Текст книги "Читая каменную летопись Земли..."

Автор книги: Александр Конюхов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

Сыпучие «волны» на дне морском

Многое из того, что происходит в пустыне, повторяется на дне морском – с той лишь разницей, что здесь «дуют» другие «ветры», как оказалось, не менее сильные и устойчивые. Роль ветра на дне морском могут играть придонные течения или штормовые волны, действующие в прибрежной части шельфа. Морское дно отнюдь не унылая однообразная равнина. Подводные ландшафты достаточно разнообразны. К тому же их облик может меняться от сезона к сезону, от года к году. Особым непостоянством подводные ландшафты отличаются там, где преобладают сыпучие грунты – пески и алевриты. При этом неважно, какой состав они имеют – терригенный, карбонатный или вулканогенный. Если бы кому-нибудь пришла в голову мысль совершить путешествие по дну морскому, то оно оказалось бы очень увлекательным: разнообразные знаки ряби, гривки как бы застывших песчаных «волн», разделенных ложбинами и желобками, наконец, величественные подводные дюны, гонимые не ветрами, но волнами или течениями. Развитие методов подводного фотографирования и бокового сейсмического зондирования привело к открытию целых полей песчаных валов и гряд. Они выстраиваются в определенном порядке по отношению к береговой линии и меняют ориентацию при перемене направления движущихся к пляжу волн. Больше всего песчаных валов и гряд на глубинах 10–20 м (рис. 5). Отдельные валы, высота которых может достигать 6 м, вытянуты субпараллельно друг другу на расстояние 15–50, а иногда и 200 м. Протяженность песчаных гряд нередко превышает километры. Все они медленно мигрируют вдоль побережья под напором штормовых волн. Это движение ускоряется во время затяжных осенних штормов. Волны и порождаемые ими отливные течения взмучивают песок из ложбин и забрасывают его на гривки валов, откуда он скатывается на противоположный их склон. В результате перемещения песка с одной стороны («подветренной») гребня на другую («наветренную») осуществляется постепенное перемещение вала. При этом в ложбинах остается самый грубый материал, слишком тяжелый и потому слабо взмучиваемый.

Рис. 5. Перенос осадочного материала в береговой зоне и прилегающей части шельфа в различных гидродинамических условиях (Swift, 1975 г.) 1 – баровые пески; 2 – осадки приливно-отливной равнины; 3 – шельфовые наносы; 4 – плейстоценовый субстрат.

Как известно, штормовой режим характерен для умеренных и высоких широт. Поэтому именно здесь, на шельфе, чаще всего попадаются участки дна с застывшими песчаными волнами и обширные поля подводных дюн. Так, они встречаются на атлантическом шельфе США, в Аргентине перед эстуарием Байя-Бланка (провинция Буэнос-Айрес). Гребни подводных дюн, поднимающиеся над окружающим ложем на высоту до 0,6 м, вытянуты в форме дуг поперек эстуария Байя-Бланка. Склоны песчаных волн, обращенные к суше, довольно пологие (около 4°), тогда как со стороны океана они заметно круче (11–16°, иногда даже до 30°). В данном случае форма и размеры подводных дюн определяются скоростью отливных течений. Там, где они стремительнее, подводный вал достигает большей высоты. За год, согласно проведенным измерениям, песчаная «волна» мигрирует примерно на 30 м.

На открытом шельфе промежутки между отдельными песчаными грядами значительно шире, чем в эстуариях, и нередко превышают 2 км. Более тонкий песок аккумулируется здесь на стороне гряды, обращенной к океану.

На участках, где у самого дна действуют слабые, но устойчивые течения, часто наблюдаются эрозионные борозды. Если на пути течения встречается небольшое препятствие, например камень, за ним возникает борозда, напоминающая след метеорита в ночном небе. Это так называемые sole marks – одиночные знаки течений, встречающиеся на дне Северного и Балтийского морей. В зоне действия более сильных течений наблюдаются разнообразные знаки ряби. По мере увеличения скорости движения воды мелкая рябь превращается в мегарябь (крупная рябь с высотой гребней до 60 см и расстоянием между ними от 12 до 15 м), а эта последняя переходит, в свою очередь, в песчаные валы и дюны. Известны также знаки специфической формы, например «хвосты комет» и др.

Совершенно особые образования могут возникать в прибрежной зоне тропических стран. Это так называемые иловые холмы, описанные впервые у побережья Суринама, а затем и у Малабарского берега Индостана в Аравийском море. Их высота обычно превышает 5 м при размерах (50–60)×(10–20) км. Они ориентированы по косой относительно береговой линии, но в то же время вытянуты в своего рода цепочку. Иловые холмы сложены тонкими, в основном глинистыми илами полужидкой консистенции, легко взмучиваемыми при любых движениях в водной среде. Эти подводные отмели играют роль барьеров, принимающих на себя удары океанских волн, под воздействием которых они начинают течь в сторону побережья, где граничат с приливными площадками и мангровыми зарослями. В результате взмучивания концентрация глинистой взвеси в морской воде над иловой банкой может достигать нескольких граммов на литр. Особенно велика она во время прилива и отлива. Подсчитано, что за год вдоль побережья Суринама вместе с иловыми банками перемещается от 15–10⁶ до 65–10⁶ м³ осадков. Можно сказать, что иловые холмы занимают в прибрежной части шельфа тропических стран примерно то же место, что и песчаные подводные «волны» и дюны на шельфах в умеренной зоне. При этом они играют ту же роль, гася частично энергию волн и приливно-отливных течений и защищая таким образом побережье от абразии.

Бездонные водовороты и мутьевые облака

Анализ снимков поверхности океана, сделанных со спутников, позволил обнаружить явления, о которых до той поры ученые имели весьма отдаленное представление. Одним из них оказались гигантские водовороты – ринги, наблюдаемые в определенные сезоны. Так, ринги диаметром в несколько километров наблюдались близ южной оконечности Африки, в полосе действия течения Агульяс. Аналогичные образования наблюдались в Северной Атлантике в зоне действия Гольфстрима. Ринги образуются при завихрениях крупных струй поверхностных океанских течений в сезоны, когда происходит заметное ослабление их скорости.

Приборы, установленные на дне глубоководной впадины Сом в районе частого зарождения рингов, зафиксировали значительное и периодическое ускорение движения воды в придонном слое, которое было охарактеризовано как глубоководный шторм. Последние, в частности, наблюдались в осенне-зимний сезон 1985/86 г., когда возросшая гидродинамическая активность у дна продолжалась от 2 до 8 сут. Затем наступала фаза относительного покоя, в течение которого скорость движения воды снижалась до 1–5 ^см/_с. Когда же вновь разыгрывался глубоководный шторм, она возрастала до 10–22 ^см/_с. Было высказано предположение, что зафиксированные у дна аномалии, названные штормами, связаны с образованием на поверхности океана гигантских рингов. «Корни» этих водоворотов захватывают всю толщу воды и ощущаются у самого дна, на глубинах до 5 км и более. Впрочем, описываемые явления еще не получили однозначного толкования, а количество наблюдавшихся подводных штормов пока невелико. Ажиотация воды в придонном слое во время «шторма» приводит к взмучиванию части рыхлого осадка, выстилающего дно. Замеры показали, что концентрация взвеси в двухметровом слое воды над ложем нередко превышала 5000 ^мг/_л. Максимальное содержание взвеси в воде фиксировалось в течение нескольких часов, а общее количество взмученных частиц в расчете на 1 см² дна достигало 25 тыс. ^мг/_л [Gross et al., 1988].

Выяснилось, что во многих районах океана у дна почти постоянно существует так называемый нефелоидный слой, т. е, слой воды, обогащенный осадочными частицами. Их концентрации здесь на 1–2 порядка выше, чем в остальной водной толще, исключая поверхностный фотический горизонт, в котором сосредоточена большая часть живых существ, главным образом фотосинтезирующих планктонных организмов. Чтобы установить распределение взвешенных частиц, с разных горизонтов (интервалов глубин) отбирают батометрами пробы воды, а затем в лаборатории на борту судна с помощью нефелометра, определяющего степень рассеивания света в среде, оценивают количественное содержание в ней взвеси. Последнюю можно выделить, пропуская воду через фильтры. Это дает возможность исследовать минеральный и химический состав взвешенного материала.

Долговременные наблюдения в океане с использованием специальных седиментационных ловушек, закрепленных на тросе (заякоренном на дне и поддерживаемом в воде с помощью буя), подтвердили существование двух основных нефелоидных слоев – поверхностного и придонного. Облака взвеси в них, однако, распространены отнюдь не равномерно. Как выяснилось, наиболее высокие концентрации взвешенных частиц фиксируются в западных районах Атлантического и Индийского океанов в полосе действия поверхностных пограничных течений – Гольфстрима, Гвианского, Агульянс и Сомалийского. В восточной периферии океанов, находящейся под воздействием пассатов и примыкающей к территориям с засушливым, а то и с сухим, аридным климатом, поверхностный и особенно придонный нефелоидные слои выражены значительно слабее. Облака взвеси, в основном органического генезиса, наблюдаются здесь в полосе устойчивого подъема глубинных вод, или апвеллинга, где происходит бурное цветение фитопланктона. Такие участки в виде отдельных пятен или полос располагаются над шельфом (во внешней его части) и над прилегающими участками континентального склона. Эти «пятна» смещаются во времени, меняют форму, а нередко и рассасываются в периоды ослабления подтока глубинных вод. Однако, когда последний снова возобновляется, концентрации планктона, а вместе с тем и взвеси в воде возрастают на несколько порядков по сравнению с соседними районами океана.

Более детальные исследования последних лет показали, что в составе приповерхностного нефелоидного слоя обособляются области, с которыми связаны устойчивые потоки взвешенных частиц или часто наблюдаемые облака мути. Происхождение некоторых из них до сих пор остается загадкой. Например, к северу от острова Андрос (Багамские острова) в поверхностном водном слое неоднократно отмечалось появление так называемых молочных облаков [Shinn et al., 1989], прекрасно видных на аэрофотоснимках. Размеры этих облаков достигают нескольких десятков километров в диаметре. Исследование проб воды показало, что они образованы тончайшей карбонатной взвесью в концентрациях до 10–20 ^мг/_л. До сих пор трудно определить, связана ли эта муть с эрозией карбонатных отмелей острова Андрос, или речь идет о выделениях кальцита из воды, пересыщенной карбонатом кальция.

Рис. 6. Морское дно на границе шельфа и континентального склона в районе подводных каньонов Гилберта и Лидония. Атлантическая окраина США (Valentine, 1987 г.)

Выше говорилось о том, что речная взвесь является основным источником терригенного материала, поступающего с суши в моря и океаны. Хотя очень большие ее массы оседают в речных дельтах и авандельтах, значительная часть все же проникает через эту область в составе нефелоидных струй или потоков. Самый мощный из них обычно перемещается вблизи дна. В Лионском заливе перед устьем реки Роны толщина такого слоя достигает 20 м. Несколько менее мощных и насыщенных взвесью нефелоидных струй фиксируются над и под поверхностью термоклина. Концентрации суспензированных частиц в них колеблются от 10 до 1 ^мг/_л, а в придонном слое они обычно выше 5 ^мг/_л. Скорости перемещения нефелоидных потоков невелики. В Лионском заливе они не превышают, видимо, 1 ^км/_сут. Чаще всего, доходя до кромки шельфа, потоки взвешенных частиц отклоняются морскими течениями в сторону и рассеиваются над континентальным склоном и прилегающими участками подножия (рис. 6). Масштабы аккумуляции взвешенных частиц, выпадающих на дно из облаковидных нефелоидных скоплений, весьма внушительны. Так, на Атлантическом побережье США скорости накопления тонких однородных осадков, получивших название гемипелагических илов и имеющих в основном алеврито-глинистый терригенный состав, на отдельных участках континентального склона достигали в постледниковое время 22 ^см/_{1000 лет}. Это очень высокий темп аккумуляции осадков.

Особым типом мути, наблюдаемой в высоких широтах, является так называемая ледниковая мука, поступающая в придонные воды вокруг Антарктиды при таянии льдов, сползающих с суши.

Реки без берегов

Самые протяженные и мощные реки на нашей планете, если подразумевать под рекой устойчивый во времени и в пространстве водный поток, находятся в океане. Это океанские течения, способные преодолевать тысячи и даже десятки тысяч километров и переносить гигантские объемы воды. В отличие от привычных нам рек они не имеют берегов, а некоторые и дна. Их истоки трудно проследить, устье же можно лишь условно обозначить на карте. Для океанских речных систем не характерны притоки, зато ответвлений и дочерних водных потоков, становящихся самостоятельным течением, сколько угодно.

Как и реки, текущие по пустыне, океанские течения могут внезапно изменить русло и направиться в другую сторону. Обычно это приводит к катастрофическим последствиям для природы сопредельных районов океана и близ-расположенных континентов – к массовой гибели живых существ и непредсказуемым изменениям климата. Пример – относительно небольшое и до последнего времени малоизвестное течение Эль-Ниньо (исп. «ребенок»). Примерно раз в 7-10 лет оно отклоняется от привычного своего маршрута: от экватора вдоль берегов Южной Америки (Колумбии и Эквадора) и далее к центру океана, а затем на север, образуя с приэкваториальным течением замкнутое кольцо, иначе говоря, циклоническую ячейку тропических широт. Так вот, Эль-Ниньо вдруг пробивается гораздо южнее, к берегам Центрального и Южного Перу, оттесняя холодные, богатые кислородом и другими биогенными элементами воды, что приводит к катастрофическим заморам фито– и зоопланктона, рыб, а также морских млекопитающих и птиц, которые остаются без пищи.

В 1985 г. Эль-Ниньо внезапно повернуло в открытый океан почти у самого экватора, нарушив устоявшуюся систему перераспределения вод в тропических широтах Тихого океана. Последствия этого ощутили миллионы людей по обеим сторонам этого океана. В Гонконге и прилегающих районах Китая три месяца без перерыва шли дожди, а в Австралии установилась непривычная жара, приведшая к лесным пожарам. Отдаленные последствия этих событий ощущались в Европе и Северной Америке. Удивленные люди во многих странах впервые узнали о существовании капризного «ребенка», способного так круто влиять на их повседневную жизнь. Случай с Эль-Ниньо показал, что если бы океанские реки часто меняли свои маршруты, то это привело бы к хаосу на Земле, гибели многих устоявшихся экосистем. К счастью, этого не происходит, точнее сказать, пока не происходит, так как сумбурная хозяйственная деятельность людей еще не способна влиять на систему атмосферных потоков, которые в основном и регулируют круговорот воды в океане.

В этом разделе мы расскажем об океанских реках, имеющих дно, вернее текущих близ океанского дна. Многие из них имеют даже «берег», один из берегов, так как двигаются вдоль подводного края континента над его подводным склоном и подножием. Течения эти самые протяженные, мощные из ныне известных. Поскольку они перемещаются вдоль контура материков, то получили название контурных геострофических течений. В Атлантическом океане они «прижимаются» к западным континентальным окраинам, продвигаясь над подводным склоном Северной и Южной Америки. Эти течения единственные в своем роде. Одно из них, зарождаясь в арктических широтах, проходит все северное полушарие и, пересекая экватор, спускается на юг вдоль контура Южной Америки. Другое прослеживается из приантарктических районов южного полушария к экватору и переходит в северное полушарие, достигая широты полуострова Флорида и Багамских островов. Над подножием атлантического склона Бразилии оба течения встречаются и двигаются в противоположных направлениях, одно над другим. При этом более холодные и тяжелые воды антарктического происхождения оказываются ниже, у самого дна, а над ним текут на юг воды арктического контурного течения. Через проход Вима в северном направлении переносится (3–9)·10^{4 г}/_с взвешенных веществ.

Скорости движения отдельных водных струй, действующих у дна, по данным измерений, могут достигать 30 ^см/_с, хотя в среднем они ниже, около 10–15 ^см/_с. Этих скоростей достаточно для перемещения частиц не только пелитовой и алевритовой, но и тонкопесчаной размерности. Выяснилось, что с активностью контурных течений связано возникновение придонного нефелоидного слоя в западных районах Атлантики. Здесь же с помощью приборов для подводного фотографирования были обнаружены на дне сыпучие «волны», сложенные песчаными и более тонкими осадками. Все это свидетельства высокой активности придонных течений. Однако самым интересным оказалось открытие гигантских аккумулятивных сооружений – насыпных хребтов протяженностью в несколько сот километров при ширине от 30 до 100 км и более. Они поднимаются над окружающим ложем на высоту 500-2000 м, заканчиваясь либо отчетливо выраженным гребнем, либо довольно покатой вершиной. Эти образования сложены преимущественно тонкозернистыми осадками алевритовой и пелитовой размерности, которые формируют четко выраженные слойки толщиной от 0,1 до 10 см. Алевритовый осадок хорошо отсортирован и иногда напоминает шлих. Впрочем, в других случаях отложения контурных течений описываются как слабо отсортированные, с неясно выраженными контактами между соседними слоями и высоким содержанием карбонатного детрита. Вероятно, структура осадка определяется скоростями отдельных струй придонного течения. Там, где она велика, контуриты имеют грубый состав и лучше отсортированы. Наличие косой слоистости в некоторых горизонтах контуритов свидетельствует о том, что они могут перемещаться в виде подводных дюн или «иловых» волн.

Аккумулятивные хребты вытянуты в направлении действия придонного течения, однако формируются по периферии того ареала, в котором действует основной поток. Этот последний очень чаете эродирует дно, что приводит к появлению перерывов в осадочном разрезе. Полагают, что основными эпохами, когда происходило активное развитие указанных подводных хребтов, были периоды максимальных оледенений. Впрочем, это мнение оспаривают некоторые исследователи. Глубоководное бурение показало, что средние скорости накопления осадков в пределах хребтов, сложенных контуритами, составляли 12 ^см/_{1000 лет}, т. е. были довольно высокими.

Наиболее известные аккумулятивные глубоководные поднятия находятся в Северной и Центральной Атлантике. Это Гардар, Хаттон, Фени, Ньюфаундлендский и Блейк-Багамский хребты. Последний, вероятно, является самым крупным насыпным сооружением. Его размеры 800×400 км при высоте около 2000 м. В результате бурения на Большом Антильском хребте удалось уточнить время его формирования. По данным Дж. Кеннета (1987 г.) оно продолжалось по меньшей мере в течение последних 10 млн лет.

Три возраста камня

Рождение и младенчество (состояние осадка)

В этом мире не вечны даже камни. Впрочем, жизнь у них очень долгая, иногда настолько долгая, что теряются истоки. Ведь возраст самых древних пород на Земле достигает 4 млрд лет, т. е. приближается к возрасту самой планеты. И все-таки в этой длинной жизни, по крайней мере у осадочных разностей, были детство, отрочество, зрелость, а у многих и старость.

В предыдущих разделах мы имели возможность познакомиться с наиболее распространенными в земной коре породами осадочного генезиса, а также с теми ингредиентами, из которых они состоят. В процессе отложения или новообразования отдельных частиц происходит рождение осадка, будущей породы. Действие это во многих случаях мучительное и многоактовое. Среди осадочных частиц есть и «счастливчики», и явные «неудачники». Первые, едва попав на великий транспортный конвейер, оказываются на обочине и быстро выходят из игры. Они оседают в виде наносов недалеко от области разрушения и мобилизации древних пород и вскоре захороняются, после того как их перекрыли более молодые образования. Другие зерна обретают лишь временный покой. Их моют речные струи, поднимает в воздух ветер, катает морская волна, подхватывает приливное или отливное течение. Они проходят через множество седиментационных обстановок, в каждой из которых возможно образование осадка. Собственно говоря, оно и происходит здесь на самом деле. Но для частиц-неудачниц мытарства продолжаются, они теряют в весе и объеме, дробятся, переходят из одного гранулометрического класса в другой. Наконец они достигают океана, где их подхватывают придонные течения. Частицы отсюда на гребнях подводных дюн и вместе с ними мигрируют на сотни километров.

Таким образом, от момента высвобождения частицы из древней породы до ее фиксации в составе вновь образованного и захороненного осадка может пройти огромный диапазон времени. Что касается коллоидных и субколлоидных частиц, то их странствия были бы вообще беспредельными, если бы природа не изобрела механизмы самоочищения. Дело в том, что вес пелитовых частиц настолько ничтожен, что в условиях даже незначительной подвижности водной среды (а большинство из них попадает в конечные водоемы стока) они были бы обречены на постоянное пребывание во взвешенном состоянии, во всяком случае, в центральных частях морей и океанов. Легко себе представить, как бы выглядели наши водоемы! Вода в них была бы мутной и черной от обилия глинистой взвеси, т. е. такой, какой она бывает в авандельтах некоторых крупных рек или над иловыми банками. Подобно водам Ганга, в море плавали бы слепые дельфины и другие животные, ориентиром которых в пространстве служили бы акустические сигналы.

В природе, однако, нашлись механизмы, облегчившие перевод тонкой взвеси в осадок. Один из них физико-химический, другой – биологический. Первый заключается в образовании флаков – агрегатов чешуек, соединившихся краями в сложные образования звездчатой или округлой формы. Вес флаков значительно больше, чем у каждой из составляющих их чешуек. Поэтому они гораздо легче садятся на дно. Этот механизм эффективно работает над континентальными окраинами, прежде всего в пределах шельфовых зон, там, где концентрации взвеси в воде достигают неких критических значений.

В настоящее время, вероятно, более универсальное значение имеет биологический механизм очищения океанских и морских водоемов. Он связан с жизнедеятельностью организмов-фильтраторов, пропускающих за год через свои крохотные тела огромное количество воды для извлечения фитопланктона, бактерий и различных органических остатков. Все взвешенные в воде частички проходят через желудки фильтраторов, в качестве которых выступают мельчайшие рачки – копеподы и другие представители зоопланктона. Под влиянием пищевых ферментов из собранного материала извлекаются необходимые для поддержания жизни субстанции, а оставшиеся минеральные вещества, склеенные в так называемые пеллеты (фекалии), выделяются в водную среду. Так как размеры и вес пеллет намного выше, чем у исходной взвеси, они опускаются через водную толщу на дно, где вскоре распадаются на изначальные компоненты.

Скопления частиц на суше или на дне водоема образуют отложения, потенциально способные превратиться в породу. Однако этот процесс не всегда доходит до логического конца. Вновь образованные осадки долгое время бывают рыхлыми, насыщенными влагой. Они состоят из множества ничем не связанных друг с другом частиц, которые при неблагоприятных воздействиях внешней среды легко разделяются, что нередко приводит к распаду всего сообщества зерен или чешуек. Факт рождения осадка может быть зафиксирован лишь после того, как он будет погребен под плащом более молодых образований, осадочных или излившихся, Но и тогда еще долгое время сохраняется вероятность возвращения совокупности захороненных частиц на пути переноса и переотложения. Действительно, активность некоторых геологических агентов приводит к эрозии – размыву больших объемов осадков.

Седиментационные процессы удивительно многообразны. Осаждение частиц – это лишь одна сторона медали. Другая заключается в новообразовании и кристаллизации как в толще воды или в воздушной среде, так и на дне в самом осадке или на поверхности коренного субстрата. Кристаллизация солей в воздухе происходит чаще всего в зоне заплеска осолоненных лагун или на приливно-отливных равнинах. Вода испаряется в воздухе, и на Землю со звоном сыплются мелкие кристаллики соли. Нечто похожее наблюдается при выбросе магмы. Все же основная масса солей образуется при испарении концентрированных рассолов, называемых рапой. Как правило, это имеет место в замкнутых мелководных водоемах аридных зон, где испарение значительно превалирует над поступлением воды. Кристаллы гипса, галита, доломита, карналлита и др. зарождаются прямо в рассоле, из которого затем выпадают на дно.

Очень широко распространены в природе различные корки и стяжения. В пустынях часто встречаются слоистые карбонатные корки – каличе, связанные, как полагают, не в последнюю очередь с деятельностью микроорганизмов. Вблизи источников теплых или горячих минерализованных вод возникают натечные формы карбонатов – травертины. Известны корки железистого, марганцевого и кремнистого состава. Чаще всего они образуются в субаквальной среде. В специфических условиях глубоководных рассольных впадин, открытых в Красном и Средиземном морях, на поверхности твердых субстратов – выступов магматических и древних осадочных пород – вырастают причудливые гипсовые розочки (впадина Баннок в Ионическом море) или арагонитовые корки волокнистого строения (впадина Атлантис в Красном море).

Многие наслышаны об удивительных натечных образованиях в подземных пещерах – сталактитах и сталагмитах. Первые в виде причудливых каменных сосулек свисают со сводов пещер, вторые, более приземистые и шишковатые, поднимаются им навстречу со дна. И те и другие имеют кальцитовый состав и растут за счет выпадения карбоната кальция из капель воды, стекающих по сталактитам или срывающихся со сводов пещеры вниз. Каждая капля оставляет несколько молекул труднорастворимого карбоната. В результате за десятки и сотни тысяч лет в подземных гротах возникают целые каскады, огромные занавеси из кальцита наподобие тех, что украшают зал Тбилиси в Новоафонской пещере. Этим монументальным творениям природы нет равных по красоте.

Мир осадочных новообразований богат и весьма причудлив. Об оолитовых микростяжениях уже рассказывалось. Помимо них, однако, существует целая гамма близких по размерам (0,07-0,8 мм и более), но отличающихся по составу стяжений, характерных для морских осадков, – глауконитовых, бертьериновых, хлорит-смектитовых и др. Самые известные твердые осадочные стяжения образуются на поверхности дна некоторых глубоководных котловин океана и содержат примеси меди, никеля, а иногда и кобальта. Эти стяжения – конкреции округлой или овальной формы – лежат на поверхности рыхлого осадка, иногда так плотно друг к другу, что дно становится похожим на мостовую.