Текст книги "Рыжий (СИ)"

Автор книги: Александр Иванушкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

Лита сбилась и очень удивленно уставилась на меня. Матрона приподняла одно ухо и тоже сконцентрировалась исключительно на мне. Блин. Может это была трагическая ошибка, а не ловкий ход?

– Я помогу.

Пообещала мать. Затем переключилась на дочь.

– Может слезешь с этого зверя, Лита Латоп Лигур Лиранс Черный Эль?

Не отводя взгляда от матроны, я протянул руку ладонью вверх. Лита ступила на нее и соскочила на землю. Вокруг не было ни души. Все попрятались. Я сразу распознал в мамочке главный ужас этого места. Матрона удовлетворенно кивнула.

– Шествуем в палаты.

Произнесла, развернулась и зашагала. Ничоси, она сказала: «шествуем в палаты», мозги тут точно не помогут. Ну, чему быть, там не зимовать. Чапа, а следом и мы с Литой, прошли в ворота.

Внутри было просторнее чем снаружи. Где у них конюшни? Хотя какие конюшни у крокодилов? Вон наш зеленый друг уже освободился от кабинки и клеткиного основания, и чапал куда-то в глубины. Где эльфы, которые его расседлали?

Матрона поднялась на широкую веранду одного из зданий. Чапа попытался взобраться вслед за ней, вот сила гипнотизма, но я его придержал. Из ниоткуда нарисовался старый эльф в бело-синей с золотом униформе, поклонился и тихо произнес:

– Прошу, доверьте мне носорога, я смогу о нем позаботиться.

Ха. Вот почему мне не верится, что здесь умеют заботиться о носорогах?

– Ведите, уважаемый. Я должен посмотреть как Чапу обустроят.

Эльф поклонился, развернулся и пошел куда-то за веранду. Простите, дамы, но шествие в палаты мне придется прервать. Мы прошли за стариком вдоль гладкой деревянной стены, под длинным балконом и оказались во дворике.

Боже, ну вот же отличный навес. Не хватает только поилки и отсека с сеном.

– Нам нужно много воды и травы для тихой жизни и крепкого сна.

Старик поклонился, щелкнул пальцами и откуда-то выскочил пацан в одной рубашке до колен. Пацан таращился на Чапу, как на дракона. Понятно.

– Как зовут?

– Локоток.

Надо же. Локоток.

– Локоток, Чапа любит, когда с ним разговаривают ласково. А еще больше любит, когда дают траву и воду. Чтобы Чапа тебя полюбил, и того и другого перетаскать тебе к нему в загончик придется много. Понял?

– Понял я.

– Вот и хорошо.

Я завел Чапу под навес. Мы почирикали, я показал ему мальца и пообещал много вкусной травы. Чапа замотал башкой: «хочу хочу давай». Я кивнул старику и покинул этот милый дворик. Ну хоть за носорога сердце болеть не будет.

Я точно помню

Я точно помню, что когда покинул дворик, где оставил Чапу, старик остался за спиной. Однако пока я шел вдоль гладкой стены под длинным балконом, он возник впереди. В эти самые палаты меня вежливо провели.

Никаких дам внутри не оказалось. Может они и были где-то в недрах здания, но меня провели в «мои покои». Здесь была застеленная кровать, зеркало во весь рост, бюро (такой стол-шкафчик), на полке вдоль стены крошечные, размером с кошку, зеленые крокодильчики (протометаморфы), и большое окно в сад.

За кроватью проход в следующее помещение. Там находился небольшой, но, кажется, глубокий бассейн с теплой водой. Ну как с теплой, скорее всего с теплой. Не будут же такие милые эльфы мыть своих гостей в ледяной воде? Или будут? Нет. У них душа есть.

Рядом с бассейном располагалась кадка с моим обожаемым фикусоидом из далеких холмов. Вот так. Здесь мясистые светло-лиловые листья почитали за красоту. Или отгоняли насекомых? Сожрать их, что ли?

Сейчас я первый раз после гроба буду мыться. Доспех остался дежурить на суше. Как только нырнул, из деревянной трубочки в стенке, пошла в бассейн новая водичка. И, наверное, открылся слив. То есть здесь моются в относительно проточной воде. Воды в дельте предостаточно. И добрые эльфы ее подогревали перед подачей в эту чудную мойку.

Кайф кайф кайф.

– Аргумент, ты не утонешь там? Может ногу выставить?

– Нет, не нужно. Я все равно не дышу.

– Чем же ты питаешься, малыш?

– Мне кажется, я питаюсь сутью вещей.

– Только не говори, что суть вещей тобой уничтожается.

– Нет. Она обретает явленность, а я обретаю понимание.

– Итить колотить.

– Знаешь, пап, я кажется выбрал форму, которую хочу принять.

– Здорово. И какую же?

– Я хочу принять форму системы!

– Блин. Я знал, что ты не простой парень, но настолько…

– Только я не знаю как.

– Ну как ты можешь принять форму того же носорога?

– Просто. Я познал носорога и могу легко принять его форму.

– Значит тебе надо познать систему.

– Но я ее не вижу. Мне надо видеть систему!

– Я буду пересказывать тебе системные сообщения сразу по мере их появления.

– Этого мало. Но ты пообещал.

– Обязательно. Наша задача, Аргументище, найти Мышь. Она тоже видит системные сообщения. То есть мы с ней – пара. Понял?

– Да я понял уже, что вы не такие, как все здесь. Дашь мне еще денек подумать?

– Легко. Думай, будущая система.

Вот так. Система может зародиться в системе, если «питающийся сутью вещей» пожелает принять ее форму. Ну, если у него получится. Размножение систем, значит, намечается. А друг друга они не сожрут, если что? Может у меня на ноге зреет будущий армагеддон?

Господи, помилуй. Чем больше единичек мозгу – тем больше печали. Водичка так мирно журчала. Совершенно бесшумно у бортика бассейна образовался тот самый старик в ливрее. Увидев меня отдельно от доспеха, он не на миг не замялся (как будто каждый день видит купающихся бабазяков). В руках его был маленький зеленый крокодильчик.

– Позвольте предложить вам воспользоваться самым популярным здесь очищающим средством.

И он бросил ко мне в воду крокодильчика. Крокодильчик намок и принял форму совершенно обычной мочалки с петельками на концах. Старик поклонился и исчез. Какая-то тень этого дома, а не эльф. Понадеемся на эту мочалочку. Я фыркал и терся терся терся. Армагеддон когда еще, а кожа должна пищать и скрипеть.

Аргумента отмочалил особенно тщательно. Синий шар на ноге победно блестел. Гладкий какой. Думает там. Загнать бы еще Чапу на мелкое и смыть с него пыль далеких странствий. Первым делом. Перед покраской.

Вылез из воды я полностью счастливый. Поглазел на унылый свой доспех и спихнул его в бассейн. Протометаморф плюхнулся в воду спиной и утонул. Затем сел на дне и поднялся на ноги. Будем считать помылся. Сзади вежливо покашляли.

Тень стоял в комнате и держал в руках еще одного крокодильчика. Зафиксировав на себе мое внимание, старик хлопнул крокодильчиком по раскрытой ладони и тот превратился в большое белое полотенце. А, здорово, спасибо. Я принялся вытираться.

– Вы прибыли без багажа, потому осмелюсь предложить вам одежду. Вот эти морфики на выбор.

Ну да, ну да. Крокодильчики на полочке были абсолютно одинаковы. А нас ждет беседа с матроной, насколько я помню. Или не ждет?

– Хозяйка будет в обеденном зале, как только оденетесь, я провожу вас.

Он что, еще и мысли читает? Ты мысли читаешь!? Ты мысли читаешь!? Молчит. Или не слышит или хитрый. Я тоже хитрый. Получи-ка Йоду на носороге за секунду до столкновения. Старик неожиданно улыбнулся. И у меня натурально мурашки пошли. Да и ладно. Получай и эти мурашки тоже.

Я бросил полотенце на кровать и выбрал крайнего крокодильчика на полке. Так, что здесь?

Протометаморф бытовой универсальный (мастер Кун Черный Эль)

И как это включить?

Прижмите к сердцу

Как мило. И я влепил морфиком в левую сторону груди. Где там зеркало? На мне образовалось нечто вроде восточного костюма для единоборств, только с обувью. Мокасины (только на одной ноге), штанишки (на одной ноге по колено), курточка, поясок. Все белого цвета с синей оторочкой. Блестящий Аргумент вписывался в ансамбль.

Я ухнул и топнул босой пяткой. Если бы не присутствие Тени, перелизал бы здесь всех крокодильчиков, чтобы разобраться в технических секретах мастера Куна. Но как только я оделся, старикан вышел и оставил дверь приглашающе открытой. Ну, с Богом.

Если папа Латоп еще мог проявить понимание, то ожидать понимания от мамы (имени не знаю) – наивная глупость. Меня профессионально раздели и бабазяка уже никуда не спрячешь. Сзади бодро топал Доспех Рыжего (мастер Рыжий Великая Русь). Мы шли шли и пришли.

Обеденный зал существовал вокруг стола. То есть было полное впечатление, что помещение выстроено вокруг и над этим длинным деревянным чудищем. В дальнем торце восседала Мама Мать. В двух метрах от нее, по правую руку, болтала ногами на высоком стуле Лита. На ней было такое же платье, как и на матроне, только с пояском на талии и еще обруч на голове.

Обруч был морфиком. Интересны его функции. Транслирует маме координаты и эмоции дочери? Тень растворился, как не было. И где сесть мне?

Красноглазые дамы молча таращились. Ладно, делать нечего. Я очень вежливо поинтересовался:

– Неужели меня хотят съесть сырым?

Лита хрюкнула и залилась звонким смехом. Мама Мать и ухом не повела. Сильная женщина. Она вознесла руки и совершила резкий хлопок в ладоши. В нишах стен по обе стороны стола отворились дверки и эльфы в ливреях внесли разные тарелки и кастрюльки.

Внесли и расставили на столе перед едоками. Один прибор на пустом месте и я понял, что это место – мое.

– Воссядь и вкуси.

Таким голосом на эшафот приглашают. Но я воссел и без больших церемоний начал вкушать. Мне из-за спины что-то подкладывали, подливали, меняли одну тарелку на другую, очень удобно. Натрескался вволю. Поднял руку и в нее вложили большой белый салфетий. Им я и утерся.

Все мои тарелки и вилки тут же забрали, со стола смахнули крошки, поставили перед носом длинный стакан (или бокал) и набулькали в него вина на две трети. Во. Я огляделся. Дамы поели быстрее и теперь наблюдали. Лита улыбаясь, а Мама Мать невозмутимо. Да нормальная тетка. Сытое брюхо хотело мира и благорастворений.

– Сколько поколений твоей расе?

Ага. Знакомимся, значит. Давно пора.

– Моей расе чуть больше восьми с половиной тысяч лет.

Ну есть разные мнения на этот счет, только все эти мнения пусть мнисты мнут без меня. Я же привел самую скромную, библейскую датировку.

– Что такое «лет»?

У них же нет неба! Как они время считают? Надо обязательно спросить.

– В одном поколении тридцать-сорок лет.

– Тридцать или сорок?

– Тридцать пять.

Вот и поторговались. Мама Мать молча считала в уме. Затем все же приподняла одно ухо.

– Вы намного древнее Черного Эля.

Мы раса игроков, вы – раса игрушек убивших своих игроков. Блин, может и мы убили своих игроков когда-то? Тогда и эти могут стать игроками? Перед глазами встали маленькие мерзкие гномики. Так я игрок или игрушка? Я игрок-игрушка. Круглая ватрушка.

– Мама, его зовут Рыжий, а его Черный Эль называется Великая Русь. У него есть цвета и герб!

– Пей вино, Рыжий Великая Русь. И можешь отправить морфик в свои покои. В моем доме тебе ничего не угрожает.

– Не могу, я настроил его не удаляться дальше двух метров.

Дамы переглянулись.

– Ты мастер?

– Ну, немного. Хотел бы встретиться с вашими мастерами, посмотреть что и как они делают. Но прежде я должен хорошо помыть своего носорога, а затем хорошо покрасить его.

Неожиданно Мама Мать расцвела совершенно бомбовской улыбкой, и уши ее встопорщились. Это длилось ровно две секунды. Затем лицо ее снова стало каменным, а уши вернулись в горизонталь.

– Только ходи по Черному Элю в доспехах. Только в доспехах.

Понял. Светить на улице бабазяком Мама Мать не хочет. Да и я не хочу. Матрона встала, кивнула и удалилась. Я же хлопнул залпом стакан местного слабого алколголя. И чего я ее так боялся?

– Расскажешь нашему мастеру как делать непробиваемый носорогами доспех?

Лита уже была рядом, сидела на столе и строила планы по укреплению военной мощи.

– Помоги покрасить Чапу.

– Да. Пошли. Можно я тебя потрогаю?

– Только не ногами.

Опять короткий хрюк и звонкий хохот.

– Сейчас. Не двигайся.

И Лита Латоп Лигур Лиранс Черный Эль осторожно ткнула черным пальчиком мне в щеку.

– Все-таки белый завораживает. Вы страшно красивая раса.

Сказав слово «красивая», эльфийка помрачнела. Ну да, шрам. Жизнь располовинилась на «до шрама» и «с шрамом». Я поспешил доложить:

– А мне ужасно нравятся твои ушки. Особенно когда они поднимаются вверх и чуть назад и меленько так подрагивают.

– Ты, вообще-то, говоришь неприличные вещи. Рыжий – бесстыжий.

Ну а какой еще. Хотя, на самом деле, рыжие ничуть не бесстыжие. Они просто замечают чуть больше. Ну и влюбчивые дюже. Только ни на какие ушки я Мышь не променяю. Тоска какая-то навалилась беспросветная. Неожиданно, не глядя на сытое брюхо. Хоть вой.

Лита спрыгнула со стола. Тоже настроение мое поняла, что ли?

– Идем за твоим драгоценным Чапой.

Да. Я облачился в Доспех Рыжего. Пискнув, от меня отлетел и упал под стол маленький зеленый крокодильчик. Ого. Юбку «смех и грех» мой доспех терпел, а чужого протометаморфа изгнал не спрашивая. Я убрал шлем, достал крокодильчика из под стола и лизнул.

– Не наелся, Рыжий?

Подожди, милый ушастик, постой. У меня буковки.

Стабильная протоличность МБУ (протометаморф) Мастер – Кун Черный Эль

Привычка один – при намокании принимать форму «мочалка»

Привычка два – при ударе о ладонь принимать форму «полотенце»

Привычка три – при прижатии к сердцу принимать форму «домашняя одежда»

Страх один – менять неактивную форму «зеленый крокодил»

Страх два – совершать самостоятельные движения в пространстве.

Желаете внести коррективы?

Я аккуратно положил крокодильчика на стол. Вот как. Я при создании своих протоличностей присваивал функции и ограничения. А мастер Кун прививал привычки и страхи. И так можно?

Мы с Литой выбрались на ту самую веранду, но предварительно я сгонял в свои «покои» и оборвал парочку листов с фикусоида. Чапе должно понравится.

Литин кролик догнал нас у гладкой стены под балконом и облачил ее в мантикору пятого легиона. Обруч с головы эльфийка перед тем забросила в кусты.

Под навесиком дрых мой носорог, а рядом, не выпуская из рук дужку большого пустого ведра, прислонившись к Чапиному пузу спиной, спал Локоток. Молодец. Но фикуса ему не дам. Как раздобуду черепов, обязательно его отблагодарю.

Чапа во сне мотнул ухом и подскочил. Ха, учуял. Локоток опрокинулся под носорога и тоже проснулся. Чумазый черный пацан подбежал и вытянулся в стойку «смирно»:

– Он съел всю траву и выпил четыре ведра.

– Доклад принят. Благодарю за службу. Свободен до нашего возвращения. Кстати, можешь заранее натаскать травы и воды, чтобы потом не метаться. И сделай поилку побольше.

– Понял я.

Сказал Локоток и улинял. Чапа стрескал листья фикусоида очень аккуратно и с большим достоинством. Животина разбиралась в ритуалах. Интересно, умнеют ли ездовые носороги?

Только самки на период беременности и лактации.

Жаль, Чапа был ярко выраженный самец и беременность ему не грозила. Лита категорически желала ехать на носороге. Носорог категорически не желал, чтобы им управляла Лита (просто стоял и ждал пока она слезет), так что процессия выглядела так:

Я иду положив руку на Чапину морду, чуткий зверь точно ловит акценты давления и топает куда надо. На носороге сидит гордая мантикора пятого легиона. Она выше всех и нагло сиять свеженьким шрамом – ее сегодняшняя фоновая цель.

Мы проехали под внутренними воротами и направились туда, куда свернули груженые белые крокодилы нашего каравана. К складам и казармам.

Здесь кипела жизнь. За низкой оградкой, на большой утоптанной полянке с разными штуками, типа элементов полосы препятствий, мантикоры швыряли друг друга об землю и вытворяли прочее армейское непотребство.

Особенно меня пленило упражнение – лучник запрыгивает на щит присевшего мечника, тот выталкивает лучника на щите вверх, лучник отталкиваясь от щита взлетает еще выше и посылает стрелу через преграду в мишень.

Мишень не останавливаясь таскает на себе (усложняет задачу стрелка) пацан типа Локотка, только в армейском морфике. Преграда – сплошная стена в два эльфийских роста. Лита заметила мой интерес:

– Мантикоры очень крутые. Но ты еще не видел драконов, которыми командует мой отец!

Да, я много чего еще не видел. Где у них эти самые белые круги-порталы?

– Приехали. Вот мастерские!

Мы остановились. Лита, задрав нос, ожидала чего-то не слезая с носорога. Ах, да. Я протянул руку ладонью вверх, и высокородная, наступив на мою ладонь белым сапожком, спрыгнула на землю. Понравилось ей сильно это дело, видать.

Мастерские представляли собой широкий длиннючий навес со всяким хламом, заканчивающийся помещением с разверстой дверью, к которому мы и направились. Здесь сложены были бочки, ящики, связки прутьев. Я заметил куски некротварьего железа и еще разное непонятно что.

В помещении нас встретил эльф в стандартном морфике мантикор. Увидев высокородную, он поклонился, выпрямился и замер, с любопытством нас рассматривая. Никакого подобострастия. Глаза эльфа были чистого синего цвета, и он был абсолютно лыс.

– Мастер Кот Черный Эль. Мастер Рыжий Великая Русь.

Представила нас друг другу Лита. Продала с потрохами даже этого не заметив.

– Кот, нам нужно покрасить вон того носорога, а мастерская Рыжего осталась на Великой Руси, далеко. Очень далеко.

Да что с этой эльфийкой не так? Бабу глючит, как сказал бы мой далекий великорусский дед. Зачем надо таким любопытным синим буркалам подбрасывать разжигающую любопытство инфу? Надо брать дело в свои руки, пока не поздно.

– Короче, братюнь, покрась мне носорога, если можешь.

Эльф поперхнулся на «братюнь», но не ясно, как горьким, или как сладким. Однако ответил просто:

– Какие цвета?

Вот это ответ мастера. Лысый Кот начинал мне нравиться.

– Белый и красный.

При упоминании красного, и высокородная, и мастер Кот, замерли с каменными лицами. Чем им красный не угодил? Может это цвет их врага?

– Нельзя, Рыжий, на твоего носорога красный цвет. Да у Кота его и быть не может. Красный – цвет санахов.

Догадка оказалась верна. И кто такие санахи?

– И кто такие санахи?

Вот теперь Лысый Кот явно осознал, что Великая Русь далеко, очень далеко. Но я хотел на Чапу красного двуглавого орла. Почему-то это казалось мне важным. Лита же принялась разъяснять:

– Санахи, это род двоюродного брата моего деда. Ими правит сейчас Собол Санах Черный Эль. Они все свое красят в красный, и это ужасно уродливо.

– Так что может быть проще, чем сходить к ним за краской? Я кабанчиком. Одна нога здесь – другая там.

Лица эльфов вытянулись. Не очень понял, что на них сейчас написано. То ли «он умеет превращаться в полосатую свинью!», то ли «он хочет перебежать к врагу!» Но мне нужен красный двуглавый орел. Бесцветным голосом Лита произнесла:

– Они примут это за провокацию…

Лысый Кот таким же голосом предположил:

– И возобновят тяжбу за старый остров…

Лита продолжила:

– Отец им опять красиво нагрубит…

Лысый Кот обреченно вздохнул:

– И начнется гражданская война.

Транс какой-то у них полуобморочный получался, а не рассуждения. Но меня такими гипнозами не взять.

– А если сделать самим? Из чего ее эту краску тут делают?

– На это мне необходимо разрешение Латопа Лигур Лиранс Черный Эль. Или даже приказ самого Лигура. Твой дед, высокородная, даст такой приказ?

– Никогда.

Как все сложно. Чтобы Чапа сверкал цветами своего хозяина, надо упрашивать старого деда Лигура.

– Лита Латоп Лигур Лиранс Черный Эль, я хочу попасть на прием к твоему деду. И не просто попасть, а поговорить по душам, винца там выпить, старые подвиги повспоминать…

По шлему врезали ладошкой. Ну да. От моего нетактичного трепа Лысый Кот посерел, а Лита серьезно разозлилась. Чинопочитатели хреновы.

Я об тебя

– Я об тебя руку отбила! Не смей говорить о деде без уважения!

Ах ты барахты, сиреневый берет. Для них уважение – это публичные танцы с приседаниями, поклонами, придыханиями, и прочая туготень. А для Рыжего уважение – это… Это? Ладно, потом. Сейчас я хочу покрасить своего носорога и мне нужна красная краска!

– Лита, я иду за красной краской, Чапа со мной. Куда мне лучше направиться? К этим ужасным санахам, или к твоему деду Лигуру? Решай здесь и сейчас! Раз – два!

Во я упрям и суров. С чего бы это? Лысый Кот отодвинулся подальше в тень и не отсвечивал. Лита принялась молотить по моему шлему кулачками выкрикивая: «Два! Два! Два! Два!» Ну два, так два.

– Пошли, что ли?

– Дурень дурацкий! К деду просто так не ходят, а сам он давно уже не покидает первый зал. Нас к нему просто не пустят. Отец уже должен приехать. Давай его дождемся?

– Он сможет с этим помочь?

– Сможет. Я попрошу.

– Хорошо. Мастер Кот, мой герб – красный двуглавый орел под одной короной на белом поле. Чапу можно пока сделать белым, а когда мы с красной краской разберемся, я опять сюда приду.

– Да, высокородный.

Опла. Теперь мне будут кланяться. Какая хня нездоровая. Но если это ускорит процесс и умерит любопытство, то и хорошо. Лысый Кот еще раз поклонился и вопросил:

– Носорог чистый?

– Чистейших степных кровей.

– Тогда его не помешает хорошо отмыть. Вода здесь недалеко, я позову мальчишек.

Лысый Кот поклонился. Затем совершенно по босяцки свистнул. Затем опять поклонился.

– Еще раз поклонишься – оторву правое ухо.

– Рыжий Великая Русь не любит церемоний.

Поспешила перевести Лита. На свист прибежали двое мелких. Совсем мелких, младше Локотка, но в армейских морфиках. Здесь обучают воевать с детства. А может это подмастерья? Лысый Кот указал рукой направление. Я вернулся к Чапе и мы пошли к воде.

Мыть носорога очень весело. Чапа стоял в тихой протоке по колено в воде, жмурился и похрюкивал. Я обливал его из большого ведра, а мелкие терли щетками. Мастер Кот остался готовить препараты для покраски, а Лита пошла с нами и дулась на берегу.

Она поймала бабазяка в клетку. Бабазяк присягнул ей. Иногда он такой свой в доску и так удобен когда сходишь с носорога. И вот бабазяк топает на нее ножкой и требует себе краску. Просто вонючую красную краску! Можно понять. Рыжее нутро мое чуяло здесь и поболе, да только соплюха же совсем, хоть и сиськи отрастила. Братом буду, только братом и больше никем.

Натуральный Чапин цвет был, оказывается, светло серый с искрой. А благородный рог – телесного, бабазячьего цвета. Ну, думаю это кондиция. Мальки побросали щетки в ведро и умчались, а мы вернулись в мастерскую.

Лысый Кот тыкал в носорога заточенной тростинкой и от места укола расходилось белоснежное пятно. Как я понял, это не просто краска, а краска плюс колдунство. Кожа не перестает дышать, а цвет меняется навсегда.

Какой великолепный носорожище получается. Теперь бы ему на бок красного двуглавого орла и будет вообще танк. Хамухи – лягут. Драконы – лягут. Голубая дырка сама к нам прилетит и лесенку спустит.

– Лита, Солнышко ясное, ну не король ли носорогов перед нами?

Чапа мотнул башкой утвердительно: «точно, Рыжий, как же ты прав». А эльфийка заинтересовалась:

– Что такое солнышко?

Тадам! У Лысого Кота глаз аж на затылок вывернулся от любопытства.

– Потом расскажу. А где у вас здесь морфики дрессируют?

– Потом расскажу!

Вот зараза. Носорог был готов.

– Спасибо, мастер Кот. Очень здорово вышло.

– Я могу сделать и красную краску, высокородный. Мне интересно какой должен быть орел, как наши болотные, или другой. Но пойми и ты нас. Это политический шаг и незамеченным он не пройдет. Такое должны решать правители.

И Лысый Кот не поклонился. Молодец какой. Научился с первого раза, значит до этого кланялся без удовольствия, через силу. А потом поклонился, но не мне, а Лите.

– Спасибо, высокородная. Сегодня мой мир увеличился. Когда Рыжий Великая Русь расскажет тебе, что такое «солнышко», поделишься ли ты со мной этим знанием?

Как хитро заверчен сюжет. У Литы явно поднималось настроение.

– Обязательно, Кот. Тебе первому расскажу. А еще смотри!

Эльфийка крутнулась на пятках разгоняя удар и воткнула с разворота кинжал мне в живот.

– Видишь? Обычный морфик я пробиваю. Рыжий Великая Русь еще расскажет нам как сделать морфики мантикор такими же прочными, как у него.

– А почему высокородный не снимает шлем, здесь же безопасно?

– Мама запретила. Он слишком уродлив для невинных душ. Понимаешь, Кот? Потеря сна, кровь из ушей, истощение ужасом, кости превращаются в воду и все. Мы же не хотим такого для народа?

Вот не смешно совсем. Хотя мстя заслужена.

– А что у высокородного на ноге?

Да ты издеваешься. Пора это заканчивать.

– Много будешь знать – потеряешь вкус к жизни, Кот. Нам пора пора пора.

Я протянул руку ладонью вверх. Лита фыркнула, отсыпала мастеру монет, а мне в ладонь поставила сапожок и взлетела на Чапу. Я положил руку на его морду позади рога и мы тронулись обратно мимо тренировочных полян. О плате я и не подумал. Рыжие непрактичны. Где мне добыть черпов для ответного подарка эльфийке?

Хорошо, что этот не в меру любознательный мастер не спросил, а почему нога высокородного такая белая? Все наши маскировки – хня. Надо было входить в город голым. Всегда надо входить в город голым!

Высокой чистой нотой запел рог. У нас в караване таких инструментов не было. Похоже это сигнал от ворот. Лита заулыбалась:

– Драконы идут. Отец приехал.

Мимо нас в сторону ворот пробежали дети. Потом и взрослые. Стало «эльфно». Мужчины и женщины, большинство в гражданских одеждах спешили мимо нас в одну сторону. На носорога косились, но он был белый (родных цветов) и вызывал только легкое удивление. Интересно, если бы на боках Чапы уже был красный, входящие в ворота драконы пристрелили бы его на месте?

Эльфы смотрели больше на Литу. И не столько на Литу, сколько на ее шрам. И в основном женщины. Мужчины отводили глаза. Мой необычный для эльфа доспех ни у кого большого интереса не вызывал. Очевидно синий приемлем.

Мы добрались до проспекта ведущего от внешних ворот к внутренним и завязли в толпе. Чапу пришлось отвлекать и утешать – столько черных эльфов вокруг себя и так близко он еще не видел. Народ ликовал вполне несдержанно.

По проспекту шли большие крокодилы. Белые с золотой полосой по борту. На крокодилах стояли стрелки, мечники и колдуны в белых с золотом морфиках. Некоторые крокодилы тащили накрытый тентами груз (похоже бочки). Вот интересно, сколько литров протометаморфа получится, если все эти белые с золотом броньки в одну лужу слить?

– Лита, скажи мне, а почему вы не сделаете гигантский морфик, который, например, просто выйдет на Великий Язык и перетопчет всех хамухов в лепешки?

– Нельзя делать морфики большого объема, не помню цифры, но с какой-то величины морфик получает способность к саморазвитию. Такого не знаешь, а еще мастер.

Стоять! Самый большой морфик, который я здесь видел – это пума Латопа. Если больше нельзя, то мой Газенваген там у розовых скалок в опасности. Точнее в опасности моя власть над ним. Я тут ерундой страдаю, карты нет, ни одной книжки про голубую дырку не прочел, а мой звездолет там саморазвитием занимается? И бесконтрольно!

Вон, кстати, и зеленая пума на самом большом крокодиле. Рядом папа Латоп со своим длиннющим мечом. Ручкой машет, улыбается. Победили они там кого? Куда ходили-то драконы наши?

– Лита, а откуда они возвращаются?

– Это военная тайна.

Драконы прошли во вторые ворота и народ разошелся. Лита, естественно, захотела домой, к папе. Как я понял, за первыми воротами хозяйничали мантикоры, за вторыми – драконы, а там дальше были еще третьи ворота, за которыми жил дедушка Лигур. Туда мне и нужно.

Пространство за вторыми воротами сейчас было переполнено эльфами. Эльфы в ливреях, эльфы мантикоры и эльфы драконы, эльфийки в платьях, какие-то важные старики в балахонах. Ни на ком действительно не было ни капли красного.

Мама Мать всем повелевала. Меня толкали, кланялись и продолжали двигаться по своим делам. Лита упорхнула. Белого Чапу я передал Локотку. Пацан приоделся в штаны, но по прежнему был бос. Если за этими воротами тренируются драконы, было бы неплохо пойти на это посмотреть.

Но драконы меня нашли сами. Два мечника встали на моем пути, коротко поклонились, и один спросил бесцветным голосом:

– Рыжий Великая Русь?

А когда я кивнул, второй так же бесстрастно произнес:

– Прошу следовать за нами.

Конвой, мама дорогая. Меня ждут подвалы контрразведки. Щиты эти ребята носили за спиной, одна рука на мече. Рядом с ними меня посетила мысль, что доспех-то у меня фантастический, а навыков боя со здешним оружием нет вообще. Скоморох джаггернаут какой-то.

Догадка про подвал оказалась верной. Мы вошли в дом, спустились на этаж вниз, прошли по пустому коридору и оказались в большой светлой комнате. Конвоиры опять коротко поклонились и вышли.

Латоп Лигур Лиранс Черный Эль сидел и улыбался за большим письменным столом. Это его кабинет, оказывается, а не пыточная. И не похоже, что поход его утомил. Похоже, поход его даже не испачкал.

– Говорят, ты покрасил носорога в белый?

Я нашел стул (он стоял под высоким книжным шкафом), сел на него и убрал шлем.

– Да, но мне нужен еще и красный.

– Я знал, что ты бабазяк!

И Эльф рассмеялся. Не так звонко, как дочь, но тоже вполне заразительно.

– Я не бабазяк. Я человек. Русский.

Латоп мгновенно стал серьезным:

– Да. Ты не из нашего мира. Упал из голубой дырки? Стой, зачем тебе красный?

– Я не падал из голубой дырки. Я вылез из гроба. Мои цвета – белый и красный и я хочу носорога своих цветов.

– Почему же у тебя морфик не твоих цветов? Где ты его взял?

– Я украл две с небольшим тонны протометаморфа в дне пути от вашей портальной заставы. В нашем мире морфиков нет. Я экспериментировал.

Вот тут эльф стал смертельно серьезен.

– Подробно. Где точно, приметы и особенности места. У кого украл, как украл – все с начала и до конца.

Похоже Латоп встал на след чего-то для него важного. Но прежде:

– Только обмен. У меня есть простые вопросы.

– Задавай.

– Где вы берете морфики для дрессировки? Что случается, когда морфик большого объема обретает способность к саморазвитию? Я не увидел в городе порталов, из которых бойцы попадают на заставы. Как работают костяные свистки? Где находится голубая дырка…

– Стоп!

Блин. А я еще много хотел узнать. Как минимум, как убедить Лигура черный Эль разрешить мастеру Коту сделать немного красной краски.

– Ладно, пока стоп.

– Морфики мы добываем на болотах, это далеко и опасно, но мои драконы справляются. Вот сегодня они привезли почти полторы тысячи бочек. Когда морфик обретает способность к саморазвитию он убивает хозяина и уходит, а иногда просто уходит не убивая хозяина. Порталы за казармами, их ровно столько, сколько застав, то есть много. Костяные свистки настроены каждый на свою пищалку, которая может находиться где угодно.

Латоп вытащил из-за воротника морфика шнурок, на котором висела гроздь маленьких круглых плоских фигнюшек.

– На один свисток можно настроить любое количество пищалок. Вот эта, самая писклявая – голосок моей дочери.

Эльф показал какая именно и спрятал шнурок с пищалками на место.