Текст книги "Гуси к чужому обеду"

Автор книги: Александр Ивин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

...Секретарь лондонского клуба дзю-до "Северный меч", крупная дама с коротко подстриженными ногтями на коротеньких сильных пальцах, с сомнением посмотрела на старый парижский диплом Боксона, подтверждающий его право на ношение черного пояса.

– Обычно мы не принимаем заграничные сертификаты... – проговорила секретарь.

– А если я внесу не только вступительный взнос, но и членские взносы за два года вперед? – спросил Боксон.

– В таком случае мы можем сделать исключение!

Боксон заполнил необходимую анкету, выписал чек. Секретарь открыла стенной шкаф:

– Если желаете, можете приобрести сувениры с символикой нашего клуба...

Боксон рассмотрел значки, плакаты, флаги разных размеров, нашивки, и остановил взгляд на металлических пуговицах.

– Я бы хотел купить пуговицы для блейзера.

– Сегодня у нас имеется несколько видов: алюминиевые, латунные, медные и серебряные.

Покойный дед Чарльз Боксон, грузчик лондонского порта, однажды рассказывал своему внуку Чарли, что ещё в начале века уважающие себя морские капитаны на парадных мундирах носили пуговицы из настоящего золота.

– Я покупаю серебряные! – сделал свой выбор Боксон.

– Хорошие спортивные пиджаки продают на Пэлл-Мэлл. – сообщила секретарь, упаковывая выбранный комплект. – Также у нас имеются кимоно с символикой клуба – все размеры. На какое время вы предпочитаете тренировки?

– До полудня, часов с десяти до двенадцати, два раза в неделю...

– То есть исключительно для поддержания формы. – сделала вывод секретарь. – У нас проводятся ежемесячные внутриклубные соревнования, не желаете ли принять участие?

– Откровенно говоря, меня больше интересуют занятия по прикладному джиу-джитсу...

– В таком случае вам следует записаться в группу мастера Фрэйнса, он проводит утренние занятия по средам и субботам. У вас есть свое кимоно?

– Нет, я покупаю у вас.

В раздевалке Боксон переоделся, завязал пояс белого цвета – пояс для начинающих дзюдоистов. Его парижский тренер, мастер Хаката, японец из Иокагамы, говорил: "Если вы достигли черного пояса, можно не стесняться носить белый".

После общей разминки мастер Фрэйнс, седоволосый борец-тяжеловес лет пятидесяти, предложил Боксону спарринг – для определения квалификации. К пятой минуте поединка Фрэйнс уже оценил мастерство соперника, чистый прием провести оказалось невозможно, на десятой минуте назначенный из числа учеников рефери остановил свалившихся на татами борцов: ничья.

– У вас неплохая школа, – похвалил Боксона тренер, – но, похоже, вы еле держали себя в рамках спортивных правил...

– Вы правы, мастер, я слишком испортился на армейской службе...

– Да, заметно – вы настроены не на спортивный поединок, а на стремительную рукопашную схватку, некоторые ваши приемы слишком опрометчивы, ещё несколько минут и вы бы переступили грань разумного риска... Кстати, вы предпочитаете отрабатывать защиту от оружия или обыкновенное единоборство?..

– Приемы против оружия, мастер, – борьба с невооруженным противником в последнее время происходит чаще всего только в спортзале...

– Разумно, тренировки против оружия тяжелее, но эффективней. Не боитесь утратить спортивные навыки?

– Я не планирую выходить на татами ради спортивных титулов, для меня гораздо важнее уцелеть в бою...

– Говорят, что современный бой не предполагает тесного контакта с противником – исход боя решают дальнобойность и скорострельность...

– Простите, мастер, но если бы вы верили в справедливость этих слов, вы бы не были тренером...

Фрэйнс улыбнулся и скомандовал:

– Тема сегодняшнего занятия – защита от ножа. Ваш партнер – слева от вас...

...В магазине мужской одежды специальная работница пришила серебряные пуговицы с монограммой клуба "Северный меч" к синему спортивному пиджаку. В сочетании со светло-серыми брюками и шотландским галстуком цветов клана Мак-Бин весь комплекс придавал Боксону внешность богатого наследника.

Боксон любил свою семью – родителей м сестер. И постоянно старался оберегать их покой – какими бы не были действия непутевого Чарли, его семья всегда оставалась в стороне. Больше полутора лет он провел в партизанских отрядах Гватемалы и Никарагуа, а домашние были уверены, что Чарльз занимается археологическими раскопками в туристических районах мексиканского полуострова Юкатан – пару раз партизанские курьеры переходили границу и попутно отправляли письма с мексиканским штемпелем в Лондон.

Вот и сейчас, включившись в рискованное дело с наемничеством для Африки, Боксон не остался в квартире родителей, а вселился в маленький недорогой пансионат "Кроссроудз" – именно его адрес и телефон Боксон сообщил Стокману. Хозяйка пансионата, миссис Гроверстон, вдова морского офицера, перечислила новому постояльцу строгие правила поведения: не опаздывать к обеду, не приводить посторонних женщин, не шуметь.

– У нас приличное заведение, мистер Боксон, мы не закрывались даже во время войны...

Добропорядочность пансионата подчеркивал несколько потемневший от лондонского воздуха большой парадный портрет королевы Виктории и медная табличка, извещавшая, что пансионат "Кроссроудз" основан в 1879 году.

Боксон заверил миссис Гроверстон в своем благонамеренном поведении, и как бы невзначай упомянул, что служил в армии Франции в чине лейтенанта. В гостевой книге его так и записали: "Лейтенант в отставке Чарльз С. Боксон".

5

Миссис Гроверстон встретила Боксона осуждающим взглядом – отставной лейтенант опять не ночевал в пансионе, и явился только к обеду.

– Вам звонил какой-то мистер Стокман, просил вас позвонить, сказал, что его телефон вам известен, – миссис Гроверстон сделала паузу, выслушала благодарственные слова и добавила. – Во время войны в пансионе останавливались американские офицеры, так вот они говорили так же, как этот мистер Стокман.

– Вы правы, миссис Гроверстон, – кивнул Боксон, – мой приятель Джо Стокман действительно американец...

– Вы всегда будете приходить только к обеду? – осведомилась хозяйка пансиона.

– Миссис Гроверстон, я обещал не тревожить покой этого чудесного дома, а свои обещания я всегда выполняю!.. – и Боксон поднял глаза к портрету многодетной королевы. – Даже её величество осталось бы довольно моим поведением...

Миссис Гроверстон презрительно поджала губы, но смолчала – этот Боксон носил слишком хорошую одежду, и его манеры за столом были безупречны, а что же до его отсутствия по ночам, то даже покойный король Джордж в молодости часто ночевал вне Букингемского дворца.

Боксон подошел к телефону, стоящему в холле на почти чиппендейловском столике, набрал номер Стокмана.

– Мистер Боксон, – сказал Стокман после обмена приветствиями, – вы не могли бы приехать сегодня вечером в "Парк оук"? В ресторане я заказал отдельный кабинет, хочу провести предварительную беседу с несколькими отобранными кандидатами. Если есть необходимость, можно получить в отеле номер, заказ сделан от имени "Международной службы безопасности". Приходите в ресторан в половине восьмого...

...Они собрались в ресторане отеля "Парк оук" – одиннадцать мужчин, отобранные из трех сотен откликнувшихся на объявление о специальной работе за рубежом. Стокман предложил заказать все, что каждый пожелает – фирма оплачивает все расходы.

– Джентльмены, – начал Стокман, когда официанты ушли выполнять заказ, – мы собрались здесь для обсуждения перспектив нашей деятельности...

Стокман говорил обычные для начала всех деловых обедов фразы, но слушателей друг другу не представил, справедливо рассудив, что некоторые, возможно, захотят сохранить свое имя в тайне.

– ...Полагаю, что должен сообщить вам регион, в котором предстоит большая работа для специалистов вашего профиля.

Стокман внимательно посмотрел на присутствующих и сказал:

– Эта территория называется Зимбабве, она же – Южная Родезия.

Среди слушателей произошло движение, однако, никто голосом не высказал своего отношения к новости.

– В настоящее время, – продолжал Стокман, – мятежное руководство этой бывшей британской колонии не намерено передавать власть в руки черного большинства, хотя и привлекает к сотрудничеству умеренных африканских лидеров. А неумеренные африканцы представлены несколькими относительно крупными повстанческими группировками, каждая из которых претендует на первенство и не желает делить власть со своими коллегами. Некоторые лидеры имеют доступ к относительно крупным финансовым ресурсам и готовы заплатить за деятельную помощь со стороны военных специалистов. Насколько мне известно, все здесь присутствующие имеют опыт в данной сфере деятельности...

Слушая речь Стокмана, Боксон внимательно осматривал своих сотрапезников. Люди серьезные, одежда неброская, но качественная, у некоторых на руках татуировки, двое курят французские сигареты "Житан" – вероятно, служили в Легионе, у одного неровно завязанный галстук – следовательно, этот элемент одежды ему непривычен, ещё один персонаж слишком суетится на своем месте вероятно, психически неуравновешен... А вот у того, что третий слева – хороший загар, наверное, тоже недавно побывал в тропиках...

Джо Стокман прервал свою речь в момент появления официантов, принесших заказанные блюда. Перед большинством присутствующих оказались бифштексы разной степени прожаренности (видимо, такое однообразие предполагалось заранее), абсолютно все заказали виски со льдом (что также нетрудно было предугадать), кое-кто воспользовался возможностью заказать за чужой счет некоторые деликатесы – икра, устрицы, жареные перепела и шампанское.

Минут десять все добросовестно занимались содержимым тарелок и бокалов, время от времени обмениваясь незначительными репликами, потом Стокман заговорил снова:

– Основная концентрация военных специалистов предполагается на северо-западе Родезии...

– А где предполагается не основная концентрация? – вдруг спросил Боксон.

Стокман с недовольством посмотрел в его сторону – выступать с речью без конспекта ему и так было непросто, а тут ещё всякие выскочки мешают некорректными репликами.

– Некоторые группы специалистов действуют также на юге страны, – пояснил он, – но на сегодня большое значение имеет поддержка правительства Замбии, предоставившего свою территорию для создания нескольких тренировочных лагерей, поэтому пока нам более интересен именно север...

– А мне наплевать, куда ехать! – неожиданно громко сказал тот из гостей, чью излишнюю суетливость давно заметил Боксон. – Я – убийца, и мне все равно, где убивать!

"Психопат. – Боксон констатировал факт. – Вероятно, садист. Провалит любое задание, или начнет стрелять в спину".

– Когда мы получим конкретные указания к действию? – спросил один из любителей французских сигарет, и по акценту Боксон догадался: бельгиец. Судя по возрасту, вполне мог воевать в Конго.

– Как только в Замбии будут готовы вас принять. Бессмысленно отправлять специалистов просто в джунгли, пусть господин Мугабе приготовится к встрече. Но я уверен, что ждать вам осталось недолго...

– Недолго – это сколько? – задал вопрос мужчина с криво повязанным галстуком. – Для меня каждый лишний день в этой стране – как лишний день к тюремному сроку...

– Насколько я знаю, активизация боевых действий намечена на ноябрь... уверенно ответил Стокман, и вдоль стола прокатился дружный ропот.

– До ноября почти полгода! – воскликнул один из приглашенных, мужчина с перебитым боксерским носом и тяжелым серебряным перстнем на правой руке. – За это время можно провести парочку мелких войн...

– Или схлопотать новый срок!.. – добавил его сосед с татуированным красно-черным драконом на запястье.

– Джентльмены, не волнуйтесь! – Стокман поднял руку, призывая всех к тишине. – Вы все являетесь наиболее ценными кандидатами на предлагаемую работу, поэтому вам выплатят небольшой аванс и ускорят вашу отправку в Африку. Повторяю, там пока ещё не готовы к вашему прибытию. Сейчас формируется батальон из британских волонтеров, командовать им будет полковник Энди Дженнисон, он из Южной Африки, ранее побывал в Индокитае, Алжире и Чаде, а ещё раньше служил в специальных воздушно-десантных частях, в полку герцога Йоркского...

– Будет только один британский батальон? – спросил заказавший устрицы джентльмен с аккуратными тонкими усами.

– Не только, планируется также создание американского и французского подразделений – примерно по пятьсот солдат в каждом. Таким образом, вместе с африканскими подразделениями, в которых командирами будут белые специалисты, ударный авангард станет очень серьезной силой. Какие ещё есть вопросы?

– Когда выплатят аванс? – спросило сразу несколько человек.

– Завтра утром, – ответил Стокман. – Сегодня вы можете продолжать ужин, заказывайте, что пожелаете, все будет оплачено...

"Интересно, – размышлял Боксон, наблюдая за присутствующими, – кому нас показывают?" В том, что этот ужин был всего лишь смотринами, он не сомневался – для такой мелочи, как информирование о районе предстоящей работы собирать всех наемников одновременно не было никакого смысла, гораздо проще переговорить с каждым в отдельности и назначить общий сбор только перед самым отлетом, в аэропорту.

– Далее, джентльмены! – продолжал речь Стокман. – Желающие могут застраховать себя на случай болезни, ранения и даже смерти. Страховой агент находиться здесь неподалеку...

"Чушь! – однозначно оценил Боксон. – На Острове ни одна страховая компания не выплатит наемнику ни пенса!.."

– Должен поставить вас в известность, джентльмены, – Стокман широко улыбнулся, – что каждый, кто возьмет аванс и сбежит, получит пулю в колено...

– Точно, – поддакнул Стокману румяный здоровяк с шотландской эмблемой на лацкане пиджака, – мы в Ольстере так стреноживали всех предателей!..

"Блеф! – Боксон еле сдержал улыбку. – В Ольстере, возможно, так и было, но сегодня вы, ребята, и без того на грани криминала, лишние осложнения с европейскими властями вам ни к чему..."

– Простите, мистер Стокман, – вслух сказал Боксон, – неужели вы хотите напугать хотя бы одного из здесь присутствующих?..

За столом установилась тишина.

Стокман помедлил самую малость и рассмеялся:

– Вы правы, мистер Боксон, чем-либо напугать присутствующих здесь джентльменов невероятно трудно, но "Международная служба безопасности" считает необходимой полную осведомленность всех заинтересованных в договоре сторон...

– Великолепная формулировка, мистер Стокман! – признал Боксон. – Прошу меня простить за несдержанность.

– Необходимо также напомнить, что гонорар составляет двести фунтов стерлингов в неделю, – продолжал Стокман. – Все расчеты будут вестись через банк "Барклайз"...

"Сделаю доверенность на отца, – размышлял Боксон, – пусть сразу же переводит деньги в Швейцарию..."

Ужин в ресторане отеля "Парк оук" продолжался до полуночи. В первом часу ночи некоторые из приглашенных до такой степени воспользовались возможностью заказывать любые спиртные напитки, что начали проявлять неконтролируемую агрессивность; незадачливый официант, осмелившийся указать одному из клиентов, что в ресторане нельзя находиться без галстука, получил профессионально поставленный удар правой под ребра, грохот свалившейся с его подноса посуды заставил сосредоточиться почти половину сидящих за столом: неприятности с полицией многим были не по карману, а кое-кто реально рисковал свободой.

Стокман уладил инцидент шуршанием отсчитываемых купюр, поспешно расписался в предъявленном счете и попросил утомившихся джентльменов отдохнуть до утра в заранее заказанных номерах.

Боксон вышел на улицу, остановился, вдыхая свежий ночной воздух. Вслед за ним вышел из отеля и так же остановился бельгиец с очередной сигаретой "Житан".

– Роже Лавьер, – представился он и протянул руку.

– Чарли Боксон, – англичанин ответил рукопожатием. – Давайте говорить по-французски, я владею этим языком свободно...

– Согласен, хотя я неплохо говорю по-английски... – бельгиец улыбнулся. Каковы ваши впечатления, если не секрет?

– Я не видел этих людей в деле, мне трудно о них судить... – пожал плечами Боксон.

– А Джо Стокман?

– Бедняга Джо всего лишь исполнял свою работу – демонстрировал нас заказчику. Правда, кто заказчик, я так и не определил...

– А "Международная служба безопасности" – это название вам ни о чем не говорит?

– Они могли назвать себя как угодно, хоть даже "Академия стратегических инициатив" – наименование структуры часто не имеет никакого значения...

– Мне случалось бывать в Конго с Бобом Денаром, – сообщил бельгиец, – у вас тоже не местный загар...

– Я полтора года жил в Гватемале.

Бельгиец понимающе кивнул и спросил:

– Как вы думаете, британские власти знают о вербовке наемников?

– Вполне возможно, ведь все происходит абсолютно открыто...

Из отеля вышел Джо Стокман.

– Джентльмены, – заговорил он, – вы решили не ночевать в "Парк оук"?

– Мне не рекомендуется конфликтовать с полицией, – сказал Роже Лавьер, – а некоторые наши коллеги слишком громко разговаривают, на шум может придти какой-нибудь добросовестный констебль...

– Меня тоже смущает присутствие несдержанных в эмоциях незнакомцев... добавил Боксон.

– А как же вы собираетесь вместе работать? – спросил американец.

– Мы надеемся, что на рабочем месте у наших коллег хватит сообразительности вести себя правильно... – сказал Боксон.

– Вы уже успели объединиться с мистером Лавьером? – усмехнулся Стокман. Что ж, вдвоем вы сможете создать неплохую тактическую группу...

Вслед за Стокманом из отеля вышел любитель жареных перепелов.

– Джейми Мак-Рэй, бывший парашютист и частный сыщик! – представился он. Скажите мне, парни, зачем нам пропели всю эту балладу про Родезию-Зимбабве? Чтобы мы как-нибудь, исключительно невзначай, сообщили красивую информацию журналистам?

Мак-Рэй закурил вытянутую из кармана сигару и хитро посмотрел на собеседников.

– Вы можете ответить на этот вопрос, мистер Стокман? – он обратился прямо к американцу.

– А кто вам поверит, джентльмены? – спросил Стокман. – Кто всерьёз поверит, что на обыкновенной дружеской вечеринке свободно прозвучала информация стратегического значения?..

– Красиво сработано! – восхитился Мак-Рэй. – А как насчет аванса?

– Утром, часов в девять все получат чеки...

– А наличные? – насторожился Лавьер.

– Только в качестве исключения! Надеюсь, к девяти часам утра все вернутся в нормальное состояние, и не будут выставлять заведомо невыполнимые требования. – Стокман подошел к двери отеля. – Пойду, посмотрю, все ли в порядке, а то некоторые джентльмены слишком возбуждены... До завтра!

– До завтра! – попрощался Боксон, а Мак-Рэй и Лавьер молча щелкнули каблуками.

6

– Ты не приходил вчера, Чарли, – Барни Кифф блеснул ухмылкой, – Сэлли скучала...

– Пора заканчивать с этой Сэлли...

– И начинать с новой?

– Наверное...

– Тогда возьми её подружку, у неё на груди татуировка...

В клубе "Катанга" грохотал настоящий африканский там-там – барабанщик Кен Эткин экспедиционно слетал в Кению и сумел сторговаться с одним уступчивым сельским вождем. В той африканской деревушке Эткин прожил больше месяца, брал уроки у выдающихся исполнителей ритма, но передавать сообщения так и не научился – сказалось абсолютное непонимание местного диалекта. В аэропорту Найроби там-там упаковали в цинковый ящик и доставили в Лондон без повреждений, но королевская таможня настояла на полугодовом карантине – в упаковочной стружке обнаружились какие-то кенийские насекомые. Все шесть месяцев Кен Эткин страдал от разлуки с любимым инструментом и чуть не нажил нервное истощение – так беспокоился о сохранности африканского дерева в пресловутом туманном климате Альбиона (друзья рекомендовали скрасить ожидание сочинением музыки для более традиционных инструментов, на что Кеннет отвечал: "Я не сочиняю музыку – я её сопровождаю, она звучит независимо от меня!.."). Судя счастливому выражению лица барабанщика, разместившегося сейчас на сцене клуба "Катанга", там-там испытание климатом выдержал – кенийские мастера вкладывали в свое изделие душу.

– Скажи-ка мне, Барни, кто такая художница Джулия Вуд? – Боксон поставил перед приятелем кружку пива, вторую такую – перед собой.

– Ты спрашиваешь о той миссис, которая отшила тебя в первый вечер как последнего фраера? – с ехидством уточнил Кифф.

– Именно о ней, – с полной серьёзностью подтвердил Боксон.

– Да как бы ничего особенного... Говорят, пришла с друзьями в самый первый вечер, на открытие клуба, с тех пор побывала замужем, развелась, о детях ничего не знаю, иногда бывает при деньгах, но в последнее время как бы на мели...

– А её приятели?

– Этой зимой ошивался вокруг какой-то саксофонист, но, похоже, он травку покуривает, а она этого не любит... Ты хочешь опять приударить за миссис Вуд? Значит, Сэлли тебе все-таки надоела?

– Симпатяшка Сэлли – это всего лишь Сэлли, не более того...

– Ну, тогда удачи тебе, Чарли Боксон...

...Галерея "Шеллстоун", что на Эбби-роуд, совсем неподалеку от знаменитой студии "Битлс", занимала несколько больших залов на первом этаже дома, в котором все остальные помещения были заняты офисами различных фирм.

Боксон шел по безлюдной галерее, рассматривая образцы современного авангардизма.

В шестидесятые годы, на волне нигилизма, хиппизма и беспредметности, многие школы живописи поддались моде и выпустили из своих стен целое поколение художников, великолепно разбирающихся в сочетании оптических эффектов, многообразии плоскостей и эмоциональной незавершенности, но не умеющих реалистично нарисовать хотя бы примитивный натюрморт.

Склепанные из обломков автомобилей многоугольные скульптуры; картины, на которых негрунтованный холст был обляпан килограммами масляной краски; кухонная утварь, спаянная в дикообразо-подобные композиции; километры стальной проволоки, сплетенные в облако под названием "Оксфордское вдохновение"; пластмассовый муравей, размером со слона, – вне всякого сомнения, вещи сколь интересные, столь и никому не нужные, – психоз авангардизма закончился одновременно с началом энергетического кризиса. Впрочем, гигантский муравей Боксону понравился.

Тренированный слух уловил мягкие шаги в мокасинах ещё в соседнем зале, он обернулся и увидел миссис Вуд с чашкой чая в руке.

– У вас ланч? – спросил Боксон вместо приветствия.

– У нас чай, – ответила художница. – Вас что-то заинтересовало?

– Да, – сказал Боксон. – Вот, например, муравей...

И Боксон дернул пластмассового муравья за ус.

– Осторожно! – проговорила Джулия, и в тот же миг огромный муравей подпрыгнул.

– Ого! – Боксон восторженно засмеялся и дернул муравья за ус ещё раз. Муравей подпрыгнул ещё.

– Перестаньте! – сказала Джулия. – Этот экземпляр должен прыгать перед покупателями...

– А я кто? – спросил Боксон.

– Боюсь, что вы всего лишь случайный скучающий посетитель...

– Вы слишком дурно обо мне думаете, миссис Вуд, – сказал Боксон. – Я зашел сюда не случайно, и скучно мне пока что не было. В каком зале выставлены ваши работы?

– В соседнем, но не уверена в вашем желании их купить.

– В своих желаниях я и сам иногда не уверен...

Картины Джулии Вуд были похожи на истертые временем полотна экспрессионистов – бешенство красок вокруг реалистично исполненных портретов, тщательно нарисованные потертости холста и не менее тщательно нарисованные трещинки поверхности.

– Зачем вы придает вашим полотнам такой потрепанный вид?

– Все, что изображает художник, отражает состояние его души в момент творчества, – ответила Джулия. – По-моему, это прописные истины...

– Вам говорили, что у вас умные глаза? – неожиданно для себя спросил Боксон. – Простите...

– Иногда мне говорят, что у меня чересчур умные глаза, – ответила художница. – И временами мне это мешает...

– Ну вот! – сказал Боксон. – Я был уверен, что вы – женщина без комплексов...

– Вы не ошиблись, от всех своих комплексов я избавилась в кресле гинеколога...

Боксон помолчал, обдумывая фразу, потом произнес:

– У вас потрясающая способность ставить собеседника в тупик...

– Своим собеседникам я всегда оставляю шанс выйти из тупика.

– И что я должен сделать для такого маневра?

– Наверное, об этом вам следует догадаться самому...

Боксон молча прошелся вдоль стен, рассматривая картины. Джулия Вуд рискованно экспериментировала с оттенками света, иногда работа кистью казалась нарочито грубой, но, приглядевшись повнимательнее, можно было понять всю тонкость рисунка – все картины отличались прилежностью исполнения и несомненным дарованием.

Боксон услышал все те же мягкие шаги мокасинов и, обернувшись, увидел, как Джулия уходит из зала, небрежно размахивая пустой фарфоровой чашкой.

...Вечером, в клубе "Катанга", подружка симпатяшки Сэлли, сев Боксону на колени, прощебетала:

– Барни сказал, что ты очень тоскуешь и что Сэлли тебе неинтересна. Это правда?

– Скорее всего – да...

Подружку звали Бетти, от полного имени – Элизабет ("Меня назвали в честь королевы!" – с гордостью сообщила она). Татуировка на груди действительно присутствовала – вокруг соска с профессиональным мастерством был изображен глаз с длинными ресницами и со слезой. Так как Сэлли временно перебралась к Барни Киффу, Бетти привела Боксона в маленькую квартирку, которую девчонки снимали на пару. На стене висел портрет совсем юного Майкла Джеггера, напротив дебильно улыбались парнишки из "Бэй Сити Роллерс". На оконном стекле губной помадой было выведено: "Привет, солнце!". На подоконнике валялись пустые сигаретные пачки и стопка грампластинок.

– Посмотри в холодильнике, – крикнула Бетти из душа, – там было пиво!..

Пива в холодильнике не было. Холодильник вообще был совершенно пуст, а из морозильной камеры уныло свесились сталактиты сосулек.

"Пожалуй, хватит! – подумал Боксон. – Ещё одна такая Бетти, и я привыкну к грязным лондонским простыням..."

Посреди ночи за стеной начали ругаться соседи.

– Он безработный, – объяснила Бетти, – а она посудомойка в ресторане. Недопитое клиентами успевает сливать в бутыль и приносит домой. Пьют вместе, потом он её бьет. И ещё она собирает окурки в пепельницах, достает табак и тоже приносит ему – он курит самокрутки...

Утром Боксон отсчитал деньги (Бетти спрятала их под подушку), доехал на такси до пансиона "Кроссроудз", позавтракал вместе с пансионерами, усмехаясь про себя над любопытствующими взглядами, поднялся в свой номер, минут пятнадцать стоял под душем, развлекаясь переключением горячей и холодной воды, и с наслаждением вытянулся на накрахмаленной хрустящей простыне.

Через три часа его разбудила миссис Гроверстон.

– Мистер Боксон, вас немедленно требуют к телефону!

Чертыхаясь и нехорошо поминая всех тех, кто знал этот номер, Боксон подошел к аппарату:

– Привет, Чарли, это Джейми Мак-Рэй! Нынче дурное утро – нашего лучшего друга Джо Стокмана нашли с перерезанным горлом!..

Глава вторая. К северу от Темзы

1

Редактор отдела криминальных новостей газеты "Мэйл" задумчиво перебирал сверкающие глянцем фотографии мертвого американского вербовщика. Многополосная тема лежала на поверхности – ещё месяц назад один из репортеров записался на прием к американцу, но интервью не получилось – Джо Стокман спросил, сколько стоит фотокамера, и что репортер будет делать, если такая хрупкая вещь совершенно случайно разобьется на каменных ступенях лестницы отеля. Газетчик, в юности бывавший активным участником пацифистских манифестаций, попытался вслух рассуждать о тупых милитаристах и тем самым окончательно провалил беседу. (Впрочем, в те дни имелась другая тема для репортажей: Лондон посетил румынский лидер Чаушеску; некоторые особо активные эмигранты, вырвавшиеся из придунайских концлагерей, вслух мечтали о применении чего-нибудь осколочного и крупнокалиберного, а особо яростные призывали бывшего короля Михая возглавить вооруженный поход на Бухарест. Лондонская полиция провела очень тревожные сутки, а репортеры не отставали от правительственного кортежа ни на минуту.)

– Тина, – попросил секретаршу редактор, – срочно найдите мне Хэккета!

– Сию минуту, сэр!

Минута не получилась – с утра репортер Мелвин Хэккет в редакции не появлялся; вспомнили, что накануне в баре с каким-то американцем из "Вашингтон Пост" он хлебал виртуозные коктейли; выпили много, сейчас, наверное, отсыпается дома. К домашнему телефону Хэккета долго никто не подходил, наконец, в трубке зашуршало, репортер отозвался таким страдающим голосом, что секретарша не сразу решилась передать категоричность приказа, но Хэккет все понял правильно.

– Буду! – сказал он. – Через полтора часа – буду!

...Хэккет посмотрел на себя в зеркало. Небритая рожа, мешки под глазами, волосы всклокочены, как у пьяного хиппи...

"Где ты последний раз видел живого хиппи, Мелвин?" – спросил он сам себя. Вспомнил не сразу – почти год назад, светлой парижской осенью, на могиле Джима Моррисона, плакал, привязывая к памятнику пеструю ленточку, длинноволосый парень...

"Отлично, память возвращается..." – размышлял репортер, массируя подбородок электробритвой. В электрочайнике закипела вода, Хэккет бросил в чашку кубик бульона, залил кипятком. Пил медленно, потом сделал вторую чашку бульона, принял пару таблеток аспирина. Из кожаной шкатулки достал сигару, закурил. Через несколько минут в голове наступило просветление, а необходимая чашка кофе ожидалась в редакции. Энергичная прогулка от дома до метро, а редакция на Флит-стрит совсем рядом со станцией.

Хэккет вошел в отделенный от общего зала стеклянными экранами закуток редактора точно в указанное время – через полтора часа.

– Твое мнение? – редактор протянул пачку фотографий.

– Очень высококачественные снимки, – неопределенно отозвался репортер, наверняка японский объектив, "яшика" или "никон"...

– Его имя – Джозеф Стокман – что-нибудь тебе говорит?

– Безусловно! За одну-единственную чашку кофе я могу даже что-нибудь о нем рассказать...

– Ясно! Кофе потом. Джо Стокман занимался вербовкой наемников.

– Очень смелый мужчина!

– Да! Фотографии оставь себе, пригодятся. Через два дня – статья на половину полосы. Вопросы есть?

– Кто фотографировал?

– Дженкинс. Ещё вопросы?

– Кого нельзя трогать?

– Августейшее семейство. Все, материал мне на стол через сорок восемь часов!

"Итак, Джозеф Стокман... – Хэккет пил кофе, разглядывал фотографии, настраивал мысль. – Вербовщик... Как же ты так оплошал, приятель? По полу рассыпаны сигареты... Похоже, тебе позволили прикурить, и ты уже понадеялся на спасение, всегда ведь можно договориться..."

Мелвин Хэккет работал в криминальной хронике уже десять лет; начинал с черной работы – дежурил в полицейском участке; выезжал с полицией на тревожные вызовы; часто результатом бессонной ночи были всего лишь несколько строчек в общем перечне происшествий, но постепенно перо оттачивалось и последние два года Хэккету стали поручать серьезные статьи – с изложением контекста проблемы, её исторической ретроспективы и вероятного развития в будущем.