Текст книги "Рыжий (СИ)"

Автор книги: Александр Иванушкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

И я ничего не мог дать мастеру. Хотя вот, как часть будущей платы, камуфла Веера. Я вручил тряпку старушке, правда подняв ее ногой. Она не обиделась, но даже наоборот, совершенно переключилась на незнакомую ткань и зависла ее ощупывая. Ну, особист, есть там у тебя закладки какие? Веер терпел молча. И ладно.

Тесть подтолкнул старушку прочь и она ушла, унося пиджак сержанта с собой. Как я тут существую вообще без собственности? Старый хамух уселся на верстак рядом. Демонстрация для вождя? Не суть. Девочка в клетке смотрела, вождь смотрел, и оба молчали. Выходит, пришла моя очередь говорить.

А что им скажешь? Малышка любит и имеет сердце открытое хаосу. Другого ангела для хамуха у меня нет. Я шагнул к клетке и присел перед ней. Ангел не отшатнулся и даже не моргнул. Кроха неуязвима, умеет летать, имеет телепорт, умеет исчезать и появляться когда и где пожелает. Почему она сидит в клетке?

– Уйти?

Резонный же вопрос.

– Любить.

И слезки. Вот так, Рыжий. Любить, это сидеть в клетке, если тебя в нее любимые посадят, хоть за что. Хоть за то, что им кажется святотатством. Хороший ангел. Идеальный. И ничего в этом балансе нарушать нельзя. Никому и ничего. Я встал и спросил вождя:

– Понял?

Он честно ответил:

– Нет.

Ах ты груша деревянная, где твое сердце? Ну, может твои внуки поймут. Однако Дед Тьмун, наконец, сделал свой ход.

Над площадью потемнело и в воздухе нарисовалась пентаграмма. Одна, в ней вторая, во второй третья, в третьей следующая и так до точки, из которой вдруг выплеснулся и накрыл собой все вокруг густой красный, как кровь, туман.

У меня Мышь на руках! Я отскочил спиной к верстаку, сморфил третью руку и метнул ею наковальню прямо в центр этого извержения. Там что-то взревело и кровавый туман осел. Пентаграмм не было. Посреди площади стоял здоровенный демон в латах с кнутом в руке.

Латы были красные, рогатая морда была красная, кнут был черный. Сплющенная наковальня валялась у его ног.

– Твою мать!

Это сержант Веер прервал свое терпеливое молчание. Что там особисты империи Варп знают о демонах? Рогатый же громогласно объявил:

– Рыжий отягощенный любовью, ты взвешен и приговорен! Я твой личный убиватор на всю оставшуюся вечность!

Ну да, чего-то подобного можно было ожидать. И как этот красный козел убьет морфа? Кнутом? Блин, у меня Мышка на руках!

Между мной и демоном находились вождь и клетка с ангелом. Кнут свистнул. Хамух сумел нырнуть под него и метнуть свой нож. Нож, наверняка, летел точно в горло козлу, но тот легко отмахнулся рукой в железной перчатке. «Звяк», и хамухский нож ушел кувыркаясь в сторону.

И все закончилось. Девочка с белым сияющим кинжалом возникла за рогатой головой демона, и оружие вошло в эту голову сверху вниз, как до того входило в наковальню. Ангел сам не очень понял, что сделал. Хамушка держала рукоять, торчащую из красной башки, двумя ручками и смотрела так же испуганно, как прежде.

Время, но скорее не время, а просто все действующие лица, замерли. Демон был еще жив (что у них в башке, стружка?), но уже был не жилец (моб он, или игрок?). Я успел прыгнуть к нему вплотную и сообщить, так, на всякий случай:

– Этот мир – кладбище козлов. Приходи почаще, милый.

А сержант Веер еще раз, и так отрешенно, успел добавить:

– Твою ж мать…

И только тогда рогатый сложился и лег на землю сломанным манекеном. А Ангел Хамуха исчез.

Ангел Хамуха

Ангел Хамуха нигде не появился, и значит кроха решила, что можно любить оставаясь невидимой.

Чем мне нравятся хамухи, так это конкретным мышлением (цельностью). Никто не стал метаться и в панике восклицать: «Куда она делась!? Девочка убила демона!? Ой как теперь быть?!», и прочий риторический бабий гай генерировать (звуки ради звуков).

Вождь просто пнул труп демона ногой и хамухи быстро его разделали. Сняли трофейные латы, а тело куда-то уволокли. Подошел горбатый старик-шаман и забрал пустую клетку. Тесть же слез с верстака, хлопнул меня по плечу и очень категорично заявил:

– Пиво!

Возразить было нечего. Но вождь со мной еще не закончил. Он заступил нам дорогу не соблюдая никаких дистанций. Ага, я уже и ему не чужой. Я метнул наковальню, он метнул нож, и не важно, что ни то, ни другое, ничего не изменили в течении боя. Бой – был.

– Еще один.

Чего еще один? Еще один кинжал воткнуть в еще одну наковальню для еще одного ангела? Как быстро соображает.

– Нет. Ангел расти. Ангел делать.

Вождь не проявил никаких эмоций. Он кивнул на Мышь.

– Дети. Много.

Развернулся и ушел. Пожелал нам многоплодия, значит. Спасибочки, чего уж там. Веер устал молчать и крутить головой.

– Что это было, Рыжий?

Мы уже шли за Тестем между палаток.

– Что именно, сержант?

– Да вот эта девочка. Демона убить невозможно!

– Почему?

– Ну, очень сложно, насколько я знаю.

– Только не для любви.

– Не для чего?

– Не для любви, Веер. Не для любви.

Сержант задумался. Да, если он особист, то уже нарыл «ценнейшую инфу» для империи, даже не приступив еще толком к поиску старичка Тени. Интересно, связь со своими у него тоже прямая из башки?

Но мы пришли к палатке Тестя. Из соседней выскочили две пожилые хамухши. С кувшином и с полотенцем. Тесть ткнул в Мышку пальцем и махнул рукой в сторону женской палатки:

– Баба. Ложить.

Я представил, как она там лежит абсолютно беззащитная. И приходит демон, или прилетает дракон, или приезжает бульдозер, или еще что.

– Нет. Держать.

– Шаман-кровать.

Пошутил Тесть. Однако возражать не стал. Я выставил ладони и одна хамухша налила на них воды, а вторая вытерла их полотенцем. Затем помыли руки Веер и хозяин. Вошли же мы в другую, не женскую палатку.

Снаружи осталась только Синька. Высунуть ей ногу с Аргументом? Обойдутся. Мой сарафан разросся и стал чрезвычайно громоздким. Руки заняты, ноги заняты. Нет, одна нога вот еще свободна.

В палатке был складной низкий стол и что-то типа табуретов. А еще разнообразное оружие развешано и разложено вокруг. Кунацкая? Просто место, где едят и беседуют мужчины. Я уселся на табурет у стола и устроил Мышку на коленях, освободив одну руку. Видишь, Рыжий, не так уж и неудобно.

Женщины принесли блюдо с кусками мяса, кружки, большой кувшин с пивом и исчезли. Тесть Награла взял кувшин и разлил сам.

– Хамух!

Возгласил и выпил. Теперь посмотрим, как здешний алкоголь действует на боевых утконосов. Мясо было вкусным, гораздо вкуснее железной двери, которую я ел последней. Мы молча трескали и пили. И это было хорошо. Только вот я ограничил себя одной кружкой и по чуть из нее отхлебывал. Никаких пивных конкист с любимой на руках. Она же уязвима.

– Вкусный!

Это Веер научился говорить как хамух. Тесть же с разворота заехал кулаком в грудину сержанта и ответил комплиментом на комплимент:

– Твердый!

И оба заржали. Надо сказать, что от удара, сержант не слетел с табурета, так, только покачнулся. А поржав, поднял кружку и возгласил:

– Хамух!

И выпил. Старик крякнул, заулыбался и налил еще. Похоже намечается братание рас. А у меня где-то здесь Чапа оставленный бродит. Потому я, пожалуй, на время, откланяюсь.

– Белый носорог?

– Табун. Водить.

Ого, Чапа заделался большим самцом.

– Ходить мой носорог. Этот ждать.

Я кивнул на Веера. Тесть посмотрел на вход в палатку и оттуда вынырнула женщина с большим кувшином. Она поставила его на стол, а пустой забрала и убежала. Ого, они уже выхлебали один кувшинчик до дна.

Веер еще не знает, что пьется это пиво легко, а вот ложится на голову и ноги очень крепко. Впрочем, что я знаю о физиологии боевых утконосов? Ничего. Я встал и вышел. Мимо палатки бежал мальчишка и я крикнул ему вслед:

– Табун?

– Там!

Он махнул рукой. Вот это направление и примем. Мужчины не обращали внимания на «шаман-кровать», на меня то есть. Просто смотрели и не задерживали взгляда, а женщины разбегались, завидев издалека. Мы с Мышкой выбрались из стойбища. Синька шла за нами.

Носороги ходили недалеко. Я направился прямо к ним. Где же ты, Чапа, золотой мой носорожка? Когда я подошел ближе, Чапа эффектно вынесся навстречу. Ну да. Вождь контролирует все, и безопасность периметра в первую очередь.

Мне пришлось встречать его ласку полуотвернув корпус, чтобы он не задел Мышь. Чапа не просто радовался встрече, он еще и показывал мне: «Смотри, Рыжий, какой табун вожу! Глянь, какие тёлки! А вон малыши, посмотри! А вон мужики, я пятерым навалял, пока успокоились! Смотри, Рыжий!»

Он подрос и стал шире. Я потерся щекой о могучую шею.

– Молодец. Умничка-разумничка, небесный носорог. А у меня вот что есть.

И я ему Мышку показал. Чапа закинул голову и хрюкнул. Ржет, что ли? «Маленькая, тройню не выносит». Блин, что тут носорогу ответишь? Но отвечать не пришлось. Земля под ногами дрогнула. Раз, а потом и второй и третий.

– Папа! Эпицентр там, где нас поймали в пентаграмму, там где портал в орбитальную станцию голубых ящериц!

– Понял, Аргумент. Принято.

Я уже летел туда ускоряясь. Телепортироваться я не мог. После опыта с кустом фикусоида, я знал – мой телепорт телепортирует только меня (то, что в руках остается на месте). А в руках моих Мышь.

Ну и куда я с ней лечу? Там же опасно! А где безопасно? Нет ее здесь нигде, безопасности. После того, что случилось с Латопом и Награлом у меня аллергия на «отсутствие» рядом с теми, кого я обязан защитить.

Что произошло, было уже видно. Сияющий столб корней цветов достиг земли. Я давно уже оставил Синьку позади и снижался к месту встречи местного неба с местной землей. Столб этот уже не был теми пушистыми корнями, которые я видел вокруг небесной пещерки. Это был именно столб (ствол). Светился он, кстати, меньше, чем пока опускался и был еще бахромой. И свет его был сейчас бледно-зеленый.

Боже, планета называется «Химзащита», и это означает, что нас всех сейчас подвергнут жестокой дезинфекции, как каких-нибудь глистов. И выживут только морфы. Мне нужен немедленный контакт с разумными растениями. Чем они общаются? Ферромонами? Фитанцидами?

Ствол был диаметром с лесное пожарище, что я устроил. И даже чуть больше. То есть большей своей частью стоял в лесу, а краем выходил в степь. У этого, степного его бока, я и приземлился.

Какой великолепный памятник Латопу и хамухам. На высоте, большими буквами надобно начертать: «Рыжий – дебил».

– Не надо портить кору Великого Корня такими бессмысленными начертаниями…

Кто говорит?!

– Полномочное ростко Химзащиты в этом квадрате…

Покажись!

– Я вошло в вашу конечность коммуникационной отраслью. Это стандартная мера защиты от животных…

Да. Из моей ноги торчала тонкая зеленая нить, что другим концом уходила в землю. И оно читало мои мысли? Ты читаешь мои мысли?

– Только намерения. С разумным животным встречаюсь впервые и могу пока ответить «только мысли внятно адресованные мне в виде вопросов, угроз или предположений». Кроме того, я впервые встречаюсь с неживым разумом. Контакт с ним затруднен, поскольку я не умею выращивать неживые коммуникационные отростки. Точнее я умею делать свои отростки неживыми, но тогда они перестают быть коммуникационными. Однако наличие вашей уверенности в разумности неживой массы на одной из ваших конечностей заставляет меня…

Понял. «Неживой разум», это Аргумент. Оборвать эту болтливую нить? Нет, оставлю, поговорим.

– Простите, я хотело продемонстрировать разумность в животном смысле этого слова, чтобы вы приняли верное решение о продолжении контакта. Это сильно сократило бы расход ресурса отпущенного мне на движение Великого Корня, так как работа по добыче информации о данной полости мира весьма ресурсозатратна и потому я прошу вас о добровольном сотрудничестве, как и самочку, которую вы несете в гнездо… в дупло… в нору? В нору!

Нет! Самочку не трогать никакими нитями! Это условие. И вообще, мне некомфортно!

– Простите, но ваш желудок забит пищей, истощения других систем не наблюдается и значит ваш дискомфорт этический или эстетический! Я восхищено до сердцевины и уже разнесло эту новость по сети. «Этология и генезис этики и эстетики разумных животных» – так назвали общедоступную ветку исследований заинтересовавшиеся. Ого. Наша встреча инициировала еще одну ветку исследований! «Контакт с неживым разумом при возможном посредничестве животных». Химзащита готова вложить в наш диалог серьезные ресурсы…

Комфортнее мне от этих новостей не стало.

– Простите. Я приостанавливаю движение Великого Корня и хочу предложить вам временное убежище в его лоне. На поверхности встречаются виды животных предпочитающие селиться в толще старых стволов… белочки! Они называются белочки, но, к несчастью, лишены разума…

В зеленой светящейся стене напротив нас с Мышью образовался овальный вход. Мы войдем туда и навсегда станем разумными белочками, предметом этических и эстетических исследований.

– Простите, мы понимаем ваши опасения. Химзащита в моем лице приносит вам торжественную клятву на больших семенах никогда не закрывать этот вход, пока вы или ваша самочка внутри и никогда не входить в вас никакими отростками, кроме коммуникационных, а с самочкой общаться только через вас. Поскольку сейчас в вас находится мой личный отросток, Химзащита торжественно ограничивает себя им и назначает меня полномочным послом к разумным животным вашего типа! Поздравьте же меня и войдите в комфортное убежище, пожалуйста. Там вы сможете изложить основы вашего дискомфорта, а мировая сеть Химзащиты попробует в этом разобраться…

Но тут в воздухе позади нас с Мышью возникла пентаграмма, а в ней еще одна, а в той еще и еще, и повалил кровавый туман. Если появится тот же демон, значит он игрок? А если другой, значит тот был моб? А если они похожи как близнецы то этот вопрос не разъяснится? Но думать некогда, у меня Мышь на руках. Я вошел в зеленый проем и обернулся.

Как и было обещано, вход не закрылся. Кровавый туман и пентаграмма исчезли. На их месте стоял тот же самый красавчик с кнутом в красных латах. Это униформа. Демоны – слуги порядка. Приговоры, наказания, виды палачей – все по системе.

Рогатый сфокусировался на мне. И объявление свое театральное, он не от себя объявляет, а обязан. Таков порядок. Бедняга.

– Рыжий отягощенный любовью…

Начал красный, но в него вошла коммуникационная отрасль, и демон раздраженно дернул ногой, эту отрасль обрывая. А зря. В обе его ноги вошли две отрасли потолще. Рогатый зарычал, и отпрыгнул обрывая и эти.

Что там Химзащита успела прочесть в его мыслях, мне неизвестно, но из земли вынесло толстый, острый, светящийся салатовый кол, который вошел демону в затылок, а вышел через переносицу.

Это животное Полномочное Ростко не посчитало разумным? Или посчитало угрозой?

– Простите, данный вид не является ни животным, ни растением, ни грибком. Это полуавтоматический зомбификат собиравшийся нарушить наш диалог вашим уничтожением. Некоторая свобода абстрактной мысли в нем обнаружена, но при полном отсутствии этической и крайне зачаточной эстетической составляющих, данная находка никак не указывает на наличие разума. И даже наоборот, отсутствие этического скелета при наличии абстрактного мышления – это признак антиразума. То есть «аннигилята разума». При попадании в разумную среду критической массы антиразума происходит самоуничтожение популяции разумных…

Спасибо, зелененькое, что беззащитные разумные среды защищаешь.

– Вы получили удовольствие от проекции локального события на глобальную этическую карту! Я в вас не ошиблось ни на семечко! Вся сеть ликует. Мой канал перегружен поздравлениями! О, большие семена! О! О! Ох…

И оно отключилось. Ну, такое впечатление у меня было, что болтливое оно отвалилось в никуда испытывать свой сетевой оргазм. И ладно. Салатовый кол вышел из рогатого черепа и демон рухнул мордой в землю. Не везет.

Нас наконец догнала Синька и преданно уткнулась в Аргумента носом.

– Пап, ты общался с этим растением, в котором мы сейчас стоим?

– А ты не слышал ничего?

– Нет. Но корешок в твоей ноге и кол, что убил демона, похоже связаны под землей.

– Мы вступили в контакт с Химзащитой, и Химзащита встала на нашу сторону.

– Сильно. Нас не будут дезинфицировать?

– Вот пока не знаю. У абонента перегруз. Он бьется в восторге и пока не может вести беседу.

– И что вызвало восторг?

– Простое человеческое спасибо.

– Говори его почаще.

– Как мне Мышку разбудить?

– Не знаю. Может ее встряхнуть?

– Я тебе встряхну! Вон на шею Синьке переберись лучше.

– А можно?

– Нужно. Обретешь способность скакать куда пожелаешь и всегда будешь при своем усилителе мощности.

– Я никогда тебя не покидал.

– Ну и что? А я никогда не беседовал с растениями. И вот беседую без проблем. Ты же все равно будешь рядом.

– Ну как рядом, пап? А ты опять на небо прыгнешь, или на болото свое, или еще куда. Ты же эмоциональный очень и действуешь не думая, не советуясь. Как мне в таком случае быть?

– А такого не будет. У меня Мышка на руках. Я не могу никуда телепортироваться, она останется без защиты.

– Хорошо. Но я всегда смогу вернуться к тебе на ногу. Договорились?

– Договорились, мужик. Давай, прыгай в бездну из гнезда.

– Тебе смешно…

И Аргумент прыгнул. У меня на ноге его уже не было. Короткая, до колена, штанина старушкиных штанов, а дальше голая голень. Я остался без Аргумента, а Синька обрела толстый круглый ошейник. Ее нос сразу же уткнулся мне в ногу.

– Пап, пока я не стал системой мы сможем разговаривать только так. Ну или в клановом чате.

– Да и ладно. Ходи рядом и будем разговаривать. Как двигается подготовка твоя?

– С помощью Синьки, как ты ее называешь, я почти разгреб неупорядоченное. Немного осталось. И так печально, что уже не прибавится… Пап, мы половим бабочек немного?

– Конечно, малыши. Только далеко не отбегайте…

– Мы рядышком! В зоне видимости!

И Синька с Аргументом на шее унеслась в степь. У них что, теперь одно общее эмо? Система обещает быть крайне необычной.

Мышка сладкая моя тихо дышала на руках. Я прошел по короткому светлому коридору в овальное помещение. Мебели в дупле Великого Корня не было, так что я уселся под стену. Когда я последний раз спал? Так. Руки, Мышку не ронять! Голова ткнулась затылком в мягкую стену.

– Простите, простите, что было вынужденно покинуть вас. Такое огромное и всеобщее внимание к моей особе вызвало во мне настолько сильную благодарность, что я выпустило три бутона! Представляете? Не один, а сразу три! Хотите посмотреть? Хотя я не навязываюсь ни в коей мере, просто…

Покажи, конечно. Интересно же. И Полномочное Ростко толкнуло мне в голову картинку. Картинка была явно с поверхности, потому что на картинке было небо. Голубое небо и крохотное белое облачко, и три бутончика (а может бутонища, для определения масштаба на картинке ничего не было). Они были желто-алые, как тюльпаны, и бочоночком, как винные бокалы. Красивые.

– О, спасибо большое. Цвести – главная радость нашей расы. Особенно если цвет вот такой, естественный, от счастья! Я не сравнюсь, конечно, с красивейшими нашими цветами. О, если бы вы их видели! Но не хочется портить впечатление и занимать ваше время экскурсиями, тем более, что вы в дискомфорте! А я позволило себе такую долгую паузу. О простите меня…

Не стоит волнения…

– В чем же фундамент вашего этического дискомфорта? Попробуйте изложить это максимально внятно…

Да вот, любимая в себя не приходит. Без сознания.

– Простите, а почему вы думаете, что она без сознания? Насколько я могу судить по косвенным признакам, ваша милая самочка в сознании и даже не спит.

Ого. Может твои косвенные признаки врут? Реснички ее вроде не дрожат. Дыхание еле слышное. Если в сознании, почему не шевелится? Может вот прямо сейчас она приходит в себя?

– Простите, нет. Ваша самочка была в ясном сознании как только вы прилетели. Очень интересный способ передвижения. На поверхности есть неразумные, которые умеют летать, но не так быстро и их полет основан на совершенно другом принципе…

Стой, не части. Мышь не в обмороке и не спит. Почему же глаза не открывает?

– Простите, может ей уже хорошо? В том смысле, что она уже достигла своих целей попав к вам на руки и не желает изменять ситуацию? Может она боится, что когда откроет глаза, вы заставите ее ходить ногами и носить что-нибудь тяжелое? Может она боится увидеть в вас что-нибудь, что она боится увидеть? Растения всегда предпочитают стабильность неожиданностям и потому мне ее неподвижность очень близка и понятна…

Может она сразу была в ясном сознании? Боже, а не матюкался ли я при ней? Если это зеленое Ростко не ошибается, то моя Мышь фантастически терпеливая хитрюга и фантастически милая трусиха. А я фантастический дебил.

– Да, любимая?

Мышка дрогнула ресничками и спрятала лицо на моей груди. Мама, все. Я выдернул из ноги зеленую нитку. Не нужны здесь никакие разумные растения в свидетелях. И ты, замечательный читатель, в этом зеленом дупле, сейчас, совершенно не нужен.