Текст книги "Эстафета разума (сборник)"

Автор книги: Александр Шалимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

– Фантома? – подсказал Бардов.

– Если угодно, – кивнул Джикс, – или – определенного количества информации. Мы все – и мои коллеги, присутствующие здесь, и остальные сотрудники станции неоднократно были свидетелями экспериментов Энрике Кэнби с этим веществом. Должен сказать, что зрелище беззвучно взлетающего гигантского космического корабля впечатляюще. Правда, спектакль удавался не всегда. Иногда фантом не возникал…

– Значит, здесь, – Бардов повертел в пальцах один из белых осколков, – запечатлен только старт некоего корабля?

– Не только, – ответил Джикс, – Энрике удавалось получать и еще какие-то зрительные сигналы – хаотическое смешение красок, подобное разноцветному пламени. Они не расшифровываются. Мы вам все это продемонстрируем, если, конечно, не боитесь. Дело в том, что информация, заключенная в этих осколках, не ограничивается зрительным рядом. Мы знаем теперь, что и само вещество, и создаваемая им оптическая модель, или фантом, в свою очередь, становятся источником какого-то излучения, опасного, а может быть, и губительного для человеческого мозга и нервной системы. Мы все, в той или иной степени, поражены этим излучением и, откровенно говоря, я не уверен… досуществуем ли в нормальном состоянии до прилета нашего корабля. Ускорить его появление, как вы знаете, невозможно. Нам остается лишь уповать на провидение и… вашу помощь… Именно поэтому я рассказываю обо всем столь подробно и откровенно. Критическая доза этого неведомого излучения пока неизвестна. Не знаем мы и характера поражения и степени необратимости последствий. Я вначале думал, что лишь Энрике хватил этого через край. Нет… За последние недели ухудшилось состояние еще нескольких наших товарищей, вместе с которыми Энрике занимался изучением кристаллов. У нас, Джикс вздохнул, – двое тяжело больных. Еще у одного – начальные симптомы заболевания. И вообще…

Бардов нахмурился, движением руки прервал Джикса.

– На Землю сообщили об этом?

– Нет… Пока нет. Если Энрике доставят живым, тогда сообщим… Что сами будем знать к тому времени. Впереди еще почти три земных месяца. Я не хотел поднимать тревогу раньше срока.

– Обсудим ситуацию, – предложил шефуня. – Ваши соображения?

За сутки, проведенные на американской станции, они впервые собрались вчетвером в комнате, отведенной Бардову.

– А как тут с дополнительными ушами? – поинтересовался Геворг.

– Какое это имеет значение, – шефуня поморщился, – мы все сидим в одной лодке…

– Которая может пойти ко дну?

– Если не соблюдать осторожности…

– Совсем как на Земле! – Геворг усмехнулся. – Мое мнение: если рассказ Джикса правда – они наломали дров.

– Что дальше?

– Они обязаны были рассказать обо всем перед отправкой Энрике Кэнби.

– Что изменилось бы? Характер поражения неясен и сейчас. Аналогия с состоянием Азария очевидна. Об Азарии мы сообщили все, что знали, – шефуня пожал массивными плечами, – дело не в этом.

– Конечно, – подтвердил Кирилл, – услышанное сегодня детали. Ты, Геворг, искал источник фантомов. Американцы его представили. Завтра увидим в действии…

– Кто не боится, – Геворг подмигнул.

– По существу, мы не узнали ничего нового, – продолжал Кирилл. – Без излишней скромности могу сказать, я подозревал нечто подобное…

– Ну силен! – воскликнул Геворг. – Значит, ты и о космических пришельцах догадывался? Молодец!

– Пришельцы ни при чем. Не в них дело. Главное сейчас люди…

– Как ни при чем? А кто камушки подбросил?

– Подожди, Геворг, – резко остановил физика Мак. – Кир правильно говорит… Мы с ним осмотрели сегодня пострадавших. Двое в тяжелом состоянии, почти как Энрике, когда его привезли к нам. А еще две недели назад эти ребята чувствовали себя вполне прилично. Излучение, связанное с фантомами, действует не сразу, его последствия, вначале кажущиеся незначительными, потом нарастают, как лавина. Поражаются какие-то узлы центральной нервной системы: сначала – коры больших полушарий, потом спинного мозга. Финал – паралич.

Я пока не вижу радикального способа и средств остановить эту лавину. Во всяком случае тут… Вероятно, существует предельная допустимая доза облучения, но мы ее не знаем, потому что ничего не можем измерить. Кир судит несколько иначе, но пусть он сам скажет…

– Ситуация действительно очень трудная, – начал Кирилл, но я думаю так: эти белые кристаллы – носители информации, заложенной в них разумом. Мы сейчас не знаем, кто заложил информацию. Важно другое: это послание разума разуму… Значит, оно не может, – не должно сопровождаться попыткой причинить зло. В противном случае оно бесцельно. А бесцельное зло – оружие слабоумных. Фантом – немой зрительный образ только часть информации, может быть, не самая главная. Таинственное излучение – другая часть, которая, вероятно, должна, восприниматься непосредственно мозгом, но… наш мозг либо для этого не приспособлен, либо… еще не научился воспринимать подобную информацию; это приводит к травмам центральной нервной системы – травмам и заболеванию… Мне почему-то кажется более вероятным второе предположение: наш мозг пока не справляется с потоком этой информации. Принципиальной несовместимости не должно быть, ведь воспринимаем же мы зрительный образ. Значит… Значит, надо помочь мозгу освоиться со всем потоком информации. Как? Не знаю… Надо думать…

– Заманчиво, – заметил шефуня. – Но до чего опасно! В этом случае путь один – рисковать… Азарии, и Энрике, и здешние ребята рискнули… Что получилось?

– Они рисковали вслепую, – возразил Кирилл, – а надо подумав, умно…

– Можно, конечно, попробовать и умом, – усмехнулся Геворг, – только где его столько взять до завтра

Однако ни на следующий день, ни в течение целой недели, пока Бардов и его спутники оставались гостями американцев, наблюдать фантом не удалось. Либо осколки белого кристалла вдруг лишились своего удивительного свойства, либо что-то изменилось в атмосфере планеты, но фантом возникать перестал, хотя условия солнечного освещения все эти дни оставались благоприятными.

Джикс выглядел совершенно обескураженным. Его помощники сбились с ног, без конца меняя положение гониометров [3]3
  Гониометр – углоизмерительный кристаллографический прибор, позволяющий менять в различных направлениях положение кристалла относительно светового луча.


[Закрыть], в которых были закреплены осколки загадочной белой гальки.

– Не понимаю, – сказал Джикс в последний вечер, когда все собрались в кают-компании американской базы, – просто не понимаю… Словно они сами разумны и решили вдруг проявить упрямство.

Он указал на коробку, в которой лежали белые осколки.

– Раньше мы без особого труда получали изображение, – добавил Морстон, – например, от этих кусочков, отмеченных зеленой тушью.

Он осторожно коснулся пальцем нескольких осколков.

– За минувшую неделю мы перепробовали все осколки, вплоть до самых мелких, – хрипло заметил Фред, – еще одна загадка…

– Мы передадим вам половину осколков, – сказал Джикс, вы сможете работать с ними у себя, а мы продолжим исследования тут. Может быть, удастся снова активизировать их. В случае успеха сразу сообщим. И вы тоже сообщайте.

– Разумеется, – кивнул Бардов.

– Зачем же половину, – нахмурился Гридли, – вероятно, хватит нескольких кусочков, например, два с зелеными отметками и две-три крупинки помельче. Тем более что неизвестно…

– Нет, половину, – резко перебил Джикс. – Будем продолжать исследования на паритетных началах. Если они обнаружат что-либо подобное, то сообщат нам.

– Разумеется, – снова подтвердил Бардов, поглаживая бороду.

– К сожалению, наши друзья завтра покидают нас, – продолжал Джикс, – поэтому разделим материал сейчас. Давайте весы, Гибби.

Молчаливый Гибби поставил на стол аптекарские весы и под внимательным взглядом Джикса разделил содержимое картонной коробочки на две равных навески. Одну Джикс пересыпал в серую металлическую коробочку и вручил Бардову, другую убрал в сейф.

– Ваша коробка свинцовая, – пояснил Джикс, – но это на всякий случай. До тех пор, пока на заключенные тут крупинки не упадут прямые солнечные лучи, они нейтральны и, по-видимому, безвредны для человека.

– Во всяком случае не излучают ничего, что мы умеем фиксировать, – добавил Фред.

– Вероятно, кое-что зависит от индивидуальных особенностей человеческого мозга, – заметил Кирилл. – Один из ваших больных вчера рассказал мне, что у него появлялось странное беспокойство и даже что-то, похожее на галлюцинации, когда он подолгу смотрел на эти осколки в закрытом помещении.

– У кого? – насторожился Гридли.

– Его зовут Джерри.

– А, – кивнул Джикс. – Джером Гиббсон – наш химик. Он пытался установить состав и структуру этого вещества, но выяснил только их необычайную сложность. К сожалению, Джером натура весьма эмоциональная, и эти его… ощущения… Они очень субъективны, коллега.

– Конечно, – согласился Кирилл, – поэтому я и упомянул об индивидуальных свойствах. Их следует иметь в виду. Кстати, состояние Джерома в последние дни заметно улучшилось…

– Лечение, предложенное вами и коллегой Максимом, помогло всем без исключения, – поклонился Джикс, – я и мы все бесконечно благодарны и теперь более оптимистично смотрим вперед…

– Однако любованием здешними фантомами, если опять появятся, не злоупотребляйте, – посоветовал Бардов. – У нас говорят: береженого бог бережет.

– У нас тоже, – усмехнулся Джикс. – А еще: ошибки хорошо учат.

У Кирилла вдруг зарябило в глазах. Он зажмурился, а когда снова открыл глаза, над столом кают-компании медленно проплывали полупрозрачные человекоподобные фигуры в развевающихся радужных одеждах. Невилл Джикс что-то говорил, видимо отвечая Бардову. Смысл его слов не доходил до сознания. Кирилл остановившимся взглядом всматривался в странные видения. А они все плыли – медленно, бесшумно, как туман над земными болотами в тихие осенние вечера. Тревожила все сильнее какая-то мысль, но смысл ее ускользал от сознания. Наконец Кирилл сообразил, о чем думает, – видят ли это остальные?

В тот же момент видение исчезло. До слуха донеслись слова Джикса.

– Конечно, мы сделаем все, что в наших силах, и регулярно будем сообщать…

Настороженный взгляд Кирилла пробежал по лицам присутствующих: вежливое безразличие, усталость…

Шефуня, подперев ладонью массивную голову, слушал Джикса.

Кажется, никто не видел. Только он один… Но тогда, что это такое?.. Кирилл закусил губы. Может, и у него начинается?.. Может, это заразно? Он снова взглянул туда, где только что видел это, и тут заметил, что за ним внимательно наблюдает Геворг.

Они возвратились к себе на станцию «Марс-1» на следующий день. Металлическую коробочку с крупинками загадочного кристалла шефуня передал Геворгу.

– Попробуйте воскресить фантом, – сказал он, поглаживая бороду, – с предельной осторожностью, конечно, с полным соблюдением личной безопасности.

– Если тут не липа, – усмехнулся Геворг.

– Не верите им?

– Нет…

– И все-таки-предельная осторожность… А от вас, коллега, – шефуня повернулся к Кириллу, – через недельку жду предложения и программу.

Прошло четыре дня. Геворг загадочно молчал. На прямые вопросы отвечал скептической ухмылкой и советом – «потерпеть немного». Потом он исчез на сутки.

Кирилл и Мак обсуждали составленный Кириллом проект программы, когда в дверь кабины громко постучали.

– Прошу, – крикнул Кирилл.

Дверь распахнулась. На пороге оказался Геворг.

– Я только что из Копрата, – объявил он, входя. – Думаю кончать комедию…

Он бросил на исписанные листы бумаги, лежащие на столе, серую металлическую коробочку…

– Почему не предупредил, что едешь в Копрат, – возмутился Кирилл. – Я поехал бы с тобой.

– Ни к чему! Это липа, – Геворг указал на коробочку. Какой-то здешний минерал…

– Ты был и в той пещере? – спросил Мак.

– Был. Пробовал даже там. Испробовал за эти дни все возможные варианты, благо погода стоит солнечная. Все вздор! Они нас одурачили.

– Но с какой целью?

– Если бы я знал…

– А состав этого вещества? – Кирилл взял двумя пальцами коробочку и осторожно встряхнул ее.

– Состав, состав… – худое коричневое лицо Геворга искривила судорога, – по физическим свойствам это кварц. Каждый подтвердит. Химическим составом я не занимался. Не мое дело.

– Джикс упомянул о свечении в ультрафиолетовых лучах…

Геворг отрицательно тряхнул головой:

– Эти осколки не светятся.

– Странно, – заметил Кирилл, продолжая встряхивать коробочку. – Не допускаю мысли, что это блеф… Зачем? Ведь мы всегда можем проверить химический состав. И если это действительно кварц…

– А не мог ли кто-нибудь тогда подменить коробку? – предположил Геворг.

– Гридли, например? – прищурился Мак.

– А почему бы и нет. Он явно не хотел, чтобы Джикс отдал нам половину.

– Нет, тут что-то другое, – задумчиво пробормотал Кирилл. – Другое… Да… Повремени со своим разоблачением, – обратился он к Геворгу. – День-два… А пока оставь эту штуку мне.

– Пожалуйста, – Геворг встал и потянулся. – Иду спать, объявил он. – Последние несколько суток почти не спал…

– Что хочешь с этим делать? – спросил Мак, когда Геворг вышел.

– Еще не знаю, – Кирилл осторожно приоткрыл свинцовую коробочку. – Подумаю… Действительно похоже на кварц.

– А осколки с зелеными отметинами есть?

– Есть… Вот они…

– Я тоже не допускаю блефа, – заметил Мак, вставая. – Уже поздно, Кир. Пожалуй, на сегодня хватит?

Оставшись один, Кирилл погрузился в размышления.

«Без сомнения, это те самые осколки, которые на глазах у всех взвешивал Гибби, которые Джикс пересыпал потом в свинцовую коробочку и вручил шефуне. Почему они вдруг потеряли свои странные свойства? Уже тогда на американской базе воспроизвести фантом не удалось. Может быть, дело совсем не в солнечных лучах или не только в них? Где искать ключ к тому, что хранят эти осколки? Хранят в течение десятков или даже сотен миллионов лет. Здешние фантомы тоже перестали появляться… Как все это увязать в единую систему?»

Кирилл поднялся из-за стола, начал прохаживаться по тесному пространству своей кабины; четыре шага в одном направлении, четыре в обратном.

«Эстафета разума… Фаэтон, Марс, Земля… Американцы утверждают, что абсолютный возраст слоев, в которых была найдена галька, около 80 миллионов лет. Мезозойская эра Земли… Время динозавров… Что мы знаем о земном мезозое [4]4
  Мезозой – мезозойская эра геологической истории Земли. В абсолютном летосчислении – отрезок времени от 220 до 70 миллионов лет тому назад. Казалось бы, и много, и ужасающе мало. Загадочные эпохи нарастающего расширения Земли, гигантизма форм жизни, чудовищных превращений растений и животных, исполинских лавовых излияний…


[Закрыть]?

Земля вдруг стала раздуваться и набухать, как созревающий кокосовый орех. И, как у созревающего кокоса, наружная оболочка не выдержала, была разорвана на куски – нынешние континенты. Приоткрылся глубинный слой, залеченный базальтовыми лавами – нынешнее дно земных океанов. Вероятно, что-то произошло и с силой тяжести – гигантские ящеры мезозоя едва ли могли бы существовать в нынешнем гравитационном поле Земли. Где искать след эстафеты разума в хаосе мезозойских превращений Земли? И позднее – тоже ничего до самой Атлантиды, о которой мы – люди XXI века – еще продолжаем спорить».

Кирилл остановился, оперся обеими руками о край стола, окинул взглядом разложенные на столе бумаги.

«Проект, предложения… Мак, конечно, прав… Слишком зыбко, неубедительно… Значит… Значит, придется еще раз начать сначала… С самого начала. Осталось три дня и три ночи. Должно хватить…»

Кирилл опустился в кресло, резким движением отодвинул исписанные листы и, положив перед собой чистые, начал быстро писать:

«Во второй половине прошлого века известный планетолог Алексей Савченко сформулировал свою знаменитую гипотезу о нестационарных [5]5
  Нестационарные – быстро протекающие, взрывного типа.


[Закрыть] явлениях при развитии планетных систем и о последствиях разрыва Фаэтона для других планет земной группы…»

* * *

Кирилл не уложился в отведенное время – говорил почти час. Вопреки обыкновению, Бардов не сделал замечания, а продолжал внимательно слушать, поглаживая бороду. Когда доклад был закончен, наступило долгое молчание.

Кирилл обвел взглядом лица присутствующих. В глазах Геворга притаилась ироническая усмешка. Мак кивнул одобрительно, но чуть настороженно – с чем-то, видимо, был несогласен, хотя еще вчера они подробно обсудили все детали проекта. Шефуня отрешенно рассматривал лежащую перед ним на столе свинцовую коробочку. Сергей, низко наклонив голову, что-то записывал. Остальные сидели неподвижно, глядя поверх головы докладчика:

– Американскую версию «космических пришельцев» вы, коллега, напрочь отметаете, – полувопросительно заметил Бардов, продолжая рассматривать коробку с кристаллами.

– Да, – подтвердил Кирилл. – Мы имеем дело со следами здешней цивилизации. Надо развертывать дальнейшие поиски.

– В вашей любопытной «конструкции» самая шаткая ступенька – попытка объяснить, почему они, – шефуня постучал ногтем по свинцовой коробочке, – утратили… активность.

– Это гипотеза.

– А все остальное, коллега?

– Остальное? – Кирилл пожал плечами. – Судить вам… Для меня существование тут в прошлом высокой цивилизации – факт. Неизвестный нам способ записи и воспроизведения информации тоже факт. Космические полеты аборигенов Марса тоже. И еще многое, о чем говорилось.

– У кого есть вопросы? – спросил шефуня.

– У меня, – поднял голову Сергей. – Способ проходки шахт в ледяной оболочке Марса? Я понял, что шахт должно быть несколько…

– Этих шахт будет много, – возразил Кирилл. – Иного пути нет. Все, что сейчас торчит надо льдом, над слоями песка и щебня, это молодой рельеф, возраст которого измеряется тысячелетиями. Нам необходимо проникнуть в доледниковое время на десятки миллионов лет в прошлое. Путь один – прорываться сквозь лед, причем в разных точках планеты. Сколько потребуется шахт, я не знаю, но без них задачу не решить. А способ проходки, вероятно, тоже один – прожигать лед направленным лучом энергии.

– Пробуриться сквозь лед не смогли, – заметил кто-то сзади, – а замахиваемся на шахты.

– Это совсем разные вещи, – возразил Кирилл. – Наша буровая установка не приспособлена для бурения льда и не рассчитана на такие глубины.

– Но с шахтой, и тем более с шахтами, будет еще труднее, – буркнул Сергей.

– Конечно. Придется конструировать специальные энергетические установки. Предлагаю кооперироваться с американцами. Они наверняка будут продолжать исследования. Объясним им нашу точку зрения, если вы примете мой проект, и будем вести работы совместно. Одним нам такой объем горных работ, конечно, не провернуть.

– Еще вопросы? – повторил шефуня.

– Разрешите? – Геворг поднял руку. – Хотелось бы все-таки услышать, как в свете всего сказанного докладчик объясняет появление совершенно одинакового фантома в пещере и на нашем космодроме. Ну и конечно – полное исчезновение этого фантома после того, как Азарий попытался наехать на него вездеходом?

Мак вдруг встрепенулся и резко встряхнул нимбом рыжих волос, а шефуня с интересом взглянул на Кирилла.

– Мы ждали этого вопроса, – спокойно сказал Кирилл. – Мы с Маком… Поэтому я ничего не упомянул в докладе. Ответь лучше ты, Мак.

– Хорошо, – Мак поднялся. – Тем более что я собирался выступить и признаться… Уважаемые коллеги, в появлении фантома на космодроме виноваты мы с Азарием. До сих пор я молчал, потому что сам узнал об этом лишь вчера вечером. Обвинение предъявил мне он, – Мак указал пальцем на Кирилла, улики оказались настолько серьезными, что мне не оставалось ничего иного, как признаться. При повторном посещении пещеры мы с Азарием взяли оттуда образцы горных пород. Взяли их со стенок пещеры – в том месте, где Азарий видел фантом, и в других местах. Когда мы прилетели из ущелья Копрат на наш космодром, нам показалось, что образцов слишком много. Все они были примерно одинаковые, и мы взяли с собой в вездеход лишь часть, остальное оставили на краю бетонной плиты космодрома. Так как в привезенных нами на базу образцах ничего интересного не оказалось, я и думать перестал о второй половине, которую мы бросили на космодроме. Понимаете? А видимо, там и остался тот, может быть, единственный осколок, который… в котором была запись информации.

– Надо срочно разыскать все, что вы бросили, – воскликнул Геворг.

Мак развел руками:

– Где искать? С тех пор над районом космодрома пронеслось несколько ураганов. Место для космодрома выбиралось так, чтобы его не заносил песок. Первый же ураган унес неведомо куда то, что мы бросили. Мы с Кириллом проверили вчера журнал метеонаблюдений. Фантом на космодроме перестал появляться после первого же урагана.

– М-да, Может, есть желающие выступить еще с каким-нибудь признанием? – поинтересовался Бардов, обводя скептическим взглядом присутствующих.

– Я еще могу признаться, – сказал Кирилл. – Тогда – в последний вечер на американской базе – я видел фантом прямо над столом кают-компании, когда вы трясли коробку.

– Как это «тряс»? – не понял шефуня.

– Встряхнули несколько раз, отвечая Джиксу, а потом опустили ее в карман комбинезона.

– А ну-ка расскажите, дорогуша.

Кирилл рассказал о полупрозрачных человекоподобных фигурах, которые привиделись ему на последней встрече с американцами.

– А почему тогда не сказал?

– О чем? Я и сейчас не знаю, что это было.

– А ты больше не тряс эту коробку? – нахмурился Бардов. Последние дни она ведь у тебя была…

– Тряс… По-всякому.

– И что?

– Ничего.

– М-да… Ничего нет сильнее жажды познания и силы сомнения, – заметил со вздохом шефуня. – Главная наша беда в том, что именно эти устремления – основа любой научной деятельности… Также и на чужой планете, где вокруг одни загадки… Спасибо, Кир, за интересный доклад, за подробно разработанный проект. После небольшого перерыва мы все обсудим и примем окончательное решение, с которым выйдем к американцам.

Прения по докладу оказались ожесточенными и затянулись до ужина… Мак потом сказал Кириллу, что на минувшей марсовке подобных полемик не бывало…

Дважды за этот вечер Кириллу начинало казаться, что от его проекта не останется камня на камне. Особенно резко возражали Геворг и Сергей. Геворг утверждал, что проблемы вообще не существует, что ни о каких «следах» палеоцивилизации Марса не может быть и речи, что все дело в человеческой психике, психических заболеваниях, подобных тем, которые случались и на Земле во время полярных зимовок. Здесь – в условиях иной планеты – все проявляется более резко.

– И чем бы ни оказался этот белый минерал, – заключил Геворг, указывая на свинцовую коробочку, – как бы ни был сложен, по утверждению американцев, его состав, он не более, чем минерал – создание природы Марса, а все остальное – производные вот этого костяного ящика, – Геворг постучал себя пальцем по виску, – тут и проблемы, и ключи к их решению. У нас свихнулись четверо, у американцев настоящая эпидемия им всем привиделся космический корабль. А у кого тут все в порядке – нет ни проблем, ни фантомов. Как у меня, например. И я готов держать любое пари, что до конца марсовки мне ничего не привидится. Ничего такого, что не было бы делом человеческих рук – моих или любого из вас. Проект всех этих фантасмагорических исследований я предлагаю отклонить и заниматься нашими реальными программами. Изучать атмосферу, строение и состав коры Марса, ну и его оледенение, конечно, поскольку и оно оказалось реальностью. А так называемый «фантом Азария» оставим медикам, благо иных заболеваний тут пока не обнаружилось.

Сергей, поддержав в целом точку зрения Геворга, обрушился на техническую часть проекта Кирилла. Оперируя цифрами, он утверждал, что проходка шахт сквозь льды Марса задача невыполнимая при нынешнем оснащении советской и американской станций.

– Лет через двадцать-тридцать, сконструировав на Земле соответствующую технику, можно замахнуться на исследования подледных пространств Марса, – сказал Сергей, опускаясь в кресло, – но, разумеется, ради полезных ископаемых, а не для поиска фантастической палеоцивилизации… Пока и на поверхности планеты дел хватает.

Безоговорочно поддержал проект только Мак, но его выступление показалось Кириллу расплывчатым и бледным после резких возражений Геворга и Сергея. Остальные, оспаривая частности, требовали перенести центр тяжести исследований на поверхность Марса.

Шефуня внимательно слушал выступавших, по его кратким репликам трудно было догадаться, чью сторону он примет.

Кириллу, который несколько раз порывался выступить с разъяснением, он говорить не позволил, заметив только:

– В заключительном слове, дорогуша, скажете… Если понадобится…

Заключительное слово не понадобилось.

Когда поток желающих выступить был исчерпан, Бардов сказал:

– Спасибо… Спасибо всем за искренность, заинтересованность, горячность. Все говорили очень справедливо, в меру своего понимания или непонимания важности проблемы. К сказанному добавить почти нечего. Научная истина скрывается подчас в самых неожиданных местах; к ней пробираешься запутанными и трудными путями. Но она всегда существует. Да… Если завоюешь ее, она тебе уже не изменит… Можно, конечно, отложить поиск, сославшись на обстоятельства, никто нас не осудит за это, кроме нас самих. Однако, думаю, откладывать не следует. Кто несогласен, в разработке проблемы принимать участия не будет. Предлагаю утвердить программу как исходную основу. Дорабатывать ее, конечно, придется, это уже детали. Несогласным могу еще раз предоставить слово. Есть желающие? Нет… Значит, приняли и пошли ужинать.

Сидя в своей кабине за столом, Кирилл глядел на загадочные белые осколки. Несколько раз в день он открывал свинцовую коробку, которая теперь постоянно находилась в его распоряжении, и, склонившись над ее содержимым, пытался настроить себя на контакт с источником неведомой информации.

Кристаллы оставались немы. Мертвая минеральная субстанция, по внешнему виду похожая на земной кварц, не отзывалась… Спектральные и рентгеновские анализы, которые позволила осуществить аппаратура советской станции, подтвердили соображения Джерома Гиббсона о сложности кристаллической структуры и состава осколков. Однако до полной расшифровки их молекулярного строения было бесконечно далеко. В условиях Марса задача оставалась невыполнимой. Мак, занимавшийся рентгеновскими анализами, высказал предположение, что очень тонкая кристаллическая структур. а загадочной белой субстанции спиральная, что отнюдь не являлось характерным для минеральных образований.

– Что же вы такое, – прошептал Кирилл, – и почему онемели? Если, конечно, именно вы – возмутители здешнего спокойствия.

Ответ не приходил… В этой ситуации любой поиск на местности становился блужданием в полнейшем мраке, а вероятность успеха падала до нуля.

По договоренности с американцами уже можно было бы приступать к проходке первой шахты, но выбор места для нее продолжал вызывать ожесточенные споры.

Тщательные поисковые работы в ущелье Копрат тоже оказались безрезультатными. Не было обнаружено ничего даже отдаленно напоминающего находку американцев. И «миражи» больше не наблюдались.

«Словно захлопнули чуть приоткрывшуюся дверь, – подумал Кирилл, поднимаясь из-за стола. – Или просто ничего не было?.. Ничего, кроме психических нарушений у части марсовщиков».

Через несколько дней «Ветер времени» достигнет Земли. Станет известно о судьбе пострадавших. Удалось ли довезти живым Энрике Кэнби? Что с Азарием и остальными?.. У американцев, если верить тому, что сказал, при последней встрече Морстон, состояние наблюдавших фантомы улучшается.

«Я тоже видел их в кают-компании американской базы, размышлял Кирилл. – Со мной ничего пока не случилось. Остальные тогда ничего не видели… А если то была галлюцинация?»

Кирилл со вздохом закрыл свинцовую коробочку и убрал в ящик стола.

Загадочное здешнее «поле», существование которого предположил Мак и которое Кирилл мысленно окрестил «палеоинформационным полем», никак не реагировало на сигналы человеческого мозга. Белые осколки, если они имели отношение к этому «полю», на роль усилителей или передатчиков мыслей, видимо, не годились. Может, требовался более мощный раздражитель?

«Какой? Магнитный, электрический, рентгеновский? Еще раз испробовать Солнце? Оно теперь не поднимается высоко над горизонтом. А если попробовать севернее – там, где сейчас марсианское лето?» – с этой мыслью Кирилл вышел из кабины и направился к Бардову.

Полет в северное полушарие Марса – в марсианское лето – и попытки активизировать белые кристаллы при свете высокостоящего Солнца ничего не дали. Фантомы не возникали. И последующие облучения ультрафиолетом не вызывали свечения кристаллов.

– Словно они изменили свойства, – сказал Мак.

– Либо не обладали ими! – усмехнулся Геворг.

– Но свечение в ультрафиолете, кажется, наблтодалось, когда мы были у американцев, – возразил Кирилл.

Шефуня ничего не сказал, задумчиво покусывая кончик своей пышной бороды.

На север они полетели вчетвером. За три дня сменили несколько точек наблюдения с одинаково отрицательными результатами. При перелетах вели площадное фотографирование, гравиметрическую и магнитную съемки.

На местах посадок Мак занимался исследованиями рельефа и горных пород, Геворг – состоянием атмосферы. Кирилл все внимание посвящал кристаллам, которые, вопреки его тайным надеждам, не обретали прежних свойств.

Ночевали в тесноте герметизированной кабины реактивного самолета, кресла которой на ночь превращались в кровати. Перед тем, как заснуть, Кирилл и Мак подолгу говорили о «памяти минувшего», запечатленной в руинах старых цивилизаций, о возможном источнике загадочных белых кристаллов, их былом предназначении и роли в передаче информации. Геворг время от времени вставлял ядовито-иронические реплики. Шефуня почти не участвовал в этих вечерних дискуссиях. Он без всякого энтузиазма принял предложение Кирилла организовать экспедицию на север, объявив только, что вынужден лететь и сам, дабы притормаживать «нездоровый ажиотаж». Оставив за собой роль главного пилота, он занимался самолетом и связью с Базой. Он регулярно несколько раз в день вызывал «Марс-1», подробно допрашивал дежурного о текущих делах и каждый раз интересовался, не поступало ли известий с Земли о прибытии «Ветра времени».

В последний вечер перед возвращением на Базу дискуссия особенно затянулась.

– Я не знаю, долго ли живет в умершем, разрушенном городе его былая «душа» – «информационное поле», заключающее память об исчезнувших разумных обитателях, – говорил Кирилл. – Но я убежден, такое «поле» реально существует. Иное дело, что воспринимает его не каждый. Тут мы попадаем в область еще не раскрытых до конца возможностей человеческого мозга. Большинство психиатров нашей эпохи уже не сомневаются, что человеческий мозг с его исполинской емкостью хранит огромную информацию, связанную с опытом и памятью многих поколений предков. Случаи извлечения подобной информации известны. С другой стороны, некоторые экстрасенсы способны «заглядывать в будущее», предсказывать события еще до того, как они свершились…

– Ну в этом случае «информационное поле» ни при чем, перебил Мак.

– Именно оно, будучи возбуждено суммарной энергией миллиардов нервных клеток, миллиардов разумных существ, миллионы лет обитающих на планете, представляется единственно возможным «механизмом» – своего рода гигантским счетно-решающим «устройством» с неограниченным количеством связей и вариантов решений – я использую примитивную физическую аналогию специально для Геворга – «устройством», позволяющим понять и объяснить случаи предсказания будущего. Когда соответствующий сигнал этого поля принимает мозг экстрасенса…