Текст книги "Оберон - 24 Часть третья."

Автор книги: Александр Машков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

Заслушавшись, я будто оказался дома, и пропустил начало, а услышав, вздрогнул:

«… тыща лошадей, подков четыре тыщи, лошадям не помогли, мина кораблю пробила днище, далеко-далёко от земли. Люди сели в лодки, в шлюпки сели, лошади поплыли просто так…».

Песня, которую мы пели в юности!

Мальчишка закончил пение, взял панамку, и стал обходить слушателей. В панамку полетела мелочь.

Когда он поравнялся со мной, я бросил самую крупную купюру.

Мальчик поднял голову и встретился со мной взглядом. Потом хорошо улыбнулся, и сказал:

– А я тебя знаю! Ты Антошка! А я Женька.

– Ты часто здесь поёшь? Я первый раз слышу.

– Подожди, Тош, я сейчас всех обойду, поговорим, ладно?

– Ладно, я жду!

Мальчишка быстро обошёл всех, и подбежал к нам.

Я представил ему своих друзей, и мы пошли к лавочке, сели. Женька был возбуждён, его чёрные глаза сверкали. Он что-то хотел сказать, но не решался. Тогда спросил я:

– Жень, последняя песня, откуда она? – Женька помолчал, отвернувшись, потом, нехотя, сказал:

– Это брат сочинил.

– Сочинил, или вспомнил?

– Тош, ты завтра, где будешь? – не стал отвечать на вопрос Женя.

– Здесь, наверно, да, ребята? – все согласились.

– Можно с вами? Мы здесь недавно, с братом, я ещё не подружился ни с кем.

– Вдвоём с братом? – удивился я, – А живёте где?

– Брат снимает комнату, мы зарабатываем деньги вечерами.

– Не обижают?

– Пока нет. Тоша, мне пора, брат ждёт.

– Брата, как зовут?

– Юра. До завтра! – Женька убежал.

– Интересные ребята, – заметил Димка. Я хотел сказать, что очень интересные, но тут зазвонил телефон у Маши.

– Мне пора. Тошка, до завтра?

– До завтра, Маша, – вздохнул я. Катя! Вечно ты забываешь позвонить!

Я обернулся, и увидел Катю!

– Вот ты где! – сказала она, подходя. Я вскочил, и крепко её обнял. Постояв так, посмотрел на друзей.

Алиса сидела вплотную с Димкой, они улыбались нам.

– До завтра! – сказал я им, взял Катю за руку и повёл её домой.

Мы впервые пришли домой вместе. Я улыбался, не знал, за что браться.

– Кать, ты пойдёшь сначала в душ?

– Сходи ты, Тошка, ты быстро, – я засопел.

– Что? – засмеялась Катя, – Понравилось, что я тебя отмываю от грязи, которую ты насобираешь за день? – я опустил голову, покраснев.

– Ладно! – потрепала она мои волосы, – Иди, раздевайся, я сейчас, переоденусь в домашнее и приду.

Я стал набирать воду, быстро скинул одёжку и залез в ванну. Налил в воду жидкость для пены, взбил её, начал нырять, чтобы намочить голову.

– Где тут наш мальчик? – спросила Катя, заходя, переодетая в шорты и майку, – Вот он!

Катя забросила грязное бельё в машинку, завела её, и присела возле ванны, с улыбкой наблюдая, как я купаюсь. Мне было легко и радостно от присутствия Кати.

– Ну что? Накупался? Вставай, буду оттирать от грязи! – Катя взяла мочалку, намылила её, и осторожно начала тереть ею меня.

– Осторожно, глазки закрой… подними ножку! Теперь ручку, другую…, – я буквально таял от нежных прикосновений любимой сестры? Мамы? Неважно!

Катя опять посадила меня в ванну, отмыла ноги, пощекотав пятки. Я смеялся.

– Вставай! – Катя помогла подняться, сполоснула под душем, вытерла полотенцем и взяла на руки.

Я обнял её шею, прильнул к ней. Катя поцеловала меня, со счастливой улыбкой.

– Маленький мой, любимый!

– Мам, а мы сегодня тетрадки купили, хочешь, покажу? – спросил я шёпотом.

– Тошка, мне тоже помыться надо, покушать. Ты голодный?

– Нет, мам, мы сварили плов, с Машей, Алиской, и Димкой.

– Вот умницы! Сам оденешься? – со смехом спросила Катя, осторожно посадив меня на кровать, закутанного в полотенце, – Или помочь?

– Ладно, – сказал я, – иди, купайся, найду что-нибудь.

Поцеловав меня в щёчку, Катя засмеялась, и ушла. Я посидел, улыбаясь, потом выпутался из полотенца, нашёл свежее бельё, оделся и побежал разогревать Кате ужин.

Долго ждал, понимая, что Кате надо помыться тщательно.

Услышав, что дверь ванной открывается, быстро поставил тарелку в микроволновку, а когда Катя вошла, опять прижался к ней.

– Скучаешь по маме? – улыбнулась Катя, я кивнул, с удовольствием вдыхая чистый Катин запах.

Когда согрелся ужин, мы сели кушать.

– Как день провёл? – спросила Катя.

– Ходили за продуктами, купили школьные принадлежности, приготовили плов… мам, мы сегодня встретили интересных ребят. Они пели песни, зарабатывая деньги на жизнь.

– Ну и что? – спросила Катя.

– А вот что. Они пели песню, которую я слышал двести пятьдесят лет назад, на Земле.

Катя перестала жевать.

– Как это?

– Завтра Женька, это мальчик, который песню пел, придёт с нами играть, постараюсь его разговорить.

– Как он попал в вашу компанию? – удивилась Катя.

– Он узнал меня, когда я бросал деньги ему в панамку, назвал по имени.

– Странно. Постарайся узнать их секрет, только осторожно.

– Хорошо, мама.

Когда попили чай, я помыл посуду и потянул за собой Катю:

– Пойдём, покажу свои покупки.

Усадив Катю за стол, выложил свои приобретения.

– Ой, Тошка! – заулыбалась Катя, – Я тоже училась в школе, у нас были похожие тетради, ручки…, – Катя понюхала тетрадь, улыбнулась счастливо, – как я тебе завидую! Как бы я хотела пойти с тобой в школу!

– Кто-то говорил, лет пять назад, что школа ужасно ей надоела! – вредным голосом сказал я.

– Ты прав, – вздохнула Катя, – тогда надоела, сейчас скучаю.

Мы посидели ещё за столом, вспоминая смешные случаи в школе. Несмотря на огромную разницу во времени, многое было похожим. Конечно, условия обучения были очень разными, но одинаковым был сам ученический дух. Все школяры всех времён одинаковы.

– Мам, спой мне колыбельную? – я хотел спросить совсем о другом, но не посмел испортить такой славный вечер.

– Ты уже спать? – спросила Катя. Я кивнул. Катя прижалась к моей щеке своей щекой.

– Хочешь, я лягу с тобой? – я расплылся в улыбке, – Конечно, мама!

Катя вздохнула:

– Ложись, – я быстро скинул шортики и маечку, юркнул под одеяло.

Катя погладила меня по голове, выключила верхний свет, оставив маленький ночничок, стала напевать колыбельную. Я пытался бороться со сном, но недолго. Набегавшись за день, я быстро уснул.

Проснулся я от звонка мобильника. Продрав глаза, увидел, что солнце давно поднялось, заливает комнату ярким светом.

– Да! – ответил я.

– Ты что, спишь? – спросила Маша, – Все уже во дворе, ты один такой засоня! Выходи!

Я подскочил на кровати, подошёл к окну. На лавочках сидела уже куча народу.

– Да, Маша, – сильно зевнув, сказал я, – меня не разбудили, если бы не ты, ещё спал бы!

– Ну и спи! – буркнула Маша, отключившись. А я побежал на утренние процедуры.

На кухонном столе лежала записка от Кати, где она писала, что не стала меня будить, потому что, слишком сладко я спал, что, к вечеру, позвонит, скажет, когда придёт.

Вздохнув, налил себе чаю, попил его с печеньем и побежал к ребятам.

Среди ребят был вчерашний Женя. Он здесь был уже как свой. Пока я нежился в постели, успел подружиться со всеми, включая девочек.

Научившись немного держать мечи, мы решили сегодня поиграть в казаки-разбойники, в рыцарей.

Увлекшись игрой, не заметили, как приблизилось время обеда.

Почти все ребята разбежались, опять остались мы, четверо, и Женя.

– Пообедаем у меня? – спросил я, – Всё равно дома никого нет. Ребята согласились.

– Алиска, – спросил я, когда зашли на кухню, – всем понравилось, как ты курицу готовишь, ещё сделаешь? – Алиска расцвела, не смогла сдержать широкой улыбки. Взяв, в помощники, Диму и Машу, начала готовить, а я повёл Женьку в свою комнату, сделав знак Маше, чтобы оставила нас в покое. Маша удивилась, но ничего не сказала.

Усадив гостя на стул, я сел напротив, и спросил прямо:

– Расскажешь, откуда вы? – Женя замялся, не зная, с чего начать.

– Ладно, скажи хоть, какой там сейчас год.

– Семьдесят пятый, а что? – машинально ответил он, потом спохватился: – Ой!

– Жень, ты пришёл ко мне, чтобы я отправил тебя домой? – пытался я поймать его взгляд.

– Нет, Тош, я просто хотел с тобой подружиться, правда. Не надо нас домой… Нас там хотели в детский дом отдать, разлучить, вот я и увёл брата сюда. Здесь хорошо. Тош, не надо…

– Как ты узнал, кто я такой? – спросил я. Женя удивлённо посмотрел мне в глаза:

– Ты, разве, не чувствуешь меня? – я прислушался к себе, и понял, что не могу его почувствовать, потому что от меня сильно «фонит». Катя бы его узнала, а я и раньше не разбирался в этих нюансах.

– Нет, Женя, – вздохнул я, – а что, правда, от меня такой сильный фон? – Женя кивнул:

– Ещё ни разу не видел такого, будто ты весь состоишь из… – Женька поперхнулся, и испуганно посмотрел на меня: – Так ты что, этот?..

– А что ты испугался? – удивился я.

– Нашли, всё-таки, – сник Женя.

– Объясни, Жень, я ничего не понимаю.

– Мы нарушили какое-то равновесие, нам нельзя здесь находиться, нас уже предупреждали. Что, отведёшь меня к своим? Где у тебя дверь?

– Разве не видишь? – удивился я.

– В туалете? – раскрыл глаза Женя, невольно улыбаясь, – Хорошо поставил, не всякий там будет искать! Я начал искать с кладовки!

– Жень, почему вчера ничего не сказал? Я уже сболтнул про тебя.

– Если ты не выдашь, меня никто не найдёт. Я ведь не зря попросился к вам, ты забиваешь моё излучение.

– А когда меня рядом нет?

– Нам надо на другую улицу переехать, чтобы меня увидели! – улыбнулся Женя.

– Жень, может, не зря вас ищут? Вдруг, из-за вас что-нибудь нарушится и пойдёт не так? Я спрошу, ладно? Не про вас, конкретно, вообще, – Женька вздохнул:

– Спроси… только они что, дураки? Не поймут, почему ты спрашиваешь?

– Жень, а почему вас хотят отдать в детдом? – Женька отвернулся, закусив губу. Зачем я спрашиваю? Вчера у меня спросили о родителях, приятно было?

– Понятно, пойдём обедать.

– Тоша, а как ты понял, кто я такой? – спросил Женя, – Если не видишь меня?

– Песня, – ответил я, – я жил в то же время, что и вы.

– Надо же! – Женя поскрёб затылок, – Это же невозможно, встретить в другом Мире земляка!

– Это что! Мы с Катей встречали своих двойников! Причём они тоже дружили!

– Тош, это какой процент вероятности?

– Я где-то читал, что, шанс встретить своего двойника, это, примерно, один из восьмидесяти миллиардов.

– Ни фига себе! – присвистнул Женя, отправляясь за мной к ребятам.

За обедом разговор зашёл о приближающихся школьных занятиях, и я поинтересовался у Женьки, как он будет учиться, без документов. Женька пожал плечами.

– Жень, а в какой класс тебе идти? – спросила Маша.

– В седьмой, – а я подумал, что «там» седьмой класс на уровне восьмого здесь, если я не ошибаюсь.

– Жень, я попрошу сестру сделать тебе документы, – сказал я, подумав, – будешь учиться вместе со всеми нами. Женя радостно посмотрел на меня:

– Правда?

– Да, Женя, пока я с сестрой здесь, будешь учиться с нами.

– А потом?

– С нами пойдёшь?

– Куда?

– Туда, где мы живём.

– А где вы живёте? В городе ангелов?

– А что такое? – удивился я.

– Нас сразу депортируют.

– Я встречался там с людьми и орками, живут, работают.

– Правда? – загорелись Женькины глаза.

– Правда, – ответил я, – только с Катей поговорю сначала. Я ведь ещё не взрослый. Пошли гулять?

Девочки помыли посуду, и мы побежали вниз по лестнице.

Женька оказался неистощим на выдумки, придумывая забытые мною игры, но, когда сгустились сумерки, он пошёл петь песни, зарабатывать на жизнь. От моих денег он отказался, сказав, что примет их, только как оплату за работу.

Вечером Катя сказала, позвонив, что придёт скоро домой!

А вот Димка наотрез отказался оставаться у меня на ночь, зато Маша сказала, что скоро у неё день рождения, и она всех приглашает.

– Маша, когда? – насели мы на неё. Маша долго не сознавалась, потом сказала, что пятнадцатого сентября ей исполнится тринадцать лет.

– Тошка, а у тебя, когда день рождения? – спросила меня Маша.

– У меня? – Я задумался. В той жизни у меня день рождения был 30 апреля, во второй жизни 30 апреля был мой день зачатия, а в этой?

– Ты что? – удивилась Маша, – забыл? Я покраснел, и она вспомнила, зажав ладошкой рот:

– Ой, я что-то не то спросила?

– Почему, всё правильно, просто это будет нескоро, в конце апреля. Мы с Катей будем далеко.

– Жаль, – вздохнула Маша.

Вечером я рассказал Кате о моём новом друге.

– Кать, сделай ему документы, пожалуйста.

– Если будешь послушным мальчиком, – улыбнулась Катя.

– Я очень послушный, – сделал я умное лицо.

– Ладно, сделаю, только дай мне его исходные данные, хотя бы возраст, про год рождения можешь не говорить.

– Могу и сказать, – усмехнулся я, – 1962 год.

– Какие вы все древние, как динозавры, а прикидываетесь детьми.

– Мы не прикидываемся, Катюш, мы дети.

– Особенно ты! – фыркнула Катя, – С десятком годовалых детишек.

– Катя! Это ваши проделки! Я физически ощущаю, как сползаю в детство! Боюсь, процесс ещё идёт! – Врёшь ты всё! – не поверила мне Катя, поднимаясь, – Пойду, отдохну, потом с тобой поиграю, малыш! – она слегка щёлкнула меня по носу и ушла.

И вот пришло первое сентября. Закончилось наше привольное житьё – бытьё.

Катя купила мне рюкзачок, куда сложила мои учебные принадлежности, одела в летнюю форму, с шортиками и красивой рубашечкой, обула в новые сандалики с белыми носочками, дала в руки красивый букет цветов, взяла за руку и повела мужа в школу, на торжественную линейку.

Пока нас расставляли по классам, Катя познакомилась с учителями, узнала, какие предметы будем изучать, покивала им, наверно, соглашаясь, как трудно с нами, балбесами, справляться. Учителя посочувствовали Кате, узнав, что она меня воспитывает одна, обещали за мной присматривать, не давать особо шалить. Знают они эту безотцовщину, у них полкласса растут или без отца, или с отчимами, что одно и то же, если не хуже. Ребята дичают, смотрят на всех, зверьками, огрызаются на любое замечание. Мой не такой! Знаем мы, у всех не такие! Правда! Смотрите, какой чудесный ребёнок! Прямо ангел! Вот-вот! Под ангельской внешностью всегда черти прячутся! Нет, мой Антошка лучше всех! Посмотрим, что за ангел ваш Антошка!

Такой, или примерно такой разговор состоялся у моей Кати с моими будущими учителями.

Нас построили, директор школы, Михаил Иванович, произнёс речь, поздравив с началом учебного года, выразил надежду, что отдохнувшие и окрепшие за лето ученики возьмутся за учёбу с новыми силами, и покажут прекрасные результаты в отличной учёбе при примерном поведении.

Все захлопали, выпустили на волю много воздушных шариков. Я пожалел, что у меня не было такого шарика, они были очень красивы, как были красивы наши девочки, Маша и Алиса.

Маша была уже большая девочка, это мы с Алисой выглядели так, как будто перепутали четвёртый класс с седьмым. Зато у Алисы были замечательные голубые бантики, под цвет глаз, такая же рубашечка, как у меня, и синяя юбочка, такой же длины, как мои шортики. Мы стояли рядом, похожие, как брат и сестра. Маша даже заревновала, но нас поставили в первый ряд, как самых маленьких.

Даже странно, когда играли, были все одинаковые, а сейчас только мы с Алиской стояли впереди, остальные нависали над нами сзади.

Зато мы были самые красивые, Алиска с бантиками и букетом, я с букетом разноцветных георгинов, в летней форме. Пришлось повозиться со своими и Алискиными коленками, чтобы залечить мазью все ссадины, чтобы наши ножки выглядели красивыми и загорелыми.

После линейки мы разошлись по классам. Здесь уже Маша взяла меня за руку и, под смешки наших одноклассников, и одноклассников Славки, повела меня в класс, усадила рядом с собой, за один стол.

Наша классная руководительница не стала возражать, она старалась рассадить всех учеников по парам.

Димка сел с Алиской, Женька с рыжей Алёной.

Мне всё было интересно. В школе я не был очень давно, а тут совершенно новые, яркие впечатления, совершенно подростковые, чуть ли не детские.

Хоть мы с Женькой были здесь новичками, почти всех знали, со всеми играли летом, со всеми подружились.

Всё равно, учительница поставила нас с Женькой у доски и представила нас, спросив, где мы закончили шестой класс.

Женька сказал, что закончил шестой класс в Зеленограде, в 24-й школе, я честно ответил, что летом проходил практику в археологической экспедиции, потом работал с антропологами.

Сейчас я здесь временно, пока у… – я замялся, не зная, как представилась Катя учителям.

– Всё это понятно, назови школу, где ты закончил шестой класс. Я задумался. Шестой класс я заканчивал в 1972 году, в посёлке Терней. Так и сказал.

– Что значит «Терней»? – спросила наша классная.

– Де Терней, француз, мореплаватель и первооткрыватель новых земель, – пожал я плечами, – Это на Дальнем Востоке, – пояснил я, с ужасом понимая, что совсем не знаю местной географии.

Но прокатило. Наверняка Елена Васильевна спросит учителя географии, где этот интересный посёлок.

В то время это был замечательный посёлок, хоть и находился на краю земли, куда можно было долететь на самолёте, или приплыть на пароходе. Вокруг посёлка тайга, течёт река Сица, море, горы.

Зимой снега по пояс, летом ещё замечательней.

После того, как все перезнакомились, нас распустили по домам. Но уйти мне так просто не дали.

Меня взяли в плен девчонки, всем хотелось со мной подружиться. Каждая стремилась потрогать меня своими руками, поскольку они впервые видят «живую анимешку».

Это мультик такой. Ещё бы, маленький, щуплый, в детской школьной форме, большеголовый и с огромными глазами. Мне сказали, что у меня радужка в два раза больше, чем у людей, соответственно, и разрез глаз шире, и глазные впадины больше, ресницы длиннее…

Пока девчонки мне это не объяснили, я внимания не обращал на такие мелочи.

Надо постричься, а то волосы начали завиваться. Кате очень нравилось, я стал похож на ангелочка.

Замучив меня до потери пульса, девочки потерпели поражение от моих друзей, которые пришли мне на помощь, и вызволили из плена.

– Сам виноват, – сурово выговаривала мне Маша, ведя за руку. С другой стороны, меня вела Алиска.

– Мы предлагали тебе постричься.

– Тогда уши бы торчали, – капризно сказал я.

– У тебя очень милые ушки, – сказала Алиска.

– Алиска правильно говорит, – сказала Маша.

– Тогда это ничего не изменит! – вздохнул я.

Димка с Женькой и Алёнкой шли позади нас, и фыркали, вспоминая, как меня хотели разобрать на сувениры. В нашем дворе все уже привыкли ко мне, даже внимания не обращали на то, что я немного другой, давно считали своим.

Придя в свой двор, мы разбежались по домам, чтобы переодеться, и собраться снова.

Позвонила Катя и предложила вечером собраться у нас всем друзьям, отпраздновать это событие, попив чаю с тортиком. Тортики она принесёт.

Деньки последнее время стояли замечательные, солнечные и не жаркие, как раз, чтобы гоняться друг за другом целый день. Маша с Алисой не отставали от нас.

Набегавшись, сидели на скамейках, рассказывая всякие истории из своей жизни. Спрашивали и меня, но я сказал, что все мои рассказы ребята примут за выдумку. Ребята кричали, чтобы я рассказывал им любую выдумку, потому что интересно.

Тогда я рассказал им про древний Славутич.

Ребята прониклись, а потом вредный Гришка напомнил им, что я работал с археологами, поэтому так хорошо знаю об этом времени, а не сам там был.

Крыть мне было нечем.

За Женькой пришёл брат, сказал, что надо менять место дислокации, а то уже мало денег выручают.

– Юра, мы решили отпраздновать первое сентября, у нас дома, я приглашаю вас. Женя споёт, ты сыграешь, потанцуем с девочками, – предложил я.

– Жить, на что будем? – насупился Юра.

– Мы с сестрой заплатим за этот день.

– Мы с друзей не берём денег! – оскорбился Юра.

– Когда шляпа идёт по кругу, больше всех платит друг, – заметил я. Потом кое-что вспомнил, и принялся внимательно изучать Машу. Маша покраснела:

– Ты чего!

– Да так, – я выяснил, что ушки у Маши проколоты, сейчас в них были вставлены золотые гвоздики. Глаза были бирюзового цвета. По телу прошла тёплая волна, когда я представил, как пойдут Маше серёжки с бирюзой и колечко на пальчик. Надо сходить в «Аметист», ювелирный магазин неподалёку.

Юру мы уговорили, он сказал, что готов сегодня играть бесплатно, если Женька так хочет быть с нами. Я промолчал.

Мы разложили большой стол в гостиной, накрыли его всякими вкусняшками, ребята принесли с собой посуду, потому что у нас был минимум. Пили чай, шутили, все мы уже были крепкими друзьями.

Женя пел песни нашего Мира. Я попросил его спеть «Клён».

Катя от этой песни расплакалась, мы с трудом её утешили. После этого пели только весёлые песни, кто-то принёс маленький проигрыватель, и мы потанцевали с девочками. Катя хотела со мной, но мы выглядели очень смешно, мне по росту пришлась только Алиса. Даже Маша успела вырасти за эту половину месяца.

Расходились уже поздно. Я сунул Женьке деньги, которых им хватит на неделю, если экономить.

Катя вымыла меня, как именинника, взяла на руки и сказала:

– Сегодня будешь спать со мной, – я с недоумением смотрел на неё.

– Да не посягаю я на твою честь, не хочу одна спать, в холодной постели.

– Тогда, давай у меня? – попросил я.

– Почему? – удивилась Катя, заглядывая мне в глаза. Я отвёл взгляд.

– А! – догадалась Катя, – Я поменяла постель, но, если тебе неприятно, давай у тебя. В прошлый раз было очень неплохо, с тобой не тесно.

Катя уложила меня, погасила свет, и легла сама. При свете городских огней можно было различить её лицо, блестящие глаза.

Катя прижала меня к себе, начала тихонько целовать.

– Тоничек, – шептала она, – Неужели ты останешься теперь таким навсегда? Был бы человеком, через три года уже стал бы взрослым. А теперь через сколько?

– Катя, думаешь, мне приятно считать? Через тридцать лет.

– Это значит, тебе будет пятнадцать, а мне под пятьдесят? Тоник, так нечестно! Может, ты сумеешь вернуться в своё тело?

– Не знаю, Катя, – очарование вечера пропало. Хочется мне в тело смертного? Сначала хотелось безумно, теперь уже не пойму, я врос в это маленькое тельце, мне понравилось быть мальчишкой. Взрослые желания пропали начисто, после того памятного случая, когда Катя выгнала меня, я ни разу не возбуждался.

Даже памяти не осталось, хорошо мне было от близости или нет. Стараюсь не думать об этом, а то подкатывает тошнота.

– Катя, зачем ты завела этот разговор? Мне так приятно было с тобой, а теперь обыкновенно. Давай спать.

Катя разочарованно вздохнула, тем не менее, не выпуская меня из своих объятий, и я стал проваливаться в добрый сон, где я бегаю с Машей по Набережной. Древней реки Славутич. Потом Маша стала похожей на Катю в соболиной шапке.

Катя напевала мне колыбельную песенку.

Так потекли сентябрьские дни. Мы ходили в школу, я с удовольствием учился, постигая науки. Кое-что я помнил, что-то было мне в новинку. Учился, как все, не выделялся. Даже когда вопросы казались мне простейшими, не тянул руку, чтобы ответить. Если спрашивали, отвечал.

Местная география меня удивила, но не настолько, чтобы испытать шок.

Посёлок Терней я нашёл, причём на том самом месте, где он был, правда, это было не Приморье, а Уссурийский Край, но не суть важно. И столицей Края был Уссурийск, который здорово разросся и насчитывал более миллиона жителей.

Владивосток был закрытым военным городом, в Находке располагался огромный торговый порт, по описанию в учебнике это был Порто-Франко, немного похожий на Гонконг, с огромными башнями иностранных представительств и банков. Я как-то по телевизору нечаянно посмотрел небольшой репортаж из этого города.

Физику я когда-то знал хорошо, но основательно подзабыл, мне помогала Катя, когда-то учившая этот предмет. По вечерам она, усталая, садилась со мной за стол, делать уроки, которые я иногда не успевал приготовить, гоняя в футбол с приятелями.

Сегодня Кати долго не было. Я разложил тетрадь с задачей по физике, и мучил её. Пробовал по – всякому, но что-то не получалось. Звонил ребятам, они тоже не могли решить, потому что обычно списывали у меня.

– Маша, приходи ко мне, Катя не звонит, мне скучно.

– Не могу, Тошка, мама дома, Алёнка с Женькой, прикрыть некому, к тебе не отпустит.

– Какие-то глупости, – ворчал я, – с взрослым мужиком оставляет, с мальчиком боится.

– Мальчики всякие бывают! – сказала Маша.

– А то ты меня не знаешь!

– Знаю я тебя, – почему-то вздохнула Маша, – пока, мама что-то зовёт, – и отключилась. А я тупо посмотрел в тетрадку, и решил завтра встать пораньше, попросить Катю подсказать решение.

Разделся и лёг, пока на улице светло. Забрался под одеяло, представил, что, Катя на кухне, готовит обед на завтра, улыбнулся и заснул.

...Снится мне, что Сашенька кричит, не переставая, я ношу её на руках, а она не перестаёт плакать, и горячая такая!

–Тонька, уйми свою…, или выйди за дверь! – крикнула мне Катя из своей спальни. Какое, за дверь?! Там дождь, ветер.

– Что ты, маленькая? – шепчу я Сашеньке, – успокойся! – но дочка не успокаивается, плачет.

– Пойду, придушу выродка! – услышал я голос Катиного друга, и ко мне в комнату ворвался голый Катин друг.

– Дай сюда! – протянул он руку, – Я еле уклонился.

– Давай! – схватил он меня за плечо. Я увернулся и пнул его изо всей силы между ног. Друг с воем отлетел от меня, стал кататься по полу.

Я уложил Сашеньку в кроватку, загородил её своим телом. Катин друг поднялся, в его руке уже был нож. Он кинулся на меня, я отобрал у него нож, и рукояткой стукнул по лбу. Друг растянулся на полу и затих. На шум вышла Катя с помятым лицом, из-под накинутого халата выглядывали опавшие груди.

– Что здесь происходит? – спросила Катя, – зачем ты избил Урана? Уранчик! – заголосила она, пытаясь приподнять тело, – Помоги, что стоишь? – закричала она на меня. Я достал из кроватки плачущего ребёнка, стал укачивать. Катя подошла ближе, я отодвинул дочку.

– Да не трону я твою… дай, на твоих руках потрогаю. О, у неё жар!! Положи её в этот бокс, это детский лечебный бокс, тупая ты скотина! Клади, говорю.

Я положил Сашеньку в бокс, голенькую. Катя активировала бокс, опять хотела приказать отнести её друга во взрослый лечебный бокс, но я сжал её горло.

– Если с Сашенькой что-нибудь случится, придушу, тварь! – сказал я. Катя обмочилась от страха, я бросил её на пол, и она поползла к своему другу, а я занял позицию у дверей, вынув нож…

Я опять подскочил от ужаса, но не стал кричать, чтобы не разбудить Катю. Вдруг она дома?

Решив проверить, встал и пошёл в туалет. Выйдя оттуда, приблизился к двери Катиной спальни, прислушался. Судя по характерным звукам, Катя была дома, и не одна.

На цыпочках я двинулся к себе, подумав, что опять им не нашлось подходящего места. Если привела тихонько, пока я спал, значит, и уведёт незаметно. Когда проснусь, никого уже не будет.

Ложась спать, порадовался за Катю, судя по звукам, ей было приятно, а то жаловалась, что делать это всегда противно и больно.

Утром я встал пораньше, меня разбудили часы. Пошёл, почистил зубы, умылся, потом сел на кухне завтракать, ожидая Катю.

Вместо Кати на пороге нарисовался молодой человек в трусах. Я застыл, забыв жевать. Мои, и без того огромные глаза, открылись ещё больше: парень засунул руку в трусы, и что-то там искал.

Шагнув внутрь, увидел меня.

– О! Брат, что ли, так похож? – вынул руку из трусов и протянул её мне, – Привет!

Еле сдерживая рвоту, я быстро обогнул его, надвинул на ноги сандалики и бросился из квартиры.

Выбежав на холодную улицу, пошёл к лавочкам. На одной из лавочек кутался в куртку Дима.

Я сел рядом, подобрав ноги и привалившись к другу.

Дима снял куртку, мы накрылись ею, прижались друг к другу, согреваясь.

Я выскочил в одной майке и шортах. Хорошо, что у меня привычка ключи утром сразу вешать на шею, иначе не знаю, как бы попал домой.

Так мы просидели долго, пока не раскрылась дверь, и оттуда вышел тот молодой человек.

Увидев нас, подошёл:

– Извини, парень, что напугал, – я спрятал лицо на груди у Димки.

– Иди отсюда, мразь! – с такой ненавистью сказал Димка, что парень отшатнулся.

– Я-то тут причём, она меня сама пригласила!

– Пошёл вон! – крикнул Дима, – И парень почти убежал.

– Тоша, он ушёл, – сказал Дима, ласково прижимая к себе моё дрожащее тельце.

Немного успокоившись, я сказал Димке «спасибо», и пошёл домой.

Открыв дверь ключом, зашёл на кухню, и остановился на пороге.

На столе стояла почти пустая бутылка вина, за столом сидела Катя, в халате, неумытая, с размазанным макияжем. Взяв сигарету, она пыталась закурить.

– Катя, не смей! – крикнул я.

– А, явился! – увидела меня Катя, – Ты, что моих клиентов пугаешь?

– Катя, ты что делаешь?! Я просил тебя не пить вино, а ты ещё и куришь?!

– Не командуй здесь, малыш.

– Ты… Ты похожа на проститутку! – крикнул я.

– А я и есть проститутка! – воскликнула Катя, – Я его сняла не для дела, а для удовольствия!

Мне по щекам, будто тёркой провели:

– Мужа не стесняешься, ребёнка бы постыдилась!

– А мой муж ребёнком прикидывается, вот и приходится водить, кого попало. Ма-ма! – передразнила она меня.

У меня от лица отхлынула кровь. Я медленно повернулся, и пошёл к себе в комнату.

Там, совсем раздавленный, опустился на стул. Эту женщину я когда-то любил больше жизни?

Я смотрел на тетрадь с задачкой, которую надеялся решить с помощью Кати. Зачем мне это надо?

Через полчаса зашла Катя, уже умывшаяся, похожая на девчонку лет шестнадцати.

– Ну, что сидишь? Собирайся в школу.

– Зачем? Я так надеялся, что ты другая. Немного, но другая. Сегодня Тоник мне сказал, что, Катя с твоим другом Ураном хотели задушить Сашеньку, потому что она плакала и мешала им спать. Предательница. Ты тоже предательница! – у меня уже бежали слёзы. Я смахнул на пол всё, что было на столе, и закричал на Катю:

– Убирайся! Я ненавижу тебя! Ты сломала жизнь мне там, ломаешь здесь! – я уронил голову на руки и безутешно разрыдался. Катя ушла, потом вернулась, поставила на стол стакан.

– Перестань биться в истерике, выпей воды. Я взял стакан и выпил. Тут же меня повело.

Катя успела подхватить меня, взяла на руки, стала напевать колыбельную, и я заснул.

Проснулся я на другой день утром. Чувствовал себя хоть и муторно, но сносно, биться головой об стенку не хотелось. На столе всё было аккуратно сложено, задачка решена.

Я пошёл в туалет, потом умыться, собрался позавтракать. На столе лежала записка:

«Я вчера позвонила в школу, сказала, что тебе нехорошо. Сегодня можешь идти. Я пока поживу у друга. Уходим пятнадцатого».

Я перечитал записку, раз пять, прежде чем до меня дошёл смысл. «Поживу у друга»! А я?! Она же знает, что я жутко боюсь одиночества и темноты! Предательница!

Из-под хлебницы торчали деньги. Всё. Я упал на стул, хотелось выть. Такие счастливые дни кончились настолько страшно.

«Впервые, что ли? – задавал вопрос внутренний голос, – пока ты с Катей, так и будет: то счастье, то горе». Надо с ней завязывать. Всё равно мы не ровня, у меня есть новая пара, к которой могу уйти прямо сейчас. Я посмотрел в сторону двери. Проход работал.