Текст книги "Эстафета разума (сборник)"

Автор книги: Александр Шалимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Он старался не смотреть ни на директора, ни на Ивана Ивановича, продолжавшего буравить его взглядом. Он рассказывал свое удивительное приключение маленькому позолоченному амурчику, который украшал крышку массивной малахитовой чернильницы, стоявшей на столе директора.

– Значит, так… Шел я по бульвару Мира вчера около десяти вечера. Возвращался из института… Темно, дождь… Вдруг двое в темных очках, один с ножом, другой с кастетом. Я, не долго думая, в первую позицию, ногой по кастету, а левой рукой молниеносный прием… «мю». Правой – отвлекающий удар в челюсть – второму, который с ножом. Вижу, он метит мне ножом в сердце. Нагибаюсь, ловлю нож на лету, складываю его, кладу в карман, применяю прием… «фю». И все, оба бандита на земле. Еще несколько молниеносных приемов, чтобы не удрали. И зову милиционера. Он, как и полагается, поблизости. Остальное неинтересно.

– Вот так у нас, – многозначительно вздохнул Петр Семенович. – Прямо научная фантастика… Молодец, ну, молодец… Придется премировать из директорского фонда. – Он многозначительно поднял палец. – В следующем месяце. В этом уже все израсходовано…

– Тренируетесь ежедневно? – пророкотал Иван Иванович.

– Конечно…

– И сколько в среднем?

– Три… то есть я хотел сказать – теперь час-полтора… Чтобы не выйти из формы. Раньше приходилось больше.

– И давно этим занимаетесь?

– С детства… То есть с седьмого класса…

– И в соревнованиях участвовали?

– Раньше случалось… Сейчас некогда… Вечерний институт… заканчиваю…

– Ясно, – резюмировал Иван Иванович. – Значит, так сделаем: ты здесь, Петр Семенович, в своем НИИ для начала секцию организуешь. Человек десять-пятнадцать. Руководители отделов и кое-кто из молодежи… И сам, конечно… Ни-ни – никаких отговорок… Для начала – час в день. Вместо производственной гимнастики… Я и своих ребят подкину. Кое-кого… Человечка три-четыре. Дело полезное. Потом можно расширить… Он, – Иван Иванович кивнул на Тимофея, – будет главным тренером. Оформишь по совместительству, так, чтобы парню не обидно было. Талант надо поддерживать! Договорились?

– Но я… – начал Тимофей.

– Чего еще?

– Учусь на вечернем… Экзамены…

– Ну и учись на здоровье… Тренировки днем в рабочее время.

– Так я на сдельной. Чертежник…

– Пустяки… Директор уладит!

– Может, после зимней сессии?

– Ни-ни… Со следующей недели… Так что готовься…

– Экзамен у меня скоро… Досрочный… то есть…

– Ничего-ничего… Если надо, позвоню ректору. Кто там у вас ректор?

– Ректор?.. – Тимофей растерялся. – Н-не знаю… То есть не помню… Вот замдекана – Аким Акимович Кнутов… А декан…

Тимофей попытался сообразить, кто же сейчас декан на вечернем. За годы учебы деканов сменилось несколько. Дубов? Или тот, который три года назад начерталку им читал?.. Как его фамилия?

– Ладно, – махнул рукой Иван Иванович. – Видно, что за начальством не бегаешь. Это хорошо. Сам узнаю и позвоню. Ну, а теперь главное, товарищ Иванов. За ваш смелый и, можно сказать, героический поступок, а вы помогли задержать опасного преступника, исполком нашего города объявляет вам благодарность и награждает часами – электронными с календарем и годом и прочее. Часы – самая что ни на есть новая модель. Вот такие, – и Иван Иванович сдвинул широкую манжету своей полосатой рубашки и показал сверкнувшие никелировкой наручные часы размером с небольшую электронно-счетную машинку с несколькими разноцветными шкалами.

Тимофей зачарованно уставился на это чудо техники, ожидая, что сейчас Иван Иванович снимет часы и вручит ему, но зампредседателя бросил взгляд на табло часов и покачал головой…

– Время-то бежит… Через десять минут заседание в исполкоме… Пойду… Твои сегодня в гравировку отдадим, – объяснил он Тимофею. – Так что вручим через несколько дней. Да ты вот что: напиши-ка сейчас поразборчивее на бумажке свою фамилию, имя, отчество, должность, год рождения… Что еще?.. – Он вопросительно взглянул на директора, который в ответ молча пожал плечами. – Еще, пожалуй, напиши «за задержание двух вооруженных преступников» и вчерашнюю дату…

Тимофей послушно написал все, что велел Иван Иванович. Слово «вооруженных» заставило его задуматься: одно «н» или два?.. Он написал с одним «н», потом добавил второе, перечеркнул и исправил еще раз. Теперь это слово при желании можно было читать и с одним «н» и с двумя. Тимофей вздохнул, отдал бумажку Ивану Ивановичу, еще раз пожал его большую рыхлую руку, смущенно кивнул директору и отправился в свой отдел.

В милицию Тимофея вызвали через несколько дней, уже после того, как в исполкоме в торжественной обстановке ему вручили грамоту и наручные часы «Электроника» с дарственной надписью. На следующий день после вручения награды в вечерней газете появилась небольшая заметка о Тимофее, и он, возвращаясь с работы, останавливался у каждого газетного стенда и перечитывал эту заметку. А в киоске возле дома купил десять экземпляров газеты, пояснив старушке киоскерше, которую знал много лет: «Про меня сегодня написали». И показал – где… Старушка затрясла головой, сочувственно зацокала, но читать заметку не стала. Только отложила одну газету и, свернув ее, сунула в авоську, где лежали буханка хлеба и пакет с сахаром.

Одно было досадно… Журналист, написавший про Тимофея, спутал отчество. Вместо Иванова Тимофея Кузьмнча в заметке говорилось про Иванова Тимофея Константиновича. Впрочем, знакомые едва ли обратят на это внимание. Большинство называло его просто Тимом, а многие, вероятно, даже и не помнили отчества…

Вызов в милицию испугал Тимофея. Опять все придется объяснять сначала. Да еще, пожалуй, предложат показать эти его «приемы». Тут и Зорро не поможет… А если объяснить, как в действительности было, разве поверят!.. Все эти дни Тимофей присматривался и прислушивался к себе как бы со стороны. Однако ничего необыкновенного не замечалось… Все было привычно и обыденно. Пробовать останавливать время он больше не решался. А вдруг теперь ничего не получится! Сама эта мысль приводила его в ужас. Во всяком случае, если удивительная способность еще не исчезла, пользоваться ею надо с крайней осмотрительностью, в самых исключительных случаях. Скорее всего он владеет этой способностью в каком-то определенном объеме. В каком – он не знал… Любой объем составлял его Тимофея – богатство. А богатство следовало беречь…

Он стал сосредоточен и молчалив… На работе это сразу заметили, но решили, что он просто задирает нос. Чтобы проучить «гордеца», условились при нем больше не вспоминать о его геройстве. Впрочем, когда Тимофея не было поблизости, разговоры неизменно возвращались к его поединку с бандитами. Вскоре некоторые девушки-чертежницы начали утверждать, что в Тимофее что-то есть… А Зойка Несерчаева во всеуслышание объявила, что всегда симпатизировала рыжим и вообще быть рыжим сейчас модно… И на следующий день перекрасила свои светлые волосы в рыжий цвет… Ее примеру последовали еще несколько чертежниц. Жора просто чернел и сох от неукротимой зависти, а Тимофей, казалось, ничего не замечал…

– Прикидывается, – сверкая глазами, утверждала Зойка. Разыгрывает демоническую загадочность. Цену набивает! Ничего, подождем…

Впрочем, ее терпение быстро иссякло, и Зойка, вероятно, чтобы «расшевелить» Тимофея, стала вдруг необыкновенно внимательной к нему и заботливой.

А он, занятый своими мыслями, и этого не замечал. Когда Зойка на глазах всего отдела пропустила Тимофея перед собой вне очереди за кофе, он, вместо того, чтобы заказать кофе с пирожным и ей, заказал только одну порцию себе, а уходя от прилавка, ухитрился опрокинуть стакан с горячим кофе на ее новое платье. Он, конечно, расстроился, но совсем не так, как должен был, поэтому Зойка долго и безутешно рыдала в туалете, пытаясь отмыть с платья отвратительные коричневые пятна.

Перед тем, как отправиться в милицию, Тимофей все-таки решил проверить, получается у него фокус со временем или нет.

Он положил перед собой свои электронные часы и, дрожа от волнения, мысленно приказал:

– Время остановись… пожалуйста… на две секунды…

Тотчас в зеленом окошечке электронного табло, где сменяли друг друга цифры, указывающие бег секунд, замерла без движения семерка. Судя по электронным часам, время остановилось. Тимофей перевел дыхание и вытер ладонью влажный лоб. Две секунды: сколько это давало времени ему? В комнате царила необычная тишина, хотя только что играло радио. Настенные часы тоже, казалось, остановились.

Тимофей решил посмотреть, что делается на лестнице. Он прошел в переднюю и быстро распахнул наружную дверь. На площадке стояла на одной ноге пожилая соседка, жившая этажом выше. Вторую ногу она подняла, чтобы поставить на ступеньку лестницы, но еще не успела этого сделать. Казалось, она застыла, выполняя па какого-то странного танца. В протянутой вперед правой руке она держала на весу авоську с яйцами. На распахнувшуюся рядом дверь не обратила внимания и смотрела куда-то вверх и вперед. Тимофей подумал, что сейчас мог бы взять у нее из рук авоську с яйцами, занести к себе в квартиру, и она бы ничего не заметила. А потом, вероятно, рассказывала бы соседям про чудо с исчезнувшей авоськой… Однако сейчас Тимофея больше всего волновала продолжительность двух секунд… Когда время потечет нормально? Ведь не может же остановка продолжаться до бесконечности. Соседка все еще стояла неподвижно на одной ноге. Тимофей покачал головой, захлопнул входную дверь и вернулся в комнату. В секундном окошечке электронных часов по-прежнему светилась семерка.

«Придется уточнить в другой раз, – решил Тимофей, – пора идти. Главное я проверил. Даже две секунды, это довольно много времени».

Глядя на табло часов, он мысленно приказал: «Время, нормальный ход».

Тотчас в секундном окошечке выскочила цифра «восемь», потом девятка, зазвучало радио и послышался чей-то громкий голос на лестнице.

«Ну, была не была, пойду», – решил Тимофей. Он засунул в карман открытку, присланную из милиции, надел плащ и снова открыл выходную дверь.

На площадке теперь оказалась целая толпа. Двери соседних квартир были открыты настежь. В дверях виднелись взволнованные лица соседей. Когда дверь квартиры Тимофея распахнулась, на площадке стало очень тихо, и все взгляды устремились на Тимофея.

– А может, эта, – услышал Тимофей чей-то голос. – Вы, молодой человек, минуту назад дверь не открывали?

На ступеньках лестницы, опершись спиной о перила, сидела соседка сверху – та самая, а рядом лежала авоська с разбитыми яйцами. Белок и желток, перемешавшись, уже образовали небольшие водопады, медленно стекавшие со ступеньки на ступеньку,

– Что случилось? – осторожно спросил Тимофей.

– Вроде кто-то дверью хлопнул… Мария Ивановна испугалась и яйца побила.

– Если бы хлопнул, – возразила Мария Ивановна, продолжая сидеть на ступеньках. – Что я, не слыхала, как дверьми хлопают? Не хлопнул, а стрельнул, или словно бы тут бомба какая атомная лопнула над самым ухом.

– У вас, Тим, никто не стрелял? – поинтересовался сосед, стараясь заглянуть в квартиру Тимофея.

– A y вас? – невежливо отрезал Тимофей, запирая дверь.

Сосед глупо хихикнул.

– Показалось ей, наверно, – заметила одна из женщин. Мы-то никто ничего не слышали.

– Показалось! – возмутилась Мария Ивановна, с трудом поднимаясь на ноги. – Три десятка яиц коту под хвост. А вот не показалось… Не иначе кто-то из вас схулиганил. Я это так не оставлю. Заявление участковому напишу…

– Лучше лестницу вымойте, – сказал сосед Тимофея. – Поскользнется кто-нибудь, ногу сломает.

– Ладно, не учи. Отдохну, вымою.

– А сейчас что будет?

– Ну, мой сам, если тебе не терпится…

– Ишь разошлась, – сказала одна из соседок. – Напачкала и еще скандалит. Мы сами заявление напишем. Коллективное, чтобы знала, как себя вести…

Сопровождаемый разгоравшейся перебранкой, Тимофей поспешно спустился с лестницы и вышел на улицу.

Он шел и думал, что все это не так просто… И вообще надо соблюдать осторожность, когда останавливаешь время.

В управлении милиции Тимофея ждали. Дежурный, проверив его документы, коротко сказал:

– Вам к заместителю – майору Вепрову. Я проведу.

В кабинете, куда дежурный привел Тимофея, кроме майора Вепрова, оказались еще несколько человек: худой лысый капитан в очках, старший лейтенант в новенькой с иголочки милицейской форме с академическим значком на кителе и грузный пожилой человек в штатском с коротко подстриженными седыми волосами.

Майор Вепров поздоровался с Тимофеем за руку и представил его остальным. Тимофей заметил, что капитан посмотрел на него подозрительно, старший лейтенант с интересом, а пожилой в штатском, занятый раскуриванием трубки, даже не поднял глаз.

Майор сразу же перешел к делу:

– Понимаете, товарищ Иванов, вы нам, конечно, очень помогли, и мы вам за это благодарны, но кое-какие детали придется уточнить. Дело в том, что оба задержанные упорно твердят, будто вы их сначала загипнотизировали, а потом избили. В данной конкретной ситуации у вас, конечно, не было особенного выбора и все-таки, что вы скажете по поводу гипноза?

– Чушь какая-то, – пробормотал Тимофей. – Я абсолютно даже не знаю, как это делается…

Майор Вепров улыбнулся:

– Я так и думал. И все-таки, не могло ли это произойти подсознательно. Я имею в виду гипноз. Мы плохо знаем возможности нашего мозга. Ваше возбуждение, нервное потрясение могли стать, если хотите, спусковой пружиной для такого импульса биотоков вашего мозга, что мозг нападавших оказался подавленным, парализованным… Вы меня понимаете?

– Что, так сразу двоих? – подозрительно спросил Тимофей, начиная думать, что его хотят заманить в какую-то ловушку.

– Мы сейчас рассматриваем гипотетическую возможность… Задержанные утверждают, что были как бы парализованы и не могли сопротивляться… Конечно, уголовная практика достоверно таких случаев не знает, но извините, мне тоже, например, неизвестно достоверных случаев, чтобы одна особа, безоружная и отнюдь не геркулесовского сложения – смогла обезоружить и вывести из строя двух опытных вооруженных громил. А вы, товарищ Иванов, вышли из этого поединка не только с честью, но и без малейшей царапины. Так ведь?

Тимофей мрачно кивнул.

– А помните сенсационную историю с японской певицей, которая одна, применив каратэ, управилась с тремя гангстерами, проникшими в ее костюмерную? – воскликнул старший лейтенант.

– Помню, – отрезал майор Вепров. – Но я говорил о достоверных случаях, известных мне лично…

У Тимофея мелькнула мысль, что майор Вепров, может, и недалек от истины… Может, все это действительно гипноз и самовнушение, а никакая не относительность времени?.. Может, он, Тимофей Иванов, в итоге окажется знаменитым гипнотизером? Даже еще неизвестно, что лучше… И, пожалуй, хорошо, что в милиции сомневаются. Может, обойдется без показа его «приемов»?

– Я, конечно, не знаю, как оно могло быть с биотоками, сказал он, глядя исподлобья на майора, – но я даже никогда не думал, что могу такое…

– Что именно не думали, что можете? – резко спросил вдруг капитан в очках.

– Ну, загипнотизировать…

– Это мы еще проверим, – пообещал капитан. – А каратэ вы занимались?

– Ну, занимался… Правда, не совсем каратэ…

– Где? И что значит не совсем каратэ?

– Сам занимался… Сам…

– Как можно одному заниматься каратэ? Что вы нам рассказываете, Иванов? И почему вы не ответили на мой второй вопрос?

– На какой вопрос?

– Что значит «занимался не совсем каратэ»? Чем именно вы занимались?

Тимофей вдруг почувствовал, что его начинает захлестывать волна возмущения. Почему этот капитан так с ним разговаривает? А остальные молчат… В чем он, собственно, виноват? Бандитов он помог задержать? Помог. Наградили его за это? Наградили… Так в чем дело?

– А почему, собственно, вы разговариваете со мной таким образом, товарищ капитан? – начал Тимофей дрожащим от негодования голосом. – Что я – преступник, как эти бандиты? Они же меня ограбить хотели и ограбили бы под носом у вашего постового. А могли и убить. И если я свои приемы использовал для самообороны, так что в этом плохого? Этого… как это называется… допустимого предела самообороны я не превысил. Или, может, по-вашему, превысил? Может, вам их жалко стало, этих подонков…

– Успокойтесь, товарищ Иванов, – сказал майор Вепров. Никто вас ни в чем не обвиняет и не подозревает.

– А почему он со мной так разговаривать стал?

– Не «он», а «капитан милиции», – дернулся лысый капитан и даже постучал костяшками пальцев по крышке стола.

– И нечего на меня пальцами стучать, – окончательно обозлился Тимофей. – Я человек нервный. Знаете, сколько мне нервов стоила эта встреча с бандитами?

– Знаем, знаем, успокойтесь, – снова сказал майор. – А ты тоже этот свой тон оставь, – шепнул он, наклоняясь к капитану. – Поймите, товарищ Иванов, мы только хотели с вашей помощью установить, могли ли зы… – он на мгновение остановился, подбирая нужное слово, – могли бы ли вы…

– Что мог бы, – закричал Тимофей, – загипнотизировать кого-нибудь? Ну, проверяйте… Хоть сейчас… Что, могу я кого-нибудь из вас загипнотизировать? Ну!

Он оперся руками о колени, вытаращил глаза и уставился сначала на капитана, потом на старшего лейтенанта, потом на пожилого в штатском, который от изумления даже приоткрыл рот и чуть не выронил трубку.

У капитана от возмущения задергалась щека, а старший лейтенант развеселился и сделал вид, что аплодирует Тимофею.

– Перестаньте паясничать, Иванов, – с неудовольствием заметил майор. – Вам это совсем не к лицу. Вы сегодня очень возбуждены. Давайте прекратим наш разговор. Где ваш пропуск?

– Минуту, – поднял руку капитан. – Только одну минуту, чтобы это время не оказалось полностью потерянным. Можете вы сейчас показать один из ваших «приемов», товарищ Иванов?

– Каких приемов?

– Один из приемов, которые вы применили, когда обезоруживали бандитов?

«Ах, чтоб тебя! – подумал Тимофей. – Что же делать: психануть еще разок или рискнуть?.. Была не была: рискну, пожалуй…»

– Могу, – сказал он вслух, глядя прямо в очки капитана.

– Позвольте, позвольте, – запротестовал майор, – в спортзале сейчас ответственная тренировка, ее нельзя прерывать.

– А зачем зал? – презрительно усмехнулся капитан. – Здесь пусть покажет. Места достаточно.

«Хорошо бы его проучить, – мелькнуло в голове Тимофея. Ну ладно, посмотрим…»

– Так мне что – одному показать? – спросил он, поглядывая на капитана.

– Покажите один, – кивнул майор Вепров.

Тимофей встал, потянулся, поболтал кистями рук и вышел на середину комнаты. Все, включая и пожилого в штатском, с любопытством глядели на него.

– Отнимаю нож у нападающего, – объявил Тимофей.

Он нахмурился, закусил губы, подпрыгнул на полусогнутых ногах, поднял руки с растопыренными пальцами и занял положение, подобное тому, какое принимает боксер перед началом очередной схватки. Потом медленно протянул вперед правую руку, сжал пальцы, словно хватая что-то, и осторожно двумя пальцами левой извлек из своей правой воображаемое лезвие ножа. Затем он повернулся к своим зрителям и поклонился.

Все четверо глядели на него с изумлением, а бледное лицо капитана начало багроветь.

– Конечно, все это делается гораздо быстрее, – невинно заметил Тимофей, делая вид, что вытирает платком пот со лба.

– Как быстрее? – хрипло спросил капитан.

– Гораздо, гораздо быстрее, во много раз.

– Покажите.

Тимофей повторил всю пантомиму, несколько ускорив движения.

– И это все? – капитан едва сдерживал негодование.

– Все… Только надо еще быстрее.

– Да как быстрее, черт побери! Что морочите нам головы! Покажите с той быстротой, на которую способны.

– Но тогда вы ничего не увидите, – возразил Тимофей.

– Это еще почему?

– Движения будут слишком быстрыми.

– Не волнуйтесь, – усмехнулся капитан, хотя его глаза за стеклами очков стали почти бесцветными от злости. – Я как-нибудь разгляжу. Давайте.

– Пожалуйста, – сказал Тимофей.

Он в третий раз занял исходную позицию, постоял несколько секунд неподвижно, потом повернулся к капитану и, глядя прямо ему в очки, спокойно объявил:

– Все.

– Но вы даже не пошевелились! – закричал капитан. – Это уже надувательство.

Тимофей молча пожал плечами.

– Надувательство, – громко повторил капитан. – Что вы себе позволяете?

– Но ведь я обезоружил бандитов. Это же факт, – очень тихо сказал Тимофей и покачал головой.

– Нет-нет, я кое-что успел заметить, – объявил старший лейтенант, – но движения были действительно молниеносны.

– Ерунда, – твердил капитан.

Майор Вепров, покусывая мундштук нераскуренной папиросы, с сомнением поглядывал то на капитана, то на старшего лейтенанта.

Неожиданно напомнил о себе пожилой в штатском. Он постучал трубкой по столу и, когда все взглянули на него, взял со стола небольшую пластмассовую линейку и молча протянул ее капитану.

Капитан удивился, но линейку взял.

– Иди, иди, – покашливая, сказал пожилой в штатском, попробуйте-ка разыграть в четыре руки…

Капитан заметно смутился. Он встал из-за стола и медленно вышел с линейкой на середину кабинета.

Подойдя к Тимофею сказал, не глядя на него:

– Будете еще раз повторять? Вы, вероятно, устали?

– Устал, – подтвердил Тимофей, – но попробую.

– Что мы будем делать? – спросил капитан.

– Я отниму у вас линейку.

– И все? – подозрительно нахмурился капитан.

– А что вы еще хотели?

– Нет, ничего… Вы используете те движения, которые показывали?

– Угу, – кивнул Тимофей, думая только о том, удастся ему сейчас или не удастся задержать время. Ну, если не удастся, скажу, что от усталости…

– Исходное расстояние три шага, – сказал капитан.

– Два, – возразил Тимофей.

– Нет, три.

– Два… Вам же будет легче. Успеете ударить линейкой, я проиграл, и этот мой прием на вас, товарищ капитан, не годится.

– Ну хорошо, – согласился капитан, видимо польщенный. Значит, если я успею ударить вас линейкой, на этом кончаем.

– Кончаем, – повторил как эхо Тимофей. – Вы готовы?

– Сейчас, – сказал капитан.

Он отступил на два шага, пригнулся, согнул ноги в коленях и занял почти такую же позицию, как Тимофей в начале показа. Линейку он судорожно сжимал в правой руке.

Тимофей критически оглядел его и посоветовал держаться менее напряженно. Капитан в ответ только сверкнул очками. Тимофей потряс кистями рук, и капитан повторил этот жест. Потом Тимофей повернулся к зрителям, которые следили за их приготовлениями затаив дыхание.

– Товарищ майор, – попросил Тимофей, – может, вы подадите нам сигнал начинать? Чтобы все было по правилам.

– Ладно, – согласился майор. – Я хлопну три раза в ладоши. По третьему хлопку начнете.

Тимофей растопырил пальцы и повернулся к капитану.

– Острожнее с очками, – предупредил майор капитана. – Может, лучше снимешь их?

– Не надо, – великодушно объявил Тимофей. – Буду действовать осторожно.

Капитан незаметно отступил на полшага. Тимофей поймал его взгляд и понял, что капитан очень волнуется.

«И правильно», – подумал Тимофей, обретая вдруг уверенность в успехе.

– Остановись время, – шепнул он, едва прозвучал третий хлопок. Наступила уже знакомая тишина. Тимофей неторопливо подошел к оцепеневшему капитану, не без труда извлек из его судорожно зажатой руки линейку, снял с капитана очки, сунул их себе в карман, потом заставил капитана нелепо растопырить руки, повернул его вполоборота к зрителям, вернулся на свое место, высоко поднял правую руку с линейкой и скомандовал времени: «Иди».

Эффект оказался поразительным. Капитан, которого Тимофей оставил в недостаточно устойчивом положении, устремился с растопыренными руками прямо перед собой и наскочил на письменный стол. С грохотом полетели со стола графин с водой, ручки, настольная лампа с зеленым абажуром. Графин и абажур разлетелись на мелкие осколки в дальнем углу кабинета. Капитан остановился, держась за край стола, и растерянно щурился, пытаясь понять, что, собственно, произошло. Первым обрел дар речи старший лейтенант.

– Вот это приемчик! – восторженно воскликнул он. – Вот это я понимаю! Что скажете? И никакого гипноза не требуется. Поздравляю, товарищ Иванов!

И старший лейтенант схватил руку Тимофея и принялся трясти ее.

Майор Вепров задумчиво покачал головой:

– Никогда бы не поверил, если бы сам не видел… Фантастика какая-то… – Он пожал плечами и посмотрел на капитана, который продолжал щуриться, держась руками за стол. – Слушай-ка, – продолжал он озабоченно, – а куда девались твои окуляры?

Все почему-то посмотрели в угол, где лежали осколки абажура и растекалась по паркету лужа воды.

– Не знаю, – пробормотал капитан, ощупывая свое лицо.

– Вот окуляры товарища капитана, – сказал Тимофей, извлекая из кармана аккуратно сложенные очки. – Пришлось их снять, на всякий случай, в момент обезоруживания.

Капитан прерывисто вздохнул и, не глядя на Тимофея, протянул руку за очками.

– Феноменально, – объявил старший лейтенант. Майор Вепров промолчал. Он поглядел на Тимофея, потом на капитана, потом опять на Тимофея. Поднял с пола шариковую ручку и листок пропуска. Подписал пропуск и протянул Тимофею.

– Ну что же, – сказал он очень серьезно. – Спасибо, товарищ Иванов, идите отдыхайте. Может, мы вас еще разок потревожим, а может, и нет… Всего вам доброго.

– А в отпуск мне можно уехать? – поинтересовался на всякий случай Тимофей. – Я в отпуске в этом году не был. Думаю в Крым поехать или на Кавказ…

– Поезжайте куда хотите, на здоровье.

– Только не прерывайте тренировок, – посоветовал старший лейтенант.

Облегченно выдохнув, Тимофей вышел в коридор. После его ухода в кабинете некоторое время царило молчание.

– Вот такие пироги получаются, – заметил наконец майор Вепров. – Ну а ты, – обратился он к капитану, – ты ведь тоже каратэ занимался, чемпион. Что скажешь?

– Я абсолютно ничего не успел сделать, – расстроение объяснял капитан. – Это было как молния.

– А вы, друзья, не догадались снять все это ускоренной съемкой? – поинтересовался пожилой в штатском, вынимая изо рта потухшую трубку.

– Не догадались, Пал Палыч, – сокрушенно сказал майор. В следующий раз сделаем.

– Ни-ни, – погрозил пальцем Пал Палыч. – Никакого следующего раза. Оставьте пока парня в покое. Присматривайте за ним, конечно. Издали… С такими… способностями до беды недалеко. Вы меня поняли? Вот так. Людям верить надо… Раз говорит – тренировка, значит – тренировка. И у нас с этим пора порядок навести. Чтобы тренеры не зря деньги получали. Надо подготовить проект приказа. Ну ладно, поразвлекались, и хватит. Я пошел к себе…

С этими словами Пал Палыч поднялся, сунул в карман трубку и, тяжело ступая, вышел из кабинета.

– Ничего не понимаю, – покачал головой майор. – Просто чертовщина какая-то.

– Что вам, собственно, непонятно? – удивился старший лейтенант. – Тренировка… Вы слышали, и Пал Палыч тоже так думает. Йоги постоянными тренировками еще и не такого добиваются.

– Может, он действительно йог, – предположил капитан.

– Или пришелец из другой галактики, – невесело усмехнулся майор.

И снова все замолчали.

По дороге Тимофей почувствовал, что сильно проголодался, и завернул в гастроном. Народу в магазине было немного. На прилавке лежали аккуратные горки только что нарезанной ветчины. Стоя в очереди, Тимофей наметил себе горку, которую попросит. Однако мужчина, стоявший впереди, взял целый килограмм, и продавщица, набирая для него ветчину, бросила на весы и кусок, который приглянулся Тимофею. Когда подошла очередь Тимофея, нарезанной ветчины уже почти не оставалось, но рядом лежал аппетитный едва начатый окорок с симпатичной коричневой корочкой. Тимофей проглотил набежавшую слюну и отдал продавщице чек. Она быстро собрала с подноса остатки, шлепнула на весы.

– Нет, мне оттуда отрежьте, – запротестовал Тимофей и указал на окорок. – Обрезки мне не нужны. Беру всего двести граммов.

– Какие такие обрезки? – затараторила продавщица. – Мы обрезками не торгуем, у нас весь товар одинаковый. Заелись совсем… – И она принялась торопливо заворачивать отвешенную ветчину в бумагу.

– Отрежьте мне оттуда, – настойчиво повторил Тимофей. Этого не возьму.

– А это куда девать буду? – завопила продавщица, швырнув пакет на прилавок под руки Тимофея.

– Не знаю. Я плагил за ветчину, а не за обрезки.

– Не нравится, не бери, – отрезала продавщица, демонстративно поворачиваясь к Тимофею спиной.

– Жалобную книгу попрошу, – пригрозил Тимофей.

Очередь заволновалась, а какой-то солидный мужчина в кожаном пальто и модном трехцветном вязаном кепи – он стоял за Тимофеем – назидательно сказал:

– Нехорошо… При чем тут жалобная книга, молодой человек? Девушка все правильно сделала… Вы давайте проходите, не задерживайте очередь. – И он грубо потеснил Тимофея плечом.

– Что толкаетесь! – возмутился Тимофей. Но мужчина в кожаном пальто сделал вид, что не слышит, и, перегнувшись через прилавок, принялся что-то тихо объяснять продавщице. Та расцвела, закивала и начала старательно и деликатно нарезать тонкие пластики розовой ветчины от окорока, хотя на подносе еще лежало несколько размочаленных кусочков – таких же, какие она только что завернула Тимофею. Аккуратно нарезанные ломтики легли на весы; Тимофей заметил, что продавщица отвешивает тоже двести граммов.

Решение пришло мгновенно. Когда продавщица протянула аккуратный пакетик мужчине в кожаном пальто, Тимофей мысленно скомандовал: «Время, остановись…» Потом осторожно извлек из пальцев оцепеневшей продавщицы пакетик с ветчиной, вставил на его место свой с обрезками, взял с подноса ломтик белого ветчинного сала, сунул в открытый рот продавщицы, поддал плечом кожаное пальто и, лавируя среди неподвижных людских фигур, направился к выходу.

Проходя мимо кассы, он случайно заглянул внутрь и увидел пачки крупных купюр в выдвинутом ящике кассового аппарата. Застывшая кассирша рассматривала на свет пятидесятирублевку, только что полученную от накрашенной женщины в замшевом пальто.

У Тимофея перехватило дыхание. Он остановился и заглянул поверх стеклянной перегородки в кассу. Денег было очень много, и достаточно было протянуть руку, чтобы взять их, а потом уйти спокойно и безопасно… Все эти люди вокруг были сейчас персонами музея восковых фигур.

«Что со мной происходит, – думал Тимофей, тяжело дыша. Что же это я? Да разве возможно такое? Никогда!.. Ни за что и никогда!».

И он стремительно выскочил из магазина и побежал по улице, петляя между неподвижными людскими фигурами. Только через три квартала в небольшом сквере он остановился и шепнул:

– Ну, время, давай, иди нормально…

Призрачный мир вокруг снова ожил, а Тимофей в изнеможении присел на скамейку, смертельно перепугав какую-то бабушку, гревшуюся на осеннем солнце. Старуха никак не могла сообразить, откуда взялся этот рыжий в черном плаще с бледным, без кровинки лицом и остановившимся взглядом. Она осторожно отодвинулась на самый край скамейки, перекрестилась, косясь на Тимофея, потом на всякий случай перекрестила его и, убедившись, что он все-таки не исчезает, кряхтя встала и поплелась к другой скамейке, от греха подальше.