Текст книги "олнце моё, взгляни на меня... (СИ)"

Автор книги: Александр Белов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

–Где именно они там?

–Это.. За литейкой. Сарай там здоровый, искаменный..

–Склад?

–А я в сараях не разбираюсь. Может и склад.

–Внутри они?

–Угу. Там у "брусиловских" временное место сбора.

–Вот как. Входов в склад сколько?

–Хрен знает. Не считал.

Огрызнулся парень. Я ласково ухмыльнулся:

–Борзеешь, щегол. В репу захотел?

–Чо сразу "в репу"?

Насупился "щегол", однако обороты сбавил. Я ответил:

–Для вежливости.

–Да не знаю! Ворота точно есть. Около них всегда двое трутся, вроде охраны.

–Понятно. Сколько их вообще?

–Хрен зна... Это... Не знаю точно. Человек десять. Сам Брусил, четверо бойцов. Остальные на побегушках, работяги. Погрузить-разгрузить там, подтащить-оттащить. Муравьи..

–Драндулет есть?

–Брусила тачанка за сараем стоит. Они на ней железо людей привозят.

–Ещё что?

–Грузовозы. Два. Собранное увозят на них. Больше ничего не знаю. Меня внутрь не таскали, ещё перед литейкой по шее отвесили да и отпустили.

–А Ждана почему с собой потащили?

Парень хмуро молчал.

–Язык проглотил?

–Ну.. Это.. Он им должен.

–Ого. Ладно, парень. Иди..

Он нервно вздрогнул, поёжился и пошёл, сгорбившись. На улице морозило, а одет он был хреновато. Я окликнул его:

–Эй, а чего же ты товарища бросил, с нами не идёшь?

Парень остановился и не оборачиваясь, глухо ответил:

–У Брусила бойцы зверские. А у меня мать и сестра вон в той общаге живут. Понимаешь?.

–Понимаю. Иди.

Да... Амурским приходится рано взрослеть. Парень по-своему прав. Ждан сам нарвался, а ватажники Брусила, хоть и местные, но жестоки и безжалостны. Тем более к беженцам, за которых никто не вступится. Подловят в отместку мать или сестру паренька, развлекутся, потом убьют или искалечат. Искать ватажников особо никто не будет. Уголовный приказ испишет гору бумаг и на том дело закончится. Были уже случаи. Мы же тут не подданые, мы почти что люди второго сорта, если разобраться. Да, есть много людей, близко к сердцу принявших нашу беду, но государственная чиновничья машина – штука громоздкая, тяжёлая и бездушная. Ничего не поделаешь.

Быстрым шагом подошёл Вторак. Огляделся, полез за пазуху одновременно спросив:

–Где этот проводник хренов?

–Я его отпустил. Толку от него – ноль, только мешаться будет.

–Ладно. Держи.

В протянутую ладонь лёг прохладный увесистый пистоль. Войсковой образец, три с половиной линии. Я выщелкнул обойму, оттянул рамку затвора. Не заряжен, как и положено. Отпустил рамку, нажал спуск. Щёлкнул боёк. Я вставил обойму на место, снова оттянул рамку и отпустил. Затвор сыто клацнул, заперев в патроннике медный бочонок со смертью. Щелчок предохранителя. Готов. Никонов проделал те же действия с таким же пистолем. Оычно они лежали в захоронке, о которой знали только я, Светиславыч и Вторак. Достались нам эти пистоли почти случайно, от одного знакомого. Тот мутил что-то с преступными группами, промышлял в том числе торговлей оружием. Как-то он обратился к Светиславычу и попросил как бывшего военного посмотреть два пистоля и отремонтировать, если получится. Даже денег немного заплатил. Пока Дёмин ремонтировал "стволы", того знакомого грохнули в какой-то уголовной заварушке. Пистоли и четыре обоймы с патронами так и остались у нас. Вторак их упаковал и спрятал. На крайний случай.

Я рассказал Никонову то, что узнал от парня. Решили, что пойдём не скрываясь. Подбираться к "часовым" по хрустящему снегу сложно, да мы и не на войне. Может разрешим дело без крови. Так и сделали. Пистоли отправились в карманы. Если что – можно будет прямо так стрельнуть. По землям завода деятками "старьёвщиков" были протоптаны тропинки. Если знать хотя бы направление, то не заблудишься. Самое большее – поплутаешь между корпусами. Мы нашли дорогу очень быстро. Да тут и идти-то совсем ничего. Даже замёрзнуть не успели, хотя мороз был минус пять нютонов примерно. Для сибирской зимы обычно, говорят. "Часовые" заметил нас, когда мы неторопливо вышли из-за ближайшего сугроба. Они топтались неподалёку от больших железных ворот склада. На видном месте. Ещё бы костёр развели. Хотя дымом пахнет. Я пригляделся. В глубине здания светилось пламя костра, а верхом ворот тянулся дымок. Греются, ёшки-матрёшки.

–Кто такие?

Совсем не гостеприимно рыкнул один из охранников, красноречиво засовывая руку за пазуху. Эффектно, но глупо. Если собираешься применять оружие, то обеспечь себе возможность быстро им воспользоваться. Он же пока "ствол" будет вытаскивать, Никонов его прямо через карман в решето превратит. Второй охранник поступил как и первый. Дураки с засунутыми за пазухи руками. Спорю, что скоростное извлечение оружия они не отрабатывали. Такие ребята обычно свято верят в свою врождённую крутость. Скорее всего при резком рывке пистоль зацепится за детали одежды и отнимет у хозяина драгоценную секунду-другую. Вторак медленно поднял левую руку:

–Нам Брусил нужен. На счёт парнишки потрещать. Мы его родственники.

–Вали отсюда, родственник.

Так я и знал. Никонов расстроено протянул:

–Ну ёлки-палки..

Охранники так и не вытащили оружия. Это нам на руку. В отличие от них мы отрабатывали быстрое извлечение пистолей из карманов тёплых курток. В результате грубый охранник и его товарищ оказались на прицеле двух стволов. Самодовольные улыбки съехали с их лиц. Никонов легонько качнул пистолем:

–Медленно достаёте оружие и медленно кладёте его на снег..

Охранники перекосили рожи. Ну как же – не пойми-кто оказался круче настоящих ватажников. Вторак спокойно задал вопрос:

–Есть желающие погибнуть ради атамана? Кто хочет стать героем?

Желающих не нашлось. Не та натура у охранничков, чтобы грудью от пули заслонять. За это денег не заплатят. Да если и заплатят... За Калиновым мостом деньги не нужны. Поэтому они, морщась и злобно сверкая глазами, медленно достали "стволы" и положили их на утоптанный снег. Отошли по приказу Никонова. Я подобрал пистоли, сунув их в карманы. Теперь мы держали парочку на прицеле.

–Вперёд, орлы! Надеюсь вам не придёт в головы мысль бросаться вперёд с криками "Стреляйте, братцы!" ?..

Усмехнулся Никонов. Я тоже улыбнулся. В здании бывшего склада было немного теплее чем на улице, хотя скорее всего так только казалось. По сторонам лежали кучи ржавого хлама. Ближе к дальней стене горел большой костёр. Около него расположилось девять человек. Четверо сидели особняком, держали в руках курящиеся парком железные кружки. Это, верно, работники. Сортируют и складируют металл. Ещё один тоже сидел особняком. Нахохлившаяся фигура зябко куталась в армяк и очень знакомо шмыгала носом. Это Ждан, нет сомнений. Вроде не связан. Ну да, бежать-то некуда. Ещё трое были похожи на уличных охранников. Такие же самонадянно-крутые. Они громко хвастались друг перед другом своими достижениями в деле "обрабатывания" трактирных шлюх – где, когда и скольких за один "заход". Само собой безбожно врали при этом, но их враньё не смущало. Наоборот, чем более на грани правдоподобности удавалось соврать, тем считалось круче. Ну такое вот развлечение пополам с самоутверждением. Представляю что там напридумывал Ждан: в его возрасте легко верится в чужие половые подвиги. А вот и главарь, грузный мужик в меховой шубе и щегольском лисьем треухе. Дорогая одежда нелепо выделялась в обстановке старого склада. У мужика было широкое, круглое лице. На вид он определённо был потомком коренных сибирцев с их желтовато-смуглой кожей и раскосыми глазами. Мужик сидел в удобном конторском кресле, таком же нелепом среди металлолома и серого искамня, как и его шуба с шапкой. Как только наши "провожатые" выступили в световой круг костра, сразу прекратились завиральные разговоры и повисла изумленная тишина. Атаман словно очнулся от своих раздумий и удивлённо спросил:

–Вы чего тут? Кто ворота стережёт?

Голос у него оказался неожиданно высоким. Я стоял позади охранников в паре саженей и они это чувствовали. Поэтому с ответом не спешили. Зато ответил Вторак. Он выступил из тени так, чтобы между тройкой хвастунов и им оказались двое незадачливых привратников и спокойно сказал:

–Да не волнуйся, Брусил. Никуда ворота не убегут – чего их сторожить?

Мужик в треухе быстро справился с неожиданностью и снова спросил, уже у Вторака:

–А ты кто такой? Чего надо?

–Что тебе в имени моём?

Вопросом на вопрос ответил Вторак и улыбнулся. Троица "половых великанов" полезла было за пазухи, но Никонов покачал головой:

–Не шебутитесь, ребята. Вы на прицеле. Жаль будет ваши хорошие кафтаны – кровь плохо отстирывается.

Как водится, они не поверили на слово и продолжили совать руки под полы. Грохнул выстрел, пуля выбила фонтан пыли и искаменной крошки неподалёку от их ног и с протяжным визгом отскочила куда-то в темноту. Под потолком металось эхо выстрела. Уши немного заложило, но слышимость осталась терпимая. Армейский пистоль бахает мягко. Все замерли, взгляды троицы направились в мою сторону, но меня они не разглядели. Я оставался в густой тени укладки старых труб, а они до этого смотрели в сторону костра. Вторак всё-таки решил представиться:

–Я друг семьи вон того паренька.

Брусил уже освоился. Он медленно сложил руки на груди и откинулся на спинку кресла. Понял, что мы не убивать пришли. Дураки атаманами не становятся. Брусил мотнул головой в сторону троицы сластолюбцев:

–Эй, спокойно. Держите руки на виду.

И уже Никонову:

–Понятно. Забрать наверное хочешь?

–Хочу.

–Парень мне деньги должен. Возместишь – забирай его.

–Деньги? Он?

–Ага. Я за ним не бегал. Это он пришел ко мне и попросил денег в долг. Я назвал условия, он согласился. Всё по-честному, земляк.

–Я тебе не земляк. И много занял?

–Десять червонцев. Брал на две недели. Срок вышел, деньги он не вернул. Пусть отрабатывает. Плюс маржа.

–Сколько?

–Полтора десятка червонцев. Сумма грошовая, но важен порядок. Если никто не будет отдавать долги, то что будет в мире твориться? Короче – пятнадцать червонцев и можешь забирать щенка.

–А если мы уйдём просто так?

–Ну.. Насколько знаю – у паренька сестрёнка есть. Милая девчонка, говорят. Жаль, что калека. И дядя есть. Будет нехорошо, если с ними что-то произойдет.

Никонов стоял ко мне почти спиной, поэтому выражение его лица я не видел. Угроза прозвучала почти извинительным тоном, однако не надо было расчитывать на доброту атамана. Это мы сейчас их смогли врасплох застать. А потом они соберутся всей ватагой и наверняка осуществят угрозу атамана. Тем временем Никонов продолжил:

–Хорошо. Мы вернем долг. Завтра.

–Лады. Но сопляк останется с нами. Принесёшь деньги – заберешь его. Не то чтобы я тебе не верил, однако что скажут люди?

–Я понял. Мы уходим.

Вторак сказал это громче, специально для меня. Коротко кивнул присутствующим, развернулся и пошел в темноту. Я прикрывал его. На границе света Вторак остановился, достал пистоли охранников. Разрядил оба, положил на снег, обоймы оставил себе и сказал:

–Мне чужого не надо. Патроны потом верну.

Убедившись, что ватажники не собираются нас немедленно преследовать, я тоже поспешил убраться на улицу. Мы шли хрустя снегом мимо коробок бывших цехов и молчали. Пришли прямо в комнату Дёмина, не пряча оружие в захоронку. Светиславыч ходил из угла в угол, тем более что и ходить было не далеко – четыре шага туда, четыре шага обратно.

–Ну? Где этот паршивец?

Зло спросил Дёмин, побледнев. За злостью чувствовалась тень испуга. Никонов расстегнул армяк и устало сел на табурет у стола:

–У Брусила он. Завтра заберём.

–Да как он к нему попал?!

Удивился Светиславыч. Вторак потёр лицо ладонью и ответил:

–Ничего необычного. Денег занял, а вернуть не смог.

–Что?!

Ещё больше удивился Светиславыч, потом разразился крепкими словами в адрес незадачливого заёмщика. Когда первая волна гнева схлынула, он сел на заправленную шерстяным одеялом кровать и спросил, ни к кому конкретно не обращаясь:

–Но зачем ему занимать деньги у главаря? Кстати, сколько он там нахомутал?

–Пятнадцать червонцев.

–И это сейчас, когда каждый рубль на счету...

Расстроился Светиславыч. Мне было неприятно смотреть, как человек, мужественно державшийся в условиях вторжения, сейчас казался раздавленным обстоятельствами. Конечно, на него навалилась ответственность за детей, но главное, что на него давило – невозможность скорого излечения Миланы. Да еще и возможность того, что она останется калекой на всю жизнь...

–Вот завтра и спросим его – нафиг ему такие деньги и как он их собирался отдавать.

Сказал Никонов. Помолчал и добавил:

–Не беспокойся, Светиславыч. Деньги я за него отдам. Ты, главное, Милане не рассказывай. Ладно?

–Хорошо.

Выдохнул Дёмин глухо. Я тоже подал голос:

–Пора парню свободы-то поубавить. Пусть больше учится, чтобы времени на всякую фигню не оставалось. Иначе съедет на кривую дорожку.

–Ты прав, Вова.

Ответил Дёмин...

–Я всё о Милане беспокоился, а за Жданом не смотрел.

–Да мы тоже хороши.

Разговор сам собой затух. Мы разошлись по своим каморкам. Дверь была заперта и пришлось стучать. Из-за неё послышался тихий голос:

–Кто там?

–Открывай, медведь пришёл.

Звякнул крючок. Пароль сработал. Дарина, закутанная в одеяло, зябко переступала босыми ногами по холодному полу и сонно щурилась. Я беззлобно цыкнул на неё, чтобы не шлёпала тут босиком и валила дальше спать. Она буркнула, что, мол, ужин там под накрывашкой, и скрылась за отгородкой. Утром за мной зашёл Вторак и мы пошли на завод, не особо и скрываясь. Про дыру в заборе знали даже малые дети. По дороге я спросил:

–Откуда деньги-то?

–Откладывал. Подрабатывал. Хотел Миле подарок купить.

–Понятно. Я бы тоже добавил, но сам знаешь...

–Да не задумывайся. Тебе девчонку ещё поднимать.

–Скажи, Вторак.. Если мы не найдём денег на лечение.. Ты...

–Я всё равно женюсь на Милане. Не обсуждается, друг.

–Ясно. А она хоть согласна?

–Да. Я пока Дёмину не говорил, всё-таки ей ещё семнадцати нет.

–Успеете ещё его порадовать. И денег на лечение найдём.

–Ага. Только где?

–Хороший вопрос.

За этим разговором мы дошли до нужного места. На этот раз у ворот стояла другая пара "бойцов". Они напряглись при виде приближающихся людей, но потом, узнав Никонова, чуть расслабились. Он приостановился возле ворот:

–Мы за парнем. Деньги принесли.

–Проходите.

"Боец" мотнул головой по направлению склада. Мы вошли внутрь. У дальней стены всё так же горел костёр. Вокруг него стояли остальные ватажники с кружками. Видимо у них как раз был завтрак. На нас обернулись, но за оружием за пазуху никто не полез. Брусил опять сидел в своём конторском кресле и курил длинную трубку. Я огляделся. Ждана нигде не было видно. Никонов вынул из кармана куртки тонкую пачку бумажных денег: пятнадцать десятигривенников.

–Вот деньги, Брусил. Как и обещал. Где парнишка?

–Деньги – это хорошо. Гривнами? Ну, мне всё равно. А сопляк ваш жив и здоров. Металл грузит. Отрабатывает своё содержание.

Ухмыльнулся атаман. Он пролистнул пачку, небрежно сунул в карман.

–Деньги заплачены.

Сухо напомнил Вторак. Брусил издевательски поднял руки:

–Ладно, ладно. Эй, кто-нибудь – приведите молокососа.

Самый молодой из ватажников прямо с кружкой пошёл куда-то в бок, за укладки ржавых труб. Атаман тем временем опустил руки и снова взялся за отложенную трубку. Выпустив струю дыма, он вдруг сказал:

–Хотите заработать, парни?

–Чего?

Переспросил Никонов. Я прислушался. Работа? Брусил снова затянулся и снова дымнул:

–Я тут справки навёл. Вы – парни резкие, воевали вроде. Деньги вам нужны.. Ах да, сетрёнка сопляка.. Тем более...

Атаман ещё раз сделал серию затяжек-выдохов. Никонов вставил:

–Деньги нужны. Ты прав.

–Есть у меня работёнка для таких как вы. Интересно?

–Допустим. Откуда ты знаешь, что нам можно доверять?

–Слухами земля полнится. Вы, амурцы, здесь не так давно и доносчиков в УГРО среди вас нет. Почти. А то, что вам деньги нужны – и так понятно.

–И что за работа? Мы не убийцы и не грабители.

–Боги с тобой! Какие убийства, какие грабежи?! Брусил – уважаемый делец.

–Что же тогда?

–Машины с металлом перегонять в соседний уезд.

–Хм. В чём подвох?

–А ты не прост, амурец. По дороге могут возникнуть трудности с соперниками.

–Понятно. Сколько заплатишь?

–По десять червонцев на брата за ходку.

–Подумаем.

–Подумайте. Где меня найти – знаете.

Тем временем ватажник с кружкой привёл Ждана. Тот шёл насупившись, словно не хотел уходить. Я даже понимал – почему. Крупного разговора пареньку не избежать. Но здесь и сейчас всё прошло тихо и спокойно. Только Брусил сказал Ждану, пыхнув трубкой:

–Свободен. Твой долг вернули.. И не приходи больше.

Парень ничего не ответил. Он сгорбившись прошёл мимо меня, Никонов проводил его взглядом пошёл было следом, но задержался:

–Ах да!

Достал из-за пазухи две обоймы, положил на одну из ржавых толстых труб:

–Я же обещал вернуть...

На улице мягко светило Ярило, едва поднявшись над кругозором. Народа на улице не было. Дети в гимназии, взрослые на работе или дома. Я шагал по хрустящему снегу, глядя себе под ноги. По дороге в общагу все молчали. Я – потому что не считал себя в праве читать нравоучения юнцу первей человека, который заменяет ему родителей. Вторак, по-видимому, молчал из тех же соображений, да ещё и из-за чувства вины – ведь он обещал Милане приглядывать за братом. Ещё понятней было молчание Ждана. Первым в каморку вошёл Никонов, потом Ждан, а следом, словно надзиратель – я. Сразу стало тесно, пока все раздевались. Дёмин сидел у окна на табурете и молчал. Даже смотрел в сторону. Вторак сел на кровать, а я остался у входной двери подпирать косяк. Ждан стоял посреди тесной комнатушки и не смел поднять глаза на Светиславыча. А тот, не глядя на парня, спросил:

–Ну, рассказывай.

–Что рассказывать?

–Зачем деньги занимал?

Ждан помолчал, а потом сказал, что за десять золотых он хотел купить настоящий армейский металлоискатель. Никонов подал голос:

–И кто же торгует "настоящими" армейскими аппаратами?

–У бригады Рыжего такой есть. Он обещал ещё один достать.

–Так ты купил искатель или не купил?

–Купил.

Вздохнул Ждан. Дёмин спросил, так же не глядя на парня:

–А с чего отдавать хотел?

–Металл найденный продавать. Мне рассказывали, что в одном из цехов есть под полом старое хранилище болванок. Типа когда завод закрывали, то про них забыли. Только чтобы хранилище найти – хороший металлоискатель нужен. Я немного не успел найти болванки..

–Боги, какая глупость...

Прошептал Дёмин. Он повернулся к Ждану, вскочил на ноги и неожиданно жестко, требовательно спросил его:

–Зачем ты захотел найти эти болванки?! Лёгких денег захотелось? Отвечай!

Ждан наконец-то поднял взгляд на Светиславыча:

–Я хотел.. Хотел Милане лечение оплатить!

Дёмин сверкнул глазами и мне показалось, что он сейчас ударит парня. Я даже напрягся в попытке сделать движение для перехвата. Однако Светиславыч словно потух, опустился на свой табурет:

–Олух. Неужели ты поверил в то, что при закрытии завода могли забыть о куче сырья стоимостью под тысячу червонцев? Да ещё с ватагой Брусила связался. Даже если бы вдруг и отыскалось то хранилище.. Брусил бы первый тебя закопал прямо на земле завода.

Ждан молчал.

–А если бы тебя за жалкие сто гривен калекой сделали? Что бы я Милане сказал? А? Может ей надо было сказать – Мила, твой брат захотел срубить деньжат по-крупному, но кое-что не получилось и он теперь батрачит на Брусила за кусок чёрствой лепёшки?

Ответом ему было отчаянное молчание.

–В общем так, друг ты наш ситный. Теперь только учёба. По выходным будешь в лавке у Супруна подрабатывать.

–Зачем?

–Зачем?! Он ещё и спрашивает! А возвращать деньги Втораку ты что – не думаешь?

Ждан покосился на Никонова и вздохнул.

–И это. Пока не забыл. Искатель принесёшь домой. Понял?

–Угу.

–Не слышу.

–Да! Понял!

–Всё. Садись, ешь – потом за учебники. Не дай тебе Боги закончить учебный год ниже семи.

Ждан снова вздохнул, на этот раз тяжелее. Он был на год младше сестры и учиться ему было ещё два года. При наибольшей гимназической оценке "десять" он редко по итогам года набирал среднюю оценку больше пяти. Я даже посочувствовал парню. Неожиданно поднялся Вторак и спросил у Дёмина:

–Светиславыч, можно я его на минутку заберу? Поговорим как будущие родственники?

–Валяй.

Вторак приобнял побледневшего Ждана и спокойно, с улыбкой повлёк его к двери:

–Пошли поболтаем, братец.

Они скрылись за дверью, а Дёмин вдруг словно опомнился:

–Вова, чего он сказал? "Будущие родственники"?

–Ага. Светиславыч, на будущий год придётся тебе отдавать Милану замуж.

–Но.. Это.. А как же..

–Я сам случайно узнал. Милана согласна. Дождутся её семнадцатилетия и поженятся. Любовь у них, господин есаул.

–Вот оно как.

–Угу. Только ты не говори, что я тебе проболтался.

–Ладно. А если с операцией не получится?

–А свадьба всё равно будет. Это не обсуждается.

–Слава Богам. Хоть в этом девочке повезло. Принесу жертву Ладе за их счастье.

Дёмин немного повеселел. Я же подумал, что по-доброму завидую Втораку. У него есть любимая и цель в жизни. Парни вернулись. Никонов всё так же улыбался, а парень тёр ухо. Можно было только догадываться о предмете и способах разговора. Вторак взъерошил волосы парня и приветливо сообщил:

–Вот и поговорили. Человек всё осознал и обещал не подвести. Сетиславыч, ежели что – ты мне шепни.

Все, кроме Ждана, улыбнулись. Потом Никонов вполголоса позвал меня:

–Пошли на улицу. Надо поговорить.

–Надеюсь – не как с парнем?

Отозвался я, снимая с вешалки армяк. Никонов хохотнул:

–Посмотрим!

Мы отошли от общаги в сторонку, укрывшись в тени угольного сарая. Хоть и не было вокруг никого, но мы решили не давать повода для сплетен случайным наблюдателям из окон. Никонов заглянул в сарай – нет ли там кого, и уставился на меня:

–Ну? Решил чего-нибудь на счёт предложения Брусила?

–Да хрен его знает. Мутно как-то.

–Может согласимся? Двадцать червонцев за ходку на двоих. Если хотя бы четыре ходки в месяц делать, то за.. М.. За шесть с небольшим месяцев мы заработаем пятьсот золотых. И в сроки врачей уложимся. Решай.

–Наверняка это опасно. Я не трус, но моя шкура мне дорога как память. Да и Милана с Дариной вряд ли обрадуются если что...

–Где мы еще такие деньги заработаем? В Велесославле и местные-то работяги зарплату двадцать червонцев в месяц за счастье считают. Что уж говорить о нас, беженцах.

–Ну не знаю. Так-то оно так.

–Вова, я ради Миланы на очень многое готов. Я бы и один взялся, но не потяну один.

–Дай хоть мне поупираться. Я ведь Милане по смертный костёр обязан, так что.. Пошли?

–Пошли.

Мы преодолели пролом и по известной уже тропинке пошагали к складу Брусила. Окликнул Никонова:

–Я думаю, что нашим не будем рассказывать?

–Не будем. Придумаем что-нибудь.

У ворот нас встретили как почти своих. Брусил прохаживался вдоль укладок и по-хозяйски их осматривал. Мы с Токаревым поджидали атамана у начала. Он барственно ступал мягкими унтами и выражение круглого лица было соответственное. Никонов приветственно кивнул:

–Добрый день. Ты вчера про работу говорил?

–И вам здравствовать. Что, дозрели?

Он усмехнулся, но, видя готовность амурца ответить резкостью, примирительно вынул руки из глубоких карманов шубы:

–Ладно, ладно. Извините, мужики. Я знаю, что всегда надо давать другим возможность сохранить лицо. Так вы согласны?

Никонов независимо сцепил руки за спиной:

–Допустим. В чём будет состоять наша работа?

–Всё просто. Будете перегонять в соседний уезд грузовозы с металлоломом. Пригонять машины обратно. Сложность в том, что могут подловить мои соперники. Попытаться подловить. Но вы же не робкого десятка, верно?

–Верно.

–С вами будут ездить мои ребята, для страховки. Они же и со стражей договорятся если что. Ваше дело – крутить руль и привозить груз в целости и сохранности.

–А что ж местных работяг не наймёшь?

–Так ведь опасность. Сами понимаете, налоги там, разрешения. Металл безналоговый. Ежели местных прихватят на таком, то уж сразу годика на три в каталажку приземлят. За такие гроши не больно-то кто хочет сесть. А вы не местные, вам выбирать не приходится. Верно? Если и возьмут вас, так скажете что знать ничего не знали и ведать не ведали, хотели подзаработать, близких накормить и всё такое. Присяжные любят душещипательные истории и вам много не дадут. Доходит?

–Угу. Пользуешься нашим положением?

–Пользуюсь, амурец. И честно об этом говорю. Тебе нужна работа без крючкотворства и с не самой плохой зарплатой. Мне нужны смелые, готовые немного поиграть с опасностью люди. Это взаимовыгодное сотрудничество.

–Ты говоришь как политик.

Брусил закатился повизгивающим смехом и долго не мог успокоиться. Потом сообщил:

–Не, я не настолько жулик. Ну так что?

–Мы согласны. Когда приступать?

–О! Быстрые вы, амурцы. Приходите сюда послезавтра к восьми часам утра.

–Стволы свои брать или предприятие служебными обеспечит?

Брусил снова тонко заржал, вытирая слезинки по углам глаз:

–А в союз ремесленников не хочешь вступить?

Никонов вежливо улыбнулся. Атаман отдышался и серьёзно продолжил:

–Дело ваше. Можем обеспечить.

–Ага, а на них по десять мертвяков будет числиться. Благодарствуй, мы со своим инструментом.

–Вольные художники. Понимаю. А-ха-ха-ха!!

Снова захохотал Брусил и пошёл прочь. Мы с Токаревым переглянулись и отправились восвояси. Впереди было почти два дня вынужденного безделья. Я обдумывал разные возможности для дальнейшей жизни. Мне хотелось чего-то достичь, заниматься чем-нибудь интересным. С другой стороны мне хотелось спокойствия и тепла. Я смутно мечтал о будущей семье, жене, детях. Но всё это перекрывала неуверенность и страх будущего. Жизнь отучила меня от мыслей о хорошем. На любую мечту у меня сразу возникали вопросы "а что если?.." Что если не удастся обучиться хорошему ремеслу? Что если не повезёт выбрать хорошую жену? Десятки "если?" возникали по мере того, как я думал о жизни. В конце-концов запретил себе думать об этом до того момента, когда соберём деньги для лечения Миланы.

Это утро было таким же, как и многие до того. Ярило нехотя поднималось над кругозором, продираясь через красную зарю и словно подумывая о том, чтобы нырнуть обратно под одеяло далёких облаков. С ночи морозило, я оценил холод примерно в минус шесть-шесть с половиной нютонов. Но на взгляд местных это был не мороз, а обычная зимняя погода. Мороз в этих краях начинался после минус десяти. В коробке склада так же горел большой костёр, вокруг которого грелись все незанятые в работах с ломом. Брусил опять был тут. Я даже подумал: "-живёт он здесь что-ли? ". Атаман заметил нас, вступивших световой круг костра, и ухмыльнулся:

–На работу как на праздник! Так ведь должны думать полезные члены общества?

Все тоже заухмылялись, только мы остались серьёзны. Брусил перестал лыбиться:

–С вами поедут вон они – указал атаман на двоих детинушек в тёплых кафтанах и меховых шапках – Мельник и Гвоздь. Если что, так они разберутся, ваше дело рулить. Делайте как они скажут. На месте назначения из кэбов не выходить. В случае каких трудностей, стрельбы или прочего – не вмешиваться, разве что пугнуть. Понятно?

–Понятно

Ответил Никонов за нас обоих. Брусил посмотрел на наручные часы, блеснувшие в свете костра:

–Сейчас догрузят и поедете.

–Брусил, а если стража? Удостоверения, грамоты спросят? У нас ведь словенских удостоверений нет.

–Да кому вы нужны? Я же сказал – парни разберутся. Там все по маршруту прикормленные. Всё, идите машины принимать.

Мы кивнули и пошли вслед за своими "напарникам". За стеной склада, у подсобных ворот, стояли два грузовоза. Оба они были одинаковые – тёмно-зелёная краска, полный привод, кузова затянуты серой парусиной. Приплюснутые кэбы выдавались вперёд, из-под крышек моторных отсеков позади кэбов тихонько поднимался лёгкий пар – двигатели недавно прогревались. Выглядели четырёхосные грузовозы внушительно. Я вспомнил, что каждый из них может везти около тысячи пудов, не меньше. Грузовозов я во время службы в амурской армии насмотрелся. И двух– и трёх– и четырёхосные были. На таких вот, как эти, установки ракетомётные стояли. Водить я такие грузовозы тоже умел. В учебке был раздел вождения колёсной техники, так что врасплох меня грузовозы не застали. Никонов тоже удивлённым или встревоженным не выглядел. Он только толкнул меня в бок локтем:

–Какой выбираешь?

–Левый.

Без колебаний сказал я и пошёл к машине. Мне было всё равно. Забравшись в кэб, я окинул взглядом приборную доску. Как и думал, машина была не из новых, как раз тех моделей, на которых мне приходилось ездить в учебке. Я включил электропитание, посмотрел на приборы. Все стрелки были в рабочих пределах, кроме указателя давления масла в двигателе. Повернул флажок пускача, запустил движок. Стрелка давления заняла правильное положение.

–Неплохо.

Сказал я сам себе и посмотрел налево. В кэбе соседнего грузовика сидел Вторак и тоже рассматривал приборы. Открылась правая дверца, впустив внутрь вместе с рокотом двигателя и моего "напарника". Молодой плечистый мужик чуть старше меня захлопнул дверцу, угнездился на сиденье и стащил шапку. Я вспомнил как его зовут. Вернее как его кличка – "Мельник". Даже природу клички можно было понять сразу, потому что волосы мужика были очень светлые, почти седые. Мельник бросил дорогую меховую шапку на сиденье между нами, глянул в лобовое стекло и повернулся ко мне:

–Вторым поедешь. Я – Мельник. Тебя как звать?

Я помедлил и неожиданно для себя ответил:

–Санчес.

–Ничо себе имечко. А, это кликуха такая?

–Угу.

–Тогда обычно. Куришь?

–Нет.

–Эт хорошо, я тоже не курю. Зараза какая-то.. Поехали, блин горелый.

–Минуту. Дадим той машине развернуться. А то на этих драндулетах кантоваться...

–Главное – не отстань. Сейчас от города отъедем и я покемарю. Лады? С этими дежурствами не выспишься толком.

Я понял, что Мельник – мужик разговорчивый. Когда грузовоз Никонова развернулся и медленно стал выруливать со двора, я тоже развернулся и поехал следом. Машина, загруженная металлоломом, шла мягко, но тяжеловато. Я держался саженях в пятнадцати за машиной Никонова и примечал путь. Попетляв по пригородам пара грузовозов вышла на не очень приметную дорогу, которая уходила куда-то в перелески. Мельник повозился, устраиваясь поудобнее, и сообщил:

–Теперь дуй за передней машиной. Я подремлю. Если что – сразу буди.

–Ага.

Грузовоз мягко качнулся на съезде с тракта и нырнул в прогал между большими елями. Чем хороши четыре оси – плавность хода хорошая. Мельник быстро начал похрапывать, я сосредоточенно рулил по следу Никоновского грузовоза. С непривычки приходилось каждый раз вспоминать порядок переключения скоростей и следить за размерами, потому что машина была довольно длинной и туповатой в поворотах. Из-за этого я всю дорогу ни о чём сложном не думал. Просто старался запомнить путь. Дорога сначала петляла по перелескам, потом пошла по краю широченного луга, а потом нырнула в густой лес. Что интересно – в лесу дорога была хорошая, укатанная. Видно, что по ней часто ездили. Подтверждением этому были два встречных лесовоза, с которыми пришлось осторожно разъезжаться бортами. Как-то неожиданно лес кончился и мы снова выехали в поля. Как оказалось, дорога была насыпью, просто в лесу это было незаметно. Мы обогнули пару деревень, одно крупное селение и небольшой городок. Я приноровился к грузовозу и внимательней осматривался. Всё вокруг утопало в снегу. На деревьях серебрел иней. В лучах Ярила ветви и кроны искрились, словно усыпанные самоцветами. Было вокруг красиво и умиротворяюще. Я бы любовался, если бы забыл, что везу незаконный груз. Хоть Брусил и говорил, что всё отлажено, но я ему не очень верил. Однако мы въехали в город "Шехонь" и никто нас не останавливал. Дружинников нигде не было видно, да и помянутые атаманом соперники не появились. Слава Богам.