Текст книги "Оберон - 24 Часть третья."

Автор книги: Александр Машков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

– Почему вы тогда такие же?

– Какие?

– Маленькие. За два года люди вырастают!

– А ты почему не вырос? Мы же не люди, Тон. Это Катя растёт, а нам ещё долго такими оставаться.

– А ск… – я осёкся. Что за глупые вопросы я задаю? Хотел спросить, сколько Маю лет.

– Что? – спросил Май.

– Где Алия?

– Сейчас придёт, – улыбнулся Май, – наверно, с Катей. Катя хорошая, была бы она Истинной, влюбился бы в неё. А так.… Пока вырастешь, она состарится.

– Май, ну что ты…

– Что, если, правда? Вот Алия хорошая девочка. Я бы хотел, чтобы вы подружились.

– Май, – покраснел я, – когда выйдете отсюда, встретите столько мальчиков и девочек, что будете выбирать, забудете обо мне.

– Что ты, Тон, среди нас мало детей. Выбирать не приходится. Ты тоже хороший, добрый. Ты, между прочим, нравишься Алии, не смотри, что фыркает.

Интересное сообщение. Получается, мой предшественник был вполне нормальным? Почему тогда Катя так о нём отзывается? Одни загадки. Там Катя говорила, что договорилась с этой Катей, здесь Катя говорит, что это я ставил какие-то опыты, Май что-то знает.

Впрочем, зачем мне всё это? Пока мы с Антоном одновременно не ляжем в капсулу, хоть голову разбей, ничего не получится. А попробую спросить:

– Май, скажи, что ты знаешь о моих опытах, по поводу связи с моим вторым «я»?

– Мало, что знаю, Тон, ты сказал как-то, что хочешь узнать, как там у них дела идут, с другой Катей. Наши с Алией новые мама и папа вас же разделили. Кати общались, знаю, она так радовалась за них, говорила, что они ждут ребёнка.

– А потом? – заинтересовался я.

– Тон, я не знаю, спроси у неё сам, – я поёжился, с удивлением отметив про себя, что побаиваюсь свою бывшую жену. Почему бывшую? Ну, так разве она примет меня, как мужа, в нынешнем виде? Ноги затекли, я встал на колени, потом сел на пятки, никак не мог найти нужный кусочек паззла.

Пока я сосредоточенно сопел, открылась дверь, и вошли Катя и Алия. Алия улыбнулась мне, а Катя сказала:

– Тоник, мне надо с тобой поговорить.

Я встал и пошёл за ней.

Катя завела меня в свою комнату, села на стул, поставив между колен. Так мы были на одном уровне.

– Рассказывай, что знаешь.

– Катя, ты лучше скажи, у тебя есть связь с двойником?

– Была. Сейчас тоже есть, но Катя молчит.

– Плохо, – помрачнел я.

– Так я не пойму, ты кто?

– Антон Сопелкин, – мрачно ответил я, опустив глаза.

–Ты был когда-то Сашей?

– Был. Только какое теперь это имеет значение?

– Саша, мы же с тобой столько пережили... – у меня набухли глаза. Что со мной? Моё сознание начинает подчиняться детскому телу?

– Ну, перестань, Тоник, – Катя поцеловала меня в глаза, – только пока промолчим об этом, ладно? – я кивнул.

– Тогда иди, играй с ребятами, мальчик мой, – улыбнулась Катя, и мне оставалось только повиноваться. Что сказать? Шутка удалась!

Май с Алией сосредоточенно собирали картину, когда я к ним зашёл. Увидев меня, Алия не сдержала улыбки. Я подумал, она смеётся, вспоминая утренний скандал, где я возмущался, прыгая голышом. Я почувствовал, как горят мои уши.

– Ты что, Тоник? – шёпотом спросила девочка.

– Ты, наверно, смеёшься надо мной... – пробормотал я, удобнее усаживаясь на полу.

– С чего ты взял?

– Ну, сегодня утром... – не глядя на девочку, прошептал я. Алия вздохнула:

– Мне тоже до сих пор снятся страшные сны, иногда вскакиваю, и плачу. Что теперь, смеяться надо?

Я благодарно улыбнулся ей:

– Да я был в таком виде!

– Нашёл, чем удивить. Мы, за время войны, знаешь, чего навидались? Нас самих задерживали на блокпостах, раздевали, даже ощупывали, не несём ли чего на себе. Стыдно сказать, куда заглядывали, а ты говоришь, что тебе стыдно.

– Спасибо, Алия! – поблагодарил я девочку.

– Это тебе спасибо, Тоник, вы же с Катей нас спасли! – мне стало хорошо от этих тёплых слов, а Май добавил:

– Это мама тебе сделала подарок, а Кате нельзя, у неё какое-то задание.

– Что за подарок? – поинтересовался я.

– Она сделала тебя Истинным. Только ты не говори никому, что я проговорился.

– Истинным? – удивился я, – Я теперь что, не человек?

– Конечно, ты теперь, как мы.

– Постой, Май, что-то не сходится. Если вы так легко можете делать людей, и, даже из людей, Истинных, почему тогда вас так мало?

– Потому что все хотят настоящих, а не дублей.

– Так я дубль?

– Нет, ты настоящий! – засмеялся Май, – И кто сказал, что это легко? Мама может, на то она и мама.

– Не родила же она меня? – совсем запутался я. Ребята так расхохотались, что я не мог поверить, что такие воспитанные дети могут так смеяться.

– Извини, Тоник, – вытирая слёзы, сказал Май, – мы не знаем тонкостей, но будто бы тебя вырастили на основе твоего ДНК и маминого. В ускоренном режиме, в каком-то пространственном кармане, где время течёт очень быстро. Мы, с Алией, попросили, чтобы ты был моим ровесником. Так что, вроде как ты действительно её родной сын.

– А вы?

– Мы их приёмные дети, наши ведь родители погибли.

– Так это вам я обязан своим возрастом? – вдруг понял я.

– Ну да! – радостно ответили маленькие негодники. Хоть это прояснилось. Остаётся вопрос: кто нас поменял местами, и для чего это нужно? Катя говорила, что настоящий Тоник интересовался археологией и этнографией. Получается, он не умер? Ну да, если его выращивали заново, получили настоящего Тоника!

Я ведь приблудный, паразит в его теле, и остался в том Антоне, который муж Кати, и отец Сашеньки.

Значит, этот ботаник теперь в моём большом теле, и Катя может делать всё, что захочет, Тоник ведь ещё совсем ребёнок.

Что с Катей случилось? Она же любит меня, нельзя так притворяться столько времени! Всё изменилось, когда она съездила в степь, одна! Кого она там встретила? Теперь не спросишь, она закрылась. Может, Антон выйдет со мной на связь? И маленький Тоник причастен к этому делу.

Май сказал, что он хотел со мной просто поговорить. Значит, кто-то надоумил его залезть в капсулу!

И... Май о чём-то догадывается! Ещё бы! Тоник стал другим. Скорее всего, не догадывается, знает, не стал бы всё мне объяснять, будь я прежним.

– У вас есть здесь спортзал? – напрямик спросил я, глядя им в глаза.

– Конечно, есть, – ответил мне Май, с улыбкой, – Ты впервые спросил.

– Пошли, побегаем? – предложил я, – засиделся на одном месте.

Ребята просияли, мы выбежали из комнаты, потом по широкому коридору, спустились по лестнице этажом ниже, и вбежали в довольно обширный спортзал, уставленный разными тренажёрами. Я скинул маечку и шортики, оставшись в одних плавочках, и предложил:

– Давайте, поиграем в пятнашки?

– Как это? – поинтересовался Май.

– Я тебя хлопаю ладошкой, и ты запятнан, теперь ты должен ловить нас с Алией, и пятнать кого-нибудь из нас, потом пятна гоняется за вами. Пятна! – воскликнул я, хлопнув Мая по плечу, и побежал. Алия, с визгом, помчалась вместе со мной от брата.

Через некоторое время они тоже разделись, вспотев, и мы ещё долго бегали, пока не попадали на маты.

– Какая хорошая игра! – радовались ребята, – а то бегаешь по кругу, скучно!

На шум пришла Катя:

– Вы что, в пятнашки играете? Я тоже хочу! – и запятнала меня. Я бегал за ними, и вспоминал, как мы с Катей, моей тогдашней ровесницей, бегали вдвоём в спортзале на Станции, на планете Оберон – 24. Как давно это было! У нас с Катей уже девочка родилась, а у меня на стойбище вообще с десяток гибридных детей бегает, а здесь я опять ребёнок, бегаю за Катей, которая уже стала взрослой девушкой.

К тому же, насколько я понял, останусь таким ещё очень долгое время. Мой год теперь идёт за десять человеческих.

Тем временем наша Катя вспомнила, что нам пора спать, и мы разошлись по комнатам.

У нас в каждой комнате был санузел и ванна. Конечно, пропотев, я тщательно помылся, по – привычке забросив одежду в утилизатор, потом получив свежее бельё из шкафчика.

Выйдя из ванной, подошёл к окну, посмотреть на многоцветную феерию огромного города.

Здесь и застала меня Катя. Подошла сзади, обняла, чмокнула в макушку.

– Тоник! Неужели это ты?

– Я это, Катя! – вздохнул я.

– Что же ты вздыхаешь? – удивилась Катя, – ты теперь принадлежишь Высшей расе, радоваться надо.

– Я радуюсь, Катя, – угрюмо сказал я, – это вы с Катей сделали?

– Что именно? – спросила меня Катя, всё так же обнимая меня сзади.

– Поменяли меня с Тоником?

– Да, но я не знала, что будет обмен. Я думала, вы обменяетесь только своими впечатлениями, и всё.

– Что же теперь там делается? – задумчиво спросил я, скорее сам себя.

– Не знаю, Саша-Тоник-Костя-Ратибор.

Я невольно улыбнулся. Что-то о Косте давно не было вестей. Он теперь мой ровесник?

– Катя, – прошептал я, – как же мы теперь?

– Давай об этом завтра поговорим, я тоже в растерянности, Тоник.

Глава третья,

в которой мы начинаем хождение по Мирам,

а я всё больше погружаюсь в детство.

Завтра мы были в каком-то городе в другом Мире. Катя читала договор о съёме жилья, а я сидел в неудобном кресле и перелистывал буклет с фотографиями квартир и домов.

– Антошка, смотри, такая квартирка нам подойдёт? – спросила меня Катя. Я посмотрел. Обычная трёхкомнатная квартира в доме, примерно 83 серии, если не ошибаюсь. Привыкнув в последнее время к удобствам умных домов, как-то не хотелось жить в такой убогости.

Забыл уже юрты кочевников или древнерусские светёлки с удобствами на дворе?

Я пожал плечами, поморщившись:

– Что, лучше ничего нет?

– Для нашей цели самое нормальное жильё. И не в центре, и не на окраине, – сказала Катя, – не капризничай, не в таких условиях жили.

– Жили, – вздохнул я, – там, что из мебели есть?

– Всё есть, – ответила молодящаяся женщина лет сорока, – кровати в спальнях, диван в гостиной, телевизор, стиральная машинка автомат. На кухне микроволновая печь есть, ну, и, конечно, обычная.

– Берём, – решила Катя, – Другие или с консьержем, или двухкомнатные. Ты же не захочешь в двухкомнатной квартирке жить?

– Да мне, хоть в однокомнатной, – состроил я гримасу. Катя усмехнулась. Риэлтерша посмотрела на меня осуждающе, но промолчала. Сейчас такое время: скажи подростку слово, в ответ услышишь десять.

Катя отсчитала положенную сумму, взяла договор, ключи, и мы пошли искать квартиру.

На улице стояла середина августа, было довольно жарко, поэтому я был одет в лёгкую голубую рубашечку, в мелкую полосочку, с накладными кармашками, в коротенькие бежевые шортики, и лёгкие сандалики с бежевыми носочками. На голову мне Катя надела бейсболку, козырьком назад.

Насидевшись, я шёл, держась за Катину руку, слегка вприпрыжку.

– Тошка, не балуйся, – лениво сказала Катя. Катя была красива, я заметил, что на неё обращают внимание мужчины. Для моего возраста мужчинами были те, кому за восемнадцать. Одета Катя была в лёгкое светлое платьице, в волосах застряли зеркальные очки, в руках, кроме меня, у неё была сумочка крокодиловой кожи, на ногах босоножки. Русые волосы, смуглая кожа… Катя была неотразима!

– Ты не видишь здесь нужных тебе мужиков? – спросил я грубовато.

– Тоша, перестань мне грубить! Хоть ты и избалованный братишка, всё же веди себя приличнее!

– Слушаюсь, мой фюрер! – Катя только головой покачала:

– Зря я не купила тебе жвачку! Хоть рот был бы занят!

– Ещё не всё потеряно, – ответил я, – смотри, в киоске продают.

– Какую тебе? – я прилип к стеклу, разглядывая всякие интересные вещи. Здесь было всё почти так, как у нас, в том Мире, где я жил, и в тоже время многое мне было незнакомо.

– Ну, выбрал? – потеряла терпение Катя.

– Возьми вон ту, с картинкой. Такую я ещё не видел, – сказал я, показав на упаковку с японскими иероглифами. Катя купила, и отдала мне. Развернув, я кинул горошину в рот. Разжевав, выдул пузырь. Пузырь лопнул, залепив мне половину лица.

– Антон! – воскликнула Катя, доставая носовой платок из сумочки.

– Это же бубль гум! – воскликнул я в ответ, собирая жвачку, и снова отправляя её в рот.

– Дитя и дитя! – покачала головой Катя.

– Бытие определяет сознание, – философски заметил я, выдувая очередной пузырь.

Катя остановила такси, попросила отвезти по адресу. Мы сели на заднее сиденье, и поехали.

Приехали в довольно симпатичный двор, был здесь крохотный парк, присутствовали и вездесущие гаражи. Пока ехали, я наслушался в свой адрес немало нелестных суждений, так что разговаривать не хотелось. Чем этому таксисту не нравятся подростки? Сижу, никого не трогаю. Подумаешь, жвачку прилепил к спинке переднего сиденья! Откуда я знал, что она не отклеивается? С лица легко сходит.

Когда я сказал, что жвачка прилипла намертво, шофёр разразился бранью. Я удивился:

– Да фиг с ней, со жвачкой! У меня ещё есть!

Тут я и наслушался, какие мы отвратительные, и зря такая красивая девушка взяла с собой такого омерзительного брата. С таким братом она никогда не выйдет замуж.

При этих словах я подавился, а Катя, хлопая меня по спине, сказала:

– Вот видишь, Тошка, люди тебя насквозь видят!

Так я и вылез из такси, не в силах сказать таксисту спасибо.

Квартира наша была на девятом этаже, то есть там, куда лифт не ходит.

Открыв дверь ключом, мы зашли внутрь, обошли все комнаты.

– Вот эта комната, с лоджией, моя, – сказала Катя, – ближе к выходу и кухне – твоя.

– Почему это эта твоя? – спросил я, – Мне, может быть, тоже лоджия нравится.

– Здесь ближе ванная. А к тебе будет ближе кухня.

– Кать, мы…

– Забудь! – щёлкнула меня по носу Катя, отправившись искать постельное бельё.

– Не обманули, есть, – сказала Катя, – вот твоё бельё, заправляй свою кровать.

– Сама заправляй, – буркнул я, сев на диван и надув губы.

– Как хочешь, нам ещё за багажом ехать.

– Я устал.

– Ну, вот видишь, малыш, ты устал. Ложись, отдохни, Тошка-Антошка, я сама съезжу, а то ты фонишь, всё вокруг себя забиваешь. Какую тебе игрушку купить?

Я хотел сказать, но передумал.

– Купи какую-нибудь книжку. Посмотри, нет ли про таких, как я, называемся мы «попаданцы». Запомнишь? О попаданцах в детское тело. – Катя странно посмотрела на меня, пообещала поискать, и ушла. А я вздохнул, загрустив о нелёгкой жизни неоднократного попаданца, и пошёл застилать свою кровать.

Поборовшись с постелью, я подошёл к окну и стал смотреть на двор.

Ага, здесь и ребята моего возраста есть. Сходить, познакомиться, что ли? То, что я устал, я так сказал, чтобы не тащится в камеру хранения, за багажом. Я тихонько вздохнул, глядя на пацанов.

Годами тренировался, оттачивал мастерство, давно уже побеждал степняков, даже дружинников, и вот, снова всё надо начинать сначала. Я попытался сегодня утром в, спортзале, узнать, какие умения у меня сохранились, пока меня там не нашла Катя, за ухо вытащив оттуда. Что Васька, что, Катя, только и знают, за ухо хватать…

Что я хотел сказать? Всё, наработанное за эти годы, осталось в том теле.

Посмотрев в окно ещё немного, я всё-таки решил пойти, погулять. Открыв замки, которые открывались изнутри без ключей и сами закрывались, я вышел на площадку, захлопнул дверь, и побежал по лестнице вниз, напрочь забыв о лифте. Нажав на кнопку, я с трудом открыл тяжёлую входную дверь, и выскочил на свободу.

После свежести подъезда меня охватило ласковое августовское тепло.

Сориентировавшись, я подошёл к тому месту, где сидели пацаны. Пацаны играли в ножички. Я уже думал, что эта игра забыта, и на тебе!

Играют в эту игру так: нарезают на земле круг, и конаются. Выигравший берёт ножик, и втыкает его в круг. Потом нарезает себе землю. И так, пока его нож не упадёт. Земли остаётся всё меньше, условия всё сложнее: ножик бросают с коленки, с локтя, с плеча, с носа.… Один теряет ход, другой продолжает, отбирая нарезанные кусочки.

Я засмотрелся, и не сразу заметил, что возле меня кто-то стоит. Оглянулся, и увидел, что это девочка, одетая в белую маечку и коротенькую синюю юбочку.

– Привет, – улыбнулась она мне, – ты недавно приехал? Это ты с сестрой приехал?

– Откуда ты знаешь, что она моя сестра? – удивился я.

– А кто она тебе? Тётка? Мама?

– Может, жена, – невозмутимо ответил я. Девочка, сначала молча, смотрела на меня круглыми глазами, потом даже согнулась от смеха.

– Что ты смеёшься? – удивился я, и девочка ещё сильнее засмеялась.

– Ой, не могу! – выдавила она, наконец.

– Меня Маша зовут, – представилась она, протягивая руку, как мальчишка. Я пожал её руку:

– Антон.

– Тошка, значит.

– Если хочешь, называй так, – согласился я, – во что у вас ещё играют?

– Во всякое, пошли, сядем на скамейку, – потянула меня за руку Маша. Мы сели на скамейку.

– Откуда вы приехали? – поинтересовалась девочка.

– Издалека, – вздохнул я.

– Из Москвы?

– Нет, Маша, из-за границы, – Маша открыла рот:

– Из Америки?

– Нет, Маша, ты не знаешь такую страну, это очень далеко.

– Что-нибудь привезли оттуда? Дай посмотреть.

– Оттуда запрещено брать с собой что-нибудь. Мы даже одежду здесь покупали.

– Странная страна… – а я смотрел на Машу, и она мне всё больше нравилась.

Пока мы разговаривали, к нам подошли пацаны нашего возраста, кто сел, кто стоял рядом, слушая наш разговор.

– Знакомьтесь, ребята, это мой новый знакомый, наш сосед, будет здесь жить. Антошка, вы надолго?

– Не знаю, Маша, как Катя решит.

– Твоя сестра очень красивая, Тоша!

– Ты тоже! – вырвалось у меня.

– Ладно тебе, – зарделась девочка, – рядом с тобой я вообще серая мышка.

– Правда, Маша, ты очень красива, – от души сказал я, – правда, ребята? – мальчишки подтвердили.

Они тоже представились, как Миша, Коля, Петя, братья Вовка и Гришка.

– В футбол играешь? – спросил Мишка.

– Немного, – поскромничал я, потому что сам не знал теперь, что я умею, что нет.

– Пошли, погоняем? Маша, пошли с нами?

– Пошли, конечно, – согласилась Маша, крепко взяв меня за руку.

Мы пришли на площадку, где несколько мальчишек уже пинали мяч, пробивая по вратарю. Вратарь брал все мячи, благо, ворота были маленькими.

Мы пробили все по очереди, я тоже ударил. Но почти промахнулся, мяч пошёл пыром, вратарь собрался его легко взять, но хитрый мяч крутнулся, вырвался из его рук, и закатился в ворота.

– Молоток, Антошка! – закричали мои новые друзья. А я вспомнил, что когда-то был неплох в волейболе. Может, и здесь мне улыбнётся удача? Эти ребята такие же, как и я, мои ровесники, чего стесняться? Я скинул рубашку, попросив Машу, подержать её, и кинулся в бой. Играли в одни ворота, возле которых стояла пыль столбом. Меня несколько раз роняли, мои новые сандалики скоро стали старыми, шорты белёсыми от пыли, но мне было всё равно, я упивался игрой, свободой, лёгкостью и прыгучестью своего детского тела. Я совсем забыл, кто я, и зачем здесь.

Утомившись, сделали перерыв, попили из одной бутылки минералки, пустив её по кругу.

– Ну, ты силён! – говорили мне, хлопая по костлявым плечам, – А с виду не скажешь! Давай каждый вечер играть?

Я улыбался в ответ, мне было очень хорошо среди этих славных ребят.

Маша стояла рядом, и улыбалась мне своей лучезарной улыбкой. Она явно заявляла на меня свои права, и мою рубашечку она аккуратно свернула, держала в руках, а не бросила на лавку. И вот:

– Тошка! Вот ты где, маленький негодник! Зачем ушёл из дома без спросу? Всё вокруг обошла!

– Здравствуйте! – сказала Маша.

– Здравствуйте, ребята, – опомнилась Катя, – я забираю у вас этого охламона.

– А он завтра выйдет? – спросили мальчишки.

– Выйдет, если будет, в чём. Смотри, во что ты превратил единственные приличные шорты! Завтра придётся идти в магазин, покупать что-то спортивное, а то всё истреплешь. Тошка, мы всё же не дома, не забывай! – я попрощался с друзьями, взял рубашку у Маши:

– Кать, познакомься, это Маша! Маша, а это Катя.

Маша не сводила с Кати восхищённых глаз.

– Какие у них глаза! – шептались за нашей спиной, когда мы пошли домой, – как в анимешке!

– А как похожи! Сразу видно, что брат и сестра!

Мы вошли в подъезд, вызвали допотопный лифт. Конечно, у нас дома лифт совсем другой! С сотого этажа спускается так быстро, что пребываешь в невесомости, потом плавно тормозит, весь из хрусталя, с золотыми вставками, слушается голоса.

Нет, надо отвыкать. Куда пойдём в следующий раз? К дикарям? Будешь вспоминать этот лифт и дом, как величайшее достижение цивилизации!

– Кто эта девочка? – спросила меня Катя, когда вошли в квартиру.

– Маша… – машинально ответил я, – Ты что, ревнуешь?

– Пфы! Ко всякой малявке я ещё не ревновала! Всякую малявку! – и врезала мне шутливого леща.

Я притворно зашипел, потирая затылок.

– Раздевайся, давай, и тащи всё в ванную, там машинка стоит. Знаешь хоть, как ей пользоваться? А то привык…

– Знаю, ещё тебя научу. Есть у меня запасные трусы?

– Иди, мойся, сейчас принесу.

– Со мной будешь мыться? – спросил я, и заработал ещё одного леща.

– Уй! Чё ты дерёшься?!

– Перестань глупости говорить.

– Ты же мыла меня вчера!

– Если хочешь, помою. А вообще, Тоник, устала я. Ты вон, отдыхал полдня, а я по городу моталась.

– Ну и что? Нашла кого-нибудь?

– Да есть вроде, надо вечером в ночной клуб сходить.

– Думаешь, такие люди по ночным клубам шатаются? – подозрительно спросил я.

– Ты уже неистинных людьми называешь? – насмешливо спросила Катя.

– Брось ты! Слова нельзя сказать! Я пойду мыться, заходи, если захочешь.

– Сегодня уже никуда не пойду, – решила Катя, – пораньше завалюсь спать.

Катя зашла ко мне в ванную, когда я уже стоял под душем, обмываясь. Она внимательно осмотрела моё тельце, будто первый раз увидела, ничего не сказала, и, положив бельё на работающую стиральную машинку, вышла.

Кстати, напрасно я говорил, что легко справлюсь с машинкой. За годы, проведённые в различных условиях быта, совсем забыл, как её включать. Пришлось разбираться. Потом посмеялся над собой, запустив машинку в работу.

А вот оценивающий взгляд Кати меня несколько напряг. Посмотрев на себя в зеркало, пришёл в уныние.

Не торопясь оделся, в трусики и маечку, пришёл на кухню, выпить чаю.

– Тоник, ты что, в таком виде? – начала, было, Катя, но быстро опомнилась:

– Надо же! – улыбнулась она, – Вжилась в роль воспитательницы! Иди сюда!

Когда я подошёл, она поцеловала меня в лобик, потом в щёчки:

– Какой ты милый мальчик!

– Кать, мы же встретились с тобой впервые такими детьми.

– И что ты мне тогда сказал? Я запомнила: «Нам ещё рано говорить об этом». Даже говорить!

– Кать, но ты уже взрослая девочка...

– О чём я и говорю, мой маленький Тоник.

– Налей мне чаю, пожалуйста.

– Сам уже не можешь?

– Тогда отпусти меня, – Катя держала меня за талию, поставив между колен.

– А, да, иди.

Я налил себе чаю, сел напротив Кати, стал осторожно его пить, закусывая печеньем, которое Катя догадалась купить. Мысли мои убежали далеко, в наш с Катей дом, где осталась моя девочка Сашенька. Меня что-то тревожило, я не знал, всё ли там в порядке? Прислушавшись к себе, подумал, что людей, да и не людей, всегда тревожит неизвестность.

– Спасибо! – сказал я Кате, встав и поклонившись.

– На здоровье, – ответила мне не менее задумавшаяся Катя, – сполосни кружку в раковине. Привыкай, тебе теперь часто придётся оставаться одному.

– Катя...

– Тоник, давай, без сцен? Ты раньше был более терпеливым.

– Я?!

– Конечно ты, не помнишь, что ли?

Мне нечего было сказать. Я, молча, помыл за собой посуду и пошёл в свою комнату.

– Спокойной ночи, Тоничек!

– Спокойной ночи, – буркнул я, – не зайдёшь, поцеловать меня на ночь?

– Не зайду, – ответила Катя, отвернувшись.

Войдя к себе, я снял майку и лёг, чувствуя лёгкую досаду.

Мне приснилась Катя, та, с которой я жил так счастливо последний год. Она улыбалась мне, раздеваясь. Кто-то был там, за её спиной, но я смотрел только на Катю. Вот она скинула халатик, под ним ничего не было...

И я проснулся от чувства, что внизу живота всё аж трещит.

Я и так и эдак поворочался, но никак не мог успокоиться.

«Да что это я?! – подумал я, разозлившись, – В соседней комнате спит моя жена, а я здесь мучаюсь!».

Я решительно поднялся, и, придерживая рукой плавочки, побежал к жене.

Так же решительно забрался к ней под одеяло, обнял. Сердце готово было выскочить из груди.

– Это ты, Тоничек? – сонно пробормотала Катя, – Иди сюда, милый, – она тоже обняла меня, поцеловала в губы.

– Тошка? – вдруг поняла она, окончательно, просыпаясь.

– Это я, Катя, твой муж, – прошептал я, пытаясь её поцеловать.

– Тоже мне, муж, – презрительно сказала Катя, – иди отсюда!

– Катя! – воскликнул я, – Ты же обещала хранить для меня...

– Я не отказываюсь, – усмехнулась Катя, – приходи, когда подрастёшь!

Это было жестоко. Когда я подрасту, Катя будет глубокой старухой. Я встал, пошёл к себе. Ещё была надежда что, Катя окликнет, скажет, что пошутила, но этого не произошло.

Я опять лёг, но уснуть не смог: несмотря на стресс, нижняя часть моего тела не хотела успокаиваться.

Поворочавшись, я подумал, что надо с этим издевательством кончать.

Сняв трусики, расстелил их на случай неприятности, начал сам себя успокаивать.

Такого взрыва жгучего удовольствия я никогда не знал!

Но ничего не вытекло. Ещё не созрел. Мало того, я убедился, что у меня фимоз.

Что это такое? Вроде мембраны у девочек. Я девственник, и останусь им ещё очень долгое время.

Полежав, я почувствовал непреодолимое желание одеться. Натянув трусики, стал засыпать, и в этот момент зашла Катя:

– Не спишь ещё? Подвинься, – Катя прилегла рядом.

– Ну, иди сюда, мой маленький.

– Я уже, – ответил я грустным голосом.

– Как «уже»? – возмутилась Катя, – Мне же надо было время, чтобы решиться на такое?!

– Ты мне недвусмысленно указала на дверь, – сказал я, – спать хотелось, а с этим никак.

– Ну и ладно, сейчас мы это дело поправим... – но я зажался, сунув руки между ног:

– Катя, сейчас мне неприятно, давай спать?

– Неприятно ему! – заворчала Катя, – Разбередил душу, и в кусты? А я?

– Катя, надо было сразу.

– Не мог потерпеть минутку!

– Ты думала полчаса, Катя, а не минутку, тем более что ты мне вчера сказала? «Забудь!».

– Вот и забудь теперь! Навсегда! – психанула Катя и ушла, закрыв за собой дверь. А я лежал, и думал, почему присутствие Кати мне стало неприятно? Попробовал представить её прелести, и меня вдруг затошнило.

Мне почему-то вспомнилось, как лет в пятнадцать, впервые, увидел фотку с минетом. Меня тогда чуть не вырвало, а этих, на фото, готов был убить.

Что со мной? Я опять ребёнок? Вспомнив, как вёл себя вчера, удивился: я ведь не играл, все мои поступки были вполне естественными.

Тогда к чему этот сон? Я вскочил: вдруг это Тоник пытается со мной связаться? Хотел спросить у Кати, но остановило то, что мы, как назло, поссорились. Я снова лёг, и теперь уже окончательно, уснул.

Утром мы поднялись поздно. Завтракали, молча, разговаривать не хотелось. Мы даже не смотрели друг на друга.

Я помыл всю посуду, свою и Катину, после чего собрался с духом, и спросил:

– Кать, можно, я пойду, погуляю? – Катя удивлённо посмотрела на меня:

– Иди, если хочешь. Подойди сюда.

Я подошёл к ней, Катя повесила мне на шею шнурок с ключами.

– Теперь иди. Что на обед будешь?

– Свари что-нибудь. А ты умеешь? – подозрительно спросил я.

– Куплю полуфабрикаты, что-нибудь приготовлю.

– Купи лучше овощей, мяса, а ещё лучше, дай мне денег, я сам куплю.

– Вот, возьми, этого тебе хватит, чтобы продуктов купить, и мороженого, для своей девочки.

Мы старались не вспоминать о ночном происшествии, но Катя всё-таки не удержалась от колкости.

– Кать, – спросил я, – у тебя не восстановилась связь с той Катей? – Катя отрицательно покачала головой: – Почему ты спрашиваешь?

– Она мне приснилась ночью.

– Наверно, голой? – проницательно спросила Катя. Я покраснел и кивнул.

– Поэтому ты пришёл ко мне? – я опять кивнул головой.

– Прости меня, Тоник, – вдруг решилась Катя.

– Катя, – тоже решил сказать я, – мне кажется, это был последний шанс нам сблизиться. Я чувствую, что теперь мне неприятно это, даже больше, чем неприятно... – я спрятал глаза.

– Что, противно? – удивилась Катя.

– Да, Катя, – я прямо-таки сгорал от стыда, – мне кажется, моё сознание слилось с телом. Невозможно ведь, быть ребёнком, а поступать по-взрослому. Помнишь, когда я был таким же?

– Помню, Тоник, поэтому тебе не верили, что ты был когда-то взрослым. Тошка... Братик. Мы теперь родственники, ты знаешь? – взяла она меня за плечи.

– Знаю, Катя, только я ещё не созрел, мы бы не смешались.

– Мы очень дальние родственники, дурачок ты маленький. Ладно, бери вот эту сумку, войдут туда продукты? – я неопределённо повёл плечом, и ушёл.

Сбежав опять по лестнице, вышел во двор. Ребят никого не было, даже спросить не у кого, где магазин. Я оделся в чёрные шорты и белую футболку с коротким рукавом, которые Катя покупала мне уже здесь, в этом городе. На груди у меня был нарисован какой-то неизвестный мне мультяшный персонаж.

Решив спросить, где находится продуктовый магазин, у первого попавшегося взрослого, я направился к выходу со двора, как увидел одного из вчерашних приятелей. На лавочке скучал Димка.

– Привет, Димка! – обрадовался я.

– Привет, – улыбнулся мальчик.

– Слушай, Дим, меня Катя в магазин отправила, скажи, куда идти.

– Пошли вместе, а то никого нет, скучно, – мы пошли дальше вместе.

– Антон, – обратился ко мне Димка, – ты бы поосторожнее, с Машкой.

– А что? – беззаботно спросил я.

– Она с парнем одним ходит, он из девятого класса.

– И что? – насторожился я.

– У них банда. Побьют.

– Почему побьют? – удивился я, – Мы же просто дружим.

– Этот парень, его Славка зовут, всех предупредил, что Машка его девчонка, когда уезжал. Скоро школа начнётся, он вернётся.

– Интересно, – протянул я, – а как на это смотрит Маша?

– Да Маше всё равно. Ты ей понравился, вот она с тобой и ходит, а что будет дальше, её не касается.

– Вообще-то правильно поступает, – промычал я, – что она, жена, что ли этому Славке? – и тут же в груди возникла резкая боль, вспомнилась Катя. Сейчас бы никуда её не отпустил!

Вздохнув, постарался успокоиться: скорее всего, я уже никогда туда не вернусь.

– Ты что? – спросил меня Димка, – испугался? У тебя такое лицо стало!

– Нет, Дима, просто вспомнилось кое-что. Почему я должен бояться? Маша девочка свободная, с кем хочет, с тем и дружит.

– Маша-то, понятно. Ладно, я тебя предупредил, решай сам.

– Спасибо, Дим, ты настоящий друг! – совершенно серьёзно поблагодарил я приятеля.

К этому времени мы подошли к небольшому магазину, на котором было написано: «Супермаркет».

Там, в овощном отделе, набрал овощей для борща, да и пюре сварю, если не будет лень. Макароны ещё куплю, тушёнку, мясо. Так, ещё надо бы колбасы, сыр, хлеб. О, зелень, перец, лаврушка, соль!

У нас же совсем ничего нет. Так что набралось половина большой тележки. Придётся ещё пакеты покупать.

– Дим, купить тебе что-нибудь? – спросил я.

– Не, не надо, – отказался Димка, помогая выкладывать продукты на ленту кассира.

– А то смотри, жвачка, Чупа-чупс, шоколадки.

– Да ну, что я, маленький, что ли? – я тихонько засмеялся.