Текст книги "Эстафета разума (сборник)"

Автор книги: Александр Шалимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Дождавшись, когда колебания каната немного утихли, Лесли повернул рукоять включения. Ветви каната медленно потекли в разные стороны: нижняя из шахты, верхняя – вниз, во мрак.

– У них там есть карабины для захвата каната? – спросил Кирилл.

Лесли отрицательно качнул головой в прозрачном шлеме.

– Может, пойти им навстречу?

– Нет.

– А ускорить движение каната?

– Не надо…

Прошло несколько томительных минут. Блестящие нити каната продолжали струиться навстречу друг другу.

Рывков больше не было.

– Что там могло произойти? – не выдержал Кирилл.

Лесли не ответил. Потом, отступив от края шахты, спокойно сказал:

– Возвращаются.

Кирилл напряг зрение. В черном провале чуть искрилась светлая точка. Она медленно поднималась. Кирилл напряженно вглядывался в темноту.

– Свет только один, Фред, – крикнул он наконец, – другого не вижу.

– Нет… По обтяжению каната их двое.

Из тьмы проступал непонятный грибообразный контур. Сдавленный возглас Кирилла заставил Лесли обернуться. Над краем шахты медленно вырастала согбенная фигура в звездно-полосатом скафандре. Левая рука Гибби сжимала канат, правой он придерживал на плечах неподвижное тело Сергея. Оказавшись на поверхности, Гибби не оторвал руки от каната, и ноги его поволоклись по щебнистой бурой поверхности. Он что-то бормотал, но слов разобрать было нельзя. Лесли отключил двигатель. Канат остановился, но высоко поднятая рука Гибби не отрывалась от него.

Опуская с плеч Сергея, которого подхватил Кирилл, Гибби прошептал:

– Рука… Канат прорезал перчатку скафандра… Рука… примерзла…

Глаза его закрылись, тело бессильно повисло на канате.

* * *

Сергея удалось привести в сознание с большим трудом. Видимых травм на его теле не оказалось, кости рук и ног целы, но он был так слаб, что не мог говорить. Почти тотчас он погрузился в сон. Гибби, отмороженная по локоть рука которого чудовищно распухла, находился в полубессознательном состоянии. Временами начинал бредить.

О происшествии сообщили по радио на советскую и американскую станции. Советский самолет уже вылетел, американский должен был вылететь с минуты на минуту.

– Наши будут тут часа через полтора, – сказал Кирилл, выключая радиопередатчик.

Фред – он обрабатывал дезинфицирующей жидкостью руку Гибби – хмыкнул неопределенно.

– Больше ничего не говорил? – спросил Кирилл, подходя к койке, на которой лежал Гибби.

– Нет… Повторил только, что очень испугался.

– Но чего испугался? Что там произошло?

Лесли молча пожал плечами.

– Мы оба, – послышался тихий голос за спиной Кирилла, испугались… Как удар по мозгам… Изнутри.

Кирилл и Лесли обернулись к койке Сергея. Глаза его были открыты. Взгляд обежал помещение и остановился на лежащем Гибби.

– Он… вытащил меня?

– Он, – споткнувшись о сваленные на полу скафандры, Кирилл шагнул к койке Сергея, – что ты чувствуешь сейчас?

– Слабость, тут болит. – Сергей поднял глаза ко лбу.

– Руки, ноги ощущаешь?

Сергей шевельнул пальцами правой, потом левой руки.

– Ощущаю, но слабость…

– Говорить можешь?

– Могу…

– Так что случилось?

– Я… не понял… Когда спускались, стало вдруг страшно… Не знаю, почему… Спускался дальше, думал… сейчас конец… Но шел… Гибби за мной… У забоя смотрю, ему тоже не по себе… Спросил… Говорит – очень страшно… почему, не знает. Мы быстро взяли пробы льда… Укрепили блок. Держались… Стали надевать канат… Гибби вдруг закричал, что не выдержит, что сейчас произойдет ужасное… Стал трясти канат и кричать. Я хотел остановить его, тоже стал кричать… Вдруг, как удар в голову, изнутри… Вспышка, и все…

– Больше ничего не помнишь?

– Нет… больше… ничего.

– А когда он тащил тебя наверх?..

– Нет… Ничего… Тот удар, – Сергей медленно поднял руку, коснулся затылка, – и вот минуту назад понял, что лежу здесь, увидел вас… Сколько времени прошло?

– Часа два, наверно. Скоро прилетит наш самолет.

– А он? – Сергей перевел глаза на Гибби.

– Руку повредил, когда поднимался. Разгерметизация скафандра. До локтя.

– Это плохо.

– Очень плохо. Скажи еще, Сергей, вы там… Ничего не увидели такого, ну…

– Фантом?

– Да.

– Я не видел. Думаю, он тоже. Скорее какое-то излучение… Или ультразвук…

– Ультразвук? Откуда?

– Н-не знаю… Он может вызвать такое состояние, шок, даже умертвить…

– Шахта как резонатор?

– Не исключено… Надо проверить… Просчитать… Или источник подо льдом. Если там пустоты…

– Вы слышите, Фред? – Кирилл повернулся к Лесли.

– Слышу. Я не специалист. Ни в области ультразвука, ни… в медицине. Впрочем, боюсь, руки он лишится. – Лесли указал на руку Гибби.

– А вы, Фред, в прошлый раз, – Кирилл попытался уловить взгляд Лесли сквозь дымчатые стекла его очков, – когда мы спускались в шахту, не почувствовали чего-нибудь подобного?

– Почему вы решили?

– Я ничего не решил, но надо же выяснить, что тут происходит.

Лесли помедлил с ответом:

– Все это, знаете, очень субъективно… Я, например, вообще не люблю спускаться в шахты…

– Но если остановимся перед загадкой, скорее всего она останется неразгаданной.

– А вы хотели бы сразу все разгадать, коллега? Так не бывает… У нас говорят: торопись потихоньку… Мне не платят больше, если я спешу…

– Так что, по-вашему, следует делать?

– Прежде всего подумать… Узнать, что он чувствовал или видел, – Лесли наклонился к самому лицу Гибби, прислушиваясь к его бормотанию, – потом уж решать… В сущности, основной вопрос в любой науке: что делать, если не знаешь… А вы как считаете?

– Считаю, что необходимо повторить спуск. Сразу же, как прилетит самолет. Тем более что внизу остались пробы льда.

– И вы пошли бы, коллега?

– Конечно. А вы?

– Я… Нет…

* * *

Прилетели Бардов, Мак, врач-хирург пятой смены и еще двое марсовщиков – совсем молодые ребята – Роман и Муса. Мак и хирург занялись пострадавшими. Остальным пришлось перебраться в соседнее помещение, служившее складом, кухней и столовой. Выслушав подробный рассказ Кирилла и его предложение, Бардов поинтересовался, что думает Фред Лесли.

– В целом я согласен, – вежливо сказал американец, – о причинах явления судить не берусь, но повторный спуск в сложившейся ситуации считаю опасным.

– Вы, конечно, правы, – согласился Бардов, – прежде чем решать, подождем вашего шефа.

Однако Невилл Джикс не появился. Прилетели Гридли, доктор Морстон и врач американской базы. Врач и Гридли направились в помещение, где лежали Сергей и Гибби. Морстон присоединился к остальной группе марсовщиков и принялся расспрашивать Лесли. Кирилл, присев рядом с шефуней, сказал тихо:

– Напрасно теряем время. Надо повторить спуск, пока светло. Сейчас с подъемником это совсем просто. Пойду я и еще кто-нибудь, кто захочет.

Бардов долго молчал, испытующе поглядывая на него. Потом спросил:

– Очень холешь пойти, дорогуша? А после, как они, да?..

Он наклонился к Кириллу и добавил совсем тихо:

– Вчера получено сообщение с Земли. Азарий тоже… Не удалось спасти. – Он тяжело вздохнул. – Остальные по-прежнему в карантине. Там пока ничего нового. Вот так… И подтверждение старого приказа – никаких исследований фантомов.

– А их тут не было, – мрачно возразил Кирилл.

– Естественно, – кивнул шефуня. – Поэтому не надо бояться делать ошибки! Ошибки – главный учитель! Так, что ли?

Появился Гридли. Он был в легком скафандре и рукавицах, снял только шлем. Его широкое лицо казалось бледнее обычного, а длинный нос еще более заострился.

– Плохо, – сказал он, подходя к Бардову и многозначительно поджимая губы, – очень плохо! Наш врач считает, что руку не сохранить. Ваш, правда, на что-то надеется, но… Не знаю… Тогда раненого надо отправлять к вам. Решайте… Мы могли бы пока взять к себе вашего.

– Зачем же? – загудел шефуня. – У нас места достаточно для всех. И вас можем прихватить. А относительно Гибби, если наш медик думает – можно что-то сделать, обязательно надо пытаться. Пусть забирает его немедленно.

Гридли молча кивнул и вышел.

– Что будем делать, доктор Морстон? – спросил Бардов.

– Пусть Гридли решает. Он заместитель Невилла.

– А ваше мнение?

– Мое? – Морстон явно колебался. – Это печальное происшествие… Доктор Фред Лесли считает, что надо прекратить тут проходку… Либо вести без контрольных спусков, пока не выясним причину сегодняшних событий. Я склонен согласиться с ним.

– Если прекратим проходку, шахта может заплыть, – не выдержал Кирилл, – это лед.

– Может, – согласился Морстон. – Тогда попробуем в другом месте. Проектировалось несколько шахт. Тут – первый опыт. По существу, мы отрабатывали технику проходки сквозь лед.

– При любом решении вопроса, предлагаю спуститься в шахту еще раз, – твердо сказал Кирилл. – Там остались пробы, отобранные нашими товарищами. Надо поднять их наверх.

– Проб льда из этой шахты отобрано несколько десятков, возразил Лесли. – Доктор Морстон говорит – они ничего не дали. Следов жизни не обнаружено ни в одной…

Кирилл хотел сказать, что пробы отбирались не только на биологический анализ, но, поймав иронический взгляд шефуни, решил промолчать. Бардов, видимо, тоже отступился от него.

Заглянул Гридли. Попросил помочь перенести пострадавших в советский самолет. Ребята, прилетевшие с Бардовым, молча поднялись, взяли со стола шлемы и вышли. Спустя несколько минут Гридли возвратился.

Окинув взглядом присутствующих, он подошел к Бардову и выжидательно уставился на него.

– Ну, так что будем делать? – поинтересовался Бардов, поглаживая бороду.

– Ждем вашего решения, – Гридли подчеркнул «вашего».

– Ежели дело во мне, – спокойно сказал Бардов, – считаю: прежде всего надо побывать в шахте. Потом решать, что делать дальше.

Лесли кашлянул многозначительно.

– А самолеты? – спросил Гридли.

– Наш пусть летит с пострадавшими и медиками. И сразу пусть возвращается.

– Наш тогда пока останется здесь, – решил Гридли. – А кому спускаться?

– Как обычно – двоим – на паритетных началах, – Бардов мельком взглянул на Кирилла. – Может, найдутся добровольцы? А можно и переиграть – в силу исключительности ситуации.

– Лучше на паритетных, – кивнул Гридли. – Тогда кто от вас?

– Вот он хотел, – Бардов снова взглянул на Кирилла, – не раздумал, дорогуша?

– Нет, конечно, – резко бросил Кирилл.

– О'кэй. – Гридли взглянул на Морстона, потом перевел взгляд на Лесли. – 0'кэй, – повторил он сквозь зубы, – значит, иду я.

Морстон и Лесли переглянулись.

– Имейте в виду, Гридли, – хрипло сказал Фред, – я и доктор Морстон против спуска. Бесполезно и опасно…

– Я это понял, – ответил Гридли, явно игнорируя заключительную часть реплики. – Думаю, – продолжал он, обращаясь к Бардову, – надо спускаться без промедления.

– Конечно, – кивнул Бардов и встал.

* * *

Через несколько минут все собрались возле шахты. Лесли проверил работу подъемника. Бардов велел выставить у самого устья имеющиеся контрольно-измерительные приборы, лично снял показания.

– Все в норме, – громогласно объявил он, закончив взятие отсчетов, – разумеется, в границах доступных нам параметров…

– А ультразвуковые колебания? – поинтересовался Кирилл.

– Пока не ловятся, но будем следить.

– Ультразвук – вздор, – резко заметил Лесли.

– Но вы утверждали, Фред, что вы не специалист в этой области, – не выдержал Кирилл.

– А это и неспециалисту ясно…

– Мне, например, нет, – возразил Кирилл.

– Вы вот что, – загудел в наушниках голос шефуни, – вы там судьбу не дразните, как почувствуете… дискомфорт или иное постороннее ощущение, сразу сообщайте друг другу и, следовательно, нам. Все ваши переговоры мы услышим и будем записывать.

– Жаль, что не догадались раньше, – Кирилл потрогал провод, который тянулся от его скафандра к барабану, соединенному с записывающим устройством. Второй такой же провод связывал Гридли с другим барабаном.

– Следите, чтобы не оборвать провода на спуске, – наставлял шефуня, – от них может зависеть успех операции и ваша безопасность… Ну, с богом, как говорили в старину. А мы ему, в случае чего, поможем…

Придерживаясь за неподвижный канат подъемника, Кирилл и Гридли начали спуск. Несколько десятков осторожных шагов, и тьма окружила их. Лишь колеблющиеся пятна света от фонарей на шлемах освещали ледяные ступени, по которым они спускались все ниже и ниже.

Кирилл шел впереди. Он отчетливо слышал в наушниках напряженное дыхание Гридли. Насчитав сто двадцать ступеней, Кирилл задержался и оглянулся. Гридли тоже остановился в трех шагах за ним.

– Что? – настороженно спросил Гридли.

– Ничего… Прошли примерно треть спуска. Как самочувствие?

– О'кэй, – не очень уверенно отозвался Гридли.

– Почему остановка? – прогудел в наушниках голос шефуни.

– Отдыхаем…

– Не слышу…

– Отдыхаем, – крикнул Кирилл.

– Поняли… Говорите громче! Вас стало хуже слышно.

– Мы вас слышим хорошо.

– Как самочувствие?

– Прекрасно.

Они двинулись дальше. Продолжая считать ступени, Кирилл прислушивался к себе как бы извне. Нет, страха он не испытывал. Легкое волнение, ощущавшееся перед спуском, улеглось. Он был спокоен, внимателен, уверен в себе, не ощущал никакого внешнего воздействия на психику.

– Как дела? – прозвучало в наушниках.

– В порядке.

– Отвечайте! Почему молчите?

– Мы ответили – пока все в порядке, – громко крикнул Кирилл.

– Они нас не слышат, – сказал Гридли.

– Может, что-то случилось с моим микрофоном, попробуйте вы.

Гридли дважды громко повторил ответ Кирилла. Некоторое время в наушниках слышался шорох, потом голос шефуни встревоженно произнес:

– Нет, не отвечают… И опять стоят на месте. Чертовщина какая-то…

«Даже ему изменяет выдержка, – подумал Кирилл, – видимо, «одна шефуня» не такая уж постоянная величина в условиях Марса».

– Попробуем дать знак иначе. – Кирилл повернулся к Гридли, – встряхните один раз резко верхний канат.

– О'кэй.

«Он тут не очень разговорчив…» – мелькнуло в голове Кирилла.

Он не успел развернуть эту мысль, потому что в наушниках снова послышался голос шефуни:

– Чего-чего? Ну тогда ладно, – раздался вздох облегчения, – значит, телефон… Дедовские способы они всегда надежнее… Переключаем все внимание на канаты, Лесли.

– Они поняли, – сказал Кирилл, – поехали дальше.

– Угу, – прозвучало в наушниках.

Кирилл продолжил счет ледяных ступеней. В самом начале пятой сотни впереди зеркально сверкнула поверхность забоя.

– Мы на месте, – объявил Кирилл.

Гридли отозвался тяжелым вздохом.

– Как ваше самочувствие? – Кирилл направил свет фонаря на скафандр американца.

– О'кэй, – ворчливо отозвался Гридли, облизывая губы. Кирилл заметил, что вся его широкая физиономия покрыта капельками пота.

– Действительно? – попытался уточнить Кирилл.

– Да…

– Тогда за дело!

Кирилл дважды тряхнул верхний канат – знак, что они достигли цели и пока все благополучно. Потом он – прислушался. В наушниках шуршало только тяжелое дыхание Гридли. Голоса сверху не доносились.

«Теперь и мы их не слышим», – констатировал про себя Кирилл, но решил не делиться этим соображением с американцем.

– Тут где-то должны лежать пробы, – сказал он вслух, давайте поищем.

– Угу, – Гридли сделал шаг и снова остановился.

Мысленно удивляясь своему спокойствию, Кирилл принялся осматривать забой и пространство перед ним. Лед зеленовато поблескивал, отражая свет фонаря. Вдруг в забое что-то шевельнулось. Кирилл вздрогнул, но тотчас сообразил, что видит всего лишь отражение своего скафандра. Вскоре он обнаружил места взятия проб, рядом лежали и кассеты с пробами.

– Все в порядке, – сказал он, – вот пробы. Можно возвращаться.

Гридли не ответил.

Кирилл поспешно оглянулся.

Американец стоял неподвижно, всматриваясь в левый угол забоя.

– Эй, Гридли, что там? – быстро спросил Кирилл.

– Там… что-то шевелится, – хрипло пробормотал Гридли.

– Ваше отражение.

– Н-не знаю… Посмотрите…

Кирилл подхватил кассеты с пробами и подошел к нему.

– Где?

– Вон т-там… – зубы Гридли застучали.

– Ничего не вижу.

– Да… Может, мне показалось… Нет…

– Что вы там видели?

– И сейчас вижу…

– Что именно?

– Какие-то… фигуры… Они идут… к нам. Вот…

– Отодвиньтесь, стану на ваше место. Вероятно, игра света от фонарей…

– Да? – Он медленно отступил в сторону.

Кирилл встал на его место, внимательно оглядел забой, освещая ледяную поверхность своим фонарем.

– Это было внизу в самом углу.

– Да-да, вот там, – Кирилл сосредоточил свет фонаря в углу забоя.

– Видите? – спросил Гридли.

– Вижу, то есть нет… ничего не вижу… кроме льда, конечно. А вы сейчас?

– Сейчас нет…

– Возвращаемся, – решил Кирилл. – Вы идите вперед, Гридли.

Американец не ответил, сразу же начал подниматься по ледяным ступеням, держась за неподвижный канат.

Шагнув на первую ступеньку, Кирилл обернулся к забою. Несколько мгновений пристально всматривался в освещенную фонарем ледяную поверхность, чувствуя, как спокойствие покидает его… Невероятно! Или ему кажется?.. Но ведь и Гридли что-то видел…

Кирилл оглянулся на американца. Тот продолжал медленно подниматься. Сейчас надо было идти наверх. Но потом… Кирилл еще раз взглянул на ледяной забой. Галлюцинация или… Или он начинает настраиваться на эти волны? Снова вернулось спокойствие, и одновременно пришло решение… Кирилл медленно двинулся вверх, вслед за Гридли. Он был так погружен в свои мысли, что лишь на половине обратного пути вспомнил, что надо подать сигнал наверх для включения каната.

– Мы забыли про подъемник! – крикнул он Гридли.

– Да? – Американец остановился.

Кирилл трижды тряхнул неподвижный канат. Спустя мгновение канаты шевельнулись – один медленно пополз вниз, другой вверх.

– Прицепляйтесь, Гридли, – Кирилл указал на браслет с карабином, – и переступите на ровное пространство, где нет ступеней. Поехали!..

Через несколько минут они выбрались на поверхность.

* * *

– Не исключено, что все обстоит именно так или почти так, – повторил шефуня, – но рисковать не позволю. Кроме того Земля не отменила приказ.

– Они не представляют себе сути, Ник.

– А мы? Что мы представляем? Твои соображения – рабочая гипотеза.

– Все выстраивается в единую концепцию. Достаточно проверить, и… рабочая гипотеза станет явью.

– А ты последуешь прямым путем за Энрике и Азарием. Это единственное место во Вселенной, куда не следует торопиться, дорогуша.

– Убежден, у меня обойдется без последствий. Все дело в индивидуальных особенностях мозга. Видимо, я могу воспринимать эти сигналы без отрицательных последствий. Другие не могут… Ну, о чем мы спорим, Ник, ведь ты обещал помогать мне…

– Обещал… Но теперь проблема законсервирована… по решению Земли.

– Ты сам подсказал это решение.

– Ну, знаешь! – разочарованно прогудел Бардов и отвернулся.

Они с Кириллом уже третий час ждали самолета в вахтовом лагере. Американцы улетели сразу же, как только договорились о прекращении проходки. Муса и Роман заняты были демонтажем энергетического агрегата и приборов.

Кирилл встал, надел шлем, проверил герметичность.

– Куда? – подозрительно спросил шефуня.

– Пойду посмотрю на закат.

Бардов нахмурился:

– Ты не вздумай…

– Слушаюсь, товарищ начальник.

Кирилл вышел наружу, даже не дождавшись выравнивания давлений. Поток воздуха из тамбура подтолкнул его, и он с трудом сохранил равновесие. Дверь за спиной бесшумно закрылась. Маленькое багровое солнце висело совсем низко над красно-бурой равниной. В понижениях рельефа уже залегли лилово-черные тени. На востоке оранжевое небо потемнело. Лишь у самого горизонта прорезывалось светлое пятно – там всходил Фобос. Кирилл направился к шахте. Возле устья было пусто. Ребята уже успели перебросить оборудование к посадочной площадке.

Кирилл подошел к самому краю отверстия. Устремил взгляд во мрак. Попытался восстановить в памяти то, что увидел внизу, в ледяном забое. Сейчас это плохо получалось, совсем не так отчетливо, как во время рассказа Бардову.

«Конечно, то не могло быть галлюцинацией… Информационное поле тут существует повсюду. Оно оставлено сознательно последними разумными обитателями перед тем, как они покинули планету. Зачем – это другой вопрос… Может быть, надеялись, что их потомки рано или поздно вернутся? Либо – это послания иному разуму, в расчете на случайный контакт. Пожалуй, единственный вид послания, который хранится, пока существует сама планета! Скорее всего информация адресована непосредственно мыслящему мозгу. Если мы – их потомки, наш мозг должен воспринимать ее. Иное дело, что за миллионы лет эволюции человеческий мозг мог в значительной степени утратить эту способность. Отсюда опасные рецидивы… Энрике и Азарий, по-видимому, были близки к разгадке, но… переоценили свои силы… Бардов, конечно, тоже догадывается… Его собственный мозг на это поле не реагирует, в границах моих возможностей он сомневается… – Кирилл усмехнулся. – Это его право. Я ведь тоже не знаю, что со мной случится, когда мой мозг начнет принимать информацию. И все же я хочу и готов рискнуть… Если бы даже я имел тысячу жизней, их не хватило бы, чтобы насытить жажду познания, пылающую во мне».

Кто-то коснулся его скафандра. Кирилл быстро обернулся. Шефуня стоял рядом.

– Ну что, следопыт прошлого, – сказал он, – мучаешься на пороге разгадки и проклинаешь меня?

– Мысли прочитаны неточно, – буркнул Кирилл.

– Возможно… Я не обладаю твоими способностями… Видишь ли, Кир, если ты прав, а оное не исключено, пойми, не надо торопиться… Рано или поздно твой мозг постепенно настроится на здешнее поле. Думаю, до сих пор мы ловили «всплески» поля лишь в моменты каких-то его нарушений – солнечных, ионосферных, даже, может быть, создаваемых нами же. Я теперь убежден, белые кристаллы – не самое главное… Когда-то они, может, были связаны с аппаратурой, управляющей полем или создавшей его. Поэтому способны вызывать локальные возмущения, превращающие часть информации в образы – фантомы. Таким же возмущающим фактором могла оказаться шахта. И совсем не потому, что там на глубине или во льду заключено нечто конкретное, что ты надеешься отыскать, – развалины, гробницы словом, конкретные следы былой цивилизации…

Кирилл хотел возразить, но Бардов не дал прервать себя и продолжал:

– Не логичнее ли предположить, что именно здешний лед обладает свойством сгущать, концентрировать линии информационного поля, что именно он – главный хранитель записи информации. Если они были подобны нам, вода являлась для них исходным началом, как и для нас. И, предвидя оледенение планеты, они могли связать поле именно со льдом. Это была бы мысль, достойная высокого разума: сделать вместилищем информации среду, из которой когда-то родилась жизнь. Мы уже установили – структура здешнего льда не совсем обычная. Кристаллы образуют спирали. Как у тех белых осколков… Конечно, все это не более, чем предположения. Но они не противоречат твоей концепции.

– Следовательно, тем важнее идти на глубину, – Кирилл указал в отверстие шахты.

– Нет. Если поле связано со льдом, надо идти туда, где мощность льда максимальная, и там, находясь на поверхности, попробовать проверить твою гипотезу.

– Нашу гипотезу, Ник?

– Отнюдь. Проблему ведешь ты. Я лишь чуть подправил направление… на крутом повороте. Вероятно, эта шахта хороша лишь постольку, поскольку показала, что для дальнейшего поиска шахты пока не нужны. Пока… Потом посмотрим. Я очень надеюсь на тебя, Кир… Может, действительно, ты иной, чем мы все… И тебе удастся… Надо только соблюдать осторожность… на крутых поворотах.

– Хочешь подсластить пилюлю?..

– Нет Я собственно, вышел сказать тебе, что за нами сегодня не прилетят. Придется ночевать тут.

– А что случилось?

– Ничего… Не стоит рисковать после тех ночных сполохов.

– Мы как аквалангисты в океане, – с горечью заметил Кирилл. – плаваем у самой поверхности, а под нами бездна… загадок.

– Вот и не будем спешить. Прежде всего попробуем сверху определить глубину бездны.

Солнце утонуло в багровой мгле, невидимой линии горизонта. Быстро темнело. Бледный свет взошедшего Фобоса едва пробивался сквозь пелену пыли, висящую над планетой.

Мысль полыхнула подобно молнии.

– А если Фобос? Странный сгусток металла, вращающийся совсем низко над планетой и вопреки всем законам механики не падающий на нее. Споры о его происхождении начались еще до первых космических полетов Его период обращения всего семь с половиной часов. Никто из нас не пытался сопоставлять его положение на небе с моментами появления фантомов, что если «спусковой механизм» поля связан именно с ним?..

Кирил замолчал, пораженный своим предположением.

– Пошли, – Бардов указал в сторону жилого купола.

– Я еще немного побуду тут… Хочу посмотреть…

– Только без глупостей, – предупредил шефуня, – и не долго. Ребята уже готовят ужин.

Он неторопливо направился к месту ночлега.

– «Фобос Фобос, – мысленно повторял Кирилл, – скорее всего это – осколок Фаэтона. Некоторые считают – эстафета разума пришла оттуда. Значит…»

Появилось нарастающее беспокойство. Он что-то должен сделать… Но что?.. Кирилл стиснул зубы, пытаясь сосредоточиться, понять неодолимый внутренний зов, который нарастал, подобно волнам, и снова угасал. Это было как ускользающее воспоминание о давно забытом. Казалось, вот сейчас наступит прозрение, и он поймет… Нет… Волна снова отхлынула, оставляя горечь бессилия.

Кирилл бросил взгляд на Фобос. Угловатый серооранжевый диск почти на глазах менял положение, поднимаясь все выше к зениту… Кирилл попытался еще раз заставить себя настроиться на потерянную волну… Внутри царила глухая пустота… Что это было? Грань неосуществившегося контакта или… начало заболевания, как у Энрике, Азария? Он вдруг почувствовал страшную усталость, захотелось лечь тут же у самой шахты, закрыть глаза и не думать ни о чем. С трудом преодолевая сковавшую его слабость, Кирилл побрел к жилому куполу, ощупью отыскал контакт наружной двери. Надавил. Дверь открылась. Кирилл ввалился в тамбур и потерял сознание.

Когда он пришел в себя, оказалось, что он лежит на койке в жилом отсеке купола. Скафандр уже снят, и шефуня, расположившись рядом в складном кресле, внимательно глядит на него. Кирилл сделал движение, пытаясь приподняться.

– Лежи, – Бардов придержал его за плечи, – ну как там Фобос?

– Нормально.

– А ты?

– Голова закружилась…

– Правильно. У твоего скафандра отказал аппарат регенерации кислорода. Не проверил при выходе? Хорошо, мы услышали, когда ты входил.

– Я, значит, недолго…

– Не очень. – Он помолчал, продолжая критически разглядывать Кирилла. Потом спросил: – А ты там… ничего нового не углядел?

– Нового… Нет…

– А старого?

– Тоже, пожалуй, нет…

– Какой-то ты стал неуверенный, Кир, – шефуня брезгливо поморщился, – а ну давай, как на экзамене. Кирилл рассказал, что с ним было.

– Жалко, что не улетели, – резюмировал Бардов, – до прибытия самолета наружу не выходить.

– Но я… – начал Кирилл.

– Именно ты… Мы с ребятами после ужина выйдем. Посмотреть на Фобос…

Ночью Кирилл проснулся словно от удара током. Он сразу понял – сигнал… Надо действовать. Осторожно привстал, прислушался. Кругом спали. Бросил взгляд на часы – сорок минут первого.

Вечером они уложили его на койку в спортивном комбинезоне, сняв только скафандр. Это облегчало задачу. Скафандра нигде не было видно. Очевидно, его унесли в соседнее помещение. Кирилл встал, сделал несколько шагов к двери.

– Куда? – прошелестело за спиной.

Кирилл оглянулся. Шефуня, подняв голову, вопросительно смотрел на него.

– Куда-куда, – сердито отозвался Кирилл, – надо…

Шефуня опустил голову на подушку и закрыл глаза. Кирилл выбрался в соседнее помещение и плотно прикрыл за собой дверь. К счастью, его скафандр и шлем лежали тут. Скафандр, правда, легкий – дневной… Выходить в таком в ночные часы не разрешалось. Но облачаться сейчас в тяжелый ночной скафандр не было времени. Кроме того, он не собирался удаляться от купола. Некоторое время он выдержит и в легком.

Кирилл быстро натянул скафандр, надел шлем, прицепил к поясу футляр диктофона. Уже в выходном тамбуре проверил герметичность и параметры жизнеобеспечения. Подождал, пока выровняется давление. Это их задержит немного, если организуют погоню. В диктофон, вмонтированный у входной двери, шепнул:

– Ноль часов сорок минут, выхожу наружу. Прости, Ник, совершенно необходимо.

Затем открыл выходную дверь. Снаружи было удивительно тихо. Ветра, как ни странно, не ощущалось. В зените висел Фобос. Это был уже второй его заход в ту ночь. На востоке бледно светил серпик Деймоса.

Кирилл сделал несколько шагов и остановился. Вопреки ожиданию ничего не происходило… Он начал прислушиваться, но различал лишь удары собственного сердца. Слабости не ощущалось, голова казалась ясной, он чувствовал прилив сил, удивительное спокойствие, уверенность, что поступает правильно. Вспомнилась почему-то старая поговорка студенческих лет: «Исследовать, значит, видеть то, что видели все, но думать так, как не думал никто». К нему она сейчас не имела отношения, потому что на этой странной планете именно он видит то, что недоступно другим. Только это оправдывает его недисциплинированность и риск… Впрочем, каждый настоящий поиск путь по узкой грани, тончайшему острию непримиримых противоположностей. По ту и по другую сторону грани пропасть, катастрофа… Как у него сейчас…

Он почувствовал, что ночной холод начинает проникать в скафандр. Первыми его ощутили ноги. Надо было двигаться, и он направился к устью шахты.

В красновато-пепельном свете двух марсианских лун мертвая равнина казалась призрачной. Звезд в небе почти не было видно. Устье шахты чернело подобно раскрытой пасти.

Кирилл остановился в нескольких шагах от шахты. Свет, выходящий из глубины, почему-то не удивил его.

Нащупав на поясе скафандра кнопку диктофона, Кирилл спокойно ждал, что последует дальше. Потом нажал кнопку и заговорил, стараясь зафиксировать все, что видел и чувствовал.

Запись кончилась на полуслове.

– Ну вот, – сказал Кирилл, – именно в этом месте вы меня настигли. Не знаю, почему, но ваше появление сразу прервало поток информации. Либо, переключив внимание на вас, мой мозг потерял возможность фиксировать ее. Черт бы вас побрал с вашей заботой!

– Пожелание относится только ко мне, – объявил шефуня, ребята абсолютно ни при чем. Я заставил их пойти, хотя им очень не хотелось просыпаться.

– Тем более что мы ничего и не видели, – проворчал Муса.

– Последнее, что запечатлелось в моей памяти, – добавил Кирилл, – и что, естественно, уже не попало на пленку, были их корабли, взлетающие с равнины, похожей на здешнюю. Я еще успел подумать, что они напоминают те, о которых рассказывал Невилл Джикс… Но в этот момент кто-то ударил меня по шее.

– Я ударил, – подтвердил шефуня, – ты не отвечал, когда мы к тебе бежали. Я был уверен, что ты уже замерз насмерть.

– Если бы вы появились минут на десять позже, – вздохнул Кирилл, – я, может быть…

– Тебе наверняка пришлось бы оперировать ступни, – прервал шефуня, – а так ты отделался только отмороженными пальцами на ногах. Пальцы придется починить на Базе. И пока тебя будут там ремонтировать, я смогу спать спокойно.