесумы"... В боевых условиях это не смешно...

– Спасибо, я обязательно выполню вашу рекомендацию! Тем более, что подобный инструктаж я проходил в Африке. И очень хорошо помню: главной причиной гибели отряда Че Гевары была дизентерия – партизаны настолько ослабели от болезни, что попав в засаду, не смогли организовать должного сопротивления...

– Не думаю, что мне следует предупреждать вас о крайней осмотрительности и осторожности – как войсковой разведчик, вы знакомы с этими понятиями не хуже меня, а события последних недель доказали вашу компетентность... Но все же постарайтесь вернуться из Гватемалы живым, впереди очень много очень интересных дел!

– Я постараюсь, мистер Сэргиссон!..

7

Боксон вернулся в Майами поздно вечером, внес дополнительную плату за остающиеся в камере хранения вещи, переночевал в том же самом мотеле, что и несколько дней назад, утром вошел в маленький магазинчик лодочных моторов и запчастей.

– Сеньорита, – по-испански спросил он толстую кубинку, скучающую с сигаретой за прилавком, – где я могу видеть сеньора Филиппа Оланцо?..

– Это я, – раздался голос сзади, – что вам угодно?

Боксон оглянулся и посмотрел на бесшумно появившегося из-за большой надувной резиновой лодки малогабаритного латиноамериканца с каскадом золотых цепочек на волосатой груди.

– Я – Чарльз Боксон, сеньор Мартин Ренье порекомендовал обратиться к вам...