Текст книги "Коридор до Рождества"

Автор книги: Александр Ивин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

– А вы не боитесь, что та неизвестная вам организация, скрывающаяся за ничтожным детективным агентством, не сочтет нужным передавать вам истинно ценную информацию? – спросил Боксон.

– В таком случае мы, что называется, остаемся при своих. Но кому от этого выгода? Только моим и вашим конкурентам!

– Что вы подразумеваете под термином "ваши конкуренты"? – насторожился Боксон.

– Конечно же, я не имею никаких сведений о ваших конкурентах, господин Боксон! Но разве в наших предварительных переговорах есть необходимость упоминать конкретные имена?

– Допустим, я соглашусь на возможность нашего сотрудничества, – сказал Боксон. – Но сейчас в этом кабинете отсутствует директор фирмы господин Трэйтол, а я не имею полномочий принимать решения такого уровня без его непосредственного участия...

– А если я предложу сотрудничество не агентству "Трэйтол и компания", а непосредственно вам, господин Боксон?..

– Вы полагаете, я могу действовать сепаратно?

– А вы абсолютно отрицаете такую возможность?

– Абсолютного в мире ничего нет, особенно на стадии переговоров... Но я не уверен в своем положительном ответе...

– А вы не считаете возможной ситуацию, – Ренье постарался заглянуть Боксону в глаза, – при которой необходимые вам сведения я предоставлю только в обмен на необходимые мне?..

– В некоторых случаях разумнее вообще отказаться от контакта, чем как-либо платить за его неопределенную результативность... – сформулировал ответ Боксон.

– Согласен! Но вы не можете отказаться от контакта со мной, потому что вам нужен Пелларес, и если вы сегодня пришли сюда, то вариантов поиска у вас не так уж много...

– Будет глупо, если я начну сейчас набивать себе цену, господин Ренье, улыбнулся Боксон, – но даже для размышлений на эту тему мне необходим некоторый аванс.

– Уже? – сделал удивленное лицо Ренье. – И сколько же вы намерены запросить?

– Немного! – продолжал улыбаться Боксон. – Я бы даже сказал: самую малость. Мне нужен точный адрес Эухенио Пеллареса. Также меня крайне интересны адреса всех его европейских контактов.

Ренье несколько секунд размышлял, потом ответил:

– Несмотря на вашу блаженную улыбку, я не склонен счесть ваши слова шуткой. Мне неизвестен сегодняшний адрес Пеллареса. Все эти дни после вашего первого визита я ждал его телефонного звонка на мой парижский адрес, номер он знает, но полная тишина тянется до сих пор. Образно говоря, Пелларес как в воду канул...

– К кому из европейских торговцев он может обратиться ещё?

– Уже ни к кому. Известия о вашем визите к ван Хаарту и ко мне разнеслись по нашему довольно-таки ограниченному цеху, и Пеллареса с таким хвостом больше никто не примет – в нашем бизнесе чрезмерная жадность беспощадно наказуема...

– А если он обратиться к кому-либо вне, как вы выразились, вашего цеха?..

– То этот кто-либо окажется обыкновенным мошенником! – Ренье добавил себе кофе, хрустнул печеньем. – Вы представляете себе, какой объем занимает тысяча винтовок "маузер"?

– Мне случалось бывать на армейских складах... – признался Боксон. Тысяча единиц стрелкового оружия – это почти пехотный полк...

– Вот именно! Только у крупного торговца можно найти такое количество однотипных экземпляров, а крупные торговцы – наперечет, неожиданных и новоявленных здесь не бывает...

– Вам видней! – согласился Боксон. – Что, по-вашему, может предпринять Пелларес в сложившейся ситуации?

– Первое: найти надежного посредника и инкогнито обратиться к кому-либо из нас. Второе: искать оружие в другом регионе. Первый вариант сомнителен, потому что спрос на данную партию оружия оригинален и его дублирование вызовет подозрение. Второй вариант более вероятен, но перевозить через множество границ такую сумму зафиксированной в компьютерах Интерпола наличности опасно, причем не только из-за таможни – очень трудно найти такое количество надежных людей... Две сотни тысяч долларов – весьма серьезная цифра... Не исключаю, что и вы тоже гоняетесь именно за ней... – Ренье снисходительно улыбнулся и снова протянул руку за печеньем.

– Следующий вопрос, – проигнорировал подозрение Боксон. – Как, по вашему мнению, мы можем выйти на Пеллареса?

– Я не обладаю навыками детектива, – ответил Ренье, – но, наверное, начал бы с американских контактов данного персонажа – в Европу он прилетел из Штатов... Не забывайте – он связан крупной суммой наличных денег, это ограничивает его маневр... В Гватемалу, например, с такими деньгами он не вернется – за такие деньги там единомоментно организуют его бесследное исчезновение вместе с помощниками. Вероятна попытка Пеллареса отмыть деньги через криминальные структуры, но риск пасть жертвой примитивного ограбления чересчур велик... Полиция в таких случаях, насколько я знаю, начинает неторопливо обрабатывать постепенно поступающую информацию – рано или поздно Пелларес объявится... Если он, конечно, ещё жив...

– А почему он не может быть жив? – спросил Боксон.

– Потому, что не только вы знаете о крупной сумме денег, цифра с пятью нулями может заинтересовать кого угодно... – Ренье снова улыбнулся. Попробуйте печенье, господин Боксон, моя секретарша печет его превосходно...

– Вы высказали весьма занятное предположение, господин Ренье. – Боксон долил себе кофе и взял печенье. – Печенье действительно превосходно, но разве кто-нибудь ещё, кроме нас, справлялся о Пелларесе?..

– Нет, – покачал головой Ренье, – но Пелларес мог притащить за собой хвост из Гватемалы...

– То есть?..

– О его европейской миссии знали люди революционного движения. А любое революционное движение содержит в себе определенную долю авантюризма и равную ей долю авантюристов... А также обыкновенных провокаторов... Человек слаб, а контроль над революционной кассой так несовершенен... Пелларес ехал в Европу не наугад, здесь у него имелись какие-то контакты, которые, в свою очередь, могли быть известны кому-либо ещё... У вас умные глаза, вы отлично понимаете о чем я говорю...

– Вероятно, я действительно кое-что понимаю... В таком случае, мне следует начать перебор всех возможных контактов Пеллареса, начиная с университета "Сан-Карлос"... На это можно потратить жизнь!.. – Боксон усмехнулся. – Такой вариант поисков мало приемлем...

– А вы не перебирайте все его контакты – начните с самых вероятных. Впрочем, как я уже говорил – я не специалист в детективной деятельности...

– Самый вероятный контакт – это вы, господин Ренье. Поэтому я соглашаюсь на ваше предложение: вы – мне Пеллареса, я вам – доступную мне информацию. Боксон встал. – Полагаю, письменного заверения нашей договоренности не потребуется?..

4

Старший инспектор брюссельской полиции Леопольд Фришман, получив направление на работу в Интерпол, завершал все свои дела в отделе по расследованию убийств в спешке, тем более, что необходимо было подготовить для коллег материалы по нераскрытым преступлениям, а это требовало написания невероятного количества всяческих рапортов, отчетов и справок. В последние дни на рабочем месте Фришман даже перестал надевать кобуру со своим любимым "браунингом" – письменная работа занимала старшего инспектора с утра до вечера.

Взглянув на подошедшего к столу Боксона, Фришман осведомился:

– Где-то опять засели революционеры?

– Где-то, наверное, засели, но я, Лео, не знаю адреса!.. Что говорят молодые гватемальцы?

– Ты считаешь, что я должен выдать тебе конфиденциальную информацию следствия? – иронично спросил Фришман. – Ты всегда был довольно-таки нахален, но в этом учреждении твое нахальство неуместно!.. Какие проблемы, Чарли?

– Все те же, Лео!.. Мне чертовски не хватает этой самой конфиденциальной информации!..

– А я полагаю, что у тебя её излишек! Иначе какого черта в твой автомобиль всадили пять пуль сорок пятого калибра?..

– Восхищаюсь твоей работоспособностью, Лео!.. – воскликнул Боксон. – Ты успеваешь следить за международными событиями...

– Мы вместе были в семинарской группе профессора Маршана, и нынче меня переводят в Интерпол, так что храни тебя судьба от встречи со мной по разным сторонам закона!.. У нас поставили новый кофейный аппарат, пойдем, продегустируем механизированный кофе...

– Может быть, лучше пиво в баре напротив?..

– Во-первых, на улице зима и я не хочу влезать в пальто, а во-вторых, там тебя могут зафиксировать репортеры. Пей кофе и рассказывай!..

Кофе из автомата изначально не претендует на изысканность, поэтому Боксон не испытал чувства разочарования.

– Лео, мне нужны контакты наших гватемальских революционеров в Европе.

– Чарли, у этих парней с плантации все европейские контакты ограничились общением с горничными отеля! Мы их проверяли все эти дни непрерывно, они мелкие пешки для черной работы, знают лишь то, что позволено! К тому же, все дела переданы в анти-террористический отдел Интерпола. Не забывай – в Брюсселе штаб-квартира НАТО, здесь очень болезненно реагируют на появление разносторонних ультра...

– И что ты мне посоветуешь?

– Забудь о них!

– Из какой страны они прибыли в Европу и какой город был первым?

– Из Штатов, Амстердам.

– У тебя есть их американский адрес?

– Да, маленький мотель в Майами – "Серебряный аллигатор". Зачем он тебе?

– Хочу поговорить с хозяином заведения...

– Не советую, им вплотную занялось ФБР. Чарли, не лезь в это дело, твои действия могут неправильно понять с обеих сторон...

– Пожалуй, ты прав... Поговорить с гватемальцами нельзя?

– Ты смеёшься? Какой тебе разговор, скоро об этих парнях нам запретят даже думать!.. Чарли, – Фришман выбросил картонный стаканчик в мусорную корзину, не лезь в это дело!.. Поверь, мне будет крайне неприятно узнать, что моего однокурсника Чарли Боксона застрелил неизвестный мотоциклист!..

– Почему мотоциклист? – поинтересовался Боксон.

– Потому что на узких улицах бельгийских городов именно на мотоцикле легче всего оторваться от погони. А потом мотоцикл не так жалко бросить в подворотне.

– А что, у гватемальцев в Брюсселе имеются такие серьезные сообщники?..

– Не совсем у гватемальцев... У террористов – так будет точнее. В определенных ситуациях пути различных террористических группировок пересекаются, они помогают друг другу, разумеется, до тех пор, пока некоторое совпадение интересов им выгодно... Между прочим, это помогает их ловить чужие секреты хранятся менее надежно, чем свои. И ещё. Чарли, у меня сложилось впечатление, что ты знаешь, кто была та девка, которая тогда убежала от моих парней. Я ошибаюсь, нет?

– Будем считать, Лео, что ты ошибся.

– А если я тебя сейчас арестую?.. За сокрытие улик...

– Я начну требовать британского консула, адвоката и англо-фламандского переводчика. В припадке патриотизма я могу даже спеть "Боже, храни королеву!". Тебе нужна ещё одна проблема?..

– Пошел вон! – прорычал Фришман, и тут же остановил Боксона. – Подожди, Чарли! Как глубоко ты вляпался в это дерьмо?

– Пять пуль в автомобиль и одна из них в напарника – куда уж глубже!

– Что говорит французская полиция?

– Идет расследование. Старший инспектор Дамерон производит впечатление очень разумного и очень настойчивого человека.

– Ты действительно не можешь бросить это дело?

– Бросить можно всегда. Гораздо труднее потом будет поднимать. Лео, я все понимаю и очень благодарен тебе за этот разговор! У нас разные дороги, но если мы встретимся на каком-нибудь перекрестке, я всегда буду тебе рад!

– Заходи ещё, поговорим!..

5

Рудольф Баум родился в Дюссельдорфе под грохот бомбежки – американские "летающие крепости" ровняли город с землей. Отец Рудольфа пропал без вести где-то в Курляндии, мать с утра до вечера собирала радиоаппаратуру в одном из цехов Грюндига. Ей повезло – стабильный паек в послевоенной Германии доставался далеко не каждому. Потом появился американский сержант. Он служил в авиационной части, на свидания приезжал на мотоцикле, привозил сигареты и консервы, и несколько раз прокатил маленького Руди, посадив его впереди себя на бензобак. Эти скоротечные поездки произвели такое впечатление на мальчишку, что уже в четырнадцать лет Рудольф Баум угнал свой первый мотоцикл обшарпанный "БМВ" довоенного выпуска. Потом были ещё и ещё, потом нашлись покупатели на запчасти, и в шестнадцать лет парня арестовали – в тот раз он мчался на великолепном "харлее", уведенном прямо от дома какого-то американского полковника. Приговор был условный – судья, бывший танкист вермахта с ожогами на лице, вспомнил своего собственного сына, не успевшего с матерью добежать до бомбоубежища осенней гамбургской ночью 44-го. Испугавшийся Рудольф на какое-то время затих, добросовестно ходил на работу – он устроился подмастерьем на стройку, экономический подъем Германии требовал колоссального нового строительства, безработица скатилась к нулю.

Чуть позже, во время службы в бундесвере, он оказался в автомобильном подразделении, и армейский инструктор, бывший преподаватель автомобильного дела в "Гитлерюгенд", научил Рудольфа чувствовать мотор как сердце – по ритму. Но однажды, во время увольнительной, молодой солдат не удержался и прокатил свою девчонку на чужом мотоцикле – бесстрастно пройти мимо покинутой хозяином могучей "кавасаки" оказалось ему не под силу. Осуществить угон было так легко и просто, что после демобилизации Рудольф восстановил деловые знакомства, и предложил подпольным коммерсантам свои услуги. Целый год он перегонял угнанные мотоциклы в Бельгию, откуда их недорого продавали во Францию. Однажды вечером за Баумом погнался полицейский патруль, и бросив угнанную в тот раз "хонду", Рудольф перебежал на французскую территорию. Во Франции хватало своих специалистов по чужим мотоциклам, и отчаявшийся немец записался в Иностранный Легион.

Завершив свой пятилетний срок службы в парашютно-десантном полку Легиона, Рудольф Баум без промедления приехал в Бельгию, спешно женился на своей давней подружке Еве, дочери одного из скупщиков мотоциклетных деталей, и получил официальное разрешение на жительство в Бельгийском королевстве – в родную Германию Баум возвращаться не хотел. Рудольф не изменил своему призванию маленькая ремонтная мастерская тестя с приходом талантливого механика получила неплохие предпосылки для успешного развития. По вечерам Баум наслаждался покоем Брюсселя, пил пиво и доводил до совершенства побывавший в несложной аварии и по этому случаю недорого купленный "мерседес-бенц".

В тот вечер Баум задержался в мастерской допоздна. Завершил полировку поверхности выправленного и заново окрашенного капота; выпил пива; подумал о необходимости найма подручного работника, лучше всего – какого-нибудь турка; в очередной раз выругался в адрес арабов с их нефтяным эмбарго (а на "мерседес" бензину не напасешься!); с радостью вспомнил о беременности жены; закурил. Звонок в дверь прервал размышления.

– Привет, Руди! – на пороге мастерской стоял Чарли Боксон, в Легионе они служили в одной роте, но контракт Баума закончился на год раньше. Хорват Илашич из минометного взвода как-то трепался, что сержант Боксон – родной внук самого Черчилля, никто, конечно, этому болтуну не поверил, но когда англичанина вдруг направили в офицерскую школу, то даже самые закоренелые скептики поколебались в своих убеждениях. (Почему-то никому не пришла в голову простая мысль о том, что выпускник Сорбонны Чарли Боксон – единственный в батальоне, кто мог складно и без единой ошибки написать по-французски рапорт не менее чем на трех страницах).

– Разве в автомастерской можно курить? – спросил Боксон задумчиво молчащего Баума.

– Привет, Чарли! В этой мастерской мне все можно. Заходи!

Они сели за маленький конторский стол, Боксон выставил принесенную с собой бутылку "Джонни Уокера", Баум достал из шкафчика стаканы:

– Я рад тебя видеть, Чарли! Прозит!

– Прозит, Руди, я тоже рад тебя видеть! Как твои дела?

– Могли бы быть лучше. Как у тебя?

– По-разному! Скажи мне, что это такое?

Боксон положил на стол ключ, несколько дней назад вынутый из кармана Пеллареса. Баум неторопливо взял предмет исследования, повертел между пальцами, внимательно осмотрел со всех сторон. Зазвонил телефон.

– Мастерская! Да, дорогая, скоро приду!.. – ответил Баум и положил трубку. – Мы живем в соседнем доме, но жена все равно беспокоится.

Боксон понимающе кивнул.

– Эта железка очень похожа на ключ от сейфа, – сказал после некоторого молчания Баум, – но вот при чем тут славный город Брюгге?.. Надпись не отштампована на заводе, её выгравировали потом, когда замок был установлен в конкретном месте... Такие ключи выдаются клиентам индивидуальных банковских сейфов, но для того, чтобы открыть сейф, требуется второй ключ, который хранится в банке. Но вот надпись?..

– Это может быть названием отеля? – спросил Боксон.

– Точно, Чарли, это ключ от сейфа камеры хранения отеля! – обрадовался Баум. – В Брюсселе есть отель "Брюгге"...

– Да, есть, – согласился Боксон, – я смотрел в телефонной книге, а также это может быть ключ от корабельного сейфа...

– Может быть... Но я бы сначала проверил отель.

– Правильно, Руди! Я бы пошел в отель сам, но меня могут там ждать... Недавно меня уже встречали, я удивляюсь, что остался жив...

– А за тобой следом не идут? – забеспокоился Баум. – У меня семья...

– Нет, Руди, я всю дорогу проверялся, – успокоил его Боксон. – Но если в сейфе лежит то, о чем я думаю, значит, в отеле какой-нибудь неприятный сюрприз или даже засада. Организовывают её люди неглупые и дерзкие, перестрелка в центре Брюсселя их не смутит, и мне нельзя появится даже рядом с отелем. Кстати, сначала все-таки надо узнать, оттуда ли этот ключ. Твои предложения?

– Надо найти кого-нибудь, не вызывающего подозрений. Или подкупить кого-нибудь из отеля. А что должно быть в сейфе?

– Извини, Руди, но лучше тебе этого не знать!..

– А тогда какого черта ты завел весь этот разговор?

– Захотелось порассуждать вслух... Не обижайся, Руди, один мой напарник уже в больнице с пулей сорок пятого чуть выше сердца, а у тебя действительно семья. Как ты думаешь, кто может поселиться в отеле, не вызывая подозрений?

– Женщина, молодожены, священник...

– За два дня работы надежного осведомителя я заплачу пятьсот баксов плюс расходы на отель и проверочную аренду сейфа. И твои комиссионные – тоже пятьсот.

– Что требуется узнать?

– Какие ключи у сейфов в камере хранения, кто из работников имеет доступ к сейфам, система внутренней охраны – хотя бы внешние признаки. И подозрительные люди в отеле и около него.

– Когда нужно начинать?

– Завтра, ты же обещал жене скоро быть дома...

– Договорились! Давай аванс, встретимся здесь завтра вечером. Ещё какие проблемы?

– Я оставил свои вещи в пансионе, но хотелось бы переночевать в каком-нибудь спокойном месте с женщиной.

– Здесь по соседству живет Хельга, она сдает комнату на ночь. За дополнительную плату договоришься о сексе. Она не уличная, работает на трикотажной фабрике, но одной растить парня тяжело...

Баум поднял телефонную трубку, набрал номер:

– Хельга? Это Рудольф Баум! Моему приятелю надо переночевать, у тебя свободно? Не беспокойся, он тихий парень!.. Отлично, через десять минут он подойдет. – Баум положил трубку и повернулся к Боксону. – Можешь идти прямо сейчас, дом через дорогу напротив, квартира 8, на третьем этаже. И учти – я за тебя поручился!

– Спасибо, Руди! До завтра!..

Дверь квартиры номер 8 открыла крашеная блондинка, в тусклом свете лестничной лампы она выглядела лет на тридцать.

– Здравствуйте, я от Рудольфа Баума. – сказал Боксон. – Меня зовут Чарли. Простите, я не говорю по-фламандски.

– Здравствуйте, я ждала вас. Меня зовут Хельга. Проходите! – она провела Боксона по маленькой прихожей. – Вот комната. Рудольф сказал вам, сколько за ночь?

– Нет, он решил, что это – не его дело...

Хельга назвала сумму, и Боксон вдруг догадался, как важен ей этот дополнительный, тщательно скрываемый от налогового департамента, источник доходов.

– Согласен, – сказал Боксон и отсчитал деньги за два дня вперед. – Сколько будет стоить ночь с вами?

– Ещё столько же, – ответила Хельга.

Боксон снова отсчитал такую же сумму и спросил:

– Что на завтрак?

– Кофе. Все остальное оплачивается отдельно. На заказ блюда не готовлю рано утром тороплюсь на работу.

– Отлично. Сегодня я уже поужинал, если вы не против, то я хочу лечь сейчас.

– Вон там – душ. Вот ваше полотенце. Мужского халата у меня нет. Сигареты не найдется?.. – спросила Хельга.

Боксон протянул ей пачку "Лаки Страйк".

– Мы не помешаем вашему ребенку? – спросил он.

– Нет, он спокойный мальчик, спит крепко...

Скользнув к Боксону под одеяло, Хельга прошептала: "я не целуюсь в губы", и потом, в оргазме, её тело содрогалось судорогой наслаждения, и её зубы впились Боксону в плечо, так она старалась сдержать крик, и эта неожиданная боль продлила ему остроту блаженства. Потом они молча курили, красными огоньками сигарет освещая комнату, и Боксон почувствовал, как спадает с него груз напряжения последних дней, как становится легко и спокойно, он потушил свою сигарету, и начал целовать грудь женщины, шепотом повторяя: "спасибо тебе, Хельга", она улыбнулась и сказала:

– Жаль, что ты ненадолго...

6

Вечером следующего дня посланный на разведку в отель "Брюгге" старый автомеханик Филипп Лендгарт, тесть Баума, выложил на клеенку стола два ключа, с ощущением собственной значимости наполнил свой стакан из новой, принесенной Боксоном бутылки все того же "Джонни Уокера", и начал рассказывать:

– Отель так себе, в пятидесятом мы с женой ездили в Антверпен, так там мы выбрали себе намного лучше. Постояльцы в этом "Брюгге", в основном, разные провинциалы, коммивояжеры, из иностранцев – какие-то мелкие коммерсанты и туристы. В камере хранения два вида сейфов – большие и маленькие. Больших двенадцать штук, маленьких, на другой стене – двадцать восемь. Я-то сначала арендовал маленький, положил туда пакет, потом говорю, мол, надо бы чемодан на хранение сдать, мне говорят, пожалуйста, я и один большой занял. Замков в каждом сейфе два, ключ от одного у меня, от другого – у старшего портье, если надо сейф открыть, то вместе идем в камеру хранения, я открываю свой замок, он – свой. Кроме старшего портье, никто входить в камеру хранения не имеет права. Если я свой ключ потеряю, то сейф откроют запасным, запасные ключи хранятся у главного управляющего...

– Почему такие строгие порядки, как в банке? – поинтересовался Боксон. Первый раз о таком слышу...

– Коммерсанты, клиенты отеля, постоянно в разъездах по стране, свои вещи и ценности оставляют не в номерах, а в сейфах! Туристов тоже возят на экскурсии, не будут же они все свои деньги с собой таскать. Да и вообще – не такая уж это и редкость...

– Что про охрану отеля?

– В охране отеля пара крепких парней, отставные полицейские, один постоянно ходит по коридорам, другой всегда сидит внизу в холле. Пиджаки у них не оттопыриваются, но оружие наверняка есть, какие-нибудь маленькие пистолеты. Из маленького пистолета человека завалить запросто, я знаю случай, в сорок третьем году один парень из Сопротивления ухлопал немецкого майора из дамского револьверчика двадцать второго калибра, я тогда в облаве чуть в заложники не попал... Потом того парня в жандармерии расстреляли... Ага, значит, два дня назад напротив отеля уселся чистильщик обуви, мальчищка-араб, а на углу квартала стоит такой зеленый "пежо" с двумя арабами. Кого-то пасут, не иначе... Уборщицей в отеле работает одна моя знакомая, мы вместе с её мужем в начале войны в Дюнкерке с разбитых машин запчасти снимали, союзники тогда много техники бросили, покрышки на рынке хорошо шли, ремни приводные, прочая резина... Приятель-то мой лет десять, как от рака легких сгинул, курил, конечно, все больше покрепче, французские, "Житан", а жена, значит, в отель устроилась. Все десять лет там проработала, так что, если узнать чего, то к ней поедем, она все и расскажет. Горничные, они народ такой, – их никто не замечает, а им-то все про всех известно!.. Пожалуй, вот и все. Завтра, как договорились, из отеля съезжаю, или ещё требуется остаться?..

– Нет, господин Лендгарт, теперь, если что понадобится, у вашей знакомой спросим, а вам там светиться ни к чему, арабы не просто так сидят – ждут! Прозит! – Боксон поднял стакан.

– Прозит, ребята, берегите себя, мне одному внука не вырастить!..

Принесенные Леднгартом ключи были почти точными копиями ключа Боксона, если не считать, разумеется, вырезов на рабочих поверхностях – такие же никелированные, с такими же выгравированными буквами "Брюгге".

– Заглянуть бы в книгу регистрации клиентов... – задумчиво произнес Боксон.

– Запросто! – уверенно сказал Лендгарт. – Завтра же попрошу Эмму. Тебе за какие числа нужно?

Алкоголь уже подействовал на старого мастера, и он снова почувствовал себя все тем же отчаянным бельгийским парнем, сумевшим даже из катастрофы 40-го года извлечь свою выгоду – насобирать на поле боя дефицитнейшей автомобильной резины и потом долго торговать ею на черном рынке – сначала за рейхсмарки, а при удаче – за фунты стерлингов и доллары, а иногда и обменивать свой товар на деревенское сало, американские консервы, германский маргарин и болгарские сигареты. Война внезапно затянулась – немцы надолго увязли в заледенелых русских степях, но смекалистые люди все равно не позволяли себе сидеть без дела. Лишившиеся из-за войны запчастей английские и американские автомобили все чаще требовали ремонта, а Филипп Лендгарт черной работы не боялся – его семье удалось не голодать. Однажды ему неслыханно повезло – за восстановление развалившегося "форда" 36-го года, принадлежащего какому-то крупному промышленнику, Лендгарт получил сотню ампул сверхдрагоценнейшего вещества привезенного из нейтральной Швейцарии английского пенициллина. Через некоторое время лекарство обменяли на золото, и после ухода нацистов какой-то трясущийся от ужаса коллаборационист, спешно переезжающий в Конго, отдал за это золото свою механическую мастерскую.

– Не беспокойтесь, господин Лендгарт, – сказал Боксон, – вы и без того сделали большое дело. Не следует рисковать выше допустимого – вы ещё должны обучить своему ремеслу внука...

– Беспокоюсь я, парни, – сознался мастер, – вдруг не внук родится, а внучка – где мы ей хорошего мужа найдем, нашему делу наследник нужен...

– Я понимаю! – Боксон улыбнулся. – Скажите-ка мне адрес вашей знакомой, что в отеле работает, возможно, придется к ней в гости зайти...

Лендгарт продиктовал адрес, Боксон сделал запись в блокноте, потом они с Баумом вышли на крыльцо покурить, и Боксон сказал:

– Все, Руди, акция закончена. Арабы – это слишком серьезно. Дальше я работаю сам. Вот деньги, здесь должно хватить на расходы по отелю. Где можно купить оружие?

– Бельгия – страна оружейников, я могу поговорить с парнями... неопределенно ответил Баум.

– Попозже. Лучше дай мне на завтра рабочий комбинезон, я хочу прогуляться перед отелем "Брюгге".

– Ты – сумасшедший, Чарли, мне говорили об этом ещё в Легионе, я не верил... Повесь на плечо моток кабеля, в руки возьми ящик с инструментом, на голову тебе я дам старую шляпу. Тебе бы как-то рост убавить...

– Я сгорблюсь и пойду утром, пока не очень светло...

– Тогда – до завтра!..

...Ночью Хельга, положив голову на плечо Боксона, спросила:

– Ты – легионер?

– Да. А это имеет какое-то значение?

– Нет, не очень... Первый раз вижу легионера без татуировок.

– А я с детства отличался нестандартностью мышления!..

– И разговариваешь ты слишком заумно...

– Я не просто легионер, я – лейтенант парашютно-десантного полка, к тому же, в Легионе было много интересных людей, и кое-чему я у них научился...

– Это заметно, легионеры не расспрашивают о прошлом... Странно, ты почему-то боишься ночевать в отеле...

– В отеле дороже...

– Неправда, ты ведь где-то оставил свой чемодан.

– Мне хотелось переночевать с женщиной.

– За те деньги, что ты заплатил мне, ты бы мог найти себе женщину в любом отеле. Нет, Чарли, тебе нужна даже не женщина, а спокойное место!.. А я оказалась удачным к нему дополнением.

– Не думай об этом, Хельга, от излишних размышлений появляются морщины...

– Я стараюсь об этом не думать... Сегодня с тобой как-то спокойно, вчера ты был таким напряженным... Женщины это чувствуют...

– У меня было несколько трудных дней...

– А разве бывают легкие дни?..

– Бывают! Например, когда выдали жалованье и отпустили в увольнительную на сутки. В такие дни все было так легко и просто, что даже пьяная поножовщина в солдатском борделе воспринимается не как угроза для жизни, а как развлечение, о котором в нашей роте будут говорить до следующей драки...

– Шрам на лбу ты заработал в бордельной поножовщине?

– Нет, значительно раньше!..

– А вот сейчас ты совсем похож на легионера – не говоришь о своем прошлом. Наверное, так надо... А шрам на боку?

– Небольшая автомобильная авария.

(В тот день, где-то на пограничной территории между Южным Суданом и Центрально-Африканской республикой, джип разведгруппы наехал на мину, машина перевернулась на бок, и из ближайшего кустарника с радостным воем поднялись солдаты генерала Нимейри. Одной длинной автоматной очередью капрал Юхансон, швед из Гетеборга, заставил их снова залечь, а сержант Боксон ловко бросил подряд две гранаты – кустарник загорелся и не ожидавшие отпора суданцы поползли в разные стороны. Для попавших в засаду самое главное – перехватить инициативу, и легионеры смогли это сделать: уцелевшие при взрыве швед и англичанин сами пошли в атаку – ведь попасть в плен было хуже смерти. Суданцы, напуганные отчаянным отпором и оставив несколько трупов, убежали, а разведчики Иностранного Легиона четырнадцать часов шли на юг, поддерживая контуженного, но держащегося на ногах поляка Штепанского, а раненого в живот и потерявшего сознание чеха Кнайдла скрипящие зубами Юхансон и Боксон несли попеременно на себе. Почуявшие кровь гиены всю ночь сверкали вокруг красными глазами, но легионеры несколько раз выстрелили промеж некоторых чересчур приблизившихся огоньков, и звери, поедая убитых сородичей, не решились наброситься на людей. Только выйдя к какой-то деревне и вручив раненых заботам случайно оказавшегося там ветеринара, Боксон посмотрел, что же так саднит на левом боку. Отодрав от раны задубевшую от своей и чужой крови камуфляжную куртку, он увидел рваный порез – осколок прошел вскользь. Наверное, это можно было считать автомобильной аварией, тем более, что старший офицер потом разъяснил особо настойчивым иностранным журналистам, что никаких французских легионеров на суданской границе в тот день не было.)

Хельга погладила Боксона по груди, прижалась к нему поплотнее, прошептала:

– Ты врешь, как все легионеры. Вчера ты был честнее...